Текст книги "Голод 1932-1933 годов в СССР"

Автор книги: Николай Ивницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Насильственная коллективизация и раскулачивание крестьян вызвали недовольство крестьян, вылившееся зимой 1930 г. в повстанческое движение – в январе-87 ГА РФ. Ф. 374. Оп. 9. Д. 406. Л. 8.

88 Ивницкий Н.А. Коллективизация... С. 87.

феврале произошло около 1500 массовых выступлений, в которых участвовало не менее 350 тыс. человек, а в марте – более 6500 волнений (1,6 млн участников). Это не на шутку испугало сталинское партийно-государственное руководство.

28 февраля 1930 г. состоялось заседание Политбюро ЦК В КП (б), которое поручило комиссии в составе С.И.Сырцова, И.В.Сталина, В.М.Молотова, К.Е.Ворошилова, М.И.Калинина, А.И.Рыкова, А.И.Микояна, Я.А.Яковлева и Т.А.Юркина срочно отредактировать примерный устав сельхозартели и опубликовать его 2 марта в «Правде». Одновременно с этим Сталину поручалось выступить со статьей против перегибов в коллективизации. 2 марта 1930 г. Устав и статья Сталина «Головокружение от успехов» были опубликованы.

Однако вместо объективного объяснения причин перегибов Сталин всю вину за них взвалил на местных работников. Это не могло не вызвать протеста тех, кто выполнял его указания. Рабочий днепропетровского завода «Пресс», мобилизованный на проведение коллективизации, после опубликования статьи Сталина писал:

«Тов. Сталин! Я, рядовой рабочий и читатель газеты «Правда», все время следил за газетными статьями. Виноват ли тот, кто не сумел не послушать создавшегося шума и крика вокруг вопроса коллективизации сельского хозяйства и вокруг вопроса, кто должен руководить колхозами? Мы все, низы и пресса, проморгали этот основной вопрос о руководстве колхозами, а т. Сталин, наверное, в это время спал богатырским сном и ничего не слышал и не видел наших ошибок, поэтому и тебя тоже нужно одернуть. А теперь т. Сталин сваливает всю вину на места, а себя и верхушку защищает»[89].

Так же решительно высказался об этом красный партизан, член ВКП(б) Гаврилов (Новосибирский округ): «Теперь во всех перегибах винят низы, вынуждая их извиняться перед крестьянством, тогда как тот же Сталин их заставлял недавно делать обратное»[90].

И даже руководители краевых и областных партийных организаций, проводивших в жизнь политику Центра, не могли скрыть своего недовольства тем, что вина за перегибы и насилие в коллективизации возлагалась на них в официальных документах ЦКВКП(б) (постановления ЦК от 10 и 14 марта, закрытое письмо от 2 апреля и др.). Секретарь Средне-Волжского обкома партии М.М.Хатаевич в письме И.В.Сталину 6 апреля 1930 г. писал:

«Авторитет местных низовых органов власти сейчас в деревне сильно подорван...

Самочувствие значительных слоев низовых деревенских работников все еще продолжает оставаться не весьма важным. Приходится выслушивать много жалоб, что зря на нас сваливают всю вину за допущенные искривленья и перегибы, зря нас всех объявили головотяпами. И действительно, надо бы дать указание нашей центральной прессе, чтобы при критике допущенных искривлений и перегибов в колхозном строительстве шельмовали и крыли не только низовых работников. Многие директивы об обобществлении всего скота, в том числе и мелкого 89 РГАЭ. Ф. 7486. Оп. . Д. 101. Л. 145.

90 Ивницкий Н.А. Коллективизация... С. 93.

продуктового, о форсировании темпов коллективизации исходили ведь от Колхозцентра, от Наркомзема, ведь такой тон давался в первую очередь «Правдой», «Известиями» и другими центральными газетами.

А многим из наших деревенских партийцев (особенно из тех, которых мы послали в последнее время для работы в деревню) – приходилось за последнее время работать с чрезвычайно большим напряжением и в чрезвычайно тяжелых условиях. В этой работе они проявили большую преданность партии и заслуживают чуткого к себе отношения»[91].

