Текст книги "За пределом жестокости (Сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 6

– Как, ты говоришь, называется эта станция? – спросил Крячко, озираясь.

Вокруг в отсветах железнодорожных прожекторов темнели силуэты старых вагонов. Некоторые еще стояли на запасных путях, некоторые были давно сняты с колес и, кажется, служили теперь жилыми помещениями. Об этом свидетельствовали колеблющиеся огоньки за грязными стеклами и запахи жарящейся картошки, струящиеся над просмоленными шпалами. Там, где ржавые рельсы обрывались, начиналось чистое поле, простирающееся до самого горизонта, усыпанного редкими звездочками. Несмотря на открытое пространство, ветер здесь дул куда слабее, чем в поместье у Левитина, и было не так холодно. Гуров, у которого ноги промокли насквозь, был очень рад этому факту.

– Я про станцию ничего не говорил, – ответил он Крячко. – Мы оба прочитали ее название на указателе – Лопатино.

– Ага, – удовлетворенно сказал Крячко. – А я ведь никогда тут не был.

– Аналогично, – сказал Гуров. – И что же из этого следует?

– То, что нам будет сложно здесь ориентироваться, – ответил Крячко. – Ночь, какие-то вагончики, картошкой пахнет…

– Картошку ты, конечно, заметил первым делом, – недовольно сказал Гуров. – Лучше бы след взял.

– Я не ищейка, – гордо заявил Крячко. – Но мы же с тобой пришли к выводу, что эти двое подались именно сюда. Значит, нужно планомерно продолжать преследование – только и всего. Хорошо бы, конечно, вызвать подкрепление…

– Хорошо бы. Но мы, два старых идиота, оба оставили в доме мобильники, а возвращаться на станцию…

Они сработали на редкость оперативно, когда напавшие на Гурова подозрительные типы бросились удирать на машине. Ничего не объясняя Володе, Крячко и Гуров помчались бегом к «Мерседесу», попрыгали в него и понеслись в погоню.

Преследуемый автомобиль они догнали на перекрестке шоссе и проселочной дороги. Это был какой-то старый «Форд» темно-бежевого цвета. Первоначально он должен был повернуть в сторону Москвы, но, заметив погоню, водитель вдруг развернулся и помчался в противоположную сторону.

Вот тут-то Гурову пришлось впервые пожалеть о том, что свой мобильник он выложил на подоконник в мансарде у Левитина. Сделал он это из лучших побуждений – ему хотелось, чтобы телефон был под рукой. А в сад он его не захватил из инстинктивной предосторожности, чтобы не выдать себя случайным звонком, который может настичь владельца сотового телефона в любую минуту. Так и получилось, что в нужную минуту телефона под рукой не оказалось. Крячко расстался со своим аппаратом при сходных обстоятельствах. Очень часто мысли их совпадали даже без предварительных договоренностей. Видимо, долгие годы совместной работы постепенно превращали их в некий единый организм. В другой момент Гуров непременно подшутил бы над этим, но сейчас ему было не до веселья. Упустить еще раз людей, которые могли быть причастны к убийству, было чересчур унизительно. Поэтому Гуров постарался выбросить из головы все, кроме основной задачи.

Бежевый «Форд» недолго следовал по шоссе. Довольно скоро он свернул на проселочную дорогу и принялся петлять среди лугов, полей, рощ и спящих деревень. Видимо, таким образом беглецы надеялись сбросить сидящую у них на плечах погоню. Кое-какие основания на подобные надежды у них имелись. Потрепанный «Мерседес» Крячко отнюдь не проявлял чудеса скорости. Более того, вскоре его мотор начал подозрительно чихать и подвывать на подъемах.

– Карбюратор чего-то хандрит, – объяснил Крячко. – В городе это меня не сильно напрягало. Но здесь если встанем, то наглухо. Так что готовься.

– Если встанем, – пригрозил Гуров, – то ты будешь руками толкать свою долбаную тачку! Почему ты, как все нормальные люди, не можешь отдать ее в сервис?

– Потому что нормальные люди не работают в милиции, – парировал Крячко. – Потому и не могу. И потом, я же сказал, что в городе меня это не напрягало. Кстати, когда поедем под горку, будет полегче.

