Текст книги "ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ (научно-фантастическая повесть)"

Автор книги: Николай Болотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5
Прорыв

По прошествии нескольких месяцев после установления «мирных» отношений с Колотуром, жизнь в лаборатории эволюционной экологии била ключом. Авкубу      удалось, представив      колотуровский патент      в качестве доказательства, убедить членов Ученого совета в перспективности дальнейших исследований в      дивергенционном (безэнергетическом) направлении исследовании структуры и функций смежных пространств Вселенной. Особых возражений не было ещё и потому, что всех больше интересовали, наоборот, энергетические конвергенции, позволяющие в принципе, получать из «ничего» новые элементы таблицы Менделеева, вообще отсутствующие в природе.

Экологические и исторические параллели в развитии человеческих и космических цивилизаций их мало интересовали. Даже, наоборот, они заинтересованы были убрать прыткого конкурента, озадачив его «посторонней» проблемой, по известному принципу: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не мешало. Поэтому Авкуб получил не только свободу действий, но целый ряд современного оборудования в придачу, к примеру, так необходимые ему электронно-динамические аккумуляторы и гравитомагнитные преобразователи полей.

Однако первоначальный всплеск энтузиазма постепенно стал сходить на нет…

Конкретного продвижения по «гениальному» колотуровскому патенту никак не наблюдалось.

Авкуб чувствовал, что эффект фактического совмещения пространств был спровоцирован извне, другой стороной, а Колотур только уловил важность момента в нужное время и в нужном месте. Но повторить его самостоятельно с нашей стороны никак не удавалось.

Физик и математик лаборатории утверждали, что суть процесса состояла в том, что при рассеивании плотности поля нашего пространства «гармоника» – физический комплекс частот, длин и амплитуд торсионных полей, – должна совпадать с гармоникой энергетически      стабильного поля смежного пространства. Только при точном совпадении спирали нашего пространства со спиралью смежного возможен физический переход и возращение обратно любого объекта. Однако в настоящем своем состоянии Колотур не был способен контролировать процесс схождения спиралей. И никакие операторские ухищрения программистов не давали нужного результата. Голограммист Сидоркин всякий раз в голограмме Колотура фиксировал разнообразные, разбегающиеся друг от друга красные и зеленые спирали. И наилучший вариант совмещения, зафиксированный автоматом и представленный Авкубу в виде голографического мраморного блока, сейчас лежал на столе и шеф рассеянно взирал на две расплывчатые воронки, задумчиво закручивая и раскручивая прядь своих жестких, как щётка волос.

Очевидно, что конфигурация спиралей была не симметричной. Центры закручивающейся (красной) спирали и раскручивающейся (зеленой) не выражены и нестабильны. Они сами по себе описывают сложные траектории и совместить их может только случай, вероятность которого, была плачевна.

Но шеф недаром крутил свои вихры, он «нутром» чувствовал, что дело тут не в технике эксперимента. Сидоркин под мудрым руководством Круса загружал Колотур все возрастающими по объему зависимыми и независимыми переменными, с которыми уже не справлялась его мощнейшая вычислительная машина…И как всегда просто, глядя в корень, эту ситуацию дядя Саша определил:

– Бедный Колотур уже не может отделить мух от котлет и

огурцов от валенок.

Авкуб улыбнулся точности древне русского афоризма и подумал, что действительно никаким наскоком эту задачу не решить, не разобравшись в теоретических закономерностях и случайностях.

– Если использовать колотуровскую формулу симметричного подобия и известные нам нетрадиционные философские концепции формирования Вселенной, – пробурчал он себе под нос,

–То простейшую схему процесса возможно изобразить так…

Его левая рука не перестала закручивать вихор, когда как правая начала «задумчиво» рисовать в воздухе      голограммы окружностей, спиралей, аннигиляционных взрывов…

В конце концов, проявилась простая и логическая картинка, которую он зафиксировал в сознании и стал обдумывать.

– Вот это в начале знакомый нам новый – старый амер.

Но он не представляет собой атом пространства, как у Демокрита, а должен      быть абсолютно безэнергетическим и, таким образом, существовать бесконечно долго.

Однако из этого безинерционного вращательного движения ничего не может возникнуть…

Что-то или кто-то должен нарушить синхронность      вращения первобытного торсиона…

Недаром же Колотур в своей картинке изобразил два альтернативных спектра солнечного света. Красный свет – наиболее энергоносный спектр, а зеленый – практически «всепоглощающий» – оба наиболее биологически ценные спектры.

