Текст книги "Созидатель"

Автор книги: Николай Игнатков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Николай Игнатков
Созидатель

 «Если Аллах облагодетельствовал нас своими дарами, то первое, что мы должны сделать в угоду и благодарность ему – направить богатства на преобразование страны и творение добра народу. Мы построим общество, обеспеченное жильем, питанием, медицинским обслуживанием и образованием», – Шейх Заид ибн Султан Аль Нахайян.

Великий всадник!

 Великий всадник! Белый конь…

 Как символ солнечного света,

 И жизни праведный огонь,

 Души покоя, и рассвета.

 Народу нёс в руках своих,

 Стремлений искреннего счастья.

 И думал только о других,

 Страну избавив от ненастья.

 Земную жизнь покинув он,

 Там в небесах защитник правды,

 Где совесть истинный закон.

 Любовь людей… Такой награды,

 Ни каждый может заслужить.

 Отец родной тому народу,

 Кому в достатке дальше жить,

 И в мир нести его свободу.

Шейх Заид

И шейхи люди только он,

Поднялся так над лунным светом.

Ислам не знающий икон…

Он превратился там рассветом.

Парил… Взирая свысока,

Страну свою оберегая.

Его и там, и здесь рука,

От края той земли до края.

Пустыня превращалась в лес,

Деревьев листья шелестели.

И стал он нации Отец,

И люди счастья захотели…

И дал он каждому из них,

Свою любовь… Большой достаток.

Жизнь на земле его как миг,

И он привел её в порядок.

Созидатель Аллаха

Созидатель Аллаха – был на земле,

И выполнил миссию с честью.

И зло поджигал на арабском костре,

И сам удостоенный смертью.

К Творцу по приказу пришел на доклад,

И ангелы смерти дрожали…

Всевышний во славу высоких наград,

И там его все уважали.

Воистину гений кричали одни,

Великий – молчали другие.

И скромность его поджигала огни,

Слова говоря золотые.

Кто к вечному стремится

Кто к вечному стремится тот тогда,

Всю красоту земную понимает.

Сады растит и строит города,

И людям не притворно сострадает.

И в каждом шаге искренности день,

Любовь рекой в другие льется души.

И солнце счастье, радостна и тень,

В волне морской или в кусочке суши.

Он светом проникает в каждый дом,

И разум наполняет чистотою.

Свершения его видны трудом,

И той неповторимой красотою.

Поверь мой Бог

Волшебных лет опустится закат,

И ангел смерти пригасит к Аллаху.

И обернувшись глянет он назад,

В его душе совсем нет места страху.

Он сделал все… И больше ведь нельзя,

Другие не продвинулись в стремленьях.

И где-то там останется земля,

В он еще находится в сомненьях…

– А может быть по скромности моей,

Я обделил кого-то? Не увидел,

И искренностью так любил людей,

Любовью вряд ли я кого обидел.

И в даль глядясь я многое познал…

Морской волной пустынного причала,

В другой стране блистал в руке кинжал,

А совесть моя с болью не кричала.

Зачем мне то… Ответственен я здесь,

И каждый отвечает там, где должно.

Я у себя не запятнал ведь честь,

Но на душе по-прежнему тревожно.

Возможно мир я мог бы изменить,

И войны прекратить, и эти склоки.

И люди на земле могли бы жить…

И справедливость вынесет уроки.

Огни близки, – лишь ангел прошептал,

– Волнение и трепет охватили.

К Аллаху на поклон попасть мечтал,

И вот его теперь к нему пустили.

И Судный День… Возможно есть и ночь,

Пройти ему как всем эти ступени.

И сам себе старается помочь,

Перед аллахом вставши на колени.

– Прости мой Бог! Не в грешности моей,

Моя вина что не успел я сделать.

Я не любил напутственных речей,

Тебе хочу лишь об одном поведать.

Порядка нет ещё там на земле,

Корысть съедает благородство в душах.

Горят живые люди там в огне,

И умирают неповинно в муках.

Цари, эмиры те и короли,

Не отвечают той всевышней воли.

Любви твоей не достаёт, любви,

И людям дать другой немножко доли.

