Текст книги "Утренние голоса"

Автор книги: Николай Стещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

За мной, солнышко!

Мама указала Ромке место за маленьким столиком. Он сел к окошку и стал рассматривать вагон. Для него здесь все было новым и непривычным, потому что раньше он никогда не ездил в поезде.

Перед Ромкой сидел дедушка в серой с широкими полями шляпе. У него была длинная белая борода. А когда дедушка снял шляпу, Ромка увидел, что и волосы, и брови у него тоже белые.

Дедушка смотрел через окно на перрон и почему-то хмурился. Но когда мама собралась поставить на полку чемодан, он встал и помог ей. «А он, наверно, добрый», – подумал Ромка.

Белый дедушка сел на прежнее место, положил длинные руки на столик и спросил:

– Как зовут тебя, сосед?

Ромка поднял глаза и понял, что спрашивают у него.

– Ромка, – ответил он.

– Роман, значит?

– Нет, дедушка, Ромка. Меня все так зовут.

– А едешь куда?

– К бабушке в гости. Она меня ждет, папа ей телеграмму послал.

– Что же ты не взял его с собой?

– Папе некогда, он делает мне ракету из стекла. А в ней будут космонавты.

– А что еще умеет делать из стекла твой папа?

– Разное… Шары красивые, вазы, зверюшек.

– Значит, твой папа стеклодув?

Ромка не успел ответить, потому что в вагон прыгнул солнечный зайчик. Ромка выглянул в окошко и радостно захлопал в ладоши:

– Мама, солнышко!

– Провожать тебя вышло, – сказал дедушка.

– Провожать? – удивился Ромка. – Неужели оно останется здесь?

Дернулся вагон, застучали колеса, и солнце скрылось за домами.

«До свидания, солнышко!» – с грустью подумал Ромка. Он не мог представить, что будет дальше. Дома он ложился спать и вставал вместе с солнцем. Вечером они расставались, чтобы утром встретиться снова. И вдруг солнце вышло его проводить.

Пока он так думал, поезд выкатился за город и въехал в лес. И тут солнечный зайчик снова прыгнул в вагон. Ромка выглянул в окно и не поверил глазам: солнце быстро мчалось по верхушкам деревьев, словно боялось отстать от поезда.

– Мама, смотри! – радостно вскрикнул мальчик и снова захлопал в ладоши. – Солнышко за мной бежит!

Мама улыбнулась и кивнула головой. Дедушка сказал:

– Действительно, бежит. Вот так солнце!

Когда поезд выскакивал из-за леса, то казалось, что солнце поднималось выше и отдыхало. А в лесу оно снова убыстряло бег, как будто старалось не потерять из виду поезд.

Ромка устал смотреть в окно. Теперь он был уверен, что солнце не отстанет.

– Мама, – сказал он, – ты взяла мой сачок?

– Нет, – ответила мама. – У нас много вещей, и его некуда было положить.

Ромка расхныкался.

– Ладно, купим сачок, как только приедем, – успокоила его мама.

Но Ромке хотелось именно тот сачок, который остался дома, и он продолжал хныкать. В это время поезд повернул вправо, и солнце вдруг начало отставать. От неожиданности мальчик замер. Он не мог понять, что случилось.

Дедушка заметил его растерянность и загадочно кашлянул.

– Не грусти, – сказал он. – Я знаю, почему отстало солнце.

Ромка посмотрел на него с надеждой.

– Почему?

Дедушка молча достал из сумки чашку и указал на бачок с водой, который стоял в конце вагона:

– Принеси сначала попить.

Ромка бросился к бачку, наполнил чашку. Когда он возвращался, вагон сильно качало, и вода расплескивалась на руки и на ноги. Но мама почему-то спокойно глядела на сына и не спешила, как всегда, помочь.

Дедушка поблагодарил Ромку и начал медленно пить. Глаза его при этом были довольными и веселыми, будто он пил не воду, а мед. Ромка неотрывно глядел на него и ждал.

– А теперь посмотри за окно, – сказал дедушка.

Ромка глянул и удивился: солнце снова бежало рядом с вагоном.