Секретарь Средазбюро ЦК ВКП(б) И.А.Зеленский тогда же писал секретарю ЦК партии Л.М.Кагановичу, что «процесс коллективизации прошел пожарным порядком... с применением тех административных безобразий, о которых известно ЦК из сводок и донесений»[92]. Подобных документов можно привести много, все они говорят о лицемерии Сталина и его ближайшего окружения: говорили одно, а делали другое. Хорошо об этом сказал А.Т.Твардовский, семья которого была раскулачена и сослана на Урал:

Да он умел без оговорок,

Внезапно – как уж припечет —

Любой своих просчетов ворох

Перенести на чей-то счет;

91 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС. Частично публиковалось в «Вопросах истории» (1965. № 3. С. 7).

92 Ивницкий Н.А. Коллективизация... С. 94.

На чье-то вражье искаженье

Того, что возвещал завет,

На чье-то головокруженье

От им предсказанных побед[93].

Последовал массовый отлив из колхозов, продолжавшийся до осени 1930 г. Количество крестьянских хозяйств уменьшилось в два с лишним раза. С осени 1930 г. начался новый нажим на крестьян, правда, экономическими методами. Вновь устанавливались контрольные цифры по коллективизации. Декабрьский пленум ЦК И ЦКК ВКП(б) решил: «Обеспечить в 1931 г. охват коллективными хозяйствами для Украины (Степь), Северного Кавказа, Нижней Волги, Средней Волги (Заволжье) в среднем не менее 80% крестьянских хозяйств, что означает для этих районов завершение в основном сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса». Для ЦЧО, Сибири, Урала, Украины (Лесостепь), Казахстана (зерновые районы) – 50% и в потребляющей полосе по зерновым хозяйствам– 20-25%. В целом по СССР пленум дал установку обеспечить в 1931 г. коллективизацию не менее половины крестьянских хозяйств[94].

Как уже отмечалось, важнейшим средством проведения коллективизации было раскулачивание зажиточной части деревни – кулачества. К началу сплошной коллективизации удельный вес кулачества, по официальным данным, составлял 2,3% крестьянских хозяйств, т. е. примерно около 600 тыс. По мнению советских руководи93 Знамя. 1987. №2. С. 6.

94 КПСС в резолюциях... Т. 5. С. 230-237.

телей кулаки являлись основным препятствием на пути к сплошной коллективизации.

Во-первых, хозяйственные показатели у зажиточной части деревни были выше не только по сравнению с бедняцко-середняцкой частью крестьянства, но и по сравнению с колхозами того времени.

Во-вторых, кулачество было хозяйственным авторитетом в деревне. В хозяйствах зажиточных крестьян применялись элементы агрономической науки, была более высокой производительность труда и т. д.

В-третьих, зажиточные крестьяне являлись противником коллективизации, стояли за высокорентабельное индивидуальное хозяйство. Неудивительно, что товарность продукции их хозяйств накануне коллективизации была в два раза выше, чем в бедняцко-середняцких хозяйствах[95].

Поэтому вопрос об отношении к кулачеству нашел свое отражение в работе комиссий Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г. (Я.А.Яковлев) и от 15 января (В.М.Молотов).

В проекте постановления ЦК ВКП(б) о темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству (18 декабря 1929 г.) и в предложениях подкомиссии К.Я.Баумана (о кулаке) предлагалось экспроприировать у кулаков все средства производства и передать их в неделимый фонд колхозов, что «экономически разоружает кулака» и хозяйственно укрепляет колхозы. «Очевидно, безнадежно пытаться разрешить «кулацкую проблему» выселением всей массы кулацкого на95 Сталин И.В. Соч. Т. 11. С. 85.

селения в отдаленные края или тому подобными мероприятиями, – говорилось в предложениях подкомиссии К.Я.Баумана. – Наша тактика должна быть дифференцирована.

