Текст книги "Я начинаю войну!"

Автор книги: Николай Пиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Николай Пиков
Я НАЧИНАЮ ВОЙНУ!

Предисловие

К сожалению, время неумолимо летит вперед. Участники и очевидцы афганской войны постепенно уходят из жизни, и очень важно, чтобы они оставили свои объективные воспоминания о ней. Поэтому такие книги, как эта, очень важны и актуальны.

В конце декабря 2009 года исполнилось тридцать лет со дня ввода советских войск в Афганистан. Сегодня не принято об этом говорить, но мы тогда, честно говоря, рвались на эту войну. Были и такие, кто выкладывал партбилет на стол, чтобы остаться в Союзе. Их было очень мало. Трудно сегодня провести черту: где тогда кончалась романтика и где начинался трезвый расчет? В Афганистане нам всякого хватило… Но там я почувствовал, что действительно я – командир. Понял, что такое братство. Что такое дружба. Там по-настоящему узнал, что такое – Родина.У нас любят поговорить о Родине,но когда ты вдалеке от нее и при этом не в самом лучшем положении – вот тогда это чувство становится особенно острым. Родинадолжна быть превыше всего для каждого человека. Это главное условие для развития и процветания нашего государства. К сожалению, определенные силы делают все, чтобы дискредитировать это чувство.

Ввод советских войск в Афганистан оказался неоправданным, неадекватным в сложившейся обстановке политическим шагом. Отсутствовал научный подход к выработке форм и методов деятельности, к анализу обстановки. Всяческие рекомендации были практически неприемлемы. У многих ответственных должностных лиц появилось стремление доложить вышестоящему руководству именно то, что оно желало бы услышать, а отнюдь не объективную реальность. Мы оказались не готовы к действиям в этой стране в сложившейся ситуации. Происходил механический перенос советских реалий в эту страну, что крайне недопустимо.

Как нам в Афганистане ставились задачи? Там-то и там-то душманы мешают людям заниматься уборкой урожая. Мы должны выйти в этот район, освободить его и помочь в проведении этих работ. Мы на своем уровне, конечно, не видели, какие процессы происходят – ни в наших, ни в афганских «верхах». Это сегодня известно, что, по сути, даже не были определены конкретные задачи нашим войскам. Не было никаких приказов кого-то победить… Были поставлены задачи якобы обеспечить охрану государственных объектов, государственных границ… что практически осуществить в условиях Афганистана было нельзя.

Мне хорошо помнится, как в Кремлевском Дворце съездов проходило Всеармейское комсомольское собрание. В зал вошла делегация Туркестанского военного округа. Мы-то за два года в академии уже оттаяли, а они входят солнцем обожженные, глаза настороже… Я и подумал тогда: сидишь тут на тыловых харчах, а они воюют… Тогда окончательно решил ехать во второй раз. Поэтому, получив распределение в Группу советских войск в Германии, я в конце концов оказался снова в Афганистане.

Тут уж дело, видимо, как раз в расчете: новый командир должен будет учиться воевать – не на картах, не на полигоне, а реально на крови. Пока освоится, сколько людей положит? А зачем, если я уже имею? Этого же никто не подсчитал, сколько такие люди, которые воевали больше положенного срока, солдатских жизней спасли! А сколько было «стариков», которые вместо молодых солдат шли на боевые действия…

Получилось так, что эта война для нас закончилась, но проблемы остались. Получилось так, что государство сначала бросило на войну наших военнослужащих, а потом вообще бросило, выбирайтесь, дескать, сами по себе. Союз развалился, и «афганцы» сегодня живут в суверенных государствах.

Пора ввести в рамки закона то, что все заявления о ветеранах, их проблемах должны находить решение со стороны государства, честно и объективно, открыто. К сожалению, этого не происходит. Все попытки общественных организаций в этом плане не смогут сделать то, что должны делать государственные структуры, политики. Давно уже наступило время принятия принципиальных, смелых и решительных действий по решению проблем медицинской реабилитации, военнопленных, социальных, как это давно делается во всем мире.

Ведь в результате-то ныне существующей политики на улице оказываются, прежде всего, ставшие инвалидами. А где? В бою – по приказу Родины.

В США это поняли в 1989 году и создали министерство по делам ветеранов, которое получает в настоящее время по 112 млрд. долларов ежегодно на свои нужды. У нас же ветераны почти ничего не имеют.

Нужен государственный орган по делам ветеранов в каждом государстве СНГ. От испанской, через Отечественную, до афганской… Орган, имеющий свой бюджет, обладающий влиянием в правительстве, готовящий рекомендации, координирующий политику государства по ветеранским проблемам.

