Текст книги "Московский инквизитор (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Андрей Сергеевич! – попытался вставить хоть слово Лев, но тот шарахнул по столу так, что даже посуда в шкафу зазвенела:

– Я тебе сейчас не Андрей Сергеевич! Я тебе сейчас товарищ генерал или господин заместитель министра внутренних дел! – проорал он. – И мне на тебя смотреть противно до того, что плеваться хочется! Если ты нормальный умный мужик, сыскарь-волчара, которого даже матерые уголовники уважают, с собственной женой справиться не можешь, то катись из органов к чертовой матери! Подавай рапорт, и я его тебе лично с огромным удовольствием подпишу! А вот потом можешь ей хоть в глазки заглядывать, хоть ноги мыть да воду пить, хоть задницу подтирать! – Он швырнул адресованное Гурову письмо в коробку, закрыл ее и приказал: – А теперь пошел вон! Видеть тебя больше могу! Слизняк!

У Гурова перед глазами все плыло, противно ныло сердце, а голова раскалывалась от боли. Он не помнил, как, прижимая к себе коробку, вышел из квартиры, как исключительно на автопилоте дошел до машины и сел. Увидев его состояние, Степан, перегнувшись, открыл окно с его стороны и рванул с места.

– Ничего, Лев Иванович! – успокаивающе проговорил он. – Сейчас вам на ветерке получше станет. Это давление! Это пройдет! Там дома таблетки есть – примете и полегчает. Я знаю, какие надо, у моей тещи такое бывает, – приговаривал он, гоня машину, а потом все-таки спросил: – А что это у вас в руках?

– А это князюшка нам с барского плеча улики против Егорова подкинул, – пробормотал Лев. – Если со мной чего, отдай это тестю.

Степан тут же достал откуда-то из-под куртки рацию и сказал:

– Вариант два и нужен врач. А еще передайте, что в огороде бузина.

– Чего это ты? – Льву от свежего воздуха действительно стало немного лучше.

– Так моя группа на двух машинах нас страховала, на тот случай, если вас вдруг повяжут, – просто объяснил парень.

– Неужели отбивать стали бы? – вяло удивился Гуров.

– Конечно, но очень элегантно, без членовредительства.

– Значит, ты старший группы? – продолжал расспрашивать Лев, но не потому, что ему это было действительно в данный момент интересно, а для того, чтобы немного отвлечься от своего беспомощного состояния.

– Да уже год, – подтвердил Степан.

– А звание какое?

– Нет их у нас. Мы люди гражданские, – не отрываясь от дороги впереди, ответил Степан и вдруг одобрительно сказал: – Молодцы, сумели раньше нас приехать, – и тут же успокоил Гурова: – Врач ждет.

В квартиру поднимались вчетвером: Лев, наотрез отказавшийся от какой-либо помощи, Степан, врач и еще какой-то парень. В квартире Гуров не выдержал и рухнул на диван. Степан забрал у него коробку, убрал ее в шкаф и глазами показал парню на него – тот тут же подошел и встал рядом. А врач тем временем взялся за Гурова. Самым внимательным образом расспросив, как Лев себя чувствует и где болит, он померил ему давление и сказал:

– У вас гипертонический криз – видимо, переволновались, да и погода поспособствовала – мало того что давление скачет как бешеное, так сегодня еще и возмущенная геомагнитная обстановка. – А потом повернулся к Степану: – Укол я ему сейчас сделаю, но по-хорошему надо бы госпитализировать.

– Давайте кое-кого подождем, – попросил тот.

После укола Гурову стало намного легче: прошла и головная боль, и сердце больше не ныло, и он блаженствовал – как же это замечательно, когда у тебя ничего не болит. Потом, видимо, приехал Попов, потому что Степан достал из шкафа коробку и вынес на кухню, а парень-охранник расслабился и сел в кресло. О чем говорилось на кухне, Лев не знал, но к нему они пришли все втроем: Попов, Степан и врач, и Алексей Юрьевич сказал:

– Лев Иванович, я в курсе всего и прошу вас максимально объективно оценить свое состояние. Объем предстоящей вам работы огромен, а состояние здоровья – неважное. Если бы я мог вас кем-то заменить, то даже спрашивать ни о чем не стал бы, а немедленно распорядился отвезти вас в госпиталь. Поэтому я прошу вас подумать и ответить, чувствуете ли вы себя в силах составить подробный доклад, основанный на вновь полученных данных?