Мы должны, во-первых, арестовать или выслать те кулацкие элементы, которые оказывают активное сопротивление вновь установленным социалистическим порядкам, которые ведут контрреволюционную, подрывную работу.

Во-вторых, выселить (переселить) тех кулаков, кто хотя и менее активно, но все же оказывает сопротивление, отказывается подчиняться порядкам сплошной коллективизации.

В-третьих, использовать, по всей вероятности, большинство кулацкого населения как рабочую силу в колхозах, не давая, однако, на первых порах членских избирательных прав (ни пассивного, ни активного), а установив определенный срок испытания (примерно 3-5 лет)... В случае же добросовестной работы в течение указанного срока бывшие кулаки получают избирательные права, становятся полноправными членами колхозов»[96].

Эти предложения подписали председатель Колхоз-центра Г.Н.Каминский, зам. председателя СНК РСФСР Т.Р.Рыскулов, зам. наркома земледелия СССР, председатель Тракторцентра И.Е.Клименко, председатель Хлебоцентра М.Н.Беленький и секретарь ЦК и МК ВКП(б) К.Я.Бауман.

Однако И.В.Сталин и В.М.Молотов отвергли эти предложения, и созданная 15 января 1930 г. Комиссия ЦК ВКП(б) во главе с Молотовым подготовила проект по96 Трагедия советской деревни... Т. 2. С. 39-40.

становления «О ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», который и был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б) 30 января 1930 г.

В постановлении предлагалось в районах сплошной коллективизации немедленно, а в остальных районах по мере развертывания коллективизации:

Отменить в отношении индивидуальных крестьянских хозяйств действие законов об аренде земли и применения наемного труда в сельском хозяйстве.

Конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.

Принять в отношении кулаков следующие меры:

а) первая категория – контрреволюционный актив «немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессий»:

б) вторая категория – остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков, которые подлежат высылке в отдаленные местности СССР;

в) третья категория – подлежала расселению в пределах данного края на новых участках, отводимых за пределами колхозных массивов.

Общее количество раскулаченных должно составлять не менее 3-5% общего числа крестьянских хозяйств, т. е. в полтора-два раза больше, чем имелось в это время хозяйств (2,3%)[97].

Были установлены и контрольные цифры арестованных (концлагеря) и высылаемых хозяйств. По первой категории намечалось арестовать и заключить в концлагеря 49-60 тыс. человек, выселить– 129-154 тыс. семейств. Выселение намечалось в Северный край – 70 тыс. семейств, в Сибирь – 50 тыс., на Урал – 20-25 тыс., в Казахстан – 20-25 тыс.

Фактически в 1930-1931 гг. раскулачено не менее 600 тыс. хозяйств, выселено 381 026 семей (1 803 392 человек). В процессе раскулачивания примерно 200-250 тыс. хозяйств «самораскулачилось», т. е. бросив или распродав свое имущество, бежали в промышленные центры и города[98].

Расселение кулацких хозяйств, отнесенных к третьей категории, практически не состоялось – попытки расселить несколько десятков тысяч семей в ЦЧО, Западной области и Нижегородском крае не увенчались успехом. Лишенные орудий и средств производства раскулаченные разбежались на стройки, промышленные предприятия, шахты Донбасса.

Деревня лишилась самой дееспособной и трудолюбивой части крестьянства.

Другим средством воздействия на крестьян с целью ускорить коллективизацию явилась экономическая, налоговая политика Советской власти. С переходом к сплошной коллективизации экономический нажим на единолич97 Там же. С. 126-127.

98 Ивницкий Н.А. Коллективизация... С. 194.

ную часть деревни, особенно зажиточную ее часть, усилился. Председатель ЦИК СССР М.И.Калинин, характеризуя классовый принцип сельскохозяйственного налога, говорил, что он является одним из важнейших инструментов для изменения социально-экономической структуры деревни. По Положению о едином сельскохозяйственном налоге на 1930 г. колхозам и их членам предоставлялись льготы по налогу, а для зажиточной (кулацкой) части деревни меры по обложению ужесточались. Так, теперь все кулацкие хозяйства (а не только «наиболее богатые») облагались в индивидуальном порядке. Расширялся перечень признаков кулацких хозяйств. Количество хозяйств, подлежавших индивидуальному обложению, определялось в 3%, хотя в октябре 1929 г. кулаки составляли в СССР 2,3%, а в РСФСР-2,2%.

