Текст книги "Телефон поставлен"
Автор книги: Николай Лейкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Н. А. Лейкинъ
ТЕЛЕФОНЪ ПОСТАВЛЕНЪ
I
У Колыванцевыхъ поставили въ квартирѣ телефонъ. Колыванцевы были очень довольны этимъ. Уходя на службу, Колыванцевъ говорилъ своей женѣ, которая была лѣтъ на двадцать моложе его:
– Положимъ, телефонъ изрядная затрата, но вѣдь и удобства много. А главное, чувствуешь себя какъ-то культурнѣе, на европейской ногѣ. Не выходя изъ кабинета, ты можешь разговаривать съ знакомыми, дѣлать заказы въ магазины и… Да мало-ли что! Всего и не перечтешь. Удобство для меня, для тебя и для всего дома. Сколько времени выиграемъ мы всѣ въ совокупности!
– Спасибо, миленькій, спасибо. Я такъ рада, такъ рада… – бормотала жена, провожая мужа и чмокнула его въ лысину, когда онъ поцѣловалъ у ней руку.
– А что до затраты на телефонъ, то мнѣ кажется, что мы должны даже скоро окупить эту затрату, – продолжалъ Колыванцевъ. – Ты сосчитай: сколько мы съэкономимъ на почтовыхъ маркахъ, сколько съэкономимъ на извозчикахъ! Да вотъ хоть-бы взять сельтерскую воду… Мы то и дѣло писали открытыя письма – «пришлите тридцать бутылокъ сельтерской». А теперь три копѣйки за письмо очутятся ужъ у насъ въ карманѣ. Будемъ заказывать воду по телефону. А извозчики? Хоть-бы взять тебя. Надо тебѣ въ гостиный дворъ за покупкой или въ другой какой-нибудь магазинъ… Тридцать копѣекъ туда, тридцать обратно.
– Охъ, съ насъ, дамъ, куда дороже берутъ! И не смѣешь по таксѣ заплатить, не смѣешь торговаться – обругаетъ, – со вздохомъ проговорила Колыванцева.
– Ну, вотъ видишь. А теперь эти шесть гривенъ останутся у тебя въ карманѣ. Ты можешь многое и многое заказать по телефону и тебѣ принесутъ на квартиру. Ну, прощай моя птичка!
Колыванцевъ уѣхалъ на службу.
Колыванцева скучала, заказала кухаркѣ обѣдъ, поговорила съ попугаемъ, прочитала главу романа и стала позѣвывать. Поѣхать развѣ на выставку картинъ? Но она перебывала ужъ на всѣхъ выставкахъ. Ѣхать съ визитомъ? Рано. Да и некуда, всѣ нужные визиты успѣла она уже сдѣлать. Тутъ ей вспомнился телефонъ.
«Буду разговаривать по телефону, – мелькнуло у ней въ головѣ. – Но съ кѣмъ? Буду телефонировать мужу на службу. Спрошу его, какой онъ супъ желаетъ сегодня къ обѣду? Я заказала пюре изъ спаржи, но, кажется, онъ его не любитъ. Тогда можно перемѣнить».
Она подошла къ телефону и стала вертѣть ручку звонка.
– Главная станція? Соедините, пожалуйста, съ № 11742.
– Одиннадцать тысячъ семьсотъ сорокъ два. Готово, – отчетливо послышалось со станціи.
– Благодарю.
Опять звонокъ.
– Слушаю… Кто у телефона? – раздался съ мѣста соединенія басистый голосъ.
– Колыванцева. А вы кто?
– Курьеръ ихъ превосходительства господина директора.
– А мнѣ нужно видѣть Максима Николаевича Колыванцева. Попросите его къ телефону. Скажите, что супруга его проситъ.
– Ихъ высокородіе въ кабинетѣ директора. Они съ докладомъ.
– Ахъ, Боже мой! Доложите. Доложите, что по очень нужному, экстренному дѣлу.