– Вот так-то, – крякнул дедушка. – Теперь понимаешь, почему за тобой бежит солнышко? Оно любит послушных детей.

– Если вам захочется пить, – радостно улыбнулся Ромка, – я еще принесу воды.

Но дедушка не захотел пить до самой станции, где должен был выходить Ромка. Прощаясь, он погладил Ромку по голове и посоветовал:

– Смотри, не обижай больше свое солнышко.

Мальчик не успел ответить. Он увидел бабушку и бросился к ней, чтобы поделиться радостью.

– А я привез тебе солнышко! – выпалил он. – Смотри, какое жаркое!

Бабушка из-под ладони посмотрела на небо, ахнула и закрыла глаза. Ромка рассмеялся…

Деревня, где жила бабушка, вытянулась вдоль реки. Окна домов весело глядели с высокого берега на спокойную воду. На реке гоготали от удовольствия гуси.

Ромка никогда не был в деревне, поэтому здесь все удивляло его и радовало.

Он даже перестал думать о своем солнышке, потому что теперь оно не разлучалось с ним по целым дням. Как только Ромка просыпался, оно уже заглядывало в окно, приглашая на речку. А когда он, накупавшись с мамой, вылезал из воды, солнце согревало его. Вечером они шли домой, и солнце тоже уходило на отдых.

Такая жизнь Ромке понравилась. И когда настало время собираться домой, он наотрез отказался уезжать. Мама говорила, что ей пора на работу, но Ромка искал всякие причины, чтобы остаться у бабушки.

Стоял жаркий полдень. Они лежали на теплом песке у реки. На другом берегу мальчишки купали лошадей. Поднятые ими волны докатывались до Ромкиных ног. Было интересно смотреть, как плавали лошади, а рядом с ними, взявшись за гривы, барахтались в воде ребята.

– Попрошу папу, чтобы сделал из стекла лошадок, – подумал вслух Ромка.

Мама приподняла голову и сказала:

– Тебе здесь будет хорошо, с тобою солнышко. А как нам с папой без него?

Ромка засопел, поднялся и молча полез в воду. Искупавшись, он лег рядом с мамой и сказал:

– Ладно, поедем домой.

На следующий день мама уложила чемоданы, собрала в дорогу Ромку. После завтрака он первым выбежал на улицу и громко скомандовал:

– За мной, солнышко!

Стрекоза в коробочке

Вита стояла у окна и, прижавшись щекой к стеклу, внимательно смотрела на дорогу.

Лева помахал ей рукой, но девочка не заметила. Она глядела на другой конец улицы, что спускалась к реке. Тогда Лева повесил на изгородь портфель, слепил маленький комочек из мокрого снега и бросил в окошко. Вита резко повернула белокурую голову, и два синих, как васильки, бантика качнулись, точно лепестки.

– А ты нарядная! – крикнул Лева и поднял вверх большой палец.

Вита, словно опомнившись, окинула взглядом свое розовое платье и грустно улыбнулась.

За спиной Левы скрипнула калитка. Он обернулся и увидел сестру Зойку.

– Почему Вита грустная, вы поссорились?

– Нет, – покачала Зойка головой. – Она маму ждет.

Вита жила у бабушки. Ее мама работала в городе и приезжала редко, а папа вовсе не приезжал. Вита ничего о нем не рассказывала и всегда ждала только маму.

– У нее день рождения, – хитро сощурив глаза, продолжала Зойка. – Мама привезет ей куклу. Знаешь, большая такая, Ниной называется. Она умеет ходить, а когда ложится спать, закрывает глаза.

– А ты откуда знаешь? – спросил Лева, снимая с изгороди портфель.

– А вот и знаю, – лукаво улыбнулась Зойка. – Мы для Нины уже постель приготовили.

– Молодцы! – похвалил Лева, направляясь к открытой калитке.

Он был доволен, что Зойка дружит именно с Витой, застенчивой и невредной девочкой. Они играли тихо и мирно, никогда не мешали ему. А если он о чем-то просил их, подруги тут же исполняли просьбу…

Лева пообедал, выучил уроки и собрался на улицу. Но тут вышла Зойка и печальным голосом сказала:

– Не будет у нас куклы.

