Текст книги "Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг."

Автор книги: Николай Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Об обстановке, сложившейся к середине 30-х годов не только в Азербайджане, но и во всей стране, об оценке этой обстановки, которая давалась представителями официальной власти и партийными руководителями высокого ранга, о направлениях дальнейшей деятельности всех структур партийных органов убедительно свидетельствует содержание выступления Багирова на Бакинском партийном активе 13 июля 1937 г. Он говорил: «Только за последнее время мы окончательно разоблачили гнусных врагов партии и народа – Эфендиева, Слуцкого, Султанова, Довлатова, Фарадж-заде и других. После последней Бакинской конференции, после XIII съезда АКП(б) эти враги, сидя до последнего времени на ответственных постах, тонко маскировались, продолжали свою гнусную подрывную, контрреволюционную, диверсионную шпионскую работу. Нет никакого сомнения, что их охвостья ещё продолжают гнездиться в отдельных звеньях советского и хозяйственного аппарата. И сами эти враги вынуждены перед неоспоримыми фактами и документами заявлять в своих показаниях в следственных органах о том, с кем они имели дело, кто им помогал, кто являлся их агентами в тех или других организациях».

Как видим, здесь есть всё: констатация того, что враги проникли во все сферы советского общества, что они ведут опасную для государства преступную деятельность, но органы НКВД не дремлют и добиваются того, что разоблачённые «враги» не только признаются в совершенных ими преступлениях, но и «разоблачают» других преступников. В этом не только весь Багиров, но и все те, кто в то время находился на вершине партократической пирамиды и, не задумываясь, следовал и других вёл по пути, указанному «вождём всех народов».

Определяя роль Багирова в насаждении произвола и беззакония, нельзя не остановиться на том, как он относился к необходимости соблюдать действующие законы. Это Багиров убедительно продемонстрировал в выступлении на Бакинском партийном активе. Он говорил: «Не пора ли нам, товарищи, сейчас посмотреть, кто берёт под защиту, кто чересчур с большой заботливостью проверяет соблюдение советского закона? Не пора ли сейчас этих людей взять под сомнение?».

Пожалуй, этим всё сказано. Зачем соблюдать какой-то закон, если всем ясно, что во все отрасли народного хозяйства, во все звенья партийного аппарата проникли враги народа, с которыми необходимо бороться? Ведь известно, что с победой социализма обостряется классовая борьба. Об этом сказал «вождь народов», а он никогда не ошибается, поэтому его «мудрые указания» необходимо безоговорочно выполнять. И они выполнялись, к несчастью народа нашего.

Таким было мировоззрение и психология многих руководящих деятелей того времени. К сожалению, и в новой России далеко ещё не изжито такое же отношение к необходимости строжайшего соблюдения действующего законодательства.

Любопытно отметить, что фактически руководя всей работой органов НКВД-МВД-МГБ республики, Багиров, как показал Емельянов, письменных указаний об аресте того или иного лица никогда не давал – им делались только устные распоряжения. Малейший намёк на необходимость сделать письменное распоряжение вызывал у Багирова гнев, и этот намёк расценивался как проявление недоверия к нему – представителю ЦК ВКП/б/. Тот же Емельянов в суде заявил: «Фактически Багиров был министром и внутренних дел, и государственной безопасности, а мы с Якубовым (в то время министр внутренних дел АзССР) были простыми исполнителями. Он вникал в нашу работу буквально до мелочей».

Действительно, так и было. Багирову было с кого брать пример.

Как это следует из показаний Емельянова, Багиров внимательно относился к подбору работников в НКВД Азербайджана, направлял туда тех, на кого он мог положиться, будучи уверенным в том, что любые его указания исполнятся беспрекословно. Так, Багиров направил на работу в наркомат внутренних дел судей Верховного Суда республики, которые в прошлом рассматривали дела о контрреволюционных преступлениях. Председатель же Верховного Суда Керимов был назначен заместителем Емельянова и ведал следственной работой. Таким путём Багиров стремился связать сотрудников НКВД и судов воедино, чтобы в дальнейшем не возникало никаких проблем в расследовании и рассмотрении дел в отношении «врагов народа».

