Текст книги "Страстное желание"
Автор книги: Николь Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
Склонив голову набок, он смотрел на нее с нежностью и веселым удивлением:
– Тебе действительно нужно, чтобы я говорил тебе, что делать? Ты сирена, способная воспламенить мужчину лишь силой одного взгляда?
Бринн, зардевшись от смущения, смотрела на него, не зная, как ей быть. Она всю свою жизнь старалась вести себя как можно скромнее, а он требовал от нее прямо противоположного.
– Ты могла бы для начала снять ночную рубашку, – предложил он. – Вид красивого женского тела очень возбуждает мужчину.
За все время их брака она ни разу не разделась перед ним полностью.
– Уже совсем светло, – пробормотала Бринн, протестуя.
– Во-первых, солнце едва встало. А во-вторых, если мы будем заниматься любовью в разное время суток, то скорее добьемся желаемого.
Бринн пребывала в нерешительности.
– Давай же, любовь моя. Стыдливость хороша в меру. Ты должна побороть в себе стыд, если хочешь поддержать мой к тебе интерес.
Бринн набралась храбрости и стащила с себя рубашку, уронив ее на пол.
– Вот так лучше, – пробормотал Лусиан, окинув взглядом ее грудь, затем взгляд скользнул ниже, к темным завиткам ее лона… – Ну вот. Думаю, тебе удастся меня возбудить.
Бринн посмотрела на простыню, прикрывавшую его чресла.
– Я бы сказала, что вы и так вполне возбуждены. Лицо его осветила улыбка, искушающая, как сам грех.
– Еще не вполне. – Он небрежно откинул простыню, открыв свое великолепное тело.
Бринн затаила дыхание. Он был красив, гибок и силен, и его клинок был уже готов к бою. Лусиан заложил руки за голову.
– Я жду, жена.
Она была все же сконфужена его дерзким отношением к собственной наготе, но совсем не смущение побудило ее, спросить:
– Вы не собираетесь мне помочь?
– Нет. Нисколько. Я намерен лежать смирно, предоставляя действовать тебе.
Она густо покраснела.
– Вы не можете ожидать от меня, что я… буду вести себя как женщина легкого поведения.
– Еще как могу. Я твой муж, помнишь? Со мной тебе нечего стыдиться. Ты уже видела мой член, щупала его. Он был в тебе, доставлял тебе удовольствие.
Бринн почувствовала, как внутренние мышцы ее сжались при мысли о том, что он снова войдет в нее, наполнит собой, наполнит наслаждением. И все же она не могла заставить себя пошевельнуться.
– Тебе показать? – спросил он.
– Да, – прошептала она.
Он опустил руку и прикоснулся к себе.
– Смотри, что я делаю, Бринн. – Он обхватил твердое древко ладонью у основания, медленно поглаживая его, гипнотизируя ее своей дерзостью. Она не сводила с него глаз, когда он опустил руку ниже, сжал набухшие яички, что заставило его член вздрогнуть и натянуться.
Когда Лусиан заговорил, голос его был чуть хрипловат:
– Теперь твоя очередь. Потрогай меня вот так. Ты можешь возбудить меня лаской.
Глубоко вдохнув, Бринн прикоснулась к его бедру. Оно было твердым, как камень.
– Я все еще не очень уверенно себя чувствую.
– Действуй по наитию. Я весь в твоей власти.
Этот красавец был ее мужем. Она имела право прикасаться к нему. Более того, прикасаться к нему требовал ее супружеский долг. Она неуверенно дотронулась до его члена.
Лусиан напрягся, когда ее рука сжалась вокруг возбужденной плоти. Бринн охватило странное ликование, когда член всколыхнулся в ее руке, твердый и жаркий, пульсирующий, полный жизни. Она нежно погладила его, привыкая к ощущениям. Очень скоро Лусиан подвиг ее на еще большую дерзость.
– Возьми его в рот, любовь моя. Попробуй его на вкус. Она наклонилась над ним, боязливо прикоснулась к нему языком. Он был горяч и шелковист. Он был… восхитителен. И от него шел острый мускусный запах возбуждения.
– Ты на вкус шелковистый и… таинственный, – прошептала она.
Лусиан издал горловой звук, который можно было принять и за смех, и за стон.
– Ты можешь исследовать эту тайну столько, сколько захочешь, любовь моя.
