Текст книги "Убийство на пивоварне. Дело мерзкого снеговика"

Автор книги: Николас Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

А. Меллорс / Отказалась сообщить что-либо о времени 2.20-3.30. С 3.30 до 4.30 варила джем (подтв. служанкой). 4.30-6.30 на собрании комитета (подтверждается Преподобным Саммерсом). 6.30-7.30 садовничала (подтверждается соседями) / В постели (подтвердить некому – в доме живет одна) Г.Каммисон

– Гм. Я сомневаюсь, что колонка «15 июля» окажет большую помощь. Есть много способов отправить письмо по почте, кроме как самому бросить его в почтовый ящик. Барнес, миссис Баннет, Джо Баннет и мисс Меллорс – все могли сделать это, насколько нам известно на настоящее время.

– К чему все это? – поинтересовался Герберт.

– К вопросу о том, кто отправил анонимное письмо из Весторн-Приорс между двадцатью минутами третьего и двадцатью минутами восьмого пятнадцатого июля. Ты бы лучше заполнил пропуски напротив твоей фамилии в этом документе, коли уж он попал нам в руки.

– Пятнадцатого числа? О боже! Во второй половине дня я находился в Эглинтоне. На обратном пути проехал в паре миль от Весторн-Приорс… Вы знаете, Джим, ту развилку дороги у Элдмистра? По-видимому, я быстро переквалифицируюсь на роль первого убийцы.

Сержант Толлворти от души рассмеялся.

– Ну, сэр, вы можете себе позволить небольшую шутку. Но если вы не посвятите меня в детали… то Тайлер заставит меня гоняться за каждым человеком в алфавитном списке в Элдмистре и его окрестностях.

Каммисон посвятил его в детали. Найджел тем временем изучал лист.

– Вижу – вы загнали в угол Ариадну. Почему она не пожелала сказать вам, где была после полудня?

– Спросите что полегче, сэр! Уж больно она разбушевалась в связи с этим опросом, заявила, что ее личные дела никого не касаются и нечего всякому неотесанному полицейскому совать в них нос. Я почувствовал себя как карточный домик во время землетрясения, скажу без преувеличения. И все же нам придется-таки копнуть под нее поглубже, как полагаю. Если мисс Меллорс отсутствовала где-нибудь на лоне природы, то такую, как она, кто-нибудь да заметил.

– Как понимаю, у этого Эда Парсонса есть мотоцикл? – уточнил Найджел. – Инспектор поведал вам историю Сорна о водителе в маске и прочем?

– В маске? О господи! Нет, не слышал, что он был в маске.

– Это я выразился фигурально. Полуночный мрак скрывает лицо не хуже маски. Никак, я заговорил красиво?

– А, ну да! Тайлер собирается заняться Парсонсом сам. ЕГО домовладелица, похоже, малость ошиблась насчет того, когда он вернулся, а эта Лили Барнес – птичка та еще! Она хоть говорит, что была с ним на увеселительной прогулке, но…

– Но с какого боку Эд Парсонс замешан в деле Баннета? У него что, тоже был мотив? И есть ли вообще кто-нибудь в округе, у кого нет хотя бы маломальского мотива?

– Зная Баннета, я этому не удивился бы, – мрачно заметил Каммисон.

– Эд Парсонс поимел свою долю неприятностей от мистера Баннета. По поводу поклажи. Даже дело было заведено в связи с тем, что некоторые грузовики были перегружены. Мы передали дело в суд. Молодой Эд заявил, что он только выполнял инструкции мистера Баннета, что сам мистер Баннет категорически отрицал. Ну вот, с тех самых пор в соответствии с утверждениями моей Герти, которая водит дружбу с Лили Барнес – той самой Лили, зазнобой Эда, – мистер Баннет сделал его жизнь форменным адом: вечно шпионил за ним, ко всему придирался и так далее. Словом, мотал ему нервы. И это еще не все. Моя Герти конфиденциально поведала матери, что Лили попала в беду и винит в этом мистера Баннета.

– Да, мотив достаточный. Но я не могу взять в толк, зачем Парсонсу, если он убил Баннета, возвещать о своем присутствии ревом мотоцикла у ворот пивоварни посреди ночи?