В ходе судебного разбирательства было установлено, что если арестованный давал показания, изобличавшие в совершении преступлений лиц, занимавших высокие посты в партии и государстве, то эти показания в протокол сразу не вносились, а докладывались сначала Багирову, и уже от его решения зависело, вносить ли эти показания в официальный протокол допроса. Тем самым ещё раз подтверждается, что всей деятельностью чекистских органов фактически руководил Багиров. Поэтому его утверждение в суде, что он не знал о творившемся в этих органах беззаконии, прозвучало крайне неубедительно.

Как уже отмечалось, Багиров активно расправлялся с теми, кто хотя бы в малейшей степени выражал недовольство его действиями и действиями Берии, либо высказывал критические замечания в их адрес.

В этой связи можно сослаться на судьбу работника АзНКВД Нодева, который плохо отозвался о Берии, как о чекисте. Это не прошло мимо Багирова. Выступая 25 декабря 1936 г. на заседании Бюро ЦК АКП/б/, он сделал следующее заявление: «К вашему сведению, борьбу с контрреволюционной разведкой партия поручила ему [Берии. – Н.С.] ещё в подполье… Кому-кому, а Нодеву, более чем другим, должна быть известна обстановка, в которой большевистская организация Закавказья борется с врагами партии… Не имея оснований, т. Нодев болтает зады тех, которые действительно получили по рукам от партии и советской власти через тов. Берия и руками тов. Берия. И сегодня, вместо того, чтобы вместе со всей большевистской организацией воздать должное тов. Берия за его большевистскую упорную борьбу за последние 5–6 лет в Азербайджане, вы пускаетесь на болтовню. С этим мы никак не можем согласиться. Я думаю, надо будет поставить вопрос перед Наркомвнуделом о снятии Нодева и объявить ему выговор с последним предупреждением».

После заседания Бюро ЦК АКП/б/ Багиров направил Ежову телеграмму следующего содержания: «За недопустимую клеветническую антипартийную болтовню на т.Лаврентия Павловича Берия бюро ЦК АКП/б/ решило объявить выговор зам. нач. АзНКВД Нодеву и постановило просить вас снять его с работы».

Из содержания выступления и телеграмм видно, как заботился Багиров о защите авторитета Берии.

Ну, а что с Нодевым? В 1937 г. он был арестован, необоснованно обвинён в совершении тягчайших преступлений и расстрелян.

Такая же участь постигла и других, посмевших в разное время выступить против Берии и Багирова, либо высказать лишь недовольство их действиями.

В 1921 г. во время чистки партии против Багирова выступил работник АзЧК Шамсов. Берия же, являвшийся заместителем Багирова, защищал своего патрона. В 1921 г. расправиться с Шамсовым не удалось. Это было сделано в 1937 г. По справке, составленной Атакишиевым, Шамсова арестовали. Обвинительное заключение по сфальсифицированному в отношении Шамсова делу утвердил Борщев. Шамсова расстреляли. Борщев же утвердил обвинительное заключение и по делу жены Шамсова.

В том же 1921 г. против Берии во время чистки партии выступил Шахбазов (впоследствии нарком просвещения АзССР). В защиту Берии выступил Багиров. Шахбазов потом тоже был расстрелян.

О том, что Багиров не только держал под постоянным своим контролем деятельность НКВД республики, но и принимал меры к расправе с неугодными ему людьми, свидетельствует такой факт.

Член Центральной Контрольной Комиссии АКП/б/, заведующий кафедрой заочного института при народном комиссариате просвещения Азербайджанской ССР Таги Заде Кудрат Баба оглы возмущался незаконными действиями Багирова, писал жалобы в соответствующие инстанции. Багирову, естественно, об этом стало известно, и 8 апреля 1938 г. Таги Заде арестовали. Багиров писал наркому внутренних дел республики Раеву: «О ходе следствия по данному делу прошу меня информировать, так как я уверен, что этот тип является старым разведчиком». Таким образом, приговор Таги Заде был вынесен. На вопрос, что послужило основанием к аресту Таги Заде, Багиров ответил: «Он очень много писал на меня». Выходит, достаточно было проявить недовольство какими-либо действиями Багирова, чтобы оказаться «старым разведчиком», разумеется, вражеским. А что следовало за этим – известно.

Допрошенный в суде Таги Заде рассказал, как велось следствие по его делу. Поскольку он не признавал себя виновным в совершении особо опасных государственных преступлений, в том числе во вредительстве, его в течение нескольких дней жестоко избивали. Избиения продолжались по 7–8 часов. Он часто терял сознание, мучила жажда, пить не давали. Требовали признать себя виновным, подписать протокол допроса, и тогда дадут напиться. Он сумел перехитрить своих истязателей: попросился в туалет, и там успел напиться из унитаза.

