Текст книги "Земная хватка"

Автор книги: Николай Челищев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Гринберг улыбнулся.

– Да я видел то, чем пользуются фойтанцы. Для тебя это особенно неудобно, да? – Он кивнул на ванну. – Помоги себе сама.

– Я не против, если только смогу. – Дженнифер замялась, но затем спросила: – У тебя случайно нет тампонов или чего-нибудь подобного?

– Не знаю, возможно, в аптечке, у меня как-то до настоящего момента не возникало такой потребности.

– Ладно, если не найду, то подберу что-нибудь подходящее. Если я сделала это один раз, смогу сделать и второй.

Дженнифер помылась и уступила ванну Гринбергу. Она разделась, оставшись в одних трусиках, и скептически посмотрела на свое грязное обмундирование, после чего отправила его в чистку – «Смиренный Гарольд» был в состоянии чистить одежду, не то что ее грязная летающая тюрьма. Она скользнула под одеяло.

Гринберг удивил ее, подойдя к подушке и дотронувшись до плеча. Дженнифер замерла. Что он собирается делать? Она занималась с ним любовью несколько раз, во время их первого полета, по дороге домой с Л’Рау. Но сейчас было неподходящее время, для нее неподходящее. Она попыталась придумать, как ему сказать это, чтобы не причинить боль или не рассердить.

Но все, чего он хотел, – это еще раз попросить прощения.

– Дженнифер, мне так жаль. Ты могла бы быть сейчас в своем университетском городке, заниматься любимым делом.

– Что теперь говорить, – сказала она. Ее мечты о тщательно разработанной мести потерпели крах, когда она выяснила, как фойтанцы узнали о ней и от кого. Жажда мести помогала Дженнифер выдерживать испытания, но теперь она почувствовала себя очень уставшей и опустошенной. – Позволь мне поспать.

– Достаточно любезно. – Гринберг встал.

Глаза Дженнифер закрылись еще до того. Она слышала, как шуршала ткань его комбинезона, затем приглушенный звук тела, опускающегося на кровать Он, должно быть, погасил свет, так как темнота за закрытыми веками стала еще темнее.

– Спокойной ночи, – сказал Гринберг. Дженнифер казалось, что она ответила, хотя она и не была в этом уверена.

* * *

Дарнил Дарнил Лин стоял перед рабочей станцией. Она состояла из привычных для Дженнифер элементов: голографический экран, микрофон, клавиатура и принтер. Тем не менее все это в совокупности вовсе не походило на знакомые Дженнифер компьютеры. У фойтанцев были свои инженерные традиции, которые не имели ничего общего с принятыми у людей.

– Я полагаю, ты захочешь начать с наших записей, относящихся к Великому Неизвестному, – сказал Дарнил Дарнил Лин.

– Для начала, если можно, я хотела бы изучить предпосылки, – ответила Дженнифер. – Ты можешь дать мне какие-нибудь общие сведения о твоей расе, какой она была до начала Самоубийственных войн9

– Отведенное вам на исследования время ограниченно, – электронный переводчик был, как всегда, невозмутим, но Дженнифер показалось, что она услышала в голосе фойтанца сопение. Она смотрела на него, ничего не говоря. Фойтанец оскалил клыки. Дженнифер продолжала ждать. Наконец он сказал:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Он дал команду. Экран засветился. Дарнил Дарнил Лин сказал:

– Это курс истории, который преподается нашей молодежи.

– Отлично.

Фильм содержал гораздо больше текста, чем подобные фильмы землян, а Дженнифер не могла читать по-фойтански. Но много было и картинок, переводчик Дарнил Дарнил Лина обеспечивал перевод звукового сопровождения. Дженнифер смотрела, слушала и вполголоса наговаривала заметки в свой компьютер.

На историческом звездном атласе было показано, насколько широко простиралась империя Великих. Комментарий за кадром приписывал непрерывную цепь сопутствовавших им удач прирожденному превосходству Великих над всеми другими расами, с которыми тем приходилось сталкиваться. Наблюдая за тем, как фойтанцы с Одерна во всем старались подражать своим предкам, Дженнифер задумалась: запрограммирована ли у данного вида мысль о собственном превосходстве на генетическом уровне или фойтанцы с Одерна просто планировали занять место Великих.

