Текст книги "Фиолетовый гном"

Автор книги: Николай Бахрошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

5

Охранное агентство «АКФа» (Александр Кириллович Федотов), где теперь работал Серега, по документам принадлежало Саше Федотову. Впрочем, все знали, кто его настоящий хозяин и единственный, по сути, клиент.

Чем больше Серега узнавал Сашу Федотова, тем больше начинал его уважать. Непростой мужик, конечно. Себе на уме, полностью в духе новых времен. Но конкретный – это тоже видно невооруженным глазом. Резкий и острый, как боевой нож. Настоящий вояка. Потом, когда их общение стало более тесным, Серега узнал подробности его биографии, Федотов ее не скрывал. В поучение и назидание, так сказать.

Саша Федотов родился и вырос в городе Рязани. Окончил рязанское училище ВДВ, почти десять лет колесил по гарнизонам страны и дослужился до капитана. Вышел в отставку по состоянию здоровья. Здоровье, конечно, тут ни при чем, у него на шее вполне свободно можно было ломы ковать. Жена запилила, объяснил Саша. Денег нет, жилья приличного нет, гарнизонные господа офицеры дружно спиваются, как шабашники на ликероводочном.

Самому все это надоело, в конце концов, рассказывал Саша. Не мальчик уже, на двух войнах побывал, награжден орденом и двумя медалями. Хороший хозяин своих сторожевых собак кормит мясом, а не жестяными побрякушками и почетными грамотами, вещал он. А тут, очень кстати, бывший однокашник по училищу предложил ему работу в Москве, в частной охране, ему нужны были свои люди.

Так Федотов оказался в столице. Сначала снимал жилье, потом купил квартиру и зацепился прочно.

Долгое время отставной капитан ВДВ работал в банке. Что называется, сделал карьеру, дослужившись до зам. начальника службы безопасности. Потом его переманил к себе Шварцман. С женой, кстати, Саша Федотов развелся. Уже в Москве. Продолжала пилить, теперь – не за деньги, за другие глупости, в общем, осточертела, как гвоздь в ботинке, по его словам. Узнав Сашу, Серега догадался, какие глупости не смогла перенести боевая подруга. На каждую проходящую мимо юбку шеф реагировал напряженной стойкой охотничьей собаки, почуявшей дичь. Впрочем, чья бы корова мычала…

Кроме службы телохранителей, Саше Федотову, как заму по безопасности, подчинялась охрана многочисленных предприятий Хозяина. Но это, как он сам говорил, золотая рота, сброд быкующий, пусть себе сидят при воротах, глазами зыркают и зубами лязгают. Костяк, гвардия – это они, телохранители.

В штате агентства числились два водителя и четырнадцать охранников вместе с Серегой. Водители умели ездить. Особенно Петр, бывший мастер спорта по авторалли, весь, как говорили, сильно заслуженный в спорте. Он как-то показал Сереге, что можно сделать с машиной на льду, просто балет Большого театра, Лебединое озеро на колесах. Впрочем, второй водитель, флегматичный Ванечка, тоже ездил, как бог. Один раз они опаздывали на самолет, продирались через пробки, Ванечка продемонстрировал класс. Ехал по встречной, по поперечной, по бордюрам, по тротуарам, только что не по стенам домов скакал. Оба водителя до агентства работали на машинах сопровождения правительственных чиновников, служили сначала в КГБ, потом – в ФСБ. Уволились во время очередной реорганизации спецслужб и теперь не жалели.

Ребята-телохранители тоже были хорошими профессионалами, быстро разобрался Серега. В основном – бывшая десантура. За плечами – горячие точки, ранения, боевые ордена и безнадега гарнизонного быта с перспективой грядущей отставки с одной-двумя звездочками на двухполосных погонах да пенсией на хлеб-кефир-табак подешевле. А теперь – оклады в твердой валюте, столичная жизнь и командировки по всему миру. Поэтому назад никто не оглядывался. Вспоминать – вспоминали, когда выпивали вместе, было интересно послушать: а помнишь, а знаешь, а как тогда, на той высотке, что простреливалась со всех сторон…

