Текст книги "Дочь врага"

Автор книги: Николь Келлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николь Келлер
Дочь врага

ЧАСТЬ 1. Глава 1

Матвей

– Я люблю тебя, Матвей, – улыбаясь, Лена привстает на носочки и тянется для поцелуя. Приобнимаю ее, желая коснуться сладких и манящих губ, и чувствую, что моя ладонь тонет в чем– то липком. Подношу к глазам. Кровь. В ужасе перевожу взгляд на любимую.

– Матвей…Спаси меня…– шепчет она, и ее живот стремительно окрашивается алым, а лицо становится белее простыни.

– Лена! Лена! Смотри на меня!

– Спаси меня…спаси…Матвей…

И моя жена тает на глазах, оставляя лишь меня, потерянного и разбитого, по локоть в ее крови.

– Ты не смог…Не смог меня спасти…– слышится обреченное и грустное сверху…

И я просыпаюсь. Всегда просыпаюсь на этом моменте. Вот уже пять лет. Каждую ночь мне снится моя любимая женщина, которая умерла у меня на руках по моей вине, а я не смог ее спасти. Ее и нашу не рождённую дочь, появления которой мы ждали всей нашей небольшой семьей.

Сердце бешено колотится, я весь покрылся липким потом от страха, а простыни подо мной можно отжимать. Встаю с кровати и подхожу к окну, распахивая его настежь.

И опять пустота пульсом бьет у виска…

Да, именно так. Я давно ничего не ощущаю внутри себя, кроме этого разрушающего чувства. Пустота. Она убила меня, оставив только оболочку, вынужденную существовать.

Прикрыв глаза, глубоко вдыхаю воздух, пропитанный озоном. Это начало моего ритуала, который я провожу каждую ночь. Малейшее отклонение – и я срываюсь. Бессонница, которой я страдаю последние пять лет, или как ее называют странным словом «инсомния» – самое безобидное, что происходит со мной. Но все мои психологи, которых я посетил за эти годы, утверждают, что все мои проблемы идут с головы и основаны на глубоком чувстве вины. А какие чувства я должен испытывать, если моя жена, женщина, которую я любил больше этой жизни, которой дышал, прикрыла меня собой, пожертвовав жизнью?! Ведь это я должен был ее защищать, оберегать от всего этого дерьма! Должен был не допустить, чтобы оно ворвалось в нашу жизнь! Я обещал! Клялся!! Ведь это все произошло из-за моей работы, бизнеса. Желания контролировать все и заработать еще больше денег. Денег, которые сейчас лежат на счетах и никогда не принесут мне радости. Если бы это помогло мне вернуть Лену, я сжег бы все дотла…

Сегодня тот самый день, который был прожит тысячи раз, и вгрызается холодом в душу. Он душит меня, лишает дыхания и возможности жить дальше. Но, к сожалению, Лена не оставила мне выбора.

Дождь стоит стеной. Пять лет назад я терпеть не мог пасмурную погоду. А сейчас это стало моим спасением. Ведь бегущие потоки воды могут смыть прожитый день, воспоминания, в них можно скрыть слезы, на которые ты не имеешь права…

Выхожу из комнаты, желая выйти на веранду, но по пути заглядываю в комнату к сыну – маленькому человечку, ради которого я терплю все страдания. Ради которого дышу и существую. Мой сын – мой якорь на этом свете. Тот, из-за которого я не имею права сдаться.

Егор сладко сопит, прижав к груди медвежонка Тедди. Он не расстается с ним с тех пор, как его подарила ему Лена на второй день рождения. Это единственное, что напоминает ему и связывает с матерью.

Поправляю сползшее на пол одеяло, целую в пухлую щечку и выхожу из комнаты, сбегая по лестнице на первый этаж.

На веранде занимаю свое «рабочее» кресло из ротанга, вытянув блаженно ноги, и некоторое время просто смотрю на то, как природа плачет вместе со мной.

Беру с низкого журнального столика ноутбук и открываю аналитические сводки. Так проходит моя каждая ночь: я просыпаюсь от кошмара, выхожу на улицу и сажусь за работу. Нет, я не трудоголик, просто в моей жизни не осталось никакого смысла, кроме сына и работы. Работа – то, что помогает мне отвлечься от обвиняющих и грустных глаз жены, от ее умоляющей просьбе спасти.

