Текст книги "Одержимый"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

– Когда мы сможем увидеться?

Голос в трубке был наполнен манящими, вкрадчивыми интонациями, от которых у Романова всегда кружилась голова, а из пучин подсознания поднималось звериное, ничем не контролируемое желание. Справиться с ним было чрезвычайно трудно, поэтому он не любил, чтобы Екатерина звонила ему домой. Впрочем, она, разумеется, не могла знать, где он сейчас находится. Просто их роман продолжался всего лишь второй месяц, и ее влечение к нему тоже пока не остыло.

Романов на цыпочках отскочил к двери и, вытянув шею, украдкой выглянул из комнаты – кажется, жена все это время была в ванной и не могла слышать звонка. Но рисковать не стоило. Перед отъездом ему не нужно никаких скандалов, никаких нераспутанных узелков. Классическая картина – верная жена провожает верного мужа в дальнюю дорогу. Испортить такую минуту означает подложить мину под все здание семейной жизни. Неразумно, некрасиво и неэтично. Он все-таки не безголосый певец, кумир безмозглой публики, а серьезный тележурналист с репутацией настоящего мужика, притом обладающего недюжинным интеллектом и шармом. Редчайшее сочетание, уникальный имидж, так что имя и фамилия Сергей Романов вызывают неизменное уважение. Было бы самоубийством разрушить этот миф. Правда, на этот имидж, на его медальное, с твердыми чертами лицо, на насмешливые голубые глаза бабы сами слетаются как бабочки на огонь. А ведь они тоже имеют право на свое маленькое счастье. Романов по большому счету никогда не мог отказать женщине. Более того, он любил их всех, блондинок, брюнеток, рыжих, замужних и совсем юных, но...

Жена все еще была в ванной, и Романов торопливо, но с интимным придыханием сказал в трубку:

– Начальство срочно отправляет меня в командировку на Кавказ. Через неделю я вернусь – созвонимся. А сейчас, извини, я никак не могу говорить...

– Что, твоя благоверная застегивает на тебе пояс верности? – ядовито поинтересовалась Екатерина. Она была собственницей до мозга костей, как в сущности, все женщины. Невозможность заполучить Романова целиком и сразу заставляла ее быть язвительно-остроумной.

– Нет, до этого не дошло, – терпеливо ответил Романов. – Но ты же знаешь, каковы обстоятельства. Я же рыцарь без страха и упрека. Не заставляй меня мутить кристальный образ. Тысячу раз целую, пока!

Романов быстро отключил мобильник, потому что сладкая волна, вырывающаяся из подсознания, с каждой секундой набирала все большую силу, и, немного переведя дух, продолжил комплектование дорожного чемодана. Вместе со съемочной группой он ехал в дикие края, но это как раз и требовало особенно тщательной подготовки. Кроме мужественных брутальных одежд – полувоенный камуфляж, вязаные шапочки и прочее, – Романов брал с собой набор белоснежных сорочек, галстуков, белья. Мало ли какие трудности ожидают его впереди. На Кавказе женщины скованы условностями, но оттого особенно горячи. Иногда спящие вулканы взрываются. Нужно быть готовым ко всему.

Появилась жена. Она была деловита и, кажется, не слишком переживала из-за скорой разлуки.

– Ты положил таблетки от желудка? – озабоченно поинтересовалась она.

Романов едва заметно поморщился. Вот этого он в Лидии терпеть не мог. Она постоянно разрушала его имидж, счастливого, цветущего удачника, красавца и победителя. Ну и что с того, что при обследовании у него нашли крошечную язву в двенадцатиперстной кишке? Нервная работа. Язва давно залечена, и лекарства он принимает регулярно, без напоминаний. Просто ей хочется, чтобы он чувствовал себя беспомощным и зависимым от ее забот. Все они этого хотят в конечном итоге. А ему остается только терпеть. В его положении глупо что-либо менять. Стабильность и положительность – вот его марка.

– Непременно, дорогая, – дружелюбно откликнулся он, возясь с чемоданными застежками. – Таблетки в первую очередь. Там они мне очень понадобятся. Вряд ли в тех условиях удастся соблюдать диету.

