Текст книги "Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа"

Автор книги: Николай Постников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

7 часов 30 минут. 11/24 августа 1914 года. Деревня Норкиттен [144]144
  Деревня Норкитген в Восточной Пруссии. Современная деревня Междуречье в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. Расположение 33-го эрзац-батальона.

Тем же прохладным августовским утром, когда полроты уставших, наводивших всю ночь мост, солдат, вернувшихся в расположение 1-го батальона подполковника Д.Н. Постникова и не успевших ни выспаться, ни передохнуть, переходили по этому самому мосту вместе со всем полком реку Ангерапп, на запад от Инстербурга, эрзац-батальон капитана фон Бессера, так и не сумев как следует отдохнуть [145]145
  Фон Бессер записал в своём дневнике, что в ночь с 11/23 на 12/24 августа: «Немножко спал». (См.: РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 26об.)


[Закрыть], вышел из деревни Норкиттен и двинулся на Таплакен [146]146
  Посёлок Таплакен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Талпаки в Калининградской области РФ.


[Закрыть], небольшой городок, находившийся в 18 километрах к востоку от Тапиау.

Войдя в Таплакен ещё днём, части резервной дивизии Ф. Бродрюка остановились в нём на ночлег. Фон Бессер получил приказ выставить свой эрзац-батальон в сторожевое охранение. Но «район охраны был настолько обширен, – заметил капитан, – что его могли бы охранять и 4 батальона. Проверка постов заняла, поэтому часы» ^{228} .

Проведя всю оставшуюся часть дня в седле, фон Бессер проверял и расставлял караулы. И уже в сгущающихся сумерках капитан вместе с адъютантом въехал в большую, покинутую жителями деревню Парнэен [147]147
  Деревня Парнэен в Восточной Пруссии. Современный населённый пункт Красный Яр в Калининградской области РФ.


[Закрыть], раскинувшуюся на левом берегу неширокой реки Нехна неподалёку от Таплакена. Здесь расположилась на отдых 2-я рота его батальона. Фон Бессер только успел проверить посты, как деревню накрыла тьма августовского вечера. И хотя ещё было не поздно, около 9 часов, но капитан приказал распрягать коней и готовиться к ночёвке. Во мраке фон Бессер еле различал повозку со своим багажом, которая медленно въезжала во двор дома, где он остановился. Слышал, как за невысоким забором на улице скрипели колёса невидимых в темноте дивизионных телег с боеприпасами и провизией.

«Вдруг на нас открылась ружейная пальба со всех сторон, главным образом с деревьев и крыш» ^{229} . Нападение русского конного отряда было столь неожиданным для немцев, что оно произвело среди них «большое смятение» ^{230} . «Со страху подчинённые фон Бессера немедленно ответили огнём куда попало, что оказалось очень опасным для нас самих» ^{231} . «Чем больше я кричал, – читаем в дневнике капитана, – тем больше они стреляли. Я только слышал свист пуль и видел вспышки выстрелов» ^{232} . В темноте по деревне носились перепуганные стрельбой лошади. Только через какое-то время фон Бессеру удалось собрать вокруг себя две группы солдат, с которыми он пошёл «в штыки под крики “Ура”, без стрельбы, после чего понемногу огонь прекратился» ^{233} . Русский конный отряд растворился во мраке августовского вечера. По словам фон Бессера русские кавалеристы, которых было около 40 человек ^{234} , потеряли в стычке трёх человек убитыми, а у немцев несколько человек было ранено [148]148
  В своём дневнике Фон Бессер записал: «Раненых с багажом на повозках отправляют. Все места заняты». (См.: РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д.642. Л.26об.)


[Закрыть], в том числе и тяжело.

«Лейтенант Фишер пятью выстрелами тяжело ранен, в плечо и в руку» ^{235} . Это именно он в завязавшейся внутри одного из домов перестрелке, когда русские и немцы стреляли друг в друга в упор, убил троих русских кавалеристов. «Врачу, который при этом был сзади, с расстояния нескольких шагов, были прострелены лёгкие, так что он вряд ли выживет» ^{236} , – написал фон Бессер. Так всего лишь через четыре дня, которые судьба отвела лейтенанту Фишеру после Гумбинненского сражения, он был смертельно ранен, и остался ли жив, не известно.

Этой ночью, как и во все прошедшие сутки отступления, людям из батальона фон Бессера так и не суждено было ни выспаться, ни как следует поесть. «В 2 часа (ночи. – Н.П.)получил приказ двинуться на Тапинау [149]149
  Искажённое название города Тапиау.


[Закрыть]. Выступаем… Вчера и сегодня почти ничего не ел» ^{237} . «Все очень устали» ^{238} , – уже почти обречённо записал он в дневнике. К утру 12/25 августа две роты батальона «полумёртвыми прибыли» ^{239} в Тапиау, 3-ю роту, стоявшую в другом месте, адъютант не смог отыскать в темноте и передать ей приказ об отступлении. В результате «она была окружена сильным отрядом русской кавалерии» ^{240} и с трудом прорвалась в Тапиау. Фон Бессер, по его словам, «уже считал (роту. – Н.П.)попавшею в плен» ^{241} .