Все первые лица в своих предвыборных речах напрямую обещали и обещают помощь ветеранам – и старым, и молодым. Пришла пора оплачивать выданные векселя! Пора держать слово. Давно уже настало время установить День ветеранов боевых действий в Российской Федерации.

Поэтому, говоря о принятии решения о вводе советских войск в Афганистан, мы должны еще и вспомнить тех, кто воевал там. А их около 600 тысяч человек. Действительно, для нас все вроде бы позади. Но не закончилась афганская эпопея. Она будет продолжаться до тех пор, пока жив хоть один из тех, кого мы сейчас – точно ли, не точно ли, это не суть важно – называем воинами-интернационалистами. Мы в долгу перед ними – все вместе и каждый из нас в отдельности. Долг этот святой, и никто с нас его не снимет – ни бывшие президенты, ни ныне действующие, ни сам Господь бог.

Наши войска покинули Афганистан, который довольно длительное время самостоятельно продолжал небезуспешно защищаться и давать отпор оппозиции, поражая умы соответствующих российских аналитиков и заграничных спецслужб. Чувствовалось, афганцы благодаря присутствию ОКСВ приобрели опыт ведения боевых действий и поверили в свои силы. Так что наше присутствие там имело положительные результаты.

Конечно же, все зависело от экономической и военной помощи России. Увы, как оказалось впоследствии, она была никому не нужна. После вывода войск помощь Афганистану постепенно свернули. Страну, оставшуюся без поставок топлива, боеприпасов из России, захлестнуло новой волной гражданской войны, продолжающейся и поныне.

Что касается издания настоящей книги в связи с тридцатой годовщиной ввода ОКСВ в соседнюю с нами страну, выражаю свое полное удовлетворение тем, что имею возможность представить ее. Рад использовать возможность обратиться ко всем «афганцам» со словами приветствия и пожеланиями мира, благополучия и достойной жизни. Вы это заслужили всеми вашими делами и своей жизнью на благо нашей Родины —России.

Председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств СНГ Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Р. С. Аушев

Начало июня 1978 года
Москва. ЦК КПСС

Из Афганистана Николай Нестерович Симоненко, заведующий сектором ЦК по Среднему Востоку, вернулся удрученным. Командировка была краткой, всего несколько дней, но ему, занимавшемуся Афганистаном не один десяток лет, не составило особого труда соединить в логическую цепь разрозненные вроде бы факты, по интонациям бесед понять общее настроение и в руководстве страны, и в республике в целом.

Особое беспокойство вызывал сам Нур Мухаммед Тараки. Как ни прискорбно, но он предстал соловьем, который слышит только собственную песню. Что-то можно было, конечно, списать на эйфорию от победы революции, но Николай Нестерович слишком хорошо знал нынешнего председателя Революционного совета еще по прежним временам.

В декабре теперь уже далекого 1956 года ему поручили встретиться с Генеральным секретарем ЦК. Тогда НДПА только что была создана. Правда, высказали пожелание:

– Неофициально и не в кабинетах на Старой площади.

Тогда они с Ульяновским и увидели первый раз Нур Мухаммеда Тараки. Афганец, как оказалось, прибыл в СССР, направляясь на лечение в ФРГ. Транзит был через Москву, и Генеральный секретарь просто не пришел на регистрацию, чтобы не лететь дальше.

– Наша партия – достаточная сила, чтобы совершить революцию и установить режим народной демократии, – увлеченно, с гордостью доказывал Тараки на этих встречах. В открытую, правда, ничего не просил – ни помощи, ни поддержки, а может, был просто уверен в этом и не считал нужным напоминать. Ему важнее было другое – утвердиться в глазах самой влиятельной компартии мира. – Наша революция станет победоносной, – заключал он в конце каждой беседы.

А их было несколько – в ФРГ Тараки так и не выехал, дожидался обратного рейса в Москве. За это время Николай Нестерович попытался выяснить уровень теоретической подготовки лидера НДПА, и здесь вновь его ждало разочарование. Из Ленина Нур Мухаммед уяснил для себя, кажется, только одно – надо захватить власть и удержать ее первое время. Далее все должно стабилизироваться само собой. Словом, ввяжемся в бой, а там посмотрим. Каша из Ленина, Наполеона и Тараки.

– Он же не учитывает, а есть ли объективные и субъективные предпосылки для революции, – горячился Симоненко перед более сдержанным Ульяновским, когда они оставались одни. – Он совсем не берет в расчет международную ситуацию.