– Смогу, для меня это уже давно личное дело, и я хочу сам довести его до конца, – даже не задумываясь, ответил Лев. – Сроки?

– Наикратчайшие, но в зависимости от вашего самочувствия. Вам оставят все лекарства, а Степан будет самым внимательным образом следить, чтобы вы их регулярно принимали. Он останется с вами, благо здесь есть кресло-кровать, будет готовить, чтобы вы на это не отвлекались, и во всем помогать. Охрана будет находиться в соседней квартире.

– Думаете, одного Степана недостаточно? – усмехнулся Гуров.

– Лев Иванович, если я все просчитал правильно, то вы, когда ознакомитесь с содержимым коробки, сами убедитесь в ее необходимости. И помните, если вы вдруг почувствуете себя плохо, не геройствуйте! Скажите об этом Степану, и вас тут же отвезут в больницу, а уж тогда я сам напишу доклад. Хотя из-за большой загруженности на работе провожусь я с ним намного дольше, но рисковать вашей жизнью я не могу и не хочу.

– Я все сделаю, – твердо пообещал Лев и не лукавил, потому что чувствовал он себя сейчас довольно прилично.

Врач аккуратно расписал, что и когда Льву надо принимать, и оставил на столе такую гору лекарств, что Гурову вмиг стало тоскливо – неужели это теперь навсегда? Он, Попов и охранник вышли, а Степан, закрыв за ними дверь, совсем было собрался отправиться на кухню, чтобы приготовить ужин, но Гуров остановил его:

– Эй! Добычу отдай!

– Лев Иванович! Может, до завтра отложите? – укоризненно покачал головой тот.

– Я что, в футбол собрался играть? – удивился Гуров. – Лежать и слушать я вполне могу.

Степан принес коробку и ушел, а Лев принялся разбираться с ее содержимым. Рассортировав по датам отдельно диски и карты памяти, он начал слушать. И чем дальше он слушал, тем с большим омерзением. Да, он за годы своей службы сталкивался с самыми разными преступниками: и начинающими, и закоренелыми, а в последние годы из-за своей репутации именно с последними, но даже в них порой, исключая маньяков и садистов, все-таки оставалась хоть капля своеобразной порядочности, хоть какие-то воспоминания о ней. А эти, считавшие себя неприкосновенными, люди даже не знали значения этого слова. Пользуясь своим положением, они хапали, хапали и хапали! Да Егоров на их фоне выглядел невинней новорожденного младенца. Да, он заносил в очень высокие кабинеты конверты, а получал в ответ разрешение действовать безнаказанно и ту же возможность хапать! Когда Степан появился с тарелками, состояние у Льва было такое, что кусок в горло не лез, но, увидев, как он вяло ковыряется в тарелке, парень тут же ласково предложил:

– Лев Иванович, если вам лень руками шевелить, так я ведь и с ложечки вас покормить могу, навыки есть.

– Так я тебе и дался, – буркнул в ответ Гуров.

– Ну, так через зонд кормление организуем, – продолжал парень. – Будем всякие смеси разводить, и они по трубочке сразу в желудок попадут, тут и жевать не надо!

– Ты тиран и узурпатор! – возмутился Гуров.

– Так служба заставляет, – развел руками Савельев. – У меня приказ вас кормить, вот я его и выполняю.

– Знал бы ты, чего я сейчас наслушался, у самого бы с души воротило, – хмуро сказал Лев.

– А то я на кухне это не слышал? – усмехнулся Степан. – Просто вы готовы к подобному не были.

– А ты, значит, был? – заинтересовался Гуров.

– Ладно, приоткрою тайну. Когда Алексей Юрьевич все концы с концами свел, то получилась замкнутая система взаимовыручки. Он стал искать в ней слабое звено, но долго не получалось, а когда поступила информация на Егорова…

– Твой тесть решил, что нашел его, и стал копать в этом направлении, – догадался Лев. – То-то я удивился, что он такой мелочью занимается.