Прошло минуты три. Колыванцева стояла у телефона, держала телефонную трубку у уха и давала продолжительные звонки. Наконецъ, послышался голосъ Колыванцева:
– Лизочка, ты у телефона? Говори скорѣй, что случилось.
– Ничего не случилось, – отвѣчала Колыванцева. – Но я заказала кухаркѣ къ обѣду супъ пюре изъ спаржи и вспомнила, что ты протертыхъ суповъ не любишь. Какой ты хочешь супъ? Тогда можно перемѣнить.
– Боже мой! И изъ-за такихъ пустяковъ ты меня вызываешь къ телефону, отрываешь отъ дѣла! Я думалъ, не вѣдь что! Просилъ прервать докладъ, сдѣлалъ невѣжество.
– Ну, что за важность! Такъ какой супъ?
– До супа-ли мнѣ! Я не знаю, какъ теперь оправдаться передъ директоромъ. Онъ спроситъ о причинѣ перерыва. Скажу, что у насъ въ квартирѣ начинался пожаръ, что-ли! Прощай.
– Такъ какой-же супъ? Хочешь борщъ съ сосисками?
Но отвѣта такъ и не получилось. Послышался отбой.
– Дуракъ. Совсѣмъ дуракъ! Я къ нему всей душой, а онъ… Дрянь… – проговорила съ неудовольствіемъ Колыванцева и надула губы.
«Съ кѣмъ-бы еще поговорить по телефону?» – задала Колыванцева себѣ вопросъ и стала перебирать книгу абонентовъ. Но знакомыхъ фамилій не попадалось. Вдругъ ей мелькнула фамилія знакомой кондитерской. «Заказать развѣ ромовую бабу къ чаю? Сегодня мы вечеромъ, кажется, дома»…
Звонокъ.
– Соедините.
Она сказала нумеръ телефона.
– Слушаемъ. Кто говоритъ? – послышалось ей изъ телефонной трубки.
– Пришлите, пожалуйста, Колыванцевымъ ромовую бабу къ четыремъ часамъ дня, – заговорила она. – Адресъ нашъ…
– Сейчасъ прибудетъ агентъ. Кто изволилъ скончаться у васъ? Самъ господинъ Колыванцевъ или…
Колыванцева поразилась.
– Какъ скончался? Что вы за глупости говорите! Ромовую бабу къ чаю! – повторила она. – Ромовая баба… Вы откуда отвѣчаете? Кондитерская Перехватова?
– Никакъ нѣтъ-съ. Третье похоронное бюро…
– Ахъ, ахъ! Какъ вамъ не стыдно! Зачѣмъ мнѣ похоронное бюро!
Данъ отбой. Опять вызовъ и просьба соединить съ нумеромъ кондитерской Перехватова.
Ромовая баба была заказана.
«Куда-бы еще телефонировать?» – задавала себѣ вопросъ Колыванцева, перелистывая книгу абонентовъ. Фамилій знакомыхъ не попадалось. Передъ ея глазами мелькали только фирмы, фирмы. «Телефонировать развѣ Валдаеву по мѣсту его службы и спросить, какъ здоровье Марьи Павловны?»
Опять звонокъ на телефонную станцію, звонокъ на мѣсто соединенія.
– Михаила Гавриловича Валдаева… Попросите ихъ превосходительство къ телефону, – говоритъ Колыванцева.
– Я самъ Валдаевъ у телефона и стою, – слышится отвѣтъ. – Кто говоритъ? Откуда говорятъ?
– Изъ квартиры Колыванцева. Я Колыванцева.
– Ахъ, Елизавета Ивановна! Да развѣ у васъ телефонъ есть? Это для меня новость!
– Только вчера поставили и вотъ я пробую аппаратъ.
– Что? Не слышу.
– Какъ здоровье Клавдіи Петровны?
Здоровье? Благодарю васъ. А что вамъ вздумалось спросить о ея здоровья?