Сначала, правда, новые коллеги не показались Сереге. Все надутые, важные, закованные в импортные пиджаки и броню профессиональной внимательности. Потом пообщался, разговорился, оказалось – нормальные парни. Отличные ребята, с которыми можно и по пиву, и в баню с девками, и в разведку в глубокий тыл противника. Два принципа профессионалов – воевать против всех и не сдавать своих – были ясно видны в отношениях среди сотрудников. Поэтому и отношения были приятные, по-армейски простые, с подколками, прибаутками, но по-настоящему дружелюбные, без наездов и злости. Как среди людей, которые много пережили вместе.

Саша как-то объяснил Сереге, что он принципиально не берет на работу этих новых качков-чемпионов, из молодых да ранних. Только бывших военных. Они другие. Другие и все тут! Не обсуждается.

– А я? – спросил тогда Серега.

Сам тут же подумал – спросил довольно рискованно.

– Ты, Серега, тоже из бывших. В какой-то мере, – сказал Саша Федотов. – Я долго думал тогда – брать, не брать, потом решил все-таки рискнуть. Теперь вижу, что не ошибся. Вот и ладненько. Ошибаться в людях – это обычно дорогого стоит…

Что не ошибся – было приятно слышать. Что сомневался, тоже понятно, глупо обижаться на такие вещи. Саше Федотову многое можно было простить. Даже то, что он спал с Танькой. Зная Таньку… Червячок ревности шевелился первое время, потом пропал. Ерунда это все. Сашу Федотова тоже можно понять, у воды да не напиться, как говорят. Все правильно, Татьяна Батьковна была не той водой, рядом с которой мужики умирали от жажды. Это Серега давно уже понял.

Да, ощущение легкости и скольжения все еще продолжалось, вспоминал он потом…

Саша Федотов не только умел подбирать сотрудников, но и делать так, чтобы люди не расслаблялись. Не жирели, как он говорил. Два-три раза в неделю – обязательная тренировка в спортзале. Занятия вел инструктор по рукопашному бою. Иногда сам Саша Федотов. Он тоже тренировался как черт. Серега видел его после душа – ни грамма лишнего. Сухое, поджарое тело с длинной, не слишком выпуклой мускулатурой и толстыми, как канаты, сухожилиями. Люди такого сложения обычно бывают очень сильными от природы, а если тренируются – тем более. «Мужчина должен быть как чистокровная английская лошадь – кости, мышцы и сухожилия», – часто повторял Саша Федотов. Серега слышал эту фразу и раньше, но у Федотова она звучала особенно убедительно. Быть чистокровной лошадью у шефа вполне получалось. Точно, скаковой жеребец!

– Я знаю, слышал, мужики ворчат иногда, мол, зачем все эти карате, айкидо, – признался он как-то Сереге. – Я их понимаю, конечно. Сам воевал, знаю, что такое бой. Ползаешь, ходишь, бегаешь и стреляешь – вот и вся наука. Выживает тот, кто незаметнее ползает, быстрее бегает и лучше стреляет. Война – это вообще постоянное передвижение по местности. Скажу тебе по секрету – довольно скучное, монотонное занятие.

– Зачем же мы тогда тренируемся? – спросил Серега.

– А ты не понимаешь?

– Я – ничего, мне нравится…

– В том-то и дело, – отозвался Саша Федотов. – Рукопашка – это не для боя. Это для духа. Древние самураи, между прочим, тоже голыми руками не воевали. Копья, луки, доспехи, мечи – все как положено. А рукопашный бой понимали. Потому что именно он воспитывает дух и постоянную готовность к схватке. В нашем бизнесе, вообще, самое главное – быть постоянно готовым. Да и в жизни тоже. Такая теперь жизнь пошла – или ты натянешь, или тебя отымеют, середины не получается. Всех, кто норовит заховаться в середину, имеют первыми и сразу со всех сторон. Учись, Серега, пока я добрый…

Серега не спорил. Такая жизнь! Самое расхожее оправдание…

Вертелось, правда, на языке ехидное уточнение, к чему все-таки нужно быть готовым? Натянуть или самому подставить сексуальные части тела? Все-таки разная степень готовности, да и активности тоже…

Но он попридержал язычок. Научили в армии в свое время. Командир всегда прав, а если командир не прав – читай сначала. С точки зрения командира – вполне достойный жизненный принцип.

