Текст книги "Чудо любви"

Автор книги: Николас Спаркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Однако в то же время внутренний голос говорил ей, что, возможно, Джереми, напротив, хотел польстить ей своими словами Может, он таким образом рассчитывал дать ей понять, что не считал ее провинциальной и, наоборот, был уверен, что она чувствовала бы себя хорошо в любом городе мира.

– Я всегда мечтала путешествовать, – вдруг призналась Лек-си. – Замечательно, когда есть возможность посмотреть мир. – Согласен. Но, поверьте, для меня самое интересное в путешествиях – возможность узнавать новых людей. Вспоминания о поездках, я прежде всего думаю о тех людях, с которыми я познакомился, а не о том, что я видел. – Вы говорите как романтик, – сказала Лекси. О, Джереми Марш умел быть неотразимым. Донжуан и романтик-идеалист в одном лице; журналист, путешествующий по всему миру и с сентиментальной нежностью вспоминающий родной квартал; человек, живущий в огромном мегаполисе и не утративший представления о вечных ценностях. Несомненно, он обладал исключительной способностью располагать к себе людей – и особенно женщин. Подумав об этом, Лекси снова вспомнила, каким он показался ей при первой встрече.

– Может быть, я и в самом деле романтик, – сказал Джереми, бросив на нее быстрый взгляд.

– А знаете, что мне нравилось в Нью-Йорке? – Лекси решила сменить тему разговора.

Он с интересом посмотрел на нее.

– Мне нравилось, что там жизнь бурлит. Все постоянно куда-то спешат – пешком и в такси, по улицам движется нескончаемый поток людей и машин в любое время суток. Там всегда можно куда-то пойти, открыть для себя что-то новое. Для того, кто вырос в маленьком городе, это так необычно. Почти как жизнь на другой планете.

– И почему же вы там не остались?

– Я могла бы остаться, но все же этот город не для меня. Да и изначально это был не мой выбор – я приехала в Нью-Йорк из-за одного человека.

– Понятно, – сказал Джереми.

Она продолжила рассказ:

– Мы начали встречаться в колледже. Он казался мне… даже не знаю, как выразить, – наверное, самим совершенством. До колледжа он жил в Гринсборо. Он был из хорошей семьи, очень умный и необычайно красивый. Любая девушка могла потерять от него голову. И я не устояла, готова была ехать за ним хоть на край света.

– Вот как? – заметил Джереми.

Лекси сдержала улыбку. Ни одному мужчине не нравится, когда женщина при нем с восхищением говорит о другом, особенно если с тем, другим, ее связывали серьезные отношения.

– Первый год у нас все было замечательно. Мы даже планировали пожениться. – Она задумалась, вспоминая прошлое, и глубоко вздохнула. – Я поступила на стажировку в библиотеку Нью-Йоркского университета, Эвери работал на Уолл-стрит. Все было хорошо. Но однажды я застала его в постели с другой женщиной, и это открыло мне на него глаза – я поняла, что он далеко не такой, каким я его себе представляла. В тот же вечер я собрала свои вещи и уехала из Нью-Йорка. Я вернулась в Бун-Крик и больше никогда не видела Эвери.

Усилившийся ветер со свистом взмывал вверх по склонам холма, принося с собой запах земли.

– Вы еще не проголодались? – спросила Лекси, снова желая сменить тему. – Знаете, гулять здесь с вами, конечно, хорошо, но, думаю, не мешало бы и перекусить. Какой может быть разговор на голодный желудок?

– Да, я уже умираю с голоду, – признался Джереми.

Они вернулись к машине и, устроившись на переднем сиденье, принялись за ленч. Джереми открыл коробку крекеров и посмотрел вокруг. Пейзаж за окном не впечатлял. Он завел машину и отъехал в другое место, откуда открывался более живописный вид.

– Итак, вы вернулись сюда и стали работать в библиотеке…

– Да, – сказала Лекси. – Я работаю там уже семь лет. Быстро произведя подсчеты, Джереми пришел к выводу, что ей сейчас примерно тридцать один год.

– Ну а личная жизнь как у вас складывалась с тех пор? – спросил он.

