Текст книги "Фатальная миссия (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

  Тем временем погоня почти завершилась: верблюд выбежал на береговой обрывчик и встал – как ни понукали его седоки. Тут же, гортанно крича, подскочили арабы, и двое из них, прыгнув с коней, поспешили к беглецам. Вдруг европейцы стремглав кинулись на шею верблюда, с нее на кромку обрыва, с обрыва на пляж и, схватившись за руки, бросились в воду! Арабы дружно выругались, погарцевали на обрыве, но в океан сигать не стали, а рассредоточились вдоль берега в ожидании неминуемого конца: либо пловцы повернут где-то к берегу, либо выбьются из сил и утопнут.

  Плыть бедолагам пришлось как раз через омедузенного Молчуна. Ядовитых стрекал у него, конечно, не было, но пловцы инстинктивно пытались уворачиваться от студенистых тел.

  – Андрюша! – слабо воскликнула по-русски молодая женщина. – Какой в этом смысл?

  – Плыви, Катенька! – отозвался ее сотоварищ, мужчина лет сорока. – Если дадимся им в руки, тебя забьют камнями, а обо мне и говорить нечего...

  – Мне так жаль, – покаянно молвила Катя. – Ведь это я тебя совратила...

  – Полно Катенька, я не мальчик и жалею не о том, что тебя встретил, а что встретил так поздно и неуместно. Но плыви, не разговаривай, береги силы и верь, что они нам еще пригодятся...

  Катя в ответ испустила стон, но поплыла молча.

  "Что же, – встрепенулся Молчун, – так и дать им утонуть? Я прогрессор или кто?"

  Дальше он стал действовать стремительно: собрал свои студенистые тела в две массы, в которых начались невнятные сперва трансформации, но через минуту-другую в воде явственно обозначились два "дельфина". Они попрыгали из стороны в сторону, порезвились, осваивая только что неведомую технику движений, и бросились вслед упрямым пловцам. Вот уже догнали, одновременно поднырнули под них и, ощутив касания человеческих животов, слегка приподнялись. Женщина инстинктивно шарахнулась в сторону и соскользнула со спасителя. Мужчина же ухватился за шею "дельфина" и, не ощутив противодействия, умостился основательнее – хотя и был в недоумении. Обернувшись, он увидел барахтающуюся спутницу, второго дельфина возле нее и, сжав ногами бока своего, попытался руками повернуть его назад. И о чудо! – у него получилось: дельфин повернул обратно!

  – Катя! – во весь голос крикнул неведомый Андрей. – Не бойся, хватай дельфина за плавник и седлай его! Им, видно, захотелось нас спасти!

  – Ишь, какой догадливый попался, – пробурчал про себя Молчун-1, а Молчун-2 нырнул под женщину повторно. В этот раз и она ухватилась, умостилась, рассмеялась и разрыдалась.

  – Что за реакция у этих женщин? – ментально подивились Молчуны, слаженно двигаясь в открытое море. – А, впрочем, и наши гидранки сильно от гидран отличаются...

  – Андрюша, – позвала сквозь слезы и улыбку Катя. – А они нас там не бросят?

  – Сколько я слышал про такие случаи, не должны, – заверил храбрящийся Андрей. – И в добре и в зле животные последовательны...

  – Может, распадемся для смеха и поучения на шары? – хохотнул Молчун-1.

  – Моя не выдержит, сердце лопнет, – предостерег Молчун-2. – Да и дешевка это.

  – Сам ты дешевка, – обиделся близнец. – А далеко мы собрались?

  – Давай у "чайки" нашей спросим: что-то она самоустранилась...

  – Да здесь я, здесь, отслеживаю всю картину. Арабы на колени повалились, Аллаху молятся, глаза выпучив. Все, отмолились, на коней садятся, пятки им в пах и поскакали от берега, словно дэвы за ними гонятся. Так что можете поворачивать.

  – А скажи, – спохватился Молчун-1.– Где находится верблюд беглецов?

  – Ну, хоть арабы и спешили, но верблюда с собой захватили – видно, они здесь на дороге не валяются...

  – Вот и хорошо, – порадовался Молчун-1. – Давно хочу верблюдом стать.

  – А ты у товарищей спросил?! – в один ментальный голос рявкнули "чайка" и Молчун-2.