– Только вы уж при нем слово «копать» не произносите, – усмехнулся парень и продолжил: – В этой системе Егоров и те, с кем он был связан на своем уровне, пешки из самых последних, но они, какими бы мелкими ни были, в нее входят. В основании пирамиды, конечно, много мелких камней, но если их начать одно за другим оттуда выдергивать, то пирамида накренится. А если очень постараться, то и рухнет. Потому-то на помощь Егорову и были брошены такие силы. А еще потому, что, если мелочь пузатая, что основание составляет, поймет, что ее сдают беспощадно, эффект может быть и помощнее.

– Какого же черта мы с тобой сидим и лясы точим, когда делом заниматься надо? – возмутился Гуров.

– Так, пока не съедите, я вам все равно ничего делать не дам, – решительно заявил Степан.

– И Крячко еще меня называл узурпатором, – вздохнул Лев.

Быстро доев и под бдительным присмотром парня выпив все предназначенные ему лекарства, он вернулся к прослушиванию записей, а Степан, вымыв посуду, присоединился к нему.

– Дайте-ка я посмотрю, что у вас здесь, – попросил он, подтягивая к себе диски и карты памяти.

– Только смотри, не перепутай, – предупредил Гуров.

Степан начал смотреть и вдруг спросил:

– Лев Иванович, это вы их в таком порядке сами разложили?

Лев кивнул.

– Напрасно! – сказал Савельев.

– Это еще почему? – возмутился Гуров, не привыкший, чтобы кто-то критиковал его работу.

– Потому что Иванов или Шеловской, как уж вам удобнее, разложил все именно в том порядке, в каком надо было слушать, – объяснил Степан. – Вот это, – он потряс двумя дисками, – явно куплет из другой песни.

– Почему ты так решил? – удивился Лев.

– Потому что даты указаны разные, а место – одно. И это не чей-то кабинет, не загородный дом, не навороченный ресторан, не элитный клуб и все в этом духе, а обычное кафе, причем весьма средненькое! Потому-то наверняка и лежали эти диски отдельно, а вы, когда все по датам рассортировывали, их с другими перемешали. Давайте я отберу все, что с этим кафе связано, и послушаю отдельно, а вы пока остальным занимайтесь.

– А ноутбук где возьмешь? – спросил Гуров, злясь на себя за то, что не заметил это сам – видимо, стареет.

– А в Греции все есть, – усмехнулся парень и принес из прихожей, где оставил свои вещи, ноутбук. – Я, чтобы вам не мешать, через наушники слушать буду, – предложил он.

Он отобрал все нужные ему диски из общей массы, устроился в кресле, положил ноги на стул, закрыл глаза и стал слушать. Гуров, глядя на него, только головой покачал – ну, просто ковбой с Дикого Запада. Вот так они и сидели, и спохватился Степан только во втором часу ночи:

– Все! Отбой! – решительно заявил. – Спят усталые игрушки!

– Брось, Степа! Я все равно не усну после того, что наслушался, – мрачно сказал Гуров.

– А на этот случай у нас есть волшебная пилюля, – обращаясь к нему, как к маленькому, сказал Степан. – Сейчас вы ее примете и будете спать сном младенца! – А потом уже серьезно добавил: – Думаю, вы не хотите повторения того, что с вами недавно случилось, так вот и не рискуйте. Лично на вашем месте поберег бы себя.

Льву ничего не оставалось, как выпить таблетку, но потом он, пока Степан раскладывал кресло-кровать, попросил:

– Ты пока расскажи, у тебя-то что за записи были?

– Встреча Егорова и Иванова. Николай, чтобы похвалиться, потащил Георгия смотреть его городскую квартиру, а Иванов только посмеялся и сказал, что Колька оказался обыкновенным жуликом и по мелочи тырит, что плохо лежит, а вот организовать настоящий бизнес не в силах – ума не хватает. Короче, именно он предложил схему с двумя подставными фирмами. Кто-то из руководителей прогнулся перед Егоровым, но кто-то начал взбрыкивать. Потом Егоров, вернувшись с похорон сына, рассказал Иванову о встрече с Воробьевым, и тот сообразил, как можно использовать вора-домушника для запугивания строптивых.