В качестве эксперимента Бринн скользнула губами по набухшей головке. Лусиан тихо застонал и закрыл глаза. Набравшись смелости, она взяла его в рот – сколько поместилось, нежно посасывая его, тем временем пробегая пальцами по тяжелым яичкам. Она могла бы и дальше продолжать в том же духе, но Лусиан внезапно отстранился, судорожно сжав ее руку.
– Лучше тебе остановиться, – хрипло дыша, проговорил он, – пока я не кончил тебе в рот.
Бринн испытала уже знакомое чувство ликования. Оказывается, Лусиан вовсе не был таким безмятежным, каким притворялся. Но теперь и она была далеко не безмятежна. Она горела как в лихорадке. Когда Лусиан приподнял ее, чтобы усадить на себя сверху, она и не думала сопротивляться. А когда он стал целовать ее грудь, она едва не растаяла.
Лусиан втянул в рот набухший сосок, и Бринн, застонав, прогнулась навстречу его губам.
– Я думаю, я достаточно возбужден. А ты?
– Да, – выдохнула она. Она была невероятно возбуждена. Между ногами она ощущала мощные пульсации, внутри горело от нетерпения, а соски отвердели, как набухшие почки.
– Тогда не борись с этим. Иди сюда и дай мне попробовать тебя на вкус.
Он взял ее за бедра, подтянув к себе так, что она почти оседлала его плечи.
– Еще ближе, Бринн.
Она вздрогнула. Этому голосу нельзя было не подчиниться.
Подтянув ее ближе к себе, он прижался губами к ее нежному лону. Бринн почувствовала, как ее пронзило струей огня.
Она вцепилась Лусиану в волосы, запрокинув голову, в то время как язык его исследовал дрожащую влажную расщелину. Изнемогая – от восторга, Бринн пыталась отстраниться, но Лусиан не давал ей этого сделать. Он загадочным образом обрел над ней такую власть, что не повиноваться ему было уже не в ее силах.
Держа ее обеими руками за бедра, чтобы удержать в равновесии, он ласкал языком ее лоно и разбухшую почку, сосредоточие наслаждения. Наслаждение было подобно языкам пламени, огненным копьям, пронзавшим ее раз за разом, все чаще, все жарче, пока всю ее не объяло пламя.
Бринн вскрикнула, извиваясь под беспощадной лаской его языка. Она была как в лихорадке… Она больше не могла оставаться пассивной. Мир рассыпался на осколки. Лоно ее было как расплавленная лава.
Она все еще стонала, когда ее, безвольно осевшую, Лусиан приподнял и опустил на себя, наполняя собой. Затем еще раз и еще. Бринн неистовствовала. На глазах у нее выступили слезы от невыносимого наслаждения. Спазмы один за другим сжимали ее тело, но тут Лусиан решил пощадить ее и со стоном излил в нее свое семя.
Бринн без сил опустилась ему на грудь. Она была как в тумане. Волосы ее разметались и укрыли их обоих. Лусиан сбивчиво дышал, и вкус его все еще был у нее на губах.
– Неплохо для первого раза, жена, – насмешливо пробормотал он, – но в следующий раз тебе придется лучше постараться.
Бринн уловила в его голосе иронию и поняла, что он ее провоцирует. Но у нее не было ни сил, ни желания давать ему отпор.
– Возможно, учитель неважный, а не ученик.
– Возможно. Пожалуй, надо научить тебя иным приемам, как меня возбуждать.
Бринн приподняла голову, оторвав ее от его плеча.
– А есть и другие способы? Лусиан усмехнулся:
– Есть. Их множество.
– Что было плохого или неправильного в том, что я только что делала?
– Ничего плохого. На самом деле все было очень даже правильно. Но ты ведь не хочешь, чтобы мне стало скучно, верно? Если ты научишься меня возбуждать, то, разумеется, я буду охотнее выполнять свой супружеский долг, и ты как следствие сможешь зачать с большей вероятностью. Разве ты не этого хочешь? Зачать ребенка, чтобы поскорее со мной покончить?
Бринн смотрела в его глаза. Она чувствовала, как он вновь набухает в ней, большой и жаркий и готовый к действию.
– Да, – солгала она. – Именно этого я хочу.
– Ну, тогда, жена, – сказал он хрипло и, обняв ее за шею, привлек к себе, целуя в губы, – пора нам приступать ко второму уроку.