  – Ты как была в дозоре, так в нем и останешься, – парировал Молчун-1. – Только, наверное, во что-то другое превратишься, столь же мизерное. А что касается тебя, товарищ "дельфин", то так надо для дела. Усек?

  – Андрюша, – вновь подала голос Катя. – Наши дельфины к берегу поворачивают...

  – Вижу, вижу, – сквозь зубы отвечал Андрей. – Но идут по большой дуге... Может, хотят подальше от того места высадить?

  – Нет, нет, я то место запомнила, во-он по той скале, красной на желтом фоне – прямо к ней мчат!

  – М-да, действительно. Но куда с берега подевались арабы?

  – Может быть, залегли? И нас подкарауливают?

  – Да вроде нет... Видишь, там к океану есть небольшой уклон, поэтому обрыв и подходы к нему более-менее просматриваются. В общем, рискнем. Если же они откуда-то выскочат, вновь бросимся в воду. Больше нам ничего не остается...

  – Это чудо, Андрюша, – счастливо шептала Катя, стоя обнявшись с любимым мужчиной на пустынном обрыве над Индийским океаном. – Наверное, есть Бог на свете, мы с тобой ему приглянулись, и он нас спас.

  – Я всегда считал себя атеистом, – отозвался Андрей с виноватой ноткой в голосе, – и жить в атеизме мне было просто и уютно. А теперь все усложнилось, не знаю, что и думать...

  – Не надо все время думать, просто живи и чувствуй, как хороша жизнь. И мы с тобой хороши, а жизнь нам сохранена, чтоб мы и дальше любили друг друга. Вот ты меня сейчас обнимаешь, и я уже почти забыла все страхи. Все во мне к тебе льнет, просит твоей ласки: и губы, и груди, и бедра и лоно... Все мое – твое, все для тебя. Возьми же мои прелести, сомни, разнежь, зажги страстью...

  – Эк они возбудились, – взбодрился тож Молчун-"чайка". – Счас смогу узреть половой акт между людьми... Меж крабов, рыб и черепах видел, а эти как? Ага, предварительные ласки: объятья, потискивания, поцелуи, поцелуи, поцелуи...Всю зацеловал, буквально всю. О, еще и кусает...Теперь грудь высасывает: одну, другую. А лоно вовсю жмет, пальпирует... Интересная техника и вполне действенная: вон как она выгибается, трепещет... Наконец и семяввод задействовал... Тут техника обычная, почти как у черепах, только почему-то животом к животу. Сдается мне, что черепаший метод все же удобнее.

  Замечание в скобках: по сравнению с гидранами возможности у людей скудноваты: мало того, что гидранцы могут трансформироваться и, соответственно, переживать все виды совокуплений, но в своей естественной форме, имея столько щупалец и стрекал, способны создавать буквально симфонии чувственных ощущений, что подлинные умельцы и делают. Вот только чтобы стать таким умельцем, необходимо долгое общение с опытными и тоже виртуозными самками, терпеливо подсказывающими самцам последовательность, интенсивность и совокупность воздействий на их чувственные органы. Однако для подобных экспериментов необходима уйма свободного времени. Да и самки такие нарасхват, простым гидранам они практически недоступны.

  Впрочем, у Молчуна было несколько сексуальных контактов с гидранками, в том числе с одной взрослой и относительно опытной, но единичные контакты в этой сфере – ничто. В итоге даже вкуса, стремления к сексу у него еще не появилось. Но вот сейчас, наблюдая всю технику, а затем апогей человеческого полового акта, Молчун -"чайка" непроизвольно ощутил нарастание в теле томления, затем жар и сильный, частый пульс. Он стремглав ринулся с высоты к ленивым волнам и стал носиться над ними хаотично и даже издавать крики.

  – Что ты разнервничалась, трясогузка? – запросил по ментальной связи Большой Молчун, только что трансформировавшийся в верблюда и потому не воспринимавший любовный акт.

  – Да так, рыб гоняю, – смалодушничала "чайка".

  – Во дури-то у тебя еще... Давай, лети к влюбленным и дай знать, когда мне можно будет к ним подойти.

  "Чайка" взмыла над обрывом, зависла и сообщила:– Уже можно, лежат рядом без сил и чувств.