Тут у природы есть своя философия.

Вот только в чем конкретно она заключается?…

Этот вопрос он переслал Соколову.

– Сергей Сергеевич, что Вы скажите по поводу моей физической философии?

– А скажу, Алексей Алексеевич, что для эколога она и не так уж непрофессиональна. Она      частично совпадает с      нетрадиционными теоретическими гипотезами прошлого века о происхождении материи из физического вакуума. Ещё тогда советский физик-теоретик Зельдович поставил вопрос о том, куда подевалось огромное количество антивещества, появляющегося одновременно и в равном количестве с веществом из НИЧЕГО. На этот вопрос никто ему не смог ответить, поскольку физика исходит из того положения, что из Ничего Чего-то получиться не может, а все возможные гравитационные и антигравитационные Вселенные возникают только с появлением электронно-позитронной пары, ни весть откуда взявшейся.

Эту тайну мироздания искать в данный момент на нашей Земле бесполезно. Видимо огромная теоретическая сложность концепции выводит её за рамки понимания здравого смысла.

– А мне, находясь в здравом уме, кажется, – откликнулся математик Крус, который, как и вся лаборатория, задолбанная рутинной работой, живо следил за происходящим.

– Если мы оставим действительно неразрешимую проблему о происхождении Вселенной, а сконцентрируемся      на альтернативных пространствах, то кое-что станет понятным. Гравитация формирует сжимающееся пространство, её действие направлено от периферии к центру – это наша Вселенная.

Антигравитация формирует расширяющееся пространство, которое можно себе представить как вывернутое «шиворот на выворот» наше пространство. Эти две вселенные не аннигилируют только потому, что находятся в разных измерениях и окружены физическим вакуумом.

Как возможно себе это вообразить…Я сейчас нарисую…

И в воздухе, у всех перед глазами, появилась извивающаяся двухцветная лента.

Ползущий по ней жучок, не сходя с ленты, может переходить с одной поверхности на другую, с внутренней на внешнюю, с внешней на внутреннюю и так по цепочке без конечно…..

– И бедняга жучок – хамелеон, двигаясь по одной поверхности, вынужден всякий раз менять свой цвет на противоположный, когда он пересекает четкую линию раздела двух альтернативных поверхностей, – посочувствовал Крус путешественнику в бесконечном его странствии, которое Колотур вставил в голограмму для наглядности.

– Теперь нам осталось только представить себе, как трехмерная сфера должна вывернутся наизнанку, чтобы мы могли прейти из нашего пространства в параллельное. И самое главное, определить место этого перехода, – он на минуту задумался и продолжил…

– Это конечно примитивная композиция, но соприкасания сферы и антисферы в математике решаются весьма сложно и не однозначно. Для того, чтобы доказать соприкасание сферы Эвклида со сферой Вселенной придуманы две неэвклидовы геометрии – Лобачевского и Римана.

В III веке до нашей эры греческий учёный Евклид привёл в систему известные ему геометрические сведения в большом сочинении «Начала». Эта книга более двух тысяч лет служила учебником геометрии во всём мире. В нем Евклид изложил основы геометрии в двадцати трёх определениях, пяти постулатах и девяти аксиомах. Опираясь на них, люди с достаточной степенью точности измеряли и продолжают измерять и вычислять пространственные отношения и связи на плоскости и сфере.

И заметьте не только на листе бумаги или в своем огороде или городе, но и в Космосе! Однако пытливому уму человека было тесно в рамках «ограниченной привычности».

Его постоянно терзала запредельность очевидных прописных истин.

Одной из этих туманных истин был пятый постулат Эвклида, а именно – «недоказуемость» его в том, что две параллельные линии при их бесконечном продолжении не пересекаются. Отсюда следовало предположение, что и сумма углов треугольника в бесконечных пространствах не равна 180о, а больше или меньше этого. Поэтому для космологии расчеты «первобытной» геометрии признавались неточными. Как указывается в справочниках, при измерениях на участках земной поверхности, малых в сравнении с размерами земного шара, можно с успехом применять обычную планиметрию, однако результаты измерений на больших участках обнаруживают существенное отклонение от законов планиметрии, – привел цитату Крус и ухмыльнулся.

