Текст книги "Зона поражения"

Автор книги: Никита Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Владимир Александрович не знал, что это такое, а потому почувствовал себя одиноким, всеми покинутым странником:

– Эй, хефе! – поднял он вверх указательный палец, подражая жестам и фразе носатого толстяка на противоположном конце террасы.

Тут же, со скоростью атакующего миноносца, примчался один из официантов:

– Сеньор?

Виноградова в жизни обзывали по-всякому, но именно такое обращение с каждым разом нравилось ему все больше.

– Сайдра? – Парень как по заказу держал в руках одну из загадочных стеклянных емкостей.

– Си. – Майор в очередной раз на всякий случай кивнул. И не ошибся.

– Сеньор! – Откуда-то появился огромный стакан, официант звонко удалил пробку из горлышка и вытянул вверх до предела правую руку с бутылкой.

Постепенно меняя угол наклона, парень выцедил тонкую бледную струйку, сразу же устремившуюся с высоты вниз, на пол – но вместо этого угодившую точнехонько на дно стакана, притаившегося у его левого бедра.

– Грациас! – поблагодарил Владимир Александрович, принимая вспенившуюся жидкость. Зрелище было действительно впечатляющим – во всех уголках террасы одновременно с полдюжины кабальерос разного роста, возраста и комплекции проделывали то же самое, что виноградовский официант.

С неравным, конечно, успехом… Действия некоторых, явно приезжих, сопровождались женским визгом и шутливыми угрозами обрызганных соседей. И все равно – даже самые неловкие в этот момент походили на торреадоров.

Поставив на скатерть перед Владимиром Александровичем заботливо закупоренную вновь бутылку, парень удалился.

– Будь здоров! – сам себе пожелал майор и не без опаски пригубил напиток. На вкус он показался чуть кисловатым и явно не крепче простой деревенской бражки.

Тогда Виноградов допил содержимое стакана до конца, вытянул пробку и аккуратно добавил себе еще – на этот раз побольше, почти до краев.

– О Боже, что он делает? Он же убивает сидр. – Женщина говорила по-английски и совсем рядом. – Объясните ему, коллеги!

– Ну я не думаю, что это удобно…

– Сеньор!

Виноградов обернулся – речь шла явно о нем:

– Сорри?

Человек семь за ближайшим столиком. Мужчины, женщины – и все глазеют… Впрочем, вполне дружелюбно.

Инициативу взял на себя маленький и очень похожий на индейца брюнет. Он подмигнул и что-то сказал, показывая на стакан в руке Владимира Александровича.

Тот пожал плечами:

– Извините, я не понимаю по-испански… Может быть, на английском?

Собеседники шумно обрадовались – сразу же и все вместе:

– О, отлично! Я же говорила…

– Вы откуда, коллега?

– Присаживайся! Только стул прихвати.

– Я, собственно, из России… Санкт-Петербург!

– Да ну? Не может быть!

– Действительно? Я ездил в Россию – три года назад. Москва, Грозный…

– А я была в Санкт-Петербурге – это ведь Ленинград, да? – еще в колледже. Тогда у вас управлял Леонид… Брешев?

– Брежнев, – поправил Владимир Александрович. Потом решился, с трудом подбирая забытые английские выражения. – Скажите… Что случилось? Что я сделал неправильно?

– Видишь ли…

– Ерунда! Не обращай внимания.

– Нет, все-таки стоит объяснить, – по правила пышные светло-русые волосы девушка, оказавшаяся напротив. – Это – сидр, молодое яблочное вино. Оно бродит естественным путем, поэтому…

– Простите – что делает?

– Бродит… пенится! Понятно? Так вот,

здесь, в Астурии, по традиции сидр наливают так,

чтобы не убить аромат и вкус – длинной струей.

– И пьют сразу же, быстро, – дополнил бородач в очках и с дымящейся трубкой. – Попробуй!

– Но сидр… он же не крепче лимонада, – пожал плечами Виноградов, осушая стакан и отставляя его в сторону.

– Это только так кажется.

