Текст книги "Серьезная ошибка (ЛП)"

Автор книги: Никки Лэндис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я здесь, чтобы внести в это поправки. Я хочу поговорить с Наоми или Найлой, пожалуйста. Мне нужно занести этого ребенка внутрь и покормить его. Он голоден.

С заднего сиденья раздался скулеж, а затем вопль, резкий и высокий, который напомнил мне котенка, которому нужна была сметана, и он не собирался останавливаться, пока не получит ее. Социальный работник закрыла свою дверь и открыла заднюю, протянув руку, чтобы взять сумку с подгузниками, а затем ребенка, который лежал в переноске.

Делая шаг назад, я задавался вопросом, почему Грим позволял ей свободно двигаться, не требуя дополнительных ответов.

– Заходи внутрь. Прежде чем я дам тебе какую-либо информацию, мне нужны ответы. Мой клуб не из тех, кто нянчится с детьми.

Она кивнула, окинув его беглым взглядом, как будто думала, что мы можем представлять угрозу, а не наоборот.

– Я поняла.

Рейт

Социальный работник без колебаний поставила переноску на один из кожаных диванов в общей комнате, как только она вошла. Достав бутылку воды из пакета для подгузников и зачерпнув какой-то порошок из банки, она смешала ингредиенты. После нескольких встряхиваний, чтобы правильно перемешать, она закрутила крышку бутылочки, поставив белую жидкость на стол перед собой, прежде чем отстегнуть ребенка. Он громко визжал, предупреждая всех в Перекрестке, что у нас был один взбешенный посетитель.

Как только он уютно устроился в ее объятиях, она взяла бутылку и сунула ему в рот. Его громкие глотки заполнили внезапную тишину, когда он жадными глотками высасывал жидкость из соска. Малыш схватил один из ее пальцев и крепко держал, как будто хотел помешать ей вытащить бутылочку из его маленького ротика.

Она выдохнула, сосредоточив свое внимание в нашем направлении, как будто она только что поняла, что мы все смотрим.

– Она дерзкая девочка. Не любит пропускать время приема пищи, – она робко улыбнулась, почти извиняясь. – Теперь, когда у нас есть несколько минут, я могу начать отвечать на ваши вопросы.

Грим уставился на ребенка, молча наблюдая, как он продолжает шумно кормиться, издавая негромкие хрюкающие и гнусавые звуки во время кормления.

– Сколько ей?

– Несколько недель. Я была бы здесь раньше, но меня не уведомили сразу.

– Уведомили о чем?

Она откинулась на спинку дивана, слегка подвинувшись, чтобы удобнее было убаюкивать головку ребенка.

– О последних пожеланиях Кати Резниковой.

Грим замер при упоминании фамилии Сергея.

– Кто отец этого ребенка?

– Неизвестно. – Она пожала плечами. – Мать не была уверена. – Она вздохнула, на короткое мгновение откинув голову назад. – Она была племянницей Сергея Резникова. Я уверена, что вам знакомо это имя и его коллега Владимир Солоник.

– Что-то вроде этого, – пробормотал я себе под нос.

Грим бросил взгляд в мою сторону, как будто не хотел, чтобы кто-то предупредил ее. Она была аутсайдером. Я коротко кивнул ему, и с его плеч немного спало напряжение, которое они держали.

– Ее предали и продали в услужение в качестве секс-работницы, когда она приехала из России почти два года назад. Ее дядя солгал и сфабриковал историю о модельном бизнесе, чтобы заинтересовать ее. Как только она оказалась в его распоряжении, она ничего не могла сделать. Он держал ее в плену, а иногда даже использовал ее для себя. – Отвращение в ее голосе было вторичным по сравнению с грустью, которая осталась.

– Черт, – прошептал Боди, тяжело сглотнув, когда его голова отвернулась.

Лаки выпрямился, глядя на улицу и вероятно вспоминая, что случилось с его старушкой Синди до того, как она забеременела.

Мы все понимали, какие опасности таятся за пределами этого комплекса и с какими рисками сталкивается каждая из наших женщин. По крайней мере, мы защищали наших собственных. Эти русские ублюдки не видели ничего, кроме знаков доллара.