Несколько минут просмотра заставили ее отбросить последнее предположение. Фойтанцы из далекого прошлого определенно обладали привычкой уничтожать непокорные расы. Их даже не беспокоила мысль о том, чтобы скрывать свои действия или придумать какое-нибудь оправдание творимому ими геноциду. Они просто относились к этому, как некоторые люди к битью мух.

Дженнифер попросила остановить пленку и спросила:

– А ваш народ вновь будет действовать так же, если вы опять станете достаточно могущественны?

– Возможно, – ответил Дарнил Дарнил Ли. – Однако пока мы не достигли высот Великих и, кроме того, некоторые расы, подобные вашей, на поверку оказываются более крепкими, чем кажется. Поэтому мы начали учиться общению с другими видами, а не просто переезжать их, как каток. И это для нас нелегко.

Дженнифер решила не высказывать ехидную мысль, тут же пришедшую ей в голову. Фойтанцы были теми, кем они были. Полагать, что чужеземцами движут те же побудительные мотивы, что и человеком, было для торговца самым коротким путем к неудаче. Кроме того, человечество не могло похвастаться незапятнанной репутацией в космосе, хотя самые худшие акты жестокости люди совершили по отношению к своим соплеменникам. То же самое, кажется, справедливо и для фойтанцев. Экран, за которым наблюдала Дженнифер, внезапно стал ослепительно белым. Она отшатнулась, как от взрыва, прикрыв глаза руками. Когда она вновь посмотрела на экран, там была надпись на местном языке. Дарнил Дарнил Лин перевел:

– «Самоубийственные войны».

– Да, я поняла, – пробормотала Дженнифер. Империя фойтанцев гораздо быстрее, чем росла, начала рассыпаться. Большинство звезд на голографическом экране погасли. Осталась лишь горстка красных точек, разбросанных в радиусе двух-трех тысяч световых лет. И совсем маленькая горстка желтых точек.

– Желтые точки обозначают планеты, населенные нашим видом, которые вновь достигли уровня технологии, позволяющего совершать космические полеты, – прокомментировал Дарнил Дарнил Лин. – На тех, что отмечены красным, фойтанцы тоже выжили, но остаются на первобытном уровне.

– Но почему это случилось? – спросила Дженнифер. – Что заставило вас вести такую беспощадную борьбу?

Запись не давала ключа к разгадке. Она представляла собой последовательный бесстрастный показ событий без всякого анализа причин, их вызвавших.

– Не могу сказать точно, да и никто на Одерне не сможет сказать этого, – ответил Дарнил Дарнил Лин. – На этот счет есть различные домыслы, но кто может с уверенностью утверждать, что ему удалось прочитать мысли Великих? Только сравнявшись с ними в подвигах, мы сможем постигнуть их мысли.

Рот Дженнифер скривился в недовольной гримасе. Фойтанцы слишком благоговели перед своим прошлым, чтобы попробовать серьезно разобраться в нем.

– Могу я сказать, без того чтобы вызвать обиду из-за незнания ваших обычаев? – спросила она. Это был один из стандартных вопросов, которые должен знать каждый торговец.

– Говори.

– Если Великие были столь прекрасны во всех отношениях, какими, как вы полагаете, они должны были быть, то прежде всего возникает вопрос: почему же они развязали и вели эти Самоубийственные войны?

– По своим собственным причинам, причинам, которые, несомненно, отражают их величие, – ответил Дарнил Дарнил Лин. Дженнифер уже сделала вдох, собираясь сказать ему, что это был не ответ на вопрос, а скорее уход от ответа. Но фойтанец, похоже, был уверен в обратном. – Некоторые из наших болтают, что Великое Неизвестное содержит полный ответ на твой вопрос и что наши неудачи в попытках раскрыть его тайну являются отражением нашего вырождения по сравнению с нашими предками.

