Текст книги "Кремлевские куранты"
Автор книги: Николай Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Погодин Николай Федорович
Кремлевские куранты
Николай Федорович ПОГОДИН
КРЕМЛЕВСКИЕ КУРАНТЫ
Пьеса в четырех действиях, одиннадцати картинах
________________________________________________________________
Оглавление:
Действующие лица
Действие первое
Картина первая
Картина вторая
Картина третья
Картина четвертая
Картина пятая
Действие второе
Картина первая
Картина вторая
Действие третье
Картина первая
Картина вторая
Действие четвертое
Картина первая
Картина вторая
________________________________________________________________
Действующие лица
Л е н и н.
Д з е р ж и н с к и й.
Р ы б а к о в – матрос.
З а б е л и н – старый инженер.
З а б е л и н а – его жена.
М а ш а – их дочь.
Ч у д н о в – крестьянин.
А н н а – жена Чуднова.
Р о м а н – их сын.
Л и з а – их сноха.
М а р у с я,
С т е п к а – их дети.
К а з а н о к – деревенский звонарь.
С т а р ш и й,
Б о р о д а т ы й,
П о д р у ч н ы й – рабочие.
Н и щ а я с т а р у х а.
С т а р у ш к а с р е б е н к о м.
Д а м а с в я з а н ь е м,
Д а м а и с п у г а н н а я,
С к е п т и к,
О п т и м и с т – гости Забелиных.
К у х а р к а З а б е л и н ы х.
П р е д с е д а т е л ь д о м к о м а.
В о е н н ы й.
С е к р е т а р ь у Л е н и н а.
Г л а г о л е в – эксперт.
М а ш и н и с т к а.
Ч а с о в щ и к.
А н г л и й с к и й п и с а т е л ь.
Т о р г о в к а к у к л а м и.
К р а с н о а р м е е ц.
П р о х о ж и й.
Д у х о в н о е л и ц о.
С п е к у л я н т.
Т о р г о в к а с а л о м.
Ж е н щ и н а.
Т о р г о в к а.
Ч е л о в е к в с а п о г а х.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к.
В т о р о й б е с п р и з о р н и к.
Т р е т и й б е с п р и з о р н и к.
П р о х о ж и е, п р о д а в ц ы, к у р с а н т ы.
Действие первое
Картина первая
Иверские ворота в Москве. Часовня с неугасимыми лампадами. Апрельский вечер. Толстая краснолицая ж е н щ и н а торгует куклами. Здесь же бегает взад и вперед человек в бекеше – с п е к у л я н т. Проходят
м о с к в и ч и. Они одеты пестро и бедно. Живут на голодном пайке.
Т о р г о в к а к у к л а м и. Куклы атласные, шелковые, парчовые. Лучший подарок детям. Любая кукла – семьсот пятьдесят тысяч. Незаменимый подарок детям!
Проходит д у х о в н о е л и ц о. Идет медленно, глаза опущены.
Д у х о в н ы й (тихо, но внятно.) Кресты золотые, литые, старинные меняю на муку.
П р о х о ж и й. А колокола не меняешь?
Д у х о в н ы й. А что, разве есть покупатель?
П р о х о ж и й. Ты самую Иверскую божью матерь продашь, ирод!
Т о р г о в к а. Кружева, Брюссель, шантильи... Кружева, Брюссель, шантильи...
С п е к у л я н т (простуженный и пропитой голос). Шрапнель... шрапнель, крупа приличная, заграничная, лучшая, приятная, ароматная... Только на вещи, только на вещи...
П р о х о ж а я ж е н щ и н а. Платок возьмешь?
С п е к у л я н т. Смотря какой.
Ж е н щ и н а. Оренбургский, ненадеванный.
С п е к у л я н т. А где у тебя платок?
Ж е н щ и н а. Где ж твоя крупа?
С п е к у л я н т. Недалеко. Не бойся. Я тебя обманывать не стану. Я честный торговец.
Ж е н щ и н а и с п е к у л я н т уходят.
Т о р г о в к а с а л о м. Сало, сало, кому надо полтавского сала! Я с Полтавы сала привезла. Давайте сменяю сало на золото.
Г о л о с а:
– Пояса, пояса!
– Сахарин, академические таблетки, вполне заменяют сахар, ароматные ощущения. Никаких расходов!
Т о р г о в к а. Кружева, Брюссель, шантильи. Кружева, Брюссель, шантильи!
Появляется ч е л о в е к неопределенного возраста. На нем лакированные
сапоги-дудки, клетчатый зимний френч и английское кепи.
Ч е л о в е к в с а п о г а х. Кто интересуется новой антирелигиозной литературой? Посмертное произведение Достоевского: "Что делает жена, когда мужа дома нету"! Сто шуток и анекдотов из половой жизни графа Сологуба с иллюстрациями!