– Ему можно посоветовать только одно: укреплять партию, – соглашался Ростислав Александрович. – Она рыхлая, а о ее связи с народом, конечно же, речь вообще вести пока рано.

– И все-таки мы победим! – уехал с галилеевской уверенностью на устах Тараки. Уехал, надо думать, обиженный разговором, почувствовав недоверие.

И сделал ход, которого от него не ожидал никто, тем более в ЦК КПСС. Буквально через неделю после московских встреч Тараки сам пришел к королю Захир-Шаху и… покаялся в грехах. Трудно сказать, был ли это тактический ход – снять с себя и партии лишние подозрения, показать свою якобы лояльность к существующему режиму, или сработало обыкновенное чувство самосохранения. Но, как бы то ни было, король простил его. Простил, потому что, в отличие от Генерального секретаря, не воспринимал его партию серьезно. Более того, когда в начале семидесятых в Советском Союзе издали книгу Тараки «Новая жизнь» и переправили тираж в Кабул, король дал указание определить, где печаталась эта книга без обозначения типографии. И вновь лишь усмехнулся, когда назвали одну из основных версий – Советский Союз: нашли на кого ставить, кому помогать.

И вот сейчас Тараки кажется, что все-таки он был прав – революция-то победила. Но и здесь Симоненко увидел смещение акцентов: победила не из-за революционной ситуации и силы партии, а в первую очередь из-за слабости режима Дауда. Николай Нестерович чувствовал, что не будет мира на этой земле, пока у власти будут находиться Тараки или Амин. Потому что вся история Афганистана – это непримиримая борьба между двумя пуштунскими племенами – дуррани и гильзаями. Закрыть на это глаза, не брать в расчет – это уподобиться страусу, ибо последние двести лет страной управляли представители дуррани. А, к несчастью для революции и партии, Тараки и Амин относятся как раз к противоположному лагерю – племени гильзаями, и уже из-за одного этого обречены на сильнейшую оппозицию, противостояние. Сейчас противник в шоке, не очень организован, но придет время, когда дуррани начнут предъявлять свой счет. Это историческая неизбежность, которую Тараки тоже не хочет замечать и придавать ей серьезное значение. У него сейчас все хорошо, у него нет проблем, а что там, за порогом, он просто не желает знать и видеть. Он победитель! Даже принимая делегацию КПСС, с определенной долей высокомерия посмотрел на старых знакомых: когда-то я вынужден был просить у вас встреч, вы кое-как снисходили ко мне, но теперь я – председатель Революционного совета, глава правительства, Генеральный секретарь победившей партии. Не верили?

Барство и снисходительность Тараки почувствовал Симоненко и по его отношению к советским советникам. Единственным, к кому тот относился более-менее уважительно, оставался посол. Да ладно отношение, в остальном ведь тоже остался прежним – прогнозирующим, дискутирующим, причем теперь уже не только и не столько об афганских делах.

– Я виню Насера в том, что он не оставил после себя преемника, – глубокомысленно изрекал он, давая оценку уже мировому революционному движению. – Он умер, и Египет сразу же ушел в стан врага. Я, например, такой ошибки не повторю, у меня уже есть преемник. – Он похлопывал по плечу находившегося всегда под рукой министра иностранных дел Хафизуллу Амина.

Насколько недальновидным, догматичным выглядел Тараки, настолько хитрым и коварным показался Амин. «Смесь шакала с гиеной», – сказал о нем кто-то из делегации, и Симоненко согласился в душе с такой характеристикой. Настораживала по отношению к Амину и информация о том, что во время учебы в Америке он возглавлял там землячество афганских студентов. Ни один из подобных «старост» не миновал внимания ЦРУ. Ни один до и после Амина. Неужели только он не приглянулся им? Честолюбие, хитрость в сочетании с великолепными организаторскими способностями и огромной работоспособностью – на эти человеческие качества, надо думать, многоопытное ЦРУ не могло не клюнуть. Или он у них на очень глубоком крючке и в свое время они предъявят счет? В общем, со временем Амин может стать для Тараки самым страшным врагом, такие люди умеют выжидать, они редко торопятся.

По наблюдению Николая Нестеровича, не замечал, не хотел видеть Тараки и еще одну опасность – углубление кризиса в отношениях с «Парчам». Отношения между фракциями, объединившимися перед революцией, сейчас, при дележе портфелей и должностей, вновь осложнились. Вновь Тараки и Бабрак называют «Хальк» и «Парчам» не крыльями НДПА, а самостоятельными партиями. И если после революции Тараки хоть некоторое время старался проводить более сбалансированную политику и доверял пусть и не главные, но все же и некоторые министерские посты парчамистам, то сейчас, спустя всего два месяца после победы, начал понемногу оттеснять их от управления страной.