В это время Лева никак не мог отыскать мяч и потому разозлился:

– Подумаешь, кукла какая-то! Не знаешь, где мяч?

– Не какая-то, а которая ходит и закрывает глаза, – обиделась Зойка. – Мама Виты не приедет на день рождения, почтальон телеграмму принес.

Только теперь Лева понял Зойкины слова и глянул на соседское окно. Вита по-прежнему стояла на подоконнике, приплюснув к стеклу нос. Наверное, она не верила маминой телеграмме. Но лицо у нее было красное, и девочка время от времени терла кулачками глаза.

– А ты возьми свою куклу и подари ей, – уже мирным голосом посоветовал Лева. И тут же запнулся, словно что-то припомнил. С минуту он стоял молча, затем сказал: – Нет, не надо куклу. Ей мама все равно привезет, если обещала. Лучше пригласи ее к себе, поиграйте, а я скоро вернусь.

Он взял заводной трактор и вышел. Вернулся не сразу. Девочки тихо играли в уголке, где всегда лежали Зойкины игрушки. Лева подкрался сзади и поставил перед ними большую пластмассовую коробочку с прозрачной крышкой. В ней была собрана коллекция насекомых.

– Ой, какие бабочки! – всплеснула руками Вита, и на ее голове качнулись лепестки васильковых бантиков. – А это стрекоза? Зоя, гляди, какая большая! Прозра-ачная!

– Нравится? – спросил довольный Лева.

– Очень! Очень красивая!

– А я знаю, чья это коробочка, – хитро посмотрела на брата Зойка. – Ты ему заводной трактор за нее отнес. Однокласснику своему, правда?

– Ладно, тебе-то какое дело, – прицыкнул Лева на сестру.

Вита, не слушая их, осторожно трогала пальцем прозрачные крылышки стрекозы и улыбалась.

– Это коллекцией называется, – пояснил Лева. – Мы ее тебе в день рождения дарим.

Вита недоверчиво посмотрела на него: шутит или нет? Потом глянула на Зойку, и та подтвердила:

– Бери, бери. Эту коллекцию мы для тебя на трактор сменяли.

Вита осторожно прижала коробочку к груди и снова улыбнулась.

– Спасибо. Когда мама привезет куклу, вы будете со мной играть?

Зойка согласно кивнула головой, а Лева, скрывая улыбку, отвернулся. А чтобы успокоить девочку, ответил:

– Мне некогда. Уроков много задают.

Такая работа

Полевая дорога в начале мая похожа на светлую речку в зеленых берегах. Пыли еще нет, но земля парит. Тепло струится, дрожит под солнцем, а издали кажется, что течет вода.

У обочин-берегов суетятся муравьи и жучки. Они открыли норки для тепла и света. Норок много, и возле каждой идет дружная работа.

Девочка в красной косынке на минуту оставляет большую рыжую корову, которую ей велено пасти, и наклоняется над норками. У нее в руках венок из одуванчиков. Солнце уже надарило девочке веснушек, и, когда она смеется, веснушки забавно дрожат на лице.

Топот копыт отвлекает ее от занятия. Девочка поднимает голову: по дороге на коне едет одноклассник Костя. Он смотрит в поле и словно не замечает ее. Босые ноги Кости сжимают крутые бока лошади.

Девочка снова опускает голову: «Подумаешь, сел на коня и важничает».

– Что потеряла, Аленка? – остановив лошадь, интересуется Костя.

Девочка молча продолжает следить за бегающими у норок жучками.

– Не слышишь? – снова спрашивает Костя. – Лучше за коровой своей смотри.

– А тебе какое дело? – поворачивается к нему Аленка. На ее лице задиристо дрожат веснушки.

– А вот такое. Я посевы охраняю.

– Ты-ы? – удивляется Аленка.

– Да, – важно подтверждает Костя. – Вместо папы. Он сейчас обедает, а я охраняю. Знаешь, как трудно. Вон какие поля. – Костя показывает кнутовищем. – Попробуй все объехать. Аленка смотрит на обласканные солнцем зеленя, по которым бегает молодой ветерок, и улыбается.

