Текст книги "Дикая ночь (ЛП)"
Автор книги: Николай Эндрю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Над переводом работали:
Перевод: Бешеный Койот
Редактор: Алёна
Вычитка: Настёна
Дизайнер обложки: Оксана
Глава 1
Рая
Прошло три недели с тех пор, как я его видела. Каждое мгновение бодрствования он занимает место в моих мыслях. Зверь в темноте, разрывающий двух человек в клочья на моих глазах. Зубы, когти, светящиеся глаза. Невероятно жестоко и без угрызений совести.
Я должна быть в ужасе.
Мне должны сниться кошмары.
Я должна быть в беспорядке.
Но это не так.
Я думаю о нем, задаваясь вопросом… Увижу ли я его когда-нибудь снова? Или он просто будет занимать мои самые озорные фантазии до конца моей жизни, прекрасное воспоминание о том, каким может быть мужчина? То, что я видела, что он делал, было ужасно.
Но мысли и чувства, охватившие меня во время просмотра…
– Это слишком сложно, – говорю я, глядя на ту же страницу, которую просматривала последние полчаса. Как мне сейчас сосредоточиться на учебе? – «Современные требования к уголовной ответственности». Имею в виду, что я изучаю это уже неделю, и чувствую, что тону в этом.
– Когда ты станешь юристом? – голос Стефани доносится из динамика моего телефона, и в тот же момент Джей Ди начинает кричать через мои стереодинамики. – Боже, Рэй, ты не могла бы, убавить музыку? Я не знаю, как ты можешь слушать эту чушь.
Я фыркаю, слезаю с кровати и бреду в другой конец комнаты. Это старая стереосистема. Никаких пультов дистанционного управления или MP3 для меня, только компакт-диски, которые я должна встать и переключить для себя, и немного ненадежный радиотюнер. У меня все старое – некоторые по выбору, например, мои винтажные футболки с хэви-металлом и классическим роком, другие потому, что у нашей семьи практически нет денег.
Когда я убавляю громкость, стоя у окна, у меня покалывает затылок, волосы встают дыбом. Я делаю паузу, делаю долгий медленный вдох и считаю до десяти. Я сопротивляюсь желанию выглянуть наружу и найти то, что скрывается там.
В последнее время это происходит все чаще и чаще. Ощущение, что за мной наблюдают, следят, преследуют. Как будто я кролик и за мной гонится хищник. Часть меня хочет сбежать в нору и ждать, пока минует опасность, но другая часть…
Должна признаться, другая часть приходит в возбуждение, учащается сердцебиение, учащается дыхание, мурашки бегут по моему телу.
С той самой ночи.
Глядя на стену, мой взгляд падает на рисунки, которые я делала каждую свободную минуту. Их полдюжины, мои лучшые работы на данный момент, все показывают одну и ту же сцену, мельком виденную в темноте на той дороге из города. Много крови. Зубы. Когти. Если бы мои родители увидели их, к концу недели меня бы поместили в лечебницу, и кто знает, может быть, мое место именно там. Я знаю, что я видела, но это не имеет смысла.
Ведь монстров не бывает, верно? Вот что они сказали бы мне. То, что я утверждаю, что видела, не может быть правдой.
– Алло?! Ты там? – голос Стефани возвращает меня в настоящее, и холод проходит. Тем не менее, я отворачиваюсь от окна и возвращаюсь к кровати.
– Я здесь. И это не чушь, это называется музыка. В отличие от всей этой слезливой, «о, я так влюблена, но он даже не замечает меня», скукоты, которую ты слушаешь.
– Эй!
– Хорошо. Не оскорбляй «Корн», ладно?
– Отлично, обидчивая. Так сколько?
– Сколько? – я роюсь в памяти, пытаясь понять, о чем мы говорили, но ничего не получается. В последнее время я более рассеяна, чем хотелось бы признать.
Голос Стефани повышается на октаву.
– Степень! Когда ты начнешь брать с клиентов пять миллиардов долларов в час, чтобы рассказать им то, что они уже знают?
– Верно. Ну, это же пред юридическая подготовка. Еще два года, а потом…
– Значит, ты юрист?
Я качаю головой, снова глядя на страницу.