Во время одного из допросов, показал далее Таги Заде, в кабинет следователя зашёл Атакишиев. Узнав, что он не признаёт себя виновным, стал бить его по лицу. Затем зашли пять следователей, и по команде Атакишиева стали жестоко избивать подследственного.

Военным трибуналом Закавказского военного округа Таги Заде был осуждён к лишению свободы сроком на 10 лет, отбыв которые он затем в течение 8 лет находился в ссылке. И таких, как Таги Заде, ох как много было в Советском Союзе.

В ходе судебного разбирательства была выявлена и неблаговидная роль Багирова в оказании активной помощи Берии в сборе данных, компрометировавших Серго Орджоникидзе.

Багиров пояснил в суде, что Берия по отношению к Орджоникидзе вёл себя подло, но он, Багиров, мер к разоблачению такого его поведения не предпринимал, «зная отношение Сталина к Берии». Кроме того, необходимо иметь в виду, что Орджоникидзе был против назначения Багирова секретарём ЦК Компартии Азербайджана. Предложение же о таком назначении исходило от Сталина. Поэтому не приходиться удивляться тому, что у Багирова не было оснований питать дружеские чувства к Орджоникидзе.

Установлено, что бывший председатель Госплана республики A.M. Фарадж-Заде оглы, подвергавшийся после ареста жесточайшим избиениям и назвавший 385 «членов контрреволюционной организации», на допросе 17 октября 1937 г. в числе «членов» этой «организации» назвал и Серго Орджоникидзе. Через два дня, 19 октября 1937 г. Багиров направил Сталину письмо следующего содержания.

«В ЦК ВКП/б/ товарищу Сталину.

Двадцатого августа с/г арестованный член к.-р. националистического центра Гасан Сафаров в своём показании, со слов другого члена азерб. контрреволюционно-националистического центра Фарадж-Заде, в числе других назвал фамилию Серго Орджоникидзе, как знавшего о наличии и работе к. р. троцкистско-националистических формирований в Азербайджане.

Допрошенный 17 октября с/г Фарадж-Заде подтвердил показания Гасана Сафарова. Одновременно Фарадж-Заде, помимо личной своей связи с Серго Орджоникидзе, ссылается на арестованных к. р. националистов Рухуллу Ахундова, Караева Али Гейдара и Буниат-Заде.

Мною поручено допросить по этому поводу Караева и Буниат-Заде, которые сидят в Баку.

Ахундов содержится в Москве при НКВД Союза.

Посылая показания Сафарова и Фарадж-Заде, прошу поручить НКВД Союза допросить по существу их Ахундова.

Приложение: упомянутое: 1. показания Гасана Сафарова;

2. показания Фарадж-Заде.

Секретарь ЦК КП/б/ Азербайджана М.Д. Багиров».

Следовательно, не только Багиров знакомился с выбитыми у арестованных показаниями о «враждебной деятельности» Серго Орджоникидзе, но и «отец народов» внимательно следил за тем как собирались «доказательства» виновности покончившего с собой ещё в феврале 1937 года (а может быть, убитого?) Серго Орджоникидзе, да иначе и быть не могло. Вряд ли у кого-нибудь могут возникнуть сомнения относительно того, что компрометирующие материалы в отношении Орджоникидзе могли собирать вопреки воли Сталина.

Фарадж-Заде приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР от 21 апреля 1938 года признан виновным в том, что являлся одним из руководителей контрреволюционной шпионской террористической организации, якобы существовавшей в Баку, и осуждён к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение.

Упоминавшийся в письме Али Гейдар оглы Караев родился в 1896 г. в семье мелкого торговца, учился в политехническом институте, принимал активное участие в революционном движении. С конца 1917 г. являлся членом Тифлисской организации «Гуммет» («Энергия»), от которой входил в состав парламента буржуазной Грузии, а с декабря 1918 г. – в состав мусаватского парламента Азербайджана. В то же время Караев был членом Бакинской рабочей конференции – постоянно действовавшей легальной организации рабочих. Эта организация активно защищала интересы рабочих и с её позицией по тем или иным вопросам вынуждены были считаться органы тогдашней власти в Баку. В 1919 г., то есть ещё до восстановления советской власти в Азербайджане, Караев был принят в Компартию, и с тех пор находился на руководящей работе в партийных и советских органах. С февраля 1920 г. он – член ЦК АКП/б/, с апреля того же года – член Азербайджанского временного ревкома. Позже был наркомом юстиции и труда, с июня 1920 г. – председатель исполнительного Комитета Бакинского Совета. С июня 1920 г. по январь 1923 г. – наркомвоенмор Азербайджанской ССР. С 1923 г. на партийной работе в Закавказье и Москве, был секретарём ЦК АКП/б/, работал в аппарате Исполкома Коминтерна, являлся членом ЦИК СССР.