─ Мне такие прямые измерения не известны. Сам Лобачевский пытался измерить угловые параметры пространства Вселенной между отдаленными звездами, но у него ничего не получилось кроме постулатов Евклида. Это было объяснено неточностью инструментальных измерений того времени. Но и сейчас подобные измерения нм к чему не приводят. С моей точки зрения это неизбежно, поскольку мы проводим измерения не в фактическом пространстве, а измеряем, в значительной степени, его двухмерную проекцию, которая не признает изменения суммы углов треугольника.

Однако в 1868-м году итальянский математик, профессор римского университета Эудженио Бельтрами построил модель пространства для неевклидовой геометрии. В своей работе «Опыт интерпретации неевклидовой геометрии» он показал, что наряду с плоскостями и сферическими поверхностями, на которых «законно» осуществляется евклидова геометрия, существуют и другие реальные поверхности, на которых частично действует планиметрия Лобачевского.

Представьте полукружие, которое вращается вокруг своего диаметра, и вы получите сферу. А теперь взгляните на рисунок, на котором вместо полукружия изображена очень любопытная кривая, называемая «трактриса».

Вращая трактрису вокруг прямой, к которой стремятся её свободные концы, мы получим модель пространства, которая получила название «псевдосфера». Формально эта пространственная фигура может быть названа «сферой», ибо она образована путём вращения кривой, то есть тем же способом, каким образуется сфера. И эту сферу действительно можно назвать «мнимой», поскольку образована она вращением не дуги, которая имеет так называемую «положительную кривизну» («выпуклость»), а вращением трактрисы, имеющей отрицательную кривизну, или «вогнутость».

Добавим, что трактриса обладает свойствами гиперболы, поэтому геометрию Лобачевского называют ещё и «гиперболической».

Если провести ещё одну параллель со словом «гипербола» в значении «преувеличение», то мы вновь вернёмся к тому, что законы псевдосферы начинаются там, где привычное замкнутое пространство сферы «преувеличивается» до размеров Вселенной.

─ Довольный своим юмористическим парадоксом ухмыльнулся математик.

─ Как видим в этой «преувеличенной» математической фантазии сумма углов треугольника, нарисованного на поверхности псевдосферы, значительно меньше двух прямых.

В неэвклидовой геометрии имеются попытки сопряжения пространства Вселенной с ограниченным пространством Эвклида. Идея, конечно, стоящая, если только пространство Лобачевского и Римана не геометрическая фантазия. Однако формальная математическая замена нормальных прямых линий на «геодезические», и касательные плоскости на «частично соприкасающиеся со сферой» не дают никакого реального представления о таком контакте. Весь эффект соприкасания остаётся погребенным « в премудрости» простых математических формул.

─ Обращаю ваше внимание на то, что справочные материалы дают лишь такое, достаточно примитивное, визуальное изображение контакта двух гиперпространств.

Из всего выше сказанного можно сделать только один достоверный вывод – контакты различных по форме пространств должны иметь место      в      виде      точек, линий      или плоскостей. Я мог бы и далее развивать известные теоретические концепции, но как математик практик, не вижу в этом никакой пользы для наших работ. Другими словами абсолютно не нужно придумывать себе удобные для математических расчетов псевдосферы, нужно только вообразить себе, что внешняя и вогнутые поверхности одной сферы ЕСТЬ ОДНА И ТАЖЕ ПОВЕРХНОСТЬ.

Или, во всяком случае, они расположены бесконечно близко друг другу. Впрочем, я могу быть абсолютно неправ, поскольку стереотипно понимаю измерение расстояний в стандартных единицах: метрах, километрах, световых годах и прочее.

Он улыбнулся пришедшей на ум мысли и продолжил:

– Я всегда с удовольствием смотрю старые российские мультики. В одном из них слоненок, мартышка и попугай пытаются измерить удава в своих собственных единицах измерения. И всякий раз, к их чрезвычайному удивлению, длина последнего здорово разнилась, хотя сам по себе удав оставался в «норме». Правда ему больше пришлась по вкусу размерность в попугаях, поскольку в этом варианте он был «всё-таки длиннее».

Понимаете в чем тут дело?

Для Вселенной совершенно безразлично, какими стандартами мы её измеряем. Ей, в отличие от удава, это не интересно.

С другой стороны, если мы принимаем безразмерный амер за единицу и структуру пространства, то это самое пространство резонно измерять в амерах, которые могут, видимо, быть и ничтожно малыми и бесконечно большими. Оттого переходная зона может иметь любые размеры, в том числе и Вселенские.

