Текст книги "Дело частного обвинения (сборник)"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А вы, Светлана Петровна, полагаете, что прислуга должна кушать на кухне? – Виноградов терпеть не мог эту непроходимую дуру, второй год занимавшую должность начальника Службы размещения в гостинице «Моряк». Единственное, с чем она справлялась успешно, – это роль любовницы начальника Пароходства, что позволяло ей свысока общаться не только со смиренными сотрудниками рабоче-крестьянской милиции, но и с седыми капитанами, составляющими гордость и славу российского торгового флота. Виноградов давно разрабатывал ее по многочисленным фактам взяточничества – информации хватало, но горький опыт научил его, что таких людей надо валить сразу и насмерть, без осечки. Приходилось ждать, не спеша подбираясь к цели.

– Пойдемте, пойдемте, Света! – Между собеседниками втиснулся Курьев, натужно улыбнулся Виноградову и увлек за собой даму, не давая ей ляпнуть очередную бестактность.

– Володя! Идите сюда! – У соседнего столика приветственно поднимал фужер элегантный худощавый мужчина лет сорока с лицом и манерами британского джентльмена.

– Плюньте на эту шлюху! – вызывающе громко поддержала его спутница, изрядно уже пьяненькая, но от этого еще более обаятельная.

– Непременно – и с удовольствием. – Виноградову действительно приятно было видеть старинных знакомых – начальника Морторга Елкина и всемогущую кадровичку того же Управления морской торговли Аню Санаеву. Анна Михайловна могла себе позволить поставить на место даже любовницу Первого лица – ох как много всего она про всех знала… Поговаривали, что один ее праздничный наряд – включая, разумеется, бриллианты и прочую мишуру – стоит чуть меньше годового оборота пароходского ресторана «Каравелла». – Ваше здоровье!

– Скооль!.. А что пьет наша доблестная милиция? – Елкин с сомнением посмотрел на прозрачную, с ленивыми пузырьками жидкость в виноградовском бокале.

– Джин-тоник, ребята.

– О! Культура проникает в массы! – Начальник Морторга одобрительно поднял брови.

– Спасибо – с наставником повезло! – Мужчины от души расхохотались. Оба вспомнили, как лет семь-восемь назад только что списавшийся «с парохода» валютный бармен Сережа Елкин приобщал к секретам смешивания коктейлей пришедшего с контрольной закупкой свежеиспеченного опера ОБХСС Виноградова.

– Ну тогда было из чего мешать! – вставила Аннушка, демонстрируя, что и в эту маленькую тайну она посвящена.

– Молчи, женщина! Мы тебя не боимся! – Нлкин со вкусом чмокнул свою заместительницу в нос.

– Извините, ребята. Я чуть позже подойду. – Виноградов показал глазами собеседникам на нескольких мужчин в противоположном конце зала, один из которых – начальник Морского отдела милиции – настойчивыми жестами звал Владимира Александровича к себе.

– A-а! Начальство? – недобро усмехнулся Елкин.

– Сколько их там! Целая, можно сказать, «правоохранительная кучка», – поддержала шефа Санаева.

– Ладно, что ж поделаешь – иди! Но смотри, ждем.

Совсем быстро пересечь зал оказалось для Виноградова невозможным – слишком много среди приглашенных было добрых, а чаще – недобрых знакомых. Мир Пароходства, Порта, береговых организаций – прилипал в сущности весьма ограничен и замкнут – за годы работы в этой сфере Владимир Александрович кого-то сажал или хотел посадить, многие побывали у него в кабинете в качестве свидетелей, реже – потерпевших. Народ присутствовал на банкете в основном воспитанный, несмотря на обильные возлияния, отношений выяснять никто не пытался, напротив – здоровались, норовили обменяться парой фраз.

Преодолев наконец расстояние до цели, Виноградов не мог сдержать внутренней усмешки – настолько метким оказалось сравнение взбалмошной Аннушки. «Правоохранительная кучка»… Она состояла из начальника Главка, шефа Морской милиции, пограничного полковника в форме, двух похожих друг на друга таможенников и сухонького сероглазого кретина с реденьким хохолком седых волос на макушке – «водного» прокурора Сошкина. За исключением первых двух – остальные были весьма и весьма пьяны, но лидировал, безусловно, прокурор – заботливо прислоненный к колонне, он норовил тихо сползти на пол, нежно улыбаясь и что-то бормоча себе под нос.