Действительно, под гору «Мерседес» ехал веселее и чихать переставал. К счастью, убегающий «Форд» тоже оказался не из призеров. Перебрав с десяток грунтовок, этот автомобиль начал заметно сдавать. Расстояние между ним и «Мерседесом» Крячко медленно, но неумолимо стало сокращаться.

– Ты видел?! – пришел в восторг полковник Крячко. – От моего болида никому не уйти! Зря ты меня сервисом пугал. Видел, как мы их делаем?

Беглецы, похоже, тоже начали понимать, что оторваться им не удастся. Настойчивость преследователей наверняка навела их на неутешительные мысли. Они не стали испытывать судьбу и неожиданно, преодолев переезд возле станции Лопатино, бросили машину в кустах и растворились в темноте.

Гуров и Крячко заметили, в каком направлении они побежали, но торопиться не стали. Они загнали «Мерседес» за угольный склад неподалеку от станции, где его было не так просто обнаружить. Потом они вытащили из «Форда» карбюратор и зашвырнули его подальше. И только потом отправились на поиски.

– Этот «Форд», скорее всего, угнан, – решил Гуров. – Будь он их собственный, вряд ли они бросили бы его с такой легкостью. Во-первых, жалко, а во-вторых, по машине их можно элементарно вычислить. Конечно, они могут попытаться вернуться и забрать ее, но это баловство нужно пресечь в корне.

Правильно ли выбрано направление, проверить было невозможно. Для этого нужно было воочию увидеть тех, за кем они гнались. Но когда Гуров обнаружил на запасных путях что-то вроде импровизированного поселка, уверенность его в удаче поколебалась. Разумеется, в чистое поле преступники побегут в последнюю очередь. Но они вполне могут раствориться среди обитателей здешних лачуг. А пока Гуров и Крячко будут выяснять, кто есть кто, они могут благополучно отбыть на станцию. И далее, как говорится, везде.

– Значит, так, – шепнул Гуров Крячко, когда они приблизились вплотную к обжитым вагончикам. – На первый взгляд, здесь все тихо, но не будем обольщаться. Стой здесь и будь наготове. Я проведу ревизию первого вагончика, а ты следи, чтобы безбилетники не сбежали…

Он запрыгнул на ступеньку первого вагончика и шагнул на площадку тамбура. Дверей здесь не было ни снаружи, ни внутри. Темный коридор казался неживым. Пахло оттуда ржавым железом и угольной копотью. Гуров с фонариком в руке быстро прошелся по вагону и убедился, что этот инвалид пуст. Он вернулся и спрыгнул на землю.

– Мимо, – сказал он. – Перейдем ко второму. Туда, где огонек светится.

Тамбур следующего вагона тоже был нараспашку. Но уже в коридор можно было попасть, только нажав на ручку двери, которая открывалась туго и с ужасающим скрипом. Гуров открыл ее и понял, что попал в человеческое жилище. Здесь пахло всеми атрибутами человеческого общежития – едой, выпивкой, табаком, нестираной одеждой и даже почему-то сеном. Вагон был плацкартный. Почти везде в нем было темно, но из третьего или четвертого отделения падал слабый луч света. Именно оттуда на шум двери высунулась лохматая голова, и пьяный грубый голос спросил:

– Кого там, на хрен, несет? Проня, что ли? Сказал, не налью – значит, не налью! Убирайся, пока я не разозлился… О! Это не Проня! А кто же это?

Теперь в коридор высунулось еще две головы. Всем было любопытно узнать, кто явился в гости вместо неведомого Гурову Прони.

– Здравствуйте, господа! – добродушно сказал Гуров, останавливаясь перед ячейкой вагона, в которой обосновались четверо крепко выпивших граждан мужского пола. – Приятного аппетита!

