Текст книги "Воскрешение. Дилогия"

Автор книги: Николай Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– А что, если… – начал Агадай, но его прервал де Креньян.

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул француз. – Я понимаю вас, собратья, и сам испытываю не меньшие проблемы, но это не тот случай. Неприятности в самом начале экспедиции – дурной знак. Ведь, насколько я понимаю, милые дамы не испытывают особого восторга от нашего предложения…

Обе девушки отрицательно покачали головами. Они догадались, о чем идет речь, и смотрели на землян испуганно, но довольно презрительно. К тому же аланцы потянулись к оружию, и хотя это вряд ли им помогло бы, но повлекло бы за собой тяжелые последствия.

– Жак прав, – поддержал маркиза Лунгрен. – На этой планете нам и так хватает неприятностей. А я хочу спать спокойно и не ожидать удара ножом от своих. Дай бог, найдем девочек на Тасконе.

– А, шайтан с вами, – выругался монгол, начиная приводить в порядок свое снаряжение.

Напряжение пропало, и люди занялись своими делами. Однако аланцам стало понятно, что земляне весьма неодинаковы, и от некоторых можно ждать любых «сюрпризов». Здесь, на Тасконе, все они были равны. За спинами аланцев уже не стояла могущественная цивилизация, а потому помощи ждать неоткуда.

После того, как группа подготовилась к походу и уже собралась двигаться, неожиданно для всех заговорил Аято:

– Мы здесь все равны, – вымолвил японец. – Отменены титулы и звания. Но я хороший воин, и знаю, что воевать без командира неразумно. Кто-то, пусть и советуясь, должен принимать решения. В противном случае, мы превратимся в стадо баранов. Чтобы вам было понятно, я не претендую на эту должность. Всегда подчинялся старшим, подчинюсь и здесь.

– Весьма логичное решение, – согласился Лунгрен. – Нам действительно нужно выбрать командира. Причем такого, который имеет богатый опыт.

Обсуждение много времени не заняло. Ридле, Аято, Салах и Храбров сразу отказались от претензий на руководство.

При голосовании победил Кайнц. Он получил ровно половину голосов – четыре. Аланцы в выборах участия не принимали. Де Креньян и Лунгрен спокойно восприняли неудачу, а вот Агадай был снова недоволен. Бубня какие-то проклятия, он отошел в сторону.

Развернув карты, солдаты начали ориентировку. Как оказалось, их отнесло на четыре километра восточнее, и теперь, чтобы выйти на дорогу, надо было совершить марш по лесу. Правда, на карте этот участок обозначался почему-то как сельскохозяйственные посадки. Лишь кое-где были отмечены плодовые деревья. Но осмотревшись по сторонам, земляне поняли, что все это уже в далеком прошлом.

– Интересно, сколько лет этим картам? – удивленно спросил Ридле.

– Двести шесть, – спокойно и без эмоций ответил Виола.

– Тогда все понятно, – усмехнулся немец. – За это время материки могли затонуть, не то что деревья вырасти. Не думаю, что эти бумажки нам здорово понадобятся.

– Однако космодромы никуда не исчезнут, – возразил Бартон.

Освальд лишь пожал плечами, поправляя колчан на спине.

Тем временем Кайнц закончил рекогносцировку и внимательно осмотрел своих солдат. Вряд ли он испытывал дружеские чувства к кому-нибудь из них, но в данном случае приходилось с этим мириться.

– Значит, так, – произнес граф. – На Тасконе нас вряд ли встретят дружелюбно, а потому мы должны быть готовы к нападению. Кроме того, нам надо сберечь аланцев. Мое решение таково – выдвигаемся группами. Впереди, осуществляя разведку, идут Аято и Храбров, далее с аланцами – я, Лунгрен, и Ридле и де Креньян. В арьергарде – Садах и Агадай. Через два часа будем меняться.