После того утра их упражнения в плотской любви Бринн рассматривала не только как нечто неприятное и обязательное, но и как желаемое. Эти рауты больше не были для нее лишь средством, позволяющим зачать ребенка. Вскоре она поняла, что и сама хочет Лусиана. Ей приятно было видеть, как поднимается в нем желание, ощущать жаркую дрожь его плоти, чувствовать его в себе, как он движется в ней. Дошло до того, что она с нетерпением ждала очередного урока, а в промежутках томилась по ласкам мужа.
Если ей и удавалось казаться холодной, то лишь благодаря многолетней практике. С тех пор как погиб ее первый поклонник, Бринн научила себя на все изъявления чувств отвечать холодным безразличием, настоящим или напускным. Но с Лусианом все было сложнее. Он мог зажечь ее одним лишь своим прикосновением. Ей довольно было увидеть лишь искру страсти в его глазах, и от этой искры в ней разгоралось настоящее пламя. Она чувствовала, как ее все сильнее тянет к нему. На его призыв откликалось не только тело. Она находила его обаятельным, остроумным, интересным человеком. И это было ужасно, ибо, увлекшись им, она вовлекала его и себя в беду.
Бринн продолжала пребывать в душевном смятении, не видя выхода из тупика, и двумя неделями позже, когда, наконец, в Лондон приехала ее лучшая подруга. Мередит вернулась в столицу с мужем и новорожденным первенцем. Теперь, когда беременность ее благополучно разрешилась родами, она могла вернуться к светскому образу жизни. Лето закончилось. Начинался так называемый малый сезон.
Мередит, будучи дочерью герцога, не была высокомерной. И внешностью, и нравом она напоминала хорошенького Купидона, с ее пухлыми губками, приятно округлыми формами, короткими светлыми кудряшками и неизменным оптимизмом. Бринн навестила подругу при первой возможности и была встречена с бурной радостью. Мередит с гордостью показала Бринн своего сына, который проснулся вскоре после прихода Бринн и начал кукситься.
– Можно я его подержу? – спросила Бринн.
– Конечно. Только не жалуйся, если он срыгнет на твой наряд. Не могу передать тебе, сколько платьев он мне испортил.
– Этим меня не испугаешь. Тео постоянно срыгивал мне на одежду, когда был маленький.
Бринн взяла хныкающего малыша на руки и начала его укачивать.
– Видела бы ты себя, Бринн, – сказала подруга. – Ты вся светишься.
Нежно поцеловав Руперта в шелковистый лобик, Бринн улыбнулась:
– Мне всегда хотелось иметь своего ребенка.
– Но не мужа?
– Нет, не мужа.
– Ну, замужество тебе к лицу, должна сказать. Бринн ничего не сказала.
– Что ты молчишь? Давай, рассказывай. Я сгораю от любопытства. Не могу описать своего потрясения, когда получила от тебя письмо, в котором ты сообщала о свадьбе с Уиклиффом. Я решила, что он сделал тебе предложение из-за того, что не мог устоять против твоих чар, ну, из-за того проклятия, но я никак не думала, что ты примешь его предложение. Ты всегда говорила, что вообще не собираешься замуж. Как же ему удалось тебя уговорить? Ты и Уиклифф – просто невероятно. Особенно если принять во внимание его репутацию. Говорят, он очень ловко избегал сетей брака не один год, а тут вдруг раз – и женился.
Бринн подавила вздох. Она понимала, что на неудобные вопросы подруги ей ответить все же придется. Мередит не отличалась особым тактом.
– У меня не было выбора. У нас стало совсем плохо с деньгами, а лорд Уиклифф предложил финансировать образование Тео.
– Так ты счастлива? Из твоих писем я ничего не поняла.
– Счастлива? – Бринн задумалась. Счастлива ли она? Скорее да, чем нет. Последнее время она была очень близка к тому, чтобы назвать себя счастливой женщиной. И это настораживало ее, и даже пугало. – Да, я вполне довольна жизнью, – пробормотала она. – По крайней мере, сейчас. Первые недели были… очень трудными. Мы все время боролись друг с другом. Было ощущение, что Лусиан купил меня, как покупают племенную кобылу, и мне претило его высокомерие. Я превратилась в сварливую мегеру. Мы оба были несчастными.
– Но сейчас стало лучше? Бринн отвела взгляд.
– К счастью, мы больше не ссоримся. Мы заключили своего рода перемирие.