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Стой! У тебя туз из другой колоды.
В т о р о й б е с п р и з о р н и к. Клянусь свободой!..
Беспризорники дерутся.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Положи деньги на место!
В т о р о й б е с п р и з о р н и к. Не дерись, положу.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Будешь играть без обмана?
В т о р о й б е с п р и з о р н и к. Клянусь свободой!
Игра в карты.
Т о р г о в к а. Кружева, Брюссель, шантильи!
В т о р о й б е с п р и з о р н и к. Иду на любую половину лимона.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Голос слышу, денег не вижу. Покажите ответ.
В т о р о й б е с п р и з о р н и к. Есть ответ.
Т р е т и й б е с п р и з о р н и к. Мальцы, смотри, инженер идет, который спичками торгует.
Голос Забелина: "Спички серные, безопасные, фабрики Лапшина".
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Мы сейчас у него из кармана будем деньги брать, папиросы брать, а он за нас будет плакать.
Появляется З а б е л и н. Он чисто выбрит. Седеющие виски и усы его тщательно подстрижены. На нем фуражка и форменная тужурка под старым пальто. Забелин носит крахмальные воротнички и дорогие старинные галстуки.
Здравствуй, инженер.
З а б е л и н. Здравствуй!
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Как живешь?
З а б е л и н. Как ты, плохо.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Так ты же дома живешь, а я в котле для асфальта.
З а б е л и н. И я скоро в котел переселюсь.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Когда переселишься, тогда и говори. Много наторговал?
З а б е л и н. Не знаю. Не считал.
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Мы сейчас посчитаем!
З а б е л и н. Как же ты посчитаешь?
П е р в ы й б е с п р и з о р н и к. Я в гимназии по арифметике был первый ученик. Во!.. Гляди! Торгуй, инженер, мы к тебе еще придем! Бежим, мальцы, на Тверскую в столовую, каши просить.
Беспризорники уходят с песней:
"На Дону пароход,
Вода кольцами,
Будем рыбу кормить
Добровольцами".
З а б е л и н. Спички довоенные, серные, фабрики Лапшина.
Т о р г о в к а к у к л а м и. Лучший подарок детям. Куклы атласные, шелковые, парчовые... Куклы, куклы...
Около торговки куклами останавливается к р а с н о а р м е е ц.
К р а с н о а р м е е ц. Почем эти куклы?
Т о р г о в к а к у к л а м и. Семьсот пятьдесят тысяч.
К р а с н о а р м е е ц. Разор!.. За что деньги берешь? За куклу. Разве это вещь?
Т о р г о в к а к у к л а м и. Вам не нужно, – значит, и не интересуйтесь.
К р а с н о а р м е е ц. Зачем – не нужно? Нужно. Говори делом, за сколько отдашь?
Т о р г о в к а к у к л а м и. Семьсот пятьдесят.
К р а с н о а р м е е ц. А любую половину не хочешь?
Т о р г о в к а к у к л а м и. Если вы хотите шутить, то идите в другое место.
К р а с н о а р м е е ц. Бери полмиллиона... Ну сама подумай, это не лошадь, а кукла... игрушка!
Т о р г о в к а к у к л а м и. Если вы ничего не понимаете, то не говорите! Чего вы их лапаете? (Рассердилась.) Ну чего вы их лапаете?
К р а с н о а р м е е ц (мирно). Ладно. Выбери сама какую побольше.
З а б е л и н. Что же... вы их на вес покупаете?
К р а с н о а р м е е ц. Эка... И не разберешь, за что деньги платил... (Следит за торговкой куклами.) Ты, кума, эту кривую мне не суй!
Т о р г о в к а к у к л а м и. Глупый вы. Она не кривая, а с выражением лица.
К р а с н о а р м е е ц. Раз торгуешь без скидки, то и товар подавай первый сорт. (Забелину.) Верно говорю?
З а б е л и н. Зачем вам кукла?
К р а с н о а р м е е ц. Скажут тоже – мне. Девчонке везу, дочери. С фронта еду в бессрочный отпуск. Подарок везу. Почем спички?
З а б е л и н. Я торгую по обычным ценам.
К р а с н о а р м е е ц. А они зажигаются?
З а б е л и н. Я никогда людей не обманывал.
К р а с н о а р м е е ц. Мало ли что... Я вчера ломоть хлеба купил. Откусил, а он горький. Собаке бросил, и та есть отказалась. Ежели с ручательством торгуете, то я на этот аршин денег возьму серничков про запас. А то в деревне на огонь тоже голод. Ох, теперь на все голод. (Разматывает ленту денежных купонов.) Зато богато живем... в сотнях, тысячах как сыр в масле купаемся!
З а б е л и н. Долго воевали?
К р а с н о а р м е е ц. С империалистической пошел на гражданскую.