Кроме сельхозналога, самообложения и займов, в 1931 г. правительство приняло решение о проведении среди сельского населения единовременного сбора (налога) на нужды культурного и хозяйственного строительства. Введенный как единовременный, культсбор превратился в постоянный налог, который должен был уплачиваться в обязательном порядке. Следовательно, с 1931 г. крестьяне платили сельхозналог, самообложение, культсбор, а также должны покупать облигации государственных займов, платить паевые взносы в потребительскую кооперацию, платить деньги по окладному страхованию. Хозяйствам, облагаемым сельхозналогом в индивидуальном порядке, давались твердые задания.

Налоговый пресс в 1930-1931 гг. усилился не только на зажиточные слои деревни. А поскольку другие платежи устанавливались пропорционально сельхозналогу, то и общая сумма деревенских платежей возрастала. Если раньше самообложение для середняцких хозяйств не должно было превышать 25% сельхозналога, то затем эта пропорция возросла до 35% и 50%. В 1932 г. для единоличных хозяйств был введен единовременный налог в сумме 300 млн рублей. В ноябре 1932 г. В.М.Молотов обратился в Политбюро ЦК ВКП(б), к В.И.Сталину с запиской:

«Единоличник нас здорово надувает (по всем заготовкам, по подписке на заем, на рынке и т. д.). На колхозы мы нажимаем, единоличник здорово выкручивается.

Предлагаю, помимо других мер, немедленно (еще в 1932 г.) провести закон о спецналоге для единоличников в размере 300 млн рублей. Разработать и провести это дело можно быстро. Тов. Гринько (нарком финансов СССР. – Авт.) с этим согласен»[99].

16 ноября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло предложение Молотова о введении в 1932 г. спецналога на единоличников. В течение декабря 1932 г. – начале 1933 г. при контрольном задании в 305, 2 млн рублей было собрано 330,3 млн рублей (108,2%).

15 сентября 1934 г. В.М.Молотов в телеграмме из Омска в ЦК ВКП(б) А.А.Жданову и Л.М.Кагановичу вновь предлагает «издать декрет о единовременном налоге на единоличников размером 300 млн руб... Мотивировать этот налог ростом денежных доходов... а также недостаточностью учета и налогового обложения». Опыт единовременного налога с единоличников в 1932 г. удался, сообщал Молотов. Однако решить вопрос о налоге можно «только при одобрении этой меры т. Сталиным»[100].

99 Там же. С. 212.

100 Трагедия советской деревни... Т. 4. 1934-1936. М., 2002. С. 219.

Сталин одобрил эту меру, и такой декрет был принят[101]. Его сумма принята в 300 млн рублей, контрольной задание установлено в 315 млн руб., но затем увеличено до 426,4 млн руб. К 1 февраля 1935 г. фактически было взыскано единовременного налога 343,6 млн рублей. В связи с этим правительство решило прекратить взыскание налога.

При оценке результатов проведения единовременного налога в 1932 и 1934 гг. следует иметь в виду, что в 1932 г., по данным Наркомфина, имелось 10,2 млн единоличных хозяйств, а в 1934 г. – 7,0 млн, и поэтому даже по плану на одно единоличное хозяйство приходилось в 1932 г. 294 руб., а в 1934 г. – 429 руб., т. е. в полтора раза больше[102].