На столике коптила старая керосиновая лампа, стояли грязные стаканы с сивухой и полная бычков консервная банка. Валялся там еще вялый желтоватый лук, но его было так мало, что и говорить о нем не стоило. Один из мужчин, казавшийся полным стариком, небритый и морщинистый, спал в уголке в засаленной телогрейке. Трое еще держались. Лохматый мужик лет тридцати в застиранном тельнике колючим взглядом придирчиво изучал Гурова. Два его собутыльника не казались такими агрессивными. Один, в мятом коричневом костюме, похожий на уволенного за пьянство бухгалтера, с редкими волосами и вялым подбородком, даже кивнул Гурову. Другой, добродушный увалень с русым чубом и тугими плечами, напоминал передовика производства со старого плаката.

– Ну, допустим, приятного аппетита, ладно, – сказал лохматый. – Дальше-то что? Ты вообще кто такой, что-то я раньше тебя здесь не видел? Ты не из Лопатина – точно! Ты кто такой?

– Прохожий я, – сказал Гуров. – Шел мимо, смотрю, огонек. Дай, думаю, зайду.

– А незваный гость, он, знаешь, хуже татарина, – доверительно сказал лохматый. – Я откуда знаю, чего ты тут вынюхиваешь? Ты, может, легавый и мечтаешь нас всех повязать?

– Значит, так, – сказал Гуров, который догадался, что разговор по пьяному делу обещает быть долгим. – Я действительно, как ты выражаешься, легавый. Вот только вязать вас в мои планы пока не входило. А есть за что?

– Оба-на! – Лохматый ошарашенно обернулся к своим приятелям. – Вы слыхали? Менты! Мы тут сидим, закусываем, о том о сем разговариваем, можно сказать, не трогаем никого… А тут менты о-па! – Он изобразил руками не вполне приличный жест. – Два притопа, три прихлопа! Это кто же тебе на нас, мент, стукнул? Да знаю я, кто это! Я ему, суке…

– Стоп! – прикрикнул на него Гуров. – Базар прекратили. Я здесь не для того, чтобы бомжей гонять. Вы тут в вагоне одни? Больше никого нет?

Лохматый не ответил, медленно поднялся, цепляясь за поручни, и посмотрел Гурову прямо в лицо.

– Хочешь проверить? Проверяй! – отчаянно выкрикнул он. – Только ты учти – мы, может быть, люди с трудной судьбой? Может, нас жизнь заставила вот, в вагоне дальнего следования?.. Ты об этом подумал?

Он попытался схватить Гурова за грудки. Гуров отпихнул его и быстро прошел в дальний конец вагона, посвечивая фонариком. В самой дальней плацкарте он обнаружил спящую женщину неопределенного возраста и дворняжку, которая помахала Гурову хвостом. От женщины резко пахло самогоном.

Гуров потрепал собаку за ухом и вернулся к собутыльникам. Лохматый решил, видимо, сменить гнев на милость и встретил Гурова полным стаканом мутной жидкости, запахом напоминающей керосин.

– Махни, мент! – щедро распорядился он. – Нам для хорошего человека ничего не жалко!

– Если ничего, то лучше поделитесь информацией! – сказал Гуров. – Мне пить врачи запретили. А вот кто тут у вас еще проживает, меня очень интересует.

– Хочешь, чтобы я корешей заложил? – с грустью спросил лохматый. – Да ни в жисть! Я, наоборот…

В его нетрезвой голове произошел какой-то невероятный сбой, и он вдруг заорал диким голосом:

– Атас! Полундра! Тревога! Поднимайся, народ! Рвем когти!

Он боднул Гурова лохматой головой, проскочил к выходу и вылетел наружу. Его криками огласилась вся округа.

Гуров плюнул с досады, и тут вдруг похожий на разжалованного бухгалтера мужчина заискивающе сказал:

– А вы правда из органов? Вы не могли бы арестовать тут у нас одного? Через один вагончик живет. Прибился к нам и живет. Настоящий бандит, между прочим. У него и кликуха – Чума. Никому прохода не дает. Чуть что – ножик к горлу. У него и пистолет есть…

Крики на улице оборвались, и тотчас в вагон запрыгнул возбужденный Крячко.

– Лева! – крикнул он. – Ты в порядке? Там в соседнем вагоне какое-то шевеление нехорошее… Этот придурок от тебя выскочил, перебудил всех… Пришлось отправить его в нокаут.