– Владимир Александрович… Пожалуйста! – Непосредственный начальник Виноградова брезгливо ткнул ботинком полумертвое тело представителя надзорной инстанции.

– Сделаем. – К ним спешили милиционер и двое следковских парней, при помощи которых прокурор был переправлен из зала через незаметную служебную дверь за стойкой бара. В суете Виноградов успел шепнуть сержанту, чтобы с пьяным особо не церемонились – в органах внутренних дел дармоедов из прокуратуры не любят, а Сошкин – тот вообще был притчей во языцех. Нынешний начальник ОБХСС – в милиции предпочитают пользоваться старыми названиями – в голос рыдал, что без бутылки водки у него не подписать даже жалкий отказной материал, а с другой стороны – за стакан, особенно с утра, Сошкин без проблем санкционировал немотивированные обыски и «дутые» аресты.

– Разрешите идти?

– Идите, Владимир Александрович.

– Хорошие у вас кадры, – услышал за спиной Виноградов, удаляясь.

– Не жалуемся, товарищ генерал, – согласился начальник Морского отдела. – Что растим – то имеем.

…В тот вечер вернуться к приятелям Виноградову так и не довелось.

– А вот и наш ангел-хранитель! – Нельзя сказать, чтоб эта встреча была совсем уж неожиданной, но тем не менее… Круговорот гостей выбросил Владимира Александровича в эпицентр банкета – рядом с господином Спектором стоял, сыто ухмыляясь, господин Степаненко, а третьим в их группе был одетый в безукоризненный серый костюм Игорь Чистяков.

За спиной владельца «НВК» возвышался неизменный переводчик, остальные приглашенные толпились как бы рядом, но на определенной дистанции.

– Разрешите представить – шеф местной полиции капитан Виноградов. Блестящий профессионал и исключительной порядочности человек. – В голосе Степаненко иронии почти не было. Было уважение хищника к достойному сопернику.

– Рад познакомиться, господин Спектор! – Владимир Александрович пожал протянутую руку, сухую и горячую. – Не могу не отметить точность и объективность характеристики, данной мне вашим коллегой.

Выслушав перевод, миллионер хохотнул, вызвав всплеск подобострастных смешков окружающих.

– Господин Спектор говорит, что рад встретить в России полицейского с чувством юмора. Даже в Германии это большая редкость. Будут ли ваши люди охранять безопасность во время круизных рейсов?

– Я пока не получал от фирмы господина Спектора подобных предложений. Но ответ, безусловно, будет положительным.

– Не сомневаюсь! – бесцеремонно похлопав Виноградова по плечу, встрял в разговор Степаненко. – На халяву прокатиться по миру! А здесь кто будет жуликов ловить?

– Господин Спектор, – продолжил переводчик, – сказал, что в ближайшее время к господину капитану обратится представитель фирмы в вашей стране, чтобы обсудить условия контракта.

– Степаненко? – с сомнением уточнил Виноградов.

– Нет. Со вчерашнего дня представителем «Норд-Вест круизез»… полномочным представителем!.. является господин Чистяков. – Переводчик плавно повел рукой в сторону Игоря. Спектор солидно кивнул, подтверждая правильность перевода.

Владимир Александрович был ошарашен.

– Рад за вас, Игорь…

– Можно без отчества. Просто – господин Чистяков. Хорошо?

– Ну-ну! А вы, Степаненко?

– О! За меня не волнуйтесь, любезный капитан. Я, если можно так выразиться, – на повышение. В Европу, Владимир Александрович, в Европу – буду теперь трудиться в совете директоров, в Гамбурге. Ах, поскорее бы снова начать страдать от ностальгии!

– Господин Спектор спрашивает, – вновь вмешался переводчик, – не вызывает ли у господина капитана сомнений кандидатура господина Чистякова на этот пост? Ведь вам же вместе работать?

– Я не считаю себя вправе вмешиваться в сферу частного бизнеса. Слишком долго мы этим занимались – и сейчас имеем то, что имеем.

– Очень умная позиция, господин капитан. Господин Спектор знает, что у господина Чистякова жизнь сложилась непросто, – но, как говорят в России, «кто старое помянет – тому глаз вон»! Не так ли?