Бородач оказался прав. Бутылки стремительно сменяли одна другую, затем счет уже начал вестись на ящики – и вскоре Владимир Александрович почувствовал себя совершенно своим в этом веселом, легком братстве сытых и не связанных никакими взаимными обязательствами людей.

В конце концов он даже не без успеха повторил вслед за официантом весь процесс угощения собравшихся…

– Браво, русский!

– Ты просто настоящий кабальеро!

– Предлагаю выпить за дружбу…

К трем часам ночи он уже перезнакомился со всеми, оказавшимися за столиком – благо, языковой барьер растворился в алкоголе, и виноградовского словарного запаса вполне хватало для взаимопонимания. Более того, откуда-то из глубин памяти назойливо полезли наружу испанские выражения типа «но пасаран!» и ругательное «ихо де пута»…

– За встречу, русский! – Владимир Александрович не помнил, представлялся ли он по имени, но так получилось, что собеседники называли его так же, как бородач. Это не казалось обидным, но «сеньор Виноградов» звучало бы лучше.

– Чин-чин! – Очень красивую русоволо сую итальянскую журналистку звали, как выяснилось, Габриэла.

Сидящая рядом девушка с загадочным именем Дэльфин, которая первой возмутилась насчет «убийства» молодого сидра, была, кажется, откуда-то из Восточной Европы – миниатюрная, с короткой мальчишеской стрижкой и ямочками на щеках. То ли она, то ли ее родители эмигрировали несколько лет назад во Францию, и теперь Дэльфин работала на радио.

Бородач оказался чистопородным британцем и представился издателем и литературным критиком, а неразговорчивого немца в углу отрекомендовали как Эриха Юргенса, криминального репортера. Местным уроженцем был только, пожалуй, похожий на индейца Хуан, пресс-секретарь фестиваля.

Несколько хуже запомнились другие – без особых церемоний присоединявшиеся к компании и так же легко исчезавшие в дыму и суматохе ресторанного веселья…

…Начало припекать, и Владимир Александрович нехотя перевернулся на живот – стоит уже, наверное, сходить искупаться.

Та-ак! Кто же все-таки поинтересовался, чем он занимается? И с чего вообще зашла об этом речь? Не вспомнить…

– Я занимаюсь криминальными темами, – ответил он тогда. Не очень понятно, однако в этом-то и заключается неоспоримое преимущество беседы на чужом языке: что бы ты ни ляпнул, можно списать на плохое знание соответствующей лексики.

– А – конкретно? Журналистика, литература?

Вот! Эту реплику точно подал некстати дотошный немец – все еще удивились, что он вообще напомнил о своем существовании.

Но Владимира Александровича так просто в тупик не загонишь:

– Широкие аспекты воздействия организованной преступности на общество.

Господин Юргенс кивнул – а остальным и подавно такого объяснения было достаточно.

Да-а… Конец вечера, который как-то незаметно перетек в глубокую ночь, никак не хотел восстанавливаться в единое целое – так, отдельные отрывочные картинки сомнительного содержания и достоверности.

Интересно, к примеру, с чего это вдруг они отправились кататься на машине? Вшестером… За рулем сидел Хуан, потому что автомобиль, вроде бы, принадлежал ему – но и это не факт.

Уехали, правда, уже после того, как Владимир Александрович сгонял к себе в номер и принес пол-литра «Столбовой» питерского разлива… Единственное, что помнится точно – искренняя радость и облегчение на лицах провожающих официантов. И большое пятно на столе от коктейля из водки со светлым пивом.

– Мать их в душу! – довольно громко выругался по-русски Владимир Александрович. Встал и направился к кромке воды – купаться… Купаться! Точно – они все купались вчера при луне в каком-то горном источнике.

Бородач с Виноградовым разделись до гола и сразу же нырнули, а у немца оказались какие-то смешные трусы в горошек, он долго упирался и пришлось даже применить силу… О цвете нижнего белья итальянки судить было невозможно в виду отсутствия на ней такового.

