Текст книги "Выбор ее сердца"

Автор книги: Никки Логан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Думаю, при наличии продовольствия и средства передвижения не все так плохо. – Маршалл не догадывался о ходе ее мыслей. – Однако окружающая среда играла скверные шутки с первыми исследователями. Особенно со страдающими от жажды.

Эва непонимающе хлопала ресницами. О чем это он толкует? Что за вопрос она ему задала?

Маршалл не стал церемониться с остальной одеждой, забросил джинсы на плечо и пошлепал к стоянке босиком, зажав ботинки в левой руке.

– Хорошо поплавал?

– Да. Вода на глубине очень чистая.

– В океане всегда так?

– Вовсе не обязательно. Это воды Атлантического океана поступают прямиком из Антарктики.

– Возможно, я завтра искупаюсь. – Когда он будет чем-нибудь занят.

К автобусу шли в молчании. Эва размышляла о неловкой ситуации, в которую угодила. Автобус-то один, а их двое, один полураздет, другая беззастенчиво пялится на него. Придется предложить ему спать на ее диване. Она привыкла путешествовать в одиночестве, а теперь вынуждена ночевать с мужчиной, да не каким-нибудь, а потрясающим.

Действительно потрясающим.

– Ну, ты иди в автобус переоденься, а я оценю обстановку, – неловко предложила Эва.

– Спасибо. Я быстро.

Через несколько минут он, одетый в чистую одежду и причесанный, ждал у автобуса, стараясь свести к минимуму вторжение в ее личное пространство. Он протянул ей мотоциклетный шлем:

– Я обещал покатать тебя. Давай же, пока совсем не стемнело.

Эве не сразу удалось преодолеть протест, вызванный тем, что у Маршалла только один шлем, который он отдал ей. С другой стороны, выживает сильнейший.

– Что-то не припомню, чтобы соглашалась на подобное!

– Тебе понравится, Эва, вот увидишь.

Она бросила на него недоверчивый взгляд:

– Потому что ты так говоришь?

– Потому что так и есть. Очень весело.

Совсем не весело. Из-за мотоцикла Эва потеряла мать и едва не лишилась брата. Она не хотела внимать голосу разума, твердившему, что с тем же успехом они могли разбиться в машине, автобусе или самолете. Аварии случаются каждый день.

И однажды это случилось с ее семьей.

– Представь, что катаешься на американских горках, – уговаривал он. – Ну же, Эва! Чем еще мы можем заняться до наступления темноты?

Сидеть в автобусе в неловком молчании, гадая, кто где будет спать. Она искоса посмотрела на мотоцикл.

– Ничего с тобой не случится, обещаю. Ты сама выберешь скорость.

Его вкрадчивый голос пробил брешь в стене сопротивления. Долгое время на ее плечах лежала забота об отце и брате, приятно для разнообразия ощутить чью-то заботу на себе.

– Точно медленно поедем?

Маршалл многообещающе улыбнулся:

– Только если сама не захочешь большего.

Он казался таким уверенным! Эва невольно прикусила нижнюю губу. В тайне она давно мечтала прокатиться на мощном мотоцикле, ощутить выброс адреналина. Особенно понаблюдав за тем, как ловко Маршалл с ним управляется. Хотелось соблазнительно прижаться всем телом к его широкой крепкой спине. Одинокими бессонными ночами в автобусе она не раз рисовала в воображении подобную картину, но подумать не могла, что желаемое может стать реальностью.

Маршалл снова протянул шлем.

– И ты сбросишь скорость, как только я попрошу об этом?

– Клянусь.

Эва не особо ему доверяла и хотела было отказаться, но вдруг поняла, что рука сама собой тянется к шлему. Не может же она до конца жизни бояться мотоциклов! Никто не знал, что стало причиной аварии, в которой погибла мать, даже Трэвис, выйдя из комы, ничего не смог сказать по этому поводу. Трагический несчастный случай, который мог произойти с каждым, – таков официальный вердикт.

– Ты поведешь безопасно?