– Я встретила ее однажды. Кто-то дал ей карточку с моим именем, когда она узнала, что беременна.

Грим все еще наблюдал за ребенком во время кормления. Он больше не умирал с голоду, и не хотел доедать.

– Это, должно быть, был интересный разговор. Я предполагаю, что именно так вы узнали о Перекрестке.

– И да, и нет. Катя доверилась мне за те десять минут, которые ей удавалось поддерживать беседу. Она хотела знать, могу ли я помочь ей найти хорошую семью для ее ребенка после рождения. Я пообещала, что смогу, но прежде, чем я смогла предложить ей какую-либо помощь, найти ее местоположение или узнать имя ее похитителей, она закончила разговор.

Грим склонил голову набок.

– Звучит немного расплывчато.

Социальный работник бросила на него острый взгляд, частично скрытый ее темными очками, но не менее раздраженный.

– Я создала файл Кати. Мне предоставили достаточно информации, чтобы узнать дату ее родов и общее местоположение, но Большой бассейн протекает через значительную часть Невады, и я понятия не имела, где искать и как долго она будет оставаться пленницей.

Она вытащила соску, и ребенок не сопротивлялся. Его глаза затрепетали, когда она отставила бутылочку в сторону, а затем подняла его крошечное тельце, прижимая к себе, чтобы он срыгнул. Последовал громкий звук, когда она улыбнулась, а затем положила его обратно в переноску.

– Ева родилась очень тяжело. Катя недоедала и имела недостаточный вес всю беременность. Тем не менее, она здоровая девочка. Боец. Я полагаю, что ее мать была такой же. Она боролась со своими травмами в больнице почти сорок восемь часов, прежде чем умерла. – Голос социального работника дрогнул, когда она встала, с трудом сглотнув, чтобы контролировать свои эмоции.

– Не торопись, – предложил Грим, проявляя больше терпения, чем я когда-либо мог.

– Она написала и подписала завещание, назначив опекуном своего ребенка свою лучшую подругу Наоми Питерс. Там были инструкции о том, как найти Наоми и ее сестру Найлу, которая работает в центре неотложной помощи в Тонопе. Я пришла с документами и для того, чтобы исполнить предсмертное желание самой храброй молодой женщины, которую я когда-либо знала. – Она сняла солнцезащитные очки с глаз и встретила недоверчивый взгляд Грима. – Меня зовут Тауни Бейкер. Я бы действительно хотела встретиться с Наоми сейчас.

Остальные ее слова ничего не значили. Мой мозг взорвался, когда желудок опустился до дна. Шок пронесся по моему телу, как товарный поезд, прямо к сердцу, врезавшись в грудь, когда я чуть не споткнулся.

Тауни Бейкер. Жива.

Мое сердце воспарило, а затем без происшествий шлепнулось на полированный деревянный пол под моими ботинками. Живая. Не мертвая, как я полагал. Как ей удалось сбежать? Как, черт возьми, она все еще была жива?

Мой последний взгляд на ее заплаканное лицо все еще оставался в моих кошмарах. Всплыли воспоминания о ночи, которая навсегда изменила мою жизнь. Идеальный поцелуй, который мы разделили. Занимаюсь любовью в кузове моего грузовика. Потом полное дерьмо. Нападение, приближение, которое я не предвидел. Двое громил, удерживающих меня, пока я принимал их удары. Избиение, которое чуть не убило меня. Все ради нее. Мои руки сжались по бокам, когда я сделал шаг ближе и почти выкрикнул ее имя, отчаянно желая, чтобы я мог броситься вперед, чтобы обнять ее за талию, прижать ее к своей груди так, как я делал это так давно раньше.

Та, которая ушла, теперь реальна.

Тауни была первой девушкой, которую я когда-либо по-настоящему любил. Я говорил эти три слова довольно многим, но с ней я действительно имел это в виду, а не просто гонялся за хвостом. Она была единственной. Она, блядь, отдала мне свою девственность. Я намеревался жениться на ней, и, если бы не появился этот мудак Сид и не разрушил все, я бы жил жизнью, сильно отличающейся от той, которую я веду сейчас.