– Запугивания? – уточнил Лев.

– Вот именно! О смертях Иванов узнавал постфактум! А уж где он в то время был, неизвестно. Первый раз он поверил, что с газом произошла просто накладка. После второго, когда Власенко упал и разбил себе голову о раковину, попросил действовать более аккуратно. Но вот после того, как Яковлев выпил смертельную дозу снотворного, хотя это должна была быть смесь рвотного и слабительного, он ни в какие объяснения не поверил и, просто набив морду и Егорову, и Воробьеву, приказал остановиться, объяснив, что люди уже все поняли и больше никто возражать не будет.

– Но Егоров и Воробьев уже вошли во вкус и остановиться не пожелали, – продолжил Гуров.

– Точно! Почему Егоров так злобствовал, не знаю…

– А почему он толкнул Рожкова с чердака? – спросил Лев. – Это же его натура: если можно сделать человеку гадость и при этом остаться безнаказанным, он такого случая не упустит.

– Ну а для Воробьева, этого карлика с кучей комплексов, власть над жизнью людей – слаще меда, – продолжал Степан. – Но вот в случае с Сидоровым он практически облажался. Сидоров был намного сильнее его физически и вполне мог его задержать, парню просто не повезло, что он не удержался и упал с балкона.

– А может быть, это Воробьев все-таки сумел как-то его спихнуть – теперь уже не узнаем, – предположил Гуров.

– Между прочим, Иванов предлагал после этого оставить Воробьева на пособии и сказать, что работы больше не будет, и Егоров на это охотно согласился. А сам, пользуясь тем, что Иванова почему-то близко не было, отравил подельника. Как Иванов об этом узнал? Остается только гадать…

– Пусть цыганки гадают, а я тебе и так скажу, – уверенно произнес Лев. – У Иванова были обширные связи среди уголовников. А с кем мог общаться рецидивист Воробьев? Только с подобными себе, так что у Иванова наверняка был свой человек в его окружении и, узнав о причине смерти Воробьева, ему не нужно было гадать, откуда вдруг взялась банка маринованных грибов.

– Так вот почему, узнав об этом, Иванов на Егорова в голос орал, что тот превратился в патологического садиста, а Егоров ему на это ответил, что раз они получают доходы поровну, то и ответственность у них равная.

– И что ему на это ответил Иванов? – с интересом спросил Лев.

– Не стал возражать и согласился, что равная. А потом Егоров узнал, что бывший мэр Кабанов раскрыл его делишки, и стал советоваться с Ивановым, как бы ему выкрутиться. И тот порекомендовал обратиться к Григорьеву, чтобы тот помог ему прикрыть это дело, причем звонил Егоров в присутствии Иванова, так что хоть часть разговора, но есть. И судя по тому, что Егоров, записывая не только фамилии тех, к кому ему нужно было зайти, но также и суммы, которые нужно было иметь при себе, произносил все это вслух, глупость его границ не имеет. Потом Егоров жаловался Иванову на то, что все и всем раздал, но информация уже ушла наверх и прикрыть дело будет невозможно, но его обещали так заволокитить, что концов никто не найдет. Егоров также сказал, что его предупредили о вероятной прослушке его телефонов и попросили дать номер для связи, вот он номер Иванова и дал.

– Но должна быть запись и последнего разговора, где они обсуждали подготовку провокации против меня, – чувствуя, что глаза уже совсем слипаются, пробормотал Гуров.

– А она, наверное, среди тех записей, что у вас остались – не в кафе же разговор происходил. Завтра найдем и послушаем, – пообещал Степан и тут увидел, что Гуров уже спит. – Спокойной ночи, Лев Иванович, и сладких снов, – усмехнулся он.

Суббота и воскресенье

Гуров проснулся бодрым, свежим и готовым к новым свершениям. О вчерашнем сердечном приступе не осталось даже воспоминаний, и настроение у Льва было чудесным. Он прошел в туалет и услышал за спиной голос Степана:

– Завтрак скоро будет.