  – Андрей, я слышу шаги, – всполошилась Катя. – Тяжелые. Ой, это наш верблюд! Точно наш: вот пятно белое на боку, залысины и копыта все сбитые! Где же он прятался? И надо же, нас нашел! Наверно, есть бедняга хочет...

  – Катя, верблюды долго могут обходиться без пищи, а нашего мы из стойла увели, где его наверняка и поили и кормили. Странно, почему арабы его с собой не забрали... И где он на самом деле был: мы, вроде, все окрестности с тобой оглядели.

  – Наверное, под обрывом. Спрыгнул за нами и лег в расщелину, вот его и не приметили. Или приметили, но не смогли, не успели назад вытащить: что-то ведь их спугнуло?

  – Это да, спугнуло. Пожалуй, что наши дельфины. Арабы же видели, как мы лихо помчались в океан. Приняли за вмешательство Аллаха, испугались и убрались. Может и вообще от нас отстанут...

  – Хорошо бы... Только Азиз вряд ли успокоится: как же, ведь его оскорбили и ограбили, первую жену увели...Трех оставшихся ему, конечно, мало. Хоть не такой он и самец, с одной кое-как управляется. В студенчестве, правда, ко мне пылал, ласки, слова и подарки расточал. Тем и пленил. Да еще экзотикой этой долбаной: море, пальмы, фонтаны, гарем... Вот и попала в настоящий гарем: туда не ходи, сюда ходи, в глаза мужчинам не смотри, будь незаметной на людях. Еле умолила его разрешить быть переводчицей на больших приемах в русском консульстве в Адене. Ведь совсем от безделья и невостребованности измаялась...

  – Тут он промашку дал, твой Азиз. Если быть жестким собственником, то до конца.

  – Ты тоже, тоже такой собственник?

  – Нет, Катенька, я это, увы, стеоретизировал. А свою жену тотчас оставил, узнав, что у нас уже любовь a trua...

  – Так ведь и это проявление собственничества, то есть мужского шовинизма, Андрюша, – ласково пожурила любовника неверная жена. – Разве в вашем кругу не считается, что у нормального современного мужчины кроме жены должна быть любовница? Этому вы находите и объективную причину: мол, образованных сексапильных одиноких женщин полно, а мужчин им подстать гораздо меньше. Но статистика, поверь, существует для дураков. В жизни все сложнее или наоборот, проще: если женское сердце всколыхнулось навстречу мужчине, то никакие цепи, даже супружеские, его не удержат. Вот как мое потянулось навстречу тебе...

  – Ты права, Катенька, – целуя женщину легонько в губы, смирился Андрей. – Так что, действуем по прежнему плану? То есть прощай Йемен, да здравствует Оман? Слава богу, документы, кредитки и даже деньги все еще в кармане рубашки, в пластике, и ничего вода с ними не сделала. Только обуви мы с тобой лишились. Но если верблюд согласится вновь везти нас на себе, то это не страшно.

  – Какой интересный симбиоз: человек-верблюд... – подумал Молчун, продолжая перетаптываться возле людей. – А вот с конями не так: арабы явно не спрашивали их о согласии, просто вскочили на спину, ударили по бокам и те рванули с места...

  – Слушай, а правда, он же не взнуздан, – прошептала Катя. – Как мы его поймаем и уговорим?

  – Ну, у тебя такой шепот трогательный, – улыбнулся Андрей. – Подойди к нему и пошепчи: ты согласен, кудлатый, отвезти нас туда, не знаю куда?

  – Что-то мне его улыбка и словечки не нравятся, – решил Молчун. – Вот Катя – сама приятность. Пожалуй, отвезу их в Оман, а то в Йемене ее камнями закидают. Однако надо бы вспомнить или как-то узнать, есть ли в Омане президент? А в Йемене? Ведь было же, было в памяти!

  Тем временем Катя, в самом деле, смело подошла к "верблюду", взялась за шерстистую шею и, глядя в прищур верблюжьих век, негромко попросила:

  – Голубчик, ляг на землю, дай нам на тебя забраться...

  И на глазах ошеломленного Андрея гордый "корабль пустыни" пал на колени и прилег, смиренно ожидая седоков. Со словами "Так что ж, нам теперь все звери и твари будут, по мере надобности, подчиняться?" бывший атеист полез к заднему горбу, потому что за передним уже примостилась шустрая Катенька.