– Так! – быстро сказал Гуров, оглядывая общество за столом. – Всем оставаться на своих местах. А то придется и вас отправить в нокаут. Все поняли?

– Мы как мыши, – пообещал «бухгалтер». – Только уж вы, гражданин начальник, насчет Чумы позаботьтесь…

– У них что тут – чума обнаружилась? – удивленно спросил Крячко, когда они выскочили из вагона. – Может, нам лучше смотаться отсюда, пока не поздно? Я слышал, у чумы карантин длинный. Запрут нас здесь в вагончике месяца на три…

– Говорят, здесь Чума осел, – серьезно сказал Гуров. – Я вот думаю, не тот ли самый? Ну, помнишь, четыре убийства, три разбойных нападения и угон бульдозера по пьяной лавочке?

– Ах, черт! Неужели он здесь? – ахнул Крячко. – Только этого нам еще не хватало! Этот крендель вообще без башни. Ну, держись, Лева! Это называется, из огня да в полымя…

Только он успел это произнести, как поблизости загремело железо, лязгнула дверь и чей-то истерический голос заорал:

– Мусора позорные! Думаете, Чуму взяли? А отсосать не хотите?

Черная тень метнулась вбок через рельсы, через метровые заросли крапивы между шпал.

– Чума и есть! – с досадой сказал Крячко, передергивая затвор табельного пистолета. – И что теперь? Разорваться, что ли?

– Бей ментов!

Подобный клич не мог понравиться Гурову в принципе, а сейчас он ему не нравился вдвойне – ушибленное плечо до сих пор двигалось с трудом и отчаянно болело. Но за кличем последовало то, что не понравилось Гурову еще больше, – из окна вагончика, где только что прятался Чума, вдруг высунулся человек и выстрелил из обреза. Грохот выстрела раскатился по окрестностям, а крупная дробь срезала верхушки у чертополоха, который рос в двух шагах от места, где стоял Гуров.

– Вот так попали, на ровном месте, да мордой об асфальт! – удивился он и для профилактики выстрелил в воздух.

Стрелок в вагоне по всем правилам военного искусства сменил позицию и разрядил второй ствол обреза через другое окошко. На этот раз заряд прошел над головой Гурова и улетел куда-то в сторону станции Лопатино.

Этот выстрел оказался чем-то вроде сигнала. Из вагончиков как горох посыпались граждане обоего пола, наряженные в немыслимые обноски. Как перепуганные животные, они ринулись бежать в разные стороны.

– Вот черти драные! – разозлился Крячко. – За кем же теперь гнаться? За Чумой? Или за этими?

– Давай, двигай за Чумой! – отреагировал Гуров. – А я попробую тут разобраться…

Они бросились в разные стороны. Полковник Крячко предпочел начать преследование Чумы, который представлялся ему более реальной фигурой, нежели парочка из «Форда». Задача была нелегкой, потому что Чума действительно имел репутацию неумного, но отчаянно храброго человека. Он был готов насмерть схлестнуться с кем угодно из-за какого угодно пустяка. Было даже странно, что с таким характером ему удалось дожить до своих тридцати пяти лет.

Но у Гурова, в некотором смысле, задача была еще сложнее, потому что перед ним в разные стороны разбегался целый табор. Сгоряча Гуров пустился вдогонку за этой разношерстной компанией, а потом вдруг опомнился и остановился.

Перед ним расстилалось холодное пустое пространство. Перепуганные бомжи уже исчезли – расползлись по щелям и оврагам, забились в кусты, убежали далеко в поле. Искать их было почти так же бессмысленно, как иголку в стоге сена. Лучше было все спокойно взвесить.

Что-то в поведении здешних аборигенов настораживало Гурова. Слишком они казались сейчас напуганными. Обычно бомжи, особенно те, что сбиваются в стаи, не слишком-то паникуют, сталкиваясь с милицией. Реакция, которую сейчас видел Гуров, выглядела чрезмерной и неадекватной. Людей словно специально завели, настроили на панику. И вдруг Гурова осенило.