– Я ее сегодня во снѣ видѣла. Она золото считала, а это, говорятъ, нехорошо, – соврала Колыванцева. – Такъ здорова она? Очень рада. Передайте ей мой поклонъ. Желаю вамъ всего хорошаго. Все.
Она сдѣлала отбой, но говорить по телефону еще не надоѣло.
– Петръ… – обратилась она къ проходившему мимо лакею. – У насъ есть сельтерская вода къ столу?
– Точно такъ-съ… Вѣдь мы, барыня, на прошлой недѣлѣ выписывали. Больше пятнадцати бутылокъ еще есть, – отвѣчалъ лакей.
«Все равно, закажу по телефону еще тридцать полубутылокъ», – подумала она и стала звонить на станцію, чтобы соединили со складомъ минеральныхъ водъ, а затѣмъ стала слушать черезъ телефонную трубку.
– Кто говоритъ? Откуда говорятъ? – раздался вопросъ.
– Изъ квартиры Колыванцева. Пришлите тридцать полубутылокъ сельтерской и десять бутылокъ разныхъ фруктовыхъ водъ, – крикнула Колыванцева. – Адресъ вамъ извѣстенъ.
– А которую акушерку вамъ желательно къ телефону? У насъ четыре.
– Какъ акушерку? Да откуда говорятъ?
– Городской родильный пріютъ.
– Что за глупости! Это ошибка. Мнѣ нужно 10472.
– Да, 10472. Это нашъ номеръ. У васъ родильница? Вы желаете ее прислать въ пріютъ?
– Ну, стало быть я, перепутала номеръ. Да, да., перепутала. 10372 мнѣ надо.
– Въ нашемъ пріютѣ мѣстовъ нѣтъ, но мы можемъ справиться, гдѣ есть мѣста. Который номеръ вашего телефона?
Но Колыванцева ужъ не отвѣчала. Она повѣсила трубку и позвонила отбой.
II
Сельтерская вода была заказана, фруктовыя воды тоже.
«Какъ это удобно… – разсуждала Колыванцева. – Ни посылать съ заказомъ человѣка, ни карточки почтовой посылать. Буду записывать экономію, которая произойдетъ отъ постановки телефона, а по прошествіи мѣсяца представлю эту запись мужу»
Она тотчасъ-же сѣла къ письменному столу мужа, оторвала листокъ «для памяти» и написала:
«Человѣку на конку въ кондитерскую за ромовой бабой двѣнадцать копѣекъ, открытое письмо для заказа сельтерской воды три копѣйки».
«Вотъ ужъ пятнадцать копѣекъ экономіи есть, – разсуждала она. – Ахъ, да… А къ Валдаевымъ-то, если-бы я поѣхала узнавать о здоровьи Клавдіи Петровны? Вѣдь два извозчика. Положимъ, тутъ близко… Но все-таки по двугривенному въ конецъ надо».
И она мелкимъ почеркомъ приписала:
«Визитъ къ Валдаевымъ сорокъ копѣекъ».
Но ей хотѣлось еще говорить по телефону.
«Кому-бы телефонировать?» – задумалась она и стала опять перелистывать списокъ абонентовъ.
«Семеновъ. Живорыбный садокъ»… – мелькнула передъ ней строчка, и сейчасъ-же явилась мысль:
– Сдѣлаю мужу сюрпризъ… Закажу къ обѣду мужу раковъ и телефонирую на садокъ, чтобы ихъ сейчасъ-же прислали. Онъ такъ любитъ раковъ, – сказала она себѣ вслухъ и, довольная своей выдумкой, улыбнулась.
Она позвонила у телефона.
– Живорыбный садокъ Семенова!.. – крикнула она и сказала нумеръ.
Нумеръ былъ повторенъ со станціи и послышалось «готово».
Опять звонокъ.
– Живорыбный садокъ Семенова? – спросила она.
– Никакъ нѣтъ. Корсетное заведеніе мадамъ Берель, – былъ отвѣтъ.
