Текст книги "Квартирная страда"

Автор книги: Николай Лейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

V

Новый, только что отстроенный домъ съ балконами, башнями на шестомъ этажѣ, съ лѣпной работой на фасадѣ и каріатидами по сторонамъ воротъ и двухъ подъѣздовъ. На дворѣ дома еще работаютъ каменщики, штукатуры, плотники, столяры и водопроводчики. Чадно отъ растопленнаго въ котлахъ асфальта; въ нѣсколькихъ мѣстахъ ящики съ растворенной известкой. Вездѣ стружки, кучи песку, щебня.

На дворъ дома заглядываютъ пожилые мужчина и дама и спрашиваютъ рабочихъ:

– Квартиры о четырехъ комнатахъ есть?

– Да мы тутъ поденно… Мы штукатуры. Вы у дворника спросите.

– А гдѣ дворникъ?

– Да гдѣ ему быть! Надо полагать, что въ портерной сидитъ. Да вотъ дворникъ.

– Дворникъ! Квартиры о четырехъ комнатахъ есть.

– Я подручный. Вы у старшаго спросите. Это его дѣло.

– А гдѣ старшій?

– Съ десятникомъ въ трактиръ ушелъ.

– Такъ сбѣгай за нимъ.

– Сбѣгай! Ругается тоже, что зря тревожишь.

Подручный осмотрѣлъ съ ногъ до головы мужчину и женщину и спросилъ:

– Вамъ во дворъ квартиру или на улицу?

– Нѣтъ, нѣтъ, на улицу.

– Ну, такъ это дѣло швейцара. Пожалуйте на парадную лѣстницу. Онъ покажетъ.

Мужчина и дама вышли на улицу. На подъѣздѣ, около двери, сидѣлъ громаднаго роста швейцаръ въ фуражкѣ съ золотымъ позументомъ и читалъ газету.

– Послушайте, любезный, квартира о четырехъ комнатахъ есть? – задаетъ вопросъ швейцару мужчина.

– Всякія есть. Только на прошлой недѣлѣ отдѣлали и сдавать начали.

– Покажите.

– Спросите у управляющаго. Покуда еще онъ квартиры показываетъ.

– А гдѣ управляющій?

– Да тутъ мотался. А вы знаете, господинъ, вѣдь у насъ каждый жилецъ платитъ швейцару три рубля въ мѣсяцъ положенія. Большая-ли, малая-ли квартира – все единственно. Да вотъ управляющій.

Къ подъѣзду не подошелъ, а подбѣжалъ юркій человѣкъ въ свѣтломъ пальто, въ фуражкѣ съ кокардой, въ очкахъ и съ портфелемъ подъ мышкой.

– Честь имѣю отрекомендоваться. Управляющій здѣшнимъ домомъ и крестникъ его превосходительства. Ихъ превосходительство, здѣшній домовладѣлецъ, крестили меня, воспитали, женили на ихъ воспитанницѣ и образомъ благословляли. Прямо скажу: не отецъ крестный, а благодѣтель. Вамъ квартирку? – отнесся онъ къ мужчинѣ и дамѣ.

– Да, о четырехъ комнатахъ.

– О четырехъ, о пяти, о шести, о семи – всякія есть. Съ отдѣлкой дома, извольте видѣть, мы опоздали, а то щели-бы давно пустой не было. Генерала, по его безпримѣрной добротѣ, подрядчики прямо надули, затянули отдѣлку до половины августа – и вотъ черезъ это мы теперь принуждены сдавать квартиры дешевле пареной рѣпы.

– Показывайте, показывайте.

– Сейчасъ. Пожалуйте въ подъѣздъ. Имѣю, можетъ быть, удовольствіе говорить съ человѣкомъ, служащимъ въ томъ-же вѣдомствѣ, гдѣ я имѣю счастье находиться подъ просвѣщеннымъ покровительствомъ его превосходительства?

– Нѣтъ-съ, я на частной службѣ. Въ какую цѣну у васъ квартиры о четырехъ комнатахъ?

