Текст книги "Bestiarum vocabulum (СИ)"
Автор книги: Никита Печень
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Вступление от переводчика:
Автором данной рукописи, дорогой читатель, является Норра Доберчост, знатная и образованная женщина, жившая в двенадцатом веке. Грубо говоря, её можно назвать – по современным оценкам – политиком, мудрым и дальновидным. Ещё недавно она была известна только по своим же летописям и мемуарам, но мало кто знал, что этот замечательный человек писал бестиарии, слова о животных. А виноваты в этом, к несчастью, люди того времени, которые сжигали творения Норры Доберчост из-за резких, иногда радикальных идей, заложенных в них. В этой рукописи так же можно заметить проблески мыслей автора, хорошо замаскированных под фантастические описания монстров. Ведь каждое чудовище олицетворяет в себе человека. Человек порой и есть чудовище…
Однако вернёмся к рукописи. Она была найдена в могиле заживо похороненной женщины – неофициально признанной самой Норрой – вместе с другим текстом, переведённым дословно: «Бестиарий тварей, человеку подобных». Название этой можно перевести как: «Слово о животных». «Слово…» содержит в себе в основном описания несуществующих чудовищ, колдунов, духов, богов, которых я сам причислил к ареалу – если судить по историческим упоминаниям, фактам – западных и южных славян. Чуть скуднее бестиарий наполняют описания Германо-Скандинавских и Кельтских мифических существ. Ещё в меньшей степени – но присутствуют! – Африки и Азии. Как известно, Норра Доберчост в молодости вместе с отцом-торговцем путешествовала по землям наших предков, и, как оказалось, они её сильно поразили.
Честно говоря, обе рукописи сохранились в отвратном виде, дорогой читатель, особенно иллюстрации. Текст я разобрал, – не весь – но все рисунки погибли, краска потрескалась, высохла, можно сказать, исчезла. Также мне умышленно пришлось отвергнуть мысль о делении и порядке глав. Во-первых, изначально у автора не было такого деления: все существа перемешаны без опоры на их родословную, религиозную (Бог, Дьявол) и стихийную принадлежность – разве только на рептилий и не рептилий. Во-вторых, именно рептилии пострадали сильнее всего.
И последняя особенность, дорогой читатель: помимо обычных описаний, Норра Доберчост почти всегда приводила в пример «случаи из жизни». В основном это юмористические и отчасти сатирические сценки. Не обязательно принимать в серьёз.
Комментарий редактора:
Язык и речь автора весьма специфичны. Для атмосферы большинство предложений стилизованы под старославянский язык.
Приятного чтения!
Вступление:
Человек зрит басу наружную, потому и не ватажится с тварями, кои, может, басой души своей того человека в разы превосходят.
Анчутка.
Тварь сия есмь помесь черта и утки, коя сильно на домового похожа. Кучери густы, тело мало, но также рожки имеет и крылышки, покуда карлик добрый сих знаков диавольских о себе не носит.
Живут анчутки семьями, бранятся часто меж собой, особо полевые и лесные. За территорию либо самочек. Но когда человеку пакостить собираются, враз обиды решают, объединяются.
Егозы те ещё!
Коль пробрались в хижину, то солью и сталью не выгонишь, поверьте уж мне, завсегда путь найдут. Баню оприходуют аль мельницу водяную сломают. Они горазды и на большее. Одни могут вид человечий надевать. Бывало, что жёнами обратятся и к мужьям пойдут. Мужи-то, в них странности не заподозрив, ночью поиграют, а на утро обнаружат – кутас увял. Коли мужьями станут, то жёнушки, от близости не отрекшиеся, в будущем дурака родят. Здесь истина есть: учись сквозь маски смотреть.
Так и я опростоволосилась, когда красна-зелена была. Вечеряла с отцом в трактире одном, да, увидев в окошке, у себя в комнатке на втором этаже, анчутку, за домового его приняла и впустила внутрь. Ночи через две трактирщик, муж статный, но больно ворчливый, из того же окошка выпал неудачно, выю сломал, сразу дух испустил. Дом тот сожгли, ибо проказников вытворить не под силу было.
Кикимора.