Если шефу нравится наставлять его в жизни как сержант новобранца – то ради бога. Для карьерного интереса можно еще каблуками подщелкнуть. Пусть Саша Федотов прямолинеен, как ствол автомата, но в этом и есть его сила, определил для себя Серега. Как сила оружия – в прицеле. В нацеленности на победу во всем – в карьере, в спортзале, в постели с женщиной, где угодно… Простые и крепкие истины шефа, рассуждал он тогда, не снисходят до того, чтобы рождаться в спорах и прочих муках. Они появляются на белый свет готовыми, отштампованными и сразу раскладываются по полочкам. Такая выровненная по струнке логика заразительна именно своей победоносностью…

Военное воспитание? Они – другие? Наверное.

Интересно, почему Саша Федотов все-таки взял на работу его, рядового и необученного? Неужели действительно только из-за роста и Танькиной протекции?

Тренировался Серега с удовольствием. Спорт ему всегда нравился.

Раз в неделю – обязательная тренировка в стрельбе. Стреляли в закрытом милицейском тире. Оказалось, Серега не плохо стреляет. Когда-то, в армии, он действительно выбивал из автомата порядочное число очков. В тире он понял, что не разучился стрелять за эти годы. К пистолету Серега тоже быстро привык.

Нет, не зря он перешел работать к Саше Федотову, скоро он перестал в этом сомневаться. И сам Саша в целом симпатичный мужик, и команда отличная подобралась, казалось ему тогда. Шашки вон, и плечом к плечу. Мужики, играя в войну, никогда не боятся заигрываться, как сказала однажды Танька…

Скучная служба? А когда служба бывает веселой? Особенно служба телохранителей. Когда начинается веселье, так лучше бы пять раз поскучать. Позже Серега убедился в этом.

– И все-таки, Серый брат, какой-то ты не настоящий олигарх, – заявил Жека.

– Это почему? – заинтересовался Серега.

– По километражу получается.

– Что? – не понял Серега.

– Очень просто, – объяснил Жека. – От дома до пляжа – почти полкилометра пехом. Тащимся в гору, как греческие бомжи. А где спецтехника, где все эти горные джипы и пляжные мотоциклы? Почему я должен шлепать пешком, как лорд Байрон в боях за независимость Греции от очередного ига?

– Ну, до лорда Байрона тебе еще ходить и ходить…

– Думаешь?

– Просто уверен! – подтвердил Серега

С утра пораньше Серега с Жекой искупались в бодрящем море, согрелись на песке у кромки воды и теперь возвращались домой, поднимаясь на свою гору. Идти было свежо и легко, так что скрипел Женька абсолютно зря.

– Слушай, Серега, а ты в жизни хотел быть на кого-то похожим? – неожиданно спросил Жека.

– А тебе зачем?

– Для романа. Так, обдумываю кое-что, есть мыслишки…

– Ну, если ради искусства, тогда пиши – на дедушку Ленина. В детстве я хотел быть похожим на дедушку Ленина.

– Сразу на дедушку? – восхитился Жека. – Похоже, в детстве ты был умнее, чем казался.

– Еще бы… Нет, конечно, не сразу на дедушку, – признался Серега. – Сначала – на маленького Володю Ульянова, умного, честного, несгибаемого и кудрявого. Но кудрей у меня, как ты помнишь, не намечалось, поэтому остальное тоже представлялось недостижимым: и честность, и несгибаемость, и преуспевание в отметках, и последующая плешь с идеей построения всемирного счастья – это было лишь из области далекого идеала. Но почему бы и не хотеть? Как ты понимаешь, хотеть не вредно, а мечтать – приятно.

– Понимаю! И сколько тебе было лет при таких вдумчивых размышлениях? – жизнерадостно поинтересовался Жека.

– Лет пять, наверное. Может, чуть больше…

– Счастливый возраст!