– Это верно, сэр. И Парсонс порядочный, прямой молодой человек – он слишком хорош для этой Лили, если хотите знать.

– Я вот думаю, знает ли мистер Барнес, что его дочь попала в беду?

– Это то, о чем и Тайлер спросит тоже. Только я не говорил ему еще о Лили. – Сержант задвигал ногами и горестно потеребил усы. – Я вот думаю, сэр, – не сочтите за Дерзость – не могли бы вы сначала перемолвиться словечком-другим с Лили. Вы лицо вроде как неофициальное, возможно, с вами она будет более откровенна, чем с любым из нас.

– Мм. Не знаю даже – как-то не представляю себя галантным кавалером заблудших дам, и все же, да, я сделаю это. В любом случае я должен поговорить с ней начет этих дел с Траффлисом. Между прочим, какие новости с причалов Поулхемптона?

– Мистер Джо Баннет прибыл туда на своем автомобиле около трех часов. Провел остаток дня, запасая провиант, топливо для двигателя и еще…

– Топливо для движка? – удивился Найджел. – Но разве?.. Да, точно, София говорила мне, что он презирает моторы, не признает ничего, кроме парусов.

– Да, Джо моряк старой закваски, – подтвердил Герберт Каммисон. – Но он сказал мне, что для этого круиза установит на судне двигатель, так как не нашел желающих отправиться вместе с нем, а управлять яхтой в одиночку лишь с помощью паруса – удовольствие небольшое. Очень разумно. Ему уже пятый десяток, и по комплекции он далеко не викинг.

– Понимаю. Ну и что дальше?.. В четыре сорок пять по местному времени, в четверг, он отплыл на запад, не так ли?

– Да, сэр. Мы предупредили полицию во всех местах, куда он может зайти – Лайм, Регис, Эксмауф, Плимут и прочие, – чтобы они не проглядели его лодку, но он все еще нигде не появлялся.

– И не ожидайте, что появится, – объявил Каммисон. – У него хватит припасов на все плавание и с собой целый бочонок питьевой воды. Я ходил с ним в круиз в прошлом году. Он целых четыре дня держался на море, ночью ложился в дрейф, а днем плыл под парусом. Единственное, что может загнать его в порт, – так это шторм.

– Видимо, лучше было бы обратиться на суда, находящиеся в плавании, с просьбой о наблюдении. Все же, по-моему, с этим можно особенно не спешить. Пивоварня может обойтись и без него еще день или два. Было бы жаль испортить ему отпуск.

После столь вопиюще неофициального заявления сержант причмокнул и отсутствующим взглядом вперился в свою пивную кружку. Герберт правильно истолковал эти знаки, вновь наполнив кружку до краев.

– До чего же паршивое дело, – посетовал Найджел. – Ни тебе трупа – в полном смысле этого слова, – и у всех есть мотив. К тому же ни у кого, по-видимому, нет алиби. За исключением Барнеса и Парсонса, да и у тех алиби подтверждаются лишь их женщинами, а сие означает, что для нас эти алиби ни черта не стоят. В целом преступление неординарное. Пособия и учебники тут нам ничем не помогут. Мы должны разжиться чем-то таким, за что можно было бы уцепиться. Тайлер кого-нибудь подозревает?

– В настоящее время у него на подозрении мистер Сорн, сэр, я так сказал бы. Этот молодой джентльмен, похоже, больше остальных выиграет от смерти мистера Баннета. Инспектор обратился во французскую полицию насчет миссис Сорн, но там ему ничего не светит. Эта леди никогда не посещала наш город – это-то нам и так известно. Она не знает пивоварни, чтобы сделать то, что сделано.

– А у меня такое чувство, будто мы чего-то не доглядели, – признался Найджел. – В моей голове словно звенит колокольчик, напоминая о вечеринке, состоявшейся после собрания литературного общества. Только вот что именно?

