Текст книги "Невеста смерти"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Они следят! Точно говорю! – заверил Гурова дед. – По весне, на родительскую, обязательно туда идут и прибираются. И осенью тоже.

– Ну, мы одежду-то между собой распределили – хорошие вещи были, добротные, чего ж им пропадать? – сказала одна из старушек. – Да и из утвари тоже многое разобрали.

– Про сына она ничего не говорила? – спросил Лев.

– Как же! Сказала, что вырос он уже, совсем большой стал, но вот фотографии не показывала, а мы ведь просили. Может, не было у нее с собой? Не на праздник же собиралась, на похороны!

За этим разговором собравшиеся незаметно для себя выпили весь самовар, причем чай был необыкновенно вкусный, заваренный с какими-то травами. Да и варенью из черной смородины тоже дань отдали. Поняв, что ничего нового или полезного он больше не услышит, Гуров пошел за занавеску переодеваться, хотя не все еще до конца высохло, но времени терять было нельзя. Одновременно он думал, как же ему отблагодарить этих замечательных людей, простых, добрых, с открытой душой, которых в наших больших, шумных, суетливых городах уже не встретишь. Выйдя к ним, он смущенно сказал:

– Хорошие мои! Вы мне очень помогли! Причем не только своим рассказом, но и тем, что согрели, чаем напоили, в сухое переодели и от простуды спасли. Я вас хочу отблагодарить. Пожалуйста, не обижайте меня отказом. Здесь вот деньги, купите себе что-нибудь вкусное и съешьте или выпейте за мое здоровье. – Он аккуратно положил на угол стола десять тысяч рублей. – Консервы какие-нибудь, конфеты, шоколад. Ну, вы сами придумаете. Да хоть тот же сахар на варенье. А если чего в продаже не будет, так вы закажите, и вам привезут, сейчас с этим просто.

– Это ты куда же столько? – обалдело спросил дед, увидев две купюры по пять тысяч рублей. – Одну штуку забери, – решительно сказал он. – Лишняя она.

– Отец! Не обижай! – попросил его Гуров. – К тому же ты еще обещал нам дорогу в Демидовск показать, а без твоей помощи мы бы точно где-нибудь застряли.

Дед подумал, насупив брови, а все остальные выжидающе смотрели на него.

– Черт с тобой! – наконец согласился он, забирая деньги, и сказал остальным: – Думайте, что нам на них купить надо, список составьте. А я пока пойду гостя нашего до машины провожу.

Тепло попрощавшись со всеми, Лев со стариком вышли из дома. Ливень все не унимался, но в этот раз Гуров был в одолженном у кого-то дождевике, так что промокнуть снова он не рисковал, а вот частично высохшие туфли были испорчены окончательно, но это дело поправимое – новые купить несложно. Виктор, сидя в машине, только тоскливо посмотрел на приближающегося к ней Гурова и покачал головой, кивком показывая на разлившееся вокруг автомобиля море воды. Лев знаком показал ему, чтобы он немного опустил стекло, и дед стал очень подробно инструктировать Виктора, как и куда ему надо ехать. Еще раз попрощавшись со стариком, Лев сел в машину, и они поехали. Гуров попросил водителя включить печку, чтобы досохнуть окончательно, а вот туфли просто снял – сидеть в мокрых было очень неприятно, да и опасно – только простуды ему и не хватало.

Виктор уверенно вел машину, а Гуров сидел и думал об Иде. Ему ли не знать, сколько судеб сломало то непонятное, смутное время конца восьмидесятых – начала девяностых, когда привычный уклад жизни рухнул, и как жить дальше, никто не знал. Те немалые деньги, импортные продукты и вещи, которые привозила в деревню Ида, могли, конечно, иметь самое естественное происхождение – например, она работала в торговле. Но вот мужики, которых жители деревни считали бандитами? Хотя это тоже под большим вопросом – не такие уж они специалисты в этих делах, тем более что те двое, которые временно квартировали у Матрены, оказались нормальными парнями. Конечно, можно предположить, что она была любовницей какого-нибудь криминального авторитета. Жениха своего, конечно, она без памяти любила, в этом никто не сомневается, но, когда встал вопрос о благополучии их сына, пошла на все, чтобы обеспечить его всем самым лучшим. Допустимый вариант.