– Безусловно… Не смею больше отвлекать. Всего доброго!

– До свидания!

– До встречи. Я зайду в понедельник по поводу контракта.

– Заходите… господин Чистяков. Побеседуем. Счастливо, Мастер!

– Пока!

Поискав глазами Елкина и Санаеву, Владимир Александрович понял, что на бурное продолжение вечера в компании он не настроен. Надо было переварить и утрясти услышанное. Вернувшись в кабинет, он вскоре покинул Морской вокзал.

6

Мафия – деловое предприятие, и, как в любом деле, с ценными предложениями следует выходить к руководству, минуя клерков.

Д. Уэстлейк

По радио передавали детскую постановку.

«… – Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивленно.

– А что с ним случилось? – сказал Иа-Иа.

– Его нет!

– Ты не ошибся?

– Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет…»

Степаненко хмыкнул и выключил приемник. Наклонился над низеньким столиком, плеснул в бокал виски.

– Тебе налить?

– Нет. В такое пекло…

– Плевать! Впрочем – дело твое. – С остервенелой июльской жарой, клубившейся за огромными, шведского стекла окнами, не справлялся даже мощный кондиционер. Его натужное гудение выворачивало нервы, рубашка назойливо липла к телу. Прели ноги и постоянно хотелось под душ. – Совдепия, мать ее!

– Можно подумать – у вас там весна вечная!

– Иди ты… Патриот! Уж и ругнуться нельзя русскому человеку. – Степаненко примирительно ткнул сидящего напротив Чистякова кулаком в плечо. – А ты здесь неплохо устроился.

– Стараемся соответствовать. – Чистяков с хозяйской гордостью окинул взглядом гостиничный люкс, превращенный некоторое время назад в офис «Норд-Вест круизез». Два телефона, телекс, факс.

Копировальный «Кэнон» в углу. Комплект добротной аппаратуры. Штабеля рекламной литературы, календари, сувениры. Вполне уместный – в меру – рабочий беспорядок на секретере, подоконник загроможден всем необходимым для организации «кофейного стола». – Пива хочешь?

– А есть?

– Обижаешь! Полхолодильника.

– Ува-жа-аю! Давай.

Выпили по банке. Потом Степаненко все-таки опустошил свой бокал с виски – не оставлять же, выдыхается.

– А у тебя как… с этим? – кивнул он в сторону радиоприемника.

– С чем?

– С «хвостом». И вообще – парни в шинелях и в штатском интересуются? Виноградов?

– Вроде – нормально. Кое-кого подкармливаем – из тех, кого ты перед отъездом передал. Не обижаются, помогают понемногу… А Владимир Александрович… Да нет – вроде уживаемся.

– Гляди – осторожнее с ним. Хитрый, сволочь… А эта, задастая? Не достает?

– А нет ее больше! – Чистяков сразу понял, что Мастер имеет в виду бывшую начальницу службы размещения гостиницы. – Совсем затрахала мы ей столько всего перетаскали, и домой, и в кабинет… «БМВ», сучка, выклянчила – все мало! Пришлось свести ее с Григоряном… Помнишь Арарата?

– Помню.

– В нужный момент позвонили начальнику Пароходства, он к ней домой заявился – а там любовные сцены с кавказским колоритом… В общем, перевели Светочку в Дом культуры. В бухгалтерию.

– Ты придумал?

– Я.

– Молоток… Знаешь – все время удивляюсь, насколько у Спектора глаз на людей верный! Ведь я ж тебя тогда недооценивал, думал: какого черта, на мое место – сопляка, обыкновенного бригадира, пусть даже с высшим образованием и смышленой рожей…

– Ну – плюс пару миллионов он на нас с тобой тогда нажил, не так, что ли? Так. Да что там говорить… Без твоих рекомендаций – сидел бы я по-прежнему в дерьме! Или в тюрьме. Тьфу-тьфу-тьфу!

– Ладно. Я рад, что не ошибся… Давай-ка к делу.

– Может, не сейчас? – Чистяков посмотрел на пустые пивные банки и ополовиненный «Баллантайн».

– Сейчас. – Глаза у Степаненко были абсолютно трезвые, даже пятна пота на рубахе, казалось, исчезли. – Я ж сюда три тысячи километров не для взаимных признаний в любви проехал? А?