Ее ярко-голубые глаза едва замечали, кто я такой, проходя мимо меня без узнавания, и это не было сюрпризом. Я совсем не был похож на того парня, которым я был, когда мы встречались. Мне было тогда двадцать лет, я не мог отрастить приличную бороду, чертовски худой, и мой голос сейчас, вероятно, звучал грубее из-за суровой жизни, которую я прожил.

Она не сильно изменилась. Те же сверкающие глаза, светлые волосы и упрямый характер. За эти годы ее фигура хорошо округлилась, и эти изгибы идеально вписались бы в мое тело, если бы у меня был шанс приблизиться. То же дерзкое, непримиримое поведение. Ее улыбка была не такой яркой, как раньше, но, вероятно, это во многом было связано с ее визитом. Она по-прежнему привлекала меня так же, как и в тот Хэллоуин, почти семнадцать лет назад. Мое сердце заколотилось, когда я втянул воздух, внезапно оказавшись на той пустынной грунтовой дороге, по которой я поклялась никогда больше не ездить . . .

– Звезды удивительно красивы сегодня вечером, не так ли? – Прошептала Тауни, когда я скользнул пальцами по ее руке, восхищаясь мягкостью ее кожи. Я никогда не встречал девушку с таким шелковистым и гладким телом. С первого момента, как я коснулся ее кожи кончиками пальцев, я пристрастился к сияющему блеску и лосьону с кокосовым ароматом, которым она пользовалась.

Трепетание моего сердца не ослабевало с того момента, как я достиг кульминации и после этого прижал ее к своей груди. Она была для меня всем… всем моим гребаным миром.

Через шесть недель у меня было бы достаточно наличных, чтобы купить то кольцо, которое я заметил у ювелира. Вся эта тяжелая работа и поздние ночи, дополнительные смены на строительных площадках. Жертва того стоила. Я откладывал все дополнительные деньги, которые зарабатывал почти три месяца. Ничто не могло помешать мне попросить Тауни стать моей женой, как только я заплачу за эти бриллианты.

– Не такие красивые, как ты, – пробормотал я, скользя рукой по изгибу ее позвоночника, касаясь ее спины со смесью обладания и привязанности. Мои пальцы действовали по-своему, обрисовывая каждую крошечную расщелину, как будто они стремились запомнить каждый дюйм от ее сочной задницы до нежной шеи.

– Ты всегда делаешь мне комплименты, – подразнила она, вдыхая, когда я слегка погрузился внутрь ее талии, щекоча чувствительную кожу.

– Потому что ты делаешь меня счастливым, – признался я, тяжело сглотнув. Признание сорвалось с моего языка так же легко, как нож проходит по теплому маслу. Было время, когда я не думал, что когда-нибудь найду кого-то, кто полюбит и примет меня таким, какой я есть, безоговорочно и без каких-либо скрытых намерений. – Ты мое сердце, Тауни. – Тяжело сглотнув, я обхватил ладонью ее щеку, изливая свои чувства так, как никогда не делал до сегодняшнего вечера. – Я люблю тебя.

Ее голубые глаза сморгнули внезапные слезы, когда мягкая улыбка тронула уголки ее рта. Она подняла голову и запечатлела поцелуй на моих губах.

– Я люблю тебя, Джаспер. Наверное, с того момента, как мы встретились, – добавила она, покраснев. – С тех пор, как ты пригласил меня в тот нелепый грузовик с тако на нашем первом свидании.

Смех потряс мою грудь при воспоминании.

– Я ни черта не мог придумать, что сказать в тот вечер. Я смотрел, как ты ешь тако, и понял, что хочу увидеть тебя снова, и не один раз, а чертовски много больше. Не успел я опомниться, как ты завладела моей задницей и покорила мое сердце.

– Джаспер, – выдохнула она, прикусив губу. – О чем ты говоришь?

Моя рука скользнула по контуру ее живота и вниз между ног, скользя по ее влажной сердцевине, когда от возбуждения мой член напрягся.

– Ты такая влажная для меня, детка.

– Ты не ответил, – простонала она, шире раздвигая ноги.