– Предельно безопасно, – глядя на нее честными глазами, пообещал Маршалл.

Сколько времени минуло с тех пор, как она совершала какой-нибудь экстраординарный поступок? Или сознательно шла на риск? До того, как приняла на себя заботу о брате, Эва славилась эксцентричными выходками, риски почти всегда оправдывались.

А теперь роскошный мужчина предлагает пообниматься с ним на скорости. Она так давно не вытворяла ничего безрассудного! Возможно, это пойдет на пользу. Глубоко вдохнув, она взяла шлем за ремешок.

* * *

Мотоцикл несся вперед с невероятной скоростью. Когда Эва отважилась приоткрыть глаза, увидела не дорогу, а размытую пелену. Она будто оседлала жидкую ртуть!

Тут же вспомнился восторг от поездок с матерью, но материнский мотоцикл никогда не урчал, как большой кот, и шины не казались приклеенными к дороге. Будь это так, жизнь их семьи, возможно, сложилась бы по-другому.

Эва сильнее прижалась к твердой спине Маршалла и крепче вцепилась пальцами в его кожаную куртку.

– Это максимальная скорость? – прокричала она.

– Нет, всего лишь семьдесят километров в час.

– Быстрее не нужно.

Ей не понравился жалобный тон собственного голоса, но авария понравилась бы еще меньше.

Маршалл, волосы которого развевались по ветру, повернул к ней лицо, ободряюще улыбнулся из-под защитных очков и кивнул. Придется поверить, что он точно знает, что делает.

Ездить по длинным прямым дорогам Национального парка одно удовольствие, несколько минут спустя Эва чуть ослабила мертвую хватку, цепляясь за куртку Маршалла, но продолжая, однако, что было сил сжимать ногами его бедра.

Он отлично управлялся со своей машиной смерти!

Дорога впереди огибала монолитную скалу, он сбросил скорость, аккуратно вписался в поворот. Мотоцикл сильно накренился. Эва, решив, что находится на волосок от гибели, еще сильнее вцепилась в куртку Маршалла.

Он повернулся к ней:

– Ты в порядке?

«Следи за дорогой», – мысленно приказала она.

– Смотри не вниз, а по сторонам, – посоветовал он.

Она так и сделала. Парк купался в лучах вечернего солнца, точно большой золотистый океан со множеством оттенков. Оказалось, если смотреть по сторонам, скорость не воспринимается как нечто пугающее.

Эва постаралась ослабить хватку, не хотела тереться о него грудью, когда он переключает передачи. А он, похоже, намеренно терзал ее плоть, увеличивая скорость. Она сочла разумным снова прижаться к нему, едва не сливаясь воедино. Пассажиру наверняка не положено так себя вести. Она почти полностью перебралась со своего заднего сиденья на его переднее, но ничего не могла с собой поделать. Если ему что-то не нравится, пусть везет ее обратно.

Несколько минут спустя Эва осмелела настолько, что стала рассматривать окружающий пейзаж. Слева тянулась полоса плотнокустовых злаков, справа – иссохшие, покрытые солью деревья и известняковая порода, искрящаяся в лучах вечернего солнца. Когда Маршалл остановился на смотровой площадке, Эва поняла, что напрочь забыла о скорости. Кожа порозовела, дыхание прерывалось, но она уцелела. И не хотела, чтобы приключение заканчивалось.

– Теперь понимаю, почему ей, то есть тебе, нравятся мотоциклы, – пропыхтела она, поднимая защитный козырек шлема. – Отличный способ посмотреть страну.

– Тебе удобно?

Провокационные слова тут же напомнили, насколько сильно она к нему прижимается, точнее, обвивается. Она поспешила это исправить.

– Не шевелись, – скомандовал он, – мы возвращаемся.

Эва отклонилась, когда он разворачивал мотоцикл по большой дуге на обочине, а потом снова въехал на асфальтовое покрытие. Она приноровилась к его движениям, будто всю жизнь путешествовала с ним, наслаждаясь ощущением скорости и полноты бытия. Существовала только она, Маршалл, дорога, ветер и Национальный парк. Никакого прошлого, будущего, аварий, следствий. Никакого Трэвиса. Подобная психологическая разрядка была просто необходима.