– Понял, Мастер. Извини… Вопросов, собственно, два. Первый – о Шейне. Он из твоей старой гвардии… Даже друг детства?

– Ну?

– Шейн стал ненадежен. Спился. Болтает лишнее где не надо. Врать начал по мелочам…

– Тебя при бойцах критикует…

– Не в этом дело…

– И в этом тоже. Ладно. Решай сам.

– Есть одна идея…

– Я сказал – тебе решать. Детали меня не интересуют. Второе?

– Второе… Сам знаешь – канал действует. «Контрабас» потихоньку идет.

– Чего? A-а, контрабанда!

– Именно. По камушкам, иконам претензий нет? Нет. Клиенты довольны?

– Пока не жаловались.

– И слава Богу. Но это ж – гроши. Еле хватает, чтоб расходы покрыть… Инфляция, у людишек аппетиты растут – теперь к таможеннику с бутылкой виски не подойдешь. Да и менты подорожали…

– Не прибедняйся! На том чернозадом – что, плохо заработали?

– Так ведь и риск какой был, Мастер! Гори оно огнем! На хрена нужна нам эта политика?

– А куда денешься? – В вопросах строгого разделения чистого криминала и политических преступлений Степаненко был целиком согласен со своим преемником. Оба изрядно понервничали, организуя нелегальную переправку за кордон лидера одной из националистических горских группировок с юга страны – на хвосте у него сидели не только чекисты, но и родственники вырезанных его «повстанцами» земляков. Времени на подготовку практически не было, не облегчало задачу отсутствие прилично сделанных документов и багаж – средних размеров чемоданчик с долларами… А в довершение всего ошалевший от наркотиков и крови «клиент» в решающий момент устроил истерику, не желая расставаться с сопровождавшими его любовницей и телохранителем. Правда, рассчитался он с фирмой достойно – насколько мог Чистяков судить по сумме, перечисленной на его счет в одном из скромных скандинавских банков. Премиальные, составлявшие по традиции определенный процент от прибыли, превысили все предыдущие вклады. – Надеюсь – в первый и последний раз.

– Поживем – увидим.

– Поживем – и нам покажут! Если поживем… Так к чему ты все это?

– Есть способ получать дополнительную денежку. Почти без криминала, лишних людей в мундирах… Риск – минимальный, лично к нам не подкопаться, фирма в любом случае – не при делах.

– А в чем проблема?

– Нужна помощь «оттуда». Кто-то должен поддержать – чтоб с обеих сторон.

– Излагай…

Короткая летняя ночь подходила к концу, а пьянка на бывшей степаненковской даче, подаренной им перед отъездом Шейну, была в самом разгаре.

Разноцветные голые тела на экране – видеомагнитофон работал уже седьмой час в режиме автореверса – старательно изображали разгул похоти. Это выглядело особенно омерзительно под смертельно надрывные аккорды Высоцкого, рвавшиеся из мощных колонок стационарного «Акая». Прокисший запах отторгнутой чьим-то организмом прямо на ковер в углу пищи – наспех замытое пятно было заботливо прикрыто элегантного покроя кожаной курткой.

В комнате сидело двое – еще двоих, атлетического сложения парня и девицу лет семнадцати, спавших в чем мать родила на обширном диване, можно было в расчет не принимать. Их переплетенные конечности и умиротворенные лица свидетельствовали о том, что в марафоне с видеогероями они сошли с дистанции непобежденными.

Хозяин, пьяно положив руку на плечо собеседнику, другой пытался извлечь из пачки сигарету. Тот, коротко стриженный, двадцатилетний, с лицом полумальчишки и «набитыми» руками бойца, жалобно хлюпал носом.

– Знаю я, что она шлюха! Знаю… Но – ничего не могу поделать. Люблю с-суку…

Шейн наконец прикурил:

– Слышь… друг мой юный. Если тебе некстати понравилась вдруг какая-нибудь девица, млеешь ты, допустим, от ее утонченных манер… При виде ляжек – козлом готов скакать… Представь себе ее в нужнике.

– Где?

– В сортире. Вот она сидит – и тужится, тужится… Поверь, как рукой снимет.

– Пошел ты!

