Текст книги "Под сенью исполинов. Том II (СИ)"

Автор книги: Никита Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Не смешите, командир, – без тени улыбки ответил Фарадей. – Этот человек создал его, – он кивнул за бликующий стеклопластик, – а вы говорите – трубка. Но...

Роман выждал. Он помнил слова Бурова про то, что не стоит ломать крылья ближнему. Пусть доскажет мысль.

– Но теперь я сомневаюсь даже в этом...

– То есть?

– Я сам путаюсь, Роман Викторович... – пожал острыми плечами Фарадей, изо всех сил соображая, чтобы не сболтнуть лишнего. – Я уже ничего толком не понимаю. Вот пример вам: проект, над которым работал мистер Макленнор. Я ведь верил, что ему удалось. Что он создал разум, наделил им ту самую «Осу», про которую я только что говорил. Я думал, что Фрэнки – его «человек». Потом меня замучили сомнения. Мозг, созданный им на основе квантового компьютера, едва ли уместил в себе полноценное сознание, это я понял недавно. Ему было б там... тесно. Я думал дальше. Если так, то зачем эта «Оса» нужна? С квантовым-то мозгом. А просто всё. Она – идеальный помощник в экстремальных условиях. Скафандр, защитник и друг, если хотите. Огромный ходячий боевой компьютер.

– А... Бёрд?

– Бёрд... Бёрд слишком сложен для земных технологий. Даже для гения мистера Макленнора, при всём моём уважении. Даже не представляю, что у него внутри!.. Вы же видели его. Мы все видели. Жили с ним. Ели. Пили. Шутили. Ругались даже. И воевали вместе. Вы с ним плечом к плечу бились с белотелыми, Роман Викторович. Он был похож на пластмасску с умной начинкой и жидким гелием вместо крови?

– Нет, – коротко ответил Роман и сглотнул.

– Вот. Это – «человек», несомненно.

– Но «человек» ли это Макленнора?

Лучшего подарка было не сыскать. Командир додумал сам, увёл разговор в сторону, а значит и полу-ложь удалась.

Теперь космопроходцы разговаривать начнут раньше, чем стрелять. Должны, во всяком случае. Ну и пусть след ложный, ведь сам Трипольский не на миг не усомнился, что Майкл – дело рук Макленнора и что квантовый мозг способен уместить полноценное сознание. Уж лучше так, чем не получить ответов всей жизни из-за чьей-то скоропалительности и собственной нерасторопности.

Лучше выяснить, что ты самонадеянный псих, чем недальновидный осёл.

– Его надо будет осмотреть. Вскрыть.

– Сделаю, – кивнул Трипольский с видом уставшего полицейского, вручную не раз душившего гидру мафии.

Это была не просьба, скорее просто констатация факта. Но уточнять Роман не стал. Пусть это будет он, Трипольский. Буров поймёт и даже согласится. Он питает почти отеческие чувства к пареньку.

В голове командира шевельнулась бредовая мысль.

– Алексей, ты говорил, что знаешь... китайский, так?..

– Да. А что?

– Да тут... – Роман посомневался, но лишь секунду. – Иероглифы. Вот, смотри. Шут знает, вдруг поможешь.

Мнемокадр перекочевал в голову Фарадея. Всего один, на котором наилучшим образом запечатлелись выведенные чем-то голубоватым непонятные загогулины. Ответ превзошёл самые смелые ожидания.

– Если... – Трипольский нахмурился, всматриваясь в мнемокадр. – Если немного подправить, то... то получится просьба.

– Какая ещё просьба?

– Дословно я бы перевёл как «пощади ребёнка». Или «пощади дитя». Где это?

– Около модуля в горах, – сухо ответил Роман. – Ладно, Лёша. Светлая всё-таки у тебя голова.

После этого разговора Роман надолго ушёл в себя. Такие случайности не случайны – чтобы едва забрезжившая догадка вдруг нашла косвенное подтверждение со стороны.

Если у американцев что-то получилось с «прыжком», то был шанс, что их, тридцать третью экспедицию, действительно забросили сюда всего лишь в качестве отвлекающего манёвра. Это объяснило бы кучу моментов – от состава, разбавленного зачем-то теологом и журналисткой, до отчёта по Ясной. Ведь о никудышности последнего Костя Корстнев просто не мог не знать! Это его работа!