– Ну что же, нельзя рассчитывать, что два совершенно чужих человека сразу поладят. И отчего-то мне кажется, что в постели тебе не на что жаловаться. По слухам, Уиклифф при всей его элегантной утонченности мужчина темпераментный. Ты не хочешь сказать мне, что слухи лгут?
Бринн почувствовала, что краснеет.
– Нет, слухи не лгут.
– И это тебя беспокоит? – спросила Мередит. – Не удивительно, что ты попала под его обаяние. Уиклифф всегда без труда завоевывал женские сердца. Но если ты его полюбишь, то беды не миновать. Настоящей беды.
– Да, – согласилась Бринн. Ей было все труднее отражать угрозу. Ее влекло к Лусиану. Случилось то, чего она так боялась.
– Признаю, – сказала она тихо, – что это меня пугает. Мередит с сочувствием смотрела на нее.
– Так что ты собираешься делать?
– Я не знаю, – пробормотала Бринн. – Я не могу позволить себе слишком им увлечься. И вот поэтому я… мы заключили соглашение. После того как я рожу Лусиану наследника, мы сможем жить отдельно.
Мередит нахмурилась:
– Жить отдельно? Значит ли это, что ты отдашь ему ребенка?
У Бринн защемило сердце. Как ни абсурдно, она никогда не заглядывала так далеко в будущее, хотя, конечно, стоило. Лусиан так сильно хотел сына. Он никогда не позволил бы ей оставить у себя ребенка, если бы она решилась его покинуть.
– Ты сможешь, это выдержать? – тихо спросила Мередит.
Бринн засомневалась:
– Не уверена, что смогла бы…
– Ну, вот – сказала Мередит, неожиданно веселым тоном, – не стоит забивать себе голову тем, что еще не произошло. Да и к тому времени, возможно, ты уже найдешь способ избавиться от проклятия.
Бринн во все глаза уставилась на подругу. Словно невзначай она произнесла фразу, которая заставила ее совсем по-другому взглянуть на происходящее. Неужели проклятие можно снять?
– Может, и так, – пробормотала она, боясь спугнуть надежду.
Бринн чувствовала, что сдает позиции. И уже на следующей неделе ей пришлось выдержать атаку, серьезно поколебавшую ее оборону. Она собиралась спуститься к завтраку, когда услышала наверху какие-то странные звуки. Движимая любопытством, она поднялась на половину слуг. Мег, горничная Бринн, стояла на коленях и плакала, тогда, как домоправительница ругала ее, на чем свет стоит.
Обе они разом затихли, увидев Бринн, но Мег почти тотчас же начала горько плакать вновь.
– О, миледи, – взмолилась она, – не позволяйте ей меня выгнать!
– Замолчи, бесстыдная девчонка! – прикрикнула на нее миссис Пул.
– В чем дело? – спокойно спросила Бринн.
– Она беременна. – Домоправительница показала на живот горничной и с отвращением добавила: – Только посмотрите на это!
Тонкая ночная рубашка едва могла скрыть подросший живот. Рядом с неубранной кроватью стоял ночной горшок, содержимое которого ясно указывало на то, что Мег рвало с утра.
Бринн сделала над собой усилие, чтобы не показать того, что увиденное ее шокировало. Она никак не могла предположить, что ласковая и послушная Меган забеременеет вне брака. Кто угодно, только не она.
– Я обнаружила, что она валяется в постели вместо того, чтобы работать, заявила миссис Пул. – И когда поняла, что у нее за «болезнь», я ее уволила.
– Умоляю, миледи, – взмолилась горничная, – не позволяйте…
– Сказала тебе, – замолчи! – Миссис Пул залепила ей пощечину, отчего Меган заплакала еще горше.
Возмущенная Бринн встала между ними:
– Довольно, миссис Пул!
– Ей бы как следует по ушам настучать, и то было бы мало! Не увольнять за такое надо, а на помойку выкидывать.
Бринн прищурилась:
– Если вы ударите ее еще раз, я вас уволю.
Миссис Пул ткнула пальцем в скорчившуюся на полу всхлипывающую Меган.
– Бесстыдным развратницам я у себя работать не позволю!
– Это не вам решать. Миссис Пул трясло от ярости.
– Подбирать персонал для работы по дому всегда было моей обязанностью. Моей и мистера Нейсмита.