Попытка Гурова сделать хотя бы скромную разминку была решительно пресечена на корню:

– Лев Иванович! Без фанатизма! Ложитесь и ждите завтрака!

– Я себя нормально чувствую, – возмутился полковник.

– Вот вернетесь домой и делайте там что хотите, а здесь я за вас отвечаю, – отрезал Савельев.

Лев услышал это вроде бы родное и теплое слово «дом», и настроение у него испортилось: он тут же вспомнил, какой там кавардак, который еще разгребать и разгребать, а потом… Там же, когда все успокоится, появится Мария, а вот видеть жену после всего, что он из-за нее, точнее, из-за ее глупости, самонадеянности и амбиций вынес, у него не было ни малейшего желания. Он сел на диван, покопался в коробке и нашел в ней запись, сделанную в прошлую пятницу, – по идее, это должно быть то, что он хотел услышать. И это действительно оказался разговор Иванова и Егорова, произошедший в кабинете загородного дома последнего. Беседа была недолгой, но, прослушав ее, Лев невольно восхитился: как же ловко и плавно Иванов подвел Егорова к разговору о колье, и ведь ни разу не прокололся, не надавил, не форсировал события. Нет, все прошло как по маслу. «Эх! – подумал Гуров. – Такую бы голову и энергию, да в мирных целях! Цены бы ему не было! – но тут же остановил себя. – А прижился бы Иванов-Шеловской там, наверху? С его-то характером лидера и нежеланием прогибаться? Нет! Такого туда просто не пустили бы! Его отсеяли бы еще на самых подступах к вершинам власти». Если раньше Гуров был зол на Георгия, то сейчас злость прошла, и появилось даже невольное восхищением тем, как упорно на протяжении многих лет Георгий шел к своей цели. И ведь добился своего! Нашел колье, вернул в семью фамильную реликвию. Его размышления прервал появившийся с тарелками Степан.

– Да что я, больной, что ли? – возмутился Лев. – Мог бы и сам на кухню пойти и поесть!

– Разговорчики в строю! – прикрикнул парень. – Потом и без меня делайте что хотите, а мне за вас, если что, тесть голову оторвет!

– Не оторвет! – успокоил Савельева Гуров. – Не захочет внуков осиротить!

– Тем и утешаюсь, – притворно вздохнул парень. – Ну-с! Для начала те таблеточки, что вам перед едой положено пить, – и он протянул Гурову чашку с водой и блюдце, на котором лежало штук пять таблеток.

– Ты надо мной издеваешься, что ли? – увидев лекарство, возмутился Лев. – Я себя прекрасно чувствую! Не нужны мне ваши таблетки. Не буду я их пить!

– Лев Иванович! Я вас сам бить не буду, но сейчас вызову парня, что по соседству находится, и выпьете вы у нас эти таблетки, как миленький! Звать? – совершенно серьезно спросил Степан.

– Ну я тебе это припомню! – пригрозил Гуров и выпил все до единой, а потом, когда они стали есть, не выдержал и сказал: – Ну послушал я последнюю запись и должен тебе сказать, что слукавила дамочка. Огребла она от мужа звонкую оплеуху за то, что не вовремя в кабинет вломилась, да и высказался он по полной программе. Хотя, впрочем, сам послушаешь и все поймешь. Но Иванов, я тебе скажу, настоящий мужик! И ум, и характер – все при нем. Истинный князь!

– Ну, я и других мужчин знаю, у которых и без благородных предков и с умом, и с характером все в порядке, – заметил Степан. – Тесть мой, например, Орлов…

– А у меня, значит, чего-то не хватает? – язвительно спросил Лев.

– С каких пор вы полюбили грубую лесть да еще в глаза? – сделал вид, что удивился, Степан. – Нужно будет Крячко предупредить, чтобы случаем воспользовался – вдруг у него от этого жизнь легче станет?

– Два сапога пара, – только и мог заметить на это Гуров. – Никакого спасу от вас нет.