Смущало одно: сам Роман имел доступ ко многим документам и темам внутри ЦУПа, да и не только. И уж если он блуждал впотьмах неведенья, то задуматься, что же за организация или человек были в том заинтересованы, стоило бы серьёзно!..

Теперь, когда в модулях частью систем вновь заправлял ЭВМ, а камеры снаружи бдели за периметром, ощущалось шаткое, но спокойствие. Так их хотя бы не застанут врасплох. К тому же, вновь обозначилась нить. Буров был прав: не стоит торопиться с погружением.

Меж тем в медблоке уже вовсю гудела подготовка. Вооружённый Иван ни на шаг не отходил от Ренаты, а Буров помогал ей с реаниматором. «Снимать» Ганича с искусственной жизни нужно было плавно, иначе, когда придёт время, напичканный препаратами мозг теолога выдаст невесть что. И погружение просто-напросто ничего не даст.

***

Трипольский тоже был тут – вошёл вслед за командиром.

Рената старалась вспомнить как можно больше из спецкурсов факультета, и Ординатор в помощники тут уже не годился. Официальная информация и утверждённая методика обучения – это одно. А советы бывалых психосерверов – иное.

– Как это будет? – поинтересовался Трипольский.

– Не знаю, Алексей. Нас учили, что всему можно и нужно придать форму. Чаще подсознание само делает это. Там – царство образов.

– Мистикой отдаёт…

– Ты ещё не избавился от снобизма по отношению к мистике? – по-матерински снисходительно усмехнулась Рената. – Когда-то и мои возможности психосервера сочли бы мистикой!

Трипольский промолчал. Если с Пустым он нашёл хоть какое-то объяснение, то расшифрованные записи с молодеющим Иконниковым – и не просто, а после, фактически, смерти – выбили у него почву из-под ног.

Роман вкратце изложил план, родившийся буквально минуту назад.

– Как – отложить?! – мгновенно взъерошилась Рената. – Ты просто не понимаешь, что говоришь! Я уже запустила процесс, перенастроила реаниматор, обрубила часть медикаментов! Уже нельзя всё вернуть, а потом снова повторить – это фатально для Леонида Львовича!

– Я не говорю – отменить, – вкрадчиво пояснил командир. – Я говорю – отложить. Сколько он может пробыть в... подготовленном состоянии?

– Тридцать часов. Не более. Это если я ещё придумаю как...

– Выше бровей, – перебил Роман. – За это время мы не то что сходить в разведку успеем – мы с подкреплением вернёмся!

Мужчины воспряли, только Буров оставался безжизненно-спокоен. Но даже один-единственный его кивок означал горячую поддержку затее с разведкой. Рената понимала, что они не столько жалеют её, сколько реально ищут выход. Но что-то внутри уже клокотало...

В конечном итоге она осталась одна. Всё это время из медизолятора на космопроходцев безразлично таращилась Милош. Едва Рената приблизилась, чтобы рассмотреть пропитавшуюся кровью перевязку, как повреждённая вдруг ударилась лбом в стеклопластик. Рената вскрикнула от неожиданности.

Милослава упиралась головой в преграду, точно надеялась её продавить, а горячее дыхание оставляло запотевший овал, за которым быстро скрывалось осунувшееся бледное лицо. Милош высунула язык, странно покачиваясь, и...

Через миг Рената изумлённо разглядывала медленно исчезающий иероглиф на запотевшем участке стеклопластика, который она им только что начертила...

Глава 3. Стеклянный саркофаг

Странно, но и тут наступила ночь. Мутно-зелёная, она затопила купольный город не сразу – стены, видимо, меркли по мере захода за горизонт местного светила. Оказалось, что основной свет дарили не нити, живыми змейками свисающие с потолка, а сам купол. Теперь он угасал гигантским мутным абажуром, оставляя залу нанизанной на светонити полутьме...

Белотелые исчезли непонятно когда, Роберт не особо следил за ними. Он глядел на неподвижную девушку в паре метров от себя. И сожалел, уронив на руки большую голову.

Надо было слушать голос интуиции там, в подземном саду… Ничего бы этого не было! Ничего!