Звериный след тропой дождя прибит,

Но там видны злодеев отпечатки.

– Позволь сказать, я вижу ты сердит,

Как разгадать народам те загадки?

Зачем война сменяема войной,

Живое выжигает беспощадно?

И кто стоит за названной ценой,

И барыши подчитывает жадно?

Направь назад и дай только права,

Я приведу систему всю в порядок.

Поверь мой Бог, ведь это не слова,

От жизни той остался и осадок.

Создам одну единую страну,

И править миром станет справедливость.

И изведу вконец я сатану…

И на твою я полагаю милость.

И благодарность велика

Великой мудростью, талантом,

Ему сопутствовал успех.

В пустыне серой – бриллиантом,

Он покорил делами всех.

Взлетели в небо небоскребы,

Фонтаны бьют среди цветов.

Песчаных бурь сошли сугробы,

Он не бросал на ветер слов.

Дела его впитает память,

Рекой прольется на века.

И тех плодов живая завязь…

И благодарность велика.

Любовь к нему всегда жива

И говорить умел, умел и слушать,

Величием своим так нес слова.

И навсегда остался в душах…

Любовь к нему всегда жива.

Что значит человек?

 Что значит человек? В чем истинная суть,

 Его стремлений в поиске надежды?

 И кто ему проложит в жизни путь,

 И будут ли одежды белоснежны?

 Или влачить отдельным кандалы,

 Другим одеть истрепанные путы.

 Как обтесать все острые углы,

 Секундами латать свои минуты?

 Кричать зачем нарушив тишину?

 Мешая совершенству быть похожим…

 На ту одну единственно весну,

 И в сильный дождь, и днем теплом погожим.

 Прожив всю жизнь с единственной своей,

 Как горько понимать слова скупые.

 Любовь рождает искренность страстей,

 И будни все стирают… Мы слепые,

 Котятами ползем куда-то вдаль,

 Где небо голубое из металла.

 И в душах наших поселилась сталь,

 И нет того горящего кристалла.

 Что раз зажгли и будет он гореть,

 Как тот огонь на памятнике – вечный.

 И жить в любви в любви, и умереть,

 И путь свой начиная бесконечный.

Уносится жизнь

 Волной набежавший песок,

 Вобрал в себя солнца огонь.

 И Запад притих и Восток,

 Бежит кобылица… И конь,

 Копытами бьет по воде,

 Круги растекаются вдаль.

 И разве все дело в войне…

 К чему тогда созданный рай?

 Рисуют обычаи день,

 И краски тогда, и сейчас,

 Бросают особую тень…

 Совсем не заметной для глаз,

 Уносится жизнь в никуда,

 Меняя века на века.

 И что в этом мире мечта,

 Что держит другая рука?

Сдавило время…

 Сдавило время… Трещины на лбу,

 И седина волосья отбелила.

 И я стою придавленный к столбу,

 Судьба свое оскалила мне рыло.

 Рычит она… И стонет тишина,

 Мне бы кричать, но мучает обида.

 Вертлявою походкою вина,

 Пройдет, не обратив на меня вида.

 И где рассвет взойдет, и для кого,

 Кому сирень бросает свои грозди?

 И что там есть? А если ничего…

 И здесь, и там возможно мы как гости.

 Сознание теряем и потом,

 Несемся в даль морей, и океанов.

 И кто-то там стегнет тебя кнутом,

 Бежать заставит к видимым капканам.

 И тот капкан что назывался жизнь,

 Разжав свои железные оковы,

 Прошепчет тихо, – Ты не торопись,

 Там принимать сегодня не готовы.

 Второй капкан замешкался на миг,

 Он отвечает там за очередность.

 Неважно кто ребенок иль старик,

 Он всем найдет по времени пригодность.

 И плещут в твоей памяти круги,

 И первый круг все дальше отдаляясь.

 И не слышны отчетливо шаги,

 Уходят вдаль, а словно приближаясь.

 Полуденное солнце не палит,

 Его огонь сгорел давно свечами.

 И что-то там пугает, и манит,

 Оставив все за острыми плечами.

 Паскудство поджидая за кустом,

 Исподтишка набросившись спросило.