В течение ряда лет Багиров интриговал против Караева. Он не мог забыть, что в 1927 г. по настоянию Караева и других членов Президиума ЦК АКП/б/, как склочник и интриган; был снят с поста председателя АзГПУ. Попытка Багирова опорочить Караева была пресечена секретарём Заккрайкома ВКП/б/ И.Д. Орахелашвили и другими членами Бюро Заккрайкома партии.

В 1936 г. Багиров, что называется, перешел в наступление против Караева, работавшего в то время в Москве в Историкопартийном институте Красной профессуры. Багиров написал письмо Ежову с просьбой привлечь Караева к уголовной ответственности. Не сразу, но 1 июля 1937 г. на основании так называемого отдельного требования НКВД Азербайджанской ССР Караев был арестован и этапирован в Баку. Одновременно с ним без каких-либо к тому оснований, была арестована и жена Караева, врач Шабанова.

К этому времени в АзНКВД уже был сфальсифицирован ряд дел о так называемой буржуазно-националистической организации, ставившей своей целью свержение советской власти путём вооружённого восстания и образования буржуазного Азербайджанского государства. Считалось, что «центр» этой «организации» возглавляют бывшие секретари ЦК КП/б/ Азербайджана Р. Ахундов и А.Г.К. о. Караев, председатель ЦИК АзССР С.М. Эфендиев, председатель СНК АзССР У. Рахманов и другие руководящие работники республики, которые занимались шпионажем в пользу иностранных разведывательных органов, осуществляли вредительство и диверсии, готовили террористические акты в отношении Берии и Багирова, создавали многочисленные повстанческие организации, снабжаемые иностранные оружием.

Выступая на III Пленуме ЦК КП/б/ Азербайджана, проходившем 1–2 марта 1938 г., Багиров как бы подвёл предварительный итог принятым мерам по разоблачению «врагов», проникших в высшие эшелоны власти. Он заявил: «Все эти господа – Ахундов, Мусабеков, Юсуф Касимов, Караев, Рахманов – все они вынуждены следственными данными, приставленными к стенке, дать развёрнутые показания, что все они, как правило, служили, по крайней мере, контрразведкам двух капиталистических фашистских стран, что они готовили не только так называемый переворот, не только отчуждение Советского Азербайджана, но и продажу, расчленение его по частям своим хозяевам, на службе которых они находились как разведчики».

В течение пяти месяцев после ареста Караев не признавал себя виновным ни в чём, несмотря на то, что его жестоко избивали. Но силы и физические возможности человека небеспредельны, и 4 декабря 1937 г. Караев вынужден был оговорить себя в преступлениях, которые он не совершал, назвал «членов» антисоветской организации. На следующий день он отказался от этих показаний, в связи с чем были составлены два акта. В результате продолжавшихся избиений 8 декабря 1987 г. Караев вновь признал себя виновным, после чего его больше не допрашивали.

Дело Караева было рассмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 21 апреля 1938 г. В суде Караев заявил, что на предварительном следствии он вынужден был оговорить себя. По делу фактически не установлено никаких доказательств виновности Караева в совершении вменявшихся ему преступлений. Тем не менее он был признан виновным в том, что вёл активную борьбу против советской власти. В 1929 г. якобы вошёл в состав контрреволюционной националистической организации в Азербайджане, а в 1933 г. стал одним из её руководителей. В Москве являлся членом центра и руководителем Московской группы контрреволюционной националистической организации, был инициатором совершения террористических актов в отношении руководителей партии и правительства и подготовки вооружённого восстания. Ни одного из этих преступлений Караев не совершал.

Караев приговорён к расстрелу и расстрелян. К длительному сроку лишения была осуждена его жена – Шабанова.

