Текст книги "Одержимый"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

– Мне хотелось бы лично осмотреть место, где было совершено это убийство, – заявил Гуров, внешне не выказывая никаких чувств, хотя на душе у него кошки скребли. – И желательно как можно скорее.

– Дом опечатан, но в городской прокуратуре мне пообещали, что для вас они снимут печати. Правда, там все уже приведено в относительный порядок. Все улики изъяты, трупы, естественно, в морге...

Оперуполномоченный из местного УВД торопился объяснить Гурову все детали, будто улики и трупы были изъяты по его вине.

– Это неважно, – остановил Гуров капитана. – Мне сказали, что в доме живет сосед. Было бы неплохо с ним поговорить.

– Это верно, Синицын Иван Нестерович, – подтвердил оперуполномоченный. – Ветеран войны. Прежде этот дом был на двоих хозяев. Синицын свою долю отказался продавать. Из-за этого, говорят, у них с покойным Кащеевым были серьезные трения. Но вряд ли он мог заказать соседа...

– Да уж думаю, не мог, – сердито перебил его Гуров. – Есть ли смысл что-то обсуждать сейчас, капитан? Ведь у вас здесь, насколько я понимаю, нет никакой версии? Давайте свяжемся с прокуратурой и поедем на место!

Оперуполномоченный печально посмотрел на Гурова, но ничего не сказал и взялся за телефонную трубку.

Гуров находился в отвратительном состоянии духа уже сутки. Это даже не было связано с тем, что у них с Крячко появились неприятности в связи с перестрелкой на неработающем заводе. А неприятности вышли существенные, потому что результат их усилий ни к чему не привел, несмотря на весь шум и гибель Лехи-Ковра. Телефон человека, который был известен Пауку как Толик, и который интересовался железнодорожником Труниным, был найден очень быстро, но операция захвата, проведенная рьяно и с большим энтузиазмом, закончилась конфузом – телефон «Нокия» с уже едва дышащим аккумулятором обнаружился у полупьяного бомжа Стасика, который нашел это чудо техники в помойном бачке. Звонить Стасику было абсолютно некуда, и он просто носил телефон на груди, как котенка, утешаясь время от времени затейливыми мелодиями, которые ему удавалось выжать из импортного аппарата. Вся информативная база из памяти мобильника была стерта. Правда, на звонок Гурова Стасик откликнулся и очень охотно, потому что ему не хватало общения. Но этот телефонный разговор оказался последним. Вскоре его взяли. Но Гуров и Крячко опять оказались у разбитого корыта.

Однако даже не это испортило Гурову настроение. Накануне под вечер с ним произошло странное происшествие, которое одновременно насторожило и расстроило Льва Ивановича. Перед этим они с Крячко отводили душу в маленьком, уютном кафе, где, по утверждению Крячко, подавали «исключительное» пиво. После трудовой недели накопилась усталость, и они решили, что могут слегка расслабиться. Гуров вернулся домой довольно поздно, когда на заснеженном дворе уже не было ни души. Свой верный «Пежо» Гуров решил оставить под окнами, потому что отгонять его в гараж уже не было ни сил, ни желания. Выпил Гуров совсем немного, потому что не любил испытывать судьбу, находясь за рулем, но даже от этой малости его клонило сейчас в сон.

Гуров вышел из машины, продолжая перебирать в памяти обстоятельства и факты, так или иначе связанные с делом, которым он занимался. Внимание его было сосредоточено только на этом, безлюдный двор сейчас ничем не мог Гурова заинтересовать.

Но вдруг откуда ни возьмись выскочил высокий человек в утепленной куртке, в нахлобученной по самые брови шапочке, и с пушистым шарфом, который закрывал нижнюю половину лица, и бросился к Гурову. Гуров еще не успел захлопнуть дверцу машины, но внезапное нападение отвлекло его.