Тенденция роста экономического нажима на деревню вообще, а на единоличное крестьянство в особенности, наблюдается в 1930-е годы. Ужесточались и меры репрессий по взысканию налогов и налоговых платежей. 16 сентября 1934 г. Л.М.Каганович и В.В.Куйбышев обратились к И.В.Сталину, который в то время отдыхал в Гаграх, с предложением усилить меры экономических репрессий в отношении единоличников. Они сообщали Сталину, что по закону от 17 сентября 1932 г. ( о взыскании налогов и налоговых платежей) запрещались взыскания за штрафы в административном порядке живого и мертвого инвентаря в количестве, необходимом для ведения сельского хозяйства, жилых и хозяйственных построек, 101 Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства СССР (СЗ СССР). 1934. № 48. Ст. 380.

102 Тянут с мужика последние жилы...: Налоговая политика в деревне (1928-1937 гг.) М., 2007. С. 13.

продовольствия в количестве, необходимом до нового урожая, семян, скота в количестве, необходимом для сохранения хозяйства, корма скоту, неснятого урожая. «Это привело к тому, – писали авторы телеграммы, – что единоличник не испытывает никакого опасения перед штрафом, ибо ничего нельзя было продать из его имущества».

В связи с этим Каганович и Куйбышев предлагали следующий проект постановления ЦИК и СНК СССР: «1) при невыполнении в срок единоличными хозяйствами государственных обязательных натуральных поставок и неуплате денежных платежей взыскание обращается на все имущество единоличных хозяйств за исключением лишь дома, топлива, необходимого для отопления жилых помещений, носильного зимнего и летнего платья, обуви, белья и других предметов домашнего обихода, необходимых для недоимщика и лиц, состоящих на его иждивении; 2) предложить правительствам союзных республик привести свое законодательство в соответствие с настоящим постановлением»[103].

Сталин согласился с этими предложениями и 21 сентября 1934 г. было принято такое постановление ЦИК и СНК СССР[104]. Тогда же было принято и постановление о единовременном налоге на единоличные крестьянские хозяйства на 1934 г. (26 сентября 1934 г.).

По данным Наркомфина СССР, в 1935 г. колхозники уплачивали 41 руб. 70 коп. (сельхозналога, самообложения и культсбора) на одно хозяйство, а единоличники – 103 Трагедия советской деревни... Т: 4. С. 220-221.

104 СЗ СССР. 1934. № 48. Ст. 370.

336 руб. (вместе с единовременным налогом), т. е. в 8 раз больше, чем одно хозяйство колхозника.

С каждым годом увеличивалось налогообложение единоличников, иногда оно достигало 2-3 тыс. рублей на хозяйство, не говоря уже о натуральных поставках (зерна, картофеля, молока, мяса).

Характерно в этом отношении письмо группы крестьян-единоличников Чувашии в адрес VIII Всесоюзного чрезвычайного съезда Советов (ноябрь 1936 г.). Единоличники жаловались, что их облагают непомерными налогами – сельскохозяйственным, самообложением, культ-сбором, единовременным, – «а всего налога и платежей в среднем на середняцкое хозяйство при двух или трех рабочих наберется тысячи две, а то и более трех, а имущества такого плательщика со всеми его надворными постройками и скотом... равно по вольным рыночным ценам каких-нибудь две или три, не редкость даже, [что] все имущество не оправдывает наложенного на хозяйство платежа...».

«В настоящее время мы, трудящиеся единоличники, – писали крестьяне, – едва не лишены возможности жить на свете... Кроме денежных, поставки чуть ли не в двойном размере... На наши жалобы на тяжесть уплаты налогов мы везде и всюду' слышим практику гонения и нажима вступлений в колхоз...»[105]

Усиление налогового пресса вызвало сокращение численности единоличных хозяйств. Если в 1934 г. в стране насчитывалось 6,3 млн (по другим данным – 7 млн) единоличных хозяйств, то в 1936 г. – 1,9 млн, следовательно, за два года сокращение числа единолични105 Трагедия советской деревни...Т. 4. С. 883-885.

ков составило 4,4 млн хозяйств. Правда, количество колхозных дворов за это время увеличилось на 2, 7 млн. Выходит, что 1,7 млн единоличных хозяйств разорились и покинули деревню.

Некоторая либерализация налогового законодательства произошла в 1937 г.