– Смотря с какой точки зрения, – уточнил Серега.

– А потом? – не отставал въедливый романист Жека. – Потом хотел быть похожим на кого-нибудь?

– Нет… Потом, наверное, нет. Подражать – да, подражал, как и все дети. А чтобы полностью копировать кого-нибудь – такого не было.

– Думаешь, есть разница? – продолжал допрашивать Жека.

– Просто уверен.

– Не знаю, не знаю… Вы, олигархи, конечно, жизнь понимаете не по учебнику…

– Я, кстати, чтоб ты знал, не олигарх, – заметил Серега. – Помнится, я об этом уже говорил, причем неоднократно. Не то чтобы я был против олигархов, просто совесть не позволяет примазываться. Пусть рыло и пятачком – но не всякий с «калашниковым» в первый ряд… Народная мудрость.

– Остроумно. Это ты откуда взял?

– Говорю же – мудрость. Может быть, даже народная…

– А кто ты тогда? – окончательно развеселился Жека. – Вот расскажи мне, Серый брат, кто ты есть?

– Тебе в двух словах или в общефилософском смысле?

– Лучше короче. Но – понятнее.

– Если короче, то я всего лишь высокооплачиваемый менеджер с небольшой долей в собственности. Есть разница с олигархами, – пояснил Серега.

– Зато – очень высокооплачиваемый!

– Завидуешь?

– Еще бы!

– Завидуй, завидуй… Приятно, когда тебе завидуют. А когда завидуют светочи литературной мысли – начинаешь себя уважать.

– Светочи мысли, вообще, народ мелочный и завистливый, – поделился Жека.

– Согласен! Вопиющие факты не утаишь в мешке.

– Тоже мудрость?

– Еще какая…

Этот случайный утренний разговор, даже не разговор, так, а легкий треп на фоне хорошего настроения, он от нечего делать вспомнил потом на любимой террасе, разбавляя добротным немецким пивом пахучую и стрекочущую греческую ночь. В сущности, Жека не совсем прав со своими вопросами, думал Серега вслед утреннему разговору. Неправильно формулировал. Сделал психологически неверный посыл, как сказала бы б. супруга Светик, любившая показать себя умнее других.

Похожим Серега ни на кого не хотел быть. Копирование, подражание – это попугайство, ничего больше, всегда считал он. А когда оно переходит в фанатизм – это, вообще, проявление той крайности, где психология смыкается с психиатрией. Вот если бы Жека спросил, какие люди оказали влияние на его жизнь, ответ получился бы гораздо пространнее.

А какие?

Отец, с его бесшабашной лихостью и скрытой от посторонних глаз добротой – определенно… Просто Серега тогда был слишком маленьким, чтобы ощутить, как на него влияют. Впрочем родители – это гены в первую очередь, это даже не обсуждается…

Кто дальше? Образ дедушки Ленина? Этого, конечно, ненадолго хватило.

Учителя в школе? Смешно!

Тренер по штанге, тренер по боксу, тщетно требовавший от него куража? Тоже недалеко ушли от уровня учителей.

Вот дядя Виталик в свое время крепко зацепил подрастающего Серегу своим примитивным эпикурейством и повышенной, тараканьей приспособляемостью. Но и это быстро прошло…

Потом объектов для подражания, в сущности, не было. «Не сотвори кумира себе…» И не творил, и даже не думал творить кумира – это тоже немалые трудозатраты, которые, как правило, не окупаются…

Если вспоминать дальше – только очутившись у Шварцмана, окунувшись в этот мир денег и возможностей, превышающих не только потребности, но и фантазии, Серега вдруг почувствовал, что опять начал подражать. Как в детстве.

Шварцман покорил его спокойным, пренебрежительным превосходством над всеми. При всех минусах Большой Папа был умным, как змей-искуситель в райском саду, ему даже не надо было это подчеркивать, это сразу чувствовалось, на уровне спинного мозга. Хозяин…

Саша Федотов – другой типаж. Боевой командир, десантник, бравый ветеран весь из себя. Человек боя, даже в мирное время держащий порох сухим, а окопы отрывающий по полному профилю. С таким можно двинуть в разведку так же легко, как завалиться в кабак. Это почти физическое ощущение мощи, безусловно, притягивало.