Но почему она увезла из деревни сына? Если ее бабушка умерла только в 2003-м, то за десять лет до этого она была еще довольно крепкой женщиной. Ребенок рос на свежем воздухе, ел чистые овощи и фрукты, ни в чем не нуждался. Если бы ему было около семи лет, тогда все понятно – нужно идти в школу. Но куда она могла его определить в три года? В детский сад-ясли? А смысл? Там на одного воспитателя детишек двадцать приходится, если не больше, за всеми не уследить, а тут он рос на руках у любящей прабабушки. Однако, если предположить, что она все-таки была как-то связана с криминалом, это все объясняет, потому что ребенок – такая болевая точка, такое уязвимое место, что только дотронься до него, и человек все на свете отдаст, чтобы свое дитя спасти. Но, с другой стороны, она существование Егора и не скрывала. Значит, что-то произошло тогда в январе 1992-го, или незадолго до этого, или, наоборот, что-то намечалось, и ей нужно было спрятать ребенка, тем более что приезжала она в деревню не с бандюганами, а с одним по виду приличным мужчиной. А вот на следующий день у ее бабушки появились квартиранты, а на самом деле – явно охрана, потому что вместе они никуда не уезжали, и один из них всегда оставался в деревне. Но к весне неизвестная пока ситуация была урегулирована, опасность для бабушки, реальная или мнимая, миновала, и она отозвала парней. Да, здесь было о чем подумать!

Черт! А, может, она просто вышла замуж и приехала с новым мужем забрать своего ребенка? Но почему она никому об этом не сказала? Уж бабушке своей она бы точно сообщила! А от той и вся деревня узнала бы! Нет, не проходит, тем более что, будь это муж, он бы приехал на похороны Матрены вместе с Идой, а она приехала, как обычно, со своими бандюганами. Нет, здесь что-то другое. Она явно спрятала где-то ребенка, чтобы ему ничего не угрожало. Еще один вопрос: а почему Ида не забрала и бабушку к себе? Возилась бы та с правнуком там. Свежий воздух и свои продукты, конечно, хорошо, но жить отдельно от собственного, горячо любимого сына? На это она могла пойти только в одном случае – если не хотела, чтобы бабушка знала, чем она занимается, да и ребенок был подальше от ее дел. Вместо этого Ида оставалась в Демидовске, но только до тех пор, пока была жива ее бабушка. А вот, проводив ее в последний путь, она куда-то уехала, причем явно с концами. И еще очень странно, что у такой любящей матери, как она, не было при себе фотографии сына. Или была, но она по каким-то соображениям не захотела ее показывать. По каким? Вопросов было больше, чем ответов, которые могли появиться только после получения новой информации.

Под эти мысли и мерное покачивание джипа Гуров незаметно для себя задремал. Проснулся он оттого, что Виктор осторожно потряс его за плечо:

– Лев Иванович! Приехали!

Гуров открыл глаза и огляделся – машина стояла возле, судя по виду, довольно приличной гостиницы под названием «Изумруд».

– Вам здесь номер забронирован, – объяснил водитель. – Я шефу уже доложился, что вас привез, и он просил узнать, чем еще помочь вам может.

– Мне надо завтра утром с начальником областного Управления внутренних дел поговорить, – сказал Лев.

– Это уже предусмотрено, так что он в любой удобный для вас момент готов с вами встретиться. Еще чего-нибудь надо?

– Туфли надо новые купить, а то эти теперь только на мусорку, – буркнул Гуров, пытаясь надеть хоть и окончательно высохшие, но покорежившиеся туфли.

– Не проблема, магазинов в городе навалом, какие надо, такие и подберем, – заверил его Виктор.

– Тогда подъезжай сюда завтра к десяти, чтобы я сначала мог нормальную обувь купить, а потом уже в полицию поедем.