  – А теперь, голубчик, – потянулась Катя к верблюжьему уху, – поднимись и иди вперед, а я тебе хворостинкой буду путь указывать.

  Андрей теперь почти не удивился, что и эта просьба взбалмошной дамочки была верблюдом выполнена. Хотя еще пару часов назад сей зверь в его руках не был столь покладист.

  Глава четвертая

  в которой все начинается и кончается хорошо, а середина беспросветная

  "Большего обалдуя наша спецшкола, наверное, еще не выпускала, – угрюмо размышлял Молчун, мерно вышагивая под лучами неистового солнца по узкому галечному пляжу вдоль все более высокого берегового обрыва. Из сообщений "чайки" он уже знал, что пляж вскоре исчезнет и берег на многие километры вперед будет только скальным. – И что тогда я смогу предпринять? Снова обернуться "дельфинами"? Это уж будет чересчур. А плавают ли верблюды? Я то в образе "верблюда" смогу, а вот натуралы плавают? Впрочем, через час наступит ночь, а люди ночью привыкли спать. Тем более эти птенчики..."

  – Стой, Катя, – резко встрепенулся Андрей. – Здесь должна быть вода!

  – Где?! – закрутила головой изнывающая от жары и жажды погонщица.

  – Во-он расщелина в скале, по ней вьется зелень, а прилегающий участок пляжа влажный. Будем рыть, – спрыгнул с верблюда Андрей. И вскоре галька полетела из-под его полусогнутых ног.

  "А он довольно смекалистый, – одобрил Молчун. – Может и добудет желанную воду".

  – Есть! – возрадовался водоискатель. – Правда, чуть сочится, придется сосать.

  – Что придется? – переспросила Катя. – Во что мы ее наберем?

  – А вот увидишь. Подставляй ладошки. – И Андрей, припав губами к влажной гальке, стал терпеливо всасывать в рот скудную воду. А потом пустил струйкой в Катину горсточку. Та похлопала ресницами, но воду выпила. Потом еще и еще...

  – Себе, – сказала она, наконец. И спохватилась: – А потом Голубчику нашему надо набрать. Правда, ему много надо...

  "Вишь ты, – умилился Молчун. – Вспомнила, заботится. Хоть и ни к чему мне эта вода".

  – Ему набрать не смогу, – отрезал Андрей. – Этому битюгу ведер десять надо. Да и ни к чему ему пока вода: я же тебе говорил, его запасы в горбах.

  "Вот мерзавец! – вскипел Молчун. – Специалист выискался по верблюдам. А то, что я верблюд особенный, ему невдомек. Может, как раз меня надо трижды в день поить!"

  – Андрюша, миленький, ну хотя бы немножко, – стала канючить Катя. – Ведь ему же обидно...

  – Этого Азиза я начинаю понимать, – проворчал Андрей, но вновь припал к источнику. Катя стала по горсточке носить воду "верблюду" и тому ничего не оставалось делать, как эту ненужную воду пить. Впрочем, горсти на пятой Молчун мотнул головой и отошел в сторону.

  – Правда не хочет! – обрадовалась Катя. – Кончились твои мучения, мой Квазимодо.

  – Вот уже и Квазимодо, – хохотнул Андрей. – Давно ль еще Ромео был?

  – И снова скоро будешь, – припала к нему Катенька. – Не пройдет и часа, как над нами раскинется звездный полог, взойдет сияющая луна, и мы забудем обо всем, кроме любви...

  И вдруг добавила более прозаически: – Но пока неплохо бы чем-то перекусить. Ты такой умный, воду нам добыл, может, и рыб с крабами добудешь? А я бы их напекла-нажарила...

  "Действительно, товарищ умелец, – заинтересовался Молчун, – давай, напрягись! Я бы, конечно, мог вас морепродуктами завалить, но погожу".

  Только Андрей и тут не сплоховал: походил-походил по берегу и по воде вдоль берега, поотваливал камни и принес-таки несколько крабов. Потом снял рубашку и, заводя ее пузырем за валуны, поймал две рыбки.

  – Хватит, Андрюша, – крикнула Катя, уже соорудившая костерок из скудного хвороста и пристукнувшая крабов. – Тащи сюда, я сделаю опалишку!

  – А что, верблюда рыбой кормить не будем? – не удержался от колкости Андрей.