«Боже мой, и моя корсетница имѣетъ телефонъ, – мелькнуло въ головѣ Колыванцовой. – Я и не знала, что у ней телефонъ, а вѣдь мнѣ давно надо заказать себѣ корсетъ. Вызову ее къ себѣ»…
– Я просила соединить съ живорыбнымъ садкомъ, но явилась ошибка! – крикнула Колывапцова. – Впрочемъ, это все равно. Мнѣ нужно и мадамъ Берель. Попросите къ телефону мадамъ Берель.
– Я, Берель, у телефона и стою.
– А я Колыванцева, ваша заказчица. Колыванцева…
– Очень пріятно. Что прикажете, мадамъ Колыванцева?
– Мнѣ нуженъ корсетъ. Пришлите снять мѣрку съ меня и кстати пришлите два, три корсета на образецъ. Адресъ нашъ – Греческій проспектъ, № 67.
– Я сама могу пріѣхать къ вамъ. Мнѣ нужно быть въ вашей сторонѣ. Я пріѣду сегодня. Въ четыре часа вы будете дома?
– Буду, буду. Я весь день сегодня дома. У меня такъ много дѣла, что я рѣшила никуда сегодня не выѣзжать и буду со всѣми разговаривать по телефону. Знаете, мадамъ Берель, счастливый случай насъ съ вами сводитъ. Я просила соединить меня съ живорыбнымъ садкомъ, и вдругъ соединяютъ съ вами! Вотъ судьба-то! А мнѣ и васъ надо. Но у меня ужасно много дѣла. Жду васъ.
Отбой. Но черезъ минуту Колыванцева опять звонила на станцію.
– Соедините. № 11102. Живорыбный садокъ. Я васъ давеча просила соединить съ садкомъ, а вы меня соединили съ корсетницей. Но все равно… № 11102-й! – надсажалась Колыванцева.
– Надо говорить явственнѣе. № 11102-й?
– Да, да, да… Пожалуйста.
– № 11102 – готово.
Опять звонокъ.
– Живорыбный садокъ?
– Такъ точно. Доримедонтъ Семенычъ, это вы? Возьмите стерлядокъ-то мороженыхъ. Право, за живыя уйдутъ, а вамъ рублей восемь въ карманъ. Господа не разберутъ, да и гости тоже…
– Постойте, постойте… Адресъ нашъ Греческій проспектъ, 67…
– Квартира Мудрасова! Поваръ Доримедонтъ…
– Какая Мудрасова. Колыванцева! Генеральша Колыванцева.
– Виноватъ. Что прикажете, ваше превосходительство?
– Пришлите двадцать штукъ самыхъ крупныхъ раковъ и счетъ. Будетъ уплочено.
– Двадцать раковъ крупныхъ? Слушаю. Будетъ прислано. Колыванцева, Греческій, 67.
Данъ отбой. Колыванцева сѣла къ столу и записывала:
«На живорыбный садокъ – двѣнадцать копѣекъ, къ корсетницѣ проѣздъ шестьдесятъ копѣекъ».
– Вотъ уже одинъ рубль двадцать семь копѣекъ барыша и есть, – сказала она себѣ. – И это только въ одинъ день. Катя, я сейчасъ вызвала къ себѣ по телефону корсетницу Берель и хочу заказать ей корсетъ, такъ уже вы, пожалуйста, не убѣгайте въ суровскую лавку за нитками, – сообщила она горничной. – А то кто-нибудь придетъ – никогда васъ нѣтъ на мѣстѣ, всегда въ суровской.
– Да когда-же это, барыня? – возразила горничная.
– Ну все равно. Я сказала. Я къ тому говорю, что вамъ придется помочь мнѣ раздѣться и одѣться.
– Но вѣдь у васъ корсеты хорошіе, барыня.
– Все равно. Это такъ кстати пришлось.