– Это зависитъ отъ этажа и отдѣлки. Но его превосходительство, по своей чрезмѣрной добротѣ, вообще не дорожатся въ цѣнѣ. Они въ устройство своего дома вложили послѣднее слово строительной науки по части удобствъ и сказали: «были-бы довольны жильцы, а мнѣ семь процентовъ отъ дома очистится – и я больше не желаю». Пожалуйте посмотрѣть. Всѣ удобства… Рѣшительно всѣ. Швейцаръ! Подъемную машину!

– Не дѣйствуетъ, ваше благородіе. Валъ повредили, – отвѣчаетъ швейцаръ.

– Въ такомъ случаѣ ужъ извините. Я васъ попрошу подняться по лѣстницѣ,– приглашалъ управляющій даму и мужчину. – У насъ во всѣ этажи подъемная машина. Всѣ квартиры съ швейцаромъ, съ полотеромъ, съ ваннами, съ паровымъ отопленіемъ. Плиты въ кухняхъ чугунныя особой конструкціи и комнаты съ вентиляціей по системѣ… этого самаго… Какъ его?.. Забылъ. Ну, да все равно. Такого содержанія дома, какъ у насъ, вы нигдѣ не встрѣтите. Одинъ фасадъ чего стоитъ! А все это рококо на домѣ? Вы знаете, во что обошлись намъ каріатиды? Его превосходительство говоритъ: «ничего не жалѣю, только-бы домъ могъ служить украшеніемъ для столицы, такъ какъ я здѣшній уроженецъ». Вѣдь въ бель-этажѣ цѣльныя зеркальныя стекла въ дубовыхъ переплетахъ. А лучше нашихъ парадныхъ лѣстницъ въ цѣломъ городѣ нѣтъ. Вы посмотрите нашу лѣстницу… Вездѣ помпей… А зеркала, а камины?

– Это все, покуда, внѣшность. А вы вотъ покажите-ка, удобны-ли квартиры, – перебилъ управляющаго съемщикъ.

– Отчего-же имъ быть неудобными? При каждой квартирѣ ванная. Вездѣ лѣпная работа. У насъ даже и въ шестомъ этажѣ лѣпные потолки и паркеты съ фризами. На лѣстницахъ электричество. Въ каждую квартиру электрическій звонокъ отъ швейцара. Пожалуйте. Вамъ въ которомъ этажѣ квартиру желательно?

– Разумѣется, пониже было-бы лучше, но вѣдь ниже и дороже.

– У насъ цѣны во всѣхъ этажахъ умѣренныя. Вамъ въ четыре комнаты? Прошу вотъ въ эту дверь. А швейцара вы изволили видѣть? Гигантъ. Въ тамбуръ-мажорахъ служилъ. Ихъ превосходительство сами его и выбирали. И все для жильцовъ. Обернитесь назадъ и посмотрите, какія ступени у лѣстницы. А перила? Чугунъ, бронза и палисандровое дерево. Зимой тутъ красный бархатный коверъ разстелимъ, тропическихъ растеній наставимъ, винегромъ-де-туалетъ душить начнемъ. Вотъ-съ квартирка въ третьемъ этажѣ о четырехъ комнатахъ за девятьсотъ рублей въ годъ.

– Что? Какъ? Можетъ быть, я не дослышалъ. За сколько? – удивился съемщикъ.

– За девятьсотъ рублей въ годъ.

– Да вѣдь это-же разбой – за четыре комнаты!

– Вы прежде посмотрите, какова отдѣлка. Лѣпные потолки, ванная, каминъ, паркетъ съ фризомъ. Паровое отопленіе… Въ гостиной бархатные обои, на окнахъ бронзовые шпингалеты. Судите сами: окна на улицу, швейцаръ въ сажень ростомъ. Вѣдь этакій дѣтина какъ хватитъ кулачищемъ…

– Намъ драки не надо.