  "Н-ну, погоди! – осатанел Молчун. – Вот приму я человеческий облик и так тебя отделаю!"

  – Иди сюда, глупый, и сооружай спальное место, – улыбнулась Катя. – А то солнце через двадцать минут уйдет за горизонт и наступит тьма кромешная.

  "Куда б мне деваться, пока они любовью этой будут заниматься, – затосковал Молчун. – Ведь доймут опять..."

  "А ты разделись на верблюда и верблюдицу, – съерничала из неведомой дали "чайка" – глядишь, тоже скоротаешь ночку в радостях любви".

  "Отстань, паршивка! – взъярился Большой Молчун. – В саранчу превращу!"

  Беглецов настигли наутро. В этот раз не было ни черных коней, ни бурнусов, а была современная яхта и мощная оптика. Яхта шла вдоль берега в сторону Омана со скоростью десять узлов в час и скрыться от ее окуляров было практически невозможно. Молчун преследователей откровенно прошляпил, потому что не сообразил создать вторую «чайку» для обозрения тыла. Андрей и Катя как раз заканчивала завтракать (мужчина вновь проявил завидную ловкость в рыбалке), когда их окликнули с моря в мегафон. Они кинулись было к отвесному обрыву, потом в воду, но от яхты уже мчался катер с вооруженными людьми. Сначала Молчун хотел вмешаться и устроить нападавшим большой тарарам, но вовремя спохватился: уши, инопланетные уши! А потом понял и выгоду складывающейся ситуации: вряд ли Катю и Андрея казнят немедленно, это должно быть сделано по мусульманским законам публично – в назидание потенциальным прелюбодеям. Значит, их транспортируют в Аден, где произошло преступление или даже в столицу (как бишь ее, Сана что ли?) пред светлые очи президента или все-таки короля? Вот там я и вмешаюсь – если лже-резидента в Йемене нет. Если же это именно он... то, простите ребята, я ведь на задании.

  Так что "верблюд" остался лежать на берегу. Но тут Андрей и Катя, поглядев друг на друга отчаянными глазами, испустили прощальные крики и дружно нырнули, открыв воде доступ в легкие. С катера нырнули следом, ухватили уже вялые тела, вытащили и, оценив ситуацию, стали удалять из легких воду, делать искусственное дыхание и массаж сердца. Откачали...

  Молчун лежал, вытаращив глаза и не дыша, потрясенный попыткой двойного самоубийства. И перевел дух лишь заметив признаки жизни у спасенных. "Какое счастье, какое счастье..." – тупо повторял он, глядя, как его подопечных перегружают на яхту и уносят во внутренние помещения, как яхта разворачивается и уходит к мысу, потом за мыс... О нем же никто и не вспомнил.

  Яхта шла к Адену уже вторые сутки. Невысокий, полноватый Азиз, безостановочно мотавшийся по палубе, встрепенулся, завидев выходящего из санузла доктора.

  – Так что, хабиб, я могу, наконец, поговорить с женой?

  – Теперь можешь, она в состоянии разговаривать. Но стоит ли, Азиз? Ведь ее участь предрешена?

  – Стоит или нет, позволь мне решать. Я должен посмотреть в ее лживые, змеиные глаза!

  С этими словами обманутый муж вошел в санузел – не заметив, что в притвор двери успел юркнуть и корабельный кот, тотчас скрывшийся под койкой, на которой лежала почти неузнаваемая Катенька.

  Куда подевались ее сияющие глаза, нежные щеки, лукавые губы и чувственная грация? Из нее словно вынули душу, а вместе с душой и часть плоти, отчего Катя враз осунулась, померкла. Впрочем, в глубине глаз, обратившихся на него, Азиз различил металлический холодок, от которого его гнев вернулся.

  – Хороша ты, Катя, нечего сказать, – заговорил он по-русски. – И вот такой ты мне сейчас очень нравишься. Тощей, черной, безобразной, никому не нужной.

  Не дождавшись ответа, он продолжил: – Хочешь, верну тебя к себе, первой женой? Посажу в почетный угол и буду показывать остальным женам: видите, как сладостно любить чужого мужчину? Какие от этой любви получаются черные очи, впалые щеки и синие губы?