– Главное, чтобы ты соблюдал там сухой закон, – отрезала жена. – Всегда, когда ты уезжаешь на Кавказ, ты возвращаешься оттуда с желтыми глазами и увеличенной печенью. Совсем не обязательно пользоваться пресловутым кавказским гостеприимством с таким усердием, с каким пользуешься ты. Все-таки уже не мальчик...

– Я еду на Кавказ работать! – Романов наконец обиделся. – В конце концов, не самая безопасная работа, между прочим. Опасность там за каждым кустом.

– Я и говорю, будь поосторожнее с кавказскими тостами, – сказала жена. – Это для тебя сейчас опаснее всего.

– Ты так считаешь? – оскорбленно спросил Сергей. – Забавно! Забавно, какой вывод ты делаешь из моих телерепортажей. Выходит, ты считаешь это увеселительной прогулкой?

– Никто не мешает тебе считать себя Хемингуэем, – улыбнулась жена. – Я просто прошу тебя не увлекаться. В твоем возрасте пора подумать и о здоровье.

– Хорошо, мне все понятно, – буркнул Романов.

Жена тоже была женщиной и хотела владеть им безраздельно, но поскольку это ей не всегда удавалось, она находила утешение в тех маленьких унижениях, которым подвергала мужа. Унижения были замаскированы под горячую заботу и вызывали у Романова такое же ощущение, что и легкая оплеуха, отпущенная в шутку. Шутка она и есть шутка – бывает ведь и такой род шуток. Главное было сдержаться, не ответить грубостью, не взорваться, не опуститься до безудержного и безобразного скандала. Суть ведь еще была и в том, что родной дядя жены являлся большой шишкой на одном из центральных телеканалов. Нет, не на том, где блистал Романов, но при случае он вполне мог подпортить ему карьеру. Речи о такой возможности между Романовым и женой никогда не заходило, но по едва заметным намекам, по едва уловимым интонациям он понимал, что зарываться не стоит. Вообще, Романов считал, что брак – это ярмо, которое необходимо тащить, раз уж впрягся. Тем более что брак его состоялся не совсем по любви. Он выбирал и выбирал сознательно – жаловаться не на кого.

Однако эти чуть замаскированные придирки могли вывести из себя кого угодно, даже такого терпеливого и талантливого человека, как Сергей Константинович Романов. В последнее время у него тоже стали пошаливать нервишки. Возможно, жена была по-своему права, но, по мнению Романова, он заслуживал снисхождения. Образ жизни, который он вел, предполагал запредельные психические нагрузки, и об этом стоило помнить. Но жена не желала этого помнить. Он помнила только то, что хотела, и это обижало. Вдумываясь в двусмысленность своего положения, Романов с каждой секундой терял самообладание. В глазах у него темнело, в груди поднималась волна первобытной ненависти, сердце стучало, кулаки сжимались. В какой-то момент он не выдержал, повернулся к жене и с диким криком, бледный и страшный, бросился на нее, с намерением вцепиться в ее горло...

От собственного крика Сергей Константинович проснулся и рывком сел на кровати. Сердце у него действительно стучало, и голова шла кругом, но ни жены, ни привычной обстановки вокруг него не было. Был погруженный в темноту убогий номер провинциальной гостиницы, отблеск тусклого фонаря за окном, раскачивающегося от ветра. Ветер жалобно свистел в щелях оконной рамы. В комнате было очень холодно. Романов, которого от ночного кошмара прошиб пот, моментально замерз и начал дрожать. Он уже сообразил, что домашний скандал всего лишь приснился ему. Он уже два дня был на Кавказе, в маленьком паршивом городишке в двух шагах от заснеженных, продуваемых всеми ветрами гор, где было пусто, холодно и очень неуютно, но руководству канала ко Дню защитника Отечества понадобился суровый репортаж о суровых буднях людей в погонах. Их группа должна была обеспечить этот репортаж. Он как ведущий, оператор Слава Кобылкин и Полина, некрасивая, энергичная девушка, которая была мастером на все руки и выполняла в их группе функции кого угодно – завхоза, квартирмейстера, ассистента, монтажера. Без нее Романов чувствовал себя как без рук. Жаль, внешность ее была совершенно не в его вкусе, иначе у них с ней была бы полная гармония.