Человек подскочил к нему и схватил за плечи, одновременно пытаясь выполнить подсечку. Он был очень силен, и хватка у него была борцовская. Гуров, несмотря на приличную физподготовку, едва сумел удержать равновесие. Он тут же попытался провести контрприем и бросить противника на землю. Долгое противоборство ничего хорошего ему не сулило: противник был куда моложе и техничнее его – Гуров понял это сразу.

А тут еще легкий шум за спиной продемонстрировал, что появился и второй. Кажется, он лез в машину. «Угонщики? – мелькнула мысль. – Только этого мне еще не хватало!». Он рванул на себя массивную тушу соперника, намереваясь покончить с ним поскорее. Но тот был настороже. Они вцепились друг в друга и секунду пребывали в состоянии неустойчивого равновесия. Гуров пытался рассмотреть физиономию борца, но это было практически невозможно – тот укутался на совесть. С уверенностью можно было сказать одно – физиономия у него широкая и упитанная.

Но тут же Гурову стало не до подробностей. Соперник вдруг довольно легко оторвал его от земли, и Гуров, падая, сумел сделать единственное – свалиться вместе с ним. Они упали вдвоем и принялись елозить по мерзлому асфальту.

«Если второй сейчас догадается шарахнуть меня чем-нибудь тяжелым по черепу, то все… – подумал Гуров, с трудом сдерживая натиск своего врага. – Я в коме, машина в угоне... Вот ведь попал, на ровном месте, да мордой об асфальт!»

Насчет чего-то тяжелого Гуров не угадал. Они продолжали борьбу в партере, как вдруг более мощный соперник оттолкнул его и откатился в сторону. И тут же в лицо Гурову хлынул обжигающий поток слезоточивого газа. Полковник мгновенно ослеп и задохнулся. Баллончик разрядили ему прямо в глаза, поэтому он еще долго чихал и кашлял и обливался слезами, хотя ядовитое облако давно уже рассосалось в морозном воздухе.

Наконец стало полегче. Гуров проморгался, обтер заплаканное лицо и сквозь опухшие веки посмотрел вокруг. То, что он увидел, несказанно удивило его. Он был совершенно один во дворе, и машина его благополучно стояла на месте, целая и невредимая. С нее даже зеркало не сняли.

«Неужели все это затевалось для того, чтобы выдрать магнитолу? – подумал Гуров. – Ну что же, это еще не худший вариант. Магнитолу жалко, но череп цел, а он намного дороже».

Гуров поднялся и, пошатываясь, приблизился к машине. Вокруг опять не было ни души. Если бы не помятая одежда и не слезящиеся глаза, можно было бы представить, что все это ему приснилось. И еще выдранная из приборной доски магнитола.

Но когда Гуров заглянул в салон, то с удивлением обнаружил, что магнитола на месте. Мало того, в машине вообще ничего не пропало, и более того, кое-что в ней прибавилось. Это был большой, надежно запечатанный конверт из плотной бурой бумаги. Он валялся прямо на месте водителя, так что не заметить его было невозможно. Получалось, что вся эта возня с покушением на членовредительство была затеяна только для того, чтобы передать Гурову письмо. Вернее, для того, чтобы он не попытался выяснить личность курьера. Почему-то тому очень не хотелось раскрывать инкогнито.

Гурову все это страшно не понравилось. Ничего подобного с ним давно не случалось. Что могло быть в конверте – угрозы, деньги, информация? В любом случае, способ передачи настораживал. Гуров еще раз осмотрел притихший двор, даже на всякий случай вышел на улицу – но нападавших уже и след простыл. Тогда он вернулся и забрал конверт из кабины. Заперев наконец машину, Гуров пошел домой. Конверт приятно хрустел в руках. Он был тонкий, будто пустой, и относительно возможного подкупа у Гурова зародились большие сомнения. «Если только внутри не лежит чек на предъявителя, – с мрачной иронией подумал он. – На сумму со многими нулями».