Да, начал подражать… Серега тогда часто ловил себя на том, что копирует в словах и жестах то Хозяина, то Сашу Федотова. Эта неожиданная мимикрия удивила его самого. Он считал себя человеком вполне сложившимся, видавшим всякие виды, а тут – какое-то детское обезьянничанье.

Сильные люди, каждый по своему, сила всегда влияет…

Может, и прав был Христос со своим назидательным «не сотвори…». Предупреждал заранее, умный был… А что делать, с другой стороны? Хочется, видимо, хочется сотворить все, в том числе и кумира. Где-то в подсознании, в котором так любил поковыряться дедушка Фрейд, лихо перекладывавший вопросы смысла жизни на половое влечение к собственным родителям.

Вообще, когда кумира нет в зоне видимости, рассуждали они как-то с Жекой, развивая тему, человек начинает творить кумира из самого себя или, по Фрейду, из своего детородного органа. Достаточно сомнительный материал. К тому же, как показывает практика, не слишком прочный во времени.

Как всегда. Как обычно. Так жизнь устроена… На этом обреченно-философском тезисе оба сошлись…

Впрочем, что Хозяин, что Саша – они казались ему тогда недостижимыми, как небожители, вспоминал Серега. Не идеалами людей, не до такой степени восторга, но где-то уже в том направлении, где облака плавают под ногами. Им трудно было не отдавать должного, даже если они не просили об этом…

Вот Славик, Вячеслав Андреевич Кривошеин, личный телохранитель Хозяина, был другим. Не давил умом и не напирал мощью, хотя и то, и другое там присутствовало, очень быстро разобрался он. Можно сказать, Серега подружился с ним, несмотря на разницу в опыте и положении. И еще определеннее можно сказать – именно дружба со Славиком дала толчок к дальнейшему повороту его судьбы. Если бы Серега потом, когда их обстреливали подольские бандиты, не рванулся ему на помощь…

Кто знает?

6

Славик тоже был из армейских, тоже капитан в отставке, как Саша Федотов. Сам Саша обращался к нему с видимым уважением. Вячеслав Андреевич – всегда по отчеству. Даже Шварцман называл его не Славкой, не Славиком, а всегда – Вячеслав. Не по отчеству, правда, много чести для «человечка» со стороны самого Хозяина, но с уважительным оттенком. Потом Серега узнал, что Славик за годы военной службы награжден тремя боевыми орденами. Спецназ ГРУ, не шутка!

Внешне Славик впечатлял сразу. Что называется, увидишь – вздрогнешь, приглядишься – заикой останешься. Рост под два метра, плечами можно выносить косяки дверей, причем весь косяк целиком, насажанным на корпус, как тесный хомут на лошадь. Лицо из тех, что называют в народе шайбами: атакующая челюсть, перечеркнутая двумя шрамами у подбородка, курносый, да еще вмятый в переносице нос и маленькие глазки цвета заиндевелого чугуна под темными, разлохмаченными бровями. Шея настолько широкая, что выглядела почти незаметной. Голова росла, казалось, прямо из плеч, а модная стрижка налысо делала ее окончательно похожей на бетонный дзот, вдавленный разрывами в землю, но не побежденный.

Да, вместе со строгим, дорогим костюмом и галстуком все это оставляло ощущение какой-то даже гипертрофированной мафиозности, сразу наводя на мысли о крестных отцах, вендеттах по-корсикански и гарротах по-сицилийски, вспоминал Серега.

Ребята из «АКФы» называли его «Гоблином», конечно, за глаза и с оглядкой через плечо. Незамысловато, но выразительно…

Первое время Серегу часто подмывало спросить, не начинают ли люди креститься, когда Славик неожиданно заходит в вагон метро. Однажды он не сдержался, спросил. Славик долго смеялся. Выяснилось – угадал, пару раз было. Серега деликатно признался, что он их понимает. Славик опять смеялся.