З а б е л и н. Так... Немного же завоевал, солдат! Куклу да пачку спичек!
К р а с н о а р м е е ц. Какой ни есть, а подарок. Заговоришься с вами, а поезд уйдет. Время не знаете?
З а б е л и н. Не знаю. На Кремле теперь часы не бьют.
К р а с н о а р м е е ц. Что же они? Испортились?
З а б е л и н. Да, братец, испортились главные часы в государстве. Молчат кремлевские куранты. Счастливого пути, солдат. Вези домой куклу.
К р а с н о а р м е е ц. Меня не собьешь. Я тертый. А за такие намеки вас могут к стенке прислонить.
З а б е л и н. Думаете, лучше будет? Лучше не будет.
К р а с н о а р м е е ц. Не знаю – лучше, не знаю – нет, а к стенке вас поставить не мешало бы. Ну, до свидания. Мне некогда.
З а б е л и н. Спички серные, довоенные, безопасные, фабрики Лапшина! (Торговке.) Молчат кремлевские куранты... Что вы думаете по этому поводу, сударыня?
Т о р г о в к а к у к л а м и. У меня тоже с комода будильник упал и остановился. У кого починить, не знаю.
З а б е л и н. Простите, вы сказали глупость.
Т о р г о в к а к у к л а м и. Если вы умный, то не лезьте к глупым... Лучший подарок детям, лучший подарок детям!
З а б е л и н. Спички серные, довоенные, фабрики Лапшина!
Возвращается с п е к у л я н т.
С п е к у л я н т. Шрапнель... шрапнель, самая питательная крупа! Только на вещи, только на вещи!
З а б е л и н. Послушайте, торговец крупами!
С п е к у л я н т. Слушаю, ваше сиятельство.
З а б е л и н. Если бы в Лондоне на Вестминстерском аббатстве замолчали куранты, то что бы сказал англичанин?
С п е к у л я н т. Не могу знать, ваше сиятельство!
З а б е л и н. Англичанин сказал бы, что Англия кончилась.
С п е к у л я н т. Свободное дело, свободное дело!
З а б е л и н. Это, торговец крупами, пароксизм сердца.
С п е к у л я н т. Вы, ваше сиятельство, лучше дома с женой об этом беседуйте, а с нами не стоит.
Т о р г о в к а к у к л а м и. Если вы хотите на Лубянку, то туда вам и дорога, а мы совсем не хотим! Чего вы из себя на улице кадета выставляете? Чего вы моим покупателям подпускаете агитацию на Кремль? Если вы против режима встали, то катитесь к Врангелю в Крым. Вы не честный советский спекулянт! Я вас брею, а вы молчите, гордость показываете. Тоже нашелся Иисус без апостолов! (Идет.) Лучший подарок детям! (Уходит.)
З а б е л и н. Я всем говорю лишь то, что думаю, а вы боитесь.
С п е к у л я н т. Ясное дело – боюсь. За такие беседы, ваше сиятельство, могут заставить, простите, нужники вывозить. Вот вам и аббатство. (Уходит.)
Д у х о в н ы й (наблюдавший со стороны весь этот разговор). Смотрю я на вас и думаю – великий огонь в сердце носите!
З а б е л и н. Простите, с попами никогда в сношения не вступал.
Д у х о в н ы й. Сие от заблуждения, друг мой! Ну вот, повергли в прах попов... а что вышло?
З а б е л и н. А с вами тем более разговаривать, должно быть, очень противно.
Д у х о в н ы й. Своего берега не имеете. Утонете, милостивый государь.
З а б е л и н. Повторяю, с попами и жуликами в сношения не вступаю.
Д у х о в н ы й. Вы бес... бес!
З а б е л и н. Убирайся отсюда, старый мошенник!
Д у х о в н ы й. От мошенника слышу!
З а б е л и н. Я вам по шее дам.
Д у х о в н ы й. Вы дьяволом одержимы, у вас повадки бешеные, уверяю вас!
В то время как д у х о в н о е л и ц о уходит, появляется З а б е л и н а. Это женщина лет сорока. Выглядит моложе. Когда-то была очень хороша собой и теперь отнюдь не увяла и не опустилась. Одета хорошо,
по-зимнему. На голове белый шерстяной платок.
З а б е л и н а. Антон Иванович, шел бы ты домой.
З а б е л и н. Я живу на улице.
З а б е л и н а. Кто тебя заставляет жить на улице? Кто тебя гонит на улицу? Никто.
З а б е л и н. Советская власть. Это не вмещается в твои понятия. Мы поговорим с тобой в тот момент, когда твои понятия расширятся. Вообще я бы советовал тебе внимательнее смотреть за дочерью. А я в опеке не нуждаюсь.
З а б е л и н а. Ну, и Маша у нас не ребенок. Она начинает самостоятельную жизнь.