  – Хватит паясничать, Азиз, – прервала его жена. – Ничего ты не вернешь и сердце свое не утолишь. Не спорю, я ошиблась, только не с Андреем, а когда-то с тобой. Но что об этом говорить, пустое дело. Моя участь мне известна, и ты не в силах ее изменить, даже если бы захотел. Ваш мир – душный мир. Жаль, что я этого вовремя не поняла.

  – Наш мир – справедливый мир. Это вы живете как попало и с кем попало, то сходитесь, то расходитесь и плодите безотцовщину. У нас же каждый ребенок знает своего отца, дедов и прадедов. У нас все защищены законами шариата. Но если ты изменила мужу, то по тому же закону неминуемо понесешь кару и посмей мне сказать, что она не заслужена.

  – Я уже все тебе сказала, Азиз.

  – Но я не все сказал. Я ли тебя не любил? И тогда, в Москве, и здесь, в Адене. Знаю, тебя не смущали мои другие жены, потому что ты продолжала чувствовать мою любовь именно к тебе. Эта любовь меня и подвела, из-за нее я позволил тебе бывать с русскими, позволил им любоваться тобой, говорить с тобой, увлечь тебя. И вот теперь из-за своей любви я совсем тебя потеряю. Как мне жить после твоей смерти?

  – Я верю, что ты горюешь искренне, Азиз. Но ты переживешь это горе. Напомню тебе французскую поговорку: лучшее лекарство от любви – другая любовь.

  Азиз смешался, помолчал и вновь окрысился: – Значит, другая любовь? Как у тебя к тому шакалу? Внезапная, развратная? Как он тебя имел на этом приеме: стоя за пальмой? Или на перилах балкона? А может, ты минет ему сделала, сучка?

  Ответом ему было полное молчание, только в глазах Кати, упертых в экс-мужа, усилился металлический холод. А еще за беснующимся арабом следили другие глаза: круглые, с вертикально-линзовидными зрачками, отсвечивающими в сумраке подкоечного пространства.

   "Ну, давай, попробуй ее ударить, – почти умолял Молчун. – С каким удовольствием я вцеплюсь в эти толстые щеки и воловьи глаза!".

  Но гнусный Азиз лишь смачно плюнул на пол и, колыхнув животом, вывалился из каюты на палубу. "Кот" в этот раз за ним не шмыгал, рассудив, что к Кате может зайти еще какой-нибудь гад.

  Андрей был помещен в другую каюту, палубой ниже и потеснее. Он быстрее оправился после клинической смерти, но это вышло ему боком: сейчас он был прикован наручниками к какой-то вертикальной трубе и сидел на рундуке с руками, вывернутыми к затылку. Ступни его были опутаны цепью. Кто-то из почитателей шариата к нему недавно заходил, так как губы Андрея были свежеразбиты, а под левым глазом наливался синевой «фонарь».

  Тут дверь открылась, и в каюту вновь зашел недавний посетитель: коренастый, с грубым лицом матрос. "Вот сволочь, мало ему показалось, добить, что ли, пришел?" – невольно съежился Андрей. Но, вопреки ожиданиям, матрос лишь внимательно осмотрел узника, затем его скрепы, и присев на корточки, стал вдруг распутывать цепь на ногах. Дверь опять ушла в сторону, и в ее проеме нарисовался Азиз.

  – Ты что делаешь, сын собаки?! – вскричал он по-арабски. В ответ матрос, не вставая, необыкновенно ловко пнул босса в пах и затем в разгибе хлестко пробил ребром ладони в горло. Азиз упал мешком через порог, без признаков жизни. Матрос тотчас втащил его внутрь и закрыл дверь.

  "Что за ерунда? – опешил Андрей. – Какие-то разборки?". Матрос же продолжил освобождать его ноги. Затем обшарил труп (?), нашел в кармане ключ от наручников и открыл их. Андрей молча стал массировать запястья, недоверчиво вглядываясь в недавнего обидчика, ныне освободителя.

  – Я плехо не делать, – на ломаном русском сказал Молчун. – Твой враг – мой враг.

  – Ладно, – скрепя сердце, согласился Андрей. – Что дальше?

  – Ты лучше ждать здесь. Мочь попасть под пули. Мы все делать сами. Нас много.

  – Я не согласен, – мотнул головой опекаемый. – У русских не принято прятаться за чужие спины.