– Это… – Дженнифер остановилась. Откуда ей знать, действительно ли это было вздором? Она не была фойтанцем. «И слава Богу», – отметила она про себя. Поэтому закончила: – …любопытно. А какие доказательства приводят ваши ученые в подтверждение этого?

Мысль о фойтанцах с Одерна как о выродившихся потомках настоящей расы имела для Дженнифер порочную притягательность, и не только из-за похищения.

Дарнил Дарнил Лин сказал:

– Я покажу тебе запись и предоставлю возможность делать выводы самой.

– Покажи мне несколько записей с разными точками зрения. Как я смогу решить, что истинно, я что – ложно, на основе единственного отчета?

– Ты – ученый, – сказал Дарнил Дарнил Лин так, словно хотел напомнить себе. – Ну хорошо, если ты настаиваешь, пусть будет так. В течение следующих нескольких часов Дженнифер просматривала записи, относившиеся к исследованиям фойтанцами Великого Неизвестного, и различные предположения по этому поводу. Проведя за этим занятием целый день, она мысленно извинилась перед большими синими пришельцами. Дженнифер представляла их себе слишком уравновешенными, чтобы далеко продвинуться по пути безумия. Теперь она узнала их лучше. При наличии определенных стимулов фойтанцы становились эксцентричны, как мало кто из людей, родившихся за всю историю человечества.

Великое Неизвестное, похоже, было самым лучшим из таких стимулов. Дженнифер изучила его вид с орбиты, потом фотографии, снятые системами аэрофотосъемки, и наконец крупный план.

– Эти были получены камерами с дистанционным управлением, – заметил Дарнил Дарнил Лин по поводу последней пачки. – Как видишь, у нас огромный банк данных. Однако они ни на шаг не приблизили нас к пониманию.

Прежние фойтанцы, похоже, питали слабость к монументальному стилю в архитектуре. Массивные колоннады вели к огромной башне, устремленной в небо Гилвера более чем на километр. Ни сорняки, ни подлесок не смогли проникнуть на территорию, окружавшую эту башню, даже после двадцати восьми тысяч лет. Землетрясения, случившиеся за эти годы, не причинили башне и колоннадам сколько-нибудь заметного вреда. По их виду можно было сказать, что они воздвигнуты вчера, а не в позднем плейстоцене.

– Почему эту штуку не разбомбили, как все остальное на планете? – спросила Дженнифер.

– Это еще один вопрос, на который у нас нет ответа. Хотя для полноты представления тебе стоит также понаблюдать за некоторыми из первых наших жителей, приблизившихся к артефакту на достаточное расстояние, чтобы испытать его действие.

Он дал компьютеру новую команду. После нескольких секунд просмотра у Дженнифер возникло неодолимое желание отвернуться. Гринберг был прав, фойтанцев, подошедших к Великому Неизвестному слишком близко, приятными не назовешь. Нельзя было сказать даже, что они получили повреждения, они были разрушены. Изо рта у них текла слюна, конечности дрожали, некоторые сосали свои пальцы и облегчались где попало. На их звериных лицах не было ни малейшего проблеска разума. Переводчик Дарнил Дарнил Лина не мог найти эквивалента тому вою и рычанию, которое вырывалось из их глоток.

– Это происходило со всеми вашими жителями, которые подходили слишком близко? – судорожно сглотнув, спросила Дженнифер.

– Со всеми. Точный радиус, на котором Великое Неизвестное начинало захватывать их, несколько отличался, но, попав в него, никто не спасся.

– Х-м-м… – Дженнифер некоторое время размышляла. – И мы знаем, что этого не случилось с Бернардом. А фойтанцы с других планет? С ними на Гилвере происходило то же самое?

– Мы этого не знаем, – сказал Дарнил Дарнил Лин. – И не хотим это выяснять. Жители других планет, похожие на нас, и живущие в пределах района, который когда-то управлялся Великими, конечно, могут по праву называться фойтанцами. Ну и ладно. Но все они в лучшем случае вызывают подозрение и открытое отвращение – в худшем. Только мы, жители Одерна, являемся истинными потомками первоначальной расы.