– Да вѣдь не васъ, не васъ онъ будетъ бить.

– Еще-бы насъ-то! Нѣтъ, мимо, мимо. Тогда не стоитъ и смотрѣть. Это ужасная цѣна.

– Вы все-таки взгляните на внутреннюю отдѣлку квартиры. Генералъ, можетъ быть, и уступитъ шестьдесятъ рублей въ годъ. Деньги у насъ по полугодіямъ впередъ.

– А ужъ въ такомъ случаѣ и совсѣмъ эта квартира намъ не годится. Мы люди служащіе, сами получаемъ жалованье помѣсячно.

– Я походатайствую у генерала. Можетъ быть, онъ и рѣшится разсрочить вамъ деньги помѣсячно. Но вы все-таки взгляните квартиру. Вотъ, напримѣръ, прихоженькая. Вѣдь игрушечка.

– Именно игрушечка. Для игры въ куклы. А людямъ здѣсь и повернуться негдѣ. Придутъ пять-шесть человѣкъ гостей и не будешь знать, куда дѣться съ платьемъ.

– А ужъ гости пусть платье швейцару отдаютъ. Это его доходъ.

– Боже мой! А какъ низки потолки!

– Шестой этажъ выгоняли, такъ нельзя было сдѣлать. Но для третьяго этажа эта вышина все-таки достаточна.

– Да неужто это третій? Кажется, четвертый.

– Мы его считаемъ за третій, потому что подвальный полуэтажъ у насъ въ счетъ не идетъ. Но войдите въ гостиную.

– Нѣтъ, эта квартира намъ не годится.

– Да отчего-же? Что вы такіе за особенные! Помпейская лѣстница, подъемная машина, домовладѣлецъ генералъ.

Съемщики не отвѣчаютъ, молча выходятъ изъ квартиры и начинаютъ спускаться съ лѣстницы.

VI

Звонокъ у наружныхъ дверей.

Вертлявая горничная отворяетъ дверь. Показывается запыхавшійся полный господинъ съ большими портфелемъ.

– Баринъ дома? – спрашиваетъ онъ.

– Дома-съ… Но одѣваются и сейчасъ поѣдутъ на службу.

– Я самъ передъ службой. Мнѣ его только на пять минутъ… Я подожду. Доложите, милая, что коллежскій совѣтникъ Захватовъ желаетъ его видѣть. Впрочемъ, чина можно и не упоминать.

Полный господинъ сбрасываетъ съ себя пальто, снимаетъ шляпу и обнаруживаетъ лысину.

– Слава Богу, засталъ, – бормочетъ онъ. – Гдѣ подождать?

– А вотъ въ гостиную пожалуйте… – приглашаетъ его горничная.

– Это гостиная? Прекрасно. О трехъ окнахъ… – говоритъ полный господинъ, входя въ комнату, и садится. – Послушайте, милая, не сыра у васъ квартира? – обращается онъ къ горничной.

– Что вы, баринъ… Квартира отличная.

– Ну, такъ доложите: Захватовъ.

Минутъ черезъ пять изъ сосѣдней комнаты выходитъ тощій мужчина въ бакенбардахъ съ просѣдью и въ вицмундирѣ.

– Чѣмъ могу служить? – спрашиваетъ онъ.

– Позвольте отрекомендоваться: коллежскій совѣтникъ Захватовъ, – произноситъ полный господинъ. – А цѣль моего визита – вы сдаете квартиру…

Хозяинъ всплескиваетъ руками и восклицаетъ:

– Узнали ужъ? Ну, скажите на милость! А вѣдь, вчера только назначеніе состоялось. Видите-ли, я перевожусь на службу въ Пензу…

– Знаю, все знаю! – киваетъ Захватовъ.

– Отъ кого вы могли узнать, если директоръ мнѣ только третьяго дня…

– Изволите видѣть… Вашъ курьеръ приходится двоюроднымъ братомъ нашей горничной…

– Ну, теперь понимаю. Впрочемъ, что-жъ я? Прошу покорно садиться.