Несомненно, это была работа бандита Чумы. Чтобы скрыться, он сознательно затеял бучу. В суматохе у него куда больше шансов. Но откуда он узнал о том, что в обиталище бомжей нагрянула милиция? Только ли из-за пьяных криков лохматого? А не подали ли ему эту мысль раньше? Допустим, несколько минут назад. Два встревоженных серьезных человека нагрянули в стойбище и предупредили, что по их следам идет милиция. Скорее всего, основная масса отнеслась к этому сообщению вполне безразлично, но Чума и наверняка кое-кто еще встревожились тоже. Ведь нашлись среди здешних оборванцев такие, что осмелились стрелять. Значит, были тут не только спившиеся бухгалтера. Таким сообразить, как поднять суматоху и что делать дальше, было нетрудно. Но воспользовались плодами этой суматохи не только те, кто ее затеял.

Гуров вдруг понял, что их едва не провели. Теперь он был уверен, что те двое, за кем они гоняются, прячутся сейчас в каком-то вагончике, дожидаясь, пока преследующие их менты разбегутся в разные стороны.

Он повернулся и помчался обратно.

Уже издали он заметил огни поезда, приближавшегося к станции. Это был товарный состав, и это очень не понравилось Гурову. Это был еще один шанс, который судьба любезно подбрасывала преступникам.

Он прибавил скорости и уже вскоре совершенно ясно увидел в отсветах прожекторов три силуэта. Трое бежали по ходу товарняка. Один человек заметно приотстал. Гуров вгляделся в его тень и вдруг понял, что прекрасно знает этого человека. Разумеется, это был Стас Крячко! И он преследовал двух человек. Или они убегали от него, неважно.

Гуров догадался, что Стасу пришла в голову та же мысль, что и ему, но он оказался ближе к железной дороге и первым заметил, как попытались в очередной раз сбежать те, кого они преследовали. Звать на помощь Гурова он не стал, посчитав это бесполезным. Но Гуров сам нагнал его.

Беглецы уже примеривались, как удобнее вскочить на площадку одного из товарных вагонов. Состав, приближаясь к станции, немного сбросил скорость, но, видимо, останавливаться там не собирался – вариант самый подходящий.

Один из беглецов уже ухватился за поручень, оттолкнулся от земли и взлетел на площадку. Там он обернулся и напряженно стал наблюдать, как гонится за вагоном его товарищ. Второй бежал изо всех сил. С каждым шагом он был все ближе к спасительной ступеньке. Ни Гуров, ни Крячко не успевали его задержать. Сообщник уже протягивал ему руку.

Решив пугнуть беглецов, Гуров выстрелил в воздух. Но Крячко, раздосадованный донельзя, в свою очередь выстрелил – уже в бегущего.

– Я по ногам! – заорал он, оборачиваясь к Гурову.

Бегущий споткнулся в тот самый момент, когда сообщник схватил его за руку. Гуров и Крячко видели, как мгновенно надломилось и обмякло тело раненого. Он буквально повис на руках более удачливого товарища. Ноги его волоклись по земле, как две резиновые кишки.

Однако тот, что стоял на площадке, сумел вытянуть раненого и положить его на площадку. Гуров и Крячко переглянулись.

– Я на поезд! – заорал Крячко, делая движение в сторону громыхающего состава.

Гуров остановил его, схватив за плечо.

– Отставить! – сказал он. – Что выросло, то выросло. А если он через пять минут спрыгнет? А ты поедешь за его тенью до Урала? Дадим сейчас вводную – пусть проверят состав по пути следования, пусть объявят план «Перехват», поднимут на ноги железнодорожную милицию… В общем, будем посыпать наши седые головы пеплом…

– Не забудь приплюсовать сюда Чуму, – хмуро сказал Крячко. – Ведь этот сукин сын ушел, как ты понимаешь. Когда я заметил этих, то был вынужден сделать выбор. Теперь он мне не кажется таким правильным, как вначале.

– Прискорбный факт, – покачал головой Гуров. – Но в конце концов, Чуму мы брать не планировали. Кстати, кроме него, тут прячется еще пара отморозков.

– Я обратил внимание, – сказал Крячко. – Эти крики и пальбу было невозможно не заметить. Но поговорка гласит – выбирай из двух зайцев меньшего. Выбор мы уже сделали, по-моему.