Знала я двух сестёр, одна из коих, как это бывает, умницей и красавицей прослыла, а вторая, страшная и неумелая, яро первой завидовала. Случилось так, что умерла вторая от желчи злобы и ярости в теле скопившийся. Токмо это не помешало ей на следующий день похорон опосля домой вернутся в виде тощей старухи, костлявой и зело отвратной. Не зря в то утро солнышко тучи прикрыли и птицы кричали, ибо кикимора пришла (*см. примечание редактора). К чему красавица-сестра не приступала, к тому её мёртвая родственница прикасалась, и всё неудачей кончалось. Предлагали соседи бедняжке древним пошибом изгнать сестрицу: огнём нечистую подпалить, сталью рубануть, солью ужалить, иголкой истыкать, заговоры прочесть, аль матом благим испугать – но красна девица лишь отнекивалась и терпела. Старела, слабела… Не выдюжила и утопилась.
Сестра злобная, зависть утолив, дом покинула, ушла в топи к мужу-лешему, токмо на пороге сына оставила. Парнишку баба прихватила, что детей рожать не могла. Не побоялась внешности странной: ног конских, лица заострённого, а не пухлого, нежного, как у малыша обычного. Тот зимой её в прорубь утащил.
*«кик» – птичий крик, «мор» – тьма и смерть. Однако автор забыла о втором, менее красивом по звучанию, но более оправданном в значении имени – шишимора, что дословно означает «шушукающаяся», а также отсылает нас к богине Мокошь, которая, как и кикиморы, в славянских текстах упоминается сидящей за прялкой (пряжа – символ жизни).
Полудница.
Не сиделось-то дитячке в хижине в полдень –
Побежал на покос мой сынок.
Не увижу его, ведь во ржи, в этом поле
Полудница златая живёт.
(Отрывок из «Плача матери»)*
Сей дух игривый не слыхан в наших землях, ибо обитает далече на востоке, где обычай имеется чудной (для нас, конечно же): спать в полдень, на поле не работать, отдыхать поодаль от него. Люди же, кои с правилом сиим не ватажатся, встречают в красный зной полудницу, коя головы загадками дурачит, щекочет до смерти либо жаром на чело давит, заставляя трудягу дух испустить, опосля чего мертвец сам полудницой и становится.
Златовласые берегини ржи, девы солнца** молоды всегда. Бродят они по полям, простоволосые, в ночнушке длинной, да с серпом в руке. Лишь изредка, глядя на них издалёка, можно лики истинные узреть: скулы мертвеца и впадины глазниц, словно черепа голого.
Молвит люд, что полудницы и детей крадут, коих на своих младенцев меняют. Смотрела я на таких малышей и утверждать могу точно: оправдываются, лукавят отцы и матери, чадо в поле оставить хотят, дабы дела с лишним ртом не иметь. Не так уж яро злобны берегини. Крадут души они лишь воров да подлецов, божий закон не чтущих. Но коль добрый человек страшится, рядом с полем находясь, то пусть подсобит полудницам долей яства своего и пинтой медовухи аль сивухи сладкой.
Довелось мне видеть, как вора в полдень к полю привели, к камню накалённому мельницы привязали да ушли. Почуяли полудницы сердце нечистое, предвкусили развлечение грядущее да появились перед хитрецом в лучах зело ярких, ослепив на мгновение. Начали вопросы задавать. А вор-то смышлёный, с ответами не спешил, до заката тянул, дабы исчезли девы зноя.
Однако же выпутаться не смог, потому и умер опосля двух дней без воды и под солнцем.
Ходила в селе одном также легенда о девице, коя танцевать мастерски умела. Известно, что полудницы плясать могут до заката без устали, и не было ещё человека иль даже бога языческого, кой мог с духом озорным сравнятся. Вот токмо дева та сравнялась и победила. В награду же ей берегини ржи вручили гребень, камнями драгоценными покрытый, да серп золотой.
И верю я искренне в эту легенду, ведь конец у ней был отнюдь не хороший. Изменил девице сей муж её, сговорился с любовницей-волочайкой и убил жену на поле ради денег. Та полудницой стала и дня через три муженька в жару на рожь увлекла, где и жизни лишила. Любовница же, раскаявшись, в девках до смерти ходила, каждый день на поле у могилки общей молясь. Серп и гребень она в той же могилке похоронила.