Жуткая рожа, конечно, сам знаю, особенно при стрижке под ноль, весело критиковал себя отставной капитан. Мол, сам себя иногда пугаюсь. По утрам в зеркало заглядываю одним глазком из-за двери. Зато для работы – лучше всякой визитной карточки. Глянешь построже – и никаких лишних вопросов…

Их дружба началась с того, что как-то они вместе ждали в машине Шварцмана. Зацепились языками, разговорились о всяких пустяках. Оказалось, Славик совсем не такой бетонный. Нормальный, умный мужик, даже веселый. Анекдотов знает – бесчисленное количество, и рассказывать их умеет. И поговорить любит, потрепаться за жизнь с тем особым, добродушным чувством юмора, которое часто отличает больших и сильных людей.

Славик вообще оказался смешливым и улыбчивым. Просто для начала нужно было понять, что это именно улыбка, а не предвкушающий оскал людоеда перед ланчем из копченого миссионера.

Скоро Серега узнал, что ему и лет не так много, всего на четыре года старше его. Просто он не только высокий, но и массивный от природы, конституция широкая, потому и выглядит старше, обстоятельно объяснил Славик.

В следующий раз они заговорили о книгах. Тоже получилось само собой. Начали с одного нашумевшего романа, рекламу которого зацепили глазами на рекламном щите у дороги, а кончили, ни много ни мало, американской прозой. Оказалось, Славик тоже любит читать. Причем, читает не абы что детективное, а хорошую прозу – сразу два плюса в его пользу. Фолкнер, Стейнбек, Хемингуэй, Фицджеральд, Ирвин Шоу – такого Серега не ожидал.

Сюрреалистическая картина, отметил он про себя: два огромных мужика ново-русского вида с будками амнистированных бандитов сидят посреди улицы в наглухо тонированном джипе величиной с дом и рассуждают о безусловном реалистическом взлете в заокеанском романе первой половины прошлого века. Последнем взлете, после которого тот окончательно свалился в сахариновый голливудский сироп.

В пошлость свалились. Драму заменили на мелодраму, непредсказуемость – на обязательный хороший конец, а переживания за героя – на хруст попкорна между металлокерамическими зубами. И наши идиоты теперь взялись их копировать, радуются, что получается «почти как у них», так же быстро, гладко и бесшабашно. Думать уже не требуется, от мыслей, упаси господи, морщины случаются, остается следить за событиями и ждать, пока тебе разжуют и сунут в рот пару полуфабрикатных мыслишек. Современные авторы писать, в сущности, перестали, соглашались они друг с другом, начали клепать заготовки к сценариям, где темп заменяет смысл, а непрерывность действа – движения души. Он пошел, она сказала, они решили… А куда его черт понес? Почему она лепит такую лажу? С чего они вдруг решили? Почему?! Этот краеугольный вопрос литературы чаще всего остается за кадром, так как на пленку все равно не ляжет, нечего и пытаться…

С ума сойти, если кто подслушивает! Прокрутить подобную запись какому-нибудь рубоповцу или обэповцу – пойдет и повесится от острого интеллектуального унижения со стороны рядовых «быков»…

После этого разговора Славик начал подмигивать и кивать Сереге при встречах. У него все-таки была добрая улыбка. Когда привыкнешь к общебронебойному выражению лица-шайбы.

Постепенно они совсем подружились. Частенько выпивали вместе.

Когда Шварцман запирался дома и нырял в очередной запой, как головой в омут, полоскаясь там до поросячьего визга, у охраны наступали спокойные дни. Кроме наблюдения за периметром территории поместья, делать, в сущности, нечего. Зная, что Хозяин шляется по дому на четвереньках и строго рычит на электроприборы, даже догадываясь приблизительно, когда его сиятельство начнет подсыхать, можно было самим встретиться и посидеть от души…

Формально Славик тоже был приписан к структуре «АКФа», но, по сути, подчинялся одному Хозяину. Еще бы, личный телохранитель! Фигура. Практически доверенное лицо.