Несмотря на разные чувства, испытываемые к графу землянами, все отметили верность и осмысленность его решения. Возражать никто не стал. Перед дорогой наемники сверили часы. О них разговор особый. Дело в том, что на Алане сутки длятся тридцать три часа. Однако эта планета была всего лишь колонией, и потому в космических перелетах использовали систему измерения времени метрополии. А на Тасконе в сутках двадцать пять часов. В месяце тридцать суток. В году двенадцать месяцев. Все это очень напоминало земной календарь. За исключением часов. Они были разбиты на пять секторов в форме звезды, в каждом по пять часов. Отдельно монтировался циферблат для секундной стрелки.

Как оказалось, с момента начала операции прошло уже больше десяти часов. Если подумать, что совсем недавно наемники находились на борту «Гиганта» – это мизер. Если же вспомнить о препарате в организме, то кошмарно много.

Перекинув за спину рюкзак, Олесь взглянул на компас и быстро зашагал к лесу. Вслед за ним двинулся и Тино. Отгибая ветки деревьев, вырубая кустарники, земляне упорно шли вперед. Временами они останавливались, замирали, прислушиваясь к звукам леса. Раздавалось пение птиц, крики каких-то животных, шуршание травы. Лишь изредка сзади доносился треск сломанного сучка, но это двигались свои. Выждав около минуты, разведчики шли дальше. Все это время Храбров внимательно рассматривал лес Тасконы. Он уже начал различать разные породы деревьев, особенности листьев. То и дело попадались на пути разные цветы. Некоторые выглядели очень невзрачно, другие, наоборот, поражали своей красотой, удивительной формой и цветом. Временами природа напоминала земную, временами в ней не было ничего похожего. Спустя примерно полтора часа, разведчики вышли на странную просеку. Она имела внушительные размеры и точные геометрические линии. Шириной около двадцати метров, просека была прямой, словно стрела. Но самое удивительное, что на ней не росло ни одного дерева, лишь трава и кое-где маленькие кустарники.

– Странное место, – вымолвил Аято, оглядываясь по сторонам. – Словно катком прошлись, даже ни одного пня не видно.

– Может, это и есть шоссе, которое мы ищем, – предположил Олесь. – Что это такое, я представляю, но на Тасконе все должно было измениться.

– А здесь и изменилось. Не было леса – вырос, проходила отличная дорога – заросла. Правда, за двести лет, я думаю, мы ее даже не найдем, – ответил Тино.

– В любом случае, нужно дождаться аланцев, – произнес русич, усаживаясь на землю.

Ожидание длилось недолго. Минут через пять на просеку вышла вся группа. Земляне с интересом смотрели на дорогу, а Бартон сразу приступил к делу. Вытащив из рюкзака маленькую лопатку, он начал разрывать слой земли. Уже на глубине в десять сантиметров сержант наткнулся на что-то твердое. С удвоенной энергией аланец продолжал работу. Теперь ему уже помогали Виола, Салан и Кроул. Словно кроты, они взрывали землю, расчищая квадрат со сторонами не менее трех метров. Спустя двадцать минут их усилия достигли цели. Бартон развернулся и со счастливым выражением лица произнес:

– Великолепно. Мы надеялись на успех, но такого даже предполагать не смели. Шоссе в отличном состоянии. За двести лет его лишь слегка занесло землей, и все. Ни трещин, ни повреждений. Потрясающе. Тасконцы в те времена умели строить.

Несколько удивленно земляне подошли ближе. На расчищенном участке они увидели идеально ровную, черную поверхность. На вид она казалась очень прочной и твердой. Взглянув вдаль, а затем на карту, Кайнц спросил:

– Значит, все это шоссе покрыто таким камнем?

– Это не камень, – с улыбкой пояснил сержант. – Специальное покрытие дорог. Очень твердое, гладкое и, как оказалось, долговечное. Алан такой технологией пока еще не обладает. Судя по всему, этому шоссе не страшны ни ветер, ни дожди, ни морозы, ни жара. Тасконцы свои дороги строили комплексно, в совокупности с насыпью, и потому их даже вода не может размыть.

– Значит, вы их можете использовать без какого-либо ремонта, – догадался Лунгрен.

– Совершенно верно, – ответил Бартон. – Пустим пару бульдозеров, они расчистят землю. Потом хорошенько шоссе просушим, и будет как новое. На Тасконе нам почти не придется строить транспортные коммуникации. Они сохранились в первозданном виде. Какая экономия средств!..