В гостинице помятый вид Гурова вызвал сначала недоуменные взгляды и перешептывания, но, когда там узнали, кто он, отношение мигом изменилось – указания на его счет, видимо, были даны самые жесткие.

– Под ливень, наверное, попали? – сочувственно спросила сидевшая за стойкой регистрации девушка, и Лев кивнул. – Да вы не расстраивайтесь! Горничные и костюм ваш в порядок приведут, и, что надо, постирают, – заверила она его.

Не съевший за весь день ничего, кроме завтрака, потому что чай в Воробьевке – не в счет, Лев спросил:

– Ужин в номер можно заказать? – ну, не в тапочках же ему в ресторан идти.

– Конечно-конечно! Ни о чем не беспокойтесь! Я сейчас и горничных предупрежу, и в ресторан сама позвоню, чтобы вам оттуда меню принесли, – пообещала девушка.

В номере Гуров переоделся в трико и футболку, а костюм отдал горничной, чтобы она его погладила – не позориться же столичному сыщику перед провинциальной полицией, появившись в таком помятом виде. Пришедший следом за ней официант принял заказ, включавший сто граммов коньяка – прогреться после дневных приключений было нелишним, и ушел. А вымотавшийся за день Гуров – не мальчик уже молоденький, чтобы такие концы отмахивать, пусть и на машине, – рухнул в кресло и позвонил Орлову:

– Привет! Новости есть?

– Ты больно скоро захотел! – удивился тот. – Стас в Омске только-только осматриваться начал, а Саша в Туле завяз. Юрий Петрович Герасимов там действительно жил, родных у него, как и в случае с Грищенко, истребили уже давно, через несколько лет после того, как он из армии пришел. Он женился, детей у них с женой не было, а семнадцать лет назад они куда-то уехали, вот Саша сейчас концы и ищет.

– Так по адресной базе можно пробить, – заметил Лев.

– Спасибо, что посоветовал, сами бы мы ни за что не догадались, – язвительно сказал Орлов. – Только знал бы ты, сколько людей с такими именами по России. Так что и по братьям пока тоже ничего.

– Ну чтобы вам в Москве не скучно было, я тебе еще задания припас.

– Ох, Лева, ты и обнаглел! – воскликнул Петр. – Уже собственному непосредственному начальнику задания даешь.

– Да ладно тебе! – не обратил никакого внимания на реакцию Орлова Лев. – Ты лучше записывай. Итак, Аделаида Михайловна Рогожина, родилась 24 сентября 1971 года в городе Кузьмичевске Демидовской области. С 1989 по 2003 год жила в Демидовске, а потом выехала в неизвестном направлении. Теперь ее сын. Егор Егорович Рогожин, родился в деревне Воробьевка Богатинского района той же Демидовской области 7 декабря 1988 года. И надо мне все это срочно!

– А тебе все и всегда надо срочно, – буркнул Петр. – Ладно, дам задание, чтобы по адресному посмотрели. Ты мне скажи, хоть зацепился за что-нибудь?

– Пока не знаю. Завтра с местными коллегами поговорю, авось что-то и появится. А насчет Павла ты выяснил? Где он служил?

– В Подмосковье, и часть еще существует – это если тебе зачем-нибудь понадобится, – сказал Петр. – А в местном архиве ЗАГСа сейчас пыль с папок сдувают, ищут, на ком же он тогда женился.

– Ну тогда хоть оттуда может новая информация поступить, – с надеждой произнес Гуров. – Как только что-нибудь узнаешь…

– Тут же позвоню, не сомневайся, – заверил его Орлов.

Не успел Гуров закончить разговор, как официант принес ужин, который Лев с большим аппетитом съел – повара постарались – и лег спать, потому что, не имея новой информации, гонять в голове одни и те же мысли – дело заведомо бесполезное.