Абориген лежал спиной, почти бездыханный. Голую худую спину уродливо бугрили рёбра и позвоночник. Откуда в нём столько силы? Казалось, дунь – и развалится.

Он наверняка имел какое-то отношение к повторителям. Гибрид? Плод генной инженерии? Кто он? Откуда у него такие познания? Он ведь знал не только о технологиях землян, будь то протоволны или Ординатор, но и о белотелых. А его фраза про «бельгийское дерьмо»?!.

Уверенность аборигена обезоруживала. Как он рассчитывал им помочь? Он такой же пленник!

Беловолосый вдруг начал содрогаться, точно никак не мог прокашляться. Затем приподнялся на локте, и по телу волной пошла судорога. Его вырвало.

Сначала на пол хлынула бесцветная слизь: обильно, тягуче, пузыристо. Вторая волна рвоты уже окрасила лужу красными и желчно-жёлтыми разводами. Стоя на четвереньках, абориген сделался похожим на доходягу-кота, сдуру сожравшего около помойки отравленную крысу.

Третий позыв сопровождался воплем. Звук не преодолевал невидимой преграды, но Роберт знал наверняка: абориген истошно орёт. Вздувшиеся вены на шее и висках, казалось, вот-вот лопнут, и яркая кровь стечёт с холодного стекла без малейшего следа, а тощее тело останется остывать в кроваво-мутной жиже.

В лужу под ним что-то выпало. Абориген с трудом уселся и просидел без движения несколько долгих минут, приходя в себя. И то и дело касался кончиком пальца того, что накануне покинуло его желудок. Роберт наблюдал.

Это было похоже на яйцо. Куриное яйцо бледно-голубого цвета, всё в пятнах крови и рвоты. Немного ассиметричное и, вроде как, светящееся.

Абориген поднял его, поморщился, как если бы схватил уголь из печи, медленно выпрямился и встал спиной к Роберту. Что он там делал – непонятно. Но спустя какое-то время беловолосый очутился снаружи прозрачной тюрьмы, вынырнув в большой вырез.

Он медленно вёл яйцом по стеклу, и за ним оставался след, как от детского фломастера – яркий, неровный. Минута, и контур сомкнулся. Но вместо того, чтобы выдавить получившийся овал, абориген просто-напросто протянул Роберту руку. Внутри «фломастерного» контура стекло начисто исчезло!

– Идём... – с трудом выдавил беловолосый и кашлянул. На пол упало несколько кровавых капель.

Вика так и не пришла в себя. Роберт осторожно вынес девушку из колбы, стараясь не смотреть на то, что осталось от её руки.

– Что дальше?..

Роберт ещё не определился, кого им с Викой стоит остерегаться больше – спасителя или предполагаемых палачей.

– За... мной... Не... отставай... – хрипел беловолосый.

Абориген переложил неровное яйцо из руки в руку. Сложно было не заметить синюшные отметины с трещинами там, где оно касалось кожи.

Роберта шатало. Он шёл, стиснув зубы, неведомо откуда черпая силы, чтобы переставлять ноги и не ронять бесчувственную девушку. Иногда они останавливались и прислушивались. Чаще рядом с контейнерами вдоль стен, чтобы в случае чего была возможность быстро спрятаться.

Перехватывая поудобней соскальзывающую Вику, Роберт случайно прислонился к одному из них.

Контейнер гулко завибрировал, как если бы внутри включилась на отжим старая стиральная машина. Роберт отпрянул и поймал на себе странный взгляд аборигена. Точно так на него смотрела центральная из троицы, разве что взгляд женщины-чужака был Роберту необъяснимо приятен. В отличие от холодного взора провожатого.

– За... мной...

Абориген сторонился светонитей. Казалось, или они светились ярче при его, Роберта, приближении?..

Вика болталась тряпичной куклой, и хоть и была миниатюрной, а нетренированные плечи устали очень быстро. К тому же никто не отменял выкачанных накануне литров его крови. Роберт просто не думал, на каких неведомых резервах тащил бедную девушку. Переставлял ноги, и всё…

Часовых нигде не было. По левую руку оставались белоснежные комнаты с идеальной симметрией – где-то тут и побывал Роберт. Они походили на овальные соты или ряд присосок какого-то исполинского подземного спрута. Их чуждость изумрудному городу бросалась в глаза кричащей, точнее – слепящей очевидностью.