Потом он сидел и слушал записи, а парень маялся от безделья в кресле, но вот, когда пришла пора смотреть видео, Степан быстренько присоседился к нему. Гуров кого-то узнавал, кого-то нет, а вот парень, как оказалось, знал всех и называл по именам и должностям, периодически отпуская сквозь зубы такие комментарии, что Лев не выдержал и сказал:

– Степа! Ну не у пивного же мы ларька! Держи себя в руках!

– Так ведь сил же нет! – гневно воскликнул тот.

– Одолжить? – невинного поинтересовался Гуров.

Степана это несколько отрезвило, и он больше не ругался, но периодически стонал и скрипел зубами. Так с перерывом на обед с неизменными таблетками до и после еды они просидели до вечера, а потом Лев сказал:

– А теперь меня нет дома. Не трогать меня ни под каким предлогом.

– Все ясно, Гуров думать будет, – сказал Степан, но на кухню не ушел, а, достав какую-то книгу, начал читать.

Лев же сидел и мысленно выстраивал схему взаимоотношений тех людей, о которых он узнал из видео– и аудиозаписей. Конечно, он понимал, что исчерпывающей картины представить не сможет, но он должен был выжать из этой информации максимум того, что она могла дать. Он сидел, вставал, ходил по комнате настолько погруженный в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Ему мало было перечислить факты, каждый из них он должен был подкрепить соответствующим доказательством, для чего нужно было держать в памяти все то, что он узнал, а то иначе придется постоянно нырять в коробку и копаться среди дисков, чтобы не только указать его номер, дату и место записи, но и привести наиболее весомые цитаты из разговора. Продумав схему, Лев перешел к самому докладу, решая, с чего начать, в какой последовательности излагать факты, а чем закончить. Когда Степан сунулся было к нему по поводу ужина, Лев просто остановил его взмахом руки, а взгляд у него при этом был настолько отрешенный, что парень, слегка испугавшись, решил оставить его в покое. Потом Гуров в таком же задумчивом состоянии начал раскладывать диски в той последовательности, в какой они могут ему потребоваться при написании доклада, и, только закончив, вроде бы очнулся и посмотрел вокруг осмысленным взглядом.

– Четыре часа утра, сэр! – тут же встрял Степан. – Чего желаете? Очень поздний ужин или очень ранний завтрак?

Гуров посмотрел на часы – Степан не шутил. Лев прислушался к себе: есть вроде бы не хотелось, спать тоже, и он сказал:

– Приготовь мне лучше чай покрепче, а я работать сяду.

– Что предпочтете, сэр? Кремацию? Или традиционные похороны? – вроде бы шутливо спросил парень, и Гуров, выражая недовольство, поморщился – уж очень невысокого пошиба была шутка, но тут Степан взорвался: – Лев Иванович! Когда вы как лунатик по комнате рассекали, я молчал. Когда вы ужинать отказались, стерпел. Но сейчас вы у меня выпьете все таблетки и ляжете спать! Хотите сдохнуть? Ваше право! Но без меня! Вы что, еще не поняли, что вчера чуть кони не двинули?

– Брось! – отмахнулся Лев. – Просто Рыбовод на меня наорал, и у меня подскочило давление – не мог же я орать в ответ на замминистра?

– Это не вчера началось, Лев Иванович, – стоял на своем парень. – Вы уже больше недели живете в состоянии стресса, а это бесследно не проходит! Вы жжете нервы, как будто их у вас немереные запасы, а инфаркт, между прочим, с вами, может быть, уже на соседней подушке спит.

Вряд ли парень имел в виду Марию, но Гуров воспринял его слова именно так и тоже взорвался:

– Оставь меня в покое со своей заботой! Мое здоровье – это мое личное дело! Ты здесь для чего? Чтобы мне помогать! Вот и приготовь мне чай, а таблетки засунь сам знаешь куда! Я сказал, что сяду работать, и сяду! Все! Я жду чай!