– И ничего смешного нет, – обижается Костя. – Просто я работаю.

– Работаешь? – морщит нос Аленка. – Это лошадь работает, а ты сидишь. Вот я работаю: корову пасу, своими ногами за ней хожу.

– Ничего ты не понимаешь, – говорит Костя. – С лошади дальше видно. А если замечу какую скотину в зеленях, мигом доскачу.

Аленка молча повязывает на шею красную косынку, надевает на голову венок. Она о чем-то сосредоточенно думает, даже закрывает глаза. Потом вдруг просит:

– А ты научи меня на лошади ездить.

– Нельзя, – качает Костя головой. – Я на работе.

– И я на работе.

Кнутовищем Костя ерошит свои курчавые волосы и смотрит на Аленку. Яблоками на переменах делилась? Делилась. Контрольную по математике решать помогала? Помогала.

– Ладно, давай, только недолго, – соглашается он, соскакивает на землю и помогает девочке взобраться на лошадь.

Аленка усаживается в седло без стремян и лепечет:

– Ой, ой, страшно! Она не побежит?

– Это не она, а он, – терпеливо поясняет Костя. – Буланым его зовут.

– Ты проведи его, не отпускай, – не унимается Аленка. – Ой, как высоко! И вправду далеко видно. А теперь отпусти, я сама попробую.

Костя отпускает уздечку, шлепает ладонью по холке коня. Аленка вскрикивает, но тут же смеется: Буланый и не думает бежать.

Катается она долго, пока не надоедает. С лошади слезает довольная: лицо румяное, глаза блестят, венок сбивается на лоб. Но тут вспоминает о корове и беспокойно смотрит по сторонам – исчезла…

– Ой, ой, что я наделала! – голосит она.

Костя молча взбирается на Буланого, приставляет к глазам ладонь и тут же дергает поводья. На минуту Аленка замирает, не зная, что делать, а когда Костя скрывается из виду, бежит следом.

На пригорке она останавливается и снова улыбается: по дороге, помахивая кнутом, Костя гонит корову. Еще издали он кричит:

– Вот твоя шкодливая, забирай!

Аленка молча ждет, пока Костя подъедет ближе, и спокойно говорит:

– Зря ты сердишься. Мы с тобой ни в чем не виноваты. Это все она, бестолковая.

Аленка обнимает корову за шею и улыбается. Костя удивленно смотрит на нее, вдруг улыбается сам и пришпоривает пыльными пятками коня.

Пироги

Остаться дома одним было интересно, и девочки не понимали, почему так волнуется мама. Она работает в детском саду, только отвезет ребят на загородную дачу и вернется. Ну, что может случиться за эти два дня?

Но мама почему-то говорила, что уезжает с неспокойной душой.

– Ты, Анна, следи за Мариной, чтобы не подходила к речке, – наказывала она. – А ночевать с вами попрошу прийти кого-нибудь из соседей.

– Мы не маленькие, – недовольно сморщила облупившийся нос Анна. – Мне уже десять, а Марине восьмой. Одни переночуем.

Мама долго не соглашалась, но Анна настояла на своем: соседей не приглашать.

– Ладно уж, оставайтесь, – уступила мама. – Только смотрите, не балуйтесь. А я постараюсь поскорее вернуться.

И девочки обрадовались, что целых два дня будут жить самостоятельно.

Мама уехала рано утром, когда они спали. Оставила записку, в которой еще раз напоминала, что им делать и как приготовить еду. Но девочки увидели записку только вечером, когда вернулись с улицы. Оказалось, они делали совсем не то, что советовала мама.

На другой день почтальон принес телеграмму. Папа, который уехал в командировку, сообщал, что машину на заводе получил и скоро приедет. В конце телеграммы он поздравлял маму с днем рождения.

– А мы и забыли, что у мамы праздник, – огорчилась Анна. – Надо придумать, что ей подарить.

Но сделать это было не так-то просто, как показалось сначала. Только после обеда Анна вдруг просияла:

– Я знаю, что делать. Мы встретим маму пирогами!