На обратной дороге свет изменился, превратившись из золотого в оранжевый. Вечер быстро угасал. Маршалл включил пятую передачу. Когда они добрались до автобуса, почти совсем стемнело. Эва разминала затекшие конечности, стянула с себя шлем.

– Ну как, понравилось? – с искренним интересом спросил Маршалл.

– Восхитительно. – Она выпустила изо рта крошечное облачко пара, только тогда сообразив, как сильно похолодало. В этой части света температура с заходом солнца сильно опускается.

– А ты расслабилась, – заметил он, следуя за ней к автобусу.

– Учитывая, какой напряженной была прежде, думаю, я неплохо справилась.

– Совсем неплохо. Я отчетливо ощутил момент, когда страх покинул тебя.

Эва покраснела при мысли о том, что их тела находились в столь интимной близости, посылая друг другу эмоции, и порадовалась, что в темноте не видно ее смятения. Маршалл шагнул вперед, открывая перед ней дверь автобуса, заметил ее зардевшиеся щеки.

– Что ты теперь думаешь о мотоциклах?

Он частично блокировал вход, ей пришлось протиснуться мимо него, соприкоснувшись телами.

– То же, что и прежде: это смертельная западня, хотя и не лишенная привлекательных черт.

Как и Маршалл.

Глава 4

– Как насчет стейка с салатом на ужин? – предложила Эва, выходя из крошечной спальни, где переоделась в теплый свитер.

«Боже, какой домашней она выглядит, – подумал Маршалл. – И совершенно незнакомой».

– Вовсе не обязательно готовить для меня. Я плотно пообедал.

– Помню-помню. Но ты так долго плавал, что наверняка сжег все калории.

Поездка на мотоцикле оказала на нее схожее действие.

Приготовление еды для нее дело привычное, она много лет готовила для Трэвиса. Более того, это на полчаса поглотит ее с головой. Зато Маршаллу не повезло. Он сидел без дела, не зная, куда себя девать. После совместной прогулки он не должен был бы испытывать неловкость в ее обществе. Но, увы, испытывал. И она тоже.

– Займись-ка делом. – Она через стол подтолкнула в его сторону штопор и кивком указала на встроенный в стену над телевизором шкафчик.

При виде содержимого его брови удивленно поползли вверх.

– Я полагал, ты не пьешь.

С ее губ сорвался сдавленный смешок.

– В барах нет. И в обществе незнакомых мужчин тоже. Не следует забывать о дурной наследственности! – Но мне нравится пробовать местные вина.

Она достала единственный бокал и добавила к нему кофейную кружку, лучшее, что пришло в голову.

– Бокал для тебя.

Маршалл щедро налил вина, пододвинул бокал Эве:

– А ты не любительница выпить в хорошей компании, как я погляжу.

– Где же тут компанию найдешь. Раньше у меня был второй бокал, но куда-то подевался. Вот и приходится пользоваться кофейной кружкой. Еще есть стаканчик для чистки зубов.

– Скоро тебе придется завести второй шкаф. – Маршалл отпил из кружки и облизал губы. – Мы едем в винный край.

– Или нужно пить быстрее.

Он рассмеялся и отсалютовал ей кружкой:

– Аминь.

Сковывающее напряжение отпустило, и вовсе не под действием алкоголя. Маршалл сделал глоток, Эва ни одного. Сам процесс откупоривания бутылки помог сломать барьер. Возможно, так все начиналось и для матери Эвы, приятно и в хорошей компании. Только вот закончилось очень плохо.

– Много ли у тебя конкурентов, желающих полгода разъезжать по стране, проверяя метеостанции? – поинтересовалась Эва, снова занявшись готовкой.

Улыбнувшись, он перегнулся через стол, чтобы забрать у нее разделочный нож и овощи, которые она достала из холодильника.

– Нет.

Потакая любознательности, Эва решила немного его поддразнить:

– Вот как? А ты зачем согласился?