Он мысленно перебрал все, что видел в этой самой комнате две ночи назад. Миссис Баннет настояла-таки на том, чтобы выпить немного шерри. Юстас что-то говорил насчет того, чтобы она пила только воду. Его сухой, трескучий голос отчетливо возник в памяти, но чего-то недоставало – какого-то иного звука, сопровождающего голос Баннета. Иного звука…

– Ха! – воскликнул Найджел. – Ключи! Баннет в тот вечер позвякивал связкой ключей, где ключи? Почему убийца все оставил в карманах Баннета, кроме ключей?

– Да ведь мы же нашли их, сэр. Я второй раз покопался в отстойнике тем вечером. Мистер Барнес указал на то, что Покойный всегда имел при себе связку ключей, – и точно они там были, да вот только нашли их не сразу. В первый раз их недолго было и проглядеть в такой куче грязи. Пришлось фильтровать второй раз. Кроме них нашли еще несколько зубов.

– Сдаюсь! – трагически провозгласил Найджел. – Далее я пасс. Это была моя последняя идея.

Сержант Толлворти не без труда поднялся.

– Ну, джентльмены, мне пора. Не стоит вам тревожиться, доктор, мы вскоре накроем этого голубчика. А если этот Фетхер начнет вновь чесать языком, я выверну его наизнанку. Заставлю-таки заткнуться!

– Наш человек, – заметил Найджел, когда сержант ушел.

– Да. Он славный малый. Я вытащил его мальчишку, Нэда, в прошлом году из тяжелого приступа пневмонии, и старина Толлворти с тех пор чертовски мне благодарен, даже как-то неловко.

– Приятно убедиться, что есть бобби, который не подозревает всех исключительно из принципа. Это одно из двух светлых пятен в этом мрачном, как стигийский ад, деле.

– А какое второе?

– Кто бы там ни убил Баннета, он, несомненно, сделал это из наилучших побуждений, а следовательно, нам не грозят новые убийства. Каждому – свое, скажем так, хотя полиция все еще внакладе. Ну а все прочие могут вздохнуть с облегчением.

– Будем надеяться, что ты прав, – невозмутимо откликнулся Каммисон.

Глава 8

Несомненно, лицемерие, вошедшее в привычку, это от лукавого, а не от большого ума.

Ф. Бэкон.

Воскресным утром городок Майден-Эстбери заметно оживился. Сначала, зазывая на утреннюю службу, веселым перезвоном прозвонил колокол аббатства, затем отыграл свою игру в «кошки-мышки» с запоздалыми прихожанами пятиминутный колокол, заставив пожилых леди приподнять юбки из черного сатина и прибавить прыти. Но сейчас колокола уже замолчали, улицы погружались в дрему, наслаждаясь мягким солнечным светом. Даже куски фольги и бумаги, которыми их замусорили накануне вечером гуляки на ревущих авто, выглядели чинно и не вздымались в воздух.

Казалось, единственный звук, нарушающий покой воскресенья, исходил из ванной комнаты в доме доктора Каммисона, где Найджел услаждал хромированные водопроводные краны избранными мелодиями из своего репертуара. Самый наивежливейший выпускник Винчестерского колледжа обычно испытывал некоторое затруднение в выражении восхищения его голосом, зато друзья сравнивали его с лаем морского льва, гулом трактора, одолевающего особо крутой подъем рыхлой пашни, с хриплыми воплями солдатни, очищающей от неприятеля захваченный редут, с карканьем воронья на диком и каменистом бреге – словом, каждый в соответствии с особенностями своей натуры и живостью воображения. Однако все сходились на том, что он обладает громовым голосом.