Примечания редактора:
* Отрывок песни был представлен в оригинале, поэтому перевода не требовал. Предполагается, что название дано автором, так как «Плача матери» с подобным сюжетом в источниках нет.
**Автор называет полудниц девами, хотя не стоит забывать, что в мифах упоминаются и представители мужского пола. В этом случае полудница – имя нарицательное, которое свой род не меняет. Мужчина-полудница.
Также хотелось добавить: в последнее время с возрастанием популярности славянских мифов в средствах массового развлечения (компьютерные игры, фильмы, книги) люди стали упоминать полуночниц как лунных сестёр полудниц. Правда же заключается в том, что полуночницы – выдумка современного мира, а не древнего эпоса. Само слово «полуночница» (полунощница) дословно означает одну из ночных (утренних) служб суточного христианского богослужения. Или же так называют женщину, не спящую ночью.
Хель.
Пожалуй, начну с перевода, дабы не шугался кой люд добрый*. С языка народа, живущего за Германским океаном, далече на севере, Hel (Halja, если дословно) «покров» означает. Хоть дева, подобным образом наречённая, всё-таки богиней смерти и является, но к нашему слову её имя значения не имеет.
Отец Хель Локи – бог хитрый, наглый и уж больно языкастый. Покамест своих братьев за трусость ругал, а сестёр – за нецеломудрие, сам жене своей верной Сигюн изменял с великаншей Ангрбодой, коя опосля родила трёх существ, уродливых бедняг: волка Фенрира, змея Ёрмунганда и девочку-полутруп. Ибо измена – грех страшный, конечно, при жизни второй половины…
Смерть и бытие, вечность и сиюминутность, чёрное и белое, красное и синее – то есть Хель. Она – букет цветов, прекрасных и ужасных, абсолютно не похожих друг на друга. Женственная, богиня прослыла исполином, силу яро экую в руках имея. Прекрасная, она всю жизнь была почти мертва: половина тела её вид гниющего трупа имела, однако какая именно – молвить и боги не смели, ибо из мира мёртвых, где она жила и правила, Хельхейма, даже божества вернутся не могли, даже О̀дин, бог богов, кой сам подарил деве мёртвых ту власть над проклятым, мрачным, туманным Владением.
И как бы не морозило душу словной вьюгой мощной место то жуткое, как бы не пугали путников стражи обители смерти отвратные, как бы не быстра была черна река, то место огибающая, Хельхейм спокойным казался, сонным и по-настоящему мёртвым. Ведь цель его – небытие, и находятся в нём не грешники, а те, кто умерли, за землю свою не сражаясь.
Однако же, место то Хель сине-красной не было пристанищем вечным. Всему есть начало и конец, рождение и смерть, потому и богов, кои тварей земли** породили, рок великий ждал. Рагнарёк!
Грань раздоров чует Хель, слухает о спорах, творящихся далеко за Хельхеймом, потому и по сей день готовится к битве последней.
И покуда вам удастся в земли северные попасть, не удивляйтесь тому, что мёртвым ногти обстригают. Ведь из ногтей трупов бесчисленных, в царство туманное попавших, и построит богиня корабль Нагльфар, на котором в день Рагнарёка поднимется из Хельхейма, дабы повести на город небесный армию усопших.
И не станет того мира, в котором мы живём. Умрёт он, и за гибелью его последует возрождение. Примирятся живые и мёртвые друг с другом, наступит начало начал.
Жаль лишь, что концом всего и всегда будет смерть…
Но это позже. Сейчас же она, смерть, богиня, Хель, до сих пор в своих землях следит за погибшими, трепетно поглядывая на детей, кои дух раньше времени испустили***, и ждёт своего часа.
Примечания редактора:
*На английском имя языческой богини звучит как «hell», что в переводе означает «ад». Не секрет, что в давние времена – Норра Доберчост жила, примерно, в период Высокого Средневековья – люди резко реагировали на какую-либо религиозную символику, любые упоминания. Видимо, автор решила изначально всё пояснить, чтобы избежать доносы от слишком впечатлительных читателей, скорых на радикальные поступки.
**Хель относится к Хтоническим существам, которые, в отличие от обычных богов, находятся в сильной связи с родной землёй, природой. Также подобные создания наделены звериными чертами, часто способны к оборотничеству и полиморфии.