На процессе 1956 г. были всесторонне исследованы обстоятельства, связанные с фальсификацией так называемых «шемахинского» и «али-байрамлинского» дел. Суть их заключалась в том, что стараниями работников АзНКВД под руководством Багирова была создана легенда, подкреплённая арестами большого числа людей, согласно которой на территории Азербайджана якобы действовала широко разветвлённая сеть контрреволюционных организаций, готовивших вооружённое восстание под руководством бывшего секретаря ЦК КП/б/ Азербайджана Р. Ахундова, бывшего наркома коммунального хозяйства Г. Султанова и бывшего наркома земледелия Г.С. Везирова.

Кто они такие?

Рухулла Али оглы Ахундов родился в 1897 г. С 1917 г. являлся членом азербайджанской группы левых эсеров, и в тесном контакте с большевиками принимал участие в революционном движении в Азербайджане. В 1919 г. вступил в партию большевиков. После восстановления Советской власти в Азербайджане в 1920 г. возглавлял отдел ЦК АКП/б/, затем был секретарём Бакинского комитета партии. В 1924–1930 гг. – секретарь ЦК КП/б/ Азербайджана, с 1930 г. – секретарь Заккрайкома ВКП/б/. Был народным комиссаром просвещения АзССР и находился на научной работе. Перевёл на азербайджанский язык сочинения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Имел научные труды по истории, литературе, искусству.

В судебных заседаниях Багиров характеризовал Ахундова как глубоко партийного человека, наиболее подготовленного партийного руководителя. В то же время, сославшись на то, что верил Сумбатову, возглавлявшему НКВД Азербайджана, не мог спасти Ахундова, на которого было «получено много прямых показаний арестованных». В этой связи, по меньшей мере наивно прозвучит вопрос: «Неужели Багиров не знал, как получались тогда «прямые показания?». Конечно же, знал. И здесь, как и в других случаях, проявилось двоедушие Багирова, который был одним из творцов царившего в то время беззакония.

Ахундова арестовали 17 декабря 1936 г. по требованию Багирова. В тот же день состоялось постановление Бюро ЦК АКП/б/ об исключении Ахундова из партии как «контрреволюционера, троцкиста». Это постановление подписал Багиров. Перед арестом Ахундов был директором Азербайджанского филиала Академии наук СССР и начальником Управления по делам искусств при СНК Азербайджанской ССР.

Как показал допрошенный по делу свидетель Нуриев, Ахундов был арестован вскоре после крупной ссоры с Багировым, которого Ахундов обвинил в деспотизме и в том, что Багиров хочет единолично управлять Азербайджаном, не считаясь ни с чьим мнением.

Установлено, что даже письма, обнаруженные при обыске у Ахундова, были посланы Багирову. После ознакомления с их содержанием Багиров направил наркому внутренних дел республики Сумбатову письмо такого содержания: «Из присланных сегодня […] на моё имя пачки писем, обнаруженных у Рухуллы Ахундова, посылаю вам обратно копии двух писем Талыблы на имя Рухуллы Ахундова, Этих писем достаточно для того, чтобы немедленно арестовать Талыблы и, в совокупности со всеми данными, которые до сих пор имелись, допрашивать его как махрового мусаватиста, в течение ряда лет ведшего в Азербайджане мусаватистскую работу.

О ваших мероприятиях прошу сообщить мне.

Секретарь ЦК и БК КП/б/ Багиров М.Д.».

Что это, как не указание первого партийного лица республики об аресте конкретного лица? Вот такая страшная система была сформирована к середине 30-х годов.

В течение длительного времени Ахундов категорически отрицал свою вину в приписывавшихся ему деяниях. К нему применялись изощренные методы принуждения к даче нужных следствию показаний, его жестоко избивали и пытали. В допросах Ахундова участвовал и Багиров.

О том, как велось «следствие» по делу Ахундова, свидетельствуют следующие факты, отраженные в нем. Из протокола допроса от 22 июня 1937 г. и двух актов, составленных следователями, видно, что «с вечера 21 июня и до 5 часов дня 22 июня 1937 г. от Ахундова добивались ответа о его принадлежности к контрреволюционной националистической организации». В течение двух суток 16 и 17 июля 1937 г. следователи добивались от Ахундова признания в том, что он вёл борьбу против политики партии и советской власти.

В июле 1937 г. воля Ахундова была сломлена, и он на допросах 24 и 27 июля дал пространные показания о своей враждебной деятельности, назвал многих лиц, якобы являвшихся членами националистических контрреволюционных организаций. Однако 29 июля 1937 г. он отказался от этих показаний и, как указано в составленном в связи с этим акте, его показания 24 и 27 июля 1937 г. не соответствуют действительности.