12 часов 45 минут [150] 150
  К этому времени полк уже занял Норкитген и выставил сторожевое охранение. В полевой книжке полка отмечено, что в 12 часов 45 минут командир полка отдал следующий приказ командиру батальона подполковнику С.С. Дьякову: «Заставам остановиться по линии д. Weimothen и западной опушкой леса, что западнее дер. Norkitten и южнее жел. дороги. Патковник Желтышев». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 490. Л. 4.)
  Деревня Weunothen (правильное написание Woynothen) – населённый пункт в Восточной Пруссии. Современный посёлок Шлюзное в Калининградской области РФ.


[Закрыть] . 12/25 августа 1914 года. Деревня Норкиттен. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.

Через сутки после того как эрзац-батальон фон Бессера покинул Норкиттен, к деревне подошли роты 98-го Юрьевского полка. Их дальнейшее движение на время было приостановлено из-за взорванного моста, через Ауксине [151]151
  Река Ауксине, левобережный приток реки Преголь. Современное название реки Ауксине река Голубая. Протекает в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. Перейдя неширокую реку вброд, полк вошёл в деревню, гремя по булыжной мостовой [152]152
  В деревне Норкиттен главная улица была выложена булыжником. В современном посёлке Междуречье булыжная мостовая сохранилась.


[Закрыть]движением сотен солдатских ног и колёсами полковых повозок. Жители покинули Норкиттен. Деревня была пуста. На русских солдат подслеповато глядели убранные ставнями окна домов.

Был отдан приказ остановиться в Норкиттене на ночлег [153]153
  «12.08.1914, – записано в журнале военных действий полка. – «Полк (2 батальона в авангарде) выступил …по дороге на Кенигсберг, в 9 ¹/ ₂часов утра. Ночлег имел в д. Норкитен». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 11.) Так случилось, что 98-й Юрьевский полк остановился в том самом месте, где 18 августа 1757 года расположились русские войска под командованием генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина, чтобы на следующий день разгромить пруссаков в сражении при Гросс-Егерсдорфе. Так через полтора столетия 98-й Юрьевский полк, волей военной судьбы, оказался на пате русской славы.
  Сражение при Гросс-Егерсдорфе произошло 19 августа 1757 года в ходе участия России в Семилетней войне (1756—1763).


[Закрыть].

На следующее утро полк двинулся на Таплакен [154]154
  «13.08.1914. Полк выступил с ночлега из дер. Норкитен в 8 часов утра и двинулся в походном порядке по шоссе на Таплакен». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 10об.– 11.).


[Закрыть], из которого, накануне, 3-я рота эрзац-батальона капитана фон Бессера смогла с трудом вырваться из окружения. А впереди и слева от дороги, по которой в то ясное августовское утро шёл походным порядком 98-й Юрьевский полк, за неглубокими оврагами и перелеском, лежала деревня Гросс-Егерсдорф, та самая, при которой 19 августа 1757 года генерал-фельдмаршал С.Ф. Апраксин разгромил пруссаков. И теперь, спустя 157 лет, русские войска вновь пришли сюда, преследуя разбитых под Гумбинненом немцев, двигаясь на запад, на Кенигсберг. Так в тот августовский день для офицеров и солдат Юрьевского полка пересеклось прошлое и настоящее.

Таплакен полк проследовал, не останавливаясь. Днём ^{242} 13/26 августа он без боя занял город Велау [155]155
  Велау город в Восточной Пруссии. Современный город Знаменск в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. Авангард полка, в составе 1-го батальона под командованием подполковника Д.Н. Постникова и 2-го батальона под командованием подполковника Я.И. Энгельмана, двигаясь дальше, к 8 часам вечера ^{243} наткнулись на оборону противника и подверглись обстрелу.

«Впереди м.[еста] Тапиау окопы и укрепления, занятые противником, – записано в журнале военных действий полка, – который открыл огонь по нашему охранению, так что 1-я рота принуждена была занять участок несколько назад» ^{244} .

Этим вечером 13/26 августа 98-й Юрьевский полк, как и другие части III корпуса 1-й армии П.К. Ренненкампфа, сами ещё того не зная достигли оборонительной линии реки Дейме [156]156
  Окончательно части III корпуса заняли позиции напротив линии Дейме 15/28 августа.


[Закрыть], предела своего продвижения на запад. Укрепившись на этой линии, русские войска простояли две недели, не ведя активных боевых действий и не предпринимая серьёзных попыток прорвать линию германской обороны, окончательно упустив инициативу из своих рук. Именно эти две недели и решили исход Восточно-Прусской операции в августе 1914 года, когда бездействие командующих Северо-Западным фронтом и 1-й армии, отсутствие у них решимости взять ответственность на себя и стратегического видения разворачивающихся событий в масштабах всего Северо-Западного фронта и 1-й армии, а так же отсутствие полководческого таланта у генералов Я.Г. Жилинского [157]157
  Немецкий генерал времён 1-й мировой войны В. Тренер так оценивал полководческий талант Я.Г. Жилинского: «Поход в Восточную Пруссию мог бы закончиться для немцев весьма плохо, если бы командующий Северо-Западным фронтом, генерал Жилинский, оказался на высоте задачи – твёрдой рукой осуществлять единство руководства над вверенными ему армиями в операциях против Восточной Пруссии. Хотя он был уже в мирное время начальником штаба русской армии, но во время войны всё же не обнаружил тех способностей, которые необходимы для вождения армий. Также как и младший Мольтке, он полагался на осмотрительность и самостоятельность командующих армиями и потому не проявлял собственной инициативы». (См.: Гренер В.Завещание Шлиффена. Оперативные исследования по истории мировой войны. М., 1937. С. 156.)
  Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич, прочитав телеграмму от 31 августа/13 сентября 1914 года Я.Г. Жилинского о его желании снять из-за неудовлетворительного командования 1-й армией П.К. Ренненкампфа, незамедлительно сообщил об этом Николаю II, добавив от себя следующую характеристику самого командующего Северо-Западным фронтом Я.Г. Жилинского: «Редакция и стиль телеграммы произвели на меня удручающее впечатление. Для меня совершенно неясны причины таких выводов, и я скорее склонен думать, что ген. Жилинский потерял голову и вообще не способен руководить операциями. Я бы его давно сменил, но нет свободного заместителя. Предвижу самые тяжёлые последствия, а главное – не получаю достаточной ориентировки, что происходит главное от того, что он неспособен ориентироваться и что-либо взять в руки». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М, 1939. С. 422, 423.)