Романов отер со лба пот и попытался унять внутреннюю дрожь. Удивительно, до чего сильна была во сне ненависть! Романову казалось, что в реальной жизни он никогда подобной ненависти к жене не испытывал. Или же испытывал? Скорее всего, испытывал, просто загонял внутрь, давал иные названия, переключал внимание, но в подсознании...

Романова взяла досада. Он чувствовал, что заснуть теперь не получится. Нервы совершенно истрепались. Ему нужен хороший, продолжительный отдых. Хватит заколачивать деньги и работать на собственный имидж, нужный только для того, чтобы снова заколачивать деньги да тешить тщеславие. Счастлив ли он на самом деле – это большой вопрос. Даже выспаться толком у него не всегда получается.

Но что делать до утра в паршивом одноместном номере, в городишке, где самым привлекательным местом является воинская часть, стоящая в полукилометре от городской черты? На этот раз все его надежды пошли прахом. Ни одного намека на веселый поворот сюжета. Одна пахота – съемки на ледяном ветру, бесконечные интервью с краснолицыми офицерами, неизбежный репортаж с бронетранспортера, бодрые солдаты в кадре, еда всухомятку...

Почему-то в этом городке невозможно было достать ни капли даже самого плохого самогона. А все, что они захватили с собой, уже было нерасчетливо выпито в дороге или раздарено. Как скоротать теперь эти тоскливые часы до рассвета, Романов не знал. Дурацкое положение! Рассказать кому-нибудь, не поверят – на Кавказе не выпить и глотка вина! Но что-то не заладилось на этот раз. Холоден и мрачен был городок, жители замкнуты и обособленны. Не было интереса к столичным гостям. На пришлых смотрели, как на врагов. Нищая жизнь ли тому причиной, суровая зима, специфические местные проблемы – Романову было недосуг разбираться. По-настоящему его не волновали ни эти люди, ни их судьбы, ни горы, из-за которых приходят то ли боевики, то ли всего лишь слухи о них. Его волновала только четкая картинка на телеэкране, и его собственное мужественное лицо, твердый суровый баритон, имитация полной осведомленности, причастности к горячим проблемам. Сергей Романов прикасается к оголенному нерву современности! Жена, в сущности, права – никакой он не Хемингуэй. Так, бледное подобие, седьмая вода ни киселе...

Романову стало горько и одиноко. Выпить захотелось дико. Он был готов пойти и разбудить своих спутников, которые спали в отдельных номерах, но не стал этого делать, потому что точно знал – это бесполезно. Романов посмотрел на часы и слегка приободрился. Оказалось, что терпеть оставалось не так много, как ему казалось, – было уже шесть утра. В принципе, можно даже подниматься. «Наш корреспондент на Кавказе Сергей Романов поднялся затемно, умылся ледяной водой из горного ручья, принюхался к ветру – отчетливо пахло близкой опасностью...»

Свою импровизацию Романов закончить не успел – в дверь неожиданно кто-то поскребся. Романов вздрогнул. Кто бы это мог быть? Кажется, до сих пор к нему никто не проявлял здесь ни малейшего интереса. Может быть, не спится кому-нибудь из его помощников. В конце концов, если Полина вдруг почувствовала себя этим утром одиноко...

Романов быстро натянул брюки, отпер дверь и устыдился своих мыслей. Перед ним стояла пожилая женщина, по местному обычаю до бровей затянутая в темный платок – дежурная по гостинице. Сколько ей лет, догадаться было невозможно. Недружелюбно глядя на полуодетого Романова, она пробурчала, что внизу его просят к телефону. До такого блага, как номера с телефоном, этот городок еще не дожил. В гостинице был один-единственный телефонный аппарат, и тот, насколько было известно Романову, работал с перебоями.

Гадая, кому он мог понадобиться в такую рань, Романов оделся и спустился в вестибюль. Начальство, жена, любовница? Для всех них было, пожалуй, рановато. Если только не случилось чего-либо ужасного, какой-нибудь катастрофы. Романов вдруг понял, что откровенно боится этого звонка. Ему не хотелось новых проблем.

Он взял холодную телефонную трубку, отвернулся от колючего взгляда дежурной и, стараясь придать голосу деловые интонации, произнес:

– Алло! Романов слушает! Кто это?