– И это спустя двести лет забвения, – восхищенно промолвил Кайнц. – Теперь я понимаю настойчивость вашей цивилизации. Иметь такую драгоценность совсем рядом и не использовать ее – преступление.

– По всей видимости, кроме дорог, здесь находится еще немало ценностей. О чем нас вряд ли информируют, – усмехнулся де Креньян.

Аланцы подняли головы. В их глазах без труда читалась тревога и настороженность, однако возражать никто не стал. Лишь спустя пару минут, когда земляне занялись обедом, Виола негромко произнесла:

– Наши ученые – полные болваны. Земляне, конечно, дикари и варвары, но далеко не дураки. Я уверен, что стоит Алану отпустить их хоть на мгновение, и эти наемники сами захватят власть. Они честолюбивы, отчаянны и смелы.

– Что верно, то верно, – согласился Бартон. – Люди, привыкшие к смерти, очень опасны. Они не ценят ни свою жизнь, ни чужую. Великий Координатор мудр и справедлив, но здесь, кажется, допущена ошибка…

– Вы рассуждаете слишком упрощенно, – вступила в разговор Линда. – Говоря о землянах, нельзя подводить их под одну мерку. С нами сейчас восемь человек, и все они очень разные. Одни жестоки и властолюбивы, вторые ироничны и умны, третьи добры и покладисты. В чем они едины – так это в чувстве собственного достоинства и умении постоять за себя. Получив большие знания, земляне как-то сами собой оказались на одной ступени с нами.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – неожиданно вспылила Кроул, – что мы с ними одинаковы? Да они на уровне животных! Ты же сама видела у озера – нас хотели изнасиловать!

– А чего ты так злишься? Обиделась, что они не выполнили своего намерения?

Невольно Виола и Бартон рассмеялись. Они не хотели вступать в спор девушек, но острота была очень едкой.

Тем более, что Кроул среди них оказалась случайно. Она не являлась специалистом-десантником. Ее навязали группе. И все догадывались, зачем. Именно Олис должна была дать информацию Ученому Совету по программе «Воскрешение». Простые военные недолюбливали людей такого типа.

Услышав слова Линды, Кроул буквально задохнулась от возмущения. Первые несколько секунд она не могла произнести ни звука.

– Да мне… да мне с ними стоять противно рядом… – наконец выдохнула она. – Неужели вы не видите, они же убийцы! Жестокие убийцы. Все, что земляне умеют – воевать, грабить, насиловать. О каком уме, порядочности, доброте идет речь…

– Ладно тебе, – махнула рукой Салан. – Они нормальные парни, кто-то лучше наших, кто-то хуже. И кроме того, тебя ведь не тронули. А если учесть нравы земного общества, где женщина бесправна и слаба, надо отметить их выдержку. Они здоровые взрослые мужчины, их потребности вполне нормальны. К тебе, что, ни один аланец не приставал с подобными предложениями?

– Но это другое дело… – смущенно ответила Олис.

– То же самое, – спокойно возразили Линда. – В нас они видят просто женщин и не делают разграничения на аланок и землянок. Да впрочем, и это объяснимо. Физиологически мы ничем друг от друга не отличаемся. Так, мозгов чуть побольше…

Неожиданно в их спор вмешался Виола. С подозрительной усмешкой он предложил:

– Девочки, а не заключить ли вам пари? Кроул считает все минусы землян, Салан все плюсы. Общественно развитие и государственную мораль вычеркиваем сразу – они весьма изменчивы. Остаются чисто человеческие качества. Пока счет равный. Один предложил изнасилование, другой устранил эту опасность.

– Неплохая идея, – согласилась Линда. – Но мне интересно, что получит победитель.

– Я готова спорить на любую сумму, – тотчас отреагировала Олис.

– О нет, деньги в данном случае только портят пари, – возразил сержант. – Что-то должно быть пикантное.

– Если Линда проиграет, она должна будет соблазнить одного из этих земных чудовищ, – со смехом предложил Бартон.