Внезапно абориген упал на четвереньки, и его опять беззвучно, обильно вырвало. Роберт опустил Вику на пол, быстро заглянул тому за плечо – кровью. Нетрудно было догадаться, что ключ к их спасению, то самое голубое яйцо, за время, что пробыло в желудке парня, хорошенько навредило ему. И теперь он медленно и мучительно умирал.

Опять.

Абориген сел на пол и утёр рукою тягучую кровавую слизь. Он тяжело, глубоко дышал и постоянно морщился, до побеления сжимая в кулаке ассиметричный овал.

– Там... дальше... – указал он на одну из «сот» белотелых, – основной спуск... в механический... город... Нам нельзя... туда... Не сейчас... Нам... нужно... переждать...

– Что?

Рот его расплылся в жуткой улыбке, испуская тяж красной слюны. Роберт обо всём догадался ровно за секунду до ответа.

– Мою... смерть...

– Они... – запнулся Роберт, отводя взгляд от выцветше-свинцовых глаз. – Они станут искать.

– Да... – кивнул как ни в чём не бывало абориген и поманил за собой. – Я предусмотрел... Сюда...

Роберт выдохнул, собираясь с силами, и попытался закинуть бесчувственную Вику обратно на плечо. Но его вдруг повело, и якут со всего маху рухнул набок, ударившись головой. Усталость взяла верх. Путь они продолжили лишь спустя некоторое время, когда он более или менее пришёл в себя.

Коридор казался бесконечным. Роберт помнил, что он – суть спираль с центром в той самой зале с колонной. Белизна чужеродных комнат уже давно осталась позади, и спуск потихоньку становился всё очевидней. Светонитей по потолку почти не было, мрак крепчал, и в одном из мест потемнее беглецы вновь присели отдохнуть.

Шаги послышались спустя несколько минут. Роберт вмиг представил, как его будут резать: неспешно, заживо, и на белом глянце безликих скафандров не будет ничего, кроме его собственного отражения.

– Не... шевелись... Только... не шевелись... – откуда-то из-за головы хрипел и булькал абориген.

Шаги приближались. Роберт ощутил холод по спине – встречи не избежать. Вездесущие контейнеры и полумрак укрывали не так хорошо, а вышедшие в коридор соискатели были уже совсем рядом. Но они, слава предкам, оказались не вооружены.

Аборигена будто подменили. Он прыгнул одному на спину ловко и быстро, Роберт едва успел вскочить. Изящное тело содрогнулось, чужак всплеснул руками и повалился навзничь, придавив собой цепкого, как клещ, парня. Роберт схватил один из контейнеров и что было сил саданул второго белотелого по вытянутой к затылку голове.

Клёкот заполнил малахитовый коридор, и Роберту померещилась быстрая победа. Преждевременно.

Раскрытая ладонь угодила в лицо наотмашь; мелькнула мысль, что хорошо бы то полетели искорки, а не зубы... Якута отшвырнуло к противоположной стене, он налетел на такой же контейнер и встать не успел.

Чужак навис белой точёной смертью. Длинные пальцы сомкнулись на шее Роберта, и он с ужасом осознал, что ничего не может – противника просто не достать! В панике он зашарил руками по полу и в ту же секунду поранился чем-то острым. Без раздумий схватил это и с силой ударил белотелого в локоть.

Трескучий вопль оборвался едва народившись. На спине раненого Робертом чужака возник окровавленный абориген – двумя короткими тычками он затолкал клёкот тому обратно в горло. Яйцо, которым он бил, оставляло «неоновый» росчерк во мраке коридора.

Стало тихо. В коридоре теперь слышалось только хриплое, булькающие дыхание аборигена. Соискатели лежали неподвижно, головы их выглядели так, словно по ним проехался разведывательный вездеход «Мальчик».

В руке что-то больно кололось и дрожало. Роберт глянул на собственное оружие и испуганно отшвырнул. Это был игольчатый кристалл! Точно такой же, какой таял в белоснежной комнате, превращаясь в туман с его, Роберта, лицом!

– Держи...

Абориген еле как разжал себе пальцы, чтобы высвободить яйцо. Кожа под ним потемнела, истончилась и пошла глубокими трещинами, из которых почему-то не сочилась кровь.