– «Я встретил Наппера Тенди, и за руку взяв…» – проревел он теперь, отбивая такт рукой, и вдруг резко оборвал куплет. «Я встретил Наппера Тенди, и за руку взяв…» – повторил он про себя и подумал: «А странно, что на это я не обратил внимания прежде. Ведь не может же быть, чтобы убийца встретил Баннета у входа в пивоварню и сказал: «Подумать только – вы тут в такое время ночи! Ну уж раз пришли, то извольте зайти на минутку в офис, будьте добры. Я хочу перерезать вам глотку вот этим премилым ножичком, что у меня в кармане». Не мог же преступник рассчитывать, что Баннет легко станет его жертвой? В конце концов, Баннет явился туда, чтобы застать ночного сторожа за воровством, и должен был красться за ним повсюду, куда бы тот ни пошел. Поэтому Лок стал бы в некотором роде, сам того не ведая, его телохранителем. Конечно, убийца мог затаиться в засаде, поджидая Баннета на его маршруте между воротами пивоварни и… и где еще, спрашивается? Баннет мог отправиться прямо на склад или на то место, где держали бутылки с пивом, а то и в конуру Лока. Как мог знать убийца, какой именно маршрут он изберет? Конечно, можно было затаиться во дворе пивоварни и прикончить Баннета еще до того, как он войдет в само здание. Но двор хорошо просматривается из жилых домов напротив, есть опасность оказаться кем-то увиденным на месте преступления. Ладно, пусть убийство, невзирая на вышеприведенное обстоятельство, все же произошло во дворе, то к чему все эти хлопоты и опасности – тащить жертву на пивоварню, а там вверх по ступеням на платформу с чанами? Почему было просто не оставить его валяться в луже крови? И все опять возвращается на круги своя к вопросу: почему Баннета бросили в чан?

Ладно, оставим это на потом, – решил Найджел, – возможно, моя первая идея не столь уж бредовая, как кажется. Вполне правдоподобно, что убийца – назовем его X – должен был встретить Баннета у входа в пивоварню. Тогда какой у него мог быть предлог, чтобы объяснить свое нахождение там? Допустим, он объясняет, что получил анонимное письмо, и даже его демонстрирует – ведь он легко мог и самому себе отправить точную копию того, что получил по почте Баннет. После этого особого труда заманить Баннета в какой-нибудь укромный угол, а там прибить, не составило труда. Но уж точно, не в помещении, где установлены чаны! Придумать предлог, чтобы затащить туда Баннета, когда они оба крались следом за ничего не подозревающим Локом, просто немыслимо. Баннет, должно быть, подвергся нападению где-нибудь еще – в помещении, куда X вполне правдоподобно мог его отвести. Но вот куда? Ну а почему бы не в один из кабинетов: самого Баннета, Джо Баннета или других клерков? Ни один из них не посещается ночным сторожем – чего же может быть легче? X мог бы сказать, к примеру: «Послушайте: этот малый, Лок, может оказаться опасным. Но в таком-то кабинете кое-что есть (револьвер, дубинка), что поможет нам остаться невредимыми. Пойдемте туда и вооружимся». Можно изобрести дюжину поводов, чтобы заманить Баннета в кабинет. Но тогда там должны остаться какие-то следы. Мне надо порасспросить об этом персонал или тех, кто там убирается по утрам. Интересно, заперт ли кабинет Джо Баннета? Это место вполне подходящее.

В таком случае если мое предположение недалеко от истины, то миссис Баннет, мисс Меллорс и Герберт Каммисон из списка подозреваемых исключаются. Никто из них не мог бы с полным основанием провозгласить, что «доброжелатель» послал ему или ей письмо с предложением поймать ночного сторожа за воровством. Джо Баннета также надо исключить: он не мог бы сколь-нибудь убедительно объяснить, что прервал морское путешествие из-за какого-то анонимного письма. Нет, никто в такое бы не поверил, хотя Юстас Баннет, в его шизоидном стремлении ловить своих работников всегда и везде, вполне мог счесть, что они с братом – два сапога пара, и ничего другого не принимать в расчет. Так что нет, Джо полностью исключать нельзя. Таким образом, у меня остаются: Габриэль Сорн, главный пивовар, Эд Парсонс и под вопросом Джо Баннет – все они, так сказать, «темные лошадки» на старте, на которых можно делать ставки, как на подозреваемых, в гонке за убийцей». И тут Найджела оторвал от размышлений барабанный стук в дверь.

– Эй! Ты в обмороке? Или проводишь эксперименты с кипящей водой? Я тоже хочу в ванную комнату.

– Извини, Герберт. Я просто задумался.

– Ну, должен заметить, процесс твоего мышления не столь же обременителен для окружающих, как твое пение.

Усмехнувшись, Найджел освободил помещение.

Двумя часами позже он вошел в опрятную и непритязательную резиденцию мистера Г. Барнеса, где был проведен в гостиную, которая из-за жары и обилия вечнозеленых растений напоминала тропический лес в миниатюре. Вскоре там появился и главный пивовар без пиджака, в одной рубашке. Он приветствовал Найджела поднятием одной брови и опусканием другой.