– О, моя бедная больная голова, – тихо простонала Дженнифер.

– Твоя голова до сих пор причиняет тебе страдания? Возможно, это побочный эффект действия тех лучей, которые Зэган Зэган Наг использовал, чтобы усыпить тебя. Я надеюсь, у тебя есть средство от головной боли.

– Не бери в голову, – ответила Дженнифер, не удивившись, что переводчик был слишком дословен в трактовке ее предыдущей фразы. Все выжившие фойтанцы были отделены друг от друга более двадцати тысяч лет. Поэтому неудивительно, что сейчас они с трудом ладят между собой. Да и вряд ли их можно было продолжать причислять к одному виду.

Дженнифер спросила:

– А на каком языке вы общаетесь с этими другими фойтанцами?

– На языке Великих, насколько мы смогли изучить его. В конечном счете это единственное, что объединяет нас. На нескольких планетах, среди которых Одерн занимает лидирующее положение, этот язык используют и в повседневной жизни вместо прежнего примитивного жаргона. Жители других настаивают на сохранении своих варварских наречий, на которых они общались до того, как встретились с более цивилизованными фойтанцами.

– Хорошо, спасибо. Если ты не возражаешь, то, я думаю, на сегодня достаточно.

После лицезрения фойтанцев, лишенных разума, и осознания, что фойтанцы с Одерна были лишь малой частью гораздо большей головоломки, Дженнифер не сомневалась, что она увидела достаточно.

Бернард Гринберг горестно хлопнул рукой по лысине, когда она рассказала о том, что узнала за день.

– Мне следовало догадаться. Слишком просто забыть, как долго они были в изоляции на своих планетах.

– К счастью, это не так важно, – ответила Дженнифер. – В конце концов фойтанцы с Одерна единственные, кому известно про планету Гилвер, поэтому они единственные, о ком нам следует беспокоиться.

– Полагаю, да. Но если они узнали об этом месте, раскопав сведения в старинных записях, то всегда есть вероятность, что кто-нибудь еще на других планетах, входивших когда-то в империю Великих, докопается до этого.

Дженнифер не хотела думать об этом.

– Типун тебе на язык!

Чем больше она изучала Великое Неизвестное, тем сильнее росла ее уверенность, что данное этому явлению название было очень удачным. Атомные бомбы полностью уничтожили все живое на Гилвере. Они падали вокруг таинственного артефакта со всех сторон, но ни одна не попала в пределы, которые Дженнифер называла «радиусом помешательства». Экосистема планеты до сих пор находилась в нестабильном состоянии. Некоторые области на ее континентах просто опьяняли буйством зелени. Внутри «радиуса умопомешательства» не росло ни травинки. Простой жизни, очевидно, не позволялось нарушать Великое Неизвестное.

– Я могу представить, как можно добиться такого эффекта и поддерживать его, – сказал Дарнил Дарнил Лин, когда Дженнифер спросила, что он об этом думает. – Но поддерживать с тех пор, как закончились Самоубийственные войны… нет, человек Дженнифер, это еще одно чудо, которое осталось нам после Великих.

Дженнифер уже тошнило от всех этих чудес Великих. Она жаждала ответов, и записи фойтанцев на Одерне хранили некоторые ключи к разгадке.

– Я никогда не поверила бы в это, – сказала Дженнифер, когда наступил последний день, отведенный ей для исследований, – но я буду рада отправиться на Гилвер только ради того, чтобы постараться разгадать, что там в действительности происходит.

– Дай Бог тебе удачи, – отвечал Гринберг. – Я вижу, что Одерн наскучил тебе, и ты считаешь, что здесь больше не на что смотреть.

– Я не видела на Одерне ничего за исключением космопорта и библиотеки. И ни то, ни другое не похоже на экскурсии на Земле или планетной системе звезды Редфорда из туристских путеводителей.

Он улыбнулся.

– Ты изменилась, ты знаешь об этом? Ты совсем не похожа на ту Дженнифер, которая путешествовала со мной на борту «Летящего фестона».

Дженнифер мысленно укорила себя.