– Зря. – Шейн чуть переместил лежавшую на плече у собеседника руку, молниеносным движением схватил его двумя пальцами за затылок и резко ткнул лицом в стол. Волчонок обмяк и сполз на ковер. – Надоел.

Умолк Высоцкий – кончилась кассета. Почти сразу же зазвонил телефон – может быть, он трезвонил и раньше, но разве услышишь в таком гвалте. Шейн механически поднял трубку:

– Ну?

– Шейн? Ты?

– Ну я. – Чистяков, этот выскочка, ему никогда не нравился.

– Ты что – мыла съел? Тебя где вчера ждали? Хоть представляешь, на сколько там было товара?

– Ну?

– Что – ну? Кто теперь платить будет? Что у нас – детский сад?

– Отгребись.

– Не понял.

– Командир хренов… тебе в задницу.

– Жаль. – Голос Чистякова вдруг стал спокойным и ровным, как у человека, окончательно уверившегося в правильности принятого решения. – У тебя был шанс.

Шейн бросил на рычаг трубку, выпил водки и, откинувшись на спинку стула, окунулся в тревожную полудрему…

– Хозяин! Эй, хозяин! – Шейн с трудом разлепил глаза. Поразила тишина – матово отсвечивал дымчатый телеэкран, молчал магнитофон. Не играли привычные индикаторы видика.

– Свет перегорел – даже кофеварку не включить. И плита, как назло, электрическая… – Шейн узнал доносящийся из прихожей басок Эдика Бернатаса, бойца из молодых, недавно принятого в дело, но уже отличившегося жестокостью и честолюбием.

Когда же он появился – вроде с вечера не было?

– Так где у тебя пробки, хозяин? Ни черта не разобрать!

– Иду… Ох – наберут детей на флот – ни нырять, ни плавать!

…Меньше чем через два часа сероватый от усталости, уже почти сменившийся с дежурства врач «неотложки» с профессиональной безучастностью отвечал на вопросы жалкой и помятой кучки шеинских гостей.

– Ну а все-таки, доктор?

– Что? A-а… Нет, ничего уже сделать было нельзя. Пил много, сердце – ни к черту, без вскрытия видно. Этой ночью употребил от души, царствие ему небесное… Ну и полез под напряжение… Спьяну.

– Спасибо, доктор, – несколько купюр скользнули в карман несвежего халата.

– Да не стоит… Все под Богом ходим. Дело случая. – Хлопнула дверь, и машина с красным крестом скрылась за лесным поворотом.

Чистяков посторонился, прижавшись к леерам – по палубе проходили двое мужчин в морской форме. Один из них, капитан, его в первый вечер круиза представлял старший пассажирский помощник, что-то хмуро говорил бородачу с трубкой.

– Я лучше центнер дерьма возьму в рейс для балласта – вони меньше и по судну не болтается!

– Не скажите… Офицеры безопасности на всех флотах есть.

– Те два сержанта милицейских – от них хоть какой-то толк, а эти дармоеды…

Моряки прошли. Чистяков посмотрел им вслед и поднял воротник джинсовой куртки; сентябрь на Балтике – время зябкое. Внизу, в нескольких метрах под ногами, теснились барашками мраморно-свинцовые волны. На прогулочной же палубе качка почти не ощущалась.

– Вам нравится? – Рядом с Игорем стоял рыжий веснушчатый недоросль, высокий и нескладный.

– Допустим.

– Вы романтик? Нет? А я – романтик. – Рыжий сказал это как-то так, что Чистяков сразу понял – игрой в наив или рисовкой тут и не пахнет. – Я в Литературный поступал, завалился – перекинул документы в Высшую мореходку.

– Здесь что – на практике?

– Ага. После третьего. Последний рейс.

– Стихи пишешь? Почитай.

– Сейчас. Вот… Про Португалию.

 
Страна полуденного зноя,
С ума сводящей духоты,
Страна поющего прибоя,
Страна церквей и нищеты.
 

А еще мы в Швецию ходили:

 
Столетия без войн и без нашествий,
Столетия без боли, ран и мук…
Она стоит богатою невестой,
Чуть свысока глядящей на подруг…
 

– Во всяком случае – оригинально. Что-то вроде эпиграммы на страну?

– У меня еще много написано. Про Север, про любовь… А вы бизнесмен? Да? Богатый?