Зажмуриваюсь, отгоняя посторонние мысли, встаю со своего излюбленного места и бреду на кухню, сделать кофе. Завтра Марина Владимировна, моя незаменимая помощница по дому, будет недовольна: она пытается заботиться обо мне и следить за режимом питания, и очень не одобряет мои ночные «дежурства», как она называет мою бессонницу.

– Угробите все здоровье, Матвей Михайлович, – ворчит наутро Марина Владимировна, собирая многочисленные грязные чашки с журнального столика.

– И вам доброе утро, – усмехаюсь, не отрываясь от монитора ноутбука.

– Вас там, кстати, уже ожидают, – произносит, недовольно поджав губы.

– Кто? – хмурюсь, потому что никого сегодня не жду. Я в принципе никого и никогда не жду и не зову в свой дом. Это правило номер один – нет посторонним в моей берлоге. В первую очередь из соображений безопасности: после трагедии с Леной я стал параноиком. Потому что если что-то случится с сыном…меня просто не станет.

– Очередной репетитор для Егора. Вы сами назначали собеседование на девять.

Потираю ладонями лицо, разгоняя усталость. Черт, совсем вылетело из головы. Кажется, мой режим начинает сказываться.

– Марина Владимировна, проводите девушку в мой кабинет. Я буду через пять минут.

– Я бы такую…девушку на порог не пустила, не то что в дом, – ехидно произносит домработница, но все-таки направляясь к видеофону, чтобы отдать распоряжение пропустить.

– Почему?

– Сами увидите. Уверена, она не отнимет у вас много времени.

Ровно через пять минут вхожу в кабинет и застываю на месте. Теперь я понимаю, что имела в виду Марина Владимировна. Но все же она ошиблась…

Глава 2

Матвей

У окна спиной ко мне стояла, обняв себя руками, очень необычная девушка. Невысокого роста, хрупкая, как тростинка, в простом белом платье она напоминала какого-то сказочного персонажа. Но не это выделяло ее среди массы других. У нее были длинные, до пояса волосы…нежного лавандового цвета.

– У вас очень красивый сад, – не поворачиваясь, продолжая смотреть в окно, произносит незнакомка. Интересный кадр. Я слегка удивлен и сбит с толку, и мне ничего не остается, как подойти и встать рядом, потому что я не привык общаться со спиной. – Но он неживой. Чувствуется уход, забота, но тут больше говорит за себя шаблонность, – продолжает тем временем девушка, чем повергает меня в шок.

Садом действительно занимается работник. Лена обожала садоводство, сама пересаживая и ухаживая за цветами, которых было великое множество самых разнообразных сортов.

После ее смерти я очень старался поддерживать единственное, что напоминало мне о любимой женщине. Но не смог. Я и это разрушил, точно также, как наши жизни.

В одну из ночей, после очередного кошмара, я не выдержал и, облив все бензином, сжег дотла. Я смотрел, как языки пламени уничтожают одну из последних нитей, что связывала меня с Леной, сгорая заживо в этом пламени вместе с мини-садом. А наутро, одев броню для окружающих, и похоронив себя заживо в своей боли, нанял садовника, чтобы разбил новый цветник. Но он сказал, что на пепелище уже ничего не будет расти, все умерло. Прямо как в моей душе. И так появилась новая альпийская горка, на которую мы сейчас и смотрели с незнакомкой.

– Так зачем вы пришли? – спрашиваю, разглядывая профиль девушки. И неожиданно мне нравится то, что я вижу. Резко очерченные скулы, пухлые губки и круглый, немного вздернутый носик.

– Вообще-то вы сами назначили мне собеседование на сегодняшнее утро, – немного иронично, вздернув бровь, отвечает девушка.

– Но я ждал учительницу…

– А я разве не могу ею быть?

– Если начистоту, то я не так представляю себе человека, что сеет в детские головы разумное, доброе, вечное.

– Очки в роговой оправе остались дома. А пучок растрепался по пути к вам. На метле, знаете ли, скорость-то приличная, – острит незнакомка.

И ей снова удалось меня удивить. Я не сдержался и расхохотался в голос. Эти стены не слышали моего смеха вот уже пять лет, а незнакомке за несколько минут пребывания удалось вывести меня на эмоции.

– Ух ты! Ты фея из сказки? – неожиданно раздался голос Егора от двери. Мы оба, словно застигнутые за чем-то постыдным, резко поворачиваемся к сыну.

– Нет, к сожалению, я самая обычная. И имя у меня простое – Ева. А ты, наверно, Егор?

– Да, очень приятно познакомиться,– важно, словно он уже давно взрослый, отвечает сын.