Во-первых, отменялся административный порядок наложения штрафов на единоличников и провозглашался судебный порядок изъятия у них имущества в погашение задолженности.

Во-вторых, расширен перечень имущества, которое не подлежало конфискации в погашение недоимок по налогам.

В-третьих, устанавливались более растянутые сроки уплаты сельхозналога, а размер пени уменьшался.

В-четвертых, самообложение для единоличников стало производиться только по твердым ценам.

В-пятых, освобождались от уплаты сельхозналога, сельского культсбора, всех местных денежных налогов хозяйства колхозников и единоличников нетрудоспособных возрастов (60 лет и старше), инвалидов и дети до 16 лет.

На либерализации налогового законодательства сказалось, вероятно, влияние новой Конституции СССР, принятой в декабре 1936 г.

Однако, это была временная передышка.

В связи с тем, что темп коллективизации замедлился: до 1 июня 1937 г. в колхозы вступило только 100 тыс. крестьянских хозяйств – в 11 раз меньше, чем за год до этого. Советское партийно-государственное руководство решило предпринять новое наступление на единоличников. В апреле 1938 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают постановление, обязывавшее местные власти покончить с «противогосударственной и противоколхозной практикой попустительства в отношении единоличников и строго следить за точным выполнением единоличными хозяйствами всех государственных обязательств по налогам, зернозаготовкам, мясопоставкам и т.д.»[106] Тогда же принимается постановление Политбюро ЦК ВКП(б) (от имени СНК СССР) «О ставках и сроке уплаты государственного налога на лошадей единоличных хозяйств»[107]. Согласно этому постановлению устанавливались ставки налога с единоличных хозяйств, имеющих лошадей, в сумме от 400 до 600 руб. на лошадь, а срок уплаты – 1 июля. Однако, если хозяйство вступало в колхоз и сдавало туда лошадь (лошадей) до 1 июля 1938 г., оно освобождалось от уплаты государственного налога. Этот закон, как считали некоторые депутаты Верховного Совета СССР, не только ограничивал доходы единоличников, но и создавал «новые предпосылки для вступления в колхозы всех честных единоличников».

И действительно, уже к сентябрю 1938 г. в Татарии в колхозы вступило около 2 тыс. единоличных хозяйств; в Орловской области – почти 9 тыс. единоличников подали заявления о вступлении в колхозы и т.д.[108]

106 Собрание постановлений и распоряжений Правительства СССР (СП СССР). 1938. № 18. Ст. 117.

107 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 2112. Л. 119.

108 Вылцан М.А. Последние единоличники // Кооперативный план: иллюзии и действительность. М., 1995. С. 85.

Налоговая политика советского государства была направлена, как уже говорилось, не только на решение фискальных и социальных задач. Индустриализация страны проводилась за счет деревни, крестьянства. Налоги и так называемые добровольные платежи росли из года в год. Так, обязательные платежи деревни (сельхозналог, самообложение, страховые платежи, культсбор) в 1930 г. составили 880,1 млн рублей, в 1931 г. – 1731,1 млн рублей, в 1932 г.– 2020 млн рублей. Возрасти в эти годы и так называемые «добровольные» платежи (самообложение, займы и т.п.) – с 1261,7 млн руб. в 1930 г. до 3132,0 млн – в 1932 г.

Общая сумма денежных платежей в деревне составила: в 1930 г. – 2141,8 млн руб., в 1931 г,—3987,6 млн, а в 1932 г. – 5152,0 млн руб.

Что касается социальных задач, то к середине 1930-х годов уровень коллективизации превысил 83%, т. е. в основном была осуществлена сплошная коллективизация. Посевные площади колхозов и совхозов в начале 1935 г. составляли 98% всех обрабатываемых земель; на долю почти 17% единоличников приходилось не более 2%. Это значит, что единоличники, как субъект сельскохозяйственного производства, перестали существовать.

Насильственная коллективизация основной массы крестьянства, раскулачивание и выселение наиболее трудолюбивой и дееспособной части деревни в начале 1930-х годов, изъятие денежных, продовольственных и сырьевых ресурсов из деревни привели к разрушению производительных сил сельского хозяйства, его деградации.