Ответ поразил его своей неожиданностью:

– Здравствуйте! Это полковник Гуров Лев Иванович из Главного управления МВД, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Вы извините, ради Бога, что я вас так рано поднял, но дело такое, что не терпит отлагательства. Возможно, вам угрожает серьезная опасность.

– Что?! О чем вы? Это что, шутка? Откуда вы узнали этот номер? – разволновался Романов. – Да отвечайте же, черт возьми!

– Простите, Сергей Константинович, но вы слова не даете мне вставить. Вот теперь я доложу вам все по порядку. Насчет телефонного номера вы переборщили. Это, наверное, спросонья. Все-таки мы милиция, и уж телефонный номер узнать в силах. Мы связались с вашим руководством, выяснили, куда вас направили в командировку... Остальное было делом техники. А теперь о главном. Вы окончательно проснулись?

– Я в полном порядке, – сухо ответил Романов. Ему было неловко, что он так глупо спросил незнакомого полковника о телефонном номере. – Но я не понимаю...

– Сейчас все поймете. У нас есть основания полагать, что некий злоумышленник может покушаться на вашу жизнь. Вы не знаете никого, кто мог бы вам мстить за что-то?

– Это вы не знаете телевидения! – скептически усмехнулся Романов. – Там каждый второй готов перегрызть тебе глотку. Только с каких пор это стало интересовать милицию?

– Нас больше интересует не ваша профессиональная деятельность, – ответил Гуров. – В некотором смысле нас интересует ваше прошлое. Я сейчас зачитаю вам список из нескольких фамилий, а вы мне ответьте, говорят ли они вам о чем-нибудь?

– Простите, на часах шесть утра! – возмутился Романов, который вдруг почувствовал резкое беспокойство. – А вы собираетесь зачитывать мне какой-то дурацкий список. И я его должен слушать. Откуда я знаю, что это вообще не розыгрыш? Если у вас есть ко мне вопросы, то дождитесь моего возвращения в Москву, пригласите, как полагается, в управление, там и поговорим...

– Наверное, вы правы, – согласился на другом конце провода Гуров. – Мне самому заниматься спозаранку художественным чтением не очень интересно. Но дело в том, что опасность может угрожать вам именно сейчас, в данную минуту, понимаете? Будучи в командировке, вы не заметили ничего странного вокруг себя? Может быть, до этого вам кто-то угрожал, нет?

Что-то в голосе полковника убедило Романова, что с ним не шутят. Он вздохнул, потер лоб и сказал, что готов прослушать весь список.

– Надеюсь, он не слишком большой? Не думайте, что на телевидении работают люди семи пядей во лбу, – кокетливо сказал он. – Такие же простые смертные, только каждая собака норовит узнать тебя в лицо...

– Всего девять фамилий, – успокоил Гуров. – Итак, слушайте внимательно.

Он принялся читать, старательно выговаривая каждую букву.

Сначала Романов ничего не понял. Названные фамилии показались ему знакомыми, но он не сразу вспомнил, откуда их знает. Потом сообразил, и у него нехорошо заколотилось сердце. Когда полковник закончил, он с усилием проглотил комок, вставший в горле, и спросил:

– Это все? А, ну да, видимо, все... Кажется, я знаю этих людей. Вернее, когда-то знал. Давным-давно я служил в армии, – он принужденно хохотнул. – В одном маленьком городке на берегу Черного моря. Это были мои сослуживцы. Да, кажется, это их фамилии. Конечно, я мог что-то напутать – столько лет прошло...

– Похоже, не напутали, – сказал Гуров. – Вы с кем-нибудь встречались из этих людей позже? Какие между вами были отношения? Среди сослуживцев у вас были враги?

Романов вдруг почувствовал себя опустошенным, словно в его жизни произошло что-то непоправимое и страшное. Слова показались ему бессмысленными заклинаниями, которые ровным счетом ничего не означают. Он с большим трудом сдержался, чтобы не бросить трубку.

– Простите, вас плохо слышно! – соврал он. – Связь... Связь тут неважная... Поговорим в другой раз...

– Сергей Константинович! Алло! – встревожился Гуров. – Вы меня слышите? Обязательно свяжитесь с милицией, если заметите, что-то подозрительное! Я постараюсь...