– Ну, сэр, и что же привело вас в мою скромную обитель в столь ранний утренний час? – шутливо осведомился он.

– Да вот, хочу переброситься парой слов с вашей дочерью Лили. Предполагается, что я участвую в расследовании в связи с тем, что в деле в какой-то степени замешан Траффлис. Решил начать с офисного штата.

Барнес поскреб заросший щетиной подбородок.

– Ну, если вам угодно попусту тратить свое время, то это меня не должно касаться, – отозвался он. – Только не тревожьте Лили, прошу вас, сэр. Она немного сама не своя в последнее время. Не знаю, что уж с ней. Нет чтобы обо всем рассказать старику отцу, да куда там – не желает. Должно быть, ничего страшного. Наверное, начиталась всех этих киношных журналов, на которые тратит столько денег, – мрачно добавил он.

– Поверьте, от меня ей не будет никакого беспокойства. Просто задам несколько безобидных вопросов. Впрочем, на некоторые из них, возможно, вы тоже сумеете пролить свет.

И Найджел вытянул из него информацию: а) кабинет Джо Баннета в его отсутствие заперт, но в конторе есть ключ, которым его можно открыть; б) кабинеты в утро убийства не убирались, но полиция там все основательно осмотрела; в) Юстас Баннет не бог весть какая потеря для мира, а пивоварня лишь выиграет под началом мистера Джо.

– Да уж, поставит ее снова на ноги, это он сможет, – заверил Барнес.

– Я вот припоминаю, вы говорили мне в присутствии мистера Сорна, что ходят слухи о продаже Банкетом пивоварни?

Барнес слегка постучал себя по носу.

– Не задавайте вопросов, и вам не станут лгать.

– Но сейчас-то все изменилось. Юстас мертв, и сделка, предположительно, отменяется?

– Согласен, что-то в этом есть, – произнес главный пивовар, явно любящий, чтобы секреты из него вытягивали с должными церемониями. – Уверяю вас, мистер Стрэнджвейс, я не могу поклясться, что это правда, но до моих ушей дошел слух, будто «Роксби» – это большая фирма по производству пива в Мидлендсе – ведет переговоры с мистером Банкетом о том, чтобы купить нас с потрохами.

– С чего бы ему вдруг продавать пивоварню? Для Баннета даже странно: довольствоваться лишь деньгами от продажи бизнеса, когда он мог в полной мере еще упиваться и властью?

– Если рассматривать с этой стороны, то вы правы. Но существует разница, – изрек Барнес судейским тоном, – между понятиями продавать и быть проданным.

– Вы имеете в виду, что пивоваренный завод – банкрот?

Брови главного пивовара полезли на лоб от ужаса.

– Уж пожалуйста, мистер Стрэнджвейс, – запротестовал он, – в самом деле, не стоит вот так рубить с плеча. Тут дело тонкое. Если хотите знать правду, она заключается в следующем. Хозяин был несколько старомоден: он не признавал новшеств и очень не любил тратить деньги, чего уж тут греха таить? Из-за его скупердяйства пивоварня переживает тяжелые времена и не может конкурировать с фирмами, которые используют новые методы и оборудование. Баннеты не банкроты, нет, но я сомневаюсь, что им удастся протянуть еще десять, а то и пять лет.

– Знаете ли вы что-нибудь насчет того, как давно идут эти переговоры?

– С «Роксби», что ли? Точно сказать не могу. По-моему, начались совсем недавно.

– Ну ладно, нам будет проще навести справки о переговорах в «Роксби».

– Вот это верно. Но не забудьте, – мистер Барнес неподражаемым образом пошевелил бровями, – я вам ничего не говорил.

– Вы? О, конечно. Нет, мы не станем указывать источник информации. Узнали – и все! Скажите мне еще одну вещь. Если бы фирма «Роксби» заполучила-таки бизнес Банкета, означало бы это большие изменения в штате служащих?

Барнес бросил на Найджела несвойственный ему проницательный взгляд.