– Возможно, так оно было раньше, но теперь я тут хозяйка. – Бринн перевела взгляд на горничную: – Поднимайся, Мег. Стоять на коленях на жестком полу не очень удобно.
Служанка, дрожа, повиновалась.
– Прошу вас, миледи, – пробормотала она, в отчаянии цепляясь за руку Бринн, видя в ней свою спасительницу. – Что со мной будет, если меня выкинут на улицу?
– Тебя не выкинут на улицу, – заверила ее Бринн. Домоправительница презрительно шмыгнула носом.
– Она не желает сообщить, кто отец ее ублюдка. Впрочем, может, она и не помнит уже, с кем его прижила.
Мег замерла. Плечи ее перестали вздрагивать.
– Конечно, я знаю, кто отец. Я просто вам не скажу.
– Бесстыдная потаскуха, – не унималась миссис Пул, – ввела мужчину в грех… – Она вдруг замолчала и, покраснев, уставилась куда-то через плечо Бринн, в сторону дверного проема. – Милорд…
Лусиан с любопытством оглядывал всех троих.
Бринн стало не по себе. Появление Лусиана могло плохо отразиться на них всех. Они не только потревожили покой хозяина дома, но и заставили его подняться на половину слуг, чтобы расследовать инцидент. Но Бринн больше волновало не то, что они потревожили Лусиана, а то, что она увидела в нем угрозу Мег и ее будущему ребенку. В ней внезапно проснулось чувство женской солидарности. Она была готова встать на ее защиту. Бринн понятия не имела, как поведет себя Лусиан в такой ситуации. Даст ли добро миссис Пул и уволит Мег или окажет девушке снисхождение хотя бы в память о своем беспутном прошлом. Бринн понимала, что для горничной было бы лучше, если б она сама, хозяйка дома, решила ее участь, не привлекая Лусиана. Хотя, конечно, пришлось бы выдержать схватку с домоправительницей.
– Достаточно, миссис Пул, – сказала Бринн, не дав домоправительнице опомниться. – Вы можете идти.
Миссис Пул упрямо вздернула подбородок:
– Я бы хотела услышать, что по этому поводу скажет лорд Уиклифф, миледи.
– Нам ни к чему беспокоить лорда Уиклиффа. – Она послала Лусиану умоляющий взгляд и жалкую улыбку. – Сожалею о том, что вас побеспокоили. Этого больше не случится.
Лусиан приподнял бровь и посмотрел на нее долгим взглядом, затем перевел взгляд на домоправительницу. Та скривила губы так, словно только что проглотила уксус.
– Надеюсь, вы понимаете, миссис Пул, – с предательской мягкостью сказал Лусиан, – что леди Уиклифф хозяйка в этом доме. Она занимается всеми вопросами, связанными с ведением хозяйства. В том числе и наймом прислуги. И ей решать, кого оставлять, а кого уволить.
С миссис Пул мигом сошла спесь. Она поняла не слишком завуалированный намек хозяина.
– Да, конечно, милорд, – кротко сказала она и удалилась, прямая, как палка, позволив себе только один уничтожающий взгляд в сторону Меган.
Бринн посмотрела на мужа с безмерной благодарностью во взгляде. Хорошо, что он не стал подрывать ее авторитет. Положение ее в доме было и так достаточно шатким, принимая во внимание то, как вначале складывались их супружеские отношения. Слуги, конечно, все видели.
Лусиан продолжал наблюдать за женой.
– Я надеялся, что могу рассчитывать на то, что ты составишь мне компанию за завтраком, моя любовь, – сказал он непринужденно.
– Я сейчас же спущусь, только… я бы хотела задержаться здесь на пару секунд.
– Конечно. Жду тебя внизу.
Когда он ушел, Бринн велела Меган немедленно лечь в постель. Вид у нее был совсем больной.
– Спасибо, миледи, – сказала девушка. Лицо у нее было зеленоватого оттенка.
– Может, стоит позвать врача?
– Не надо. Сейчас все пройдет. У моей сестры тоже так было, когда она носила ребенка.
Когда Меган свернулась калачиком на кровати, Бринн подошла к умывальнику. Смочив водой, уголок салфетки, Бринн огляделась. Здесь было не слишком приятно жить, решила она, обведя взглядом комнату для прислуги. Голые стены, дощатый пол даже без половиков, койки в несколько рядов, между койками тумбочки. Ничего, что радовало бы глаз. Зимой тут, в мансарде, было холодно, летом жарко. Мег не могла остаться здесь с ребенком. И дело не только в том, что она подавала бы дурной пример другим слугам, просто ребенку тут было не место. Необходимо найти другое решение.