– А что, хорошая мысль, – воскликнул Виола. – От Кроул такого пожертвования мы требовать не можем, однако… Пусть после высадки десанта она при всех аланцах скажет, что земляне – лучшие мужчины и поцелует одного.

– Браво, – рассмеялась Салан. – Я согласна на столь неравные условия.

Олис сильно покраснела и никак не могла решиться. Она опустила голову, стараясь не смотреть в глаза остальным. Но на помощь ей никто не пришел, все терпеливо ждали решения.

– Хорошо, – наконец сказала девушка, – я тоже согласна, хотя от одной мысли, что мне придется притронуться к землянину губами, меня бросает в дрожь.

– Ладно, ладно, не переживай, – похлопал ее по плечу лейтенант. – Может быть, тебе и не придется этого делать.

Между тем обед закончился, и наемники начали собираться в дальнейший путь. До заката Сириуса оставалось около трех часов, а потому надо было спешить.

На этот раз впереди пошли Агадай и Салах, сзади Лунгрен и Ридле. Взвалив на плечи рюкзаки, воины двинулись по шоссе. Преимущества ровной дороги они почувствовали очень скоро. Никаких коряг, пней, лиан. Экспедиция, словно на прогулке, преодолевала километр за километром. За это время людям навстречу не попался ни один обитатель леса крупнее мыши. Правда, то и дело в чаще раздавалось грозное рычание, но что это за хищник, различить было невозможно. По истечении двух часов Кайнц остановил всю группу.

– За сегодняшний день мы прошли около пятнадцати километров, – проговорил граф. – Для начала достаточно. Сириус уже довольно низко над горизонтом. Надо готовиться к ночлегу.

Все солдаты с облегчением побросали рюкзаки на землю. Прошедший день оказался слишком насыщенным и трудным. Переход с «Гиганта» на базу, кошмарные перегрузки при десантировании, почти четырехчасовой марш.

Как это ни удивительно, но аланцы чувствовали себя гораздо лучше. Видимо, сказался их опыт космических перелетов. Для землян путешествие в модуле стало тяжелым испытанием. Тем не менее, все наемники принялись за работу. Оставаться на шоссе никто не рискнул, и потому лагерь разбили немного в стороне. Для этой цели вырубили несколько кустов, свалили одно дерево. Спустя пятнадцать минут, поляна была расчищена. За это время Ридле. де Креньян, Аято и аланцы натаскали огромную кучу сухого хвороста. Влажность в Центральном районе Оливии была невелика, а потому проблем с топливом не возникло.

Положив на землю надувной матрас и удобно устроившись на нем, Ридле с довольной улыбкой произнес:

– Как приятно все-таки отдохнуть после ужина. Сейчас бы вина, музыку, шутов и женщин. Мой хозяин любил устраивать подобные вылазки на природу. В замке как-то скучновато, серо, а на поляне, под ярким солнышком – одно удовольствие.

– Освальд, а ты чревоугодник, – рассмеялся де Креньян.

– Каким рожден, таким и помру, – ответил Ридле. – Место в аду мне обеспечено, так что надо веселиться, пока жив.

– Это верно, – согласился Кайнц. – Мы все здесь не святые, хотя многие и воевали за веру. А кому она нужна? Если и есть Господь Бог, он сам рассудит, кто прав, кто виноват. Я вот за свою жизнь в боях и сражениях убил сотни врагов, а что толку? Грабил, насиловал и получал от этого удовольствие. А когда вернулся домой, то увидел, что замок мой разорен, крестьяне разбежались, жена умерла от какой-то болезни. Пришлось начинать все с начала…

– Стареешь, граф, стареешь, – усмехнулся Лунгрен. – Может, потому тебя и сбил с коня какой-то там барон. По мне, так Ридле прав. Бочку вина и хорошенькую женщину. Большего солдату и желать не стоит. Заводить семью надо тогда, когда меч уже висит на стене, а боевой конь еле передвигает ноги.

В это время где-то совсем рядом раздался странный и неприятный вой. Уже наступили сумерки, и различить что-нибудь в кустах было почти невозможно. Все солдаты потянулись к оружию.

– Интересно, что это за зверь? – спросил Салах.