[Закрыть]и П.К. Ренненкампфа привели к поражению русских войск в Восточной Пруссии.

Раннее утро. 12/25 августа 1914 года. Долина реки Прегель в районе местечка Заалау [158] 158
  Заалау – населённый пункт в Восточной Пруссии. Современный населённый пункт Каменское в Калининградской области РФ.


[Закрыть] . Расположение Лейб-гвардии кирасирского полка.

В течение нескольких дней Лейб-гвардии кирасирский полк, двигаясь на юго-запад от Каушена, прошёл около шестидесяти километров и во второй половине дня 11/24 августа достиг долины реки Прегель в районе Заалау западнее Инстербурга, где и остановился на ночлег.

Ранним утром следующего дня, когда в долине реки ещё клубился туман, полк вместе с другими частями своей дивизии перешёл Прегель вброд. «Войдя (в реку. – Н.П.) на небольшую глубину, – вспоминал Г.А. Гоштовт, – лошади, как всегда в этих случаях, останавливались и, опустив и вытянув гаси, жадными глотками втягивали охладившуюся за ночь прозрачную воду» ^{245} .

На противоположном берегу реки, на всём пути до деревни Норкиттен, кирасирам встречались части 25-й пехотной дивизии, двигавшиеся походным маршем на Велау. «Во время нашей переправы, – написал на страницах своего дневника Г.А. Гоштовт, – к Норкиттену подошёл, по левому берегу, авангард 25-й дивизии – 97-й пехотный полк с батареей. Пехотинцы шли бодро, …они ещё были полны впечатлений от победоносно кончившегося Гумбинненского боя» ^{246} . Чуть дальше корнет увидел и другие полки дивизии: «Дорогу нашему эскадрону перерезала колонна авангарда; заметен был в ней полный порядок. Пронесли мимо нас полковое знамя, участвующее на своём веку уже, наверное, не в первом походе» ^{247} . Так, не задерживаясь, мимоходом, свела на дорогах войны на малый срок судьба пути корнета Г.А. Гоштовта и пути офицеров и солдат 25-й пехотной дивизии, свела в первый и не в последний раз. А пока, разойдясь на перекрёстке военных дорог, которым стала для них восточно-прусская деревня Норкиттен, каждый пошёл своим путём: Лейб-гвардии кирасирский полк на юго-запад к Фридланду [159]159
  Фридланд – город в Восточной Пруссии. Современный город Правдинск в Калининградской области РФ.


[Закрыть], 98-й Юрьевский полк и другие части 25-й пехотной дивизии на запад к Тапиау, куда утром этого же дня, еле живыми, падая от усталости, дошли две роты 33-го эрзац-батальона капитана фон Бессера. Так всего лишь на мгновение, причудливым образом переплелись судьбы этих людей, русских кавалеристов и пехотинцев, а также немецких солдат, их смертельных врагов.

13/26 августа 1914 года. Вечер. Деревня Дитрисхвальде [160] 160
  Деревня Дитрисхвальде в Восточной Пруссии. Сегодня не существует.


[Закрыть] . Северо-западнее города Фридланд. Расположение Лейб-гвардии кирасирского полка.

В этот день Лейб-гвардии кирасирский полк вместе с частями авангарда 1-й армии вошёл во Фридланд. Как и другие города Восточной Пруссии, Фридланд был оставлен жителями. Его улицы были безлюдны. Только в городском сквере, неожиданно для себя, кирасиры наткнулись на «спящего пьяного немецкого сапёра» ^{248} , а «рядом с ним в траве» ^{249} увидели валявшиеся «ружьё, каску и ранец» ^{250} . Как он здесь оказался и почему был мертвецки пьян, так и осталось неизвестно, а полк, не останавливаясь, двинулся дальше. И к вечеру занял деревню Дитрисхвальде, расположенную в 6—7 километрах от Фридланда, где и расположился на отдых.

Под деревьями большого фруктового сада кавалеристы развели костёр и готовили ужин. В неизвестно откуда-то взявшемся котле булькало, но словам Г.А. Гоштовта, «варево», в котором перемешалось всё, что было под рукой «крупа, овощи, сало, свинина, куры и утки» ^{251} . [161]161
  Действительно, во многих русских частях, вступивших на территорию Восточной Пруссии, предпочитали готовить себе еду из домашнего скота, птицы и продуктов, во множестве оставленных в брошенных местными жителями усадьбах. Так, по словам офицера 97-го Лифляндского полка А.Г. Невзорова: «Скот, птица, всё оставлялось жителями. В дымовых трубах на чердаках домов были устроены коптильни для мяса и колбас. Об этом узнали наши солдаты и не пропускали эти коптильни без внимания. В кладовках были запасы муки, сахара, банки с вареньем, связки лука и т.д. Что можно было есть, пить, курить, солдаты могли брать свободно… Ротную кухню не было смысла топить, так как приготовленный обед никто не брал, за исключением лентяев. Каждый варил себе куриный суп, жарил гусей и т.д.». (См.: Невзоров А.Г.Начало 1-й Великой войны 1914 г. // Военная быль. 1966. № 79. С. 4—8.)