– Тороплюсь на службу… Но для выясненія условій…

Оба сѣли.

– Курить не прикажете-ли? – предлагаетъ хозяинъ и открываетъ портсигаръ.

– Позвольте… Господи, какъ я радъ, что, наконецъ, скитанія мои по улицамъ, дворамъ и лѣстницамъ кончатся! – вздыхаетъ Захватовъ. – А то нѣтъ квартиръ. Нѣтъ и нѣтъ. А если есть, то вдругъ комнаты одной не хватаетъ… А то велика квартира… А то цѣна неприступная. А то не отдѣлана и надо ожидать ее, живя на дачѣ до октября. А у меня дача, какъ и у многихъ, и съ протекціей, и съ утопіей, какъ говоритъ прислуга.

– Позвольте, позвольте… Но вы, вѣдь, еще не знаете, пригодится-ли вамъ моя квартира, – останавливаетъ его хозяинъ.

– Горничная все узнала отъ курьера. Вѣдь, ужъ разговоры о вашемъ переводѣ начались съ недѣлю, а то и больше.

– Вотъ, вотъ…

– Горничной прямой разсчетъ, чтобы скорѣе переѣхать съ дачи въ городъ: вашъ курьеръ. Чтобы чаще видѣться съ курьеромъ. А то вотъ тутъ были два дня неприсутственные и онъ пріѣзжалъ къ ней на дачу. Но, вѣдь, и въ присутственные дни…

– Понимаю, понимаю. Только, изволите-ли видѣть, квартиру я разсчитываю передать одному родственнику. У меня квартира очень выгодная.

– Голубчикъ, что вамъ родственникъ! Вы лучше облагодѣтельствуйте человѣка, который будетъ вамъ признателенъ по гробъ жизни. Родственники, обыкновенно, добра не помнятъ, это я по опыту знаю.

– Разные родственники есть.

– Всѣ, всѣ безъ исключенія! Такъ у васъ пять комнатъ. Вотъ это гостиная. Прекрасная гостиная! Столовая, я слышалъ, тоже о трехъ окнахъ. Спальня о двухъ, кабинетъ о двухъ… Затѣмъ дѣтская. Столовая у васъ на дворъ окнами…

– Какъ это вы все знаете!

– Изучилъ-съ. Подробно изучилъ. У меня даже горничная была командирована въ гости къ вашей кухаркѣ… Можно столовую посмотрѣть?

И Захватовъ вскакиваетъ со стула.

– Позвольте, позвольте… Тамъ у меня жена пьетъ кофей, и она не одѣта, – останавливаетъ его хозяинъ.

– Ну, такъ кабинетъ… Кабинетъ-то ужъ можно? – спрашиваетъ Захватовъ. – Онъ, кажется, вотъ здѣсь, откуда вы вышли?

И прежде чѣмъ хозяинъ успѣлъ что-либо сказать, Захватовъ уже отворилъ дверь, ведущую изъ гостиной въ другую комнату, и вошелъ въ нее.

– Какой прекрасный кабинетъ! – проговорилъ Захватовъ. – За квартиру вы платите семьдесятъ пять въ мѣсяцъ съ дровами…

– Это только оттого, что три года тому назадъ я заключилъ контрактъ на пять лѣтъ. Снимай кто-нибудь эту квартиру въ нынѣшнемъ году – цѣна была-бы навѣрное слишкомъ сто рублей, – сказалъ хозяинъ.

– Знаю, знаю. Вотъ оттого-то мнѣ сегодня всю ночь и грезилась во снѣ ваша квартира, и какъ только я проснулся на дачѣ – сейчасъ-же на первомъ поѣздѣ сюда, къ вамъ… Такъ можно заключить съ вами условіе насчетъ передачи?

Хозяинъ замялся.

– Вотъ видите-ли…

– Опять родственникъ? Бросьте вы этого родственника. И, наконецъ, вотъ что… Родственникъ вамъ не принесетъ никакого барыша, а я могу предложить вамъ… На два года еще срокъ найма квартиры остался?