И.В.Сталин в отчетном докладе XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б) объяснял это реорганизационным периодом сельского хозяйства. Он говорил: «очевидно, что громадные трудности объединения разрозненных мелких крестьянских хозяйств в колхозы, трудное дело создания почти на пустом месте большого количества крупных зерновых и животноводческих хозяйств, и, вообще, реорганизационный период перестройки и перевода единоличного сельского хозяйства на новые колхозные рельсы, требующий много времени и больших издержек, – все эти факторы неизбежно предрешили как медленные темпы подъема сельского хозяйства, так и сравнительно долгий период упадка в развитии поголовья скота»[109].

Рассмотрим, как обстояло дело с сельскохозяйственным производством в годы так называемого реорганизационного периода, т. е. в годы сплошной коллективизации.

Посевные площади в 1930-1932 гг. даже несколько увеличились по сравнению с 1929-м доколхозным годом. Так, если в 1929 г. вся посевная площадь составляла 118,0 млн га, то в 1930 г. – 127,2 млн, в 1931 г. – 136,3 млн, в 1932 г. – 134,4 млн га. Средняя урожайность зерновых с гектара за 1928-1931 гг. по отдельным районам и в целом по СССР выглядит так (в пуд. с га)[110].

Районы

1928 г.

1929 г.

1930 г.

1931 г.

109 Сталин И.В. Соч. Т. 13. С. 317-318.

110 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.) М., 2000. С. 249.

Украина

46,3

60,8

57,3

51,9

Средняя Волга

50,2

35,6

38,9

22,0

Нижняя Волга

47,9

38,0

37,2

22,6

Северный Кавказ

51,7

50,1

42,7

45,1

ЦЧО

52,6

61,9

61,9

47,6

Урал

66,5

43,2

52,1

18,3

Казахстан

60,3

34,2

37,6

27,5

Белоруссия

49,8

54,2

51,9

40,9

В целом по СССР

53,4

48,7

48,2

38,4

Как видно из таблицы за 1928-1931 гг., по всем районам и в целом по СССР произошло снижение средней урожайности с гектара. Особенно резкое падение урожайности произошло на Урале и в Поволжье. Исходя из данных о средней урожайности зерновых, определяем, что в 1929 г. валовый сбор равнялся 766,4 млн центнеров, в 1930 г.– 804,4 млн, в 1931г.– 538,3 млн и в 1932 г. (по данным сборника «Сельское хозяйство в СССР. Ежегодник 1935») – 508,8 млн ц. Принимая валовый сбор зерновых в 1929 г. за 100%, получим в 1930 г. – 105%, в 1931 г. – 70,2%, в 1932 г.-66,4%.

И.В.Сталин в отчетном докладе на XVII партийном съезде привел другие данные: в 1929 г. валовой сбор зерновых – 717,4 млн ц (100%), в 1930 г. – 835,4 млн (116%), в 1931г.– 694,8 млн (96,8%), в 1932 г.– 698,7 млн ц (97,4%)[111].

111 Сталин И.В. Соч. Т. 13. С. 320.

Таким способом Сталин скрывал резкое сокращение сбора зерна в годы сплошной коллективизации (1930-1932). Следует заметить, что приведенные нами данные об урожайности зерновых культур за эти годы были выявлены в 1964 г. в кремлевском Архиве Политбюро ЦК КПСС, в архиве Сталина.

Требуют пояснения данные о валовом сборе зерна в 1930 г. Дело в том, что сравнительно высокий урожай объясняется как благоприятными климатическими условиями года, так и тем, что посев озимых хлебов (ржи и озимой пшеницы) производился осенью 1929 г. единоличными хозяйствами, а яровых – весной 1930 г. после массового отлива крестьян из колхозов (осталось не более 20-23% крестьян в колхозах). Сев и уборка урожая проводились в основном единоличниками.