[Закрыть]Дурманящий, сытный запах этого «варева» распространялся вокруг. Обстановка после тяжёлого дневного перехода располагала к отдыху, но ни отдохнуть, ни как следует поесть, корнету не удалось. На войне так часто бывает. Приходит приказ, и его необходимо выполнять, невзирая на то, устал или нет. Так было и в тот вечер с корнетом. Перед эскадроном, в котором он служил, была поставлена задача: совершить рейд в тыл врага и взорвать железнодорожный мост около Прейсиш-Эйлау [162]162
  Прейсиш-Эйлау – город в Восточной Пруссии. Современный город Багратионовск в Калининградской области РФ.


[Закрыть], нарушив, таким образом, сообщение между Кенигсбергом и Бартенштейном [163]163
  Бартенштейн – город в Восточной Пруссии. Современный город Бартошице в Польше.


[Закрыть]. В помощь эскадрону придавалась сапёрная команда.

«Ровно в девять часов (вечера. – Н.П.),– написал Г.А. Гоштовт в своём дневнике, – в полной темноте» ^{252} , отряд двинулся за линию фронта.

14/27 августа 1914 года. 17 часов 00 минут. Город Алленбург [164] 164
  Алленбург город в Восточной Пруссии. Современный посёлок Дружба в Калининградской области РФ.


[Закрыть] . Расположение 106-го Уфимского пехотного полка.

Уфимский полк, как и вся 1-я армия, начал преследование отступающих немцев только 10/23 августа. В течение четырёх суток полк двигался на запад, встречая немецких беженцев, возвращавшихся домой, проходя через пустые усадьбы, небольшие городки и селения покинутые жителями, глядя на тёмные окна брошенных домов и ночуя в них. Временами полк вступал в незначительные боестолкновения, по словам А.А. Успенского, с небольшими частями «немецкой разведки» ^{253} . В пять часов вечера 14/27 августа 1914 года Уфимский полк вошёл в покинутый жителями и поэтому совершенно пустой городок Алленбург. Переночевав в городе, полк двинулся дальше и 15/28 августа занял позиции, северо-западнее Алленбурга, вдоль железной дороги Фридланд – Тапиау.

14/27 августа 1914 года. Немецкий тыл между городом Домнау [165]165
  Домнау – город в Восточной Пруссии. Современный посёлок Домново в Калининградской области РФ.


[Закрыть]и городом Прейсиш-Эйлау.

В ночь с 13/26 на 14/27 августа эскадрон Лейб-гвардии кирасирского полка и сапёры, хотя и напоролись на немецкое сторожевое охранение, но смогли без потерь перейти линию фронта и затеряться в немецком тылу. Уже глубокой ночью, когда поднялась луна, отряд вышел к одиноко стоящему среди полей, брошенному хутору. Здесь и решено было заночевать.

Укладываясь спать на сеновале, среди душисто пахнущего, свежего сена, все вдруг услышали шум двигателей, доносившихся откуда-то сверху. Выбежав на улицу и задрав голову вверх, Г.А. Гоштовт, как и другие, увидел в ночном звёздном небе и в отблесках холодного лунного света низко летевший цеппелин. По нему не открывали огонь, и он вскоре скрылся в ночной тьме. Вернувшись на сеновал, корнет уже не думал ни о цеппелине, ни о чём-либо другом, он слишком устал за последние дни, и хотел спать ^{254} . Поэтому, как только Г.А. Гоштовт прилёг и закрыл глаза, он тут же уснул.

Ещё затемно, когда всё вокруг было наполнено покоем и тишиной непроснувшейся природы и еле угадывались в предрассветной серой мгле очертания предметов и деталей ландшафта, делая их призрачными и таинственными, караульные стали тихо будить кирасир и сапёров. В эти ранние часы корнету было особенно трудно просыпаться и приходить в себя, когда ещё реальность смешивалась со сном, с запахом сена и с дурманом полевого воздуха, когда не ко времени разбуженное тело начинало ломить той сиюминутной, одновременно и томной, и неприятной ломотой, которая скоро проходит, не оставив следа. И в это короткое мгновение полудрёмы корнету вдруг почудилось, что не было этой страшной войны. «Оторванный от крепкого, самого сладостного, предутреннего сна, – написал Г.А. Гоштовт о своём пробуждении в то утро, – я не сразу сообразил, что мы на войне, в заброшенном немецком хуторе, подле противника, притаившегося совсем рядом с нами» ^{255} .

На улице было свежо и росисто, как бывает в это сумеречное время августовского утра. Оседлав лошадей, кирасиры и сапёры, ещё до рассвета, отправились в путь, счастливо избегая немецкие дозоры и посты.

Когда солнце уже «вышло из-за горизонта» ^{256} , отряд неожиданно упёрся в шоссе, заполненное нескончаемым потоком беженцев. С невысокого холма было видно, как «во всю его длину, подымая облака пыли, движутся плотной массой повозки, фургоны, телеги с бегущими жителями» ^{257} .