На обратном пути на колени к майору уселась Дэльфин – сначала это было чертовски приятно, но постепенно нога затекла, и он с облегчением дождался возможности вылезти, наконец, из автомобиля…

Море показалось Виноградову теплее, чем в первый раз. Стараясь не дотрагиваться до песка, он сунул руку в карман шортов и достал часы – пора было возвращаться. Натянув одежду прямо на мокрое тело, Владимир Александрович побрел по направлению к отелю, по пути аккуратно обходя загорающих…

– Буэнос тардес! – с неизменной испанской улыбкой поприветствовала его девушка-портье – другая, не та, что вчера, но тоже очень даже симпатичная.

– Хэлло! – Виноградов взял ключ, но вместе с ним на пластиковую поверхность стойки лег и продолговатый плотный конверт с эмблемой гостиницы. – Спасибо, конечно, но…

Фамилии адресата не было, только три цифры, соответствующие номеру, который занимал Владимир Александрович. Своих данных отправитель тоже не указал.

Служащая с грехом пополам объяснила, что это стандартный образец внутренней пневматической почты отеля. В таких, как правило, администрация рассылает счета за дополнительные услуги – но и постояльцы вправе общаться между собой подобным образом. У самого сеньора на столике рядом с зеркалом лежит несколько аналогичных – а еще бумага, рекламные календарики и фирменная шариковая ручка.

Впрочем, большинство предпочитает пользоваться телефоном…

– Извините. – Майор будто случайно уронил на пол ключи. Нагибаясь, неожиданно обернулся: холл был по обыкновению прохладен и пуст, во всяком случае в поле зрения никто не болтался. – Извините…

Не исключено, что это уведомление о выселении – за вечер в.ресторане и ночные художества. Кто их знает, может, тут с моралью и общественным порядком еще строже, чем где-нибудь в Поволжье! Однако инстинкт матерого сыщика указывал на другое.

Виноградов встал, и, стараясь на всякий случай держать послание подальше от лица, надорвал краешек конверта – ура! Ни ядовитого дыма, ни взрыва…

Маленький листок из блокнота с реквизитами гостиницы «Дон Мануэль». Текст, отпечатанный на компьютере:

«SIDRERIA BALBINO, 20.00».

Ни даты, ни подписи… Но иллюзий не было – информация предназначалась именно ему.

* * *

В принципе, когда есть пусть даже самая примитивная карта города, найти нужный адрес не проблема. Тем более что и расстояния здесь смешные, из конца в конец можно пешком добраться минут за сорок… Даже быстрее, чем на такси!

Название, разумеется, образовано от короткого и пенистого слова сидр. Поэтому, взяв со столика пестрый справочник, Владимир Александрович сразу открыл его на разделе бесчисленных ресторанчиков и кафе.

– Ну-ка, посмотрим… Ага! Вот оно. – Имелся также адрес и телефон.

Тот, кто выбирал место встречи, неплохо знал Хихон или, по меньшей мере, основательно подготовился – «Сидрерия Бальбино» находилась вроде бы и в центре, но несколько в стороне от тех улиц и улочек, которым отдавали предпочтение участники и гости фестиваля. От гостиницы не далеко и не близко… В самый раз.

Вышел Виноградов заблаговременно – техника шпионской безопасности предписывает обязательно изучить обстановку, принюхаться и при малейших сомнениях, плюнув на все, уносить ноги. Впрочем, конспиративные соображения в данном случае сыграли далеко не главную роль. Просто в номере сидеть было скучно, а прогулка к тому же могла помочь поближе, изнутри познакомиться с городом.

По правде говоря, Виноградов очень любил маленькие уютные европейские магазинчики, заполненные всякой всячиной – от копеечных сувениров и сладостей до мебели и электронной аппаратуры. И вовсе не обязательно было что-либо покупать… Такой обстоятельный и неторопливый «шоппинг» он давно уже предпочитал всем остальным видам туристической программы.

Часы на башне показывали четверть восьмого.

Владимир Александрович еще раз, на всякий случай, сверился с путеводителем, свернул его и сунул в карман – даже жалко, что маршрут до сидрерии так прост и недолог!