– Бернард, этих долгих лет, их не было. Во всяком случае, я не чувствую себя другой.

– Тем не менее это так. В те времена, когда кто-нибудь говорил с тобой, ты как будто скрывалась в своей раковине, так что иногда от тебя даже нельзя было добиться ответа. Ты больше не уносишься куда-то, можешь гораздо лучше постоять за себя, чем это бывало раньше.

– Я? – Дженнифер задумалась над его словами. – Ладно, может быть, ты и прав. Прежде всего я стала старше. Я была всего лишь студенткой, когда отправилась в свой первый торговый вояж. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Все, чего я хотела, это получить какую-нибудь нестандартную запись в автобиографии. И мне это вполне удалось. Меня забрасывало в такие места, откуда большинство профессоров среднеанглийского с воплями бежало бы прочь. Поразмыслив над этим, я не виню их. Я и сама сейчас с воплями убежала бы отсюда.

– Дальше вряд ли будет легче. Одерн в отличие от Гилвера хотя бы населен. Здесь, можно считать, нормальная планета, полная жителей, делающих то, что и положено нормальным жителям. Там же только два типа людей… вернее фойтанцев, ты понимаешь, что я имею в виду. Они держат там солдат, охраняющих то, о чем пока никто ничего не знает. И ученых, пытающихся понять то, к чему они не смеют приблизиться. Айсур Айсур Рус с Гилвера, он возглавляет там группу исследователей.

– Он мне симпатичен гораздо больше остальных, – сказала Дженнифер.

– Да, он выделяется среди них. Он вообще себе на уме, а это среди фойтанцев не распространено. Они обычно лишь ходят кругами, пытаясь угадать, что такое хотели создать Великие. Я думаю, это одна из причин, почему он занимается этой работой. Никто здесь понятия не имеет, зачем Великим понадобилось создавать Великое Неизвестное, поэтому они хотели заполучить кого-нибудь, имеющего собственную точку зрения на эту проблему. Но то, что удалось сделать мне, не назовешь точкой зрения. Айсур Айсур Рус был так рад убраться с Гилвера, что вызвался слетать за тобой.

– Это замечательно, – сказала Дженнифер. – Но ведь ему придется вернуться с нами на Гилвер, не так ли?

– Да, это так, но я не думаю, что он сам жаждет этого. Просто у фойтанцев более развито чувство долга, чем у людей.

– После того как они довели себя до Самоубийственных войн, это свойство, вызванное инстинктом самосохранения. Неудивительно, что они стремятся к взаимной поддержке – после того что с ними произошло, они просто обязаны поддерживать друг друга.

– Я тоже так считаю, – зевнул Гринберг. – По-моему, нам лучше немного поспать. Если твои исследования окончены, то, возможно, завтра рано утром нам придется вылететь на Гилвер, а может, и сегодня вечером. Фойтанцы не любят попусту тратить время. Они в любой момент могут появиться здесь, чтобы ввести полетные данные в навигационную систему и установить электронную систему оповещения, которая, как они надеются, поможет нам добраться до Гилвера с гораздо меньшим риском быть поджаренными какой-нибудь штучкой, оставшейся со времен Самоубийственных войн.

– Несомненно, у них на корабле есть бомбы, – сказала Дженнифер.

– Да, конечно. Но мы можем не беспокоиться по этому поводу до тех пор, пока мы будем паиньками, – постарался бодро ответить Гринберг, хотя, похоже, у него все-таки пересохло в горле.

– Это замечательно, – повторила Дженнифер. Она удалилась в ванную комнату. Как только она вышла, туда направился Гринберг. Дженнифер разделась и легла на пенопленовый матрас, который так и не был перенесен в кладовую, и укрылась одеялом. Она закрыла глаза, но обнаружила, что, как ни старалась, никак не могла заснуть. Слабый запах аммиака, шедший от пенеплена напомнил ей тот, с корабля фойтанцев, что, в свою очередь, заставило ее вспомнить, как одинока она была. Но для Гринберга она была просто единственным человеком на многие сотни световых лет. Температура на «Смиренном Гарольде» поддерживалась идеальной для человека, но Дженнифер все равно дрожала под своим одеялом.