Найденное решение, как перейти шоссе, было сколь неожиданным, столь и дерзким. Скрываясь в облаке пыли, поднятом беженцами, и выдавая себя за немцев, отряд вышел на дорогу и перекрыл её. «Людвиг (фамилия одного из кирасир. – Н.П.)выезжает вперёд и кричит по-немецки принять вправо, чтобы дать нам дорогу, – вспоминал Г.А. Гоштовт. – Его немецкая речь и обволакивающая нас пыль вводят пруссаков в заблуждение, – они, крича, спрашивают нас – до каких мест дошли уже казаки» ^{258} .

Во второй половине дня отряд вышел к Прейсиш-Эйлау. Со своим старым товарищем Г.Г. Христиани, которого Г.А. Гоштовт знал ещё по кадетскому корпусу ^{259} , с опушки леса, они разглядывали «весь залитый солнцем исторический город» ^{260} . «От места, где мы стоим, – записал корнет в своём дневнике, – и до его окраины тянется поле, то самое, на котором происходила битва в 1807 году» ^{261} . В бинокль было видно «станцию со стоящими на ней поездами, дымящим маневрирующим паровозом, грузовыми автомобилями, разгружающимися подле самой платформы» ^{262} . По улицам куда-то шагали по своим делам горожане.

Прошло всего лишь десять дней, с тех пор как Г.А. Гоштовт так же стоял на лесной опушке и глядел в бинокль на Шилленен, первый населённый пункт на пути движения его кавалерийской дивизии, которая тогда только что перешла российско-германскую границу. Так же, как и в тот день, в бинокль была видна мирная жизнь: идущие по улице люди, играющие дети.

Но между этими двумя днями уже пролегла огромная череда событий, разделившая эти дни как непреодолимая пропасть. Тогда ещё не произошло победоносного для русского оружия Гумбинненского сражения. Тогда ещё немцы не отступали по всему фронту 1-й армии. Тогда, 4/17 августа, корнет производил разведку перед боем, первым его боем на войне. Тогда ещё не произошло и много других больших и малых, значимых и не очень событий, которые сейчас и позволили Г.А. Гоштовту, пройдя с отрядом шестнадцать километров по немецким тылам, смотреть в бинокль на улицы Прейсиш-Эйлау. Смотреть и не знать, дойдут ли досюда войска 1-й армии, чтобы атаковать город, и каким боком, лично к нему и его старому товарищу Г.Г. Христиани, еще повернётся война.

И на всём этом шестнадцатикилометровом пути к Прейсиш-Эйлау отряд не встретил сколь-нибудь крупных немецких частей. И в этом факте не было ничего особенного, а тем более удивительного, так как большая часть 8-й германской армии была направлена П. Гинденбургом против 2-й армии А.В. Самсонова. Такая пустота в обороне противника, её ненасыщенность армейскими частями не бросилась в глаза Г.А. Гоштовту, он не увидел её.

Если бы этот участок фронта накануне 13/26 августа атаковали бы части 1-й армии, то, почти не встречая никакого сопротивления, они вышли бы в тыл немцам, которые именно в этот день столкнулись на поле битвы при Танненберге со 2-й русской армией. Если бы это произошло, то, скорее всего, исход битвы был бы другим и всё течение Первой мировой войны, наверное, пошло бы совсем иначе, но этого не случилось. Для этого было слишком много «если», которые не возникают, особенно на войне, сами по себе, а являются, следствием хорошо продуманного полководцем, просчитанного и не раз выверенного им плана, плана предстоящей операции, а по большому счёту, проявлением его воли. Именно этой воли действия, воли полководца, и в целом волевого начала, а также полководческого таланта, и не нашлось в те дни, ни у командующего 1-й армией П.К. Ренненкампфа, ни у командующего Северо-Западным фронтом Я.Г. Жилинского. Точно поэтому Я.Г. Жилинский и отдал приказ о наступлении частей 1-й армии только 15/28 августа, когда двинувшиеся части 1-й армии уже не могли предотвратить надвигающейся катастрофы, гибели армии А.В. Самсонова в Мазурских лесах [166]166
  Даже 13/26 августа Я.Г. Жилинский ещё не понимал всю опасность сложившейся для 2-й армии ситуации. В этот день П.К. Ренненкампф получил директиву командующего Северо-Западным фронтом Я.Г. Жилинского, в которой 1-й армии предписывалось прижать противника к Висле и к Балтийскому морю и силами двух корпусов обложить Кенигсберг. О помощи 2-й армии в ней ничего не говорилось. Только на следующий день 14/27 августа, когда битва при Танненберге была в самом разгаре, Я.Г. Жилинский начал осознавать всю сложность складывающегося положения в черте фронта 2-й армии Самсонова. 15/28 августа он приказал П.К. Ренненкампфу оказать помощь Самсонову. П.К. Ренненкампф своим распоряжением направил на соединение со 2-й армией два армейских корпуса (II и IV), а также кавалерию Хана Нахичеванского и 1-ю кавалерийскую дивизию генерала Гурко. В приказе командующего 1-й армией, от 15/28 августа 1914 года, подписанном начальником штаба армии генерал-лейтенантом Г.Г. Милеантом, в частности говорилось: «С целью оказать содействие 2-й армии командующий армией направляет 4-й и 2-й корпуса на фронт Прейсиш-Эйлау, Бартенштейн, Бишофштейн». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 232.)
  Все эти приказы и распоряжения Я.Г. Жилинского и П.К. Ренненкампфа уже опоздали и не могли изменить ход разворачивающихся событий.
  17/30 августа, когда трагическая судьба 2-й армии была решена, части 1-й армии находились в 60 (пехота) – 40 (кавалерия) километров от места битвы. А приказ о выдвижении II и IV корпусов на помощь 2-й армии А.В. Самсонова был отменён Я.Г. Жилинским уже 16/29 августа:
  «16/29 августа 1914 г. 12 час. дня.
  …2-я армия отошла на свои первоначальные позиции к границе… Главнокомандующий приказал приостановить дальнейшее на поддержку 2-й армии выдвижение 2-го и 4-го корпусов.
  …Командующий армией
  генерал-адъютант,
  генерал от кавалерии Ренненкампф».
  (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 232.)
  (Подробнее см.: Радус-Зенкович Л.А.Отчего 1-я русская армия Ренненкампфа в августе 1914 г. не помогла 2-й русской армии Самсонова//Военно-исторический сборник. Выпуск 4. М, 1920. С. 82—93; Зайончковский A.M.Первая мировая война. СПб., 2002; Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939.)