– Нет, я могу быть, например, полицейским, офицером по условно-досрочному освобождению или кем-то в этом роде. Я должна пойти в юридическую школу, чтобы стать юристом, – если я когда-нибудь доберусь туда.
– Боже. К счастью, у тебя уже есть работа.
Я игнорирую этот комментарий. Стефани выросла на той же улице, что и я, и я не хочу сказать, что у нее нет амбиций, но она знает об ограничениях. Правда в том, что никто здесь не думает, что станет врачом, юристом или политиком. Это карьеры, которые наша школа никогда бы не предложила нам.
Когда мой брат поступил в юридическую школу, все только об этом и говорили. Двум детям из одной семьи никак не удалось бы так избежать своей судьбы. Моя учеба – это мечта, а жизнь научила всех нас, что мечты не сбываются. Большую часть времени моя школьная работа кажется пустой тратой времени и денег.
Снова глядя на лежащую передо мной страницу, я задаюсь вопросом, должна ли я принять это и жить дальше. У меня уже есть работа. Хорошая, с хорошими перспективами. Не всем повезло иметь отца с друзьями, которым всем нужен кто-то, кто хорошо разбирается в цифрах, чтобы помочь им с их бухгалтерскими книгами.
– Жаль, что ты не уехала, – жалуюсь я. – Ты моя лучшая подруга, ты уже должна все это знать. Ты должна помогать мне учиться.
– Я знаю. Это бред, но это то, что есть. Хью пришлось переехать из-за работы, и если я буду с Хью… В любом случае, у тебя нет Дэниела, чтобы помочь тебе с учебой?
Моя рука тянется к губам, чтобы подавить счастливый смех, но это бесполезно. Я уверена, она слышит, как я визжу от волнения.
– Его первое свидание с Джулс сегодня, ты в курсе? Я в восторге от них обоих, они такая милая пара.
– Представь, если они поженятся! Папа Дэниела богач. Он вроде мультимиллиардер.
– Конечно, но… я уверена, Джулса это не волнует. Ты бы видела, как загораются его глаза всякий раз, когда Дэниел рядом. И это не похоже на то, что Дэниел помешан только на своих деньгах. Не все в жизни зависит от денег.
– Нет, но и не малое. Посмотри на меня и Хью.
– Вы вместе не поэтому. Начнем с того, что Хью – механик, он не работает на Уолл-стрит.
– Конечно да, – Стефани смеется. – Его большой счет в банке и его большой…
– Стефани!
Она кудахчет на другом конце линии, зная, как неловко я отношусь к таким вещам. Беда в том, что мои глаза снова перескакивают на рисунки, и мои мысли возвращаются к той ночи, этим глазам в темноте, ощущению размера и силы.
Если то, что я видела, решит… удержать меня… я ничего не смогу с этим поделать.
Я просто должна буду делать, как мне скажут.
«Раздвинь ноги, Рэй. Сделай это сейчас, пока я тебя не заставил».
– У тебя больше не было проблем с… как его зовут? – Стефани цокает языком. – Майк?
– Нет, слава Богу. После того, что он пытался сделать на той вечеринке несколько недель назад, я не хочу быть рядом с ним.
По правде говоря, до этого я думала, что мы с Майком друзья. Он был мил со мной. Может быть, я думала, что он немного влюблен, но я никогда не думала, что он попытается прикоснуться ко мне вот так. Или, когда скажу «нет», он не придаст этому большое значение и попытается задрать мое платье против моей воли. Я этого не понимаю. С его внешностью и перспективами у него есть выбор девушек.
Что ему нужно от кого-то вроде меня?
После того, как это случилось, я убежала. Я хотела уйти. Я даже не знала, куда иду. Я думала, что еду домой, но оказалась на окраине города. И вот тогда я увидела, как двух людей разрывают на части…
На секунду я пытаюсь представить, что это Майк, которого я так много раз чувствовала, преследует меня, а не огромный зверь, которого я видела, убегая. Но почему-то знаю, что если бы это был он, это было бы отвратительно. Он будет казаться скользким и отталкивающим, а не сильным и безопасным.
Голос моей мамы вырывает меня из размышлений, и растущее чувство в глубине моего живота рассеивается.
– Рая! Семейное собрание!
Стефани смеется, подражая моей маме.
– Да, Рая! Семейное собрание!