– Держи говорю... Тебе оно... не повредит... Но не... касайся им... моей Виктории!.. Усвоил?..

Он схватил Роберта здоровой рукой и быстро вложил яйцо ему в ладонь. Оно было тёплым, и тоже слегка вибрирующим. Словно бы живым...

– Нам... повезло... Это... – абориген глянул через плечо на трупы белотелых, с которых медленно стаивали «тканевые» скафандры. – Всего лишь... учёный... Геолог... Коллега твой!.. Запомни... – он резко развернул лицо Роберта к себе. – Они... не стреляют... внутри города... Понял?.. Стены резонируют... Как и песок... Будет взрыв... Используй это... если я... задержусь... Пойдёте вниз... там больше нет... их... Я знаю... наверняка... Можете отдыхать... Но безопаснее... всего... будет после... могильника... Там они... не появляются... в такое время... Я проверял... это много раз...

– Куда ты?

– Теперь нужен... ложный след... я – в механический... город... Очень скоро... они пойдут... за нами... Я их запутаю... Впереди будут... раскопки... И могильник... Не советую... идти... в могильник...

Еле держась на ногах, абориген побрёл прочь. Роберт с опаской глянул на почти невесомое яйцо в руке, затем на раскроенные черепа белотелых. Как же он им умудрился забить их?..

Всюду была их кровь. Красная кровь. Длинные белые тела украшал идентичный рисунок пунктирных шрамов, изображавших на впалой груди спираль. С виду они почти не отличались от людей. Разве что глаза были чёрными… да ряды острых резцов заставляли коротенькие волосы на затылке шевелиться.

Вика стала неподъёмной. Тоненькую, миниатюрную девушку никак не получалось закинуть на плечо – остатки сил ушли на скоротечный бой. Глубоко дыша, Роберт сидел рядом и утирал слёзы. Ему вдруг стало жаль. Себя, такого немощного, неприспособленного бороться и убивать. Её... такую...

Рука. Там, где должны бы виднеться оголённые части сустава, неестественно розовело что-то искусственное, накрепко спаянное с живым эпидермисом. Роберт сглотнул. Культя приковала его взгляд...

Вика еле слышно застонала, и ему будто жгучую пощёчину кто влепил – не ныть! встать! идти!

И вновь тепло обмякшего девичьего тела на плече. Он не устал. Он. Не. Устал. Нет. Идти, только идти. Смотреть вперёд и больше никуда. Только вперёд.

Неправильный овал в ладони придавал уверенности. Шутка ли, абориген забил им двух белотелых! Только почему это яйцо не опасно для Роберта, если рука аборигена в последний момент почти уже не шевелилась? Высохла вся, как змеиная шкура на солнце, и покрылась трещинами.

Впереди была зала не меньших размеров, чем та, из которой они сбежали. Центр свода также подпирала колонна, но она была как бы... недоочищена? У основания лежали различные инструменты и вездесущие контейнеры, только пустые. Роберт глянул лишь мельком, на ходу.

Они счищали с колонны слой изумрудного стекла. Притом без привычных человеку следов выработки: ни тебе куч отколотой породы, ни пыли вокруг, ничего. Просто продолговатые борозды в теле стекла, как если бы его кто чайной ложкой черпал. А сама колонна с барельефами иероглифов виднелась глубоко внутри. И опять у её основания проступал символ-трезубец.

Силы в очередной раз покинули его у выхода из этой залы. Роберт почти уронил Вику и рухнул на спину сам, тяжело дыша. Сердце гнало кровь натужными рывками, шумно откликаясь в голове.

Всё. Пусть хоть что! Сил нет...

Мутный взгляд бесцельно поплыл по потолку. Но прошла минута, вторая, и Роберт, толком ещё не переведший дух, уже всматривался – любопытство родилось раньше него.

Тут было на что посмотреть. Словно кто-то очень прожорливый день ото дня поедал стекло со стен небольшой ложечкой, как сладкий студень “Тархун”. А внутри, за ним, темнела стена. Малахитового цвета, с иероглифами и фигурами, часто казавшимися объёмными. И «морская звезда». Почти такая же, как и первая, что он разглядывал долгие часы из своего кокона. Она тоже замерла как бы в воздухе, словно застыла в движении.