З а б е л и н. Да, это правда. Если она завтра сделается уличной девкой, я не буду удивлен.
З а б е л и н а. Антон Иванович, побойся бога. Ты это сказал о Маше, о нашей дочери.
З а б е л и н. А ты знаешь, что час тому назад твоя дочь ушла в гостиницу "Метрополь" вдвоем с мужчиной?
З а б е л и н а. "Метрополь" – не гостиница. Там устроили второй Дом Советов.
З а б е л и н. Я не знаю, что это такое Дом Советов. "Метрополь" гостиница. Твоя дочь ходит в гостиницу. Я сам видел.
З а б е л и н а. Ты мне муж, разведись со мной, но не смей говорить такие вещи!
З а б е л и н. Если в течение трех дней этот господин не будет у нас, то я приму свои меры...
З а б е л и н а. Хорошо-хорошо... Тяжело мы стали жить, Антон Иванович... Горько!
З а б е л и н. Теперь вся Россия живет тяжело и горько.
Ч е л о в е к в с а п о г а х. Граф Калиостро, есть полпосуды самогону, не желаете войти в пай? Пардон.
З а б е л и н а. Антон Иванович, у тебя руки застыли. Пойдем домой. Ты с утра ничего не ел. Пойдем.
З а б е л и н. Я ежедневно ничего не ем с утра. Иди куда шла.
З а б е л и н а. Ах, как тяжело мы стали жить, как горько. (Уходит.)
З а б е л и н. Спички серные, довоенные...
Общее оживление торгующих. За сценой пение красноармейцев.
Т о р г о в к а с а л о м. Сховайте мэнэ, бабы!.. У мэнэ пид юбкой сало... Кругом сало. (Убегает.)
Проходят с пением к у р с а н т ы.
Картина вторая
Комната в гостинице "Метрополь". Комната эта давно потеряла гостиничный вид. Здесь великое множество газет и книг, разложенных в беспорядке. На столе спиртовка, черный хлеб, чайник, стакан и пачки с патронами. Над кроватью на стене карабин, сабля, револьвер в кобуре. М а ш а З а б е л и н а в пальто и шапочке стоит у дверей. Р ы б а к о в в глубине комнаты перелистывает какую-то книгу. Маша долгое время с усмешкой
наблюдает за ним.
М а ш а. Зачем вы заперли дверь?
Р ы б а к о в. Затем, чтобы сюда никто не вошел.
М а ш а. Неправда...
Рыбаков молчит.
Откройте дверь. Я уйду.
Р ы б а к о в. Не открою.
М а ш а. Вообще вы пытаетесь представить себе, что вы делаете?
Рыбаков молчит.
Какая гадость! Как жулик, заперли дверь и спрятали ключ. Вы улыбаетесь, и отвратительно улыбаетесь, уверяю вас... Я хочу уйти. Вы слышите?
Р ы б а к о в. Слышу.
М а ш а. Так что же?
Р ы б а к о в. Я дверь не открою.
М а ш а. Я выпрыгну из окна.
Р ы б а к о в. Прыгайте.
М а ш а. В этом ничтожном поступке весь вы. Если к вам пришла знакомая девушка, то, по вашим понятиям, прежде всего надо запирать дверь.
Р ы б а к о в. Это поступок не ничтожный.
М а ш а. Отвратительный!
Р ы б а к о в. Наоборот!
М а ш а. Мерзкий поступок.
Р ы б а к о в. Я решил с вами поговорить.
М а ш а. При закрытых дверях?
Р ы б а к о в. А что мне делать?
М а ш а. И вы смеете говорить, что вы меня любите?
Р ы б а к о в. Нет, вы скажите, что я должен делать? Сколько раз я собирался говорить с вами, а вы с насмешкой кланялись мне и уходили. Попробуйте теперь поклониться и уйти. Ничего не выйдет.
М а ш а. Значит, это ловушка?
Р ы б а к о в. Совершенно верно, ловушка. Садитесь.
М а ш а. Откуда такой тон? Вы пытаетесь мне приказывать?
Р ы б а к о в. Садитесь.
М а ш а. Не сяду.
Р ы б а к о в. Ну, мне все равно, стойте хоть до утра.
М а ш а. То есть как это – до утра?
Р ы б а к о в. До утра, – значит, до утра.
М а ш а. Рыбаков, вы не пьяны?
Р ы б а к о в. Довольно с меня ваших фокусов, Мария Антоновна. Я вам не игрушка. А такой же, как вы, человек! Вы образованны лучше, чем я, и воспитание у вас никак моему не равняется, но почему-то со мной вы ведете себя страшно грубо. Хорошо. Как вы, так и я! Пока я не добьюсь от вас ответа, эти двери не откроются, и вы отсюда не уйдете!
М а ш а. Хорошо! Говорите...