– О, я понимаю, куда вы клоните. – Мгновение он помолчал. – Нет, лаете не на то дерево, мистер Стрэнджвейс. Не думаю, что трансфер существенно повлияет на наш штат. Работники у нас хорошие, денег своих они стоят. Им не укажут на дверь.

– А как насчет самого Джо Банкета и мистера Сорна? – спросил в лоб Найджел, отвечая откровенностью на откровенность.

– Что? Наши ключевые фигуры? Да вы шутите, сэр. – И мистер Барнес от души рассмеялся.

«Не слишком ли ему весело? – подумал Найджел. – А вдруг «Роксби» станет той самой новой метлой, которая чисто метет? Конечно, у Джо свой пай в пивоварне, с этим им ничего не поделать, но они могут назначить нового управляющего. И уж точно Сорн, будучи всего лишь учеником пивовара, никак не может быть отнесен к ценным работникам».

– Премного вам благодарен. Ну, а теперь можно мне побеседовать с вашей дочерью?

– Я не против. Сейчас ее позову.

Барнес засеменил к двери; его длинные руки свободно болтались при ходьбе.

– Эй, Лили! – крикнул он.

– Да, на!

– Тут один джентльмен хочет тебя видеть.

Заявление было встречено с вполне различимым хихиканьем, а затем словами, долетевшими сверху:

– Скажи Эду, что я еще в нижнем белье. Пусть подождет.

– Это не Эд. Это джентльмен, который остановился у доктора Каммисона. Давай одевайся, девочка, и спускайся.

Послышался приглушенный вскрик, затем наступила тишина. Барнес просунул голову в дверь гостиной и глубокомысленно произнес:

– К сожалению, мистер Стрэнджвейс, я сейчас должен уйти, а Лили будет через минуту.

Чего бы ни ожидал увидеть Найджел – а услышанный обмен репликами не предвещал ничего хорошего, – то, что вошло в комнату пятью минутами позже, он себе представить не мог. От отца Лили Барнес унаследовала длинное лицо, длинные руки и худое тело, на шаткой основе которых соорудила на диво точное подобие Греты Гарбо. Ее прическа, очевидно, относилась ко временам Кристины Шведской – нечто вроде гривы цвета загара ниспадало ей на плечи; лицо она напудрила до абсолютной белизны, дабы соответствовать предполагаемой белизне кожи прославленной кинозвезды, зато никакого макияжа не использовала, кроме тонкого слоя помады на губах длинного, с опущенными уголками рта. На ней был старый дождевик, и ничего, как заподозрил Найджел, между ним и «нижним бельем».

Сутулясь, держа руки в карманах плаща, Лили прислонилась спиной к двери и сипло промычала:

– Это вы хотите меня видеть?

Найджел сверхчеловеческим усилием удержал себя от ответа: «Нет, премного благодарен, я хочу домой» – и сказал:

– Э… да, всего на несколько минут… Может, вам лучше сесть?

– Я предпочитаю стоять.

– О… э… ну, как вам угодно. – Ему наконец удалось совладать с собой и даже подумать, что шоковая тактика, возможно, окажется наилучшей для этой Гарбо. – Я хочу поговорить с вами о Траффлисе, собаке мистера Баннета.

Одна рука Лили покинула карман и начала постукивать по деревяшке двери. «Явная глупость с ее стороны», – решил Найджел, поскольку заметил дрожь ее пальцев. Однако девушка пыталась держаться уверенно.

– Траффлис? О да, бедная маленькая собачка, – промычала она.

– Понимаете, мне стало известно, что, когда Траффлис… э… встретил свой конец, в пивоварне всех самым тщательным образом допросили, кроме работников офиса, – бодро выпалил Найджел. – Но у меня есть основания полагать, что убийство собаки, возможно, связано и с убийством мистера Баннета.

– И что с того? – резко спросила Лили, временно превратившись в Джин Харлоу.

– А то, что раз уж я повязан в этом деле, то мне подумалось, что будет нелишним зайти к кому-нибудь из этих работников за разъяснениями.

– О, вы сыщик, да? Вы обвиняете меня в убийстве этой бедной собачонки?