  "Молчун-2, как там у тебя? – ментально обозначился Молчун-1.

  "Все штатно, – отозвался "матрос". – Куда теперь?

  "Блокируй кубрик, мы идем к рубке. Каюту с оружием изолировали, но у кэпа и вахтенных есть пистолеты".

  Молчун-2 сунулся к выходу, но обернулся, с сомнением посмотрел на русского и мотнул головой: – Идем. Строго за мной. Не слушать – возвращать в каюта.

  Едва они вышли в пустой коридорчик, где-то наверху грохнул выстрел, и что-то упало на пол, потом еще. Тотчас в конце коридорчика отъехала дверь, из которой повалили свободные от вахты матросы.

  – Что там? – крикнул навстречу коренастому "матросу" передний и вдруг увидел Андрея. – А этот откуда?

  Молчун-2 молча влепил ему в торец и, не глядя на повалившегося, влепил с обеих рук второму и третьему, последнего же достал ногой. Андрей только диву давался, глядя на новоявленного Брюса Ли. Упавшие и не думали подниматься. Молчун взял последнего за ноги, втащил в кубрик и вернулся за вторым. Андрей через силу поволок оставшегося. Уложив всех, они закрыли дверь, и Молчун заклинил ее башмаком с ноги одного из поверженных. "Выстрел без последствий? – запросил он Молчунов-1 и 3. "Дыра была, – ответил Молчун-1. – И было больно. Сейчас кэп таращит глаза и, наверное, хочет помолиться да нечем – руки связаны. А ты тоже, вроде, шумнул?". "Пришлось махнуть конечностями. Матросы в кубрике, но скоро очухаются. Пойду гляну на кубриковый иллюминатор".

  – Андрей, – сказал Молчун-2. – Смотреть на дверь и башмак. Я скоро приходить.

  – О кей, – отозвался тот. – Других тоже блокируют?

  – Тоже. Я проверить иллюминатор в кубрик.

  – О кей, – начал верить в свою удачу бывший зэк. – А где Катя?

  – Катя в порядке. Она под защитой. Как и ты.

  "Зачем же ты тогда меня уродовал полчаса назад? – хотелось спросить Андрею, но он благоразумно промолчал.

  Глава пятая

  в которой советники российских консульств ведут себя по-разному.

  Лодку стремительно, но мягко вынесло на ночной песчаный пляж. Андрей, опершись ладонями о баллон, ловко прыгнул на берег и, подав руку Кате, принял еще слабую женщину в объятья. Молчун-2 заглушил мотор и тоже сошел на пляж. В стороне, вдоль берега, светили фарами и шуршали шинами по шоссе немногочисленные машины.

  – Туда? – махнул Молчун в сторону запада.

  – Да, – ответил Андрей. – По этому шоссе мы доедем до Адена, сменим машину и выберемся к консульству. Повторяю, что здесь нам вряд ли понадобится ваша опека и защита.

  – Береженый бог бережет, – так, кажется, вы говорить?

  – Действительно, есть такая пословица, – нехотя согласился Андрей. – Где же это Вы научились русскому языку?

  – Я плавать с ваши моряки на траулер.

  – Так что, лодку бросим здесь? А как Ваши товарищи выберутся с яхты?

  – Ноу проблем, Андрей. Надо решать свои проблемы.

  – Нет и еще раз нет, – категорически отреагировал старший советник российского консульства, вышедший по зову охранника к дверце в кованой ограде. – Вы что, не помните судьбу Грибоедова, который пытался вызволить из гаремов Тегерана русских невольниц? Между прочим, тогда вместе с ним толпа растерзала и остальных сотрудников посольства, о которых никто не вспоминает. А мы тоже люди и хотим жить. Это в социалистическом Йемене все были братья и сестры, а сейчас здесь разгул мусульманского фундаментализма. Узнают о помощи вам – не пощадят никого.

  – Нам нужны лишь новые паспорта и немного денег, чтобы выехать из страны, – вновь воззвал Андрей к человеколюбию чиновника.

  – Даже то, что я сейчас здесь с вами разговариваю, арабы могут расценить, как помощь преступникам. Вы сами заварили эту кашу, сами и расхлебывайте. Вот, у меня есть при себе немного денег, возьмите и уходите. В порту сейчас стоит под загрузкой наше судно, называется "Садко", может, его капитан возьмет вас на борт нелегалами...