– Судя по звукам, похож на волка, – предположил Храбров. – Хотя сказать определенно трудно. Мы ведь совершенно не знаем здешних обитателей леса.

– Скорее всего, это тапсан, – вставила Кроул. – На Тасконе они были приручены и спокойно бродили по населенным пунктам. На них никто не обращал внимание.

– А какой он из себя? – произнес Ридле.

– Хищный зверек с голубоватой шкурой, высотой в холке около тридцати сантиметров. У него три глаза и два ряда маленьких острых зубов. Но надо сказать, что за двести лет здесь могли произойти любые мутации.

Словно в подтверждение ее слов, звериный вой раздался еще ближе. Почти тотчас справа и слева послышалось злобное рычание, хрустнула сломанная ветка. В чаще леса сверкнули хищные красные глаза.

– Да, похоже, что кто-то считает нас своим ужином, – ответил Аято, подбрасывая в костер побольше сухих веток.

Они резко вспыхнули, затрещали, распугивая голодных хищников. Правда, хватило этого ненадолго. Желание полакомиться свежим мясом пересилило чувство самосохранения. Кроме того, создавалось впечатление, что эти звери здесь подлинные хозяева. Они действовали нагло, уверенно, почти не сомневаясь в успехе. Солдаты невольно прижались к костру, ожидая нападения из леса.

И оно не заставило себя долго ждать. Из ближайшего куста выпрыгнул мохнатый зверь, высотой не менее метра. Оскалив острые зубы, он в два прыжка преодолел поляну, бросаясь в гущу людей. Но если хищник надеялся на легкую добычу, то глубоко ошибся.

Еще в полете сразу два меча, де Креньяна и Аято, пронзили его тело. Издав предсмертный вой, зверь рухнул на траву. Но почти тут же раздался отчаянный человеческий крик.

Земляне тотчас развернулись. Беда пришла с неожиданной стороны. Один из тапсанов напал прямо с шоссе и застал врасплох Бартона. Бедняга успел выставить руки. Этим он спас себе жизнь, но лишился левой кисти.

Прежде чем хищник успел повторить свое нападение, Ридле мощнейшим ударом копья пригвоздил его к земле. Животное умерло мгновенно. Аланец находился в шоке, и девушки начали приводить его в чувство. Руку быстро обработали и забинтовали. Между тем хищники, получив отпор, атаковать больше не решались.

– Надо накормить этих мерзавцев, – предложил Аято.

Кайнц понял его и утвердительно кивнул головой. Земляне тотчас взяли за лапы мертвых животных и, хорошенько раскачав, кинули их в чащу. Оттуда раздалось грозное рычание, а спустя пару минут началось кровавое пиршество.

Как и любые другие хищники, эти тоже не щадили неудачников.

– Похоже, их там штук пять, – предположил Ридле.

– Это неважно, – ответил де Креньян. – Самое главное, чтобы они наелись. Только тогда мы сможем нормально поспать.

Чавканье, рычание и хруст костей раздавались еще около получаса. Вскоре все стихло. Наступила тревожная и томительная тишина. Вытащив несколько горящих головешек из костра, Аято закинул их в лес. Никакого движения.

– Похоже, бестии убрались, – произнес японец.

– Да, надо отдохнуть, – вымолвил Кайнц. – Судя по всему, спать нам осталось часа четыре. И без охраны не обойтись. У меня нет ни малейшего желания быть сожранным этими тварями…

– Вот именно по этой причине я и не люблю лес, – вставил Агадай. – То ли дело степь – простор, воздух, свобода. Ни один враг не может укрыться от опытного наблюдателя. Все решается в чистом поле. Кто сильнее, тот и победит. Здесь же сплошное коварство и подлость.

– Очень сожалею, но за тридцать суток весь лес нам не вырубить, – съязвил Лунгрен. – Если можно, я буду дежурить первым.

– Хорошо, – согласился Кайнц. – Вместе с тобой остается де Креньян. Следующие Аято и Храбров, далее Агадай и Салах, последними я и Ридле.

– А как же аланцы? – возмутился араб.

– Ты сам видел, на что они способны, – возразил граф. – Лично мне нужна уверенность, а аланцы слишком слабы, чтобы я им доверял.