– Ну… не бедный, скажем так.

– Бедные в круизы не ходят! Это точно. Слушайте, будьте у меня спонсором! А? Я хочу книжку издать… Вы оплатите – это совсем немного – и в истории останетесь… Вместе прославимся, а когда я разбогатею – верну деньги с процентами! А?

– Ну ты даешь! Подумать надо…

– Конечно-конечно! Я вам потом еще стихи почитаю. И прозу. И еще… Вы же за границей машину покупать будете? Ведь будете?

– Допустим.

– Вот! Вы за ее перевозку обязаны в валюте заплатить, так? А нам, членам экипажа – бесплатно. Поняли? Оформляем на меня, дома – передаю вам по дарственной… Экономия валюты – шквал! Почти в расчете.

– Сам придумал, романтик?

– Сам. Лично.

– Молодец. Начинаешь мне нравиться… Ладно, иди. Подумаем…

– В общем – не скудеет талантами земля русская! – под дружный хохот собравшихся закончил рассказ о встрече на палубе Чистяков.

– Скажете тоже, босс! – Щуплый востроглазый мужчина, одетый дорого и щеголевато – слишком дорого и слишком щеголевато, – подобострастно подал Игорю блюдце с солеными орешками: – Прошу!

– А может… Не думаете? – Красивое породистое лицо сидевшей у иллюминатора девушки приняло постоянное, уже привычное ко всему брезгливо-настороженное выражение.

– Посмотрим. – Чистяков уже жалел, что начал разговор с такого легкомысленного рассказа; для руководителя любой сферы и любого уровня главное – держать дистанцию. – Давайте к делу. Готовы?

– Мои девочки – в порядке. Условия знают… Профнепригодных нет.

– Проблем не будет?

– Вы давайте фронт работ обеспечивайте! Клиентуру. Остальное – моя забота.

– Ладушки. – Чистякову всегда было приятно и просто работать с Ирой Правшиной. Еще с тех времен, когда он начинал на Морском под бригадирством Строганова, а Ирина готовила женские кадры для иностранцев… Дочь одного из крупнейших преступных авторитетов города, да и республики, одним из ярчайших воспоминаний дошкольного детства которой был обыск «по валюте» и спрятанные под маечку бриллианты, она полагалась на себя и никому не доверяла. С радикализмом молодости она пыталась жить по воровским понятиям – никого не жалела и пощады не просила.

– Эй, Иринушка! – хихикнул востроглазый. – Деловая… А женщина вообще должна ощущаться – как нечто мягкое и теплое. Нет?

– Трепло.

– Прекратите… У тебя что, Виталий? – Из разномастной кучи пассажиров Игоря больше всего беспокоили те, кто входил в команду Виталия Долгого, профессионального вора, виртуоза и подхалима. Двадцать семь жуликов – карманники, специалисты по супермаркетам, переквалифицировавшиеся наперсточники…

– Нормально… в общем.

– Смотри, чтоб не спились!

– Стараемся.

– Карты?

– Отнимаю. Как в пионерском лагере! Разве ж уследишь? Да и вообще – в падлу. Я ж не вертухай на зоне, так?

– Дело твое. Если что – головой ответишь. – Чистяков повернулся к хмурому лобастому детине, молча цедившему из банки пиво. – Как менты?

– Не ссоримся. У них же задача – общественный порядок. А никто и не буянит.

– А этот… чекист?

– Пьет, – лаконично осветил вопрос телохранитель босса.

– Хорошо. Разбежались. До Стокгольма… Всем – счастливой охоты!

В кормовом баре привычно расположились два милиционера в форменных рубашках с коротким рукавом. Тот, что помоложе, с наслаждением доедал башнеподобный сэндвич.

– Не чавкай так… Неприлично.

– Да брось ты! Ерунда. Почему милиционеры всегда по трое ходят – знаешь? Потому что один немного умеет читать, другой немного умеет писать, а третьему просто приятно побыть в обществе интеллигентных людей!

Второй милиционер и бармен лениво рассмеялись.

– Тихо. Тоска-а… – протянул молодой.

– Типун те на язык! Сколько раз говорить – лучшее дежурство, когда со скуки пухнешь.

– Да уж, рейс на рейс не приходится, – подтвердил бармен.