В этом плане меня всегда удивлял парадокс неэвклидовых геометрий, утверждающий, что кривизна пространства возрастает с увеличением его размеров, читай – радиуса. В тоже время соприкасание евклидова и неэвклидова пространств (по этой же теории) возможно при уменьшении «тензора кривизны», то есть кривизны окружности при увеличении её радиуса. Такой нелепости эвклидова геометрия не допускает (смотрите рисунок).

Окружность при бесконечном увеличении радиуса трансформируется

в бесконечную линию.

Вот такой парадокс!

Но, а если совсем уж просто, то этот рисунок показывает и путь достижения бесконечно далекой цели. Для этого не обязательно долго, долго двигаться от точки А ″ через А′ , А до В, В′,В″, следует повернуть назад (см. как они фактически замыкаются на окружностях) и ты уже дома. И не только в этом столетии, по летоисчислению теории относительности, а уже просто напросто завтра, а и того лучше – мгновенно…

Крус, сам не ожидая от себя такой залихватости, почесал затылок.

– Я не уверен, что приведенный мною примитив имеет какое-либо фундаментальное значение, но в плане точки отчета и как вариант для проектирования эксперимента принять схему можно.

Авкуб, довольно улыбнувшись рефрену в выступлениях физика и математика, заключил.

– Ну, да ладно, давайте, исходя из предложенных «примитивных» вариантов для проектирования эксперимента, подведем итоги…

Что мы имеем?

Во-первых, мы установили, что все происшедшее не плод «ушибленного» воображения Вана, которое вполне могло возникнуть при падении с высокого операторского кресла.

Во-вторых, самодеятельность Колотура, не самотключившегося (как ему было положено по инструкции) при попытке внешнего воздействия на программу, позволило нам, если не убедиться в существовании параллельного мира, то как – то его себе вообразить.

В-третьих, мы уже кое-что конкретно себе воображаем о конфигурации нашего и смежного пространства.

Вспомните синтез контура первичных «умозаключений» Колотура, посмотрите на его первый рисунок. Красный и зеленый человечки стоят на соответственно окрашенных сферах – плоскостях. Вероятно, мы имеем намек на возможные проявления эффектов гравитации и антигравитации в смежном пространстве, что Колотур представил нам в альтернативных цветах солнечного спектра – красным и зеленым.

В-четвертых, мы, вполне вероятно, наблюдали картину возможного материального перехода (депортации живого существа) между смежными мирами.

И наконец, в-пятых, «Снежный» своим, мягко говоря, не ординарным поведением предостерег своих сограждан, и попутно нас с вами, от чего-то смертельно опасного. Обратите внимание на (как мне представляется) «аннигиляционную вспышку» Колотуровской голограммы при пресечении (переходе) двух альтернативных (по каким–то признаком) пространств друг в друга, через нуль пространства.

И чтобы всем было понятно, что я имею в виду, посмотрите на эту голограмму, которую Колотур выдал в пояснение своим прежним аллегориям,

– Авкуб надел шлем сенсора и в воздухе появилась следующая фигура.

– То, что только «кажется» нашему математику, Колотур, без всякого сомнения постулирует, – продолжал шеф…

– Если поверхность сферы в бесконечности превращается в плоскость, то бесконечное сферическое пространство должно представлять собой безмерный куб, с чем я не могу не согласиться. Это      бесконечное      пространство Колотур разбивает, исходя      из прямоугольной      системы координат, условно, на восемь кубов.

С его точки зрения      для этого      достаточно трех обычных, пересекающихся в одной точке осей. Никакой четвертой оси «времени» для этого не требуется.

Посмотрите!

Каждый из кубов имеет (по смежным плоскостям) по три смежных      пространства.

Может быть, переход через одно из них мы и наблюдали. Кроме того, вероятно, возможны какие-то перемещения и по смежным внутренним граням. Их у каждого куба также по три. Заметьте, что в этих случаях переходы осуществляются или по плоскости (двух мерному пространству), или по линии (одномерному пространству) и, видимо, нет «радикального» перехода только через точку нулевого пространства, через точку, на которую проецируется вся наша Вселенная

Это тоже логично, если мыслить «железной логикой колотуровской безмерности» – ведь точка в этом случае есть ноль!

А таких, предположительно «смертельных» для депортации материи из любой массы переходов по четыре пары (1-8, 2-7, 3-6 и 4-5). Это единственный случай четырехмерности у Колотура.