– И мне.

– Пап, ну, мы пошли тогда заниматься? – Кажется, мой Егор только что принял фею с лавандовыми волосами на работу без моего участия.

И тут Ева впервые за все время поворачивается ко мне лицом, вопросительно глядя на меня, а я отшатываюсь от нее, как от прокаженной. Потому что смотрю в глаза, что являются ко мне во снах каждую ночь и смотрят с укором…

Глава 3

Ева

Наконец-то с чувством выполненного долга я захлопываю последнюю тетрадь. На часах полтретьего ночи, контрольные проверены, а мне вставать меньше, чем через четыре часа. Но я не жалуюсь, потому что люблю свою работу, и осознанно выбрала профессию учителя английского языка.

Я из обычной неполной семьи, и поэтому выбор профессии у меня был небольшой. Я хотела после девятого класса пойти учиться в колледж, чтобы в дальнейшем помочь моей мамочке, что трудилась на двух работах всю мою сознательную жизнь, но она не позволила.

– Ты – девочка, Ева, и ты должна вырасти самодостаточной и независимой, и у тебя обязательно должно быть высшее образование! Чтобы в случае чего ты могла на себя рассчитывать. И я жизнь положу, но у тебя будет «корочка».

К сожалению, все вышло так, как «хотела» мама. По ее настоянию я поступила в ВУЗ. Я очень люблю детей и всегда хотела, чтобы моя жизнь была связана с ними, поэтому выбрала профессию учителя осознанно. Каждый день я была благодарна мамочке, что позволила мне немного прикоснуться к мечте.

Гром грянул, когда я училась на третьем курсе. Прямо во время пары раздался звонок. Я скинула, но абонент оказался настойчив и набрал меня снова. Когда телефон зазвонил в третий раз, я поняла, что случилось что-то серьезное.

Выслушав говорившего мужчину, я, не обращая на косые взгляды сокурсников и окрики преподавателя, рванула к двери, на ходу набирая номер такси. Несмотря на то, что была глубокая осень, я забыла пальто и выбежала прямо в рубашке и юбке, совершенно не чувствуя холода.

Уже в больнице я слушала врача, что смотрел на меня с грустью и обреченностью в глазах:

– Ева, ваша мама сегодня упала в глубокий обморок, а потом у нее открылось носовое кровотечение. Мы взяли у нее анализы, и пока оставим в отделении под наблюдением.

– Она поправится? – это все, что я хочу сейчас услышать. Мне важно знать, что с моим самым близким и дорогим человеком все будет в порядке, что у нее банальное переутомление или что еще бывает в таких случаях.

– К сожалению, я не могу дать никаких гарантий. Надо наблюдать и дождаться результатов анализов.

– Я могу ее увидеть?

– Да, конечно, только недолго. Ваша мама себя неважно чувствует и устала.

Сердце сковывает болью, когда я вхожу в палату. Там четыре койки, мама лежала, прикрыв глаза, на той, что у окна. Она действительно выглядит неважно: темные круги под глазами, впалые щеки и болезненная худоба. Я давно говорила ей, чтобы бросала вторую работу, потому что с каждым днем мама выглядела все более уставшей и таяла буквально на глазах. Но разве с моей упертой мамой можно спорить, если она что-то вбила себе в голову?!

– Кроме меня тебе, Ева, никто не поможет. И я смогу спать спокойно, если буду знать, что сделала все ради твоего благополучия.

Правда в ее словах действительно есть. Мама – единственный близкий мне человек, как и я для нее. Отца я никогда не видела и не знала. Он был старше мамы на одиннадцать лет и бросил ее, когда она сообщила ему о беременности. Вернее, они даже и не встречались, он просто воспользовался моей мамочкой и свалил от ответственности.

Мама даже не допускала мысли, чтобы сделать аборт, за что я ей была безумно благодарна. Она была на втором курсе института, когда узнала, что в положении. Конечно же, университет пришлось бросить и искать работу, чтобы прокормиться. И с тех пор вкалывать ради нас вошло у нее в привычку. Я помогала ей, чем могла, выполняя курсовые и дипломные, но это мой максимум, потому что мамочка строго следила, чтобы я не вздумала устроиться на работу в ущерб учебе. И ее хоть и молодой, но уставший и ослабленный организм не выдержал.

Врач, что вчера осмотрел мою маму, сегодня толкнул меня в преисподнюю, лишь назвав диагноз.