Гринберг вышел из ванной. Он еще раз зевнул и направился к дивану. Если Бернарда и одолевали сходные мысли, то ему хорошо удавалось скрывать их. Дженнифер представила, что они опять там, на борту «Летящего фестона», Гринберг обладал тем положительным качеством, что держал свои мысли при себе и предпочитал, чтобы его заботы не были заботами остальных. Это была лишь одна из нескольких его черт, благодаря которым Дженнифер восхищалась им.

Она мысленно кивнула себе.

– Бернард, – тихо позвала она, – ты на самом деле хочешь заснуть сию же минуту?

Он остановился посередине. Когда он наконец ответил, то полностью владел собой.

– Значит ли это то, что я думаю это значит?

Она вновь кивнула, на этот раз уже ему.

– Я думаю, это значит то, что ты думаешь это значит.

– Дженнифер, любой мужчина, который откажется лечь с тобой в постель после того, как посмотрит на тебя хотя бы минуту, явно нуждается в приборе для коррекции зрения. И ты это прекрасно знаешь.

Дженнифер это знала. Правда, знание этого доставляло ей не одни только радости. Мужчины почему-то с легкостью отделяли в своем представлении ее личность и ее тело. Желая одну ее часть и не желая никак заботиться о другой. Но Гринберг продолжил:

– У нас есть много других забот, поэтому я хочу знать, уверена ли ты. Если это сильно усложнит нашу жизнь, то неприятности, которые это принесет, не стоят того.

– Если у тебя хватило здравого смысла, чтобы сказать эти слова и я была уверена, что ты это сделаешь, то, думаю, мы справимся, а как ты думаешь?

– Я тоже надеюсь, – ответил Бернард, стягивая шорты. Каюта на «Смиренном Гарольде» была маленькой, два быстрых шага, и он уже у матраса. Он лег рядом с Дженнифер. Она скомкала одеяло и отбросила его к стенке. Гринберг улыбнулся.

– Я забыл, до какой степени ты прекрасна. Я вроде как остерегался подолгу смотреть на тебя. Не хотел досаждать тебе, по крайней мере, досаждать больше, чем уже сделал, спровоцировав то, что тебя утащили на Одерн.

– Глупый. Этого бы не произошло, если бы мы раньше друг друга не видели. Помнишь тот наш полет? И мы ведь друзья, и даже больше чем друзья, даже если это и случилось недавно.

– Совсем недавно – что-то около десяти лет назад, не так ли? Я не хотел навязываться, и ты была расстроена тем, что попала сюда. Но…

Он не стал продолжать, по крайней мере словами. Дженнифер смаковала то, что он делал. Она помнила еще с «Летящего фестона», что Бернард редко торопился, с тех пор на своем опыте она убедилась, что это редкое достоинство среди мужчин. Так как он был, наверное, лет на двадцать старше ее, Дженнифер готова была приписать это его более зрелому возрасту. Более вероятно, это объяснялось тем, что он просто был самим собой. Но как бы то ни было, она наслаждалась этим.

Дженнифер выгнулась, приподняв бедра так, чтобы ему было удобней стянуть с нее трусики.

– Будь поаккуратней, – сказала она, – у меня только две пары, и тебе следует позаботиться, чтобы мне не пришлось собирать из двух одни.

– Интересно, как ты будешь делать из двух одни.

– Я это чувствую.

Она обняла его.

– Постараюсь быть аккуратным, – пообещал Бернард. – Смотри, так, теперь так, а теперь так. – Ее трусики достигли только коленок, но ее уже это не заботило. – М-м-м. Это восхитительно. О, да. Прямо туда, прямо туда…

Зуммер переговорного устройства резко зажужжал.

– О нет, – сказала Дженнифер. Гринберг же был гораздо более красноречив.

Но зуммер проигнорировал их обоих и продолжал жужжать.

– Люди, немедленно откройте корабль, – это был голос Павасар Павасар Рэса. – Я не потерплю ни малейшего промедления.