– Кто же откажется от возможности путешествовать за чужой счет?

– А как же разлука с семьей, друзьями? – «И подружкой», – мысленно добавила она, стараясь не смотреть на татуировку кинжала.

– Не все семьи живут дружно.

– По опыту знаешь?

Он сверкнул глазами:

– Возможно. Это у тебя, наверное, идеальные родители.

Его слова так далеки от истины. Эве стало смешно. Она принялась с удвоенной энергией отбивать мясо.

– У меня только отец.

– Мама умерла?

– Когда я училась в выпускном классе.

– Прости.

– Ничего. Это было давно.

– Хочешь об этом поговорить?

Иногда, в одиночестве сидя в автобусе, она отчаянно хотела кому-нибудь обо всем рассказать, чтобы ей помогли понять случившееся.

– Не о чем говорить. Они с Трэвисом попали в аварию. Он выкарабкался. Она нет.

Маршалл внимательно посмотрел ей в глаза:

– Они на машине разбились?

Ну вот, начинается.

– Нет, на мотоцикле.

Он развернулся к ней всем телом:

– Почему ты раньше не сказала, Эва? До того, как я практически заставил тебя прокатиться?

– Отказалась, если бы захотела. Не настолько я слабохарактерная. – За исключением случаев, когда Маршалл улыбается ей своей очаровательной улыбкой.

– Я никогда бы не…

– Дело не в мотоцикле. Время от времени не мешает напоминать себе об этом.

Маршалл глубоко вздохнул, Эва стала переворачивать стейки на сковородке.

– Ты упоминала модель 250 cc. Совсем не типичный семейный автомобиль.

– Такие у нас тоже были. А права на вождение мотоцикла мама получила вскоре после рождения Трэвиса. Она каталась при любой удобной возможности, когда с ней не было нас. – Что в последние пять лет случалось довольно часто. – Подозреваю, так она боролась с «миром пригородов». – «Или реальностью».

– Но в тот день Трэвис был с ней? Не возражаешь поговорить на эту тему?

Как ни странно, она не возражала. Ему можно рассказать, он ведь тоже без ума от мотоциклов.

– Да. – Она вздохнула. – Трэвис был с ней. Он обожал ее железного коня и с нетерпением ждал получения собственных прав. Думаю, мама хотела купить ему «Кавасаки».

– Сколько ему было, когда случилась авария?

– Четырнадцать.

– На пять лет младше тебя. У вас с ним большая разница в возрасте.

– И слава богу! Не знаю, как бы справилась, будь я поменьше.

Эва надолго замолчала. Маршалл оттеснил ее и выключил газ. От его близости кожу у нее стало покалывать.

– Сменим тему?

– Нет, я рада поговорить о моей семье. Просто временами забываю.

– О чем?

– Что теперь остались только мы с папой, – печально ответила она.

– Ты так говоришь, будто…

Она подняла на него глаза:

– Существует реальность. Если Трэвис пропал против своей воли, то уже не вернется. А если таков был его выбор…

Пожалуй, тоже не вернется. Значит, в ее и без того крошечной семье стало на одного человека меньше.

– Ты правда думаешь, он просто где-то прячется?

– А что еще мне остается? Он перестал принимать лекарства, и у него помутился рассудок.

– Нет оснований для привлечения к ответственности? За горе, которое он вам причинил?

Эва замерла на месте. Долгое время тишину нарушало лишь шкворчание мяса на сковороде. Наконец она собралась с мыслями:

– Я часто спрашиваю себя, имеется ли причина, по которой я не хочу его возвращения, но ответ всегда отрицательный. Сколько бы горя он ни причинил. Просто хочется, чтобы однажды он вошел в дом, бросил школьный ранец в стену и потребовал еды. Все размышления из серии «что», «почему» и «как» не имеют значения.

Маршалл окинул ее внимательным взглядом:

– Это имеет значение для тебя.

– Нет, это не важно.

Она начала догадываться о мотиве поступка брата. Его снедали тревога и депрессия, а тогда она этого не замечала, всецело занятая собой. Пыталась избавиться от навязанной ей роли матери семейства. Думала только о себе.