Р ы б а к о в. Что же говорить... вы ведь отлично все знаете.
М а ш а. Вы же собирались говорить. Говорите, я вас слушаю!
Р ы б а к о в. Нехорошо все это, Мария Антоновна!
М а ш а. В сотый раз я вас прошу – не называйте меня Марией Антоновной. Я вам давно разрешила называть меня Машей.
Р ы б а к о в. Маша! Не о чем мне говорить. Все давно сказано.
М а ш а. Милый Рыбаков, я вашей женой не буду.
Р ы б а к о в. Почему?
М а ш а. Не буду и все. Успокойтесь. До свидания. Откройте дверь.
Р ы б а к о в. Это не ответ. Так не говорят.
М а ш а. Это точный и окончательный ответ.
Р ы б а к о в (вдруг, с отчаянием). Но почему у вас лицо не чужое? Когда человеку отказывают, то не могут же быть такие добрые, такие веселые глаза? Или же в самом деле есть такие девушки, у которых их нежность и красота ничего не доказывают? "Прекрасна, как ангел небесный, как демон, коварна и зла!"
М а ш а. Боже мой! А вы и не знали? Ну, конечно же, я демон... Я коварна и зла!
Р ы б а к о в. Почему вам так весело?
М а ш а. Вы герой гражданской войны... Смешно... Стыдно...
Р ы б а к о в. А, понимаю! Герой гражданской войны, по-вашему, не человек?
М а ш а. Я не так сказала.
Телефонный звонок.
Р ы б а к о в (по телефону). Рыбаков слушает... Да... Из Совнаркома? Рыбаков слушает... Передайте Владимиру Ильичу, что задание выполнено... Да... Хорошо...
М а ш а. Вы подумайте, в какое время мы живем! Вы бываете у Ленина...
Р ы б а к о в. Неправильно говорите, Мария... Неправильно говорите, Маша! Мы не пуритане...
М а ш а. Откуда вы знаете о пуританах?
Р ы б а к о в. Для чего-нибудь я ведь читаю по целым ночам?
М а ш а. Что же вы читали прошедшей ночью?
Р ы б а к о в. "Героя нашего времени".
М а ш а. А вчера?
Р ы б а к о в. "Письма из далека".
М а ш а. Хотите, чтобы я руководила вашим чтением?
Р ы б а к о в. Маша, сядьте хоть на минуту!
М а ш а. Откройте дверь.
Р ы б а к о в. Не открою.
М а ш а. Это неприлично. Вы меня унижаете.
Р ы б а к о в. А смеяться над человеком прилично?
М а ш а. Я не смеюсь над вами.
Р ы б а к о в. Вы здесь просидите три дня и три ночи: пока не ответите мне серьезно, искренне, я вас не отпущу.
М а ш а. Я сказала.
Р ы б а к о в. Это не ответ.
М а ш а. Потому что он вам не нравится?
Р ы б а к о в. Не потому.
М а ш а. Другого не будет.
Р ы б а к о в. Будете сидеть.
М а ш а. Хорошо, буду сидеть.
Р ы б а к о в. Отлично.
М а ш а. Пожалуйста, меньше курите и откройте форточку.
Р ы б а к о в. Извините.
М а ш а. Почему вы не пускаете в ход оружие? Возьмите маузер... попугайте меня!
Р ы б а к о в. Я никого не хочу пугать.
М а ш а. Моей подруге ее начальник приказал в трехдневный срок выйти за него замуж. А если нет, то он сказал, что она и ее родители, как бывшие буржуи, будут сосланы.
Р ы б а к о в. Такого подлеца надо расстрелять.
М а ш а. Но чем вы от него отличаетесь?
Р ы б а к о в. Отличаюсь.
М а ш а. Чем же?
Р ы б а к о в. Я вас люблю.
М а ш а. Что?
Р ы б а к о в. Я люблю вас. Вы знаете.
М а ш а. Не смейте мне говорить о вашей любви. Мне противно вас слушать.
Р ы б а к о в. Противно?
М а ш а. Да.
Р ы б а к о в (открыл дверь и распахнул ее). Это настоящий ответ... искренне и честно.
М а ш а (растерянно). Что же обижаться?
Р ы б а к о в. По крайней мере, это по-человечески... Уходите.
В дверях появляется З а б е л и н а.
З а б е л и н а. Можно войти?
М а ш а. Это мама. Как ты здесь?
З а б е л и н а. Я при входе в Дом Советов узнала, где живет гражданин Рыбаков.
М а ш а. Зачем ты пришла? Что случилось?
З а б е л и н а. Позвольте же мне войти...
Р ы б а к о в. Да-да-да!.. Пожалуйста!..
З а б е л и н а (войдя, Рыбакову). Здравствуйте, молодой человек. Вот видите, какая у вас будет теща?
М а ш а. Мама, откуда ты это взяла?