– Каким владел ты в жизни ремеслом,

 Коль там тебя надолго не хватило?

 И здесь как там… Подумаешь, – Зачем?

 Опять добро сражается со злом.

 Куда пойти где будешь ты ничем,

 И зло с добром завяжешь сам узлом?

Стирая грань

 Мгновения заточены под нож,

 Разрезаны минуты по секундам.

 И этот мир он на кого похож,

 Каким теперь мы следуем кумирам?

 Упавшие встают и снова в строй…

 Чужие навязали чьи-то мысли.

 И кандалами радуясь конвой,

 Они у них гирляндами повисли.

 Скрываясь в подворотне тишина,

 Ей не к лицу публичные дебаты.

 И дна достигнув стонет глубина,

 И волны как убитые солдаты…

 Кругами расплываясь по воде,

 Где малый круг спешит всегда к большому.

 Отвар коварный сварен на беде,

 В неистовом желании к другому.

 И что менять? Сапог на сапоге…

 До дыр истерлись только голенища.

 И жизнь влачит себя к сырой земле,

 Стирая грань у правды пепелища.

Той надежды звезда

 У подножия храм,

 Освещённый зарей.

 Память всем матерям,

 Обелиск над землей.

 Он молчит в тишине,

 Говорит на ветру.

 Выше что в вышине,

 В радость или беду?

 Одеялами роз,

 Укрывает рассвет.

 И по коже мороз…

 Как несут они крест.

 Не гневят ту судьбу…

 Сколько выпало им?

 Только к Богу мольбу,

 Радость к деткам своим.

 День погожий опять,

 Проскочил стороной.

 Как им больно терять…

 Не сгибаясь спиной…

 Они могут молчать,

 Губы сжав до крови.

 И готовые ждать,

 В своем счастье любви.

 Им бы воздуха дать,

 Надышавшись тогда…

 И счастливая мать,

 Той надежды звезда.

В том потоке

 В том потоке стремлений чуть видимый след,

 И волна за волной у той стенки причала.

 Чьей ценою теперь одолеть парапет,

 И в надежде своей на чужие лекала?

 Потерявшись совсем в этом мире – в лесу,

 Благородство свое променяем на гордость.

 И зажав в кулаке напоследок слезу,

 Мы по лицам размажем суровую подлость.

 День вчерашний уже безвозвратен и пусть,

 Нет свершений теперь – скоро будут свершенья.

 Только в душах зачем поселяется грусть,

 И сжимает сильней своей силой мгновенья?

 «Я стремился ко многому, но сам не мог себе представить, что страна придет к таким успехам», – Шейх Заид ибн Султан Аль Нахайян.

Посланник Бога

 Посланник Бога на земле,

 Он вровень встать сумел с Богами.

 И заслужил любовь к себе…

 Народа жизнь его руками,

 В пустыне мертвой стала рай.

 И он своей железной хваткой…

 Так прозорливо видел в даль,

 Встав в стременах над вечной схваткой…

 И день, и ночь преображать,

 Своей любовью созидая.

 И силой воли побеждать,

 От края тех песков до края.

 Где нищета ушла сама,

 Его боясь суровой плети.

 И Богом стал он от ума,

 И весь народ его ведь дети.

Мы люди твои

 Мы люди твои дорогая земля,

 Создатель для жизни нас здесь расселил.

 Зачем же тогда убивает война,

 Кто огненный дождь нам на плечи пролил?

 И бьётся в конвульсиях правда одна,

 Пытаясь найти одержимости свет.

 И мгла накрывает, она не видна,

 И черной стеной выплывает рассвет.

 И плещется в реках пролитая кровь,

 Бурлят океаны загубленных душ.

 За годы в больных притупляется боль,

 Ветров не бояться, не чувствуют стуж.

Мир расколот

 Мир расколот на мелкие части,

 Не собрать нам теперь те осколки.

 Если это в божественной власти,

 Не к чему нам теперь и уловки.

 Океаны, моря и пустыни,

 Покорились давно человеку.

 Все смывают нависшие ливни,

 Смерть несут, а стремились к успеху.

 И ветра – словно стройные лани,

 Над волною морскою застыли.