– Да, и даже скрепили его кровью, – с неудовольствием вспомнил Гуров. – Пожалуй, это все, что мы успели сделать. Не густо, хотя кое-кого может и впечатлить.

Крячко проводил взглядом замыкающий вагон товарняка, который промчался мимо них и стал стремительно удаляться.

– Ну и что? Что мы с тобой будем теперь делать? – спросил он.

– Вкратце я уже обрисовал круг наших интересов, – сказал Гуров. – Вот этим кругом и займемся. А пока пойдем на станцию и взглянем на машину, в которой раскатывали эти типы.

Глава 7

Был и еще один человек, которому следовало бы благодарить железную дорогу за свое чудесное спасение. Однако все последние дни душа его вместо благодарности была наполнена совсем другими чувствами. Он сходил с ума от страха и, образно выражаясь, рвал на себе волосы от безысходности. Он был уверен, что со дня на день его должны убить, и, надо сказать, для такой уверенности имелись все основания.

Виктор Артюхов, молодой человек двадцати шести лет, без определенных занятий и склонностей, зарабатывал себе на жизнь в основном тем, что выполнял разные мелкие поручения своего старого приятеля Марка. Поручения эти давались ему не особенно часто, но платил за их выполнение Марк щедро, так что на жизнь Виктору хватало. Был у него и еще один источник дохода – свою однокомнатную квартирку в Бирюлеве Виктор сдавал иногородним (молодому программисту с женой), приехавшим, в некотором смысле, покорять столицу. Сам же Виктор жил то у друзей, то у подружек, то просто в каких-нибудь подсобных помещениях, где осуществлялась в данный момент его деятельность.

В последнее время по заданию Марка он пахал санитаром в больнице, где лежал интересующий Марка человек с дурацкой фамилией Бекас. Точнее, Марка не человек интересовал, а то, пришел он в себя или нет, соображает его башка или он до сих пор в отключке. А если еще точнее, то и это интересовало не столько Марка, сколько того типа, что его нанял. Марк, понятное дело, не делился с Виктором подробностями. Просто растолковал, что нужно выяснить. А выяснить было не так просто, потому что Бекаса в больнице охраняли. Постоянно в его палате два мордоворота торчали. У них даже «пушки» имелись, боевые, без дураков.

Понятное дело, пройти в эту палату просто так было невозможно. Но только не для персонала. Когда Виктор надел белый халат санитара, он тоже стал персоналом, и «пушки» охраны стали ему не страшны. И все, что требовалось выяснить, он выяснил.

Кроме всего прочего, он с удивлением обнаружил, что, несмотря на такое бережное с ним обращение, пациент Бекас по-настоящему никого не волнует. Внимания на него обращали немного – и врачи, и медсестры, и охрана. Лежит себе человек и лежит. Он целый год в коме лежал, надоел уже всем. Но кто-то за уход деньги платил, и охрану кто-то оплачивал – значит, была тут какая-то важная закавыка, о которой Виктор знать не мог. Он глубоко не вникал, занимался своим делом – дерьмо выгребал, полы мыл и все такое. По нынешним временам странное занятие для молодого человека, но Виктору никто не удивлялся. Он умел напустить на себя такой идиотский вид, что все вокруг понимали: работа санитара для такого дебила – предел мечтаний, потолок возможностей.

А он все разузнал и доложил Марку. Бекас давно пришел в себя, но старательно изображал беспамятство – видно, имелись на то причины. Виктору даже показалось, что и врачи догадываются о состоянии коматозника, но почему-то тоже помалкивают. Правда, в этом Виктор уверен не был и докладывать об этом не стал. За прочее же Марк его похвалил и дал ему две «штуки» зеленых – неплохо за две недели.

Только вот дальше началось плохое. Оказалось, что Марку было поручено этого Бекаса выкрасть из больницы. Вот тут уж пришлось натерпеться. Виктор, конечно, догадывался, что Марк занимается грязными делами, но в суть этих дел никогда не вникал, как говорится, не брал в голову. Свою часть работы сделал, разнюхал что-то и отошел. Однако на этот раз влип он в дерьмо с головой. Сначала Марк со своими покрошили охрану в больнице, а потом и их самих отправили на тот свет. Все произошло так быстро и неожиданно – можно сказать, он и глазом не успел моргнуть. И ведь суждено было и ему червей кормить за компанию, но ему повезло. Быстро сообразил, что надо делать ноги. Глазом моргнуть не успел, а сообразить сообразил. Несмотря на внешний тупой вид.

