Текст книги "Букан"
Автор книги: Николай Заболоцкий
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Про мальчика Буканова, который всё время засыпал, и на уроке в школе, и в летнем лагере. И как ребята пытались его отучить, и что из этого вышло.
Рисунки М. Штерн.
Николай Алексеевич Заболоцкий
I
II
III
notes
1
Николай Алексеевич Заболоцкий
Букан
I
Однажды, когда я пришел в школу, в раздевалке меня встретил Мишка Горохов.
– Видал, как нашего Букана продернули? – спросил он тихо.
– Нет, а где?
– А в стенгазете. Пойдем-ка, посмотрим!
Я разделся, схватил ранец, и мы побежали в верхний коридор. Там на стенке красовалась наша газета «Будь готов!» Горохов показал мне заметку под названием «Стыдно!», и я стал читать. В заметке было написано вот что:
«У нас в классе „Д“ ученик Буканов почти что каждый день спит на уроках. Все в классе работают, а Буканов не желает. Он, как пионер, должен служить примером для остальных, а он только мешает работе. Стыдно, Буканов! Надо подтянуться».
Под заметкой стояла подпись «Комар».
– Это кто же такой: Комар? – спросил я.
– Этого уж я не знаю, – тоненьким голоском сказал Горохов и, состроив рожу, подмигнул мне левым глазом.
– Да ведь это ты! – воскликнул я.
– Может – я, а может – нет, – сказал Горохов, – сказано «Комар», и все тут.
– А все-таки ты это напрасно, – сказал я, подумав, – Букан-то, может быть, больной.
– Ого, больной! – засмеялся Горохов, – а ты видал, как он кашу уминает за обедом? Я таких только двоих и знаю: Букан да дворник наш Кузьма.
Но тут раздался звонок, и мы побежали в класс.
Букан сидел на своем месте и смотрел в книгу. Ребята собрались кучками, о чем-то разговаривали и смеялись. Но вот в класс вошел Андрей Иваныч. Начался урок.
Я стал наблюдать за Буканом. Сначала он, широко раскрыв глаза, внимательно слушал учителя. Так он просидел с полчаса. Потом вдруг веки у него начали смыкаться, он клюнул носом и испуганно посмотрел вокруг себя. Мы засмеялись. Букан выпрямился и стал смотреть на доску. Три урока прошли благополучно. Ни разу не заснул Букан.
Пришла большая перемена. Мы сидели в столовой и завтракали. Вдруг прибежал Горохов и говорит:
– А Букан-то, ребята, опять храпуна задает!
Мы побежали в класс. На задней парте сидел Букан. Положив голову на руки, он мирно похрапывал. Мы сразу окружили Букана.
– Вставай, Букан, с постели, – запел Горохов тоненьким голосом.
– Оладьи поспели!
– Суп сварился! – запищала Катюшка.
– Чай вскипятился!
– Кукареку-у!
– Халат, халат! – заорал Горохов.
– Чайники паять, чайники паять!
– Кукареку-у!
– У Букана-дурака отлежались все бока! – запел Колька.
– Наш Буканка – остолоп! – крикнул я.
– Получай, Буканка, в лоб! – заревел Горохов и щелкнул Букана по лбу.
Букан вздрогнул, открыл глаза и снова зажмурился – от света. А нас точно подбросило: скачем вокруг Букана, хохочем, орем. Такой кавардак подняли, прямо пыль столбом!
Букан поднялся из-за парты и смотрит на нас. Глаза у него большие, серые, круглые. Стоит Букан и смотрит. Мы подумали – сейчас выругается или чернильницей запустит. А он – ничего. Притихли мы и ждем, что дальше будет.
– Ты пожалуешься, Букан? – тихо спросил Горохов.
Букан покачал головой и вдруг заплакал.
Мы растерянно посмотрели друг на друга и пошли вон.
II
В конце мая наш девятнадцатый детский дом отправился в деревню на лето. Мы поселились на самом краю села в старом помещичьем доме.
Большие – в два роста – окна выходили на длинную веранду. За верандой шла лужайка, а дальше – обрыв к реке. А внизу, под обрывом, сначала тянулись луга, а дальше речка блестела – Васильевка.
Вот собрались мы однажды вечером и читаем книжку. Книжка попалась интересная, «Том Сойер». Читаем ее, читаем. Букан говорит: – «Интересно, прямо дух захватывает!» – Только добрались мы до того места, где Том Сойер в пещере заблудился, вдруг сзади:
– У-пфуу, у-пфуу.
Обернулись мы, видим – Букан! Забрался на кровать под одеяло и храпит во весь нос.