З а б е л и н а. Я все знаю. Иначе, разве был бы возможен мой визит сюда? Как нехорошо у вас, молодой человек, сколько мусора! Потом – зачем такое множество газет? Прочли и выбросили. Плохо живете. Я знаю, что вас зовут Александр. А отчество?
Р ы б а к о в. Михайлович.
З а б е л и н а. Я тоже Михайловна. Лидия Михайловна. Я все знаю, Александр Михайлович.
Р ы б а к о в. Зато я ничего не знаю.
М а ш а. Мама, я умоляю тебя, ничего не говори!
З а б е л и н а. Я ничего не скажу. Вам, молодой человек, давно пора явиться к нам.
Р ы б а к о в. Меня не приглашали.
З а б е л и н а. Я этого не знаю. Самому следовало настоять и давным-давно представиться у нас в доме. (Маше.) Антон Иванович видел тебя с Александром Михайловичем и знает, что ты здесь бываешь.
М а ш а. Не может этого быть...
З а б е л и н а. А откуда же я узнала, что ты здесь?
М а ш а. Боже мой! Что же он сказал?
З а б е л и н а. Нам, Машенька, надо торопиться домой. Я тебе по дороге скажу, на чем он настаивает. А вас, молодой человек, мы приглашаем быть у нас в субботу, часов в семь вечера. (Еще раз осмотрелась.) Комната хорошая, но как вы ее запустили! Плохо живете! До свидания! Маша, пойдем.
Р ы б а к о в. Мария Антоновна, что же делать?
М а ш а. Делайте что хотите.
З а б е л и н а и М а ш а уходят.
Р ы б а к о в. Никогда так не уставал. Вот что значит полюбить девушку из другого класса. Эх, когда оно будет, бесклассовое общество!
Картина третья
Лес. На опушке у озера. Охотничий шалаш. Начало весны. Ночь перед рассветом. У входа в шалаш висит фонарь. Рядом на огне греется вода в чайнике. У огня возится крестьянин – егерь Ч у д н о в. Опираясь на
старинное ружье, стоит деревенский звонарь К а з а н о к.
Ч у д н о в. Зорька, матушка, выдайся для нас погожей. Господи, я тебе помолюсь. Ей-богу, помолюсь.
К а з а н о к. Чуднов, на заре будет туман. У меня приметы безоблыжные.
Ч у д н о в. А небо чистое, погода ясная... Откуда этот туман берется, не пойму. Опять у нас с товарищем Лениным охота не получится.
К а з а н о к. Не получится. Помнишь, зимой, когда Ильич приехал охотиться на лису, тогда из-за вьюги тоже охота не вышла. Мы тогда с ним в лес на лыжах пошли. Вовек не забуду тех разговоров в лесу.
Ч у д н о в. Я за свою жизнь перевидел множество всяких людей, ко мне, брат, знаменитые личности на охоту ездили, а отчего Ленин их всех превышает – не знаю.
К а з а н о к. Простой он...
Ч у д н о в. "Простой"... И простых мы видели! То, да не то.
К а з а н о к. Который теперь час? Должно, пятый?
Ч у д н о в. Пятый. Ну, Казанок, ты посматривай, а я погляжу, где Владимир Ильич. Посматривай. (Уходит.)
К а з а н о к. Не маленький, знаю.
Слышна песня, затем появляется Р ы б а к о в.
Кто там?
Р ы б а к о в. Свои.
К а з а н о к. Нет, не свои.
Р ы б а к о в. Говорю, свои, – значит, свои.
К а з а н о к. Стой!
Р ы б а к о в. Стою.
К а з а н о к. Ты не наш.
Р ы б а к о в. А чей?
К а з а н о к. Чужой.
Р ы б а к о в. Старик, ты пушку отверни, может быть, она стреляет.
К а з а н о к. Стреляет.
Р ы б а к о в. Зачем же ты мне в котелок целишься?
К а з а н о к. Кто ты такой?
Р ы б а к о в. Главным образом человек.
К а з а н о к. Откуда явился?
Р ы б а к о в. Из Москвы.
К а з а н о к. Ты арестованный.
Р ы б а к о в. А дальше что?
К а з а н о к. Руки вверх!
Появляется Ч у д н о в.
Ч у д н о в. Это свой... товарищ Рыбаков. Эй, да как же это ты опростоволосился, Казанок? Он же военный моряк, с Ильичем приехал...
Р ы б а к о в. Мы с шофером около машины возились...
Ч у д н о в. А ты его под арест...
Р ы б а к о в. Более того, у меня маузер, а у него простой бердан. Но часовой есть часовой, к тому же не из пугливых.
К а з а н о к. Свой так свой. Мое дело узнать. Ты не обижайся.
Р ы б а к о в. А я на тебя не обижаюсь.