– Какие у нее шансы, доктор? Что мне нужно сделать? Только скажите, я землю переверну, но моя мамочка должна жить! Она должна увидеть, как я получу свой красный диплом, как выйду замуж, в конце концов, она ни разу не была на море!!

– Мне очень жаль, Ева, но все, что вы можете сделать – обеспечить ее медикаментами, чтобы хоть как-то облегчить боли…

Но я не сдалась. Не хотела сдаваться. Не могла себе позволить. Женщина, что родила меня, дала все в этой жизни, наизнанку вывернулась, чтобы я ни в чем не нуждалась, просто ОБЯЗАНА жить! Потому что больше смерти я боюсь остаться одна в этом жестоком мире.

И я, скрыв от мамы, помимо учебы устроилась на работу и набрала учеников на репетиторство. Потому что медикаменты, которые необходимо было принимать, стоили тоже баснословных денег. Помимо всего прочего я искала клинику заграницей, способную если не вылечить мою мамочку, то хотя бы приостановить развитие болезни. Но, к сожалению, все только разводили руками. Но я не собиралась сдаваться. Моя же мама не опустила руки двадцать три года назад, и благодаря ее силе духа и смелости на свет появилась я.

Но в день, когда у меня появилась призрачная надежда, все рухнуло.

– Мам, привет! – радостно воскликнула я, разгружая продукты из пакета. – У меня просто сногсшибательные новости!

Но моя мама не откликнулась. Она лежала, прикрыв глаза, с полуулыбкой на губах.

– Мам…– страх начал сжимать мое сердце своими стальными щупальцами. Я коснулась ее руки, она оказалась холодной. – Мама! Мамочка, очнись!! – уже кричала я, отчаянно тряся ее и ничего не замечая из-за слез. – МАМА!

Кто-то из медперсонала оттащил меня за плечи, а мою маму, осмотрев, накрыли простыней с головой.

Я проиграла. Проиграла в этой игре со смертью, где у меня заведомо был плохой набор карт и ни одного козыря. И всю жизнь мне придется нести крест из-за того, что я не смогла помочь человеку, который отдал за меня жизнь в буквальном смысле…

Глава 4

Матвей

Фея с лавандовыми волосами заняла все мои мысли. Не столько из-за внешности, хотя тут не совру, если скажу, что она довольно-таки необычна для девушки ее возраста. Все дело в Егоре.

После смерти Лены сын очень замкнулся в себе. Он был очень близок с матерью, поэтому тяжело переживал ее утрату: какое-то время даже отказывался от еды и говорить с кем бы то ни было. Но потом все же общими усилиями нам, мне и Марине Владимировне, удалось вывести Егора из почти депрессивного состояния. Но прежним он уже не был.

Нет, каких-то серьезных отклонений, что бросались бы в глаза, не было, но мне, как отцу, понятно, что смерть матери все же отразилась на поведении сына.

В первую очередь он никого не подпускал к себе. Егор общался со сверстниками, дружил, но закадычных друзей не заводил, соблюдая дистанцию. Очень часто я видел сына задумчивым, но своими мыслями он поделился лишь однажды.

– Папа, помнишь, ты обещал мне собаку?– спросил шестилетний Егор.

– Помню. Хочешь, мы завтра съездим и выберем щенка? Извини, раньше не получалось, я был немного…

– Я не хочу больше. Давай никого не будем заводить?

– Почему, сынок?

– Я боюсь, что однажды он уйдет на небо, как мама…– ответил тихо Егор, разрывая сердце на куски своими словами.

Я старался, как мог, чтобы со временем боль от утраты притупилась хотя бы у ребенка, но стоит признать, что удавалось мне это из рук вон плохо. В детском саду, в который я отдал Егора по настоянию Марины Владимировны, тоже пытались обратить внимание, что ребенок тяжело сходится с коллективом. Я объяснил причину, воспитатели вроде бы поняли, но психолог все же продолжала следить за моим ребенком.

Я думал, что в школе дела наладятся, все же другой возраст, другое окружение и интересы, но нет, все осталось также: Егор общался с одноклассниками, учился на отлично, даже посещал какие-то кружки, но друзей не заводил, а все выходные проводил или за чтением книг или за просмотром обучающих роликов. Не ребенок, а мечта, скажут многие. Но только не я. Я бы предпочел, чтобы меня вызывали к директору или классному руководителю, потому что мой сын подрался, разбил окно или еще как-нибудь набедокурил, чем знать и чувствовать, что маленькое детское сердце болит совсем по-взрослому.