 Почему нас теперь наказали,

 Или мы несговорчивы были?

 Сжав кулак… В нем последней надежда,

 Птицей счастья от бури забилась.

 Вся в металл превратилась одежда,

 Суть другая случайно открылась.

 Смерть и жизнь неразлучные обе,

 И идут по пятам шаг за шагом.

 Все смешалось и радость, и горе,

 Обжигая невидимым взглядом.

 Рвется камень от капли, крошится,

 Что творит необдуманно капля?

 Что должно непременно случится,

 Кто наслал эти злые проклятья?

 В одиночестве замерло время,

 Бой секунд уплывающий в вечность.

 У наездника ветхое стремя,

 И несёт его в пропасть беспечность.

 Что потом? Где руинами жизни,

 Все смещается люди и кони.

 Мы себя на земле этой выжгли,

 Ненасытная жажда погони.

 На краю почерневшие лица,

 В нищету превратились богатства.

 Тянут руки пытаясь напиться,

 Миражом уплывают убранства.

 Красота наполнятся смогом,

 Чистота, растворяясь в упрямстве.

 Кто посмел возомнить себя Богом,

 В вероломстве своем и коварстве?

Глаза озера

 Глаза озера, плещет чистота,

 В них утонуть, испив целебной влаги.

 И дивна ты, и дышит красота,

 Но не хватает мне еще отваги.

 Любовь свою склонить к твоим ногам,

 В поклоне запоздалом осторожно.

 Дать волю набегающим ветрам,

 И невозможно что – станет возможно…

 Открыть врата души своей тебе,

 Где ты давно живешь уже хозяйкой.

 И любоваться счастьем в темноте,

 И наслаждаться радостью утайкой.

У Бога есть тяжёлая печать…

 Что ты молчишь? Что просишь ты у Бога?

 У Бога есть тяжёлая печать…

 И ложный путь, неверная дорога…

 А все равно придется отвечать.

 И заблуждений четкие границы,

 Ссылаться там тебе на силы зла…

 Горят огнем, пылают те страницы,

 И ты не понимающий добра…

 Принес себя не в жертву состраданья,

 А утонул в потоке липкой лжи.

 Желанья что… Итожат испытанья…

 И растекаясь кровью миражи,

 Рассвет раскрасят в красное, и белым,

 Поземка благородная из слов.

 И трусом был, и был когда-то смелым,

 Ты отвечать по совести готов?

Старею я

 Старею я, но суть ещё осталась,

 Она огнем внутри меня горит.

 И звон часов, минутная усталость,

 И что ушло обидой говорит.

 Взгляд океан, душа похоже вечность,

 Она песчинкой малою летит.

 И трезвость жизни, лёгкая беспечность,

 И что ушло уже не повторить.

 Была любовь, она так трепетала,

 Ее сумел нести я на руках.

 И гордым был, и гордость наказала,

 И что ушло останется в стихах.

Сжимает плечи тишина

 Сжимает плечи тишина,

 Сквозит вечерняя прохлада.

 И посиневшая луна,

 В листве заброшенного сада.

 В объятьях вековых ракит,

 Притихла ночь слезу пуская.

 И ветерок в кустах скулит,

 От края вечности до края.

 Звезда осветит чей-то путь,

 Где ждёт похоже неизвестность.

 Глазком одним туда взглянуть,

 И что такое эта вечность?

Бедуин

 Горячий день сменила ночь,

 Прохлада, наполняя души.

 Ему старается помочь,

 На том клочке арабской суши.

 В пустыне старый бедуин,

 Поджав колени в небо смотрит.

 На километры он один…

 Звезда его о чем-то спросит.

 И долго будет отвечать,

 Слова свои собравши в рифму.

 Он так привык с песком молчать,

 И правда та подобна мифу.

 Песчаных волн крутой бархан,

 Границ потерянные дали.

 Уснул верблюжий караван,

 Ночь разбросала по ним шали.

 Пробьется только первый свет,

 Они походною колонной.

 В пути встречать будут рассвет,

 В погоне за свободой.

Опять пожар

 Опять пожар, горит земля,

 И языками пламя.