Саша Федотов не напрягал его со стрельбищами и спортзалами. Славик как-то обмолвился вскользь, что спецу из Главного разведывательного управления нечему учиться у армейского ротного. Серега запомнил его слова. Тоже свои отношения…

Славик не любил Сашу Федотова, это Серега скоро заметил. Не высказывался по его поводу, он вообще почти не высказывался по поводу работы. Видимо, профессиональная сдержанность, воспитанная там, где это умели делать, решил Серега. Но не любил, было видно. Саша Федотов отвечал ему тем же, что внешне выливалось в подчеркнутую, церемонную вежливость отношений: Александр Кириллович, Вячеслав Андреевич…

А не соблаговолите ли пойти на хер?! Премного благодарен, после вас, вашу мать!

Почему? Профессиональная ревность? Кастовое презрение между родами войск, оставшееся с армейских времен? – думал тогда Серега. Какая все-таки кошка пробежала между шефом охраны и личным телохранителем? Конфликт между красным и серым кардиналами за близость к сиятельному телу? Нет, не понятно… А главное – оснований не видно…

Однажды, когда их со Славиком разговор под коньяк после предварительного, разминочного пива коснулся шефа охраны, Славик вдруг назвал Федотова фуфлогоном. Мол, понимаешь, Серега, есть люди, которые делают дело, а есть другие, которые делают вид. Строят из себя. И окружающих любят строить, равняя в шеренги, хлебом их не корми – дай построить всех под себя. Но речь даже не об этом, не о любви к власти, речь о том, что все эти фуфлогоны ничего собой не представляют. Просто научились хорошо выеживаться – это единственное, чему они научились. Дойдет до дела: копни подобного – только труха посыплется. Не люблю таких…

– Думаешь, Саша… – начал было Серега. – В спортзале не скажешь…

– Да был я как-то в этом спортзале. Еще давно. Повалял немножко Федотова, – сознался Славик.

– А он?

– Ничего… Зубы сжал и велел, чтоб я в следующий раз приходил в форме. В спортивном костюме, имел в виду, – пояснил Славик.

– А ты?

– А что я? Идиотом прикинулся. Сказал – есть быть в форме! Спросил – ордена тоже надевать? Хлопцы, кто слышал, долго ржали.

– Круто ты с ним…

– А пусть! – отмахнулся Славик…

Теперь кое-что становилось понятным. Для самолюбивого Саши Федотова, единственного и неповторимого, такой человек, как Славик, роняющий его авторитет задницей на грязные маты, – хуже гвоздя в ботинке. Хотя это тоже не все объясняет. Видимо, есть между ними что-то еще, о чем оба предпочитают помалкивать, решил Серега. Интересно…

– Ничего, переживет, – подытожил Славик. – В общем, я тебе все сказал и ты меня понял. Все, больше ничего не скажу, не хочу больше о нем говорить. Закрыли тему! Дальше сам думай, шевели шариками, дабы не заржавели… – обрубил он, для выразительности громко прихлопнув деревянный стол каменной ладонью.

Серега не стал настаивать на продолжении. Но запомнил. Информация к размышлению, как говорил старший коллега Славика товарищ Штирлиц…

В сущности, Славик был очень одинокий человек, вспоминал он потом. Несмотря на веселое, легкое добродушие – одинокий и замкнутый. А каким ему еще быть? Кроме тесного мирка охраны «почти олигарха» у Славика не было другой жизни. Даже семьи не было. А кто он в этом мирке? Для Хозяина – просто дорогой, натасканный пес, чей грозный экстерьер вызывает восхищение и зависть соседей. Для коллег из охраны – Гоблин, до того зазнавшийся на особом положении, что позволявший себе не ладить с шефом.