Я понятия не имею, что такого особенного в Еве, может, она действительно фея из сказки и умеет творить чудеса, но эта девушка что-то неуловимо изменила в моем сыне одним лишь своим появлением!

Впервые за все время Егор вот так сходу принял постороннего человека, пошел на диалог, а ведь Ева ничего и не сделала! Есть в ней что-то такое, что притягивает, манит, возможно, сын почувствовал это также, как и я, и поддался чарам…В этот момент мой Егор выглядел, как самый обычный ребенок. И только за это огромное чудо я готов был принять ее на работу, не глядя.

Ее глаза. Вот что меня повергло в шок и всколыхнуло воспоминания о Лене, которые я в себе давил, как мог. Они точь-в-точь, как у моей любимой: глубокие, выразительные, окруженные веером изогнутых и пушистых ресниц. Под таким взглядом ты готов выполнить любое ее желание, даже отдать жизнь. Но была большая разница, то, чего я никогда не видел в глазах Лены: боль.

Ева пыталась спрятать ее за улыбкой, за шутками, за взмахом длинных ресниц, и, возможно, окружающие и велись на ее уловки, но только не я. Я разглядел то, что она усердно старалась скрыть при первом же контакте глаза в глаза. Потому что сам встречаюсь с этой самой болью каждое утро в зеркале. Она пропитала меня, отравила душу, распространилась по телу, как раковые метастазы, и нет от нее лекарства…

– Шеф, приехали, – прервал мои мысли водитель. Бросаю взгляд на железную калитку и гипнотизирую ее взглядом. Внутренне, как ребенок, надеюсь, что все же произойдет чудо, и мои девочки выйдут мне навстречу и кинутся в объятия. Я подхвачу их, прижму к груди, зарываясь носом в волосы, втягивая такой родной запах, и буду беречь до последнего вздоха…

Но чудес не бывает, а я у Господа самый нелюбимый сын, иначе не могу объяснить, за что все это на мою голову…

Сегодня тот самый день. День, когда жизнь разделилась на «до» и «после». День, который я ненавижу всеми фибрами души.

Я беру два букета: один большой, второй – миниатюрная копия первого, выхожу из машины и иду на кладбище. Каждый шаг дается с огромным трудом, как будто к ногам привязаны десятикилограммовые гири. Но я иду. Как на эшафот. Я был здесь миллионы раз, но так и не привыкну к тому, что кладбище – это единственное место, где я могу поговорить со своими девочками.

Этот день мной был прожит тысячи раз, он вгрызается холодом в душу…

– Здравствуйте, мои любимые, – ком в горле, что душит меня, позволяет только прошептать, но я уверен, жена и дочь слышат меня.

Возлагаю цветы на надгробный камень и медленно стираю пыль с фотографии и прощальных слов:

«Единственная. Любимая. Отдавшая себя нам», а чуть ниже: «Вероника – ангел, которого нам не суждено было увидеть, но будем любить до последнего вздоха».

Я вспоминаю счастливую улыбку Лены, когда нам на очередном УЗИ сказали, что у нас несомненно будет девочка.

– Мечты сбываются, Матвей! Я так хотела, чтобы второй обязательно была доченька! Мы с ней подружимся и будем вместе ходить по магазинам, а как вырастет, будем делиться с ней секретами…, – счастливо щебетала жена, обвивая мою шею двумя руками.

– Это потому что ты правильно загадываешь желания, – усмехаюсь, целуя ее в кончик носа.

– Нет, это потому что рядом ТОТ САМЫЙ мужчина, который их немедленно исполняет, – и теперь уже Лена целует меня, но на это раз в губы.

Воспоминания развеиваются, как рассветная дымка, возвращая меня в реальность, от которой хочется сбежать в преисподнюю. Потому что я уверен, что ад мне покажется раем.

– Ты ошибалась, родная, – шепчу, подняв голову к небу, глядя на то, как моросит мелкий дождь. – Я – не тот самый мужчина. Я – тот, кто тебя погубил. Но обещаю, что мерзавец, посмевший лишить тебя жизни, и все, кто хоть косвенно с ним связаны, умрут в муках. Он ответит за каждый прожитый день без вас, за каждое страдание Егора. Я сначала также лишу его самого дорогого, а потом он умрет самой мучительной смертью.

У меня есть незыблемое правило – никогда не давай невыполнимых обещаний. Но, к моему огромному сожалению, именно сейчас я произнес то, что никогда не смогу выполнить, как бы сильно не требовала того моя душа…