Больше возражать никто не стал. Несмотря на бурную ночь, люди настолько сильно устали, что спустя уже десять минут все наемники спали. Лишь Лунгрен и де Креньян время от времени подбрасывали сучья в костер, охраняя лагерь. Никак не могли успокоиться и аланцы.

Бартону сделали укол обезболивающего, и он забылся тревожным сном. Остальные десантники до сих пор не могли прийти в себя от пережитого испытания. Они подошли к костру и устроились рядом с землянами. Довольно долго никто не начинал разговор, и первой не выдержала Олис.

– И как это они могут спать после всего случившегося? – произнесла девушка. – Ведь вокруг бродят эти ужасные хищники. А если нападение повторится? По-моему, это беспечность какая-то.

– Вы очень наивны, мадемуазель, – улыбнулся маркиз. – Для этой цели мы и сидим здесь с Освальдом. Подобной охраны вполне достаточно. Животные, конечно, опасный противник, но с ними можно справиться. И потому к данной проблеме нужно подходить философски. Завтра длинный путь, возможны новые столкновения. И, боюсь, с более серьезным врагом. Чтобы с ним бороться на равных, надо хорошо отдохнуть.

– И что же это за враг? – удивился Виола.

– Человек, – спокойно ответил де Креньян. – Вы, аланцы, мужественная и развитая цивилизация, но подчас не знаете самых простых истин. Самое коварное, отчаянное и опасное существо – это человек. Порой страсти, чувства, желания делают из него ужасное, кровожадное животное, остановить которое может только сталь клинка.

– А как же доброта, любовь, милосердие? – спросила Салан.

– Красивые слова и чувства, – вымолвил Жак. – Но самое удивительное, что они могут существовать у того самого человека, о котором я только что говорил. В этом и есть сила людей. Они могут любить и ненавидеть одновременно, совершая безумные поступки из-за подобных чувств.

– С вами случалось такое? – вновь поинтересовалась Линда.

– А вы очень любопытны, – рассмеялся маркиз. – Милые дамы, вся моя жизнь – сплошное безумство. Я только и делал, что влюблялся, ухаживал, потом сражался, и в конце концов оставался один.

– Они вас не любили? – не успокаивалась девушка.

– Кто как, – пожал плечами де Креньян. – Одни умирали от скуки, другие ошибались, хотя Жаклин…

Француз взглянул на часы и резко оборвал разговор. Жак явно не хотел развивать эту тему дальше.

– Свен, дьявол тебя побери, – выругался маркиз. – Мы уже лишних семь минут просидели. Буди следующих.

Пока земляне менялись местами, Салан наклонилась к Кроул и тихо произнесла:

– Как видишь, ничто человеческое им не чуждо. И они испытывают любовь, страдают от нее и жертвуют. Я требую одно очко.

– Да, но это не поступок, – возразила Олис. – Так, лишь рассуждения.

– Это тоже немало, – вмешался лейтенант. – Я согласен с Линдой и, как судья, объявляю счет – два один в пользу Салан.

Между тем, совершив обход вокруг лагеря и окончательно проснувшись, к костру подошли Аято и Храбров. Олесь в который раз засмотрелся на Кроул. В неярком свете огня, в полумраке, она была еще более привлекательна и желанна. Невольно по телу пробежала странная дрожь. Однако русич умел контролировать свои поступки и сел подальше от девушки.

– А вам-то чего не спится, – угрюмо вымолвил японец.

– Слишком сильные впечатления, – ответил Виола.

– Ясно, – сказал Тино, усаживаясь поближе к жаркому пламени. – Люблю тепло. Только судьба обделила меня тихими радостями, сделав самураем. И потому я научился ценить такие приятные мгновения.

– Неужели их было так мало? – спросил Том.

– Гораздо меньше, чем боли и зла. Мой мир жесток, и выживает в нем сильнейший. Получив от вас знания, я смотрю на свою жизнь совершенно по-иному. Она была бренной и бессмысленной. Впрочем, и ваши устремления мне не совсем понятны. Вы добиваетесь того же, что и правители на Земле – власти. Изображая при этом миротворцев, аланцы крайне неискренни.