В нули верилось слабо, и действительно, ничего похожего на деньги в конверте не оказалось. Вскрыв его, Гуров обнаружил лист бумаги, на котором был напечатан список из девяти фамилий. Список включал не только фамилии, но также год рождения и, судя по всему, город, где обладатель фамилии родился, хотя в последнем случае могли быть варианты.

Весь список выглядел следующим образом:

1. Зарапин Григорий Михайлович, 1966, Москва

2. Захарчук Владимир Матвеевич, 1965, Можайск

3. Кащеев Анатолий Дмитриевич, 1965, Раменское

4. Меркулов Виктор, 1966, Калинин

5. Романов Сергей Константинович, 1966, Москва

6. Титаев Сергей, 1966, Новохоперск Воронежской области

7. Трунин Григорий Емельянович, 1966, Москва

8. Смирнов Анатолий Романович, 1966, Москва

9. Хаматов Рустам, 1966, Ленинград.

В трех случаях не были указаны отчества. География адресов в большинстве ограничивалась Москвой и Московской областью. Что означала вся эта лаконичность и таинственность, Гуров не знал, но две фамилии, которые он с ходу углядел в списке, сразу и надолго испортили ему настроение. Трунин и Смирнов – и тот и другой, похоже, были те самые. Вряд ли это могло быть простым совпадением. Но что означал этот неожиданный подарок? Подсказка, предостережение, ход некоего неведомого игрока? Гурову почему-то казалось, что ничего хорошего это означать не может.

Явившись наутро в управление, он первым делом отдал список экспертам, чтобы те попытались выяснить его происхождение, а копию пропустил через компьютер, в надежде, что всплывут остальные фамилии.

Всплыла одна фамилия. В самых последних сводках. Сотрудник Раменского муниципалитета Кащеев Анатолий Дмитриевич, 1965 года рождения, был зверски убит этой ночью в своем доме в Раменском, причем обстоятельства этого убийства во многом напоминали убийство тренера Смирнова. Присутствовала и веревка с беседочным узлом и многочисленные побои, и заклеенный скотчем рот, но что было хуже всего, вместе с Кащеевым была также убита и его жена. Дела становились совсем плохи. Гуров доложил ситуацию генералу Орлову и попросил официально направить его в Раменское. Появление загадочного списка генералу Орлову, начальнику управления, не понравилось так же, как и самому Гурову.

– Дьявольский какой-то тебе список подсунули, – сумрачно констатировал он, глядя на сидящего через стол Гурова. – Три фамилии из списка – в криминальных сводках. Не хочу каркать, но поневоле начинаешь думать, что будет с остальными... Говоришь, не запомнил тех, кто тебе его подсунул?

С Орловым Гуров и Крячко работали уже много лет, и отношения между ними давно не были чисто деловыми. Это можно было назвать суровой мужской дружбой. Доверяли они друг другу безусловно и выручали друг друга в самых тяжелых ситуациях. Нередко генерал прикрывал своих лучших сотрудников перед высоким начальством, нередко брал на себя ответственность в критических ситуациях, рисковал генеральскими погонами. Он отлично знал, что Гуров и Крячко частенько переходят рамки разумного, но в конечном итоге прощал им все вольности, поскольку придерживался мнения, что победителей не судят, а эти двое, как правило, добивались своего.

Вот и сейчас ему не очень хотелось вмешиваться в работу прокуратуры и милиции Раменского, особенно учитывая то обстоятельство, что погиб служащий муниципалитета. Расследование подобных убийств – всегда головная боль. Но фамилия Кащеева была в списке, и Орлов согласился с Гуровым, что проигнорировать этот факт они не имеют права.