Степан обиделся, причем всерьез – он действительно искренне переживал за Гурова. Ни слова не говоря, он пошел на кухню за чаем, а Лев поставил ноутбук на стол и начал работать. Увлекшись, он забыл обо всем, писал, переписывал, редактировал, убирая шероховатости в тексте, и шлифовал стиль, как будто собирался с этим докладом претендовать на Букеровскую премию. Дав сначала общую картину существовавшей преступной схемы, он начал прописывать ее по пунктам, подтверждая каждый свой вывод соответствующими фактами, то есть номером и датой записи. Некоторые диски ему пришлось все-таки прослушать еще раз, чтобы привести в тексте точные выражения собеседников. Он работал как автомат, а Степан только и делал, что подносил ему все новые и новые бокалы чая – он решил, что если человек хочет умереть, то его ничто не остановит.

Наступил уже новый день, а, судя по тому, что Гуров не сбавлял темп, он и усталости не чувствовал. Попытка подсунуть ему хотя бы бутерброд не увенчалась успехом, потому что, чтобы его съесть, нужно было хоть на время перестать печатать, а Лев этого сделать уже не мог – он изо всех сил старался закончить доклад как можно быстрее. Ему казалось, что как только он поставит последнюю точку, с него тут же упадет невероятной тяжести ноша, состоявшая из отвратительных по своей циничности фактов коррупции, прямого подкупа и беззастенчивого разворовывания бюджетных средств. Причем все это происходило в масштабах, превосходивших его воображение. А уж участвовавшие во всем этом люди были ему омерзительны больше, чем все вместе взятые преступники, которых он только встретил за свою жизнь. Увидев, как он откинулся на спинку стула, Степан с надеждой спросил:

– Все?

– Нет, нужно еще обоснование для задержания Егорова написать, – не глядя на него, ответил Гуров и снова принялся печатать.

Был уже вечер, когда он наконец закончил и, отодвинувшись от стола, устало произнес:

– А вот теперь все! Забирай!

– Ну наконец-то вы поедите, – решительно сказал Степан, но Гуров помотал головой:

– У меня на это уже нет сил – кончились! Теперь только спать! – Он буквально дополз до дивана и упал на него, не раздеваясь, но еще успел сказать: – Спасибо тебе большое за чай – ты мне очень помог.

Гуров уже забыл о том, что наорал на парня. Его перегруженный информацией мозг требовал немедленного отдыха, Лев, опустошенный, истративший до последней капли все свои силы, просто ничего не соображал. Степан хотел напомнить ему, что нужно выпить таблетки, но Гуров уже спал. Да не просто спал – он выключился. Понимая, что добром для Льва Ивановича такое перенапряжение кончиться просто не может, парень, которому нужно было срочно отвезти материалы и документы тестю, и поэтому дежурить возле Гурова он не мог, вызвал из соседней квартиры охрану.

– Слушай сюда! Я сейчас уеду и вернусь, как только освобожусь, а ты оставайся здесь. Глаз с Льва Ивановича не спускай. Если вдруг ему станет плохо с сердцем, чего я не исключаю, сделаешь ему наш укол и тут же вызовешь нашу «Скорую», а потом позвонишь мне. Все ясно?

– Шурган, может, его лучше сразу в больничку? – предложил подчиненный Савельева.

– Да ты посмотри, как он спит, – кивнул в сторону Гурова Степан. – Он почти двое суток на ногах! Причем не книгу читал и не телевизор смотрел, а работал. Его же сейчас никакими силами не разбудишь и не поднимешь. Пусть отдохнет сколько получится, а, может, бог даст, и обойдется. Ну а я постараюсь вернуться как можно скорее.

Степан собрал все исходные материалы, какие только были в квартире, забрал ноутбук и уехал, а охранник, закрыв за ним дверь, сел в кресло и, периодически посматривая на Гурова, стал спокойно ждать. А что? Дело привычное! По сути – та же засада, но только в более комфортабельных условиях.

А Гуров спал тяжелым беспамятным сном, но вдруг его стали мучить кошмары – ему казалось, что он тонет и ему мучительно не хватает воздуха. Внезапно очнувшись, он понял, что это не сон, что все происходило на самом деле и он действительно задыхался, а в сердце словно кто-то нож всадил, и боль была такая, что хотелось кричать, но не получалось. Его охватил такой панический ужас, какого он никогда раньше не испытывал. Да, ему приходилось и в перестрелки вступать, и с вооруженным бандитом один на один выходить, и убить его не раз пытались, но тогда все зависело от него самого, его ловкости, мастерства, умения просчитать ситуацию, предвосхитить события и опередить врага. Сейчас же от него не зависело ничего, он был совершенно беспомощным, и это было самым страшным.