[Закрыть].

Но Г.А. Гоштовт не думал обо всём этом. 14/27 августа он смотрел в бинокль на восточно-прусский город Прейсиш-Эйлау, разглядывая его улицы, разговаривая со своим старым товарищем о битве 1807 года, и размышлял о выполнении поставленной эскадрону боевой задачи.

Созерцание картины мирной городской жизни, разговоры и мысли были прерваны сообщением от командира эскадрона, что разведчики нашли мост.

Мост находился в роще, через которую проходила железная дорога. Сапёры тут же принялись за дело. Два взвода под командой Г.Г. Христиани перешли на другую сторону железнодорожного полотна, заняв там оборону. Уже через пятнадцать минут мост был заминирован. Раздался взрыв. «Тучи пыли, щебня, камней и вместе густого чёрного дыма взлетели высоко к небу; за ними на короткий миг показалось пламя», – написал Г.А. Гоштовт. – «Гул и грохот, повторившиеся два раза, оглушили нас и затем прокатились эхом по окрестным местам. По воздуху долго со звонким стоном носились куски рельс» ^{263} .

Когда дым от взрыва развеялся, а пыль осела, то вдалеке дозорные увидели скачущую со стороны Прейсиш-Эйлау к железной дороге немецкую конницу. Необходимо было срочно уходить. Но в этот самый момент «…послышалось, – как заметил корнет, – равномерное пыхтение …и стук колёс» ^{264} . И слева из рощи медленно выполз паровоз с тендером. На них стояли и сидели немецкие солдаты. Они, издалека услышав грохот взрыва, тревожно вглядывались вперёд и внимательно смотрели по сторонам.

17/30 августа 1914 года. Позиции в двух километрах юго-восточнее города Тапиау. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.

К 17/30 августа Юрьевский полк, уже как два дня окопавшись, укрепился около Тапиау в 2—3 километрах юго-восточнее города [167]167
  Передовые части полка занимали «позицию от леска, что к юго-востоку от дер. Мильхбуд, – записано в Полевой книжке 98-го Юрьевского полка, – до дер. Ромау включительно». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 490. Л. 16.)


[Закрыть]. С передовых позиций полка хорошо просматривалась ломаная линия немецких окопов.

Боевая задача Юрьевскому полку была поставлена, исходя из приказа командарма III и XX корпусам, согласно которому они должны были «прикрывать правый фланг …армии от попыток (немецких атак. – Н.П.) со стороны Кенигсберга, для чего, оставаясь на занятых позициях, зорко наблюдать за всем происходящим в районе Кенигсберга» ^{265} . Полученный приказ не предполагал со стороны 1-й армии ни наступления, ни активных боевых действий, что было на руку измотанным немецким войскам, зацепившимся за линию Дейме. С этого времени началась позиционная война. То части III армейского корпуса, то немцы производили вылазки против неприятеля, то разворачивалась артиллерийская дуэль.

Уже вечером 17/30 августа в полосе соседней 29-й дивизии бой с немцами вёл 115-й Вяземский пехотный полк. «В 8 час.[ов] вечера началась сильная артиллерийская, ружейная и пулемётная стрельба на нашем правом фланге против 29 дивизии, – записано в Журнале военных действий Юрьевского полка от 17 августа, – стрельба продолжалась до 10 час. [ов] вечера. Против расположения 115-го пех.[отного] Вяземского полка немцы перешли в наступление, но были отбиты» ^{266} .

Прислушиваясь к отзвукам развернувшегося в тот вечер недалёкого боя, офицеры и солдаты Юрьевского полка знали, что сейчас там, всего лишь в нескольких километрах севернее их позиций, сражаются и погибают такие же, как они, одетые в серые солдатские шинели, люди, и смерть собирает новые жертвы. И понимание этого простого факта войны делало их счастливыми от того, что в это мгновение человеческой жизни кто-то другой, а не он находился на поле боя. И это чувство не было ни эгоистичным, ни бессердечным, просто оно давало уверенность в том, что их собственная жизнь, хотя бы в эти часы, на этот короткий срок, находится вне опасности. И может быть, уже завтра этот срок будет исчерпан военной судьбой, и они сами пойдут в бой.