– На два года.

– Прекрасно. Я вамъ по десяти рублей въ мѣсяцъ больше могу предложить за эту квартиру. Вы платите хозяину семьдесятъ пять въ мѣсяцъ, а я вамъ могу заплатить восемьдесятъ пять. Сто двадцать въ годъ, двѣсти сорокъ въ два года. При передачѣ контракта вы можете получить отъ меня сейчасъ-же сто двадцать и сто двадцать черезъ годъ. Я вамъ выдамъ росписку. Знаете, это очень и очень хорошо на переѣздку въ другой городъ, вдобавокъ къ подъемнымъ деньгамъ, которыя вы получите отъ казны. Желаете?

И Захватовъ схватился даже за бумажникъ.

Хозяинъ подумалъ и, какъ-бы конфузясь, отвѣчалъ:

– Мало.

– То-есть, какъ это мало? – удивился Захватовъ. – Я вамъ даю нажить за сдачу вашей квартиры по десяти рублей въ мѣсяцъ.

– А я вамъ и отвѣчаю, что мало. Теперь коммиссіонерамъ по пяти-то рублей въ мѣсяцъ даютъ, только за то даютъ, что они укажутъ удобную квартиру.

– ???

– Что вы удивляетесь? Прямо по шестидесяти, семидесяти рублей даютъ… Коммиссіонерамъ даютъ. Да-съ… А отъ меня куда съ большей надбавкой возьмутъ эту квартиру даже родственники, не говоря уже о постороннихъ.

– Такъ сколько-же вы хотите взять за передачу вашей квартиры постороннему человѣку? – спросилъ Захватовъ.

Хозяинъ развелъ руками и отвѣчалъ:

– Да ужъ по крайней мѣрѣ рублей триста шестьдесятъ въ годъ.

– Ого!

Захватовъ сдѣлалъ удивленную физіономію.

– Дадутъ, – кивнулъ ему хозяинъ и прибавилъ:– Знаете, въ нашъ практическій вѣкъ надо пользоваться. Такъ желаете согласиться на мои условія? – быстро спросилъ онъ.

– Позвольте мнѣ переговорить сегодня вечеромъ съ моей женой. Отвѣтъ вамъ сообщу завтра, – сказалъ Захватовъ и взялся за шляпу и портфель.

– Будемъ ждать до завтра, – далъ отвѣтъ хозяинъ и поклонился.

Они разстались.

VII

Поѣздъ, бѣгущій изъ Варшавы, останавливается на одномъ изъ полустанокъ подъ Петербургомъ. Въ вагонъ второго класса входитъ тощій мужчина среднихъ лѣтъ въ толстомъ пальто-крылаткѣ, въ очкахъ, мягкой шляпѣ и съ портфелемъ подъ мышкой. Такъ какъ ѣдущіе изъ далека по всѣмъ скамейкамъ разложили свои вещи, то онъ суется то туда, то сюда и спрашиваетъ:

– Извините… Здѣсь не занято?

Вдругъ изъ угла вагона раздается возгласъ:

– Иванъ Петровичъ! Откуда это вы, батенька?

Тощій мужчина взглядываетъ сквозь очки въ уголъ, и, видя толстенькаго мужчину въ охотничьей курткѣ на бѣличьемъ мѣху и въ высокихъ сапогахъ, говоритъ:

– Боже мой! Кого я вижу! Петръ Иванычъ… И въ какомъ костюмѣ! Съ охоты?

– Я-то съ охоты. А вы-то откуда? Съ портфелемъ на охоту не ѣздятъ. Присаживайтесь-ка, присаживайтесь противъ меня, да разсказывайте. Вотъ я сейчасъ сниму ящикъ съ ружьемъ и освобожу вамъ мѣсто.

Тощій мужчина усаживается, протираетъ запотѣвшія очки и произноситъ:

– Я съ дачи… Въ Петербургъ на службу.