Это потом пришло осознание, что главные неприятности только начинаются. Оторваться-то он оторвался, но надолго ли? Тут ему пришлось хорошенько пораскинуть мозгами, и выводы получались у Виктора неутешительные.

Он еще ни разу не слышал, чтобы важных свидетелей вроде него отпускали вот так просто – убежал, и черт с ним! Иллюзий строить он не собирался – его непременно станут искать, и не для того, чтобы поинтересоваться планами на будущее. Ему просто обрежут это будущее по самое «не могу». Его должны убить вслед за Марком и прочими. Сделать это будет совсем несложно. Они же знают, кого нанимали. Допустим, Виктор в банду Марка напрямую не входил, но про него наверняка тоже спросили – кто такой, не напортачит ли. Фамилию запомнили. А может, и не запоминали, но в больницу он устраивался по своим документам. Кто же знал, что Бекас такая опасная птица? Виктор считал, что самое поганое в последней его работенке – дерьмо выгребать, а оказалось, что вся эта затея – дерьмо от начала и до конца. Единственный плюс, что успел он получить свои две «штуки». Ну, должно было еще что-то перепасть, наверное, но и на том спасибо – в конце концов, один жив остался, из всей компании, а это лучше любых денег. Просто теперь ему нужно было думать, как жить дальше.

После счастливого своего бегства Виктор долго задерживаться на месте не стал. Прокрался до ближайшей автобусной остановки, присмотрелся внимательнее и, только убедившись, что никто за остановкой не следит, сел в автобус. В первый попавшийся – разбираться некогда было.

Пока ехал, сообразил, куда податься. Собственно, особого выбора у него сейчас и не было. Единственный человек, кто в любой момент готов был приютить его, была Дашка Ветрова, которая делала свой бизнес в ночном стрип-клубе. И жила она не слишком далеко, если отталкиваться от той точки, где находился сейчас Виктор, – в Алтуфьеве. Понадобилось сделать две пересадки, но в конце концов изматывающее путешествие кончилось, и Виктор очутился на Алтуфьевском шоссе. До нужного дома добрался, когда окна уже начинали гаснуть.

Здесь тоже рукой подать было до железной дороги. От шума поездов у Виктора мурашки шли по коже. Ему хотелось бежать куда глаза глядят, чтобы не слышать этого шума. Но делать было нечего, приходилось терпеть.

Виктор торопился. Дашка давно ушла на работу. И хотя ключ она неизменно оставляла у соседки, Виктору было неудобно будить чужого человека.

Соседка, к счастью, еще не ложилась. Выглянула опасливо через цепочку – на голове бигуди, под глазами круги от усталости, губы неприязненно сжаты, – однако Виктора узнала сразу и встретила довольно приветливо. Наметанным глазом окинула его истерзанный костюм, в одно мгновение оценила то, что гость трезв как стеклышко, и сказала сочувственно:

– Шпана, что ли, встретила? У нас тут по ночам лучше не ходить!

– Переночевать негде! Только это не шпана. Это… это я в канаву упал. Не заметил в темноте. Нарыли канав!.. – буркнул Виктор. – А Даша давно ушла?

– Как обычно, – пожала плечами соседка. – Теперь до утра. Держи ключ. Не повезло тебе – у Дашки-то наверняка и холодильник пустой. Картошку будешь? Могу покормить.

– Аппетита нет, спасибо, – отказался Виктор. – Что-то чувствую себя паршиво.

– Да ты и выглядишь так себе, – констатировала соседка.

– Простыл, наверное, – сказал Виктор. – Ладно, спасибо. Я утром ключ занесу, если Дашку не дождусь.