Утром горничная принесла Гурову его отглаженный костюм, так что вкупе со свежей рубашкой Лев должен был приобрести вполне приличный вид. Но завтракать из-за отсутствия обуви опять пришлось в номере, зато потом Виктор провез его по крупным обувным магазинам, и проблема с туфлями была решена, а затем доставил его к областному Управлению внутренних дел.

– Все, спасибо, Виктор! Ты свободен! – отпустил его Гуров.

– Лев Иванович! А вдруг опять куда-то ехать придется? – возразил Виктор. – У меня приказ обслуживать вас постоянно, пока вы здесь.

– А я тебе позвоню, и ты подъедешь. Чего здесь торчать, если я не знаю, на сколько здесь задержусь?

– Как скажете, – согласился водитель.

Виктор уехал, а Лев вошел в здание. Фанфар не было, но он сразу понял, что о его приезде предупреждены все, от мала до велика. В кабинет начальника управления его проводили сразу же, и подтянутый генерал, одних лет с Гуровым, даже встал из-за своего стола и пошел ему навстречу.

– Здравствуйте, Лев Иванович! Проходите, присаживайтесь, – провел он гостя к стоявшим возле журнального столика креслам. – Чай? Кофе?

– Спасибо, только что позавтракал, – отказался Лев.

– Тогда я – весь внимание. Что привело вас в наш город?

– Здесь с 1989 по 2003 год проживала Аделаида Михайловна Рогожина. Мне нужно все, что у вас на нее есть.

– Ну сам-то я здесь относительно недавно – перевели на повышение, но сейчас напрягу тех, кто давно работает в управлении, и уж они-то расстараются, – пообещал генерал. – Мы тут вам на всякий случай кабинет приготовили – май месяц, люди начинают в отпуска уходить, вот и нашелся свободный. Так что чувствуйте себя здесь как дома. Если чай или кофе захотите, моя секретарша мигом принесет, а если проголодаетесь, так столовая у нас в подвале, кормят очень хорошо, не пожалеете.

Генерал вызвал к себе какого-то Широкова, оказавшегося пожилым майором, и приказал оказывать Гурову всевозможное содействие в поисках информации по Аделаиде Михайловне Рогожиной. Майор проводил Льва в находившийся неподалеку пустой кабинет, дождался, когда Гуров сядет за стол, сел сам и только потом спросил:

– Что конкретно вам нужно?

– Все! Где жила, с кем жила, где работала, кем работала, куда выехала. Если привлекалась или задерживалась, чего я не исключаю, то за что и когда. Короче, все от начала до конца. Она здесь прожила около четырнадцати лет, так что данных на нее должно быть много.

– Непростое задание. Она и жить могла без прописки – тогда же в стране уже черт-те что творилось, и работать без оформления трудовой книжки – кто же в лихие девяностые этим озадачивался? Могла, например, на рынке от хозяина торговать или…

– Майор! – перебил его Гуров. – Вы сколько лет в демидовской милиции проработали?

– Всю жизнь. Как после юридического института в органы пришел, так и работаю, а что?

– Тогда посмотрите на меня внимательно! – подпустив в голос металла, попросил Лев. – Я похож на дурака?

– Товарищ полковник! К чему вы это? – спокойно поинтересовался Широков.

– К тому, что Аделаида Рогожина приезжала в свою деревню на машине в сопровождении мужчин, которых сельчане охарактеризовали как «бандюков». И не пустая приезжала, а привозила деньги! Причем много! А также вещи, лекарства и продукты! Все это было очень дорогим и качественным, поэтому не морочьте мне голову тем, что она на базаре от хозяина торговала! Она если и торговала, то собой! И любовником у нее был человек явно непростой! Так что личностью в городе она была заметной! – с нажимом говорил Лев.

Другой на месте майора после такой выволочки стал бы оправдываться, а он и бровью не повел, поднялся и ровным голосом сказал:

– Пойду искать.