С уверенным видом местного жителя майор зашагал по направлению к ближайшему ориентиру, площади Плаза дель Кармен… Миновал ее, двинулся дальше, но вскоре понял, что теряет ориентировку. Крохотные, короткие – в несколько домов – улочки умудрялись так пересечься и переплестись, что сопоставить их с изображением на плане было выше человеческих сил. В какой-то момент Виноградов, например, попытался обойти по параллельному переулку загородивший дорогу грузовик, но мостовая неожиданно оборвалась, уперевшись в глухой тупичок, и незадачливому пешеходу пришлось возвращаться обратно.

Тут уже было не до магазинов… Красоты утопающего в теплых сумерках городка тоже перестали интересовать – стрелка на циферблате неумолимо приближалась к назначенному времени. Виноградов замысловато выругался в чей-то адрес, скомкал ни в чем не повинную туристическую схему и с размаху запустил ею в урну.

В конце концов, ошалевший и мокрый от пота, он вышел на оживленную магистраль – с указателями, светофорами и множеством разговорчивых местных жителей. Отсюда осталось рукой подать до вожделенного «Бальбино»…

– О, буэнос диас! – прямо с порога завопил Виноградов. В такой ситуации главное было вести себя как можно естественнее.

– Буэнос ночес! – сочно улыбнувшись малиновыми губами, поправила его Габриэла.

– Никакой разницы, – успокаивающе махнул рукой Владимиру Александровичу немец. Он фамильярно положил ладонь на загорелое плечо соседки и только после этого предложил: – Садись к нам!

– Гуляешь? – поинтересовалась итальянка, одновременно привычным движением стряхивая с себя руку Эриха. Судя по всему, она проделывала это уже не в первый раз.

– Да… Изумительный город! – Виноградов взял стул и уселся напротив парочки.

Немец тут же заказал еще бутылку сидра – это граничило с благородством, потому что в его глазах пришелец явно казался ненужной помехой. Габриэла же наоборот, судя по всему, пресытилась нордической бесцеремонностью – и третий в данной ситуации был явно не лишним.

Выпили… Нервному разгоряченному майору напиток пришелся как нельзя более кстати:

– Здесь неплохо, друзья мои.

– Да, тихо… Ты что – бежал?

– Нет. Просто климат непривычный!

В заведении столиков было явно больше, чем посетителей – то ли не время, то ли на период праздника народ предпочитал места повеселее.

– Как ты после вчерашнего, русский?

– Ну сейчас уже неплохо.

Посмеялись, поговорили о том о сем…

С каждым новым стаканом сидра господин Юргенс вел себя все развязнее – чувствовалось, что итальянка давно уже не знает, как от него избавиться.

– Bay, я совсем забыла… – неожиданно спохватилась она, придвигая сумочку и одновременно выдернув из-под тяжелой соседской лапищи аппетитную коленку. – Эй, полегче! Уже есть восемь часов? А, русский?

– Давно! – с сожалением констатировал Виноградов.

– Тогда нужно бежать… Сегодня пресс-конференция самого Даниэля Чеваррия, а у меня по плану с ним интервью.

– Плюнь ты на это, Габи! Смотри – мы с русским куда интереснее. Посидим еще…

– Нет, мальчики, работа есть работа…

Итальянка затушила в пепельнице сигарету и посмотрела – сначала на Эриха, коротко, а затем и на Владимира Александровича:

– Терпеть не могу необязательных людей – это причиняет ненужные неудобства и тому, кто ждет, и самому опоздавшему.

– Но, может быть, мы сейчас все вместе…

– Чао! – Демонстрируя полную финансовую независимость от представителей противоположного пола, красавица выложила на скатерть две монеты по двести песет. – Хватит? Встретимся в «Каса Пачин».

И прежде чем мужчины успели должным образом отреагировать, она легко поднялась и шагнула на улицу.

– Чертова баба, – по-немецки подвел итограскрасневшийся господин Юргенс. Но затем перешел на английский: – Хороша, верно?

– Эбсолютли! – подтвердил Виноградов. Честно говоря, он был очень рад, что на этот раз «контактом» оказалась именно Габриэла.