Я скользнул пальцем внутрь нее, пока мой большой палец дразнил ее клитор, слегка надавливая и медленно увеличивая ее возбуждение снова. У нас уже был секс сегодня, но этого было недостаточно не после того, как она подарила мне свою девственность сегодня вечером. И дело было не только в том сладком местечке у нее между бедер. Она отдала мне свое сердце, и черт бы меня побрал, если бы я не хотел держать этот орган в обеих руках, просто чтобы защитить его.

Перевернув нас, я устроился в ложбинке ее сексуальных, мягких бедер.

– Ты можешь принять меня снова? Или тебе слишком больно?

– Я могу, – ответила она, покраснев.

Обхватив ладонью свой полностью возбужденный член, я пару раз накачался, а затем скользнул в ее сладкую пещерку, застонав от тугого, влажного тепла, окружавшего мой член. Несколько раз скользнув туда и обратно, я захватил ее рот, скользя языком между складками ее губ, лаская ее язык своим собственным. Потребовалась вся моя воля, чтобы не торопиться и довести ее до оргазма, а не брать ее жестоко, как мне хотелось в тот момент. Между нами вспыхнуло тепло, воздух почти потрескивал от энергии. Одним сильным толчком я погрузился в нее до самых яиц, а затем замер, проведя костяшками пальцев по ее щеке.

– Я говорю навсегда, Тауни. Я хочу быть с тобой вечно.

Мой пристальный взгляд остановился на ней, когда она улыбнулась, ее пальцы разгладили кожу на моих плечах, а затем поднялись вверх по шее, остановившись на моем лице, где они задрожали, когда она слегка погладила мою челюсть.

– Навсегда, Джаспер. Это все, что я хочу. Я и ты.

– Я и ты, – повторил я, ненадолго выскальзывая из ее тепла, а затем врываясь обратно внутрь, покачивая бедрами, она схватила меня за руки, ее глаза остекленели, когда удовольствие начало нарастать . . .

Я трахнул ее, и я занимался с ней любовью, и я отдал ей частичку себя, которую никто другой ни до, ни после никогда не получал. В Тауни было что-то особенное. Я знал это тогда, и когда сейчас я смотрел в эти знакомые голубые глаза, я знал без сомнения, что ничего не изменилось. Мое сердце все еще чувствует нашу связь. Мое тело все еще реагирует на ее близость. Мгновенно возбудившись, я вспомнил, что она чувствовала, когда я был внутри нее, и какими мягкими были ее губы, прижатые к моим, когда мы целовались.

Тауни Бейкер владела частью моей несчастной души, и это было опасно. Я больше не был тем мужчиной, которого она встретила подростком. Моя жизнь не принадлежала мне. Я заключил сделку с дьяволом, и моя задница принадлежала Люциферу Морнингстару. Я был королевским бастардом, а мужчина, которого она любила, был мертв и похоронен. Ушел навсегда.

Я восстал из могилы, но, когда я это сделал, наивный молодой человек, которым я когда-то был, был заменен безжалостным монстром. Мои кулаки сжались, и я понял, что в моей жизни не было ни черта, в чем было бы место для Тауни Бейкер. Даже если она жива. И, я был чертовски потрясен этим открытием.

Мой разум боролся с правдой, в которую я не хотел верить. Я не мог вернуться к остатку той ночи Хэллоуина, к ужасным воспоминаниям, которые едва успели всплыть на поверхность, или к полученной в результате травме, которая разлучила меня с Тауни, разлучив нас всего после нескольких коротких часов блаженства. Зарычав, я резко развернулся, заставляя себя больше не пялиться на то, что я потерял. Наплевав на то, как это выглядело, я покинул Перекресток, выскочил за дверь и вышел на солнечный свет Невады. От сухого дня и палящей температуры мое лицо обдало жаром, пока я топал к своему мотоциклу, оседлав своего борова, прежде чем завести его. Не оглядываясь назад, я поехал в сторону шоссе 95, надеясь насладиться свободой открытой дороги.

Независимо от того, как далеко или как быстро я двигался, я не мог убежать от вспыхнувшего гнева или осознания того, что я оставил ее позади, ничего не объяснив своему президенту. Хуже всего было то, что Тауни даже не помнила, кто я такой и что я для нее значу. В ее глазах не было и намека на узнавание. Разозлившись, я почувствовал, как мой Жнец поднимается, зависая рядом с моей кожей, когда он почувствовал мою потребность отвлечься.