К а з а н о к. Не обижаешься, а фыркал на меня.
Р ы б а к о в. Как же не фыркать, если ты за грудки хватаешь.
К а з а н о к. Такое дело. За что схватил, за то и держи. Я сейчас часовой, человек казенный. Прощевайте. Я в обход пошел, а вы тут посматривайте... (Уходит.)
Р ы б а к о в. А где Ильич?
Ч у д н о в. На озеро ушел.
Р ы б а к о в. Один?
Ч у д н о в. Не беспокойся, мы кругом охрану выставили. Садись. Сейчас чай поспеет. Только у меня заварка из морковки, чем она воняет – не поймешь. Эх ты, времечко, ничего нет: ни чаю, ни сахару, ни керосину.
Р ы б а к о в. Чего жалуешься? Разве я не знаю?
Ч у д н о в. Рыбаков, в Москве у нас ничего такого не случилось?
Р ы б а к о в. Чего – такого?
Ч у д н о в. Особенного чего-нибудь...
Р ы б а к о в. Не знаю. По-моему, ничего особенного не случилось. А почему ты спрашиваешь?
Ч у д н о в. Так... (Подумав.) Что-то товарищ Ленин приехал задумчивый... Пришли мы с ним сюда – молчит. Я фонарь засветил, он с патронами повозился и бросил. Встал, прошелся, а потом сказал: "Я на озеро пойду, вы меня не ищите. Я сам вас кликну" – и ушел. Я ведь понимаю, когда он задумчивый.
Р ы б а к о в. Не знаю... Он всю дорогу рассказывал нам про деревню, про Россию. Ничего такого, сказать по правде, я никогда не слыхал.
Ч у д н о в. А много ли ты на свете живешь?
Р ы б а к о в. Все-таки двадцать шесть лет. Ты не смейся, отец, Я ведь воевал, от Орла до Кавказа Россию прошел! Отчего же Ильич задумчивый? Ты пойди туда, к озеру, и осторожно намекни ему – чай, мол, готов.
Ч у д н о в. А по-моему, не надо.
Р ы б а к о в. А по-моему, надо. Он забыл – и без чаю останется. Продрогнет. Приехали мы рано.
Ч у д н о в. На ложку. Помешай чай, чтобы морковка в нем распространилась, а я, пожалуй, пойду. (Уходит.)
Р ы б а к о в (напевает какую-то песню, потом про себя припоминает стихи). "Русалка на ветвях сидит; там на неведомых дорожках..." О чем сейчас думает Ильич? Зачем я послал егеря? Не надо было посылать! Конечно, не надо... (Тихо зовет.) Чуднов, Чуднов! А если недаром он всю дорогу рисовал нам Россию. "И на неведомых дорожках следы невиданных зверей. Избушка там..." Чай из морковки – одно недомыслие.
Возвращается Ч у д н о в.
Звал?
Ч у д н о в. Ежели тебе надо, иди зови сам. Я не решился. Я издалека его увидел. Сидит он там на чем-то, на пне ли, на камне ли, – не пойму, облокотился, на тот берег смотрит... Может быть, в эту минуту он планы какие составляет, а мы, дураки, этого не понимаем и тащим его чай пить.
Р ы б а к о в. Хорошо. Давай ждать.
Слышатся паровозные гудки.
Паровоз надрывается.
Ч у д н о в. Проголодался.
Р ы б а к о в. Серьезное положение – не пускают. Послушай, как на озере шелестит, шепчет... Эх, ночка!.. Чуднов, а у вас тут русалок не бывает?
Ч у д н о в. Русалок? Русалки в эту пору по избам дрыхнут.
Р ы б а к о в. Я у тебя про тех русалок спрашиваю, которые на ветвях сидят.
Ч у д н о в. Таких в нашей губернии не водится.
Р ы б а к о в. Жалко.
Ч у д н о в. Чем богаты, тем и рады.
Р ы б а к о в. Я думаю, Тихон Иванович, сколько начудили мы всякого за революцию, а звезды как были, так и есть. Непостижимое дело – вечность.
Ч у д н о в (от порога шалаша). А я думаю, Лександра, жениться тебе пора.
Р ы б а к о в. Наверное, пора...
Ч у д н о в. То русалок просишь, то на небо глядишь... Приезжай после пасхи, мы тебе русалочку просватаем.
Р ы б а к о в. У меня своя есть.
Ч у д н о в. Есть, а ходишь без покоя.
Р ы б а к о в. Любовь у меня получилась, Тихон Иванович.
Ч у д н о в. Сочувствую. Такой геройский матрос, и попался, значит. Ты смотри, знаю я этих московских! С ними так, абы как – не сладишь!
Р ы б а к о в. Не по себе дерево рубить хочу.
Ч у д н о в. Тоже скажу, и бояться их нечего. В этом деле испуг, как на войне, – пропадешь! Пускай она тебя боится, а ты перед ней гоголем ходи.