Романов не стал слушать дальше и опустил трубку на рычаг. Бессмысленно оглядел залитый тусклым светом холл. Ветер за стенами гостиницы выл так сильно, что позванивали стекла в окнах. Сергею Константиновичу страшно захотелось немедленно вернуться в Москву, к себе домой, расслабиться в уютном кожаном кресле среди привычной цивилизованной обстановки. Он вдруг ощутил себя постаревшим и до предела усталым. В сущности, не так уж была не права жена со своими уколами. Пора осесть на хорошем месте, в солидном кабинете с золоченой табличкой на двери. Пусть молодые скачут по горам и мерзнут в полупустых гостиницах. Он, конечно, профессионал и закончит этот чертов репортаж, отснимет камуфляж, грозно посверкивающие стволы, присыпанные снежком горные склоны, таинственный туман за оврагом... Пусть зритель почувствует себя причастным, пусть думает, что оказался свидетелем роковых событий, мужества, раскрыл удивительные тайны. Совсем не обязательно, чтобы зритель знал, что в этом глухом углу ни черта нет, кроме нелюдимых аборигенов и злых, измордованных рутиной военных. Даже глотка самогона не найдешь. Нет, нужно поскорее разделаться с рутиной и вернуться в большой мир, туда, где горят огни и шумят рестораны. И подумать об отпуске.

Надо же, вам может угрожать опасность, сказал этот чудак-полковник. Что он имел в виду? Что вообще происходит? Для чего он вытащил из небытия этот мартиролог? Откуда? Кто он такой, этот Гуров? Масса вопросов, на которые невозможно получить ответа, не возвратившись в Москву.

Романов повернулся и стал медленно подниматься по лестнице на второй этаж. Навстречу ему спускался опухший ото сна мужик в плотной брезентовой куртке. Это был один из двух десятков строителей, которые приехали сюда из Самарской области. Что они здесь строили, Романов так и не понял, его это не очень интересовало. Просто, кроме строителей и их телевизионной группы, в гостинице не было других постояльцев. Так или иначе, со строителями они здоровались радушно, как с земляками.

Однако сейчас Романов был настолько озабочен, что прошел мимо «земляка» молча, точно сомнамбула. Тот неодобрительно покосился на него, но ничего не сказал, должно быть, и у самого настроение было не очень.

Привела Романова в чувство Полина. Она деловито выбежала из своего номера, уже одетая, с горящими глазами, как всегда излучающая энергию и оптимизм.

– Вы уже позавтракали, Сергей Константинович? – спросила она, бросая взгляд через плечо и запирая дверь большим ключом. – У меня остались бутерброды с сыром, если хотите... Правда, сыр здесь мерзкий... Но кофе, по-моему, ничего. Сварить вам кофе?

Романов смотрел на девушку, с трудом соображая, о чем идет речь. На ней была ярко-желтая куртка, модная и красивая, невыгодно оттенявшая собственную обыкновенность Полины. На фоне своей великолепной куртки она казалась совсем невзрачной – плоское сероватое личико, тусклые, неухоженные волосы. Только глаза у нее были живые и наполненные нечеловеческой энергией.

Она нахмурилась. Вид Романова ей не понравился.

– Вы в порядке? – спросила с беспокойством Полина. – Имейте в виду, через час у нас встреча с полковником Зыбиным, командиром части. Потом он уедет, а нам обязательно нужно его снять – исключительно колоритная фигура...

– Я помню, – вяло сказал Романов. – А что Слава, спит?

– Он бы хотел, – жестко ответила Полина. – Но я подняла его и прогнала умываться. Так сварить вам кофе?

– А, кофе! – до Романова наконец дошло, о чем его спрашивают. – Да, пожалуй. Я был бы тебе очень благодарен. Кофе – это то, что нужно. А завтракать я совсем не хочу... Кстати, м-м... У тебя не осталось чего-нибудь, м-м... В общем, мне необходимо выпить!

– Да что с вами такое сегодня? – сердито отозвалась Полина. – С утра выпить! Выпьете кофе, – она опять принялась отпирать дверь своего номера. – У меня остался кипяток...

– Полина, – вдруг спросил Романов, – вокруг нас не происходило ничего подозрительного эти дни? Ты ничего не заметила?