Она проткнула мясо, видя, что из него потек ароматный сок, подлила немного вина из своего бокала. Сделав хороший глоток, решила сменить тему:

– Итак, кто такая Кристина?

Ранее этот вопрос был под запретом, но тогда они не собирались ночевать под одной крышей и вообще едва знали друг друга.

«Вы и сейчас друг друга едва знаете!» – возразил тоненький голосок у нее голове.

Нет-нет, ситуация изменилась. Теперь им известны имена друг друга, интересы, намерения. Эва смотрела на мужчину, скрывающегося под кожаным облачением и бородой, другими глазами. Казалось, он заслуживает доверия, и этого вполне достаточно.

– Кристина была моей девушкой, – печально отозвался Маршалл.

Сказанное в прошедшем времени, это поведало больше, чем хотелось знать. В животе будто запорхали бабочки, Эва поспешно отвернулась к сковороде:

– Недавно?

Он сжал губы, обдумывая, отвечать или нет.

– Давным-давно.

И верно, если как следует присмотреться, татуировка с ее именем вовсе не выглядит новой. В отличие от остальных.

Возможно, у него и сейчас кто-то есть. А она собирается ужинать с ним наедине под усыпанным звездами небом вдали от людей. После поездки на мотоцикле, изрядно пощекотавшей нервы.

– Возлюбленная из детства?

Маршалл ощутимо расслабился:

– Что-то вроде того.

Эва вдруг всем сердцем возненавидела эту Кристину:

– Мне очень жаль.

Он лишь плечами пожал:

– Ничего уже не поделаешь.

Она посмотрела на напряженные морщинки в уголках его губ. Губ, от которых невозможно отвести глаз с тех пор, как он, сбрив бороду, явил их на свет божий. Сегодняшний вечер не исключение.

– Значит, теперь у тебя никого нет?

– Хочешь узнать, одинок ли я?

– Просто пытаюсь поддержать разговор. Я и так обо всем догадалась, узнав о твоем паломничестве по стране.

– Это моя работа. Далеко не все путешественники заняты духовными изысканиями.

Его слова обожгли, как случайно попавшая в глаза морская соль. Из-за скрытого в них осуждения. И правдивости. А еще потому, что это высказал именно он.

Но что это? Похоже, Маршалл немедленно раскаялся.

– Как я понимаю, тебе неприятно о ней говорить?

Он качнул головой.

– Возможно, тебе стоит изменить это. – Кивком она указала на его руку.

Сковывающее лицо напряжение рассеялось, он улыбнулся:

– Нужно было выбрать девушку с именем покороче. Анну, например, или Люси.

Точно. Из Кристины татуировка получилась слишком длинная.

– Зато весьма выразительна. А кинжал почему?

Маршалл рассмеялся:

– Нам было по семнадцать лет, мы были влюблены, я считал себя крепким орешком. Что тут еще добавить?

Эва полила салат заправкой и быстро перемешала:

– Подозреваю, она сделала себе такую же татуировку?

– Ее была со словом amore[4]4
  Любовь (ит.).


[Закрыть]. Универсально.

– Вот тебе и преданность навеки. Призадумался бы! – Она разложила стейки по тарелкам.

– Как оказалось, она поступила так не без причины.

– Кристина столь ужасна?

Маршалл рассмеялся гортанным низким смехом, который так нравился Эве.

– Нет. Иначе я бы в нее не влюбился.

– Очень мило с твоей стороны.

– Я вообще щедрый парень.

– Совсем ты меня запутал. И говорить о ней не хочешь, и зла на нее не держишь.

– В действительности дело не в Кристине, – уклончиво ответил он.

– А в чем? Ну, чего ты молчишь?

– Много ли тебе известно людей, сохранивших первую любовь?

Эва не нашлась с ответом. Слишком уж была погружена в заботы о семье, на любовь времени не оставалось.

– Что с ней потом случилось?

Маршалл смотрел загадочно и оценивающе. Взволнованно.