Р ы б а к о в. Нет, товарищ Чуднов, я серьезно говорю... Ты смотри... Ильичу не надо об этом...
Ч у д н о в. А что – боишься?
Р ы б а к о в. Ну, бояться...
Ч у д н о в. Боишься.
Р ы б а к о в. Так что же будем делать, чай наш остывает.
Ч у д н о в. Тише, Рыбаков. Я его шаги слышу. Он сам идет сюда...
У Чуднова движение вперед по направлению к Ленину. Рыбаков поднимается.
Картина четвертая
В избе Чудновых. Чистая половина избы в три окна. В проходе, у сенец, русская печь. Лавки, стол, божница и на стене меж лубочными картинами и семейными фотографиями портрет Ленина, дешевая и плохая литография. Старуха Ч у д н о в а А н н а и ее сноха Л и з а прибирают избу. Дети
Лизы, М а р у с я и С т е п к а, восторженно перешептываются.
А н н а (Лизе). Лиза, Лиза, вынеси сапоги. К чему у вас сапоги на лавке стоят и дегтем воняют? Вот-вот охотники придут, а у нас ералаш. (Детям.) Я вам пошепчусь! Марш по местам, на печку!
Л и з а уносит сапоги, входит К а з а н о к.
К а з а н о к. С праздником тебя, Анна Власьевна.
А н н а. И тебя также.
К а з а н о к. Пришел упредить: сей минут Владимир Ильич будет.
А н н а. Ах ты, батюшки! Казанок! Беги на колокольню.
К а з а н о к. Вот тебе раз! Зачем?
А н н а. "Зачем", "зачем"... Вот память-то! Не знаю.
Входит Л и з а.
Лиза! Пошла и пропала. Лиза, скажи, зачем Казанку надо быть на колокольне?
Л и з а. Роман велел на случай митинга в большой колокол ударить.
К а з а н о к. Ударим! (Пошел к двери.)
Л и з а. Постой... Ох, наделает он трезвону!
А н н а. Постой, Казанок!
К а з а н о к. Чего вам?
А н н а. На колокольне надо быть тихо, благородно. Ты оттуда все время выглядывай на проулок. Мы к тебе Степку пошлем. Степка тебе с проулка жердью махнет – тогда ты бей в большой колокол. Постой! Ты не часто бей, а редко, как к заутрене вроде.
К а з а н о к. Не вам учить меня. Знает Казанок, как ему для товарища Ленина в колокол ударить. (Уходит.)
А н н а. Марш на печку!
Л и з а. Зачем вы детей прячете?
А н н а. Сама подумай: такому гостю и наших анчуток выставить? На ключи. Вынай из сундука скатерть, бери мою, с бахромой...
Л и з а. Не пугайтесь вы, ради Христа, чего вы испугались?
А н н а. Неси скатерть, ведь стол голый!
Л и з а уходит.
(Детям.) А вы – на печку!
С т е п к а. Бабушка, мы знаем...
А н н а. На печку! И не выглядывать, не пересмеиваться, не кряхтеть!
С т е п к а. Бабушка, а посмотреть на него можно, когда он нас видеть не будет?
Входит Л и з а.
А н н а. Я тебе посмотрю ремнем по заднице!
Л и з а. Господи, чистые рубахи хотела на них надеть, глянула, их и чинить нельзя.
А н н а. Лизавета, что ж ты прохлаждаешься? Не завесить ли нам иконы? А то пускай, к чему это притворство.
Л и з а вышла было, но вернулась.
Л и з а. Идут!
А н н а. Кто да кто?
Л и з а. Ленин и папаша!
А н н а. Одни?
Л и з а. Одни.
А н н а. Значит, наши деревенские его не признали. Ты у дверей стань. Смотри, что подать, принять. Покройся платком, нехорошо!
Входят Л е н и н и Ч у д н о в.
Ч у д н о в (Ленину). Это моя старуха, Анна Власьевна.
Л е н и н. Здравствуйте.
Ч у д н о в (Ленину). А то сноха – Лиза.
Л е н и н. Доброе утро.
А н н а. С чем пришли с вашей охоты?
Л е н и н. Ни с чем, представьте себе. Мы такие знаменитые охотники, что на фунт дичи нам надо фунт пороху.
Ч у д н о в. Зачем напраслину на себя возводить? Туману наволокло чистая беда. Никогда я такого дуравьего туману и не видал... Как одеялом озеро накрыло.
Л е н и н (раздеваясь, у дверей). Чья это пятка? (Заметил детей на печке.)
А н н а. Ну вот... сконфузили.
Л е н и н. Кто там? А ну-ка, товарищ, пожалуйте сюда! Позвольте, вас тут двое? Пожалуйте сюда двое!