Свернув с дороги, я поехал в пустыню, чтобы забыть свое прошлое, свое разбитое сердце и, что хуже всего, женщину, ради спасения которой я был убит, которая исчезла и оставила меня в безымянной могиле. Она даже не вернулась. Просто повернулась ко мне спиной, как будто все, что мы разделили той ночью, ничего не значило. Как будто все это было ложью. Я никогда не должен был влюбляться в Тауни. Она, блядь, вырезала мое сердце из груди и оставила его гнить.

Я совершил много ошибок в этой жизни, но любовь к ней преследовала меня больше всего.

Тауни

– В чем, черт возьми, его проблема? – Спросила я, уставившись на дверной проем, из которого только что вышел сварливый байкер. Что-то в нем показалось мне знакомым, но я не могла вспомнить, где я когда-либо встречала кого-либо из этих байкеров в прошлом. Конечно, в Вегасе по той или иной причине было много смуглых незнакомцев в коже, и не было ничего надуманного в том, что Королевские ублюдки много раз проезжали через город, пока я там жила. Однако это было нечто другое, намек на узнавание, который продолжал щекотать меня в глубине души.

Кем бы он ни был, я почувствовала, что наши пути пересекались, и мне было не по себе оттого, что я этого не помнила. Грим, президент клуба, не выдал никаких эмоций, когда кивнул головой в сторону одного из остальных.

– Вперед. Не выводи его из себя, Пазл. Не нужно никакого дополнительного дерьма.

– Я понял, президент, – ответил он с мрачным смешком.

– Как будто он еще не разозлился, – заметил один из других, когда несколько парней захихикали.

Пазл сверкнул плавящей трусики улыбкой в мою сторону, направляясь к двери, и я ухмыльнулась, позабавленная тем фактом, что эта группа мужчин была совсем не такой, как я себе представляла. В группе не было уродливого парня, и, хотя они определенно были на взводе с того момента, как я вошла в здание клуба, никто из них не был настроен враждебно.

От каждого из них исходила спокойная, но смертоносная аура, но у меня также сложилось впечатление, что эта группа байкеров не была сборищем подонков, которые обижают женщин или детей. Они были не из тех клубов, которые вредили обществу, по крайней мере, не из того, что я нашла, когда искала о них информацию в Интернете. Доступно не так много информации, но и того, что там было, было достаточно, чтобы понять, что глава RBMC в Тонопе была безжалостной. Они защищали свой клуб и относились к его членам как к семье.

Это было то, что имело значение для Евы. Место, где русские торговцы людьми не смогут найти ее и попытаться использовать ребенка или продать. Какими бы причудливыми ни были эти люди со всей этой кожей, цепями, мотоциклами и татуировками, они были лояльны. Честь и кодекс что-то значили для них. Я должна была признать, что я завидовала такому духу товарищества.

Грим смерил меня взглядом, который, вероятно, напугал бы большинство людей. У него был такой способ молчаливо вычислять всех и вся вокруг себя, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что он всегда все контролировал.

– Присаживайся. Мы приведем Найлу. – Он кивнул в сторону парня с красно-черным макияжем, который походил на демона, не используя ничего, кроме краски для лица.

Я вздрогнула, опускаясь обратно на диван. Ева издала несколько хныкающих звуков, и я осторожно покачала переноску взад-вперед, вспомнив, как Зейну никогда не нравилось сидеть в одном из этих кресел, когда он был маленьким. Качели были единственным способом, которым его можно было успокоить в те первые несколько месяцев. Забавно, как эти воспоминания всплывали в самые странные моменты.

Несколько минут спустя байкер вернулся, и он был не один.

– Привет, Грим. Диабло сказал: – женский голос прервался, она уставилась на меня широко раскрытыми глазами, прежде чем моргнуть на крошечного младенца, который теперь спал. – Ого. Ребенок.

Несколько мужчин отпускали неуместные комментарии, подшучивая друг над другом, в то время как она игнорировала их игривые подколки. Блондинка подошла, а затем протянула руку, представившись.