Она побежала к соседке и принесла кусочек кислого теста, помыла большую кастрюлю.

– А зачем тебе тесто? – поинтересовалась Марина, хлопая длинными, как у куклы, ресницами.

– Для пирогов, – с достоинством знатока ответила Анна. – Мама всегда так делает.

– Мама и дрожжи кладет, – подсказала Марина. – Я сама видела.

– Мы и дрожжи положим. В холодильнике их целая пачка.

Анна высыпала в кастрюлю белую пшеничную муку из целлофанового мешочка и сморщила нос. Это означало, что она думает. Потом сказала:

– Все ты видела, все ты знаешь. А вот скажи, какой водой нужно заливать муку: холодной или горячей?

Марина виновато хлопала ресницами и молчала: этого она не знала.

– То-то же! – сказала Анна. – Я сейчас буду греть воду и месить тесто, и ты без дела не стой: бери бумагу и краски, будем писать маме поздравление.

Когда тесто было замешано, а поздравление готово, сестры отправились гулять. Вернулись они затемно, поужинали и легли спать. Анна уснула сразу, а Марина долго еще лежала с открытыми глазами. Тишина в доме была такая, что звенело в ушах. И вдруг ей почудилось, что в соседней комнате кто-то шепчется. Она разбудила Анну:

– Слышишь? Там кто-то есть.

– Тебе показалось, – зевнула Анна.

– Ты послушай, пыхтит.

Анна прислушалась.

– Никого там нет. Спи!

Но тут в соседней комнате что-то загремело.

– Вот… слышишь? – прижалась к сестре Марина. – Я боюсь.

Анна тоже струсила, хотя не подала вида. Она на цыпочках подкралась к двери и заглянула в другую комнату. Потом дотянулась до выключателя и зажгла свет.

Марина с головой спряталась под одеяло. Но тут раздался встревоженный голос сестры:

– Скорей сюда, пироги убегают!

На кухне Марина увидела такую картину: тесто столкнуло с кастрюли крышку (она-то и загремела, напугав девочек) и неудержимо лезло на стол. Анна собирала тесто и запихивала обратно.

– Давай пустые кастрюли!

Марина подала одну, другую, и сестра принялась заполнять их пыхтящим тестом.

Посуды оказалось мало. Тогда Анна скомандовала:

– Выливай суп!

Миска из-под супа тоже не выручила. Вскоре тесто стало выползать из всех кастрюль. Анна села на табуретку и заплакала.

– Ой, что же делать-то? – вздохнула Марина и захныкала. – А может, подождать? Не будет же это тесто без конца пыхтеть!..

Они разостлали коврик возле кастрюль, уселись рядом и стали ждать. Сидели, сидели и незаметно задремали…

Утром вернулась мама. Вошла на кухню и всплеснула руками. Девочки сидели на полу, прижавшись друг к дружке, и крепко спали. Со всех сторон их окружало белое тесто.

Она подошла к столу и прочитала написанные на большом листе бумаги слова:

ПИРОГИ ДЛЯ МАМОЧКИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

Аплодисменты Веселкину

Урок математики в третьем «А» был в разгаре. Но тут дверь класса приоткрылась, и порог робко переступил Алик Веселкин. Учительница, не прерывая объяснения задачи, кивком головы разрешила ему сесть. Когда же Алик проходил мимо доски, Римма Павловна сморщила лицо:

– Фу, дымом-то как от тебя несет! Жечь костер, конечно, интереснее, чем задачи решать?

После урока одноклассники окружили Веселкина, засыпали вопросами. Подошла Римма Павловна и строго сказала:

– Только не пытайся ничего придумывать, Веселкин. Лучше объясни свой поступок честно.

– Мне нечего придумывать, – опустив голову, сказал Алик. – Я на пожаре задержался.

– Ты еще скажешь, что тушил пожар? – упрекнула Лена Ковалева.

– Тушил, ну и что? – тихим голосом, словно извиняясь, сказал Алик. Его худенькое лицо выражало досаду, длинные пальцы рук нервно вертели пуговицу пиджака.