Так и случилось. На следующий день, 18/31 августа, чтобы обезопасить левый фланг своего полка и сбить немцев с занимаемых высот, командир полка приказал сторожевому охранению под командованием подполковника Я.И. Энгельма: «Сегодня же ночью или с наступлением темноты уничтожить …неприятельские окопы, расположенные по опушке леса, что юго-западнее дер.[евни] Мильхбуде [168]168
  Деревня Мильхбуд в Восточной Пруссии. Сегодня не существует.


[Закрыть]и севернее отметки 20» ^{267} . А за день до этого приказом № 95 командир полка В.А. Желтышев предписывал:

«Кому: Подполковнику Энгельману

1914 г. 17авг.

№95.

…На линии, занимаемой Вами, укрепитесь самым основательным образом.

…Будет достаточно, если Вы возьмете долину р. Прегель под действительный ружейный огонь… Если окопы подвергаются сильному обстреливанию неприятельским артиллерийским огнём, то оставляйте в них небольшие дежурные части, а остальных людей расположите поблизости, возможно укрыто» ^{268} .

Со своей стороны немецкие позиции также подвергались артиллерийскому обстрелу: «Если заметите выгодные неприятельские цели, – написано далее в полковом приказе № 95, – немедленно сообщайте по телефону мне, т.к. я имею возможность уведомить о них артиллерию» ^{269} , которая не только накрывала немецкие окопы, но и обстреливала Тапиау ^{270} .

18/31 августа 1914 года. Близ Лабиау [169] 169
  Город Лабиау в Восточной Пруссии. Современный город Полесск в Калининградской области РФ.


[Закрыть] . Расположение 33-го эрзац-батальона.

В ту ночь, 18/31 августа, когда сторожевое охранение Юрьевского полка силами двух батальонов под командованием подполковника Я.И. Энгельма атаковало немецкие окопы у Тапиау, в 25 километрах на север, под Лабиау, капитан фон Бессер получил приказ выступить во главе сводного отряда, состоявшего из роты «велосипедистов в составе 250 человек, одной роты моего батальона, (а также с. – Н.П.) …одним эскадроном кавалерии» ^{271} , к каналу Фридрихсграбен [170]170
  Судоходный канал Фридрихсграбен протяжённостью 19 километров был открыт в 1697 году. Проложен вдоль неспокойного Куршского залива как его альтернатива. Соединил реку Прегель (Кенигсберг) с речной системой Немана.


[Закрыть], с боем форсировать его и, двигаясь на восток, произвести разведку у деревни Лаукишкен [171]171
  Населённый пункт Лаукишкен в Восточной Пруссии. Современное село Саранское в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. В течение целого дня сводный отряд капитана фон Бессера вёл бой с русскими войсками, но так и не сумел форсировать канал, немцы были отброшены и отступили. «Я вечером возвратился в Лабиау, – поведал на страницах своего дневника фон Бессер, – уставши страшно и промокнув до костей» ^{272} .

С тех пор как ранним утром 12/25 августа измождённые солдаты потрёпанного в боях батальона фон Бессера пришли в Тапиау, прошло уже шестеро суток, в течение которых солдаты не только не смогли отдохнуть, но и постоянно участвовали в боях, когда батальон почти ежесуточно по приказу командования совершал многокилометровые дневные и ночные переходы между Тапиау и Лабиау, чтобы заткнуть образовавшиеся в обороне бреши. В одном из писем к жене фон Бессер с горечью и нескрываемым разочарованием описал всю тяжесть тех дней.

«Западный берег р. Дейме, между Лабиау и Тапиау.

04.09.14.

Милая Агнес!

Я писал тебе в последний раз письмо из Лабиау 28.08. надеюсь, что ты его получила… В это время мой батальон, да и вся наша резервная дивизия, которая всё ещё удерживает за собой линию на р. Дейме …имела много работы, ей здорово пришлось драться, …вследствие чего мы имели большие потери. Наши люди сильно пострадали от полного отсутствия сна, отсутствия по целым дням снабжения пищей, от усиленных ночных переходов, от того, что нам приходилось валяться в окопах, которые вследствие сильных дождей стояли под водой» ^{273} .

А своей сестре Елизавете об этих же днях фон Бессер написал слова, которые почти физически заставляют ощутить всю тяжесть испытаний выпавших на долю солдат его батальона: «Мы очень страдали от сильных ливней. Люди мои день и ночь лежали в окопах и у размытых дорог» ^{274} , «т.к. в течение 3 дней и ночей шли проливные дожди» ^{275} .

Да, хотя после того, как ночью 13/26 августа 33-й эрзац-батальон капитана фон Бессера покинул Тапиау, под звуки артиллерийской канонады, устало шагая по пустым тёмным улицам города, вдоль брошенных домов и кое-где ещё дымящихся развалин, прошло всего лишь пятеро суток, но они, эти дни и ночи, полностью изменили людей, их физическое, а ещё в большей степени душевное состояние. В них теперь с трудом, и не столько внешне, можно было узнать тех отважных воинов, которые шли ровной колонной, под развевающимся германским флагом на позиции Юрьевского полка в день Гумбинненского сражения. Боевой дух солдат 33-го эрзац-батальона был сломлен. Проливные дожди, многие горькие дни отступления, тяжесть поражений и смертельная усталость, да, всё это давило на их плечи, но немецкие солдаты так же, наверное, знали, что не только это, а больше всего, мужество в бою русского солдата заставило их содрогнуться, ослабило их волю и разбило решимость сражаться и умирать за «Великую Германию». И этот надлом произошёл с солдатами 33-го эрзац-батальона именно в эти дни, когда закончился запас их душевных сил, и все невзгоды как-то разом переломили их внутренний стержень, уничтожив их злость, превратив её в трусость.