Лев посмотрел в его ничего не выражавшие глаза и, прокляв в очередной раз свой идиотский характер, понял, что лопухнулся, как распоследний желторотый птенец. Его, как младенца в люльке, убаюкало то, как его встретили, как возят, как обслуживают, но земля-то это для него чужая! Он местного расклада не знает, а полез, кретин, устанавливать свои правила. А это не Москва! Они тут сами с усами! Нельзя! Нельзя было сразу выкладывать все карты на стол! Решил козырнуть, дурак, и сам попал под козырной отбой! И теперь ему вообще ничего в управлении не узнать, потому что саботаж будет тотальный. Начальник здесь новый, сам ничего не знает, а вот его подчиненные заволокитят все так, что или Льву придется остаться здесь очень надолго, чтобы самому собирать информацию, которую ему, судя по настроению в управлении, никто не поспешит дать, или уезжать несолоно хлебавши. Надо было сделать «морду валенком» и дождаться хоть каких-то сведений, от которых можно оттолкнуться, а потом потихоньку разматывать. А он, идиот, попер с шашкой наголо на танки! Теперь этот майор придет только в конце дня и принесет какую-нибудь ерунду, которая Гурову ничего не даст. Завтра ему предоставят еще крупицу совершенно ненужной информации, и так будет тянуться до того момента, пока Лев не плюнет и не уедет из города сам. Кто же она такая, Аделаида Михайловна Рогожина, что даже через десять лет о ней никто ничего говорить не хочет? Или боится?

– Идите, майор, – отпустил его Гуров. – И можете не торопиться, потому что лично я тоже никуда не спешу.

Тот вышел, а Лев, у которого созрел свой план, немного подождав, отправился к начальнику управления и попросил распорядиться, чтобы его проводили в архив, потому что ему нужно поднять кое-какие дела. Генерал с готовностью согласился, и вот уже Лев сидел за предоставленным ему столом, а заведующий архивом выкладывал перед ним оперативные сводки за октябрь – декабрь 1991 года и январь – март 1992-го. Гуров не знал точно, что именно он ищет, но это должно было быть какое-то очень нерядовое преступление. Уж точно не уличный разбой или квартирная кража, потому что они вряд ли могли бы заставить Иду забрать ребенка из деревни и где-то его спрятать. Для этого у нее должны были быть очень серьезные причины.

Лев просидел в архиве весь день, изучая документы и отвлекаясь только на естественные надобности: в туалет и в столовую. Он просмотрел абсолютно все, но имени Иды нигде не нашел. Не нашел он и настолько резонансных преступлений, которые ее могли бы напугать, потому что в сводках были совершенно рядовые происшествия: квартирные кражи, уличные грабежи, рэкет, который в то время стал делом совершенно естественным, смерти наркоманов от передоза, ДТП, трупы после «стрелок», где «братки» выясняли отношения, и все прочее. Но кое-что он для себя все-таки выписал, чтобы позже проверить.

К концу дня, когда сотрудники архива уже начали недовольно посматривать в его сторону, явно подозревая в том, что им из-за него придется задержаться, Лев отложил в сторону последний листок, поднялся, поблагодарил людей за помощь и отправился в предоставленный ему кабинет за ветровкой, решив, что завтра вернется в управление, чтобы поднять из архива те дела, которые показались ему более-менее перспективными. В кабинете на столе он не обнаружил даже листочка бумаги хоть с какой-нибудь информацией и только невесело усмехнулся – если он завтра предъявит претензии майору Широкову, тот вполне может сказать, что не стал оставлять документы на столе в незапертом кабинете, и возразить ему на это Льву будет нечего.

Гуров надел ветровку, сунул руки в карманы, проверяя, все ли на месте, и невольно замер, потому что в одном из них лежала какая-то бумажка, которой, Лев был уверен в этом на сто процентов, раньше там не было. Он достал ее и прочитал: «Левашов Сергей Николаевич. Улица Островского, дом 9, квартира 106. Будьте осторожны и не подставьте мужика». Все это написано крупными печатными буквами, подпись, естественно, отсутствовала. С памятью у Гурова все было в порядке, так что адрес он запомнил сразу же, а вот листок… Он снял ветровку, повесил ее обратно в шкаф и сел за стол. В голове вертелась избитая дурацкая фраза: «Вечер перестает быть томным».