«Рубль двадцать семь экономіи – это не шутка, – продолжала разсуждать Колыванцева. – Но куда-бы мнѣ еще телефонировать? Такъ это забавно, такъ это интересно! Боже мой! Вѣдь я заказала ромовую бабу къ вечеру. Кто-же ее будетъ ѣсть? Насъ только двое. Позову сейчасъ по телефону къ намъ вечеромъ на винтъ Валдаева, старика генерала Лошканскаго и полковника Степанова. У нихъ у всѣхъ телефоны на службѣ. А какой мужу-то будетъ сюрпризъ»!
И она начала звонить на станцію съ приказомъ соединить.
Приглашенъ былъ пріѣхать вечеромъ Валдаевъ съ супругой – и далъ согласіе. Съ большимъ трудомъ отыскали генерала Лошкавскаго въ инженерномъ вѣдомствѣ и подвели къ телефону для приглашенія. Откликнулся послѣ долгихъ поисковъ и полковникъ Степановъ, очутившись у телефона. Всѣ дали согласіе.
«Фруктовъ, фруктовъ теперь къ чаю и закусокъ. Сдѣлаемъ холодный ужинъ… Горячаго не надо», – разсуждала Колыванцева и ужъ звонила на станцію, прося соединить съ гастрономическимъ магазиномъ.
– Квартира Колыванцева… Гастрономическій магазинъ? – спрашивала она.
– Гастрономическій магазинъ, – дали отвѣтъ въ телефонъ.
– Пришлите Колыванцевымъ… Греческій, 67… Слушайте… Десятокъ грушъ дюшесъ… десятокъ яблокъ размаринъ… Два фунта сыру швейцарскаго… Фунтъ икры паюсной лучшей… Фунтъ колбасы въ четырехъ сортахъ… два фунта ветчины… сига копченаго небольшого и фаршированную пулярду… Затѣмъ счетъ. Деньги будутъ уплочены при доставкѣ. Повторите заказъ.
Заказъ былъ перечисленъ.
Колыванцева тотчасъ-же дала знать мужу по телефону, что будутъ у нихъ гости, что она звала такихъ-то и такихъ-то на винтъ, и спрашивала его: – Радъ ты, Максъ? Радъ?
– То-есть какъ тебѣ сказать… Я разсчитывалъ, что вечеромъ буду одинъ дома… Я сегодня вечеромъ хотѣлъ принять ванну и хорошенько вымыться… Мнѣ что-то не по себѣ… Пропотѣть надо. Впрочемъ, ничего… не дѣлай только большихъ расходовъ на ужинъ… я не при деньгахъ… – отвѣчалъ мужъ.
Колыванцева тотчасъ-же начала телефонировать въ цвѣточный магазинъ, чтобы принесли десятокъ гіацинтовъ, два горшка розъ и ландышей.
Черезъ пять минутъ она подсчитывала записочку «для памяти» и говорила про себя:
«Вотъ ужъ два рубля и восемь копѣекъ экономіи отъ постановки телефона».
III
– Ахъ, Боже мой! Что-же я надѣлала! – вспомнила Колыванцева. – Закуски къ ужину для гостей вызвонила въ телефонъ… даже цвѣты для украшенія стола и гостиной заказала, фрукты… а про вино-то и забыла. А у насъ вина дома никакого… Мужъ пьетъ только сельтерскую, а Валдаевъ любитъ вино. Да и Клавдія Петровна пьетъ съ фруктами бѣлое Шатолюнель… Надо заказать.
Она поспѣшно бросилась къ книжкѣ телефонныхъ абонентовъ, открыла чей-то погребъ иностранныхъ винъ и черезъ пять минутъ уже звонила у телефона на станцію:
– № 9713! Прошу соединить!
– Готово. № 9713,– послышался отвѣтъ.
Опять звонокъ.
– Магазинъ иностранныхъ винъ! – кричала Колыванцева.
– Такъ точно. Что прикажете? Откуда говорятъ?