 И все напрасно, и все зря,

 И расчехлила знамя,

 Война. Ее суровый взгляд,

 Сжигает все живое.

 И нет потом пути назад,

 Кино молчит немое.

 И мы в шеренги молчунов,

 По воле. По ранжиру,

 Поднять не смели мы голов,

 Лишь затаив обиду.

Жив ли ты иль погиб

 Целомудрием лет заполняя века,

 Жизнь течет по просторам и далям.

 Но берет карандаш чья-то злая рука,

 Мир назад возвращает к печалям.

 И куражится тот поджигая рассвет,

 И багровое треплется пламя.

 На вопрос бытия не достойный ответ…

 И несется коварная стая,

 Истребляя людей. Мир застывший на миг,

 И добро перемешено злобой.

 Одичалая жизнь… Жив ли ты иль погиб,

 Потянувшись рукой за свободой.

Твой голос

 Твой голос чистая вода,

 Он ручеек, прохлада.

 В реке из слов смешав года,

 Ты вдохновенью рада.

 Вспорхнув умчалась птицей вверх,

 Парила вдоль просторов.

 И не любила ты успех,

 Прилюдных разговоров.

 И ты старалась показать,

 И в радости и горе,

 Себе подобных уважать…

 Границами в раздолье,

 Ты разделяла день и ночь,

 И белое над черным.

 Другим старалась ты помочь,

 Трудом своим упорным.

 И звёзды падая, когда,

 Твоей касались стати.

 И замирали города,

 В твоей незримой власти.

Пустыня

 Пустыня, ночь, ушла жара,

 Целебная прохлада.

 Совсем затих огонь костра,

 В пустыне буйство сада.

 Цветы небесной чистоты,

 В щипах колючих розы.

 И нет уже той духоты,

 И люди не похожи.

 На тех, которые тогда,

 В песках искали счастье.

 В стекле и камне города,

 И есть здесь их участие.

И разумом…

 Зажглись огни свечей бросая тени,

 И разумом… И скорбью на губах.

 Мы разорвать самих себя хотели,

 Истлеть совсем и превратиться в прах.

 В руках своих лелеяли свободу,

 Распяв надежд безудержную страсть.

 И что пенять теперь нам на погоду,

 Когда судьбу позволили украсть?

 Заблудших дум стирает дым фантазий,

 И белое чернеет, и потом.

 Мы ждём ещё так трепетно оказий,

 Стегая себя памяти кнутом.

Былые дни

 Былые дни, завёрнутые в шали,

 То ночь их полоскала, то рассвет.

 Они сквозь даль теперь другими стали,

 И полинявший сединою цвет.

 Костры побед, где пламя обжигало,

 Враги как тень повисли на руке.

 И что тогда искусственно сияло,

 Мною теперь зажато в кулаке.

 И бросить жаль… Еще не насладился.

 Обидой той измазаны слова.

 Вернуть ту быль… И я не удивился,

 Что вновь меня окутала молва.

Мораль меняя берега

 Добра и зла последний бой,

 И день, и ночь срывая маски.

 И плачь стоит, несётся вой,

 И горем почернели краски.

 Под видом ангела землей,

 Искусно управляет дьявол.

 И извивается змеей,

 И капля разрушает мрамор.

 И лицемерия печать,

 Клеймом проставлена на лицах.

 И зло принудило молчать…

 И ложь, засевшая в страницах,

 Съедает слов былую суть,

 Так изворотливо и нагло.

 В сосуде чистом каплей муть,

 И чистоты уже не стало.

 Мораль меняя берега,

 В болота превращая реки.

 И коркой черною снега,

 И люди станут человеки.

 «Не существует славы без славы страны и ее граждан. Мы должны гордиться нашими предками, которые были в состоянии противостоять суровой жизни, их сильной воле и самоотверженности, которая сформировала наше лучшее общее будущее», – Шейх Заид ибн Султан Аль Нахайян.

Божественный талант

 Какая даль в пророческих словах,

 Божественный талант и жизни гений.

 И истину искали Вы в делах,

 Потомкам не оставив тень сомнений.