– Въ концѣ-то сентября, да все еще на дачѣ живете! – восклицаетъ толстякъ. – Ну, батенька, любитель-же вы природы.

Тощій мужчина разводитъ руками.

– Не по своей охотѣ. Что вы подѣлаете? Не по своей… – бормочетъ онъ.

– Квартира все еще не готова, что-ли? Отдѣлываютъ? – задалъ вопросъ толстякъ.

– Хуже-съ… Вовсе квартиры нѣтъ. Ищу, ищу ее и найти не могу.

– Да не можетъ быть! Что-жъ вы опоздали? Поздно схватились?

– Съ двадцатыхъ чиселъ іюля ищу, и вотъ теперь ужъ конецъ сентября. Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ подходящей квартиры!

– Да что-жъ Питеръ-то клиномъ сошелся, что-ли?

– Для меня клиномъ-съ. Каждый день по часу хожу. Больше я не имѣю времени, ибо службой занятъ, и вонъ какой чемоданъ съ дѣлами съ собой на дачу даже таскаю. Каждый день по часу въ какой-нибудь улицѣ брожу, зѣваю по окнамъ и доскамъ, висящимъ около воротъ, и ничего не нахожу. Прежде, недѣли четыре тому назадъ, еще попадались квартиры, но не по средствамъ. Такія цѣны, что все свое жалованье нужно за квартиру отдать, а ужъ питаться воздухомъ, – а теперь и эти не попадаются. И вѣдь не одинъ хожу. По праздникамъ я остаюсь на дачѣ съ ребятишками и вмѣсто меня въ городъ ѣздитъ жена искать.

– И ничего?

– И ничего. У меня была квартира, но 1 августа кончилось условіе и хозяинъ на меня двадцать рублей въ мѣсяцъ наложилъ. Платилъ я шестьдесятъ, онъ сдѣлалъ восемьдесятъ.

– Сколько?

– На шестьдесятъ двадцать, и дрова еще отнялъ!

– Фю-фю-фю! Да вѣдь это тридцать три процента.

– И представьте, съ руками у него квартиру отхватили. Нѣтъ квартиръ, нѣтъ и нѣтъ. Вотъ я теперь готовъ-бы ужъ и восемьдесятъ дать за точно такую, но и приблизительно такой нѣтъ. И вотъ каждый день, каждый день граню мостовую, – разсказывалъ тощій мужчина.

– Да вы-бы въ квартирное бюро, въ справочную контору обратились, – посовѣтовалъ толстякъ.

– Батенька! Да я ужъ и молебенъ служилъ, а вы говорите о справочной конторѣ. Все перепробовалъ. По всѣмъ справочнымъ конторамъ рубли свои разбросалъ. Получишь адреса, извозчика берешь, ѣдешь, а квартира ужъ сдана. Ѣдешь по другому адресу – опять сдана. А извозчики, подлецы, благодаря благоустройству извозчичьяго промысла, по которому добрую половину ихъ изъяли въ тиражъ, дерутъ втридорога. Даютъ вамъ два адреса. Одинъ на Пескахъ, другой въ Коломнѣ. Ну-ка, отъ Смольнаго да къ Михаилу Архангелу? Были дни, когда по три рубля на извозчикахъ приходилось въ день проѣзжать. А ужъ теперь бросилъ и хожу пѣшкомъ. Систематически каждый день по часу хожу. Вчера началъ обходъ по Лиговкѣ отъ Кузнечнаго моста къ Волкову кладбищу.

– Ахъ, такъ вы и этой мѣстностью не гнушаетесь?