Неожиданный, но приятный подарок судьбы – за долгие годы оперативной работы у майора создалось впечатление, что красавицы-шпионки встречаются только в плохих детективных романах. Ан – нет! И плевать, что первая встреча комом.

– Надоело это газированное пойло!

– Да, пожалуй, – глядя вслед удаляющейся загорелой фигурке рассеянно кивнул Владимир Александрович.

Как, однако, она прозрачно намекнула – и насчет восьми часов, и насчет опоздавших… С другой стороны, сама не без греха – не смогла отвязаться от приставучего кавалера! Все равно при нем толку от встречи не было бы никакого.

Кстати, о кавалере – нужно ни в коем случае не подавать виду, что третьим лишним за столиком оказался именно немец. В целях конспирации, да и вообще…

– Эрих, давай я закажу водки?

– Водка здесь дерьмо! Лучше – два рома с колой. Пробовал?

– «Куба либре». У нас это тоже было когда-то модно.

Заказали. Выпили…

– Слушай, Эрих… Я, наверное, не вовремя появился? – следовало продемонстрировать, что немец ни секундочки не должен считать его конкурентом в борьбе за расположение Габриэлы.

– Брось, русский! Ты, конечно, опоздал, но…

– Прости, пожалуйста, – каждое слово, произнесенное собеседником, было само по себе понятно, однако общий смысл фразы никак не укладывался в голове. – Кто и куда опоздал?

– Ну не я же! Я-то как раз пришел в эту дерьмовую забегаловку ровно в восемь. – Господин Юргенс сунул руку во внутренний карман широкого светлого пиджака. – Думал, пока посижу, почитаю…

И на столике, между не убранными еще бутылками из-под сидра появился сложенный пополам журнал.

– «Финансы и рынок», – перевел Владимир Александрович. – Интересно! Но это не самый свежий номер.

– Верно, – согласился человек напротив. – За июнь… У вас ведь, кажется, есть такой же?

– Но на русском языке!

– Разумеется.

Журнал, обнаруженный в сумке покойного «журналиста» и переданный Генералу на встрече в театре, как и предполагалось, был опознавательным знаком – тут большого ума не требовалось. Недаром Виноградов весь прошлый вечер тряс своим экземпляром где надо и где не надо… Но вот чего ни майор, ни его «старшие товарищи» не знали и знать не могли – так это, должен ли процесс установления контакта сопровождаться еще и какими-то условными фразами или ключевыми словами.

Поэтому пришлось положиться на импровизацию и традиционный российский авось:

– Будем считать, что обмен верительными грамотами состоялся. Оставим разные мудреные пароли, сдвинутые на нос шляпы и темные очки для Голливуда… Не возражаете?

– Договорились!

Вряд ли собеседник считал себя дилетантом, скорее уж наоборот:

– Эта итальянка прицепилась ко мне, как жвачка к подошве. Я сначала пытался вежливо, но потом…

– Я видел! Ты вел себя так, будто хочешь трахнуть ее прямо здесь, на столике.

– Самому противно… Другая бы давно дала по морде и смоталась. А крошка Габриэла почему-то заставляла себя терпеть!

– Эрих, может, ты ей нравишься?

– Чепуха! – Немец поморщился и помотал головой. – Тут другое…

– Откуда она за тобой увязалась?

– Да прямо в отеле! Я как раз получил ключи, а заодно и твое приглашение. И она подошла…

– Прости, опять не понял, – нахмурил брови Виноградов. – Какое приглашение?

Тут уже настал черед забеспокоиться собеседнику. Медленно, четко выговаривая каждое слово, он пояснил:

– Конверт. Из отеля, для внутренней корреспонденции. Там – листок с названием этой забегаловки и временем встречи.

– Без подписи и даты?

– Да, но я так понял, что это от тебя!

– Это не от меня… Я получил такой же вызов.

Черный холодок невидимой опасности накатил на собеседников, и оба с трудом удержались от того, чтобы судорожно не завертеть головами. Владимиру Александровичу сквозь уличный шум даже послышался далекий щелчок – то ли фотоаппарата, то ли затвора автоматической винтовки.