– Что же вокруг нас происходило подозрительного? – наморщила лоб Полина. – Дайте припомнить... Зам. ответственного редактора как-то подозрительно вел себя, когда я последний раз его видела. По-моему, нас собираются переместить в сетке на более ранний час. Помяните мое слово...

– Чепуха! – отрезал Романов. – Я этого не позволю. И вообще, я не об этом. Никто из посторонних про меня не спрашивал? Не интересовался? Может быть, справлялись, где и когда меня можно увидеть?

– Разумеется, вас спрашивали. Вас без конца спрашивают, – заявила Полина. – Все нужные контакты я занесла в ваш органайзер...

– Это я видел, – нетерпеливо сказал Романов. – Ты что, не понимаешь, о чем я спрашиваю? Мне нужно знать, не интересовался ли мною кто-нибудь совершенно чужой? Тебя ничего не насторожило?

Полина посмотрела на Романова, как на ребенка, но потом сделалась серьезной, задумалась и вдруг кивнула:

– А знаете, было что-то такое. Вот именно, как вы говорите – настораживающее. Спрашивал про вас один человек. По общему телефону. Мне очень его голос не понравился. Он просил ваш адрес или номер мобильного. Очень настойчиво просил. Был очень любезен, отпускал комплименты. Но вы же знаете, меня на это не возьмешь. Я отшила его, и очень резко. Больше он не звонил. Между прочим, он что-то просил вам передать...

– Что? – встрепенулся Романов.

– Да какую-то глупость, – с досадой сказала Полина. – Вы же знаете нашу экзальтированную публику. Им не хочется смотреть вас по телевизору. Им хочется быть вместе с вами в телевизоре. Этот тоже высказался в этом духе. Мол, пусть готовится, мы все равно встретимся или что-то в этом роде...

– Подожди! Ты должна вспомнить точно! – Романов схватил Полину за рукав модной куртки.

Девушка посмотрела на него с крайним удивлением.

– Вы какой-то не такой сегодня, – покачала она головой. – Может, заболели? У меня в номере просто сквозняки гуляют. С утра горло обложило... У вас не болит горло? А насчет того чокнутого не беспокойтесь. Я его надежно отшила. Практика показывает, что девяносто процентов таких сумасшедших отсеиваются сами собой. А в крайнем случае можно будет охрану предупредить...

– А здесь ты нигде не видела этого человека? – перебил ее Романов.

Полина аккуратно, но твердо высвободила свой рукав.

– Сергей Константинович, – голосом сестры милосердия произнесла она. – Вам, по-моему, отдохнуть пора. Вернемся в Москву – возьмите неделю и оттянитесь хорошенько, поезжайте куда-нибудь. Рыбалка, баня, пиво – чем там увлекаются мужчины? А то... Вы сами-то поняли, что спросили? Как я могла видеть или не видеть этого человека, когда я даже не знаю, как он выглядит!

– Да, значит, с уверенностью ничего сказать не можешь, – потухшим голосом пробормотал Романов. – Ладно, проехали. Не нужно кофе. Я что-то и в самом деле неважно себя чувствую.

Он вышел из номера, ощущая на своей спине недоуменный взгляд помощницы. Но это его сейчас не волновало. Он мысленно повторял одну за другой фамилии: «Зарапин, Захарчук, Меркулов... Как там остальных-то звали? Навскидку сейчас и не вспомнишь. Откуда все это всплыло? Вот мерзость! Неужели... Нет, не может быть! А почему, собственно, не может? Говорят же, что за все нужно платить. Вот пришел и мой час».

Романов вошел в свой номер, сел на скомканную постель и обхватил голову руками.

«Что же делать? Что делать? – ужас все больше охватывал его. – Подожди, не паникуй! Все это уже давно быльем поросло. Они явно что-то знают, но знают очень мало, скорее, догадываются. Настоящих доказательств у них просто не может быть. Или может? Главное, абсолютно не с кем посоветоваться. В таких вещах лучше никому не доверяться. Допустим, никто не докажет твоей юридической вины... Или докажет? Черт! В любом случае репутация погибнет. Что же делать?!»

Романов ощущал себя мухой, попавшей в паутину. Ему было холодно и тоскливо. Зимний ветер пел и звенел в стеклах.