С целью изобличения названных Ахундовым лиц в совершении тяжких преступлений копии протоколов его допросов 24 и 27 июля 1937 г. были размножены и приобщены к делам соответствующих арестованных, акт же об отказе Ахундова от своих показаний скрыли.

В фальсификации дела по обвинению Ахундова участвовали Григорян и Атакишиев. Последний подписал постановление о предъявлении Ахундову дополнительного обвинения в подготовке восстания, во вредительстве и в подготовке террористических актов.

Дело Ахундова было рассмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 21 апреля 1938 г. Его признали виновным в том, что он в 1920–1921 гг. был активным участником троцкистской оппозиции, вёл борьбу против единства Коммунистической партии. В 1929 г. являлся одним из организаторов, а впоследствии – и руководителем националистической организации в Азербайджане. Под его руководством, указывалось в приговоре, осуществлялось вредительство в сельском хозяйстве, проводились диверсии в нефтяной промышленности, создавались повстанческие вооружённые отряды во многих районах Азербайджана для борьбы против Советской власти, готовились террористические акты в отношении руководителей партии и правительства, насаждалась шпионская сеть для сбора и передачи шпионских сведений германской, турецкой и английской разведкам, создавались повстанческие ячейки в армейских частях, дислоцированных на территории Азербайджана, создан повстанческий центр в Азербайджане. Вот такой букет «преступлений» был вменён в вину Ахундову. По этому, от начала до конца сфальсифицированному делу, Ахундов был приговорён к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение.

Дело Ахундова явилось исходным для фальсификации целой серии других дел. В подписанных и неподписанных Ахундовым протоколах его допросов значится, что он назвал 260 человек участников антисоветских организаций.

В результате применявшихся пыток Ахундова принудили назвать участниками контрреволюционных организаций Али Гейдара Караева, Султана Меджида Эфендиева, Гамида Султанова, Гасана Сафарова, Фараджа-Заде, Дадаша Буниатзаде, Гейдара Везирова, Усейна Рахманова и многих других.

В связи с делом Ахундова были арестованы 32 секретаря райкомов партии, 28 председателей райисполкомов, 16 наркомов республики и их заместителей.

В суде оглашался составленный Емельяновым и направленный Багирову «Краткий обзор о ликвидации и разгроме к. р. формирований и антисоветского элемента в Азербайджанской ССР за период с 1 января 1934 года по 1 января 1939 года». В этом обзоре указывалось: «В числе репрессированных участников контрреволюционной, националистической организации изъято:

а/ бывших секретарей РК КП/б/Аз – 52;

б/ председателей РИКов – 34;

в/ директоров заводов и промыслов – 7;

г/ инженеров – 66;

д/ бывших наркомов и зам. наркомов – 20;

е/ профессоров – 8;

ж/ зав. отделами ЦК – 3;

з/ военнослужащих – 88;

и/ совпрофработников – 106».

Это данные только по одной республике. А если взять в масштабе всего СССР?

Фактически по указанию Багирова 24 июня 1937 г. Атакишиевым был арестован председатель ЦИК Азербайджанской ССР С.М. Эфендиев, член партии большевиков с 1904 г. Родился он в 1887 г. в семье священника. Эфендиев основал мусульманскую группу «Гуммет» («Энергия») при Бакинском комитете РСДРП и являлся её председателем. Эта группа была создана для работы среди трудящихся мусульман. Позже группы и отделения «Гуммет» были созданы и в других городах Азербайджана. Группа «Гуммет» была представлена вместе с Бакинской партийной организацией на VI съезде РСДРП/б/ в 1917 г. Как отмечалось в приветствии ЦК РСДРП/б/, «Гуммет» являлась первой социал-демократической организацией большевистского направления среди трудящихся мусульман.

Эфендиев – участник революции 1905–1907 гг., за революционную деятельность арестовывался органами царской власти.

Был выслан с Кавказа в Казанскую губернию. В 1909 г. участвовал в революционном студенческом движении. В 1915 г. вёл подпольную работу среди судоремонтных рабочих в Астраханской губернии. Эфендиев – один из руководителей борьбы за Советскую власть в Азербайджане. Он был делегатом VI съезда РСДРП /б/ от Бакинской партийной организации. В 1919 г. был назначен заместителем председателя Бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП/б/. Одновременно являлся комиссаром по делам мусульман Закавказья при Народном комиссариате по делам национальностей. С 1924 г. – председатель ЦКК КП/б/ Азербайджана, с 1927 г. – заместитель, а с 1931 г. – председатель ЦИК республики. Эфендиев являлся также членом ЦИК СССР.