Найджел ловко изменил стратегию и тактику. Он с восхищением начал таращить глаза на Лили, словно хорошенько не разглядел ее прежде.

– Знаете, – закинул он удочку, – когда вы вошли в комнату, я не сразу понял, кого вы мне напоминаете. А ведь, в самом деле, сходство поразительное. Готов сказать, что вы живое воплощение яркой героини замечательных фильмов, таланту которой до сих пор не нашлось достойной замены на экране.

Мисс Барнес с жадностью заглотила наживку. Она лучезарно засияла, по ее мнению на манер Гарбо, и заявила:

– Это то, что я всегда твержу Эду.

– Эду?

– Эду Парсонсу. Он мой дру… один из моих поклонников, я хотела сказать, – поспешно поправилась Лили.

– Ну, да кто теперь в состоянии оценить?..– воскликнул Найджел, отчаянно копаясь в памяти в поисках подходящего киношного слова, но, так ничего и не найдя, махнул рукой. – Эд Парсонс? Да уж, ему не до фильмов – бедняге сейчас приходится несладко, верно?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Лили.

– Да то, что этот парень крепко сидит на крючке у легавых.

– Ох, да что вы, право! – в сердцах отозвалась Лили, выходя из образа Греты Гарбо. – Давайте начистоту. Мой Эд ничего не сделал, и, если кто-нибудь говорит…

– Обождите минуточку, – перебил ее Найджел в припадке благодарности за предоставленную возможность вновь стать самим собой. – Вернемся к Траффлису. Его смерть как-то связана с Банкетом или нет?

– Продолжайте! – с насмешкой предложила Лили.

– Я продолжу. Если есть связь, то это указывает, что убийца хотел провести эксперимент на предмет качеств саркофага…

– Качеств чего?

– Извините, качеств поглощения плоти в давильном чане. Иными словами, кто бы там ни убил Траффлиса, он же убил и Баннета. Поэтому, естественно, определенная доля подозрения падает и на офисный штат.

Проблески концентрации мысли, возникшие в глазах Лили, не ускользнули от Найджела. Но он пустился в многословие, стараясь на нее не глядеть.

– Конечно, возможно, это была всего лишь злая шутка, обернувшаяся плохим концом… или же этому есть другое вполне невинное объяснение. Фактически, для того, кто стал участником этой проделки, – если это была всего лишь проделка – признание означало бы снятие подозрений и с благодарностью было бы встречено полицией. Но я боюсь…

Неожиданно Лили Барнес оказалась с ним рядом, схватив его за плечи.

– Послушайте, если я вам расскажу, вы обещаете ничего не говорить об этом ни мистеру Джо, ни на? Они так рассердятся, а это все вышло совершенно случайно. Клянусь, так оно и было.

Выстрел Найджела наугад попал в яблочко. Он постарался придать себе вид всезнайки, каковым, очевидно, и сочла его Лили, усадил девушку на стул и заставил признаться ему во всем. Вкратце все произошло следующим образом.

Накануне Юстас Баннет устроил работникам офиса страшный разнос. Тогда Лили и еще два клерка, вне себя от негодования, решили похитить Траффлиса. Частично – чтобы досадить его хозяину, а частично – потому, что были искренне огорчены за животное: Траффлис в то утро тоже не избежал дурного настроения хозяина – они слышали, как Баннет лупил его в своем кабинете. План похищения тщательно разработали. Когда Баннет отправится утром в свой инспекционный обход, Лили должна будет забрать собачонку, спрятать под пальто, выйти во двор пивоварни и передать ее своей подруге Герти Толлворти, поджидающей их за воротами с рюкзаком. Герти предстояло сесть в автобус и отвезти собаку к своим друзьям, живущим в небольшой деревне за двадцать миль от города. Там Траффлис должен был находиться, пока ему не подыщут постоянного места обитания. И все, казалось бы, шло хорошо, но когда Лили уже почти вышла из здания, она услышала, что Баннет с кем-то разговаривает в проходной. К несчастью, Траффлис тоже услышал голос хозяина. Пес начал визжать и тявкать под пальто. Лили потеряла голову и ринулась вверх по лестнице в помещение, где были установлены чаны. Там она притаилась позади открытого чана, рассчитывая за ним укрыться, если в это помещение вдруг зайдет Баннет. Траффлис к тому времени совсем запаниковал. Голос хозяина и ужасный порочный инстинкт, заставляющий собаку лизать руку, которая ее избивает, видимо, подсказывал ему, что он поступил дурно, покинув корзинку в кабинете Баннета. Траффлис начал дергаться, извиваться и, прежде чем Лили успела с ним справиться, вырвался из ее рук и угодил в открытый чан.