  – Что ж, спасибо и на этом. А все же американский консул вряд ли бы бросил соотечественников на произвол судьбы...

  – Что теперь Америка и что Россия? Слон и моська, бывшая слоном... Идите с богом, не мозольте здесь глаза арабским сексотам.

  – Я понял, вы получать отказ? – спросил Молчун, все прекрасно слышавший, присоединяясь к понуро шагающим от консульства нелегалам.

  – А, Вы еще здесь? – вяло отреагировал Андрей. – Не надоело нас опекать? И вообще, что вам от нас надо? Какую банду или синдикат вы представляете? Задумали через нас поставлять в Россию наркотики?

  – Как зовут вашего президента? – вдруг спросил Молчун.

  – ..................., – машинально ответил Андрей и добавил в сердцах: – Гад, каких мало!

  "Точно! – молнией сверкнуло в нутре инопланетянина. – Бор, никель, цинк! И гад! Все сходится!". Вслух же сказал:

  – В Россия все так быстро меняться, русски моряки говорили, ваш президент – Добрачев.

  – Был Добрачев да сплыл, – горько усмехнулся сухопутный русский. – Не гад, так придурок. Профукал великую страну... Но что тебе за дело до наших горе-политиканов?

  – Какой президент – такие и помощники. Не надо искать от них помощь. Мы хотеть вам помочь.

  – Но почему, черт побери?!

  – Люди – братья! Это ваш кредо, русские.

  – Н-ну, так у нас говорили, – промямлил Андрей. – Твердили долгие годы. Сейчас уже не говорят. Стараются извлечь выгоду из человеческих отношений. Какая же ваша выгода, товарищ араб?

  – Вы – красивые люди, Андрей и Катя, – мягко сказал Молчун. – Я хотеть продолжить ваши жизни. И все.

  Андрей, устыдившись, промолчал. Но тут заговорила Катя:

  – Как вы можете это сделать? И, кстати, как Вас зовут?

  – Мое имя – Хасан, – выдал Молчун свою заготовку. – Яхта тоже пока наша. Африка – через пролив и там ваши паспорта быть действительны. Оставаться выбор страна и порт.

  – На въезд в любую страну нужна еще виза, – напомнила Катя.

  – Думать, что на побережье Африка можно попасть так же просто, как возле Адена. Особенно в ночь.

  – Тогда лучше податься в Джибути, – предложил Андрей. – В Сомали и Эритрее тоже сильны мусульманские обычаи и связи с арабскими странами, зато в Джибути все еще доминирует французская культура. К тому же я немного знаю французский язык. И там есть международный аэропорт. Правда, все равно придется обратиться в наше представительство за помощью – но погром им грозить уже не будет...

  – Значит, брать такси и ехать на берег, к лодка, – заключил "Хасан".

  – Вы наивный человек, Хасан, – скривился Андрей. – Вашу лодку арабы наверняка прихватизировали.

  – Нет, она на месте, я узнавать, – возразил моряк. И добавил, заметив недоумение европейцев: – По связи.

  И вновь была ночь, море, лодка с тремя беглецами и пустынный берег, но уже в окрестностях Джибути. Впрочем, выбрать место для высадки оказалось непросто, и под вечер здесь немало покружил Молчун-"чайка". Причем когда лодка ткнулась в берег, к яхте, забравшейся далеко в 12-мильную зону, подлетел патрульный катер, и вооруженные люди сноровисто запрыгнули на явно контрабандистское судно. Тотчас оба остававшихся на яхте Молчуна прыгнули в воду с другого борта и через несколько минут появились в стороне в виде «дельфинов», игриво запрыгавших к берегу.

  – Чего мы ждем? – нервно спросил Андрей у "Хасана", не спешившего покидать берег.

  – Моих друзей. Пограничники здесь оказались резвыми, и им пришлось покинуть яхту.

  – Они что, добираются до берега вплавь?

  – Уже добрались. Вон бредут среди волн.

  "Эй, Молчун, куда подевалась твоя ломаная речь? – шутливо поддел Молчун-1. – Ты нас демаскируешь перед этими русскими".

  "А и пусть. Вряд ли они поверили в байку о бескорыстных арабских мареманах. Особенно глядя на ваши рожи висельников".