– Изъ квартиры генерала Колыванцева… Греческій… 67… Пришлите вина къ пяти часамъ… сегодня… Деньги будутъ уплочены при доставкѣ. Греческій, 67.
– Греческій, 67. Колыхаеву.
– Не Колыхаеву, а генералу Колыванцеву.
– Колыванцеву… Какого вина прикажете?
– Одну бутылку Шатолюнель… одну бутылку мадеры, потомъ краснаго.
– Въ какую цѣну Шатолюнель? Въ какую цѣну мадеру?
Она не знала, въ какую цѣну мужъ покупаетъ вино, и отвѣчала:
– Хорошаго вина, хорошаго.
– Пять рублей бутылка?
– Ну, пять рублей… – сказала Колыванцева наобумъ… – Затѣмъ краснаго вина.
– Бордосскаго или Бургонскаго? – допытывались изъ виннаго погреба.
Колыванцева опять встала втупикъ.
– Какого хотите. Ну, Бургонскаго что-ли…
– Шамбертень, можетъ быть?
– Хорошо… Шамбертень. Да коньяку полъ-бутылки.
– Все по пяти рублей?
– Да, да… Только чтобы было хорошее.
– Токайскаго не прикажете-ли? Есть особенное.
– Какое? – переспросила Колыванцева.
– Токайское, венгерское.
Она не слыхала о такомъ винѣ, не знала его, но чтобъ не уронить своего авторитета, отвѣчала:
– Все равно, пришлите. Только чтобъ было хорошее.
Данъ былъ отбой.
Но Колыванцева разохотилась звонить въ телефонъ и опять звонила на станцію, чтобъ соединили съ кондитерской.
– Не отправили еще Колыванцевымъ ромовую бабу? – спрашивала она.
– Сейчасъ отправляемъ, – отвѣчали изъ кондитерской. – Черезъ полчаса будетъ у васъ.
– Погодите. Вмѣстѣ съ ромовой бабой прошу прислать сливочный пирогъ въ два рубля. Сливки и бисквиты. Уберите мелкимъ шоколадомъ.
– Будетъ исполнено.
«Совсѣмъ упустила изъ виду сладкое», – разсуждала Колыванцева, давъ отбой и отходя отъ телефона. – А ужинъ безъ сладкаго какъ будто и не ужинъ, особливо холодный.
Она опять присѣла къ столу и прибавила на записку для памяти еще сорокъ копѣекъ на проѣздъ въ кондитерскую и погребъ, если-бы у нихъ не было телефона.
– Два рубля и сорокъ восемь копѣекъ экономіи только въ одинъ день. А сколько-же это въ мѣсяцъ-то придется! – сказала она себѣ вслухъ и тутъ-же подумала:
«Большое удобство этотъ телефонъ. Вѣдь вотъ не будь его – у насъ сегодня и гостей-бы не было. Развѣ можно въ одинъ день, даже въ одинъ часъ при одной мужской прислугѣ изъ трехъ домовъ гостей позвать, закупить все нужное для угощенія! Да и сколько-бы записокъ писать пришлось! А тутъ экономія труда, экономія времени!»
Она опять позвонила въ телефонъ и вызвала къ телефону мужа:
– Максъ, это ты? Отлично. Радуйся. Телефонъ приноситъ огромное удобство! – кричала она. – Я созвала тебѣ гостей на винтъ, заказала ужинъ, вино, фрукты. Радъ?
– Другъ мой, ты меня совсѣмъ попусту отрываешь отъ дѣла, а я такъ занятъ сегодня на службѣ,– послышался голосъ мужа. – Третій разъ ты меня отрываешь. А ходить къ телефону такъ далеко…
– А что за важность! Нелюдимъ… Суровый, черствый… Только дѣла одни на умѣ,– сердито отвѣтила она и дала отбой у телефона.
Наконецъ пріѣхала мадамъ Берель снимать мѣрку для корсета, и Колыванцева оторвалась отъ телефона. Около часа она занималась съ корсетницей и сдѣлала ей заказъ.