Захотелось стать маленьким – или даже совсем исчезнуть.

– Блин, надо ноги делать! Потом разберемся.

– Не понимаю… – насторожился господин Юргенс, и Владимир Александрович сообразил, что реплика его прозвучала по-русски:

– Простите. Кажется, нам следует немедленно разойтись.

– Да! Я попробую разобраться… – судя по всему, в качестве «принимающей стороны» собеседник считал себя ответственным за случившееся.

– Встретимся позже! – Виноградов успел отойти на порядочное расстояние, когда вспомнил о необходимости рассчитаться. С другой стороны, гори оно все ярким пламенем! Лучше заработать репутацию труса, чем снова почувствовать себя голым и беззащитным под чьим-то изучающим взглядом.

Теперь следовало добраться до гостиницы. На подсознательном уровне собственный номер в отеле уже воспринимался майором как нечто надежное, обещающее покой и относительную безопасность. Избегая почти не освещенных, но увешанных фестивальными транспарантами маленьких улочек, Владимир Александрович ни на мгновение не покидал загустевший к вечеру людской поток. Двигаясь вместе с праздной, веселой и неторопливой публикой, он вскоре вышел на набережную, к пляжу с красивым названием Сан Лоренцо, и только пару раз по пути ему показалось, что сзади следует «хвост»… Впрочем, скорее всего это было очередным плодом милицейской фантазии – уж кто-кто, а Виноградов знал, что настоящее, профессиональное наружное наблюдения обнаружить нельзя – его можно только почувствовать шкурой. Что же касается «любителей», то избавить себя от них достаточно просто. Вполне хватило бы тех испытанных временем классических манипуляций, которые Владимир Александрович проделал, расставшись с немецким партнером.

Тем не менее сначала майор двинулся не налево, а в сторону Английского парка. По пути покупал какую-то сувенирную ерунду, выпил пива и подолгу глазел на многочисленных уличных актеров – словом, вел себя как заправский бездельник.

Затем развернулся и пошел обратно – туда, где в старой части города ждал его «Дон Мануэль»…

– О, русский!

– Гуд ивнинг, сэр! Сорри…

Они чуть не столкнулись – зазевавшийся на вылепленные из мокрого песка скульптуры Виноградов и бородатый англичанин с трубкой в зубах.

– Вы уже знаете о том, что случилось?

– Что? Что случилось? – Вглядываясь в ошарашенное лицо литературного критика, Владимир Александрович торопливо прикидывал, в какой степени трагическое известие касается лично его.

– Крепитесь, старина! В конце концов…

– Что же все-таки произошло? – Воображение успело нарисовать широкий спектр поводов для беспокойства – от обворованного местными жуликами гостиничного номера до начала ядерных бомбардировок Чечни российской авиацией.

– По понедельникам музей Прадо закрыт!

– Простите? – Виноградов не сразу, с большим трудом, но увязал услышанное с событиями минувшей ночи. Действительно, узнав тогда от англичанина, что в программе фестиваля значится бесплатная автобусная поездка в Мадрид, он выразил бурное желание присоединиться. Но чтобы непременно посетить уникальный музей Прадо! Собственно, живопись ему была до лампочки – просто это была единственная достопримечательность испанской столицы, название которой майор смог извлечь из глубин затуманенной алкоголем памяти. Видимо, выпитый сидр в сочетании с водкой придал Владимиру Александровичу столько темперамента и убедительности, что не только собеседники, но и сам он искренне поверил в свойственную русским интеллигентам тягу к прекрасному.

– К сожалению, ошибка исключена. – Не совсем верно истолковав гамму чувств, промелькнувшую на лице Виноградова, англичанин положил руку ему на плечо: – Увы, я сам посмотрел по справочнику. А после еще перезвонил… Крепитесь. Может быть, в следующий раз?

– Так их душу мать-перемать! – Владимир Александрович выплеснул в окружающую среду избыток эмоций – как это может сделать только майор российской милиции, да еще и со славным морским прошлым.