– Помилуйте, да развѣ теперь такое время, чтобъ выбирать! Только-бы теплый кровъ былъ, подъ которымъ можно было-бы размѣститься съ семьей. И что вы думаете! Вчера нашелъ подходящее. Жилъ, говорятъ, переплетчикъ, но на прошлой недѣлѣ перебрался на другую квартиру въ тотъ-же домъ на дворъ. Дай, думаю, схожу къ нему и узнаю, отчего онъ оставилъ квартиру: не холодна-ли очень, не сыра-ли? Иду на дворъ, узнаю отъ переплетчика, что квартира ему оказалась дорога, такъ какъ хозяинъ на него наложилъ. Возвращаюсь въ квартиру, чтобы задатокъ дать, а она ужъ оказывается сдана. Офицеръ какой-то снялъ.

– Боже мой! Вотъ незадача-то! – покачалъ головой толстякъ.

– Именно незадача. Въ теченіе десяти минутъ сдали. Больше десяти минутъ я не ходилъ къ переплетчику, потому, это въ томъ-же домѣ,– сказалъ тощій мужчина. – И два раза мнѣ пришлось испытать такіе удары судьбы. Недѣли двѣ тому назадъ подобный-же случай. Бродили вмѣстѣ съ женой… но были раздѣлившись. Жена бродила по Кирочной, а я по Фурштадтской. Въ пять часовъ дня рѣшили сойтиться въ кондитерской на Литейной и сообщить другъ другу о результатахъ. Прекрасно. Шлялся, шлялся – ничего не нашелъ. Прихожу въ кондитерскую – жена сіяетъ. Что, говорю, нашла что-нибудь? «Есть, говоритъ, хотя комнаты очень мелки и низки; ну да, можетъ быть, говоритъ, какъ-нибудь размѣстимся. Пойдемъ, посмотримъ. Я просила подождать полчаса, не сдавать, и мнѣ обѣщали». Цѣной? спрашиваю. «Шестьдесятъ рублей безъ дровъ». Бѣгу съ женой, даже не напившись чаю въ кондитерской. Прибѣгаемъ, а дворникъ ужъ сдалъ и пишетъ росписку въ полученіи задатка. Жена къ нему… «Послушайте, говоритъ, вѣдь я-же просила васъ подождать полчаса». «Помилуйте, говоритъ, сударыня! съ какой стати ждать! Вамъ я сказалъ цѣну шестьдесятъ рублей, а мнѣ за нее дали на пять рублей дороже». А то былъ третій случай…

– Господи! Да вы какой-то обездоленный, – замѣтилъ толстякъ.

– И представьте, много такихъ обездоленныхъ теперь въ Петербургѣ,– отвѣчалъ тощій мужчина, закуривая папиросу. – Еще хорошо, что у насъ дача теплая, зимній домъ, а то чистая бѣда была-бы. Жена плачетъ, Богу молится, свѣчки ставитъ, но по всему видно, что намъ придется зазимовать на дачѣ.

– Но вѣдь у васъ, я помню, сынъ гимназистъ. Какъ-же онъ-то?..

– Живетъ въ Петербургѣ у тетки и ходитъ въ гимназію, но вѣдь у тетки своихъ пятеро дѣтей.

– А ваша мебель? Куда-же вы дѣли вашу мебель изъ зимней квартиры?

– Въ склады… Въ складахъ… Вѣдь прежній хозяинъ черезъ мирового согналъ меня съ квартиры. Или заключай контрактъ по возвышенной цѣнѣ или пошелъ вонъ. Принужденъ былъ вывезти мебель, принужденъ былъ заплатить за лишнее прожитіе штрафъ, да еще судебныя издержки на меня возложили. Срамъ!

Тощій мужнина покрутилъ головой и тяжело вздохнулъ.

– Но нѣтъ зимней квартиры – полъ-бѣды. А вотъ бѣда: живемъ безъ прислуги, – сказалъ онъ.

– Отчего?

– Не хочетъ жить до такой поры на дачѣ. Соскучились по солдатахъ и сбѣжали въ Петербургъ. Нянька еще живетъ, хотя тоже грозится уйти, а кухарка и горничная сбѣжали. Жена теперь сама и комнаты убираетъ, и кушанье стряпаетъ.

И тощій мужчина еще тяжче вздохнулъ.

1903