Зажав между колен контейнер с фруктовым салатом, Лекси отломила кусочек сыра и положила на крекер. Она поколебалась, но все же решила, что ничего страшного не случится, если она ответит на вопрос Джереми. Он так или иначе скоро уедет.

– Нормально, – пожала плечами Лекси. – У меня было здесь несколько романов.

Она рассказала ему о юристе, враче и Родни Хоппере, умолчав, однако, о Мистере Ренессансе.

– Ну что ж… похоже, вам не на что жаловаться, – сказал он.

– Это точно, – поспешила согласиться она. – Но наверное, и вас жизнь не обижает?

– Разумеется, нет. Иногда, конечно, бывают и разочарования, но я думаю, это вполне естественно.

– И тогда вы надеваете широкие штаны… и так далее и тому подобное?

– Совершенно верно, – улыбнулся Джереми. Он взял несколько крекеров и, расположив их у себя на коленях, стал раскладывать сверху кусочки сыра. Потом он поднял глаза и серьезно посмотрел на нее: – Вы позволите задать вам деликатный вопрос? Если хотите, можете не отвечать. Я не буду настаивать, просто мне было бы интересно узнать.

– Я уже рассказала вам о своей личной жизни. Что еще более «деликатное» вы хотите узнать?

Джереми немного смущенно пожал плечами, и внезапно Лекси ясно представила, каким он был в детстве: узкое мальчишеское лицо, коротко подстриженная прямая челка, перепачканные джинсы и рубашка.

– Ладно, – великодушно позволила она. – Давайте, спрашивайте.

Джереми упорно смотрел на фруктовый салат, словно не желая встречаться с ней взглядом.

– Когда вы показывали мне панораму города, то упомянули, что выросли в доме своей бабушки.

Лекси кивнула. Она давно ждала этого вопроса.

– Да, я росла у бабушки, – подтвердила она.

– Но почему?

Лекси посмотрела в окно и по привычке стала искать глазами ведущее из города шоссе. Остановив взгляд на нем, она принялась рассказывать:

– Мои родители возвращались домой из Бакстона. Это было их любимое место – там они поженились и туда всегда ездили отдыхать. У них был домик на берегу. Добираться было не очень удобно, но мама считала, что это красивейшее место на свете. Папа даже купил лодку, чтобы можно было переправляться туда, не дожидаясь парома. Этот домик был их райским уголком, куда они сбегали вдвоем от житейской суеты. Там есть красивый маяк, который виден издалека… Иногда я теперь тоже езжу туда, чтобы от всего отдохнуть.

Губы Лекси тронула легкая улыбка, и она немного помолчала.

– Они возвращались домой поздно вечером и устали. Дорога в Бакстон занимает около двух часов – даже если не нужно ждать парома. Вероятно, папа заснул за рулем, и машина упала с моста. Ее обнаружили и вытащили только утром. Вот так погибли мои родители.

Джереми некоторое время сидел молча.

– Это ужасно, – сказал он наконец. – Сколько вам тогда было лет?

– Два года. Той ночью я была у Дорис. Утром бабушка с дедушкой поехали в больницу, а потом объяснили мне, что теперь я всегда буду жить с ними. И знаете, восприятие случившегося было у меня очень странное. Я всегда знала, что произошло с родителями, но никогда не воспринимала это как нечто реальное. Я росла, не чувствуя себя в чем-то обделенной, Бабушка с дедушкой были для меня как родители, только я звала их по именам. – Она улыбнулась. – Кстати, это они просили так их называть. Думаю, хотели, чтобы я воспринимала их не как бабушку с дедушкой, а как родителей, и в то же время знала, что у меня были настоящие мама и папа. – Лекси замолчала и посмотрела на Джереми. – Теперь моя очередь задавать вопросы, – наконец сказала она. – О себе я уже предостаточно рассказала, и, боюсь, вам ужасно наскучило слушать. Я имею в виду, конечно, не историю о моих родителях, я всю мою, так сказать, биографию. Наверное, моя жизнь слишком скучна по сравнению с вашей.

– Ну что вы, ваша жизнь вовсе не кажется мне скучной. Напротив, мне было очень интересно. Это все равно что листать новую книгу, находя на каждой странице что-то неожиданное.