– Понимаю ваши чувства. Однако, друг мой, это вполне поправимо…

Англичанин и сам, видимо, не догадывался, насколько он прав. Виноградов еще пару минут побеседовал с ним о красотах моря, потом сослался на неотложную встречу и ускользнул, по пути поминая недобрым словом себя, испанскую инквизицию, художника Гойу… и некоторых добропорядочных и благополучных европейцев, которые даже и не догадываются о том, что такое настоящие неприятности.

Дальнейший путь от набережной до гостеприимных дверей «Дона Мануэля» обошелся без эксцессов. В холле Владимир Александрович с некоторой опаской глянул за спину уже знакомой дежурной красавице – слава Богу, в ячейке его ничего, кроме ключа от номера, не ожидало.

– Буэнос ночес! Грациас.

В общем-то, Виноградов и сам был не против, чтобы вечер и ночь прошли без проблем.

* * *

– Простите, но кажется, я…

Шагнув за порог, Владимир Александрович даже не успел удивиться – света в номере не было, но уличные фонари за окном вполне позволяли разглядеть расстеленную и на совесть порушенную постель. В изголовье кровати, аппетитно прикрывшись цветастой простынкой, расположилось существо женского пола.

– Закройте дверь! – неожиданно резкий, командный тон девушки абсолютно не соответствовал ситуации. – Проходите.

Теперь, привыкнув к интимному полумраку, майор узнал в ней Дэльфин, радиожурналистку из Парижа. Где-то под ложечкой засосало – и в голове помимо воли понеслись соблазнительной чередой эпизоды из эротических фильмов и книг о свободе нравов и темпераменте француженок.

Надо же, сама пришла! Кажется, в подобных случаях положено заказать шампанского и устриц…

– Надо заблокировать замок. И никому не открывайте, ясно?

– Ну разумеется, мадемуазель! – Виноградов улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. Во всяком случае, так ему показалось. Он хотел добавить еще что-то и уже подобрал в своем скудном английском лексиконе некое подобие комплимента, но блестящая фраза умерла, не родившись. Вместо нее получилось идиотское: – Пардон?

А что еще сказать, если незваная гостья вдруг сбросила простыню и вопреки ожиданиям начала сноровисто, но без суеты одеваться.

– Может быть, вы отвернетесь?

Футболка, джинсы, что-то на ноги… Уязвленное самолюбие Владимира Александровича подсказало – видимо, девица без спросу воспользовалась его номером для встречи с каким-то своим мужиком. Тот ушел, француженка не успела, и как раз заявился хозяин! Вот она, порочная западная мораль…

– Постель мне заправить? – с печальным сарказмом поинтересовался майор.

– Как хотите, – пожала плечами Дэльфин. Она вовсе не выглядела виноватой, и в душу Виноградова закралось смутное подозрение, что, может быть, прошлой ночью он сам спьяну предложил новой знакомой такой способ решения ее проблемы, а теперь по трезвости и забыл, что предоставил для любовного свидания свой номер. – Я закурю?

Судя по всему, уходить она никуда не собиралась.

– Пожалуйста!

– Сюрприз? Удивлены?

– Не только… – Значит, подумал Виноградов, никакой предварительной договоренности между нами не было. – Не только удивлен. Но и немного расстроен!

– Почему? – то ли не поняла, то ли не все расслышала Дэльфин. – Чем расстроены?

Владимир Александрович вместо ответа вполне недвусмысленно кивнул на разобранную кровать и на успевшую окончательно привести себя в порядок посетительницу.

– Ах, это! – сообразила та. И вполне доступно объяснила, что виденное Владимиром Александровичем есть не более чем элементарная маскировка. На случай непредусмотренного визита в номер к Виноградову посторонних лиц…

Действительно, что подумает горничная или кто-то из администрации, застав в номере у мужчины обнаженную, спящую на измятой постели красавицу? Что угодно – только не то, что посетительница проникла сюда в отсутствие и без ведома самого хозяина. Скорее Виноградову бы в такой ситуации просто позавидовали – и с извинениями убрались восвояси.