 Впитав в себя всю чувственность людей,

 Всевышний наделил особый разум.

 И тот огонь горел поверх огней,

 И светом наполняя Вашу фразу.

 И серый день песками заметен,

 И ночь волчицей тенью укрываясь.

 Смотря на Вас… И дух Ваш так силен,

 Менялось все… К чему Вы, прикасаясь,

 Деревни превращались в города,

 Из хижин вырастали небоскребы.

 Взошла на небе новая звезда,

 В оазис превращали Вы трущобы.

 И те огни, зажжённые от Вас,

 Будут гореть в руках Ваших потомков.

 И мертвая пустыня стала сад,

 И Вы страны создали из осколков.

Учитель Вы

Как молода страна Правитель…

Как рая Вы смогли достичь?

Учитель Вы как Бог —учитель!

Дано не каждому постичь…

На плахе кровь…

 На плахе кровь… Топор повис и крик,

 Опустошённый… Птицей улетая.

 И он затих, в кулак зажавший миг…

 Палач в народ смотрел не замечания,

 Сомнения на лицах. Только страх,

 Способен покорить тебя на время.

 Палач и сам ведь превратится в прах,

 В костер его несут уже поленья.

 Сгорит живым… Он мертвым в жизни был.

 Кому потом научен станет опыт?

 Огонь сумеет охладить тот пыл…

 Но там вдали опять какой-то ропот.

Судный День

 Сколько розовых дней ты уже пропустил,

 Серой краской тебя перемажет рассвет.

 И друзей кто предал просто так ты простил,

 Не искал справедливости точный ответ.

 И тогда охладев загорелся ты вновь,

 И огонь мотыльком уплывающий вдаль…

 Встретил ты и пронес на подносе любовь,

 Где уже по краям отскочила эмаль.

 Судный День для кого ты не можешь понять…

 И судить то за что? Пусть и жил в разнобой.

 И решение то ты готовый принять,

 Жизнь твоя оказалась чужою судьбой.

И не скупилась жизнь…

 Березка в лепестки весну закрутит,

 И зеленью ее, и теплотой.

 До лета от себя так не отпустит,

 И растворится в душах красотой.

 А летом лист о чем-то защебечет,

 Рассветам напевая… И закат,

 Так огненно, так искренне трепещет,

 И рад ты тем – сегодня чем богат.

 Богат судьбой, истерзанной дорогой…

 Та что ведет тебя всегда вперед.

 И не скупилась жизнь… Была и строгой,

 И падал вниз ты, ощущая взлет.

Каторжная пыль

 Гонят тучи дожди, злющий день и холодный,

 И осколками зла заметает метель.

 На планете своей мир какой-то бездомный,

 Одеялами роз накрывает постель.

 И шипами любовь… Болью серая скука,

 Разъедает внутри непонятную суть.

 И злодейка судьба – подзаборная сука,

 Все скулит о своем… Счастье хочет вернуть.

 Каторжная пыль оседая на плечи,

 Придавила к земле… Годы так тяжелы.

 Копоть, черная мгла… Отгоревшие свечи,

 И раздора опять роют свежие рвы.

Подрезали крылья клену

 Подрезали крылья клену,

 Спилили большие сучья.

 И крону… Спили крону,

 Но вновь выползают листья.

 Собой раздвигая воздух,

 На волю зеленной массой.

 Предательства рядом отзвук,

 Чертой пролегает красной.

 Листок за листком и к небу,

 У Бога просить защиты.

 Все силы отдав побегу,

 Обиды давно забыты.

 И свежим зеленым цветом,

 Меняя собой уклады.

 И вот он уже поэтом,

 Несет совершенства взгляды.

На паперти усталый…

 На паперти усталый… Старый дождь,

 Так монотонно вышибал слезу.

 Луна согнулась, растерялась ночь,

 Им не понять, что кроется внизу.

 И милосердие оно теперь ни то.

 Нуждающихся много… Всем ли жить?

 Голодным дать и нищим решето…

 Больных и тех уже не навестить.

 И мертвых проводить в последний путь,

 Поплакать там внутри, и помолчать.

 На новый мир неистово взглянуть,

 В руках сжимая зримую печать.