– Очаровательная метафора. – Я не сомневался, что вы ее оцените. – Расскажите теперь что-нибудь о себе. Почему вы, например, решили стать журналистом?

В течение следующих нескольких минут Джереми рассказывал о своей учебе в колледже, о том, как собирался посвятить себя науке и как потом судьбе было угодно изменить его планы.

– Так, вы говорите, у вас пять братьев?

– Пять старших братьев, – кивнул Джереми. – Я был самым младшим в семье.

– Странно. Не могу представить вас с братьями.

– Почему?

– Вы кажетесь человеком, который был единственным ребенком у родителей.

Он покачал головой:

– Выходит, вы не унаследовали способности к ясновидению, которая передается у ваших родных из поколения в поколение. Какая жалость!

Лекси улыбнулась и отвела взгляд. Вдалеке кружил краснохвостый сарыч. Она положила ладонь на стекло и почувствовала его холод.

– Двести сорок семь, – задумчиво произнесла она.

– Что? – удивленно посмотрел на нее Джереми.

– Двести сорок семь женщин посетили Дорис, чтобы узнать, кто у них родится – мальчик или девочка. Когда я была маленькой, то интересом смотрела на беременных женщин, которые приходили к бабушке. Все они были чем-то похожи друг на друга – какой-то особенный блеск в глазах, свежесть кожи, радостное волнение. Недаром говорят, что беременные словно светятся изнутри. Помню, как мечтала, что когда-нибудь и я буду такой же. Дорис уводила пришедшую женщину на кухню, говорила с ней некоторое время, а потом брала за руку и неожиданно замолкала. Через несколько секунд бабушка сообщала женщине пол ее будущего ребенка. – Лекси тихо вздохнула. – И каждый раз она оказывалась права. Как я уже сказа-зала, у нее побывало двести сорок семь женщин, и ее предсказания неизменно сбывались. Дорис всегда записывала имя женщины, дату ее визита и свое предсказание в особую тетрадь. Так что вы можете в этом убедиться, если захотите. Она до сих пор хранит эту тетрадь на кухне.

Джереми невозмутимо смотрел на Лекси. Никакого чуда здесь нет, думал он. Просто случайность. Конечно, совпадений явно слишком много, но все равно это просто совпадения, И в тетради Дорис, вне всякого сомнения, были записаны лишь те предсказания, которые подтвердились.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – сказала Лекси. – Но вы можете зайти в родильный дом и свериться с их журналами. Или поговорите с женщинами. Спросите кого угодно – и вам скажут, что Дорис ни разу не ошиблась. Даже врачи нашего города могут подтвердить, что она всегда безупречно предсказывала пол ребенка.

– А вы никогда не допускали мысли, что ваша бабушка, возможно, знакома с человеком, который проводит ультразвуковое исследование?

– Нет, это исключено, – решительно отмела его предположение Лекси.

– Почему вы так в этом уверены?

– Потому что с тех пор, как эти аппараты появились в нашем городе, Дорис практически перестала принимать беременных. Ведь теперь женщина может пройти УЗИ и увидеть ребенка своими глазами. Когда такая возможность появилась, будущие мамы стали обращаться к Дорис все реже и реже, а сейчас приходят лишь одна или две в год. Обычно те, у кого нет медицинской страховки. Короче говоря, способности Дорис в настоящее время практически невостребованны.

– Ну а как насчет лозоискательства?

– Так же, – ответила Лекси. – Здесь это никому не нужно. Вся восточная часть штата не имеет проблем с поиском подземных вод. Можно в любом месте выкопать колодец, и он наполнится водой. Но в округе Кобб, штат Джорджия, где Дорис жила в детстве, фермеры часто – особенно во время засухи – обращались к ней за помощью. И хотя ей было всего восемь-девять лет, она всегда правильно указывала, где искать воду.

– Интересно… – произнес Джереми.

– Я вижу, вы все равно не верите. Он откинулся на спинку сиденья.

– Я не сомневаюсь, что всему можно найти рациональное объяснение.

– Так, значит, вы считаете, что никаких сверхъестественных явлений не может быть в принципе?

– Да, я так считаю.

– И напрасно, – возразила Лекси. – Сверхъестественное и необъяснимое иногда действительно присутствует в нашей жизни. Это не вымысел, а реальность.