Итак, начал рассуждать Лев, просматривается несколько вариантов. Первый и очевидный: некто, не решаясь сделать это открыто, хочет ему помочь и вывести на обладающего ценной информацией человека. Но очевидное не всегда самое вероятное, хотя сбрасывать со счетов это тоже нельзя. В этом случае вызывать Виктора, чтобы тот отвез его по нужному адресу, было нельзя. Во-первых, он этим напрямую подставлял неизвестного ему пока Левашова, а, во-вторых, водитель сам был местным уроженцем, и у него даже по телефону не стоило выяснять, как добраться на улицу Островского – черт его знает, чем он в прошлом занимался. Совершенно не зная город, Лев представления не имел, где находится улица Островского, где она начинается и заканчивается. Он встал и, подойдя к висевшей на стене большой и подробной карте города, сначала нашел улицу, оказавшуюся у черта на куличках, на окраине города, а потом изучил не только все прилегающие к ней улицы и переулки, но и транспортные маршруты. То, что за ним будут следить, сомнений у Гурова не вызывало. Отрываться от слежки в незнакомом городе только супермены в кино умеют, а он был просто пусть и известным на всю страну сыщиком, но уже немолодым человеком и, образно выражаясь, прыгать на подножку уходящего трамвая или с крыши на крышу не собирался. Что можно сделать в этой ситуации? Не таясь и не петляя, нормально вернуться в гостиницу, благо находилась она недалеко, взять ключ и подняться в номер. А уж там изучить схему эвакуации постояльцев на случай пожара, которая, как и положено, висела на внутренней стороне двери, и лежавший на столе рекламный буклет, где очень красочно, а, главное, подробно описано, что и на каком этаже находится. А потом уходить из гостиницы через кухню, благо у ветровки белая подкладка и, если ее вывернуть наизнанку, она вполне может сойти за поварскую куртку, или через бар, или каким-нибудь подобным образом. Уже на улице поймать «левака», доехать до кинотеатра «Победа», от которого пешком дойти до нужного дома, постоянно проверяясь, чтобы не привести «хвост». Это был план номер один на тот случай, если ему действительно хотели помочь.

Второй вариант подразумевал, что это ловушка, расставленная конкретно на него, и никакого Левашова Сергея Николаевича в природе не существует. В этом случае смешить народ и петлять по городу, как заяц, было бы глупо. Предположим, около этого дома его ждет засада, чтобы, подхватив под белы рученьки, отвезти в укромное место, где и побеседовать с ним по душам, то есть вытрясти из него все, что за душой, причем не материальные ценности в этом случае имелись в виду. При таком раскладе Гурову как раз следовало оповестить весь белый свет о том, куда и к кому он направляется. Хотя это могло бы и не сработать – если уж в областном управлении полиции надвинули глухую шапку и делают вид, что никакой Рогожиной в природе не существовало, то народ здесь тем более ни во что вмешиваться не станет.

Но существовал еще и третий вариант. Левашов был реальным человеком и действительно обладал нужной информацией, которой ни с кем не захотел делиться, а заинтересованным людям она была до зарезу нужна. Выбить ее из него самостоятельно у них не получилось, и они решили напустить на него Гурова, рассчитывая на то, что с ним-то, столичным сыщиком, Левашов будет более откровенным. А уж потом приняться за самого Льва и вытрясти из него все, что он узнал. Но похитить не просто человека, а полковника-важняка из Москвы? Это уже попахивало беспределом покруче, чем в лихие 90-е! Или? Или ничего вытрясать не нужно, потому что… Лев встал и, достав из кармана свою «антипрослушку», без которой, как утверждали злые языки, даже в собственном доме в туалет не ходил, подошел к шкафу, открыл его и проверил ветровку. Так и есть! Ему туда очень аккуратно и квалифицированно – времени-то у них было навалом, прикрепили «жучок», причем последней модификации, с очень большим радиусом приема.