– Я Найла Питерс. Мою сестру зовут Наоми.

– Ее здесь нет? – Спросила я, немного разочарованная. – Я надеялась передать Еву ей лично.

– Ева? Это ее имя? – Она посмотрела вниз и улыбнулась, задумчивый взгляд пробежал по ее чертам. – Она прекрасна.

– Ого, – фыркнул один из байкеров. – Раэль в беде.

– Отвали, – ответила она, подняв средний палец, не отрывая глаз от ребенка. Ее взгляд вернулся к моему. – Могу я подержать ее?

– Конечно. – Я подняла Еву с сиденья, а затем передала ей, заметив, как нежно она прижала ее маленькое тело к своему.

Найла взяла ее одеяло и запеленала ее, прежде чем ворковать и шептать ласковые слова, загипнотизированная тем, как ее маленькие губки дрогнули в улыбке.

– Почему она здесь? – Ее голова, наконец, поднялась, пристальный взгляд, который было трудно не заметить. – У моей сестры какие-нибудь неприятности?

– Нет, конечно, нет. По крайней мере, о которых я знаю. Я здесь, чтобы исполнить желания Кати. Она знала Наоми. Они были вместе, когда, – я сделала паузу, прикусив нижнюю губу, задаваясь вопросом, не раскрываю ли я что-то личное, – они обе были у Резникова.

Быстрая вспышка боли омрачила черты Найлы, прежде чем она выпрямила спину, коротко кивнув.

– Да. Моя сестра упоминала об этом. Это то, чего хотела Катя, верно? Она мать?

– Да, – подтвердила я. – Она любила твою сестру и считала ее семьей. Записка, которую она оставила, была довольно подробной. В свои последние минуты она хотела только убедиться, что ее дочь будет в безопасности и любима. Она была непреклонна в том, что Наоми лучший выбор.

– А как насчет ее дома? Или семья?

Я поддерживала зрительный контакт, расправив плечи.

– Ее семья в России скомпрометирована. Они являются целями. Ева никогда не будет в безопасности в России.

Найла с трудом сглотнула.

– Бедняжка. – Она опустила подбородок и поцеловала головку ребенка. – С нами она будет в безопасности. Мы защитим ее. Я обещаю.

Мои плечи немного расслабились, о чем я до сих пор не подозревала.

– Спасибо. Это все, что я хочу.

Найла склонила голову набок, нахмурив лоб.

– Тебе нужно быть осторожной.

Застигнутая врасплох, я заикнулась:

– Ч-что ты имеешь в виду?

– Эти русские придурки причиняли боль моей сестре без какой-либо мотивации, кроме жадности. Ни за что на свете они не отпустят этого ребенка. – Она встала на ноги, поворачиваясь к Гриму. – Этот социальный работник в опасности.

Взгляд Грима метался, между нами, когда он хмурился.

– Собираюсь вынести на обсуждение это в церкви сегодня вечером.

Найла покачала головой.

– Спасибо.

Я не знала, что значит обсуждение в церкви, и решила, что лучше не спрашивать.

Потянувшись к своей сумке, я открыла замок, а затем вытащила конверт с необходимыми документами Наоми и положила их на ближайший стол.

– Это юридические документы для Евы. Убедитесь, что Наоми хранит это в безопасности. У меня нет лишних копий, так как я отправила все по почте в нужные агентства.

Найла кивнула, нежно укачивая малышку на руках.

– Мне понадобится ее подпись на всех выделенных областях. Она может отправить их мне, где я остановилась, или я могу вернуться. Подойдет любой способ. Я останусь в мотеле "Клоун" до воскресенья. Внутри конверта моя визитная карточка. Она может связаться со мной, когда будет готова.

– Я дам ей знать, – пообещала Найла, поднимаясь на ноги. – Будь в безопасности, Тауни. Я дам тебе свой номер и сотовый Наоми. Если тебя что-то пугает, немедленно позвони нам.

Она усадила Еву обратно на сиденье, а затем попросила мой телефон, введя данные своей сестры в мои контакты, а затем свои собственные. Как только она передала его, я убрала телефон обратно в сумочку и искренне улыбнулась ей.