– Ну что ж, – улыбнулся Джереми. – Может, здесь у вас я найду неопровержимое доказательство, которое заставит меня изменить мнение.

– Уже нашли, – тоже улыбнулась Лекси. – Однако из-за упрямства вы продолжаете его игнорировать.

Когда они закончили ленч, Джереми завел машину, и они медленно поехали вниз по склону, подпрыгивая на камнях и проваливаясь в рытвины. Шины шуршали на гравийной дороге, и к тому времени, когда машина достигла подножия холма, пальцы Джереми, сильно сжимавшие руль, побелели от напряжения.

Обратно они ехали той же дорогой. Когда они проезжали рядом с кладбищем Седар-Крик, Джереми посмотрел на вершину Райкерс-Хилла и отыскал глазами то место, где они с Лекси только что были.

– У нас есть время, чтобы заехать еще кое-куда? Я бы хотел посмотреть пристань, бумажную фабрику и, если успеем, железнодорожную эстакаду.

– Если не будем подолгу задерживаться, то успеем везде, – ответила Лекси. – Все это примерно в одном районе.

Она стала показывать ему дорогу, и через десять минут они уже были на месте. Это была окраина торговой части города, находившаяся в нескольких кварталах от «Гербса». Вдоль берега реки тянулся деревянный тротуар. Ширина реки Памлико была около мили, ее воды текли неторопливо, покрываясь мелкой рябью и пеной. На противоположном берегу реки, рядом с железнодорожной эстакадой, располагалось огромное здание бумажной фабрики, трубы которой непрерывно извергали клубы дыма.

Выйдя из машины, Джереми потянулся, а Лекси зябко поежилась, сложив руки на груди. Ее щеки раскраснелись от холодною ветра.

– Что-то похолодало, – сказала она. – Или мне только кажется?

– Нет, в самом деле довольно холодно, – подтвердил Джереми. – Здесь даже холоднее, чем на вершине холма. Может, мы просто разогрелись в машине?

Лекси быстро зашагала по деревянному тротуару, и он поспешил за ней. Вскоре она замедлила шаг и остановилась, облокотившись на перила. Джереми принялся разглядывать железнодорожную эстакаду. Эта массивная металлическая конструкция, походившая на навесной мост, возвышалась над рекой – под ней могли проходить большие суда.

– Ну что, вы удовлетворили свое любопытство? – поинтересовалась Лекси. – Если бы у нас было больше времени, можно было бы перебраться на ту сторону, чтобы посмотреть фабрику, но, по-моему, она и отсюда хорошо видна. – Лекси повернулась в другую сторону. – А пристань находится вон там, возле шоссе. Видите, где стоят в доке парусные лодки?

Джереми кивнул. Вообще-то он ожидал, что пристань будет гораздо больше.

– А сюда заходят большие суда?

– Да, иногда здесь останавливаются яхты из Нью-Берна.

– Ну а, например, баржи?

– Да, дно здесь углублено специально для барж, но обычно их подгоняют к другому берегу. Вон туда. – Она указала на маленькую бухту неподалеку. – Видите, там стоят несколько барж, груженных лесом?

Джереми посмотрел, куда она показывала, а потом окинул взглядом окрестности. Оказалось, что возвышавшийся вдали Райкерс-Хилл, железнодорожная эстакада и фабрика были расположены на одной линии. Что это было – случайность? Или, наоборот, важное обстоятельство, которое могло оказаться решающим для его расследования? Джереми внимательно посмотрел на бумажную фабрику, пытаясь понять, подсвечиваются ли трубы ночью. Это нужно было обязательно выяснить.

– Вы не знаете: лес перевозят только по реке или по железной дороге тоже?

– Честно говоря, никогда не задавалась таким вопросом. Но, думаю, это легко можно будет выяснить.

– А сколько поездов проходит по эстакаде?

– Точно не знаю. Иногда по ночам я слышу гудки поезда, и на железнодорожном переезде мне не раз приходилось стоять, чтобы пропустить состав. Более точно ничего не могу сказать. Хотя нет, вот еще что: все поезда идут на бумажную фабрику, поскольку ее продукция отгружается в вагоны.