– Нельзя сказать, чтобы я совсем ничего не запомнил, – сказал Гуров, отвечая на вопрос генерала. – С одним я, во всяком случае, познакомился довольно близко. Из-за него теперь придется покупать новые брюки. Мы с ним немного повозились на асфальте, а в результате на колене образовалась приличных размеров дыра. Жаль, брюки были совсем новые. А что касается его самого – то это здоровый детина, пожалуй, сантиметров на пять выше меня, то есть сантиметров сто восемьдесят пять в нем есть, весит, думаю, килограммов на десять больше, и плечевой пояс у него превосходно развит. Рожа круглая, гладкая, черт не рассмотрел. Одет обыкновенно, по-спортивному, не слишком броско, но довольно ярко и добротно. Таких молодцев в толпе на каждую сотню – десяток. Хотя встреть я его лицом к лицу, пожалуй, узнал бы.

– А что предполагаешь? Кто это мог сделать? И зачем?

– А вот это вопрос вопросов, – нахмурился Гуров. – Сам ничего не понимаю. Трое из списка пострадали, причем двое зверски убиты. Третий гибели избежал, но тоже был к ней близок. Теперь у нас вроде бы нет основания не верить его рассказу. Список вроде бы подтверждает, что опасность не плод фантазии Трунина. Что-то в его словах есть. Трое из списка... Напрашивается предположение, что остальных ожидает примерно такая же участь.

– Вот именно, напрашивается, – многозначительно поднял вверх палец генерал. – И это очень плохо, что напрашивается именно это предположение.

– Да, хорошего мало, – согласился Гуров. – Потому и нужно разобраться по свежим следам с этим убийством, – он поморщился. – Кто его составил, этот чертов список? Убийца? Зачем? Человек, который знает что-то о планах убийцы и ставит нас таким образом в известность? Но почему такая секретность и почему такая скудная информация?

– И почему такой странный выбор жертв? – проворчал генерал. – Чиновник, пьяница-тренер, проводник железнодорожного вагона... Что это за странная номенклатура? Что может объединять этих людей в глазах убийцы?

– Если ориентироваться на список, то пока только год рождения, – ответил Гуров. – Родились они примерно в одно время.

– Вот как! Год рождения! Верно, – задумался генерал. – Значит, однокашники, так? А ведь в этом что-то есть, как ты думаешь?

Гуров согласился, что, несомненно, что-то есть, но хорошо было бы точно знать, что именно.

– Нужно хорошенько прошерстить этот список, – деловито заявил генерал. – Давай, подключай Крячко и пусть он самым серьезным образом проверит все фамилии.

– Информации маловато для проверки, – вздохнул Гуров. – Уверен, что однофамильцев будет несколько десятков.

– У Станислава, я полагаю, башка на плечах имеется? – рассердился генерал. – Пусть ищет алгоритм. Теперь к нашим услугам компьютеры. Сайты, на которых однокурсники встречаются, одноклассники... В конце концов, пускай покажет список Трунину. Тот тоже в нем присутствует. Возможно, он все и прояснит. А сам дуй в Раменское. И там в доме у покойного поройся – может быть, там что-то, проясняющее этот список, обнаружится.

Отправив Крячко в больницу к Трунину, Гуров выехал в Раменское. Ночное нападение ни на минуту не выходило у него из головы. Он прикидывал так и эдак, но понять логику событий не мог. Настроение у него портилось все больше и больше.

Сосед погибшего чиновника, старик по имени Иван Нестерович, настроения Гурову не поднял. Во-первых, стоило больших трудов склонить его к беседе. Во-вторых, Иван Нестерович был откровенно рад смерти соседа и злорадствовал по этому поводу, нисколько не стесняясь.

– Этот сукин сын, карьерист, враг народа, – дрожа от ненависти, заявил он Гурову. – Сколько он из меня крови попил – это никому не ведомо. Присосался чисто вурдалак. Все ждал моей смерти, дни считал. А дождался своей. Я в религию не верю, но возмездие он свое получил, и я очень этим доволен. Можете меня осуждать. Я, между прочим, всю войну прошел – от Сталинграда до Праги. Ранен был четырежды. А все ради чего? Чтобы такие захребетники, как этот Кащеев, мягко спали и сладко ели? Это же чистый власовец был! Полицай! И фамилия у него была тоже подходящая – царь Кащей...