Затѣмъ изъ магазиновъ начали приносить заказанное по телефону. Принесли изъ кондитерской ромовую бабу и пирогъ, изъ фруктоваго магазина фрукты, потомъ закуски, вино. У Колыванцевой не было денегъ, чтобъ разсчитаться за принесенныя покупки, и она говорила принесшимъ:
– Вамъ придется съ полчаса подождать, пока мужъ вернется со службы. Вернется онъ и уплатитъ по вашимъ счетамъ. Онъ теперь скоро будетъ дома. Подождите.
Въ шестомъ часу пріѣхалъ домой мужъ со службы. Онъ былъ голоденъ, не въ духѣ, мрачный, усталый. Сухо поцѣловавъ жену, онъ прошелъ въ кабинетъ. Жена слѣдовала сзади.
– Максъ, а я безъ тебя накутила по телефону, – виновато говорила она. – Вотъ счета, по которымъ надо заплатить. Тутъ ничего нѣтъ лишняго, кромѣ цвѣтовъ. Но нельзя-же и безъ цвѣтовъ быть. Теперь у всѣхъ цвѣты. Насъ и то осуждаютъ, что у насъ рѣдко бываютъ цвѣты. А сегодня у насъ гости.
– Не слѣдовало-бы гостей-то звать, – сердито пробормоталъ Колыванцевъ. – У меня и такъ денегъ въ обрѣзъ.
– Ахъ, другъ мой, меня телефонъ соблазнилъ. Но зато у тебя сегодня будетъ винтъ, твой любимый винтъ.
И Колыванцева ласково чмокнула мужа въ лысину.
Когда Колыванцевъ увидалъ счета поставщиковъ – онъ ахнулъ. Ему пришлось заплатить что-то больше шестидесяти рублей.
– Ты меня совсѣмъ разорила. Я вѣдь послѣднія деньги отдаю… – говорилъ онъ. – Зачѣмъ ты сельтерской-то воды заказала? Вѣдь у насъ есть вода…
– Ахъ, да вѣдь телефонъ… – вздохнула Колыванцева.
– И вино. Зачѣмъ такое дорогое вино? Мы никогда такого не пьемъ. Вѣдь это ужасъ, сколько заплатить приходится. И фрукты… Къ чему такіе дорогіе фрукты?
– Не сердись. Я тебѣ сюрпризъ приготовила. Зато у насъ сегодня къ обѣду будутъ для тебя раки…
– А для раковъ теперь даже и не время. Сидѣлые… Они хороши только лѣтомъ. Фу, сколько денегъ! А я такъ стѣсняюсь! И чего это тебѣ вздумалось? Надо платить.
– Телефонъ, Максъ… – оправдывалась Колыванцева. – Телефонъ.
Кряхтя отъ неудовольствія, Колыванцевъ послалъ съ лакеемъ деньги ожидавшимъ поставщикамъ.
О заказѣ корсета Колыванцева не сказала мужу ни слова, но въ утѣшеніе его подсунула ему записку «для памяти» и проговорила:
– Зато посмотри, сколько въ одинъ день принесъ намъ этотъ телефонъ экономіи! Два рубля сорокъ восемь копѣекъ. Два рубля сорокъ восемь… Эти деньги мы должны были-бы заплатить за проѣздъ за закупками… За проѣздъ и на письма, если-бы у насъ телефона не было. А тутъ экономія.
– Да, экономія… Хороша экономія! Два рубля съ экономили изъ-за телефона, а шестьдесятъ рублей слишкомъ издержали изъ-за того-же телефона. И только изъ-за телефона, чортъ его возьми! – сердито бормоталъ Колыванцевъ.
Вечеромъ у Колыванцевыхъ были гости и онъ проигралъ имъ въ винтъ двадцать два рубля.
– А все телефонъ проклятый! – мысленно воскликнулъ онъ, и лицо его покрылось красными пятнами.
1903