Другими словами, по Колотуру, депортация возможна в трёхмерном измерении (для пространств различной геометрии) и невозможна в четырехмерном, что      вполне вероятно связано не с конфигурацией пространства, а с течением времени или с чем-то ещё. Видимо полная депортация возможна только при плоскостном переходе и частично в линейном.

В этом случае депортируется только «дух» материи, а именно, её торсионное биополе.

Остается надеяться, что мы наблюдали не линейный контакт…

В лаборатории наступила задумчивая тишина и в воздухе повис общий вопрос:

– Что будем делать?…

– А мы все вместе будем делать НИЧЕГО, – парировал всеобщее недоумение Авкуб.

– Кто из вас может интерпретировать формулу пространственного перехода Колотура в физическом эксперименте, даже использовав его заявку на патент?

Есть желающие?… Так, желающих нет!

Поэтому, по принципу «мы посоветовались и Я решил», принимаем такое постановление: каждый из вас (профессионалов) предлагает план эксперимента по форме передачи символов связи с той стороной, которые были бы понятны «параллельным» и вызывали бы у них интерес.

Всё остальное перепоручаем Колотуру без всякой цензуры с нашей стороны. Надеюсь, что автомат нас не подведёт и сможет «сдвинуть», хоть на миг, на наши «подарки» пространство параллельного мира…

Сергейчину предлагаю «накачать» самоанализ автомата до такой степени, чтобы он и помыслить не мог, что мы его «используем».

После загрузки «посыла» всем и каждому в отдельности следить за элементами и и этапами осуществления эксперимента.      Особенно      за представленными вами лично. Фиксировать любые мелочи. Никаких дополнительных поправок в первоначальный эксперимент не вносить и результатами не обмениваться.

На том всем привет!

Встречаемся ровно через месяц………..

Итак, господа, месяц пролетел как день! Надеюсь, он вам чем-либо запомнился, – обвел взглядом «всю честную компанию» заведующий.

– Начнем с дяди Саши. Он собственных экспериментов, видимо, не ставил, так ему легче.

– Так точно, Лексей Сейч, экспериментов не ставил, а весь месяц держал Колотур, без профилактики, в рабочем состоянии. От того мне стало совсем легко: чтоб штаны не соскакивали, прокрутил в ремне новую дырку. Жена говорит, что вешу сейчас, как сорок лет назад.

– Ну, извини Сан Саныч, я вовсе не хотел тебя обидеть. Я не то имел в виду. Я имел в виду творческие страдания. И каковы, к примеру, переживания на этот счет у наших наиболее абстрактно мыслящих специалистов: математика и физика?

Ну, давайте Вы, сер, Математик.

– У меня, Алексей Алексеевич, – начал Крус,

– Полное фиаско. Я направлял «параллельным» четыре варианта символов: числовой ряд (десятичный и двоичный), геометрию теоремы Пифагора, символику дифференциального и интегрального исчислений. Таблички многократно отправлялись «за стену» и всякий раз возвращались обратно в девственной чистоте. Отсюда я заключаю, что начертательная символика им в принципе не понятна.

– Могу только подтвердить, – включился в разговор физик Соколов,

– Что не только условное изложение физических законов, но и физические предметы, которые бы заинтересовали любого инопланетянина, у них никакой реакции не вызвали: воздушный шарик, модели летательных аппаратов тяжелее воздуха, модели плавсредств и космических аппаратов, а также мини вычислительная техника, возвращались без всяких следов осмотра. При этом сроки нахождения точных копий технических средств позволяли не только их испытать в физических лабораториях, но и разобрать на части.

Видимо физический мир «параллельных» не только не походит на наш, но принципиально от него отличается.

– Так, – начал крутить свой «задумчивый» вихор Авкуб,

– А что нам скажет социолого-психо-экстрасенсорная группа?

– Мы с социологом уже обменялись журналами записей экспериментов, – сообщил Сергейчин,

– Ия могу высказать наше общее мнение. Обзорные голографические фильмы нашего мира, во множестве отсылаемые «параллельным», не вызывали массового интереса, хотя датчики использования их      показывали, что они мимолетно, если не сказать мгновенно, просматривались.

У нас сложилось ощущение, что, им общая картина нашего мира давно и хорошо известна. Всяческие исторические фильмы, так популярные у нас в вопросах государственного устройства, войны и мира не вызывали интереса. Особенно примечательно, что речевые моменты сцен (на всех возможных языках) прокручивались вообще без задержки, словно они ничего не слышат. И это, не взирая, на всю патетическую и эмоциональную игру наших великих актеров.