– Не надо! – говорю я с тихим смешком. – Похоже, мне пора идти. Я перезвоню тебе позже?
– Конечно. Есть идеи, о чем семейное собрание?
Я пожимаю плечами.
– Понятия не имею. Потом расскажу.
Мы прощаемся, затем я кладу закладку обратно, не продвинувшись ни на одну страницу, и спускаюсь вниз. Последнее «семейное собрание» состоялось, когда мой папа попросил меня помочь с его рыболовным бизнесом, ведя книги. Я думаю, что они оба были удивлены, когда я ухватилась за эту возможность, тем более что он не предлагал мне платить. С тех пор он убедил одного из других рыбаков нанять меня, и это оплачивает часть моих юридических занятий, а небольшая сумма, которую я сэкономила, покрывает остальное. Некоторые другие проявили интерес, так что если это другая работа, я не жалуюсь, даже если это означает меньше времени на учебу.
– Что такое? – спрашиваю я, входя в гостиную.
Проходя мимо, я хватаю яблоко из миски у двери, мой аппетит сам по себе является ненасытным зверем. Раньше я ела много всякой всячины, но в последнее время стараюсь есть что-то более здоровое, когда могу.
– Садись, – говорит папа, и я колеблюсь, когда вижу выражение его лица.
Это невозможность трудоустройства.
Я откусываю яблоко, сидя, нуждаясь в отвлечении внимания. Выражение лица мамы, как обычно, непроницаемо, но она не улыбается. Мой разум мчится, пытаясь понять, о чем это может быть.
Они узнали о моем курсе права? Они собираются сказать мне, что это пустая трата времени и денег?
Папа делает вдох, прочищая горло. Что-то мне подсказывает, что это не семейное собрание, а скорее допрос.
– Что такое? – спрашиваю я, сдерживая желание защитить себя. Я пока не знаю в чем дело. Это может быть что угодно.
– Вы с Дэниелом Балауром хорошо ладите, не так ли?
На секунду меня бросает в дрожь. Дэниел сделал что-то не так или…
– Что случилось? – спрашиваю я, роняя яблоко на стол, когда мое сердце грохочет. – Что не так с Дэниелом?
– Ничего, – мой папа качает головой. – Ничего страшного, клянусь. Дело не в этом.
– А в чем? – я смотрю на него, но он не смотрит мне в глаза. Повернувшись, я смотрю на маму, но она отводит взгляд. – Почему вы оба ведете себя так странно?
Мой папа ничего не говорит. Его костяшки пальцев на столе белеют, когда он сжимает голое дерево. Мой желудок скручивается узлами.
– Мам, – говорю я, и она поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом. – Что такое?
– Тебе нравится Дэниел. Ты ему нравишься, – там нет вопросов и до сих пор нет ответов.
– Конечно. Я не знаю, как вы двое знаете кого-то вроде его отца, но я рада, что вы познакомили нас. Последние пару лет он был одним из моих лучших друзей, особенно после того, как Стефани уехала.
Она кивает.
– Это хорошо. А что, если это было больше, чем просто дружба?
– Больше, чем просто дружба? – я пожимаю плечами. – Что? Вы его усыновляете? Разве он не староват для этого?.. Я знаю, что хватаюсь за соломинку.
– Мы хотим, чтобы ты вышла за него замуж, – выпаливает папа, и я не могу сдержать смех, который вырывается из моего рта.
Это похоже на смех над моим другом, но бросьте… я и Дэниел? Женаты? Я не могу начать объяснять все причины, по которым этого не произойдет.
Не в последнюю очередь потому, что никто из них не знает, что он гей. Не мои родители и уж точно не его. И я не собираюсь его сдавать
– Да ладно, будьте серьезнее, – говорю я, вытирая слезы от смеха.
– Мы серьезно, – отвечает мама.
Ухмылка сползает с моего лица, когда они смотрят на меня. Мои мысли мгновенно перескакивают к той ночи, к зверю, которого я видела в темноте, к тому, что, как я представляла, он сделает со мной. Я качаю головой.
– Нет. Почему вы предлагаете это? Потому что у него есть деньги?
– Дело не в этом, – слишком быстро говорит мой папа. – Речь о будущем. Твоем и нашем. Мы хотим, чтобы ты сделала это.