Дашкина квартира находилась на третьем этаже. Только, по мнению Виктора, была это не квартира, а склад женского барахла. Кругом здесь валялись бюстгальтеры, колготки, клипсы, прокладки, блузки, туфли, бижутерия. Запах здесь тоже был для мужика невыносимый – все эти притирания и ароматизаторы, от которых кружилась голова.

Виктор прежде всего проветрил это логово. Открыл балкон и впустил в комнату холодный сыроватый воздух, наполненный шелестом листвы – напротив балкона росло высокое дерево, едва не касавшееся ветвями перил. Что это было за дерево, Виктор не знал – в ботанике он не разбирался.

Пока ветер выдувал из квартиры соблазнительные запахи, Виктор порылся в холодильнике. На самом деле есть ему хотелось. Но, как и предупреждала соседка, у Дашки в смысле еды было шаром покати. На кухонном столе обнаружился пакет с подсоленными сухариками – наполовину пустой, – но это было все. Ожесточенно хрустя дурацкими сухариками, Виктор привел в относительный порядок свой костюм и решил ложиться спать. Он совершенно выдохся сегодня, а чтобы разобраться, как жить дальше, ему требовалась свежая голова.

Виктор сгреб с Дашкиного дивана все ее кружевное барахло и завалился, укрывшись клетчатым пледом. Он так устал, что даже балкон закрыть поленился – уснул, не чувствуя холода.

Проснулся он среди полной темноты от гнусного пиликанья мобильника. Мелодия, которая у него была закачана вместо сигнала, страшно не нравилась Виктору, но сменить ее все как-то руки не доходили. Теперь она разбудила его посреди кошмара и стала как бы его продолжением – Виктор несколько секунд лежал, обливаясь потом, и вслушивался в ненавистную мелодию, которая сверлила его мозг.

Во сне его убивали – погружали с головой в ледяной источник, били по голове, сжимали горло, рвали на теле одежду – полный набор. Чтобы прийти после этого в себя, потребовалась целая вечность. Но телефон, оставленный им в боковом кармане пиджака, настойчиво звонил, не замолкая ни на секунду. Это было тем более странно, что за окном была черная ночь.

Звонили Виктору нечасто. В последнее время в основном Марк, но теперь о нем можно забыть. Кому он мог понадобиться в такой час? Родственникам? Эти были бы рады, если бы он вообще исчез с лица земли. Друзьям и подругам? Сомнительно. И те и другие забывали Виктора, едва он выходил за порог. Могли еще позвонить квартиросъемщики. Но почему ночью? Пожар, наводнение, взрыв бытового газа?

Виктор вылез из-под пледа. Его трясло. Из балконной двери полз просто арктический холод – вот откуда взялась во сне та прорубь, куда его окунали. Виктор встал, натыкаясь на мебель, доплелся до двери, прикрыл ее. Потом нашарил в кармане мобильник, нажал кнопку.

– Алло! Кто это? – хрипло осведомился он, почти уверенный, что кто-то просто ошибся номером.

– Привет! – сказал бодрый и приятный женский голос. – Я тебя разбудила?

Виктор удивился. Голос был ему незнаком. Хотя, конечно, в телефоне бывают всякие неожиданности. Иногда голос так меняется, что родную маму не узнаешь.

– Вообще-то разбудила, – сказал Виктор, который решил сразу расставить все точки над «i». – Ты, кстати, часом, не ошиблась? Я тебя знаю?

– Ну, я-то тебя знаю, – со смешком ответила собеседница. – Ты – Витя Артюхов.

– Ну! – подтвердил Виктор, не зная, радоваться ему или расстраиваться. – А ты кто?

– А неужели ты меня не помнишь? – лукаво спросил женский голос.

Виктор мог поклясться, что не помнит. Но голос звучал так заманчиво и так сладко, что разом послать его обладательницу он не решился. Кошмар еще не улетучился из его головы, и Виктор решил поболтать с незнакомкой, чтобы привести нервы в порядок.

Он стал задавать наводящие вопросы, вспоминать общих знакомых, но женщина отделывалась обтекаемыми неопределенными фразами, из которых невозможно было ничего понять. Они трепались уже не менее пяти минут, а Виктор знал о своей собеседнице не больше, чем в самом начале. Она даже имени своего не называла. Это начинало его нервировать.