А вот вся семейная «бытовуха», включая современные шоу и секс, пользовались вниманием, почти как у нас. Из чего мы заключаем, что психология «параллельны» достаточно близка нашей.

– Могу подтвердить, – сказал аналитик Щегол,

– Что точное фиксирование       частоты и продолжительности внимания к экспонатам переданным «параллельным», с достаточной достоверностью говорит о том, что они никак не реагируют на любую символику в форме плоскостных или трехмерных изображений в изометрии, плохо реагируют на звуковые колебания, но интересуются голограммами. Однако самое интересное наблюдение, видимо, имеется у нашего экстрасенса Иванова.

– Ну, что ж Иван Иванович, просим Вас, – живо заинтересовался Авкуб.

– Да я ж, Вы знаете, Алексей Алексеевич не человек науки, замялся тот…

–Я ничего сам не предпринимал и все думал, почему развитая цивилизация «параллельных» не обращает внимания на прописные истины, которые считаются у нас общезначимыми для первых контактов с межпланетной или другой цивилизацией. Я смотрел на изображение Земли или солнечной системы, равнобедренного треугольника и схему молекулы воды, или спирали ДНК, отправляемых нами и возвращенных без признаков интереса к ним. И у меня сложилось ощущение, что мы говорим с ними на совершенно непонятным им «языке».

Я имею в виду способ мышления.

Поэтому я просто сел в кресло оператора Колотура, попросил Сидоркина задать программу Колотуру на фокусировку с компенсацией аберрации моего биополя. Взял в руки уже ранее посылаемые изображения солнечной системы и доказательства теоремы Пифагора, и просто стал рассматривать сначала строение солнечной системы… А затем доказал мысленно теорему… Колотур, как может то засвидетельствовать Сидоркин, исправно передал мысль за «стену».

Вы, конечно, можете улыбаться, но я получил ответ, который между прочим зафиксировал и автомат, что теорема Пифагора имеет (с точки зрения «параллельных») некоторую инвариантность, про которую я ничего вам сказать не могу, поскольку ничего не понял. А вот схема солнечной системы вернулась в их посыле без Плутона.

– Так, так, – протакал Авкуб, отпустив, наконец, свой вихор.

– Что же мы имеем?

Они не понимают наших абстракций, им недоступны никакие относительные проекции и как они вообще разбираются с технической документацией и вообще с техникой? Что это за сверхцивилизация?

Они почему то плохо реагируют на звуковое сигнальное общение, владеют объемным голографическим изображением и, как минимум, имеют представление о структуре нашей солнечной системы, раз исправляют наши же «ошибочные» представления о ней.

Как утверждает Иван Иванович, основной тип их общения – возможно экстрасенсорный.

Кто же они такие?

Кто имеет, что сказать не сей счет? …

Авкуб окинул взглядом присутствующих:

– Да, ясно мне, что здесь дело темное…

– А можно мне? – все удивленно обернулись на лаборанта Вана Авдеева.

– Ну, давай, Ваня, не робей, мы тут не Ученый совет, заживо не съедим, – поддержал шеф.

– Алексей Алексеевич, я не хотел говорить про это, поскольку в нерабочее время задействовал Колотур для личных целей…

Еще пол года назад, когда мы с дядей Сашей отлаживали только что полученный автомат, вы отдали мне коробку с видеофильмами позапрошлого века. Мы с дядей Сашей, когда не были заняты, смотрели всякие ужастики из тогдашней мировой коллекции. И мне особенно понравился «Парк юрского периода». Там здорово были сфантазированы, с помощью электронной графики, динозавры.

И чтобы вообще убить на повал своих друзей, я по вечерам (ей богу не вру, по ночам) сделал программу Колотуру по переводу плоскостного изображения в голографическое.

Получился полный отпад, слабонервных приходилось отпаивать пивом, которое не всякому лилось в глотку, после того как её чуть было не оторвала вместе с головой слюнтявая пасть тираннозавра…

– Ван, ты бы, по сути! Я тоже смотрел этот старый фильм и без голографии дрожь пробирала. Умели же снимать кино наши предки, – перебил увлекшегося лаборанта Авкуб.