С ним, с Гоблином, осторожнее надо, начнешь тесно общаться, сам попадешь под подозрение в нелояльности, даже не рассказали, а, скорее, дали понять Сереге ребята-охранники. Саша Федотов, мол, свой – пока к нему по-свойски, при случае может и другим стать, он всегда все замечает и, хуже того, не забывает… Гоблину-то ничего, как с гуся вода, кто его тронет, а вот кое-кто может в два счета вылететь под зад коленом с трудовой книжкой в зубах…

По фигу? Ну-ну, дело хозяйское, каждый – сам кузнец своего счастья, сам кладет свои причиндалы между молотом и наковальней…

По фигу – тут Серега соврал, по фигу ему не было, наоборот, эта неожиданно открывшаяся интрига возмутила его. Подленькая возня, с душком, крысиная какая-то…

С чего он решил, что в «АКФе» все так просто, честно и по-боевому? – думал тогда Серега. Так не бывает, наверное, нигде и никогда не бывает, чтобы все просто и честно. Слишком глубоко заложена в человеческой натуре потребность подчинять и преобладать. Расширять жизненное пространство за счет свертывания оного у соседа. В этом он еще в армии убедился…

Пожалуй, вспоминал потом Серега, именно с этого момента его ослепление новой работой, всей этой блестящей мишурой больших денег и декларируемого мужества начало проходить. Глаза открылись? Нет, не открылись, конечно, до этого было еще далеко, просто он больше не чувствовал себя Гулливером, случайно попавшим в страну великанов. Включилось критическое восприятие действительности, а с этой возвышенной точки зрения можно и великану плюнуть на лысину. Наверное, так…

Он продолжал общаться со Славиком. Хотя бы из чувства внутреннего протеста. Уволит – пусть, перебьемся…

Это ребята, выдернутые из окраинных гарнизонов, держатся за свое место, как за спасательный круг, злился Серега. А он, коренной москвич, что теряет? Если по большому счету? Теплое место за Хозяином? Да пошли они все! В данном случае – все вместе в дружной шеренге! Из парфюмерной конторы Серега ушел без скандала, с отвальными рюмками и благожелательными пожеланиями руководства, если что, можно туда вернуться… На худой конец!

Скоро Серега побывал в гостях у Славика. Тот сам пригласил – пивка попить и вообще почесать языки за жизнь и литературу.

Личный телохранитель Хозяина жил в таком же спальном районе, как и Серега, в огромном панельном доме, серо-коричневом, со многими этажами и подъездами, похожем как две капли воды на все остальные дома вокруг. Застройка 80-х, так это называется, каждой семье отдельный бетонный ящик и плюс к этому – цветной телевизор, как маленькое, персональное окно в Европу. Гроб не только с музыкой, но и песнями, плясками…

Квартира у Славика была однокомнатная.

– Без лоджии, – пожаловался он Сереге. – У всех на втором этаже есть лоджии, а тут нет, потому что квартира над аркой. Живешь на втором этаже, а получается – как на первом. Пол такой же холодный… Может, заказать полы с подогревом, как думаешь?

Серега никак не думал. Глубокомысленно заметил, что к полам с подогревом обычно прилагаются презервативы с меховой подстежкой, как для народов Крайнего Севера.

Славика его архитектурные познания не впечатлили.

Конечно, Серега знал, что личный телохранитель живет один. Ожидал увидеть холостяцкую хату в стиле бунгало, шик-модерн с навороченной аппаратурой и не менее броским, устоявшимся бардаком с редкими следами периодического присутствия женщин.

– Почему-то, когда мужчина живет один – это всегда наводит на мысль о разврате и пьянке, – сказал ему как-то Жека. – Вот когда женщина живет одна – ничего, живет себе и живет. Несправедливо. Дискриминация сильного пола по признаку моральной стойкости, не находишь?

– Тебя все наводит на эту самую мысль, – ответил ему тогда Серега. – Тебе пакет из-под молока покажи и сразу две мысли в голове. Первая – о разврате, вторая – о пьянке. Или наоборот.

– Молоко с похмелья хорошо, – заметил Жека.

– Значит – первая о пьянке, – уточнил Серега…

Квартира Славика поразила Серегу не только отсутствием лоджии. Для начала, своей чистотой. Ни пылинки, ни соринки, ни даже оставленной наспех недопитой кружки. А самое главное, квартира была какой-то очень несовременной. Старая, но не старинная мебель, социалистическое ретро, с бору по сосенке, типовые шедевры древесностружечного производства с неубиваемой полировкой. И везде половички, коврики, салфеточки, как в квартире старой девы…