Открыто возмущается пока только Кадыр, главный исполнитель революционного восстания. По его мнению, революцию ведут куда-то не туда, и он, если убедится в этом, готов совершить третий переворот в своей жизни и свернуть головы тем, кто предает Апрель.

Кадыр… Кадыр… Совершенно непредсказуемая личность. В свое время Дауд умело использовал офицеров-коммунистов, вернее, их стремление к постоянным переменам. Ведь только благодаря перевороту в армии, который совершили в 1973 году Кадыр, Ватанджар и Гулябзой, он смог поднять руку на короля. Дауд не забыл этой услуги: сержанта Гулябзоя сделал офицером, получил повышение в должности Ватанджар, Кадыр же стал начальником штаба войск ВВС и ПВО, подполковником. Авторитет в армии рос у него стремительно, хотя как политический лидер он не мог представлять опасность. И опять же в силу своего происхождения, вернее, малочисленности и непопулярности племени, выходцем из которого он был. Не та страна Афганистан, чтобы не придавать этому значения. Но Дауд понял, что Кадыра могут просто использовать другие силы, точно так же, как и он в свое время, вместо тарана. И незадолго до апрельских событий убрал ретивого сорвиголову подальше от армии, назначив его директором небольшой мукомольни.

Можно, видимо, представить себе обиду Абдула Кадыра на руководство, его злость и решительность. С явным проявлением чего он и возглавил вооруженное выступление против своего «благодетеля».

За кем пойдет он сейчас? Насколько серьезно настроен он в своих угрозах?

– Я не парчамист и не халькист. Я просто армейский коммунист, – подчеркивает в последнее время Кадыр.

Такой непредсказуемости и импульсивности своего министра обороны Тараки тоже следовало бы поостеречься. Больше трезвости нужно бы афганскому лидеру. И внимания в первую очередь не борьбе за власть, а своему народу…

– Ну, и что будешь докладывать? – спросил Ульяновский, когда Николай Нестерович поделился с ним своими нерадостными, в общем-то, впечатлениями от поездки. – Я знаю, что по другим ведомствам доклады идут более оптимистичные.

– Значит, менее глубокие доклады, – взорвался Симоненко, но сумел справиться с эмоциями и ответил уже спокойно: – Буду докладывать то, что есть.

Конец июня 1978 года
Кабул

– Проходи. Что так возбужден?

– С Кадыром говорил. Опять при всех набросился на Тараки. Сотню раз советовал сдерживать эмоции. Нравится он тебе или нет, но он – глава государства. Зачем раздражать его по пустякам? А он – как специально. Чаем угостишь?

Заплатин развел руками – самоваром еще не обзавелся. Горелов удивленно кивнул на стоящий напротив стол Экбаля:

– А что же подшефный не следит за своим начальством?

– Во-первых, не обязан, а во-вторых, он сам вечно голоден, ест один раз в сутки.

– Что так?

– Полно родственников, да к тому же десятки всевозможных делегаций, которых тоже как-то надо угощать и одаривать подарками.

Замолчали. Отношения между главным военным советником и советником начальника Главпура налаживались трудно. Прямоту и резкость суждений Заплатина поначалу Лев Николаевич Горелов воспринял как попытку нового сотрудника подмять всех военных советников под себя, подчеркнуть свое положение главного политработника. Некоторое время Горелов даже демонстративно не замечал Заплатана, обговаривая вопросы только с представителем КГБ Ивановым.

Но все же общность решения одних и тех же задач заставила пойти на сближение, а узнав немного характеры, они стали понимать и поступки друг друга.

– От твоего начальства что-нибудь есть? – нарушил молчание Заплатин.

– Утром звонил Огарков. Как всегда, продолжать тесное сотрудничество, попытаться исключить репрессии, снятия с должностей. Кадыр припоминает некоторым своим бывшим сослуживцам, что не помогли, не заступились за него, когда Дауд убирал его из армии, а он просил у них помощи. Что у тебя?

– То же самое. Кроме решения военных и политических вопросов советуют, чтобы мы рекомендовали руководству партии идти в народ, в племена, разъяснять цели и задачи революции. Словом, не сидеть в Кабуле. Что на пакистанской границе?

– Пока тихо, проехали и пролетели почти всю. Доложил Амину свои соображения по ее укреплению. А Амин попросил проводить с ним индивидуальные занятия по военной подготовке. С одиннадцати вечера до часу ночи ежедневно, больше у него времени нет, проводились с ним занятия на высших военных курсах «А». Работоспособность, конечно, у него была дикая.