Присев рядом с Мег на койку, Бринн приложила ко лбу девушки влажную салфетку. Прошло несколько секунд, и тошнота, судя по всему, отступила. Мег открыла глаза.
– Вы так добры, миледи. Бринн ответила ей улыбкой:
– Ты не хочешь рассказать мне, что произошло? Мег опустила глаза.
– Может, я слабая и испорченная, но я не соблазняла его, как сказала миссис Пул. Он просто был такой красивый…
– Кто отец, Мег? – спросила Бринн. – Ты не должна одна нести весь этот груз.
У Мег задрожала нижняя губа.
– Мне не хотелось бы говорить. Не хочу, чтобы у него были неприятности.
– Мег, я не смогу тебе помочь, если не пойму твою ситуацию.
– Ну, это уже все равно не имеет значения. Он не хочет на мне жениться. Но… Его зовут Джон, миледи. Джон Хотчкис. Он служит лакеем у лорда Бонами. Его дом как раз напротив нашего, на другой стороне сквера.
Бринн не знала, как быть.
– Твой Джон знает о ребенке?
– Он знает. – Слезы с новой силой потекли у Мег по щекам.
– И что он говорит?
– Он боится, что его уволят, если он сделает мне предложение. Но даже если ему разрешат жениться, то денег на содержание жены у него все равно нет. Я думаю, он просто не хочет жениться, и все. – Мег закрыла лицо руками. – Это случилось всего два раза. Я никогда не думала… Моя мама умерла бы со стыда. Если бы была жива. И моя сестра… Теперь она точно от меня откажется.
– У тебя есть родственники, у кого ты могла бы жить?
– Нет, миледи. Только брат, который работает на фабрике. Бринн похлопала ее по плечу, желая успокоить:
– Не переживай, мы что-нибудь придумаем.
Меган вдруг схватила руку Бринн и, подняв глаза, горячо поцеловала ее.
– Миледи – вы настоящий ангел. Бринн, покраснев от смущения, встала.
– Попробуй немного отдохнуть, Мег. Мне нужно время, чтобы подумать, как быть с тобой.
Она послала за дворецким и велела ему вызвать врача, после чего направилась в гостиную, где обычно сервировали завтрак. Лусиан читал газету. При ее появлении он отложил газету и взглянул на жену.
– Как я понял, мир восстановлен? – сказал он, когда Бринн села за стол и лакей удалился.
– Да. По крайней мере, сейчас все спокойно. – Она могла бы отложить разговор, но считала себя обязанной поблагодарить Лусиана. – Спасибо за поддержку. Для миссис Пул я не авторитет.
Лусиан пожал плечами: – Не стоит благодарности. Ты здесь хозяйка и вправе вести дом так, как считаешь нужным. Пока ты живешь в этом доме.
Он намекал на условия их сделки, и Бринн с ходу поняла намек. Бринн опустила глаза и взяла в руки чашку с кофе.
– Надеюсь, проблема не слишком серьезная?
– Не такая, какую нельзя было бы решить.
– Ты не хочешь обсудить ее? Может, я в состоянии помочь?
Бринн вопросительно посмотрела на мужа. Не лукавит ли он?
– Могу ли я тратить те деньги, что вы выделяете мне на личные нужды, на свое усмотрение? – спросила она наконец.
– Конечно. И на ведение хозяйства тоже. А почему ты спросила?
Бринн глубоко вдохнула для храбрости. Она понимала, что рискует, но иного выбора не было.
– Потому что Мег беременна от лакея, что работает в доме по соседству, и я хочу ей помочь.
– Вот что… – протянул Лусиан.
Бринн не могла понять по его лицу, что он на самом деле думает. Как она ни старалась, оставаться в этой ситуации невозмутимой она не смогла.
– Я не хочу, чтоб ее выгоняли, как того требует миссис Пул, Лусиан. Мег поступила неправильно, но она и так сурово наказана. И ее любовник тоже согрешил. Я подозреваю, что это он ее соблазнил, однако даже если и не так, то нельзя, чтобы девушка страдала, а ему бы все сошло с рук!
– Да, это несправедливо, – согласился с ней Лусиан. – Тут я с тобой не спорю.