– Спасибо тебе, Найла. Я уверена, что Ева нашла хороший дом. Будьте осторожны.

– Ее имя, – начала она, громко сглотнув, – Что оно значит?

– Жизнь, – ответила я, когда мой голос дрогнул, полный внезапных эмоций. – Катя отдала свою за ее.

– Жизнь, – прошептала Найла, – она идеальна.

Моя работа здесь закончена. Я встала, перекинула сумку через плечо и схватила ключи.

– Я ухожу сейчас. Не волнуйтесь. Я стараюсь держаться в тени. Просто оставайтесь достаточно долго, чтобы убедиться, что все документы и подписи завершены.

Все взгляды были прикованы ко мне, когда я шла к выходу, остановившись у двери, чтобы оглянуться на Грима. Нахмурив брови, он уставился на меня, как будто я была аномалией, которую ему нужно было разгадать. Я не была уверена, о чем он думал, но я была уверена, что это не последний раз, когда я разговариваю с Гримом, его бастардами или вхожу в Перекресток.

– Я принесла ужин, – объявила я, открывая дверь, когда вошла в номер мотеля, нисколько не удивившись, обнаружив Зейна играющим в Xbox.

– Привет, мам. Сейчас заканчиваю этот раунд.

– У меня есть бургеры и сырная картошка фри, которые ты любишь, – объявила я, соблазнительно встряхивая пакетом. – Уверен, что не можешь сейчас выйти?

– Мне пора, Рек'д. Еда важнее, чем братаны, чувак.

Смеясь, я плюхнулась за маленький столик в нашей комнате и открыла сумку, вытаскивая все контейнеры и упаковки. Зейн снял наушники и вышел из игры, нетерпеливо пересекая комнату, когда занимал свое место.

– Вау, какой размах.

– Я подумала, что ты проголодался, – ответила я с понимающей улыбкой. Этот парень был бездонной пропастью. Ел в три раза больше, чем я, и он все еще был стройным. Высокий и широкоплечий, совсем как его отец. Мысль была отрезвляющей, и я с трудом сглотнула, смаргивая слезы. Даже спустя столько времени я все еще думала о Джаспере, желая, чтобы все сложилось совсем по-другому. Мой сын рос без отца, а я потеряла любовь всей своей жизни.

Это было несправедливо.

– Эй, ты в порядке? Мам?

До сих пор я не осознавала, что он застал меня смахивающей слезы.

– Да, просто был тяжелый день.

Зейн кивнул, ничуть не удивленный. Он знал, какой сложной может быть моя работа, особенно когда речь идет о младенцах.

– Тебе нужно поесть, – объявил он, проглотив большой кусок своего бургера. – Я не могу допустить, чтобы ты превратилась в худое ничто.

Смех вырвался, когда я покачала головой.

– Ты не должен использовать мои собственные слова против меня, – пожаловалась я, взяв пластиковую вилку и вонзая ее в салат, который я купила вместе с сэндвичем с курицей. Я часто говорила ему то же самое.

– Знаешь, – начал он небрежно, – тебе не нужно скрывать, что иногда тебе становится грустно.

Подняв глаза, я моргнула, с изумлением уставившись на своего сына.

– Я больше не маленький ребенок. Я знаю, ты волнуешься, но мне почти шестнадцать. Достаточно взрослый, чтобы понять, что ты скучаешь по моему папе. – Он пожал плечами, отправляя в рот кусочек картофеля фри с сыром и задумчиво пережевывая, прежде чем проглотить. – Ты любила его, верно?

– Всем сердцем, – честно призналась я.

– Тогда для тебя нормально скучать по нему.

Я открыла рот, чтобы ответить, а затем закрыла его, переваривая его слова.

– Я думаю, было довольно тяжело потерять кого-то, кого ты так сильно любила, так что я понимаю это, мам. Ты можешь грустить, если тебе так хочется, и я не буду возражать.

– Что я сделала в этой жизни, чтобы заслужить тебя, а? Ты такой удивительный, Зейн. Умный, красивый, понимающий и слишком зрелый для своего возраста.

Он закатил глаза на это заявление.