Тут Горохов погрозил нам пальцем, чтобы мы тише сидели, подошел к Букану на цыпочках и давай его соломинкой щекотать. Спит Букан, только губами пошевеливает. Горохов – дальше-больше, – прямо в нос Букану заехал со своей соломинкой. Чихнул Букан, перевернулся на другой бок и опять спит. А Горохов не унимается.
– Стой, – говорит, – ребята, тащи иголку с ниткой.
Ребята догадались, притащили ниток.
Вот тут и началось! Накрыли Букана одеялом вместе с головой, ноги у него бечевкой связали и давай одеяло к матрацу со всех сторон пришивать. Пришили ребята одеяло, а Горохов и говорит Кольке:
– Берись, Колька, за тот край, тащи Букана на свежий воздух.
Вытащили они Букана вместе с кроватью па веранду, – спит Букан, ничего не слышит.
– Надо дальше тащить, – говорит Горохов, – тут Любовь Николаевна увидит.
А Любовь Николаевна – это завхоз наш.
Вытащили Букана на траву – опять неладно, – будет кровать на самой дороге торчать. Решили ее в кустики отнести подальше.
– Ребята, – кричу я, – не носите далеко: еще в обрыв слетит!
– Ладно, – говорят ребята, – без тебя знаем.
Ну знаем, так знаем. Ребята вернулись, посмеялись мы все вместе над Буканом, и опять за книжку засели. И так зачитались мы Томом Сойером, что не заметили, как и ужин подошел. А про Букана и забыли совсем.
Сели мы ужинать, а Любовь Николаевна спрашивает:
– А что же Буканова не видно, ребята? Тут мы и вспомнили все сразу, Наташа Байкова охнула и покраснела вся. А Горохов как поглядит на нее – Наташа так и поперхнулась.
– А он удилище вырезать пошел, – говорит Горохов, – вы не беспокойтесь, Любовь Николаевна, он сейчас придет.
– Это что же за беспорядки такие? – говорит Любовь Николаевна. – Ужинать – так – всем ужинать, не могу же я вас поодиночке кормить.
Вот сидим мы, ужинаем. А в столовой у нас светло, окошки открыты, и по стене зайчики бегают солнечные. Солнышко уже садиться стало.
И вдруг мы подскочили, словно по команде. На улице кто-то крикнул раз, другой, потом вдруг – глухо, протяжно, и опять все смолкло.
– Букан… – сказал я не своим голосом. И тут уж мы все – без шапок, в чем были – бросились в дверь.
– Стойте, куда вы? – кричит Любовь Николаевна.
А мы – через порог, через классы, на веранду, по крыльцу и туда, в кусты – бежим, торопимся, а сердце так и замирает.
– Неужели упал, неужели упал, неужели…
И вдруг остановились мы, как вляпанные. Около самого обрыва лежала на боку кровать – одна без матраца. Букана не было.
– Так и есть, – кричу я, – слетел! Ах вы, черти, – убили человека! Скорее вниз!
А вправо дорога идет вниз, к речке, – пологая.
Мы – туда! Видим лежит в траве серая кучка, неподвижная совсем, словно неживая.
Подскочил я, рванул за одеяло, затрещали нитки, и к моим ногам вывалился наш Букан – неподвижный такой, на лице ни кровинки, и глаза закрыты.
У нас и ноги подкосились. Поняли мы, что наделали, да уже поздно.
Что было дальше – помню плохо. Завертелось у меня в глазах что-то, искры полетели во все стороны, сел я на траву и сижу, как дурак. И как сквозь сон помню: прибежали Андрей Иваныч, Ольга Михайловна, Евдоким-сторож и еще кто-то, взвалили Букана на матрац и понесли домой.
Я так и остался внизу.
III
Лето было в полном разгаре. Погода стояла жаркая и солнечная. Речка, нагретая солнцем и теплым воздухом, сделалась нашей любимицей. Целые вечера проводили мы на ее берегу – удили, купались, снова удили и опять купались, – и так без конца. Но что-то словно оборвалось в нашей веселой жизни, все мы еще помнили случай с Буканом и, хотя не сознавались друг другу, но чувствовали себя неладно.
Медленно поправлялся Букан. Долго лежал он в кровати – неподвижный и бледный, и его вывихнутая нога была плотно зашита в твердые лубки. Мы, как потерянные, ходили вокруг да около и не смотрели друг другу в глаза. Каждый из нас старался чем-нибудь Букана развеселить. Лёшка подарил ему самую лучшую свою удочку, и когда Букан, наконец, поправился, мы с Лёшкой первые три дня водили его под руки гулять. Но Букан был какой-то задумчивый и хмурый. Нас он не избегал, но было видно, что дружить с нами он, как будто, еще боится.