– Не важно.

– Какой же ты замысловатый человек, Маршалл Салливан.

– Спасибо.

Перегнувшись через стол, она отогнула рукав его футболки, чтобы лучше рассмотреть татуировку, провела кончиками пальцев по бицепсу.

– Определенно, это слово можно как-то изменить. Сотри две первые буквы, и получится «истина». Философское понятие.

У него между бровями залегла складка.

– Неплохая идея.

– Можно преобразовать в «картинку», чтобы показать, как ты любишь искусство.

– Или, скажем, в «голодного детину». Слушай, мы будем есть или нет? У меня уже кишки свело от голода.

И они принялись за еду.

– Как вкусно.

– Тебя это удивляет?

– Подумать не мог, что ты умеешь готовить.

– После смерти мамы я быстро научилась.

Она заговорила снова, лишь умяв половину содержимого тарелки:

– Можно задать тебе личный вопрос?

– Разве ты уже не делаешь это?

– О путешествии.

Маршалл склонил голову:

– Валяй.

– Ты ездишь один. – Боже, как же трудно подобрать слова! – Никогда не опасался, что забудешь, каково это – находиться с людьми? Как себя вести?

– Что ты имеешь в виду?

– Просто раньше я была социализирована. Жизнь в городе, напряженный график, ужины вне дома, знакомство с новыми людьми, разговоры. – Так было до аварии. – Чувствую, я разучилась общаться.

– Честно?

Она кивнула.

– Манеры хромают, но в остальном ты довольно мила. Мы же сейчас непринужденно общаемся, разве нет?

Если забыть о нескольких острых замечаниях.

– Все лучше, чем сидеть в молчании.

– Я не тебя имела в виду.

– Именно меня.

– Почему ты так говоришь?

– Эва, это неловкая ситуация. Мы едва знакомы, но я тем не менее оказался втянутым в твой мир и теперь почти сижу на твоей кровати, пью твое вино и веду с тобой задушевные разговоры. Разумеется, ощущаю дискомфорт.

– А я не ощущаю, просто немного не по себе. Ты очень мил и совсем не заслуживаешь подобного обращения.

От слова «милый» Маршалл поморщился, точно от удара.

– Когда ты последний раз приглашала гостей к себе в автобус?

– Много месяцев назад.

– Давно. Заметь, второй бокал даже успел потеряться где-то в недрах шкафа.

– Вот и ответ. Ты утратила навыки общения.

Она уставилась на него.

– Давай так: когда ты рядом, буду вести себя как последний невежа, ты последуешь моему примеру. – Он сделал широкий жест рукой, заключив их обоих в невидимый круг, и пояснил: – Это зона неловкости.

– Зона неловкости?

– Зона, в которой мы не станем придавать значение неловким моментам.

Как легко он может вызвать ее улыбку!

– Ты разрешаешь мне вести себя как неотесанная деревенщина?

– Говорю же, я все пойму.

Ей сразу стало легче дышать.

– Что ж, хорошо.

И в этот теплый душевный момент…

– Ты доел?

Закинув в рот последний кусочек стейка, он кивнул.

– Тогда подвинься. Хочу тебе кое-что показать.

Маршалл отступил, Эва взобралась на высокий табурет, отодвинула щеколду, удерживающую люк в крыше, тот, глухо зашелестев, сложился. Извиваясь всем телом, она вылезла на крышу и уселась там, свесив ноги.

– Передай, пожалуйста, вино.

Маршалл исполнил просьбу, прежде снова наполнив бокал и кружку. Без видимых усилий вскарабкался на крышу. Эва обозревала бездонное черное небо над Атлантическим океаном.

– Красивый вид.

Точно такой же вид открывался и с земли. Однако ночью, с крыши автобуса, да после выпитого вина в хорошей компании его притягательность многократно возрастала.

– В хорошую погоду я часто так сижу.

В одиночестве.

– Неудивительно.