Тон электронного переводчика был как всегда ровный, но слова вряд ли могли быть более безапелляционными. Павасар Павасар Рэс продолжил.

– Нам срочно необходимо установить важные приспособления на борту «Смиренного Гарольда». Отказ открыть люк будет расценен как доказательство заговора против фойтанской цивилизации.

– Как ты полагаешь, как они поступят, обнаружив заговор против фойтанской цивилизации? – спросила Дженнифер.

Гринберг в последний раз погладил ее.

– Меня гложет искушение выяснить это. Но момент был упущен, и оба понимали это. Он встал с матраса и ответил на вызов.

– Павасар Павасар Рэс, мы сейчас откроем корабль. Просто мы спали, и ты разбудил нас.

– Что, спали? – спросила Дженнифер и захихикала, – хотя, несомненно, что меня возбудили [Игра слов: rouse – имеет значение «разбудить» и «возбудить»].

– Замолчи, – бросил через плечо Гринберг, одеваясь. Она тоже принялась натягивать одежду. Он нажал кнопку, открывая шлюзовой люк. Чужой, пряный воздух Одерна просочился в кабину.

Вошли два фойтанца-техника. Они заполнили собой почти все пространство каюты, можно даже сказать, переполнили его. Установили свои приспособления, запустили несколько проверочных тестов, чтобы убедиться, что их система искусственного интеллекта взаимодействует с компьютерной сетью «Смиренного Гарольда». Тот из них, у которого был переводчик, сказал:

– Если вы попытаетесь вывести из строя эту систему, то тем самым выведете из строя и свою электронику. Если по какой-нибудь случайности вы сделаете это, сами того не желая, то останетесь абсолютно уязвимыми для систем оружия, оставшихся со времен Самоубийственных войн. Я говорю это просто так, для вашего сведения. Вы можете умереть, если желаете, мое дело предупредить, как и почему это может произойти.

– Благодарю вас, что вы были столь великодушны и предупредили нас, – сказал Гринберг.

– Вы очень радушны, – как и большинство фойтанцев, техник не воспринимал иронии. – Вам следует стартовать немедленно.

Гринберг изобразил само внимание и тут же отдал команду:

– Провести предстартовую проверку.

– Автоматическая проверка запущена, – ответил корабельный компьютер.

– Ты, глупец, подожди, пока мы покинем этот тесный корабль, – воскликнул фойтанский техник. – Мы не собираемся лететь на Гилвер.

Дженнифер впервые увидела взволнованного фойтанца.

– Прошу прощения. Компьютер, отменить предстартовую подготовку, – приказал Гринберг. – Но ведь вы сами сказали, чтобы я немедленно стартовал, разве не так?

– Да, но… – пробормотал фойтанец и вместе со своим спутником поспешно ретировался со «Смиренного Гарольда».

Гринберг усмехнулся:

– Лучший способ довести фойтанцев – воспринимать их слова буквально, когда они этого не хотят. Но есть одна проблема, они сами настолько конкретно мыслят, что не часто доставляют это удовольствие. – Его усмешка несколько изменилась. – Это в равной мере относится и к другим вещам. Где бы еще нас так грубо прервали?

Дженнифер подошла к Бернарду, взяла его руку и направила ее.

– Я думаю, – прошептала она, – ты в этом прав.

* * *

Перелет с Одерна на Гилвер занял примерно столько же времени, как и предыдущий – с Сагуса на Одерн. Но на этом все сходство между ними заканчивалось. Теперь Дженнифер летела в приятной компании с человеком и на «человеческом» корабле. Все оборудование было сконструировано с учетом ее потребностей, и она очень обрадовалась, обнаружив в аптечке «Смиренного Гарольда» запас тампонов.

Дженнифер изучала материалы, которые Дарнил Дарнил Лин взял в библиотеке Одерна. Фойтанцы с Одерна сделали очень много для того, чтобы выдавать себя за духовных наследников своих предков, возведших давно разрушенную империю: они были суровы, серьезны, квалифицированны и в основе своей несклонны признавать другие виды чем либо иным, кроме низшей расы, которую можно эксплуатировать. «Я могу послужить тому свидетельством», – подумала Дженнифер.