Однако когда Лусиан усмехнулся, Бринн посмотрела на него с подозрением:
– Не понимаю, что забавного можно найти в том, что случилось с Меган.
– Я думал не о Меган, а о тебе. Вернее, о твоем образе мыслей. Я представил, как отнеслись бы наши пэры к твоим идеям о равной ответственности полов за рождение внебрачных детей.
– Большинство ваших пэров – надутые самодовольные болваны, убежденные в том, что Господь создал женщин лишь затем, чтобы они обслуживали мужчин!
– Успокойся, любовь моя. Тут я тоже с тобой согласен. Но твой темперамент меня восхищает.
Щеки ее раскраснелись. Бринн готова была продолжить диспут, однако сочла за лучшее прикусить язык. Не стоило настраивать против себя мужа раньше времени. Может, ей и не придется с ним воевать.
– Как я понимаю, ребенок все равно родится. Выходит, главная проблема в том, что родится он вне брака. И чтобы этой проблемы избежать, достаточно поженить родителей. Вот такой простой выход, – сказал Лусиан.
– Мег говорит, что ее кавалер не сможет жениться на ней, не потеряв работу у лорда Бонами.
– Я имею определенное влияние на лорда Бонами. Думаю, я смогу уговорить его вмешаться. Если придется, отца ребенка, которого носит Мег, можно просто заставить на ней жениться.
– Но я бы не хотела, чтобы ее вынудили выйти замуж против воли, как это случилось… – Бринн замолчала и прикусила губу. По глазам Лусиана она поняла, что он догадался о том, что она хотела сказать. – Я знаю, – сказала она, предлагая более дипломатичное объяснение, – что вам это, возможно, будет трудно понять, принимая во внимание ваш пол и статус в обществе, но для женщины брак может стать хуже каторги. Вы не представляете, что это такое – быть заложницей настроений и желаний другого человека и не иметь никаких прав, кроме тех, которыми наделил вас муж.
Брови Лусиана поползли вверх.
– Неужели я такой тиран?
– Нет. Я не хотела называть вас тираном. Но мне, если честно, не слишком приятно находиться в полной вашей власти.
– И Меган нельзя принуждать выходить замуж за ее любовника, если она этого не хочет. Я не уверена в том, что она его любит, и я сильно сомневаюсь, что он любит ее. Может, он возненавидит ее за то, что его заставили расплачиваться за свои шалости, и Мег придется терпеть его месть. Может, одной ей будет лучше, чем с мужем, который ее не хочет.
Лусиан задумчиво покачал головой:
– Я не думаю, что даже такой вынужденный союз будет для нее хуже, чем участь матери, воспитывающей ребенка в одиночестве. Она будет всю жизнь терпеть на себе косые взгляды. Да и ребенок, если вырастет, едва ли скажет ей спасибо за то, что она обрекла его на такую жизнь.
– Может, и так, но выбор должен быть за ней. Я хочу помочь ей материально, Лусиан. По меньшей мере, обеспечить ее крышей над головой.
– Лучшим решением было бы дать за девушкой приданое. Подсластить пилюлю, так сказать. Чтобы ее любовник увидел в ней награду, а не обузу.
Бринн задумалась. В том, что предлагал Лусиан, был резон. Если главным препятствием к браку было отсутствие средств, то приданое могло значительно повысить шансы такого союза стать счастливым. И к тому же тогда Мег не пришлось бы растить ребенка одной, что действительно невыносимо трудно…
– Это могло бы стать решением проблемы, – задумчиво протянула Бринн. – Но вначале мне все равно надо поговорить с Меган.
– Конечно, поговори. Но в любом случае тратить на нее свои личные деньги тебе ни к чему. У меня достаточно средств, чтобы дать приданое горничной, которая у меня служит.
– Вы готовы сделать это для нее?!
– Не для нее. Для тебя.
Бринн молчала. Лусиан окинул ее долгим взглядом.
– Я не тиран, каким ты меня считаешь, любовь моя, – тихо сказал он.
– Я никогда не считала вас тираном, – ответила Бринн. На самом деле он оказался куда добрее, чем она бы того желала. Сдерживать свое влечение к нему было почти невозможно, когда он использовал против нее столь мощное оружие, как доброту и сочувствие.
Бринн отвела глаза, не выдержав его испытующего взгляда. Может, они нашли решение проблемы для Мег, но что будет с ними?