Слой стекла тут был повсюду. На полу и даже на потолке. Это навело на мысль, что когда-то зала была «затоплена» им полностью. А белотелые теперь очищали её с помощью «ложечной» выработки.

Роберт встал, чтобы идти дальше, но его внимание привлекла дальняя часть залы. Она была почти нетронута – толща стекла там выглядела внушительной. И то, что он разглядел, стоило потраченного времени.

Это была могила. Братский саркофаг из изумрудного стекла. Если, конечно, существ внутри вообще можно было назвать братьями...

Роберт прильнул к стеклу и случайно коснулся его лазурным яйцом. Послышалось шипение, и из-под руки взвился дымок. Он инстиктивно закрыл нос рукавом, но дымок оседал и стелился только вдоль стены, медленно исчезая. От него-то и исходил убойный запах “мятного нашатыря”. Роберт поднёс яйцо ещё раз и с нажимом провёл. Ярко-голубой след истаял быстро, а на его месте осталась неглубокая борозда. Как от чайной ложечки.

Три фигуры в толщи мутно-зелёного стекла были абсолютно разными, но совершенно точно принадлежали некогда живым существам. Наверняка разумным – что животное бы делало тут, в этом городе?! Тем более, что застыли они так, словно в последний момент ничего не подозревая контактировали...

Меж тем и многоногое низкое существо, похожее на краба, и зависший над ним диск с несколькими тоненькими, почти невидимыми щупальцами, и вполне себе антропоморфного карлика высотой Роберту до пояса объединяло одно – наличие у всех той самой «морской звезды». Она виднелась в разных местах, порой была почти неразличима, но всё же.

Хоть абориген и уверял, что белотелых тут больше нет,подолгу оставаться на одном месте не очень-то хотелось. Нужно идти дальше, мимо какого-то могильника. Роберт поднял Вику и тяжело зашагал.

Едва он подумал, что никакого могильника они не встретят, как из-за поворота полился яркий свет. Роберт остановился. И тут же вскрикнул от неожиданности – Вика впилась зубами в ухо!

Скинуть её с себя как можно мягче стоило большой ловкости – девушка вдруг взялась лупить и царапать его единственной рукой. Хорошо хоть не верещала... Сообразив, что просто так истерика не кончится, он на секунду прижал её лицом к полу. От ударившего в нос мятного нашатыря она закашлялась и сникла.

Роберт сел напротив, прямо под яркий свет из белоснежного помещения в конце поперечного коридора. Замер, не сводя глаз с девушки. Ждать её реакции долго не пришлось.

Но вместо воплей со слезами Вика остолбенела. Она не моргая уставилась на обрубок руки. И молчала. Отёкшее лицо – поразительно спокойное – не выражало ничего. Прошло несколько минут, а она по-прежнему невидяще таращилась и даже не думала плакать.

Роберту стало страшно за неё. Он не умел говорить. Да и что тут скажешь?.. Какое-то время он просто сидел рядом и пытался заглянуть бедняге в глаза. Безуспешно. Словно Вика теперь не видела ничего, кроме ополовиненной руки.

Он поднялся, брякнул в никуда что-то типа «я рядом». Она не отреагировала, но руку опустила. И теперь таращилась перед собой, просто в пустоту.

Пусть. Надо дать немного времени... Несколько минут ничего не решат. Он должен знать, правильно ли они идут. Где-то тут должен быть какой-то могильник.

Роберт прикрылся рукой и медленно, шатко пошёл навстречу холодному свету. Холодному в прямом смысле – по ногам повеяло вполне ощутимо. Роберт то и дело оглядывался, находя Вику на том же месте.

Коридор ожидаемо закончился невидимой стеклянной преградой. Роберт хотел было прорезать вход голубым яйцом, но, вспомнив предостережение аборигена, передумал. Вместо этого отошёл вбок и заглянул внутрь.

А вот и могильник.

Сверху клубился густой пар, а вдоль белых стен висели прозрачные коконы. Роберт потёр глаза...

Внутри находились люди. Обнажённые трупы без одной руки, обтянутые затвердевшим стеклом. И двое из трёх видимых – точь-в-точь тот, кто их вызволил.

В двух коконах висел разделанный на части абориген.