Сделать что-либо Лили не могла. Она знала, что песик умер уже через секунду после того, как попал в смертоносный отвар. Девушка заторопилась обратно в контору и рассказала соучастникам заговора о том, что произошло. Когда Баннет принялся искать исчезнувшую собаку, оба клерка с пеной у рта поклялись, что Лили находилась в офисе все время, пока он отсутствовал. Если кто-либо из других работников пивоварни и видел ее в производственных помещениях, то они слишком хорошо к ней относились, чтобы броситься к Баннету с доносом.

Этот рассказ оказался настолько обстоятельным, хотя и весьма необычным, что Найджелу не составило труда в него поверить. Этому способствовало и то, что искренность рассказчицы не вызывала сомнений. Но оставался один момент.

– Уверен, что все рассказанное вами – правда, – признался он. – Пусть у вас и мысли не возникнет, будто бы я сомневаюсь в истинности этой истории, все сказанное вами вполне убедительно. Но, исходя из того что я слышал о покойном Баннете, довольно странно, что он сам не выбил из вас правды.

Лили вспыхнула и принялась теребить пуговицу плаща.

– Он не больно-то и старался. Видите ли… Ну, это может показаться глупым, учитывая, что он был стар, как эти холмы, и вроде бы вышел из возраста, когда крутят любовь… но хозяин не совсем безразлично относился ко мне. Я полагаю, причина в этом.

Интересоваться подробностями Найджелу было не очень приятно, но ничего другого не оставалось.

– Предполагаю, что Эд здорово ревновал… если знал об этом.

Лицо Лили стало суровым и мрачным.

– Эй! – вырвалось у нее. – Вы, никак, пытаетесь что-то повесить на Эда? Если это так, я попросила бы вас не совать свой нос куда не просят.

– Не собираюсь ничего на него вешать. Это полиция… А у них носы не чета моему.

Длинный рот девушки задергался, и вдруг ее словно прорвало.

– Но Эд никак не мог… в любом случае, он не знал… и я была с ним той ночью, за городом, мы ездили в Хонейкомб-Вуд, отправились туда на его мотоцикле после танцев. Мы не возвращались обратно до половины первого ночи… поэтому он не мог совершить убийство. Это же тому доказательство, разве не так?

Найджел не считал себя непогрешимым, подобно детектору лжи. Возможно, и эти слова он принял бы на веру, если бы не слышал, как Лили излагала несомненно правдивую трагедию Траффлиса. Налицо было явное расхождение между тем, как она изложила сначала одну, а затем Другую историю. Алиби Эда сошло с ее языка с излишней готовностью и сильно смахивало на заготовку, несмотря на эмоциональное напряжение, которое сделало ее речь бессвязной. Создавалось впечатление – впечатление, которое оставляют все неискушенные во лжи люди, – будто она одновременно вслушивалась в свои слова и оценивала, какой эффект они производили на собеседника.

Найджел отрешенным голосом, не глядя на Лили, мягко произнес:

– Знаете, я участвовал в расследовании нескольких преступлений и подметил одну вещь. Когда свидетели – из лучших и самых бескорыстных побуждений – что-то утаивают или искажают, они делают страшную ошибку. В конце концов это навлекает на подозреваемого гораздо больше неприятностей, чем их было бы в том случае, если бы его горе-друзья рассказали всю правду с самого начала. Понимаю, это выглядит несколько запутанным и сложным, но, надеюсь, вы понимаете? Если вы верите в чью-то невиновность, то лучше всего сразу поведать все как есть. Изложение правды в действительности своеобразный тест на то, как сильна ваша вера в этого человека. Допустим, вы любите Эда Парсонса в достаточной степени, чтобы абсолютно верить в его невиновность, тогда…