– Ну, а я не хочу. И не буду. И у меня для вас новость, Дэниел тоже не согласится. Вы оба сошли с ума, если думаете…
– Дэниел сделает так, как скажет его отец, – вмешивается моя мама.
Я смотрю на нее, пытаясь понять, о чем она говорит, но это невозможно. Мои следующие слова запинаются, даже когда я их произношу:
– И почему Тревор Балаур посоветует своему единственному сыну жениться на девушке из другого конца города, чей отец владеет рыбацкой лодкой? Я уверена, что есть много наследниц, стоящих в очереди, чтобы заполучить Дэниела. Не то чтобы они его тоже интересовали.
– Что это должно означать?
Я чувствую, как горят мои щеки. Я не должна была этого говорить. Я молчу и смотрю между ними обоими, не желая отвечать.
Мой папа вздыхает.
– Ты сделаешь это, Рая.
– Нет, не буду.
Прежде чем я это осознаю, я встаю из-за стола, отодвигая стул. Почему я так интуитивно реагирую на эту идею, не понимаю, но мое сердце бешено колотится, мой разум вызывает в воображении образы того, что я видела, размер, силу и острые зубы. Дэниел хороший мальчик, но даже если бы он был натуралом, я бы его не хотела.
Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь прикасался ко мне, кроме…
– Этого не произойдет, – говорю я, отворачиваясь. – Мы с Дэниелом друзья. Больше ничего.
Я направляюсь к двери, когда моя мать говорит позади меня, используя строгий голос, который всегда заставляет меня делать то, что мне говорят. Но не сегодня.
– Рая, вернись сюда. Мы не закончили.
– Да, закончили, черт возьми, – бормочу я себе под нос, хватая свое пальто.
И прежде чем они успевают помешать мне, я выхожу из парадной двери в темную ночь.
Глава 2
Тулак
Бен скулит, и я наклоняюсь, чтобы взъерошить густую шерсть на его массивной голове, но не спускаю глаз с Раи через разбитое окно. Волки – чувствительные существа. Он знает, что со мной что-то не так, но не знает, что именно.
Черт, я тоже не знаю, что со мной не так.
Я наблюдал за этой девушкой несколько недель. Она – все, о чем я думаю, все, о чем мечтаю, вся причина моего существования. Она не знает, что в заброшенном здании через дорогу от ее дома появился новый житель. Или что отсюда я могу заглянуть в ее спальню, чтобы следить за ней каждый момент, когда она там. И, да, для удовлетворения собственных базовых потребностей. Единственные перерывы, которые я делаю, – это охота за добычей для себя и моего волка и сон, когда я знаю, что она на работе и ее не будет дома в течение нескольких часов.
Я пошел за ней. Мне нужно видеть ее, знать, что она все время рядом. Это моя жизнь сейчас.
Прямо сейчас я вижу ее плечи. Я вижу, как судорожны ее движения, как нерешительна ее походка, как будто она не знает, куда идет. Как ее тонкие пальцы с ногтями, выкрашенными в черный цвет, как мои собственные мысли, зачесывают ее темные кудри, убирая их с лица.
Она расстроена. И знать, что она расстроена, – это разочарование, без которого я мог бы обойтись. Каждый инстинкт подсказывает мне помочь ей, решить, что бы это ни было, защитить ее. Но мое участие может только усугубить ситуацию.
– Тихо, Бенка, – рычу я, когда он снова скулит.
Он ноет из-за нее?
Она моя пара, я это знаю. Я не идиот, я знаю знаки. Как мой брат по стае, он тоже должен это знать. Но это не меняет того факта, что я никогда не позволю ей увидеть меня. Больше никогда.
– Она тебя услышит. Хороший мальчик.
Три недели назад она наткнулась на меня, разрывающего на части двух чертовых рабов вампиров на старой дороге за городом. Они напали на нас, и это не могло остаться безнаказанным. Что она там делала? Я понятия не имею. Может быть, ее тянуло ко мне. Я слышал, такое бывает. В тот момент, когда я почувствовал ее там, все изменилось. Я чуть не забыл нанести смертельный удар полумертвому отморозку, с которым имел дело, пока смотрел на нее.