Выцветшие глаза старика горели торжеством. Гурову было неприятно слышать такие речи, но мысленно он сделал скидку на возраст и непростую судьбу Ивана Нестеровича и миролюбиво заметил:

– Ну, в отношении фамилии у нас у всех выбор небольшой. Какую родители дали, такую и носим. Тут уж ничего не поделаешь. Насчет того, какой человек был покойный, спорить не стану, потому что совсем его не знал. Хочу только заметить, что зря вы человека в полицаи записали. Все-таки и время другое, и обстоятельства. Понимаю, личный конфликт, но при чем здесь политические обвинения? Ну, это к слову. Меня сейчас больше интересует другое. Скажите, Иван Нестерович, вы вчера ночью ничего подозрительного не видели? Или не слышали?

– Это в отношении убийства, что ли? – презрительно скривился старик. – Ничего не видел и не слышал. Мне вообще плевать, хоть бы их всех до одного черти унесли. Только вот что я вам скажу – убил кто-то свой! Это же ясно, как белый день. Про это каждый день по телевизору галдят – коррупция, коррупция... Денежки не поделили! Хапнули, а поделить мирно не сумели.

Оперуполномоченный, который все это время был рядом с Гуровым и держался в тени, теперь наклонился к его уху и очень тихо сказал:

– Бесполезно! Он и в первый раз говорил то же самое. Кащеев был ему как кость в горле. К тому же старик глуховат. Вряд ли он скажет сейчас что-нибудь новенькое.

Но старик все-таки кое-что сказал. Он сердито посмотрел на опера, на Гурова и вдруг объявил:

– А кто приходил к нему вчера – видел! Мужик это был. Среднего роста, одет в куртку. Шапка не норковая, нет, обыкновенная лыжная шапочка. Вот лица не видел, врать не стану. Я во двор как раз выходил. Это около восьми часов вечера было. Может, чуть пораньше. Темно уже было. Я еще удивился – к этому гусю если кто и заявлялся, то непременно на дорогой машине. Такие пешком не ходят! А этот потихоньку пришел. В дверь позвонил – жена Кащеева ему отперла. Я еще подумал – может, любовник? Пока муж деньги народные хапает, жена развратничает, у них это обычное сейчас дело. Раньше бы, допустим, работай ты в исполкоме...

– Значит, жена пустила этого человека в дом? – поспешил вмешаться Гуров. – А как вам показалось, она знала этого человека?

– Да ничего мне не показалось! – сердито ответил старик. – Он ей что-то сказал – она и впустила. А я дальше смотреть не стал, домой пошел. У меня свои дела имеются, мне на эту шваль любоваться времени нету. Потом уже в доме показалось мне, будто закричали за стенкой. Но недолго кричали. Сразу и угомонились... – Иван Нестерович сердито отвернулся и добавил сварливо. – Уж, наверное, если бы знал, что так дело повернется, вызвал бы вашу милицию! Только откуда мне было знать?! Я молока выпил и спать лег. А уж утром сюда набежались...

– Кащееву стали с работы звонить, – объяснил оперуполномоченный. – Почему не явился, дома ли... Ну и жене тоже, потому что у нее в городе свой бизнес, и это было совсем не в ее правилах: бросать все на произвол судьбы... Короче, абоненты недоступны и точка. Ну, все встревожились, из администрации приехали – а дом нараспашку. Они вошли, а там трупы... В общем, потом прикинули – преступник забрал только мобильники и совсем немного денег. Причем там драгоценности были, шубы – ничего не взял. Ну и характер убийства... Следователь сразу ограбление отмел и предположил мотив мести. Вызвали сына – он в Москве учится. Тот в шоке – еще бы в один день потерять обоих родителей, – но ничего путного не вспомнил. По его словам, ни отец, ни мать никогда никого не опасались, жили спокойно...