– Так я ж и, по сути! Почти месяц назад я отправил «параллельным», чтоб они тоже «прониклись», голографический «Парк юрского периода». И он не вернулся. Я подумал, что вышел какой-то сбой и уже позабыл про него, но вот сегодня голограмма возвратилась…

Я не успел на всю даже взглянуть, но факт, что она уже не та, что была, а какой-то пиратский артефакт. Только качество много лучше оригинала. Я уже не вижу признаков компьютерной обработки изображений. Динозавры стали как живые, они двигаются естественно и быстро, а сцены охоты на травоядных вообще – супер. Завтра все дружбаны будут в отпаде.

– Так, это уже что-то! – повеселел Авкуб.

– Твои дружбаны подождут!

А ну, давай запускай, у нас слабаков в лаборатории не должно быть, – заверил шеф и в воздухе понеслось голографическое кино…

Сразу же заметив несоответствие с оригиналом и поняв, что большинству присутствующих фильм не знаком, Авкуб стал, вслух, делать свои замечания по исправлениям, сделанным «параллельными».

– Смотрите, насколько изменился ландшафт острова. На глазок видно, что деревьев и кустарников, да и вообще растений покрытосеменных (цветковых) в парке юрского периода стало намного меньше. Совсем нет эвкалиптов, магнолий, сассафрасов, тюльпановых деревьев, лавров, платанов, олеандров. орехов и вообще современного их разнообразия, не говоря уже о буках и вечнозеленых дубах. И он совсем не похож на современный тропический остров киносъемки. Лес в основном состоит из древовидных папоротников и голосеменных наподобие секвойи гигантской, сосен и псевдотсуг.

Да, в таком лесу диплодокам не прокормиться…

А вон и они, на лугу возле озера, жуют какие-то плавающие зеленые матрасы!

Ага, да это островки плавающих водорослей с целым набором питательных рачков, мокриц и прочей съедобной всячины.

Смотрите, с каким аппетитом и как смачно они это жуют! Теперь понятно, отчего они вырастают до размеров кита…

Правы оказались палеонтологи, которые утверждали, что эти гигантские травоядные, исходя из строения их зубов, не могли пережевывать не только ветви деревьев на манер современных слонов или жирафов, но даже и относительно жесткую листву.

Вот, смотрите на этот крупный план диплодока!

Его пасть с редкими цилиндрическими зубами напоминает хороший дуршлаг для процеживания водорослей из воды.

Как усердно все они этим делом занимаются!

Но!

Что это! В

воздухе

полно

летающих ящеров различного вида и размера. В кино их совсем не было!!!Это естественно для киношников, поскольку на острове, в парке юрского периода, их удержать не удалось бы и «параллельные» исправили, с их точки зрения, «ошибку» сценариста.

При этом заметно разделение сфер влияния: хвостатые рамфоринхи охотятся в редколесье и кустарнике на гигантских стрекоз и других летающих насекомых. По динамике полета они напоминают мне наших стрижей с резким изменением направления движения, в чем им, несомненно, помогает длинный хвост. Бесхвостые птеродоны охотятся на крупную рыбу и рыбку поменьше, над самой поверхностью моря. При этом размах их крыльев превосходит всякое воображение.

А ловкость парения изумительна!

Они напоминают мне современные легкие спортивные планеры. И вся конструкция крыла держится на четырех пальцах, вернее на одном четвертом, три других слабо развиты и мало к чему пригодны.

Однако, это, видимо, неспроста их четыре…

– Слушай Ван, – вдруг остановился и насторожился Авкуб.

– Ты не заметил, что в этом фильме не только эти изменения, в нем что-то совсем не так?

– Точно шеф, …там нет людей! – ахнул Авдеев.

– Нет ни репортеров, которые прилетели в фильме на презентацию, нет сотрудников парка, да и нет самих сооружений зоопарка…

Ничего этого нет, динозавры юрского периода живут сами по себе!

– Ты прав, Ван они пасутся, охотятся и сосуществуют, как бы олицетворяя свое господство над этим ландшафтом. Примерно так, как это происходит в современных заповедных территориях африканской саванны, когда спокойствие вечно пасущегося стада антилоп гну или зебр нарушается только временной атакой львиного прайда. Но убийство одной особи моментально забывается стадом на время поедания львами их бывшего сотоварища. Они знают, что больше им уже ничто не грозит в течение нескольких часов, и продолжают набивать свои утробы сочной травой, отбежав от «места преступления» на сотню, другую метров.