Именно с этим и столкнулся в первый день осени, по григорианскому календарю, фон Бессер, когда в бою у населённого пункта Атилла [172]172
  Атилла – населённый пункт в Восточной Пруссии. Современный посёлок Красное в Калининградской области.


[Закрыть]ему пришлось увидеть, как его солдаты отказались пойти в атаку. «Моей пехоте пришлось двинуться вперёд, – писал он своей жене Агнес, 24 августа/4 сентября, – …она совсем не хотела выйти изо рвов, в которых она имела хорошее прикрытие (из трусости), и мне, вначале, пришлось позади их выстрелами выгнать их вперёд» ^{276} . А в письме своей сестре Елизавете от 29 августа/11 сентября в описании этого момента того боя капитан напрямую признал падение морально-волевых качеств этих немецких солдат: «Вылазки, которые мы делали на Дейме… стоили больших жертв и показали только русским наши слабые стороны, т.е. обратили их внимание на эти плохие войска, ибо ландвер был прямо ужасен и своих людей я только с револьвером в руках выгонял из прикрытий» ^{277} .

К исходу 19 августа/1 сентября, на участке фронта между Балтийским побережьем и Тапиау, несмотря на два дня боёв и на все усилия, дивизии Ф. Бродрюка не удалось, собственно, прорвать фронт, она смогла только форсировать реку Дейме и на время закрепиться на её правом берегу. Но это была пиррова победа, и уже под покровом ночи немцы вновь отступили за Дейме. «Наша дивизия, правда, вытеснила противника, – удручённо написал, измотанный за два дня боёв, капитан в своём дневнике, – при этом она, однако, имела настолько большие потери, что мы все ночью перешли через Дейме и нам были указаны новые позиции» ^{278} . Эрзац-батальон капитана фон Бессера не был исключением, он так же понёс значительные потери ^{279} , причём «около 20% (считалось. – Н.П.) пропавшими без вести» ^{280} , ибо эрзац-батальон, переправившись через Дейме, оказался чуть ли не в окружении, и ему с трудом удалось прорваться к своим. Поэтому когда вечером того дня, «с наступлением полной темноты» ^{281} капитан с сильно потрёпанным батальоном вышел в расположение своей дивизии, то, выслушав его доклад, «начальник дивизии очень обрадовался, – написал фон Бессер, – т.к. считал нас уже погибшими» ^{282} .

Отступление для немцев, той ночью, тоже оказалось не лёгкой прогулкой. Находясь под обстрелом, части дивизии Ф. Бродрюка, судя по словам капитана, почти панически бежали, оставляя своих убитых и стремясь побыстрее переправиться на другой спасительный берег Дейме. «Мы, – обрисовал на страницах своего дневника фон Бессер, всю тяжесть отступления, – …были под огнём, раненые только на скорую руку могли быть перевязаны, так как не имелось ни врачей, ни фельдшеров, убитые были оставлены» ^{283} .

Эти два дня боёв у Лабиау не принесли дивизии Ф. Бродрюка ни тактического, ни позиционного успеха, наоборот, её части с большими потерями были отброшены на прежние позиции за реку Дейме. Именно поэтому фон Бессер и написал в дневнике, что эта военная операция была проведена «совершенно бесполезно» ^{284} .

Таковы были в те дни и ночи схожие будни позиционной войны для 98-го Юрьевского полка и для 33-го эрзац-батальона, находившихся в 20—25 километрах друг от друга, – будни боёв местного значения.

Но именно в эти дни начинала подспудно, пока не заметно, не только для солдат, но даже для их командиров, всё более неумолимо вырисовываться новая действительность, которая, говоря словами фон Бессера, не казалась такой уж «бесполезной».

В то время как немцы, разбитые, измотанные и не имевшие резервов, из последних сил, держали линию Дейме и даже пытались атаковать на отдельных участках фронта, что и продемонстрировали двое суток боёв у Лабиау, части 1-й армии П.К. Ренненкампфа, имевшие численный перевес в живой силе и в артиллерии [173]173
  К13/26 августа против всей 1-й армии П.К. Ренненкампфа было сосредоточено всего 1,5 дивизии германских войск, причём не самых боеспособных, а именно, резервная дивизия Ф. Бродрюка и 2-я ланд– верная бригада, а также 1-я кавалерийская дивизия. См., например, Зайончковский A.M.Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002. С. 178. Н.Н. Головин дополняет, что линию Дейме также защищала эрзац-бригада, переброшенная из Кенигсберга. (См.: Головин Н.Н.Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии. Прага, 1926. С. 140.)


[Закрыть], после переброски двух германских корпусов [174]174
  С фронта 1-й армии против 2-й армии генерала А.В. Самсонова были переброшены 1-й резервный и XVII корпуса. (См.: Зайончковский A.M.Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002, С. 178.)


[Закрыть]против армии А.В. Самсонова, по существу, просто держали фронт, давая возможность разгромить 2-ю армию в лесах под Алленштайном. [175]175
  Город Алленштайн в Восточной Пруссии. Современный город Ольштын в Польше.


[Закрыть]