– Слишком спокойно! – ядовито вставил старик. – Все само в рот плыло. Только незаслуженные блага, они всегда боком выходят...

– Да бросьте, Иван Нестерович! – устало сказал оперуполномоченный. – Убили же вашего соседа. Какие теперь могут быть счеты?

– Да уж теперь какие! – неожиданно согласился престарелый ветеран. – Теперь Бог ему судья, хотя я в Бога не верю. Мы воспитаны без Бога. Мы в партию верили, в Родину, в социализм... Эх!

Гуров попрощался со стариком. Вместе с оперуполномоченным они вышли во двор. В ворота как раз въезжала машина из прокуратуры.

– Сейчас посмотрите жилище, – сказал опер. – Только не знаю уж, что вы там увидите. Наши вроде все перерыли. Ни единой зацепки. Полный туман. Правда, сосед до сих пор про мужика ничего не говорил.

– Да, мужик, – задумчиво сказал Гуров. – Один, без машины, внешность неприметная, денег взял немного. Мобильники, я думаю, изъял из предосторожности. Не исключено, что он прежде звонил Кащееву. У нас уже было что-то похожее. Но, в общем, негусто. Может быть, что-то в записных книжках у Кащеева, на компьютере обнаружится? Старые письма, там, открытки... Меня интересуют некоторые фамилии.

– Возможно, вам повезет, – вежливо отозвался оперуполномоченный.

Вместе с работниками прокуратуры и понятыми Гуров довольно тщательно осмотрел дом и бумаги покойного, но ничего похожего на фамилии из списка не обнаружил. Домашний компьютер Кащеевых был связан с Интернетом, но из содержимого жесткого диска можно было легко понять, что хозяева нисколько не интересовались своими бывшими однокашниками и встреч с ними не искали. Единственное, что уяснил себе Гуров из архива Кащеева, – покойный был целиком и полностью сосредоточен на карьере, и все мысли и планы его были сосредоточены только на этом. Если он чего и опасался, то козней и интриг конкурентов по службе, но вряд ли он предполагал, что эти козни приобретут такой брутальный оттенок. Иными словами, Кащеев не ждал, что к нему в дом явятся убийцы. На это ничто не указывало, да и застигнуты хозяева дома явно были врасплох. Нет, определенно они не ждали беды. Многое могла бы прояснить информационная база мобильных телефонов, но они пропали.

«Что выросло, то выросло, – без особого энтузиазма мысленно подытожил Гуров. – Возможно, дальнейшее расследование что-то прояснит. Пока же придется довольствоваться тем, что есть. И вообще, кто может сказать, каков смысл подброшенного нам списка? Может быть, это отвлекающий маневр?»

Тем не менее он предоставил в распоряжение местного следователя копию списка, объяснив, при каких обстоятельствах тот к нему попал. После этого Гуров поехал обратно. Настроение у него было испорчено окончательно. Он чувствовал себя подопытной крысой, заблудившейся в хитроумном лабиринте.

И в этот момент позвонил полковник Крячко, который с большим оптимизмом доложил:

– Привет, Лева! Чего у тебя нового? Практически ничего? Ну а у меня кое-что есть. Ты не поверишь, прихожу я с этим списком к Трунину в больницу, показываю. Он с минуту морщит лоб, пыжится, а потом вдруг ахает и сообщает, что, кажется, знает всех перечисленных в списке людей...

– Не размазывай кашу по тарелке! – разозлился Гуров. – Не тяни душу! Кто они?

– Это, можно сказать, его однополчане, – хмыкнул Крячко. – Много лет назад они все вместе служили в одном маленьком городке у побережья Черного моря, Лева...