– А вы, Аято, откровенны, – улыбнулся лейтенант.

– Таков кодекс чести. Меня учили ему с детства. Многим это не нравилось, и они вызывали врага на поединок. До поры до времени я оказывался прав.

– А ваши противники? – не поняла Олис.

– Их души у богов, – усмехнулся Тино.

– Почему все время молчит ваш напарник? Может, он заснул? – неожиданно проговорила Линда.

– Вряд ли, – проговорил японец. – Олесь хороший воин и подобной расслабленности не допустит. Просто он слишком молод. Вряд ли его жизнь была так насыщена, как моя. Кроме того, этот парень сильно отличается от всех нас. Судя по всему, он солдат по необходимости. Ведь только Храбров был убит в бою за свою собственную землю, за родину. Мы же решали мелкие, частные проблемы. Даже для Салаха вера лишь повод. Я прав, Олесь?

– Полностью, – согласился русич. – Слушая ваши рассказы, я удивлялся жестокости и бессмысленности войн, которые вы вели. И у нас князья дерутся, однако при этом простые жители не страдают. Мы, славяне, миролюбивый народ, однако постоять за себя можем. Я уже три года дружинник, и мне нравился мой статус, однако воевать никто из нас не хотел. Шведы пришли завоевывать новгородские земли, и мы разгромили их. Они убрались к себе, но нас совершенно не интересует их страна.

– Олесь, а у тебя была девушка, там, на Земле? – спросила Салан.

Хорошо, что пламя костра плохо освещало Храброва, никто не видел, как он покраснел. Однако и солгать русич не мог.

– Невесты? Нет, не было. Так, подружки… Веселились от нечего делать.

– Бог мой, – вырвалось у самурая. – Какую чистую душу вы загнали в это дерьмо. Ладно мы – солдаты удачи, а он…

– Но тогда он бы умер, – возразил Виола.

– Мы все когда-нибудь умрем, – усмехнулся Аято. – Скажите лучше, зачем вы сами полезли в эту экспедицию? Ведь та, светленькая, Кроул, по-моему, совсем девчонка? Сколько ей? Двадцать?

– Девятнадцать, – уточнила Олис. – И пошла я в экспедицию по желанию. Алан нуждается в новых территориях. Так почему я должна остаться в стороне от столь важного дела?

– О… – протянул Аято. – Идеалистка. Вера в великое и светлое будущее. Что ж, это похвально. Хорошо, что в мире остались подобные люди. Но мне кажется, остальные не склонны к подобным заблуждениям.

– Это сложная проблема, – произнес лейтенант. – Алан весьма неоднороден, и мы оказались… Впрочем, вам это знать не следует. Мы солдаты и выполняем свой долг за соответствующую плату.

– Вот это мне более понятно, – сказал японец.

Разговор вскоре начал затихать. Сон и усталость сломили даже аланцев. Сначала уснула Кроул, затем Салан и Виола. Храбров поднялся со своего места и тихо подошел к Олис. Присев на колени, он внимательно рассматривал девушку. Мягкие, приятные черты лица, высокая грудь, стройная идеальная фигура. Сняв с себя куртку, Олесь накрыл аланку.

– Что, хороша? – улыбнулся Тино.

– Не то слово, – честно признался русич.

– Завидую я тебе, – вымолвил японец. – Влюбился даже здесь. Вот она, молодость. Смотри, не упусти ее, Олесь. Я неплохо разбираюсь в женщинах – эта тебе подойдет. Она слишком много напускает на себя тумана, но душа у нее чиста.

– Ты спятил, – горько усмехнулся Храбров. – Она же аланка. Она из другой цивилизации, и, по-моему, высокого положения. А я кто? Полураб, полунаемник. Нет, Тино, эту дурь надо выбрасывать из головы. Ты прав – я молод, но не дурак.

– Что ж, судьба нас рассудит, – сказал Аято, поглядев на часы.

Через пятнадцать минут Олесь разбудил Салаха и лег на его место. Сладкая дремота сковала веки, и мозг погрузился в благодатный сон. Тепло разлилось по всему телу. Организм отдыхал и готовился к новым испытаниям.