Ну вот все и встало на свои места! И не нужно Гурову ни от кого скрываться, отрываться от слежки и так далее, потому что ее просто не будет. Зачем им – он пока не знал, кому именно, – «светить» своих людей, если их можно просто расставить возле дома Левашова, а, может, даже в соседней с ним квартире поселить? Потому-то в записке номер телефона и не указали, чтобы Лев не мог договориться с Левашовым о встрече на нейтральной территории, например, на прогулочном теплоходике, где их слушать будет гораздо труднее.

Это открытие намного упрощало жизнь и дальнейшие действия Гурова. Открепив «жучок», он просто положил его в карман – у него были насчет него свои планы, написал на листке в блокноте несколько слов, а потом позвонил Виктору, попросив того подъехать к управлению, и спустился вниз.

– Куда едем, Лев Иванович? – спросил его водитель, когда он сел в машину.

– Улица Островского, дом 9, – ответил Гуров и, в свою очередь, поинтересовался: – Тебе не приходилось слышать о таком человеке: Левашов Сергей Николаевич?

– Слышал, что был у нас такой в ментовке… Ой, извините, Лев Иванович!

– Ничего, я привык, – успокоил его Гуров. – И чем он знаменит?

– Говорят, что попер в свое время куда не надо и поплатился за это, а подробностей не знаю.

– Ладно, сам выясню. Ты по дороге притормози возле какого-нибудь супермаркета – неудобно же в гости ехать с пустыми руками. Что у вас здесь взять можно, чтобы не отравиться?

– «Уралочку» купите, – посоветовал Виктор. – Водка местная, настоящая. За другие не отвечаю.

– Ладно, поверю на слово. Кстати, где здесь ближайший банкомат, а то я поиздержался?

– Да прямо возле супермаркета есть.

Когда они остановились возле магазина, Лев первым делом пошел к банкомату и, не колеблясь, снял с карточки почти все – вдруг за информацию платить придется? – а потом зашел внутрь. Закупив обычный джентльменский набор, состоявший из водки, различных нарезок, консервов и хлеба, он выбросил «жучок» вместе с чеком в мусорную корзину – пусть люди развлекутся – и вернулся в машину.

Они наконец подъехали к нужному дому – бесконечно длинной стандартной девятиэтажке еще советских времен постройки, значит, никаких архитектурных изысков не предвиделось, и 106-я квартира находилась на последнем этаже во втором подъезде.

– Виктор, ты подожди меня немного – вдруг хозяина дома нет или он негостеприимным окажется, тогда я быстро вернусь. Если же разговор получится, то я тебе позвоню, и ты поедешь по своим делам.

– Как же вы в гостиницу вернетесь? – обеспокоенно спросил водитель.

– На такси, чего же мне тебя среди ночи гонять?

Чтобы не тащиться пешком на девятый этаж, Гуров решил подняться на лифте, потому что на данном этапе ничем не рисковал, и, нажимая кнопку звонка квартиры, он страстно мечтал только об одном – чтобы Левашов оказался дома. Дверь, самая обычная, не металлическая, открылась довольно быстро, причем без каких-либо уточнений и вопросов. В проеме стоял немолодой мужчина с изрезанным глубокими морщинами лицом и твердым, неприязненным взглядом.

– Сергей Николаевич Левашов? – спросил Лев.

– Ну я. И что? – без малейших признаков удивления или страха ответил хозяин.

Гуров предъявил ему свое развернутое удостоверение, на которое хозяин равнодушно посмотрел и, пожав плечами, усмехнулся:

– Ну и что? Я таким тоже когда-то был.

– Поговорить бы нам, – сказал Лев.

– Так ведь не о чем, – пожал плечами Левашов.

– Ну, два мента тему для разговора всегда найдут, особенно под хорошую закуску.

– Пью редко и мало, а закуска меня и своя устраивает, – отрезал тот.

– И все-таки давайте попробуем, – просительно произнес Гуров. – Очень, – выделил он, – надо!

– Ладно, заходите.