Либо она не испугалась, либо она была так напугана моим видом, что замерла на месте. Я уверен, что это последнее. Никто, кроме другого Волвена, не мог по-настоящему увидеть нечто вроде меня и не напугаться. Черт, даже другим Волвенам трудно скрыть свое отвращение.
Бен – мой единственный компаньон, мой единственный настоящий друг. Пакт пытался принять меня, но я никогда не стану одним из них. Все, что у меня есть, это щенок, которого я спас от охотников в глуши Аляски около восьми лет назад, теперь он уже взрослый, темпераментный и все такое. Каждый человек, которого я когда-либо знал, отвергал меня. Я приводил их всех в ужас. Даже мои приемные родители увезли меня в лес и оставили умирать, потому что они не могли смотреть на такого монстра, как я. Но мы с ним принимаем друг друга как равные.
Облака плывут, закрывая луну, пока я смотрю из затемненного окна. Освещенная уличными фонарями, она плотнее запахивает свое пальто, и слюна наполняет мой рот от того, как ткань обнимает ее широкие изгибы, представляя мои пальцы на этих широких бедрах, мой рот на этих охерительных сиськах. Мой член начинает наливаться кровью от одной мысли, и мне приходится отвернуться.
Этого никогда не произойдет
– Ей лучше без меня, – объясняю я, но Бен просто смотрит на меня. – Не могу, и все.
Мысль о том, что она увидит меня и отвергнет, как все отвергают меня, – это больше, чем я могу вынести. Можно подумать, у меня иммунитет. Я ходил по земле шестьдесят лет и видел выражение ужаса и отвращения на большем количестве лиц, чем могу сосчитать. Я могу вытерпеть это от кого угодно, кроме нее. Это уничтожит меня. Ей лучше без меня, но и мне лучше больше не наказывать себя.
Я отхожу от окна, не в силах больше смотреть на нее, а Бен бежит к двери, царапая ее массивной лапой.
Блядь.
– Прямо сейчас?
Он скулит, а я рычу. Пофиг. Мне нужно отвлечься, пока ее нет, пока я еще раз не увижу ее.
Я следую за ним вниз по черной лестнице и выхожу в холодную ночь. Двор в задней части здания старый, выложенный плиткой и неровный. Это место, должно быть, было фабрикой или чем-то вроде того, я понятия не имею, но оно большое. Я смотрю, как Бен перебегает на другую сторону двора, где он всегда занимается своими делами.
Потом в переулок.
– Бенка. К ноге, – я превращаю слова в команду, но он не такой, как другие собаки. Конечно, я вожак стаи, но он достаточно большой, чтобы делать все, что ему заблагорассудится, и нести гребаные последствия. – Господи.
Я закрываю за собой дверь и иду следом, уже зная, куда он идет.
Хочу ли я этого? Я хочу, чтобы мы пошли за ней? Он бросает мне вызов, потому что лучше меня знает, что мне нужно?
Если так, то мы оба ебанутые дураки. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Выйдя из переулка, я улавливаю ее запах и чуть не сбиваюсь с ног. Как такое тонкое создание, как она, может так пахнуть? Как лесные пожары и первоклассная водка, как бурлящие океанские течения и горные глуши. Она опасна для меня так, как ничто другое никогда не было, потому что она держит мое сердце в своих руках и даже не подозревает об этом.
Но я хочу ее все равно.
Бен откидывается назад, чтобы радостно подпрыгивать рядом со мной, но я предупреждаю его рычанием, что мы не приблизимся. Следим на расстоянии. Убедиться, что она в безопасности. Потом вернулусь домой, чтобы подрочить на ее чертов запах. Может быть, еще раз увидеть, как она раздевается, чтобы пронести меня через ночь.
Холодно. Неделю назад погода испортилась, и на вершины гор пришли морозы и снег. Я держусь в тени и засовываю руки в карманы куртки, рыча при мысли о ней здесь, на холоде. Она должна быть дома, в тепле, а еще лучше в моих объятиях.
Нет.
Блядь. Нет. Даже не думай.
Бен виляет хвостом, пока мы мчимся по узким, почти пустым улицам. Я опускаю голову, чтобы меня не заметили всякий раз, когда мимо проходит отставший человек. Вот почему я держусь подальше от города, вот почему я живу наедине со своим волком. Оставаться незамеченным, когда ты семи футов ростом и сложен как борец, становится трудно.