Ничего в этих данных не могло натолкнуть ее на какую-нибудь существенную догадку относительно Великого Неизвестного. Если фойтанцы считали, что она выйдет из «Смиренного Гарольда» с готовым ответом, завернутым в красивую бумажку и перевязанным ленточкой, то ей придется разочаровать их. Мысль о том, насколько они будут разочарованы, вызвала у Дженнифер злобное ликование, которое, однако, продолжалось лишь до тех пор, пока она не осознала, что разочарованные фойтанцы – опасные фойтанцы.

Идея сойти со «Смиренного Гарольда» без ответа еще некоторое время занимала ее.

– Бернард, а что произошло с «Летящим фестоном»? – спросила она – Почему ты на нем больше не летаешь9

– Я продал его после того нашего первого совместного путешествия, – ответил он, пожав плечами – После того полета Мария и Павел получили звание капитана и захотели командовать собственными кораблями. Полагаю, я мог бы оставить себе «Летящий фестон» и нанять новую команду, но эта идея была мне не по душе. Поэтому я продал его и взамен приобрел этот. Я на все руки мастер и вполне доволен своим обществом, поэтому решил совершить несколько полетов в одиночку. Я спокойно получал свои барыши, пока не ввязался в историю с фойтанцами. Если нам удастся разгадать это Великое Неизвестное, я буду летать и дальше. Такие вот дела.

Дженнифер вздохнула. Она довольно долго была торговцем, чтобы вопрос прибыли был важным и для нее. Конечно, беспокоиться сейчас о прибыли было несколько преждевременно: сначала Дженнифер должна выполнить свои обязательства перед фойтанцами. Может быть, и так. Но если в конечном счете фойтанцы дадут причитающуюся ей оплату своими товарами, Дженнифер не сомневалась, что будет выжимать их до тех пор, пока не лопнут их черные, похожие на шарики из подшипника глаза.

Но она была не только торговцем, и она не хотела быть только торговцем. Она провела огромное количество времени с ридером на носу, изучив среднеанглийскую фантастику от корки до корки для того, чтобы отточить свое владение этим древним языком и посмотреть, найдется ли среди писавших в жанре научной фантастики умник, который придумает расу, похожую на фойтанцев. Это было надежней, чем пробираться через ксеноантропологические руководства. Заглянув туда, Дженнифер поняла, что не сможет извлечь из них ничего нового: ни одна из рас, с которыми было знакомо человечество, ни в малейшей степени не походила на синекожих фойтанцев. Ну и, кроме того, читать книги на среднеанглийском было более приятно, чем скучные научные талмуды.

– Что-нибудь нашла7 – с надеждой спросил Гринберг, когда она оторвалась от своего занятия где-то на полпути к Гилверу.

Дженнифер покачала головой.

– До сих пор ничего.

– Продолжай искать. Я помню, как насмехался над тобой, считая, что ты читаешь чепуху, но идея, которую ты извлекла из книжки, действительно сработала на Л’Pay.

– Древняя литература помогла мне и на Эсете. Только тогда это были записки о Шерлоке Холмсе, собственно, это даже не было научной фантастикой. Кто-то в конце двадцатого столетия сказал, мне кажется, это был Нивьен, что абстрактные знания никогда не устаревают.

Гринберг знал кое-что о двадцатом столетии, но не очень много.

– Нивьен? Я думал, это был актер, а не один из твоих писателей.

Недоразумение разъяснилось через несколько минут, когда Дженнифер нашла и спроецировала портреты обоих.

– Да, вне всяких сомнений, это два разных человека, – согласился Гринберг.

– Там, ты видишь? – сказала она. – Они…

Дженнифер остановилась и с пронзительным криком схватилась за спинку софы. «Смиренный Гарольд» накренился, точно стоял на земле во время землетрясения. Она чувствовала, как по спине растекается холодок тревоги. Корабль, идущий на гиперприводе, не должен крениться. На что такое он налетел?