Как это следует из данных, полученных в результате судебного разбирательства, Эфендиев обвинял Багирова в диктаторстве, зажиме критики, преследовании старых коммунистов. Пройти мимо этого Багиров, естественно, не мог.

Эфендиева арестовали после выступления Багирова на XIII съезде Компартии Азербайджана в июне 1937 г. Обращаясь к Эфендиеву, Багиров заявил: «Вы послали в Москву так называемых своих родственников в кавычках, дав им заявление на руководство ЦК КП/б/ Азербайджана, на травлю нас […]. Эфендиев хочет, чтобы мы позволили ему открыто с оружием выступить. Ты сдохнешь, но мы не допустим, мы покончим с тобой во-время и расправимся […]».

Во время процесса Багиров признал, что Эфендиева арестовали по его указанию, до этого он писал в Москву и просил разрешение на арест Эфендиева. Как видим, такое разрешение он получил. Багиров также заявил в суде, что его «выступления фактически являлись указанием для руководства АзНКВД».

После ареста Эфендиеву предъявили обвинение в том, что он являлся «членом центра контрреволюционной националистической организации», созданной Р. Ахундовым.

Как и многих других арестованных, Эфендиева жестоко истязали. Его избивал Мусатов – боксёр, привлечённый для ведения следствия в органах АзНКВД и дослужившийся впоследствии до подполковника. Он избивал арестованных, надев боксёрские перчатки.

Каким цинизмом надо было обладать, чтобы 25 сентября 1937 г. составить акт, подписанный следователем Гвоздевым и по принуждению – Эфендиевым. Вот его текст: «Эфендиев заявляет, что, несмотря на то, что он никогда членом контрреволюционной националистической организации не был, он вынужден будет дать вымышленные показания о своём участии в этой организации, для чего просит дать несколько дней срока». Стоит ли особо комментировать этот акт? В фальсификации дела в отношении Эфендиева участвовал и Григорян. Эфендиев вынужден был оговорить себя.

В судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР 21 апреля 1938 г., продолжавшемся всего 15 минут, Эфендиев отказался от своих показаний на предварительном следствии и заявил что оговорил себя в результате жестких избиений, которым он подвергался в ходе следствия. Однако Военная коллегия Верховного Суда СССР признала его виновным в том, что с 1929 г. он являлся одним из создателей и руководителей антисоветской, троцкистской, националистической, диверсионно-террористической организации в Азербайджане; создал ряд вредительских групп и с их помощью проводил вредительскую работу во всех областях народного хозяйства; руководил организацией повстанческих групп для вооружённой борьбы с Советской властью; был агентом разведки одного из иностранных государств и вёл шпионскую работу в пользу этого государства. Эфендиева приговорили к расстрелу. В тот же день этот приговор был приведен в исполнение.

И вот такая деталь. Эфендиева обвинили и в том, что он готовил террористический акт в отношении Багирова. Как пояснил в суде Багиров, если бы Эфендиев действительно хотел его убить, то он мог это сделать в любое время., поскольку их квартиры были расположены рядом, Жертвой сталинщины, верным проводником которой был Багиров, стал и активный участник революционного движения в Закавказье Дадаш Ходжа оглы Буниатзаде. Родился он в 1888 г., с 1908 г. состоял в рядах партии большевиков. В 1918 г. был членом исполкома Совета Бакинского уезда и чрезвычайным уполномоченным по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом, членом Бакинского Совета. В 1919 г. – на подпольной работе в Закавказье, член Кавказского краевого комитета РКП/б/. С февраля 1920 г. – член ЦК КП/б/ Азербайджана. В апреле того же года назначается членом Азербайджанского временного революционного комитета и членом Революционного штаба по руководству вооружённым восстанием. С 1928 г. Буниатзаде – председатель СНК Азербайджанской ССР, а в 1932 г. был назначен народным комиссаром земледелия ЗСФСР. Являлся членом ЦИК СССР. Он пользовался большим авторитетом у трудящихся Закавказья, был открытым и доступным для всех руководителем.