Следовать за ее запахом легко. Я ищейка по натуре. Мы с Беном пробираемся в гавань, где глухой стук воды, плещущейся о корпуса рыбацких судов, сопровождает тихий вздох ветра. Я вижу маленькую темную фигурку Раи, пересекающую пристань и направляющуюся к зданию, где ее отец снимает офис. Так вот куда она идет. Какая-то недоделанная работа? Но это не объясняет, почему она расстроена.
– Мы подождем здесь, – говорю я Бену, почесывая его за ушами. – Мы не подойдем ближе.
Я наблюдаю, как она вводит код на дверях, потом идет открывать одну из них. Затем колеблется и поворачивается.
Есть кто-то еще.
Господи, как я пропустил его?
Я был так сосредоточен на ее запахе, что не заметил, что он не чистый, что сквозь него пробежал другой.
Как долго он следил за ней?
Он выходит из тени со стороны здания. Даже отсюда я вижу, что что-то не так. Она тоже это чувствует, отступая назад, но в ее позе чувствуется узнавание.
Признание и отвращение.
– Бенка, – тихо бормочу я, и он тут же навостряет уши. – Жди!
Я продвигаюсь вперед, говоря себе, что просто подойду немного ближе, чтобы быть рядом, если что-то случится. Я не буду вмешиваться, пока не придется.
Когда я двигаюсь от тени одного здания к другому, я слышу, как Бен идет сзади.
Непослушный маленький ублюдок.
Я ругаю себя за то, что не был строже с ним, когда он был щенком, но по мере того, как я приближаюсь, все мое внимание сосредоточено на ней.
– Что ты вообще здесь делаешь? – спрашивает она пронзительным, испуганным голосом. Я скриплю зубами.
Я должен вмешаться. Но тогда она увидит меня. Я увижу отвращения в ее глазах. Я не буду.
Я должен остаться позади.
– Я мог бы спросить тебя о том же, – мужчина усмехается, делая шаг к ней, и она отступает. Мои мышцы сжимаются. Я должен сломать ему руку за то, что он даже попытался прикоснуться к ней. – Похоже, ты хотела, чтобы тебя поймали. В полном одиночестве. Никто не увидит, что происходит.
– Просто иди домой, Майк.
– Брось, Рэй. Дорогая. Я знаю, что ты этого хочешь. Ты знаешь, что хочешь этого. Хватит играть в недотрогу.
– Я сказала, иди домой.
– Я не хочу. И не думаю, что ты хочешь, чтобы я ушел, на самом деле.
Я рычу и слышу, как Бен делает то же самое. Если этот Майк сделает еще один шаг к ней…
– Что это было? – глаза Раи устремляются в темноту, встречаясь с моими. Я уверен, что она меня не видит. Если бы она это сделала, она бы закричала. – Ты это слышал?
Майк усмехается.
– Хорошая попытка, но я не куплюсь на это. Что скажешь, если мы войдем внутрь и немного повеселимся?
– Нет! Ради всего святого, Майк, почему ты не можешь вбить это себе в голову? Я. Не. Заинтересована.
Он делает еще один шаг вперед, и я вижу, как Рая бледнеет.
– Вернись, черт возьми!
Я не могу стоять здесь и смотреть. Я ничего не могу сделать.
Мои ноги двигаются, прежде чем я успеваю это заметить, и краем глаза я замечаю, как Бен обходит Майка с фланга, как мы это делаем, когда сбиваем добычу. Я отворачиваюсь, переходя от одной тени к другой, зная, что не могу позволить ей увидеть меня.
Оттуда все автоматически.
Тулак
– Отпусти его! – ее голос – визг позади меня. – Пожалуйста, не делай ему больно!
– Тебе небезразличен этот ублюдок?
Я не поворачиваюсь.
Я не могу позволить ей увидеть меня. Мое сердце начинает разрываться при мысли, что то, что я прервал, могло быть не тем, что я думал. Возможно, она все-таки играла с ним. Возможно, он ей нравится.
Блядь. Я не могу этого вынести. Потребность убить его только за это нахлынула на меня.
– Я не хочу видеть, как его разрывают на части, как… как…
«Как тех двух», – я заканчиваю за нее в уме.