– А кто может подтвердить? – не унималась Лена.

Веселкин пожал плечами, всем видом показывая, чтобы его оставили в покое.

– От тебя не пожарным дымом пахнет, а костровым, – уточнила его соседка по парте Лариса Кустова. – Хорош был костерик, если руку ожег и брови опалил. Вон как вздулась кожа. А еще пионер!

Алик решил промолчать. Он понимал: чем больше оправдываешься, тем меньше верят.

– Если такое повторится, – предупредила Римма Павловна, – можешь не приходить в школу без родителей.

На следующий день, перед началом занятий, Веселкина вызвал директор школы.

– Началось! – вздохнул он и, опустив голову, поплелся к директорскому кабинету. Ребята проводили его сочувственными взглядами: к директору по пустякам не вызывают.

К их удивлению, Алик вернулся в класс смущенно улыбающимся.

– Ну, что? Рассказывай! – окружили его.

– Да все то же, – отмахнулся Веселкин.

– Я же говорю: с него как с гуся вода, – резанула воздух острой ладонью Лена Ковалева. – Весь класс позорит.

Звонок прервал споры. На перемене к Веселкину подошла старшая вожатая Татьяна Ивановна и предупредила:

– После уроков сбор в актовом зале. Приведи себя в порядок. Понял?

Алик молча кивнул головой. Вездесущая Лена Ковалева и на этот раз оказалась рядом. Когда ушла вожатая, она сморщила в ехидной улыбке острый нос:

– Доигрался! Давно бы тебя почистить. С песочком. Не будешь уроки пропускать из-за своих ракет, великий конструктор!

Вскоре весь класс узнал, что Веселкин неудачно запустил ракету и поджег чей-то дом. Об этом лично рассказали Ковалевой соседи пострадавших.

Между тем Алик одиноко сидел за партой, делая вид, что читает, а сам только и думал о том, что его ждет. Представлял, как выведут его на сцену, заставят рассказывать перед всеми учениками…

После уроков в актовом зале стало шумно. Никто толком не знал, зачем собрались. Говорили, что будут «чистить» какого-то третьеклашку. За что – скоро выяснится.

Но вот на сцену торопливо поднялась Татьяна Ивановна.

– Ребята, – сказала она, – мы собрались по необычному поводу. Сейчас я представлю вам ученика третьего «А» класса Алика Веселкина. Пожалуйста, Веселкин, поднимись на сцену!

В зале возник шум, заскрипели стулья. Все искали глазами виновника сбора. Но прошла минута, другая, а на вызов никто не шел.

– Он сбежал! – сказали в передних рядах.

– Трус! – донеслось от окна, и все засмеялись.

– Тише! – подняла руку крайне смущенная Татьяна Ивановна. – К нам на сбор пришла Пелагея Захаровна Квасина. Сейчас она…

Татьяна Ивановна не успела договорить. В первом ряду встала полная женщина и, не дожидаясь приглашения, пошла к сцене. Лицо ее было возбужденным. Еще на ходу женщина заговорила:

– Тут кто-то назвал Веселкина трусом. А он и не трус.

Женщина взошла на сцену и внимательным взглядом обвела зал.

– Нельзя так говорить о своем товарище, когда не знаешь. За таких вот ребят, как Веселкин, я пришла поблагодарить школу. Он вчера натерпелся из-за моих ребятишек. Я пошла на рынок, значит, а они давай листья в саду жечь. Подхожу к дому, смотрю – дым коромыслом. А вокруг никого. Испугалась, не знаю, что делать. А тут гляжу, кто-то узлы из дома через окно выбрасывает. Думала, мои ребятишки, кричу, чтобы выходили. А присмотрелась – мальчишка чужой, маленький такой, худенький. Алик это ваш был, значит, Веселкин. Пока люди прибежали, огонь потушили, огляделась – нет его. Спасибо, ребята сказали, что из вашей школы. Вот и пришла его поблагодарить.

В зале воцарилась тишина. И вдруг раздались аплодисменты. Только третий «А» сидел на задних рядах, низко опустив головы.