– Ничего-ничего! – услышал он над собой мужской голос и открыл глаза.

В комнате горел свет, дверь на балкон была настежь открыта, но над ним стоял не Степан, а другой парень, чье лицо показалось ему знакомым.

– Сейчас все пройдет, – успокаивающе говорил он ему. – Укол я вам уже сделал, скоро машина подъедет, и повезем мы вас в больничку, а уж там вам помогут.

Ненавидевший больницы Гуров сейчас был согласен абсолютно на все, чтобы только снова почувствовать себя здоровым человеком. Он закрыл глаза и лежал, прислушиваясь к своему состоянию и вдруг – о чудо! – почувствовал, что ему стало легче дышать, а боль постепенно уходит. Какое это, оказывается, счастье – просто вдохнуть полной грудью! Даже не напоенный лесными ароматами или влажный, пахнущий морем воздух, а самый обычный, городской, наполненный вонью выхлопных газов. Почувствовав себя значительно лучше, но все еще боясь пошевелиться из опасения, что боль может вернуться, Лев сказал:

– Я вас где-то видел.

– Конечно, видели, – усмехнулся парень. – Я с вами и в Саратов, и обратно ехал – неужели вы думали, что мы вас без прикрытия отпустим? А если бы вас задержали? Кто бы вас тогда вытаскивать стал?

– Может, на мне еще и «жучок» был? – быстро спросил Гуров.

– Упаси бог! – воскликнул парень. – Представляете, что было бы, если бы вас с ним взяли? Тут уж вас вытаскивать стало бы намного сложнее.

Гуров вздохнул. Услышав о том, что за ним в Саратове присматривали, он подумал, что на его новую одежду могли навесить «жучок». Проверить же, есть он там или нет, Лев не мог, потому что вся аппаратура была в портфеле, который он так и не забрал у Стаса, а второй комплект остался дома. Ну не до того ему как-то в тот момент было, чтобы еще и о таких вещах думать. Значит, никто в Саратове его разговоры с Пелагеей и Зинаидой Леонидовной не слушал. А из этого следовал только один вывод: Попов действительно ничего не знал заранее, на что совсем было понадеялся Гуров. Он просто тогда мгновенно просчитал ситуацию и сделал единственно правильный вывод, а вот Лев ошибся. «Да! Старею! – с грустью подумал Гуров. – И голова уже не соображает так быстро, как раньше, и здоровье подводит! Может, действительно пора в отставку, пока не опозорился окончательно, да не перед теми, кто умеет держать язык за зубами, а публично, перед своими «дорогими» коллегами, которые будут этому только рады, как ребенок пакету с новогодними гостинцами! Вот уж позлорадствуют! Вот уж будет праздник на их улице!» Настроение у него испортилось, и он мрачно спросил парня:

– Мне шевелиться можно?

Тот посмотрел на часы и ответил:

– Да! Пока да! Что? В туалет?

В ответ Лев лишь кивнул.

– Давайте я вам все-таки помогу, – предложил парень и протянул руку.

Когда Гуров вернулся на диван, то спросил:

– Что вы мне такое вкололи?

– Да есть одно такое специальное лекарство. Действует минимум час, но бывает и дольше – тут уж все от организма зависит. Да вы не волнуйтесь – до приезда машины вы продержитесь, времени хватит.

Врачи приехали действительно довольно быстро, и Гуров, хоть парень его страховал, крепко держа под руку, даже сам смог, хоть и в лифте, спуститься вниз, а потом дойти до машины. К его удивлению, это оказалась не «Скорая помощь», а самая обыкновенная «Газель», но, войдя в нее, он увидел, что внутри она была оборудована соответствующе. Несмотря на возражения Льва, его заставили лечь, закрепили на лице кислородную маску, а в вену, безжалостно разрезав одежду, поставили капельницу.