Джереми кивнул, продолжая смотреть на эстакаду.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете. – Лекси улыбнулась. – Вы, наверное, предполагаете, что свет поезда, который проходит по эстакаде, и является причиной огней?

– Действительно, такая мысль у меня возникла.

– Это исключено. – Она покачала головой.

– Почему вы так в этом уверены?

– Просто вечером и ночью поезда идут только на фабрику, то есть в направлении, противоположном Райкерс-Хиллу, а значит, фонарь локомотива не может быть виден на кладбище. С фабрики составы уходят лишь утром, когда их загрузят.

Джереми кивнул и оперся на перила рядом с Лекси. Ее полосы растрепал ветер. Она стояла, засунув руки в карманы куртки.

– Теперь я понимаю, почему вы с детства любите эти места, – сказал Джереми.

Повернувшись, Лекси прислонилась спиной к перилам и посмотрела на город: маленькие аккуратные магазинчики, украшенные американскими флагами, красно-белый шест над парикмахерской, небольшой парк, начинавшийся сразу за набережной. По тротуарам города неторопливо шагали прохожие, которых, казалось, даже холод не мог заставить спешить.

– И что же такое необыкновенное вы вдруг увидели в нашем городе? Неужели он чем-то вам напомнил Нью-Йорк?

Джереми рассмеялся:

– Да нет, при чем здесь это? Я просто подумал, что мои родители, наверное, были бы рады растить детей в таком городе, как ваш. Парки, рощи, река, где можно купаться в жару… Настоящая идиллия.

– Да, и люди, которые здесь живут, тоже так говорят.

– И вы, можно сказать, выросли в этой идиллии.

На мгновение Лекси погрустнела.

– Да, но я ведь не всегда жила здесь – потом я уехала учиться в колледж. А у нас далеко не все имеют такую возможность. Это бедный округ: с тех пор как ткацкая фабрика и фосфорный рудник закрылись, тут стало очень трудно с работой, и у людей нет денег на обучение детей. Для многих предел мечтаний – устроиться на бумажную фабрику за рекой. Я живу здесь, поскольку сама этого хочу. Я сделала выбор. Но у большинства местных жителей такого выбора нет: они остаются здесь, потому что не могут никуда уехать.

– Такое происходит повсюду. Ни один из моих братьев не учился в колледже. Образование в нашей семье получил только я. Я был младшим, да и учеба, можно сказать, давалась мне легко. Мои родители – простые люди, они всю жизнь прожили в Куинсе. Мой отец сорок лет, до самой пенсии, проработал водителем автобуса.

– Странно, – рассмеялась Лекси. – Вчера, когда мы с вами познакомились, у меня сложилось впечатление, что вы выросли в Верхнем Ист-Сайде. Ну, знаете – дом со швейцаром, который открывал перед вами дверь, обеды из пяти блюд, дворецкий, объявляющий о прибытии гостей, элитная частная школа и все такое…

Джереми с шутливым укором посмотрел на нее:

– Какой ужас! То единственный ребенок в семье, то швейцар с дворецким… Неужели я похож на человека, с детства избалованного роскошью?

– Ну не то чтобы избалованного… просто…

– Нет, нет, – протестующе поднял руку Джереми. – Лучше ничего больше обо мне не говорите. Все равно это окажется неправдой.

– Но откуда вы знаете, что я собираюсь сказать?

– Да уж можно догадаться. Я слышал два ваших предположения – и оба оказались совершенно неверными.

– Простите, если обидела вас. Но, думаю, вы меня не совсем правильно поняли.

– Нет, – усмехнулся Джереми. – Я все правильно понял. Он повернулся и тоже прислонился спиной к перилам. Ветер ударил ему в лицо.

– Но не переживайте, я не принял это близко к сердцу. И именно потому, что я совсем не такой человек, каким вы меня представляли.

– Неужели совсем не такой? Разве то, что вы объективный журналист, тоже не соответствует действительности?

– Это другое дело. Конечно, я объективный журналист.

– И для вас не существует ничего сверхъестественного и загадочного?

– Совершенно верно.

Лекси засмеялась:

– Ну а как насчет загадочности женщин? Хотя бы это вы признаете?