– Я тоже тебя люблю.

– Ты же знаешь, что нет ничего такого, чего бы я не сделала для тебя, верно? – Спросила я, почти задыхаясь от слов.

– Мама, все, что ты когда-либо делала, – это жертвовала ради меня со дня моего рождения. Итак, да. Я знаю, – подразнил он.

Зейн расправился со своим бургером и картошкой фри, а затем потянулся за сэндвичем с курицей, который я ему купила. Я смотрела, как он ест, заставляя себя доесть большую часть салата, прежде чем поставить перед ним сэндвич с курицей. Он не протестовал и сделал глоток ванильного коктейля, который я ему принесла, громко рыгнул, а затем поднял глаза, шевеля бровями.

– Сумасшедший ребенок, – пробормотала я с юмором, – Куда в тебя вмещается вся эта еда?

Зейн фыркнул.

– Я не знаю мам.

Мы закончили ужин, а затем устроились поудобнее, плюхнувшись на наши кровати.

– Уже почти Хэллоуин. Как насчет марафона пятницы 13-е?

– Кажется подходящим, – согласилась я, указывая на комнату и всех клоунов, которые, казалось, наблюдали за нами в тусклом освещении. Фреска с изображением Джейсона и его мачете добавила жуткой атмосферы.

Зейн откинулся на спинку кровати и вытянул ноги, вытягиваясь так же, как это делал его отец. Воспоминания о Джаспере в кузове его грузовика в последнюю ночь, которую мы провели вместе, затопили мое сознание. Он был всего на шесть лет старше, чем Зейн сейчас. Сходство было поразительным. Тот же нос и глаза. Те же темные волосы и линия подбородка. Иногда было так трудно не плакать.

Я откинулась назад, наблюдая за своим сыном, благодаря Бога за то, что часть Джаспера все еще жила. Я всегда держу его близко к сердцу. Забыть его невозможно для меня. Я жила с его призраком последние семнадцать лет. Все, что мне нужно было сделать, это посмотреть на своего сына. Джаспер был жив и здоров ... прямо в моем сердце.

Ничто и никогда не изменит это. Как ни странно, это напоминание меня успокоило. Зейн взглянул в мою сторону и сверкнул усмешкой.

– Я выключаю весь свет. Это будет здорово.

– Это точно, – согласилась я.

Сосредоточившись на фильме, я позволила прошлому и его воспоминаниям исчезнуть, довольная и счастливая, проводя время со своим сыном.

Рейт

– Ублюдки, – выругался я, заметив в зеркале мотоцикл Пазла. Рядом с ним ехал Диабло. Его причудливую задницу было трудно не заметить с тем красно-черным макияжем, который он всегда носил. Я думал, что Раэль был плох со своим рисунком скелета на лице, Диабло был едва ли не хуже, если бы существовала такая вещь.

После поездки по пустыне я решил съездить в Хоторн. Нужно было купить еще немного тех кубинских сигар, которые мне нравились, и был только один дистрибьютор, который специально заказывал их для меня, не взвинчивая чертову цену. Я заехал на стоянку магазина smoke shop и заглушил двигатель, спрыгивая, чтобы с рычанием встретиться с Диабло и Паззлом.

Диабло уже смеялся, когда парковал свой байк. Ублюдок знал, что я был не в настроении. Мудак. Пазл покачал головой, когда заметил меня, припарковавшегося рядом с аттракционом Диабло, он бросил свирепый взгляд в мою сторону, когда встал и направился в мою сторону.

– Почему ты именно сегодня тащишь свою задницу сюда, а? Происходит слишком много дерьма, чтобы у тебя начались месячные, и ты мог топать один.

Диабло откинул голову назад и расхохотался.

– Черт возьми, брат, это было бесценно.

Сузив глаза, я бросился вперед, врезавшись плечом в Пазла, когда он отклонился в сторону и занес кулак, нанеся в ответ приличный правый хук. Чтобы не отстать, я замахнулся левой и попал ему в челюсть. Он принял удар, не дрогнув, а затем схватил меня за талию, мы оба упали на твердый бетон, когда начали наносить удары, выбивая дерьмо друг из друга.