Гуров прошел в идеально чистую квартиру, но это была чистота военная, казарменная, неуютная, которую поддерживал сам хозяин, потому что видно было, что женской руки в доме давно уже нет. Войдя вслед за хозяином в кухню, Лев увидел, что там царила такая же чистота, но вот мебель была старая и ветхая, эмалированная раковина в нескольких местах отбита, кафель над ней потрескался. Над чистым плафоном темный от копоти потолок, старые занавески пожелтели от никотина, да и вся квартира провоняла табачным дымом. Ну, конечно, когда курящий человек живет в доме один, он и смолит там где захочет, не заботясь ни о ком и ни о чем.

– Слушаю вас, – сказал Левашов.

Прежде чем начать говорить, Гуров достал из кармана блокнот и, раскрыв его на нужной странице, положил перед Левашовым. А там было написано всего два слова: «Квартира прослушивается?», на что хозяин только пожал плечами – не знаю, мол.

Достав «антипрослушку», Лев отправился проверять все комнаты, включая ванную и туалет, причем хозяин продолжал невозмутимо сидеть в кухне. Да, женщины в этом доме давно уже не было, но вот память о ней, точнее, о них, Левашов постарался сохранить: в ванной висели два женских халата, на полочке стояли женские шампуни, дезодоранты и кремы. В меньшей комнате на диване сидели старые куклы, а вот в другой, на старомодном серванте напротив кровати, стояла большая фотография, на которой на фоне какого-то здания был снят молодой, еще весело улыбавшийся Левашов. По обе стороны от него стояли женщина и девочка, которых он обнимал за плечи, а они, прижавшись к нему, радостно смеялись. Это явно были его жена и дочь, но вот что с ними стало? Погибли или просто, не выдержав тягот жизни, жена ушла от него, забрав ребенка? А Левашов их очень любил, потому и рамку с фотографией поставил так, чтобы видеть ее, засыпая и просыпаясь. Как бы там ни было, но Гуров решил пока этот вопрос не поднимать. «Жучков» в квартире не оказалось, а снаружи направленно могли слушать только большую комнату, потому что маленькая и кухня, где они, как это обычно делают все люди в России, собирались разговаривать, выходили на пустырь, так что некоторая безопасность была обеспечена. Вернувшись в кухню, Гуров сел к пустому столу – пакеты с покупками так и остались стоять на полу неразобранными, вытащил из своего телефона аккумулятор – береженого и Бог бережет – и только после этого сказал:

– Сергей Николаевич! Меня интересует Аделаида Михайловна Рогожина.

– А почему я должен с вами о ней разговаривать? – спросил Левашов. – Фамилию «Гуров» я слышал, как характеризуют этого человека – тоже. Но кто мне подтвердит, что вы и есть Гуров?

Лев в первый момент опешил, а потом произнес:

– Но я же предъявил вам удостоверение.

– Не убеждает. Я еще и не такое видел.

– Могу показать паспорт, – предложил Гуров, на что хозяин только криво усмехнулся. – Хорошо, свидетельство того, что я – это действительно я, от начальника местного областного управления или директора завода «Контакт», принадлежащего Илье Александровичу Крайнову, на самолете которого я, кстати, и прилетел, устроит? – Левашов на это только покачал головой. – Ладно! В московской полиции знакомые есть?

– Нет, – развел руками Сергей Николаевич.

– Знаете, в более идиотской ситуации мне бывать еще не приходилось, – нервно рассмеялся Лев. – Обычно одной моей фамилии хватает. – Он задумался, а потом предложил: – Хорошо! Зайдем с другой стороны. Кто в городе «смотрящий»?

– Граф.

– Граф? Не слышал о таком.

– А вы что же, всех «законников» в стране знаете? – удивился хозяин.

– Практически всех – работа такая, да и служу давно. А когда его короновали? Может, недавно?

– Не знаю, – пожал плечами Левашов. – Он у нас уже два года. Как Тит умер, так его и прислали.

– Ну того-то я как раз знал. А что собой этот Граф представляет?