– О, несомненно, – сказал Джереми, подумав о ней самой. – Однако признавать загадочность женщины и верить в сверхъестественные явления – далеко не одно и то же.

– Почему?

– Потому что существующая в женщине загадка субъективна, а не объективна по своей природе. Загадочность женщины невозможно объяснить с научной точки зрения, хотя, конечно, наука располагает данными о генетических различиях между полами. Женщины кажутся мужчинам загадочными, поскольку представители различных полов воспринимают мир по-разному, но мужчины этого не понимают. Они не осознают того, что у женщин свое, особое мироощущение.

– Особое мироощущение?

– Конечно! Именно оно обеспечивает сохранение рода людского на Земле.

– О, я вижу, вы в этом вопросе большой специалист!

– Да, кое-что понимаю.

– И вы, вероятно, считаете себя и специалистом по женскому полу?

– Ну что вы! Ведь я вам уже говорил, что очень застенчив.

– Помню, помню. Только я в это как-то не очень верю. Джереми скрестил на груди руки.

– Кажется, я даже догадываюсь, что вы обо мне думаете… Наверное, считаете, что я меняю женщин как перчатки?

Лекси окинула его насмешливым взглядом:

– Да, я действительно думаю о вас нечто подобное.

Джереми рассмеялся:

– Ну что я могу на это сказать? Конечно, журналист, проводящий собственные расследования, – это представитель особого, гламурного мира, окунуться в который жаждут тысячи женщин. Так что, сами понимаете, от поклонниц у меня нет отбоя.

– Какие поклонницы? – возмутилась Лекси. – Ведь вы же не кинозвезда и не рок-певец! Вы всего-навсего журналист. И что такого гламурного в вашем «Сайентифик американ»?

– Честно говоря, не пойму, к чему вы клоните.

– А к тому, что не нужно пускать мне пыль в глаза. Хотя я и живу в провинции, вы не убедите меня, что ваш научно-популярный журнал и лично вас осаждают фанатки.

Джереми торжествующе посмотрел на нее:

– Вот видите – вы сами себе противоречите.

Лекси приподняла бровь.

– А вы, мистер Марш, вероятно, считаете себя очень умным?

– О, мы снова вернулись к «мистеру Маршу»?

– Может быть. Я еще не решила. – Она заправила за ухо развевавшуюся на ветру прядь. – Конечно, никаких фанаток у вас нет, но, думаю, вы и без них не страдаете от одиночества. Ведь в мире немало женщин, готовых купиться на обаяние.

– Так вы считаете меня обаятельным?

– Я считаю, что есть женщины, которым вы можете показаться обаятельным.

– Но не вам?

– Мы сейчас говорим не обо мне. Мы говорим о вас, а вы упорно пытаетесь перевести разговор на другую тему. И это может означать только одно: я права, но вы не желаете этого признавать.

– Я восхищаюсь вашей проницательностью, мисс Дарнелл, – сказал он. – Вы очень умны.

– Мне это уже говорили, – кивнула она.

– И обаятельны, – добавил Джереми.

Лекси улыбнулась ему, но быстро отвела взгляд. Она посмотрела вниз на деревянный тротуар, затем – на город. Она решила не реагировать на его комплименты, но все же испытывала некоторое смущение.

Словно почувствовав это, Джереми тотчас решил сменить тему.

– Кстати, – спросил он, – что намечается в городе в эти выходные?

– А вы собираетесь провести уик-энд у нас?

– Скорее всего – да, и хотелось бы заранее узнать, что тут будет происходить.

– Город гудит несколько дней, – сказала Лекси. – И думаю такое действительно необходимо в это время года. После Дня благодарения и Рождества до самой весны нет никаких праздников. А в это время на улице холодно, темно и дождливо – все это наводит тоску и вызывает депрессию. И поэтому много лет назад городской совет решил проводить зимой экскурсию по историческим местам города. С тех пор городские власти постоянно стараются добавить к мероприятию что-нибудь новое. В этом году в программу включили посещение кладбища, в прошлом добавили парад, а в позапрошлом – вечерние танцы. Теперь это уже стало своего рода традицией, и многие у нас ждут этих выходных с нетерпением. – Она серьезно посмотрела на Джереми. – В нашем маленьком городке никаких развлечений нет, и для людей это единственная возможность повеселиться.