***Автор, упомянув о заботе к детям, спутала Хель с другой представительницей пантеона Германских богов Хольдой, которая, однако, носит с богиней смерти много общих черт. Предполагается, что они обе имеют один прообраз, общего предка. Но Хельда, в свою очередь, кроме «должности» смерти, близка к быту, кухне, семейному очагу и воспитанию детей.
Берендей.
Имеются на востоке, в Гардарики*, племена, люди в коих берендеями зовутся. Будучи братьями народам славянским неспокойны весьма берендеи и, будто чада, непостоянны: то с печенегами ватажатся, то через два лунных цикла со своими же на половцев идут. И, как ни странно, терпят их народы кровные, дюжат, как конь хороший – да дорогу длинную. Признаться, давеча приметила я, что люд в тех краях спокойный как и к братьям своим, так и к черни заезжей – одни южане и азиаты на торжищах морских. Есть чему поучиться моим-то соплеменникам.
Знаются в тех местах и колдуны, коих также кликают – берендеи. Много мнений у баянов (барды, коль по-нашему), баб и стариков мудрых о том, почему зовутся так чаровники. Твоё же внимание я обратить хочу лишь на одно мнение, ибо зело разумным его посчитала: первый сей волшебник в берендеевом племени появился, потому берендеем и был прозван.
Кто ж такие они? Колдуны! Сильные, пресильные настолько, что могут вид звериный принимать. Токмо не путай их с перевёртышами обычными, полиморфами, ведь настоящие берендеи облик медведя надевают.
А медведи сии громадны, яро велики, прям исполины среди тварей других. Черты человечьи они имеют: о двух лапах ходят, вещи могут поднимать, болтают гортанно и жутко, бывает, с храбрыми девками пляшут по ночам да спозаранку иль ведьмами хитрыми. К слову, колдуньи, будь они хоть семь пядей во лбу, берендеями статься не могут, ибо магия у них своя – женская. У мужчин, понятно, что мужская.
Изредка бывает то, что берендеями волхвы становятся. А сии волшебники – что наши пророки-священники. Не зря волхв как «шептун» и «ворчун» переводится, божье слово (языческое, не христианское) он несёт. Колдун сей от обычного отличается, кроме вещания своего, ещё и положением. О будущем вещает – как такого к лицу правящему не пристроить? Коль становится волхв берендеем, его тут же гонят. А становятся обычно берендеями, как ни странно, волхвы не сильные, а скупые. Говорят: «дикостью своей и нечеловечностью твари уподобился. Тварью потому и стал».
Сказывала мне старая женщина, прослывшая мудрой, потому «ведьмой» зовущаяся, что волхвов скупых как раз-таки в медведей сами берендеи превращают. Ведь сильны они настолько, что лик не только себе изменить дюжи, но и врагу. А в этом случае токмо сам берендей проклятие и снимет либо смерть его. Хотя бывают и исключения.
Та же ведьма мне о случае поведала грустном, что в селе их произошёл. Жил у них ранее берендей один, кой также здухачом был, значится, с непогодой боролся, засухой, аль наоборот ливнями дикими. Жила и дева, женатая на муже жестоком. Бедняга та веру нашу приняла, христианскую, потому верна была супругу своему несмотря ни на что. А он батогом бил её спокойно, опосля с девками простоволосыми изменял. Берендей видел сие нахальство, зверство, а терпеть не мог, ибо любил девушку ту любовью нежной, искренней. Обратил в медведя мужа, а сам предложил жене его с ним уйти из места сего. Отказалась бедняжка, а ночью, дабы мужа спасти, зарезала берендея, пока тот спал. Наутро же обнаружила, что муж до сих пор в зверином облике бродит.
Мужа, в конце концов, убили, ибо много скотины пожрал неединократно, покудова не задолбаша всех. Но на свет тот решили по-человечьи проводить. На костре тело сжечь. Жена его вместе с ним сгорела живая ещё. Говаривают, что сама в огонь метнулась да звука ни единого не издала.
Примечания редактора:
*Гардарикой – Страной городов – многие люди называли древнюю Русь, хотя больше всего это имя приелось у скандинавов.