– Такого неба, усыпанного мириадами звезд, никогда не увидишь в городе, прописная истина. – Запрокинув голову, Эва вздохнула. – Иногда мне кажется, Трэва нужно искать именно там. – Она кивком указала на планеты и созвездия. – Но эта территория для меня недосягаема.

Оторвавшись от созерцания небосвода, Маршалл посмотрел на нее.

– Все казалось таким простым, когда я начинала. Хотелось объехать все города Австралии, расклеить листовки, но со временем я поняла, как велика наша страна, как просто в ней затеряться, живому или мертвому.

– План хорош, Эва. Не позволяй сомнениям проникнуть в твою душу.

Она пожала плечами.

– Ты делаешь это потому, что действительно веришь в успех, или просто не хочешь сидеть без дела?

На ее глаза навернулись слезы, она не сразу совладала с чувствами:

– Он такой юный, совсем ребенок, хотя по закону и считается взрослым. Я едва не сошла с ума, в неведении сидя дома и ожидая, когда полиция наконец займется его поисками. Всякий раз, как звонил телефон, сердце едва не выскакивало из груди.

А еще приходилось бесконечно воевать с отцом, убеждавшим ее смириться с реальностью. Его представлением о реальности.

– Потому ты решила сделать что-то продуктивное, – подытожил Маршалл. – Лучше себя чувствуешь?

– В общем, да. Но иногда кажется, что все усилия напрасны.

Его глаза яростно сверкнули в темноте.

– Усилия напрасны лишь тогда, когда ни к чему не приводят. Благодаря поискам ты, по крайней мере, сохраняешь ясность рассудка.

Откуда он узнал? Может, сам путешествует с той же целью. Она отсалютовала ему бокалом:

– Мы с тобой парочка несостоятельных печальных болванов.

– Я не печальный, – гордо возразил Маршалл.

Эве отчаянно захотелось узнать его историю и его самого.

– По поводу «несостоятельного» возражений не последует?

– Нет, я просто с ним согласен.

После заката ветер сменил направление, и резко похолодало.

– Если ночью потребуется воспользоваться туалетом в автобусе, я должен буду пройти через твою спальню, так?

Об этом нюансе она не подумала, из кожи вон лезла, желая немного попутешествовать вместе с Маршаллом. Эва застонала.

– С другой стороны, я всегда могу сходить в общественную уборную в палаточном лагере.

– Она не так плоха. – Если не обращать внимания на острые камни под босыми ногами и пауков на лице. – Во сколько тебя будить?

И она пожалела о сказанном, едва слова сорвались с губ. Зачем так скоро разрушила мгновение уединения?

– Лодка придет в восемь утра.

Рассветает в шесть. Следовательно, у них пара часов, чтобы насладиться обществом друг друга.

– Хорошо, я буду готова.

Маршалл передал ей кружку, спрыгнул в люк и забрал у нее посуду. Эва подползла к краю и ухватилась руками, удерживая вес.

– Справишься?

– Да, я постоянно так лазаю. – На самом деле спускаться легко и непринужденно она так и не научилась. – Правда, без свидетелей.

– Позволь помочь тебе.

В следующее мгновение он крепко обхватил ее за талию и втянул в автобус. У него получилось куда лучше, чем обычно у нее, за исключением того, что ее свитер завернулся вверх, обнажив живот. Она скользнула по его телу. К счастью, удалось избежать неловких прикосновений к обнаженной коже, лишь металлические пуговицы его джинсов неприятно холодили живот.

– Спасибо, – выдохнула она.

– Без проблем, – отозвался он, опустив ресницы и отступив на шаг.

Эва заинтересовалась, как выглядит японский иероглиф, означающий «неловкость», существует ли подобная татуировка на теле Маршалла, скрытая от посторонних глаз.

Она тряхнула головой, отгоняя непристойные мысли.

– Что ж, увидимся утром. Если проснусь раньше тебя, постараюсь не шуметь.

– Я ранняя пташка, – уверил он. Не потому ли, что не хотел, чтобы она увидела его взъерошенным и уязвимым, или опасался того, что, прикоснувшись к ней во время ее спуска с крыши, не сумеет заснуть?