Лицо подонка окровавлено, но он в порядке. Ну, кроме того, что он обоссался. Он никогда не сможет выбросить сегодняшний вечер из головы. Но физически он в порядке.
Прямо сейчас он смотрит на Бена, расхаживающего туда-сюда. Я скрывал свое лицо. Он думает, что волк здесь ужасен, но понятия не имеет.
Он не будет первым человеком, которого я заберу из этого мира. Сомневаюсь, что он будет последним.
– Такие подонки, как он, не заслуживают жизни, – говорю я ей, вспоминая первого человека, которого убил. Чертов дегенерат, пытающийся навредить проститутке в темном чикагском переулке в 1984 году. Она поблагодарила меня, прежде чем закричать и убежать, как только увидела, кто я такой. Именно тогда я усвоил свой урок. Даже если я спасу жизнь, люди увидят только монстра. – Я убью его. Ради тебя.
– Ты прав, – говорит она, выплевывая слова. – Он не заслуживает жизни. Но не надо. Пожалуйста.
– Ты заботишься о нем?
Мне нужно знать, что это такое. Мне нужно знать ее чувства.
Момент длится всю жизнь, пока я задерживаю дыхание. Одна тысяча. Две тысячи. Это пытка высшей степени. Если бы кто-то вырывал вытянутые когти с тыльной стороны моих сжатых кулаков чертовыми плоскогубцами, было бы не так больно.
– Нет, – наконец говорит она. – Я просто не люблю насилие, вот и все. Пожалуйста, отпусти его, я не думаю, что он снова будет меня беспокоить.
– Чертовски верно, – хмыкаю я и щелкаю пальцами. – Бенка. Нельзя, – волк разочарованно рычит, но подчиняется моей команде и прыгает в мою сторону. Майк начинает рыдать, потирая свои потертые колени, руки царапают землю. Я делаю шаг к нему, когда он карабкается назад. – Я когда-нибудь снова увижу тебя где-нибудь рядом с Раей, тебе лучше насладиться последним вздохом. Ты меня слышишь? – он кивает, когда я расправляю плечи. – Убирайся отсюда нахер.
Он не может двигаться достаточно быстро, унося с собой свою вонь.
Именно тогда я слышу самый красивый звук в мире. Смех моей девочки. Я закрываю глаза и смакую его, зная, что мне нужно запомнить это, что я больше никогда не смогу подойти к ней так близко.
– Я Рэй, – говорит она, когда я начинаю уходить. – Я имею в виду, Рая, но никто меня так не называет, кроме родителей. Рэй для друзей. Вот кто мы, верно?
Друзья.
Я качаю головой.
– Ты не хочешь быть моим другом. Поверь мне, Рэй, – ее имя приятно звучит у меня во рту.
– Подожди. Не уходи. Я даже не… – я останавливаюсь, колеблясь, предвкушая ее слова. – Я даже не поблагодарила тебя.
Блядь.
Через мгновение мой член наливается в джинсах, радостно напрягаясь в боксерах. Поблагодарила меня. Бля, да даже я узнаю предложение в ее словах. Но она не знает, кто я. Я должен позволить ей жить своей жизнью. Жизнь без меня в ней.
Или я мог бы иметь один гребаный вкус.
Господи. Нет. Что я говорю? Тогда я буду вечно оплакивать вкус рая.
– Спасибо… – говорит она. – Но… Ты – это он, не так ли? Я не ошибаюсь. Ты тот, кем я тебя считаю?
Я киваю, но не оборачиваюсь. Я привык оставаться в тени. Я могу скрыть свое лицо. Но не могу удержаться от того, чтобы увидеть ее. И если бы я увидел ее прямо сейчас…
– Я знала, что это ты был. Я думала о… о том, что произошло, но также… – она не знает, что ее голос делает со мной. Как у меня пересохло во рту. Как удлиняются мои клыки. – Ты мне снился.
Блядь. Я кусаю губу, чтобы не сказать ей, что она мне тоже снилась.
Бля.
Всего один вкус, обещаю я себе, поворачиваясь и опуская голову на плечо, как какой-нибудь демон в фильме о вампирах. Я хватаю ее за плечи и поднимаю нежно, легко, прижимая ее к стене здания, где меня скроет темнота, где капюшон моей куртки гарантирует, что мое лицо останется скрытым в тени.