Значительно хуже обстояло дело с животноводством. С переходом к насильственной коллективизации осенью 1929 г. – зимой 1930 г. началась массовая распродажа скота. Об этом говорил па ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б) секретарь Средне-Волжского крайкома партии М.М.Хатаевич: «В связи с массовым ростом колхозного движения, – говорил он, – имеется такое явление: идя в колхоз, тот или иной середняк покрепче, имеющий три головы скота, две продает, а с третьей приходит в колхоз, потому что он не хочет вкладывать в неделимый капитал больше средств, чем его сосед, имеющий одну голову. По всем этим причинам мы имеем колоссальное увеличение выброски рабочего скота на рынок. Мы имеем такое положение, что у нас рабочая лошадь, которая обычно стоит 100 руб., доходит до 20-25 руб. в районах недорода. Если не будут приняты немедленные меры по закупке кормов, концентрированных и грубых, мы будем иметь большой прорыв на этом участке. Эти меры должны быть приняты немедленно»[112].

В информационной сводке Колхозцентра сообщалось, что на Украине, по данным Наркомзема, идет массовое истребление скота. В сентябре 1929 г. Кожсиндикат заготовил 171 тыс. кож крупного рогатого скота и лошадей, а в октябре – 199 тыс., в ноябре – 275 тыс. все это говорит о том, что в республике шло массовое истребление рабочего и продуктивного скота и, что особенно опасно, молодняка.

В Белоруссии в течение октября-декабря 1929 г. было убито 52 тыс. лошадей, в том числе в декабре 35 тыс., и 38 тыс. голов крупного рогатого скота.

В Северном крае уничтожались коровы холмогорской породы. В Грязовецком районе Вологодского округа в связи со сплошной коллективизацией шел массовый убой ценного скота. В Вахтовском районе Северо-Двинского округа забито 2 тыс. коров и молодняка.

В Московской области, Кимрском округе, шла массовая распродажа скота. Обычно на базар в г. Кимры выводилось 40-50 голов скота, а в конце 1929 г. в 10 раз больше – 400-500 голов. В деревне Миротино Пахомовского района 36 дворов, вступивших в колхоз, зарезали свой скот. В одном селении Тульского округа на 45 дворов осталось только 3 лошади.

В Средне-Волжском крае, по данным Животноводсоюза, в 1929 г. было забито 820 тыс. голов молодняка. 112 Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг. М., 1982. С. 285.

Свиней по сравнению с 1913 г. осталось 56%, лошадей – 72%.

На Северном Кавказе шел усиленный забой крупного рогатого скота. По ряду станиц мясозаготовителями закуплено 30-40% рогатого скота. На станциях Северо-Кавказской ж.д. не хватало вагонов для погрузки скота, а бойни работали в три смены, сообщала «Комсомольская правда» 5 января 1930 г.

Об этом же сообщалось и в справках ОГПУ от 22 декабря 1929 г. и 11 января 1930 г., которые направлялись И.В.Сталину, В.М.Молотову, Л.М.Кагановичу, Я.А.Яковлеву и другим руководителям партии и государства. Например, в справке от 22 декабря сообщалось: «Имеющиеся материалы по ряду районов (ЦЧО, СВК, НВК, СКК, ДВК, Западная обл., БССР и Татария) отмечают усиливающуюся за последнее время распродажу и убой рабочего и продуктивного скота (лошадей, коров, свиней и овец), принимающие местами массовый характер»[113].

В справке от 11 января 1930 г. также сообщалось о массовом сбыте и убое продуктивного и рабочего скота во многих районах страны, что вызвано, в основном, «недостатком грубых и концентрированных кормов (Северный Кавказ, Башкирия и др.). массовой коллективизацией и нежеланием части середнячества сдавать скот в колхозы сверх нормы, и широко распространившимися кулачеством слухами о предстоящем отборе скота и передаче его в колхозы»[114]. В результате этого на 113 Трагедия советской деревни... Т. 2. С. 87.

114 Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918– 1939: Документы и материалы: в 4 т. Т. 3. 1930-1934. Кн. 1: 1930-1931. М., 2003. С. 71-72.