Джереми прекрасно помнил об упоминавшихся в рекламной брошюре вечерних танцах, но решил сделать вид, будто слышит об этом впервые.

– О, так у вас здесь бывают танцы? – спросил он, удивленно приподняв брови.

– Да, в пятницу вечером, – кивнула Лекси. – В бывшей табачной сушильне Мейера. Танцы проходят очень шумно и весело, играет живая музыка. Это единственный вечер в году, когда в баре «Эй, я тебя люблю!» почти никого нет – все уходят на танцы.

– Ну а если я приду туда, вы потанцуете со мной?

Лекси улыбнулась и взглянула на Джереми почти игриво:

– Если вы к тому времени разгадаете тайну огней, то, так и быть, потанцую.

– Обещаете?

– Обещаю, – сказала она. – Но теперь дело за вами: сначала вы должны разобраться с таинственными огнями.

– Договорились, – ответил Джереми. – Буду ждать с нетерпением пятницы. И учтите, когда дело доходит до линди [3]3
  Линди – танец в стиле свинг.


[Закрыть]или фокстрота… – он встряхнул головой и шумно выдохнул, – то тут уж за мной трудно угнаться.

Лекси засмеялась:

– Я буду стараться.

Скрестив на груди руки, она наблюдала за тем, как солнце безуспешно пыталось выбраться из-за туч.

– Сегодня вечером, – сказала она.

– Что? – не понял Джереми.

– Сегодня вечером вы сможете увидеть огни. Если придете на кладбище.

– Почему вы так думаете?

– Потому что будет туман.

Джереми проследил за ее взглядом.

– Откуда вы знаете? Я что-то пока не вижу никаких предвестников тумана.

– А вы оглянитесь и посмотрите в другую сторону, – предложила Лекси. – Верхняя часть труб бумажной фабрики уже сейчас скрыта облаками.

– Вы уверены в этом?

– Обернитесь – и сами увидите.

Повернув голову, Джереми посмотрел назад.

– Вы правы. Наверное, пока мы разговаривали, вы украдкой обернулись и заметили эти облака?

– Нет, – сказала Лекси. – Я просто это знала.

– А… – протянул Джереми. – Еще один феномен, якобы не имеющий объяснения.

– Думайте как хотите, – пожала плечами Лекси, отодвинувшись от перил. – Но вообще нам пора идти. Через пятнадцать минут я должна быть в библиотеке, чтобы читать детям.

Когда они шли к машине, Джереми заметил, что вершина Райкерс-Хилла тоже скрыта облаками. Он улыбнулся. Так вот оно что. Значит, Лекси просто заметила эти облака раньше и сделала вывод, что они есть и на другой стороне реки. Вот и объяснение.

– Скажите мне все-таки, Лекси… – обратился к ней Джереми, с трудом скрывая усмешку. – Я вижу, у вас много скрытых талантов, но как вы узнали, что сегодня вечером на кладбище появятся огни? Почему вы в этом уверены?

– Я это знаю, и все, – невозмутимо ответила она.

– В таком случае этим вечером я обязательно отправлюсь на кладбище. – Но тут Джереми вспомнил про назначенный ужин с мэром, и на его лице отразилась досада.

– В чем дело? – удивленно спросила Лекси.

– Да вот, только что вспомнил про приглашение мэра. Он сегодня устраивает ужин в узком кругу и хочет познакомить меня с несколькими своими друзьями.

– Он устраивает ужин в честь вас?

Джереми улыбнулся:

– А что? Считаете, что это чересчур для меня?

– Да нет, просто удивительно.

– Почему?

– Потому что я ничего об этом не слышала.

– Мэр сообщил об этом только сегодня утром.

– И все равно странно. Но не переживайте: даже если вы отправитесь на ужин с мэром, огни все равно не пропустите. Они обычно появляются довольно поздно.

– Уверены?

– Да, сама видела их незадолго до полуночи. Джереми резко остановился.

– Постойте, постойте… Значит, вы тоже видели огни? Почему же мне об этом не сказали?

– А вы разве спрашивали?

– Я в который раз уже слышу от вас эту фразу.

– Это потому, мистер Журналист, что вы о многом забываете меня спрашивать.