Вот собрались мы однажды купаться – всей компанией. Мы с Лёшкой Коршуновым были лучшие пловцы. Сплавали мы с ним до мельницы, оделись и сидим на песке. А остальные ребята около берега плещутся – плавать, не умеют. А плавать им страсть как охота научиться. Вот они и придумали – с досками плавать. Притащили себе досок от старых половиц – коротенькие такие, толстые. Держатся ребята одной рукой за доску и плывут. Доска их и поддерживает на воде.
Солнышко уже закатываться стало, в воздухе потянуло холодком, ребята посинели все, а из воды не лезут.
– Ну, вылезай, ребята, – кричит Лёшка, – айда домой! Тоже хоть бы плавать умели, а то барахтаются, словно лягушки, а самой тине!
– Сам ты лягушка, – говорит Горохов, мы еще посмотрим, кто из нас. лучше плавает – ты или я?
– Эх ты, мокроносый, – засмеялся Лёшка, – да тебе и речки-то не переплыть!
А Горохов – раз! – и поплыл. Глядим – на самом деле парень реку переплывать, собрался. То, бывало, у самого берега плещется, а тут – на тебе! – откуда и смелость взялась? Вот уж до середины доплыл, отфыркивается и дальше плывет.
– Устанет, – говорю я, – очень торопится руками махать. Так всю силу сразу истратит.
Однако – ничего, добрался Горохов до того берега, встал в воде на камень, отдышался немного и кричит:
– Ну что – не доплыл?
– Ну, вали, обратно плыви! – кричит Лёшка.
Горохов – бух в воду и обратно плывет! Но тут-то он и сдрейфил. Ему бы отдохнуть надо было на том берегу, а его задор взял назад плыть без отдышки. Только стал он до середины добираться, видим – побелел весь и захлебываться начал.
– Ой, – кричит, – тону, ой тону, братцы, тону…
Растерялись мы.
– Скорей раздевайся! – кричит Лёшка и штаны расстегивает.
Хотел я рубаху стащить, а пальцы не слушаются – никак с пуговицами не совладать.
И вдруг вижу – Букан! Схватился за свою дощечку и плывет к Горохову понемножку.
– Букан, – кричу я, – с ума ты сошел, ведь ты же плавать ни черта не умеешь, плыви назад!
А Горохов уж совсем захлебываться стал. То вдруг в воду весь погрузится, то вынырнет, глаза такие выпученные, страшные и хрипит сам что-то.
А Букан плывет и плывет. Хлопает ногами по воде, за дощечку держится и плывет. Только он подплыл к Горохову, а тот уж совсем одурел от страху – как схватится за доску обеими руками, вырвал ее у Букана и к берегу. А Букан остался один на середине речки, бьет руками без толку, глаза выпучил, выплыть старается.
– Буканка, – кричу я, – миленький, держись как следует, я сейчас, я сейчас…
А сам башмаки развязываю, в шнурках путаюсь.
А Буканка плывет, надулся весь, покраснел. Плохо ему приходится, а все-таки не кричит. Барахтается Буканка, вот-вот пойдет ко дну. Нет, не одолеть ему дороги, не доплыть Буканке до берега!
Сбросил я сапоги и как нарочно в штанах запутался. А Буканка плывет, из сил выбивается, и вдруг захлебнулся и скрылся под водой.
Рванул я штаны – и раз – в воду! Как раз в это время вынырнул Букан, схватил я его под мышки, а он и повис в моих руках, словно мешок. А я одной рукой гребу, а другой Букана тащу.
Выбрались мы на берег, давай Букана откачивать. Открыл Букан глаза, посмотрел на нас и вдруг – улыбнулся! Бросились мы к нему:
– Букан, – кричим, – Букашка! – а сами от радости пляшем.
Про этот случай мы никому не рассказывали. Ни Андрей Иванычу, ни Любовь Николаевне, – никому. Оттого они и удивляются на нас теперь.
– Не поймешь, – говорят, – вас, ребята. То вы ссоритесь, разные пакости устраиваете друг другу, а то уж такая дружба у вас заведется, что и водой не разольешь.
А мы помалкиваем, улыбаемся только.
И сразу вся жизнь наша переменилась. Уж как мы стояли друг за друга, каких только штук не выделывали – и все вместе!
Да и Букан совсем другой стал, будто проснулся. Должно быть вылечил его деревенский воздух. Раньше, бывало, спит себе при каждом удобном случае, а теперь – пойди-ка, возьми его голыми руками! Недаром на общем собрании осенью его в ШУС[1] выбрали.
Заболоцкий Н. Букан. Рис. М. Штерн. М.—Л.: Гос. Издательство, 1929. 16 с., ил. [Для детей младшего и среднего возраста].
notes
Примечания
1
ШУС – «Школьное ученическое самоуправление».