Она визжит, но только от шока, а не от страха. Возможно…
Нет. Абсолютно нет. То, что она не боится меня прямо сейчас, не означает, что она не закричит и не убежит при виде моего лица.
– Что ты собираешься сделать со мной? – она умоляет, но в словах нет страха. Взгляд, который я вижу в ее глазах, взволнованый. Нуждающийся.
Я делаю глубокий вдох ее запаха, пробуя подводное течение, резкий запах ее влагалища в воздухе, мокрая для меня, или мне хотелось бы так думать. Я подношу свое лицо к ее горлу, и она, не колеблясь, наклоняет голову, давая мне доступ. Я слышу пульс, я чувствую, как бьется ее сердце, когда я прижимаюсь к ней, эти женские изгибы становятся мягкими для моих жестких краев.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спрашиваю я, мой разум дрейфует. А если она закричит? Что, если она скажет мне остановиться? Смогу ли я?
Она сглатывает, затем ее рука ложится на мое запястье и ведет меня вниз. Мои пальцы скользят между ее ног, когда она прикусывает нижнюю губу.
– Это, – шепчет она, и я не могу сдержаться.
Я нажимаю пальцами на шов ее штанов, давление на ее чувствительную кожу заставляет ее задыхаться. Опустив голову, подальше от света, я вдыхаю запах ее возбуждения. Уверенность перекатывается через меня, когда я принимаю ее открытость ко мне. Это не то, к чему я привык. Но я думал об этом моменте, мечтал об этом. Однако реальность, ощущение ее тела, прижатого к моему, заставляет все эти мечты развеяться по ветру. Это блаженство. Моя душа горит, моя потребность в ней намного перевешивает все остальное.
Помедленней. Будь чертовски нежным.
Ее руки скользят по моей куртке к моим плечам, комкая ткань, пока я делаю медленные расчетливые круги, и она притягивает меня ближе. Ее ненасытная потребность совпадает с моей. Как будто я уже запомнил каждый изгиб, каждый дюйм ее сексуального тела, даже не прикасаясь к ней раньше.
Моя пара. Это моя пара.
Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы лелеять. Моя, чтобы использовать, как я считаю нужным.
Она поднимает голову, чтобы посмотреть вверх, и я утыкаюсь носом в ее шею, провожу губами по ее пульсу, ее сердце бешено колотится.
Она не может видеть меня, если ее глаза закрыты.
Ее пульс взывает к моему зверю, пока я изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие.
– Что ты хочешь? – я рычу, скрежещу зубами, поскольку мне требуется каждая унция контроля, чтобы не взять ее прямо здесь, спариваться с ней, пока я не узнаю, что она моя навсегда.
– Я… я, – стонет она, пытаясь удержаться на ногах, пока ее ноги трясутся. – Ты. Я хочу тебя.
Мои пальцы скользят по ее влагалищу. Я чувствую, как жар просачивается сквозь ее штаны, и мое тело требует большего. Спусковой крючок контроля, который у меня есть, натянут до предела, и я жажду сорвать с нее одежду прямо здесь и сейчас. Вцепиться в нее своими зубами, всосать божественный источник, который она прячет между этими бедрами.
– Это не все, что тебе нужно, принцесса, – я прижимаюсь к ней всем телом, ее пальто распахивается, и между нами остаются только моя куртка и ее тонкая рубашка. – Скажи это. Скажи мне все, что ты хочешь, чтобы я сделал. Я хочу услышать это из твоих прелестных уст.
Я опускаю лицо к ее сочным, полным сиськам, чувствуя их мягкость, спелую плоть, поддающуюся мне, когда я касаюсь их зубами. Каждый раз, когда я заставал ее раздевающейся, я представлял, как делаю это. Соски напрягаются под ее тонким лифчиком, поднимаясь сквозь рубашку, чтобы дразнить меня. Я делаю паузу, ожидая ее ответа.
Скажи мне, что ты хочешь меня. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я обладал тобой.
– Тебя внутри меня, – говорит она, затаив дыхание.
– Не сдерживайся. Как ты хочешь, чтобы я поклонялся тебе?
Чтобы сделать паузу, требуется каждая капля самоконтроля. Мои губы парят над ее кожей, моя рука застревает на ее влагалище. Ее тело напрягается и болит, пока я жду ее ответа.