– Помнишь, в тот раз, когда с Виноградовым… В музсалоне официанту башку проломили, потом драка – сибиряки с этими, носатыми… с гор.

– Это когда вы американке ожерелье краденое нашли?

– Нет, раньше. Еще в первых круизах.

– Как там, кстати, Владимир Александрович? Давно его не видел.

– Шеф – в порядке. В академию будет поступать.

– Может – по паре капель? Коньячку? За его здоровье?

– Разве что… За Виноградова – грех не выпить. Давай!

Ночь. Кому положено – на вахте. Остальные спят.

Спит, уткнувшись в теплое плечо дебелой официантки, офицер безопасности – в недавнем прошлом грозный чекист, неудачливый ловец диссидентов.

Спит блаженным сном морфиниста Долгий, витая в заоблачных далях среди цветов и попугаев. Спит перед трудовым днем и вся его суетливая рать.

Спят упившиеся и натанцевавшиеся вусмерть скандинавы. Тревожно всхрапывает полулегальный иммигрант-румын – Бог весть, что ему уже пришлось пережить и что предстоит.

Ирина Правшина, утомленная, делит ложе с чистяковским охранником, – как всегда, она сама выбрала себе партнера. В девичьих кроватках крохотных кают беззащитно притихли ее кадры – сорок ко всему готовых отчаянных проституток.

Ровно дышит во сне Игорь Чистяков – вдохновитель и организатор криминального вояжа. Держись, Европа, – наши едут!

Как назло, в Стокгольме судно поставили на причалах «Силья Лайн». Стоя у трапа, Чистяков невозмутимо наблюдал, как жидкой пешей цепочкой потянулись в город особо экономные члены экипажа и две группки отечественных туристов – путь предстоял неблизкий, километров пять, но тратить кроны на автобус!..

– «Я просто мою голову и иду!» – процитировал популярную телерекламу пассажирский помощник.

– Вам их не жалко?

– Жалко, – насмешки в голосе не было. – Но всем не поможешь. Ваших, впрочем, встречают?

Чистяков хмыкнул – ничего на этих чертовых «коробках» не скроешь! Действительно, роскошный двухэтажный автобус принял в свое прохладное чрево пестро раскрашенную стайку Ириных девиц. Профессионалки держались дисциплинированно, но не робко – прямо престижный фольклорный ансамбль застойных времен. Увезли их только не в концертный зал – по разного класса борделям столицы.

Вслед за девицами разъехались воры – по два-три человека, в такси или частных машинах. За рулем сидели в основном эмигранты, подобранные Степаненко, – кое-кто даже встретил знакомых.

…Командир покинул борт судна последним. Навстречу ему предупредительно распахнулась дверь малинового «мерседеса».

– Куда прикажете? – шутливо изогнулся Мастер.

– За водкой, на «пьяный» угол. А потом – в общагу, к девкам. Четвертной, больше не дам! – Старые знакомые крепко пожали друг другу руки. Потом, чуть помедлив, обнялись.

– Ладно, садись! Или за руль хочешь? Для полноты ощущений?

– Ну его к бесу.

– Зря, зря. Надо привыкать.

– К чему?

– Твоя теперь машинка… Презент фирмы. Устраивает?

– Как тебе сказать… Лучше бы деньгами.

– Деньгами – тоже! Не ломайся, поехали – ждут. – Степаненко кинул Чистякову ключи.

– Простите… – У «мерседеса», отражаясь в никелированном радиаторе, стоял с ошалелой физиономией давешний рыжий поэт-практикант. – Простите, до города – никак! Не подкинете?

– Это – кто?

– Так… Чудо природы. Садись, Мастер, – дорогу показывать будешь! И ты тоже… не бросать же.

…Рыжего высадили в центре, у «Эн-Ka», универмага, способного удовлетворить даже самые изощренные потребности творческой натуры курсанта-недоучки. У бокового входа уже шустрили долговские мазурики – грузили в такси непостижимым образом упертую микроволновую печь.

– На девочек за работой не желаешь посмотреть?

– Далеко?

– Нет, одна «точка» – на Артиллеригатан, рядом… Впрочем, все равно не успеем – Спектор ждет.

Через несколько минут Чистяков плавно притормозил у отеля «Шератон». Началась новая, интересная жизнь.