Горелов спросил:

– Как идет легализация парторганизаций?

Это для Заплатина был самый больной вопрос. Партийные организации в армии до сих пор продолжали находиться в подполье, и в первую очередь таились друг от друга халькисты и парчамисты. Существовали и две партийные кассы, в каждой организации в глубокой тайне шел прием новых членов. В некоторых полках, правда, попробовали назвать коммунистов. Постарались сделать из этого праздник: людей выводили перед строем, пожимали руку, благодарили за мужество в борьбе, верность идеям НДПА. Но если халькисты шли на это охотно, то «Парчам», скорее всего, продолжал скрывать свои структуры. Пять-семь человек на батальон или полк раскроют – и вроде больше никого нет. Это, конечно, было не так, и уже затаивались новые обиды, продолжало расти недоверие.

Зато уж халькисты развернулись до такой степени, что некоторые коммунисты-командиры поспешили на своих кабинетах вывесить таблички: «Вход только членам партии». Вот такие неожиданные вывихи, и где и что выпрет завтра – одному Аллаху известно…

Горелов уловил состояние Заплатина и, уже зная его болезненную ответственность за свой участок работы, поспешил добавить:

– Да, чуть не забыл. Побывал я на политзанятиях в Гардезе. Спрашиваю солдат, что они знают о Советском Союзе. Встает один, поднимает автомат: «Калашников – это Советский Союз, противогаз – это Советский Союз, кровати – это Советский Союз. Но главное – это политзанятия». Так что передай Епишеву, пусть порадуется и погордится.

– Передам. Нам бы этих солдат с пола поднять, заставить тыловиков отдавать им простыни, которыми они торгуют в дуканах. Сделать так, чтобы все продукты шли в котел, а не тем же перекупщикам. И котелки, тарелки солдатам чтобы выдали, а то хлебают из каких-то общих корыт…

– Мечты… – вздохнул Горелов. – Мне на роты, батальоны назначать некого, вчерашние лейтенанты полками командуют. А ты к тому же создал ореол славы политработников, лучших офицеров забираешь.

– Сейчас слово может быть главнее всего остального, – не согласился Заплатин, хотя и сказал это Горелов с улыбкой и пониманием. – Кстати, что с командирской учебой?

– Тараки разрешил открыть трехмесячные курсы для офицеров и школы для сержантов. Если не поднимем армию… – Горелов обреченно махнул рукой.

Информация (получено представителем КГБ в Кабуле):

«В начале июня с. г. в Аннаполисе (США) состоялся симпозиум атлантической группы НАТО, где обсуждались перемены в Афганистане и «вытекающие отсюда последствия для Америки и ее союзников по НАТО». В симпозиуме под кодовым названием «Морское звено» приняли участие более 270 генералов, адмиралов, дипломатов, ученых и официальных лиц. Единодушно было заявлено, что Америка и Запад не могут позволить себе такой роскоши, как заниматься только Европой. Афганистан был объявлен, таким образом, еще одной зоной жизненно важных интересов стран НАТО, и в первую очередь США.

В Кабул под дипломатическим прикрытием вылетел некий Луи Дюпри, которому поручено координировать действия антиправительственных элементов в афганской столице.

В Пакистане, близ границы с Афганистаном, начали создаваться лагеря афганских беженцев (Читрал, Чират, Кохат, Кветта, Наушери и др.). В этих лагерях начали подготовку группы боевиков из числа офицеров и солдат афганской армии, оставшихся преданными Дауду и перешедших в Пакистан.

ДЛЯ СВЕДЕНИЯ

Документ (из переписки советского посла с МИД):

Запись беседы с послом США в ДРА Адольфом Дабсом

7 августа 1978 г.

…В ходе состоявшейся беседы Дабс высказал недоумение по поводу напечатанной в газете «Правда» за 1 августа 1978 года статьи корреспондента ТАСС «Подрывная деятельность против народа Афганистана», где говорится, что США оказывают финансовую помощь диверсионным группам, выступающим против правительства ДРА. Дабе сказал, что позиция США в отношении ДРА базируется на принципе невмешательства во внутренние дела страны…

Я… заметил, что в американской печати была развязана шумная кампания пропаганды о том, что Апрельская революция в Афганистане явилась «делом рук русских».

Дабс никак не отреагировал на это замечание.

Послом был задан вопрос, не заключал ли Советский Союз с ДРА соглашение о военном сотрудничестве. Ответил отрицательно.

Посол СССР в ДРА А. Пузанов».