– Очень хорошо. Ваша идея?

– Нет, это довольно старый прием.

– Все равно… Хотя, конечно, чертовски жаль.

Но Дэльфин сразу же пресекла робкую попытку собеседника спасти свое мужское достоинство:

– Мало времени. Давайте сразу к делу!

– Итак? – В ответ он решил не церемониться, сел в кресло и вытянул вдоль ковра уставшие за день ноги: – Слушаю вас, мадемуазель.

Подождав пока дама сядет на край так и не убранной постели, Виноградов достал рукой до выключателя и зажег старомодный торшер – так, что теперь он был в тени, а на свету оказалась собеседница.

– Уберите! Лучше, чтобы никто не знал, что вы уже вернулись.

– О том, что я прошел в номер, нетрудно узнать, поинтересовавшись внизу, у портье. Или даже просто глянув на стойку с ключами.

– Хм, тоже верно! – согласилась Дэльфин. С непосредственностью первоклассницы она подогнула под себя ноги, одной рукой обхватила обтянутые джинсовой тканью коленки, а другой переставила поближе к себе тяжелую стеклянную пепельницу. – Вам привет от Генерала.

– От какого генерала? – Странно, но Виноградов особого удивления не почувствовал.

– Вы не знаете Генерала? – подняла брови француженка.

– Наоборот. Я знаю их много… Иногда мне даже кажется, что слишком много.

– О, я могу тогда сказать точнее – от Генерала, который перед поездкой сюда вручил вам вот это… – Девушка с прежней бесцеремонностью выдвинула ящик тумбочки и продемонстрировала Владимиру Александровичу лежащий там июньский номер «Финансов и рынка».

– Это мой журнал! – возмутился Вино градов.

– Не волнуйтесь, ваш экземпляр мне не нужен. У меня есть такой же.

– Точно такой же?

– Естественно, не на русском – это было бы слишком сложно объяснять посторонним.

Виноградов помотал головой: туман и звон, густая боль и никакого мыслительного процесса. Такое же ощущение было у него как-то после жестокого спарринга на «Динамо»…

– Слушайте, а кто вы такая?

– Интерпол… Парижское бюро. А имя, фамилия все остальное – подлинные.

– И документик имеется? – на английском языке вопрос звучал несколько по-другому, но тоже по-идиотски.

– Нет конечно! – опять подняла брови собеседница. У нее это, кстати, очаровательно получалось. – Я же работаю здесь под прикрытием. Ясно? Под легендой, неофициально…

– Допустим. Чего вы хотите?

– Я лично? Я хочу в душ и спать! – Дэльфин передернула плечиками. – Позавчера поела местного астурийского сыра – такая гадость! Второй день наизнанку выворачиваюсь. Да еще это дешевое кислое «тинто»… Наши вина намного приятнее.

– Не скажи-ите! – с видом гурмана про тянул Владимир Александрович.

– Странно, – фыркнула незваная гостья. – С каких это пор русские милицейские майоры начали разбираться в выпивке и гастрономии?

– Какие майоры?

– Не валяйте дурака. Вас идентифициро вали еще при выдаче визы – по фотографии.

Дэльфин порылась в кармашке и предъявила Виноградову его собственный снимок, один из тех, что сдавались в туристическое агентство:

– Это – вы?

– Да, похож… Здесь я вышел несколько хуже, чем в жизни, верно?

Но девица уже разворачивала перед собеседником ксерокопию газетной статьи:

– Значит, и это – вы!

Текст был на французском, подпись автора тоже ничего не говорила, но с большой, в четверть полосы, фотографии на Владимира Александровича глядел он сам – в форме, при погонах и до неприличия довольный собой. Слева стоял капитан теплохода, а между ними тоскливо улыбалась в объектив укутанная во что-то больничное женщина.

– Понял! – Теперь не стоило труда сообразить, когда делался снимок. После освобождения многострадального «Чернышевского» на борт толпой повалили корреспонденты – и наши, и иностранные… Вкусил свою порцию славы и оказавшийся в центре внимания Владимир Александрович.