Текст книги "Машина смерти"

Автор книги: Ника Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Отуал повернулся к Герсену:

– Может, вы тоже хотите попробовать?

Герсен покачал головой.

– Я хочу только строго исполнить контракт. Пригласите своего хозяина для окончательной проверки, затем, если он будет доволен, примите товар. Ни при каких обстоятельствах цена не будет снижена; более того, мы начнем начислять проценты за просроченные платежи.

Отуал рассмеялся и взглянул на Пэтча, который с трудом приподнялся и сел.

– У вас довольно выгодное положение. При подобных обстоятельствах я поступал бы так же. Очень хорошо. Я вынужден согласиться. Когда вы можете обеспечить доставку?

– Согласно условиям контракта, мы должны запаковать форт в пенопласт, загрузить в контейнер и доставить в космопорт. Это займет три дня – после окончательной приемки и расчета.

Зеуман Отуал кивнул:

– Очень хорошо. Я попробую связаться с хозяином, после чего я пришлю вам письменное подтверждение.

– Я полагаю, что теперь пришло время второго платежа, – заметил Герсен. Пэтч тер руками голову, с ненавистью глядя на Отуала.

– К чему беспокоиться? – беззаботно бросил Отуал. – Давайте отложим эти утомительные финансовые дела.

Герсен выразил решительное несогласие:

– К чему подписывать контракт, если вы не собираетесь выполнять его?

Пэтч поднялся на ноги и с целенаправленным видом двинулся вокруг стола. Герсен быстро шагнул назад и вытащил лучемет из полуоткрытого ящика стола. Отуал пренебрежительно рассмеялся.

– Вы только что спасли ему жизнь.

– Я спас ваш второй платеж, – ответил Герсен, – поскольку мне тогда бы пришлось убить вас.

– Ладно, ладно. Давайте не будем говорить о смерти; несуществование – слишком ужасная тема. Вы хотите получить ваши деньги. Удивительно утомительные люди. Еще полмиллиона, я полагаю?

– Именно. И последний платеж на сумму 681.490 севов завершит ваши расчеты с Инженерной компанией Пэтча.

Отуал медленно прошелся по кабинету.

– Мне придется сделать некоторые приготовления… Три дня на упаковку, вы говорили?

– Это разумный срок.

– Это слишком долго. Мы можем все упростить. Накройте форт брезентом и в полночь выведите его на улицу. Там его подцепит вертолет и доставит к нашему грузовому космолету.

– Тут есть одна трудность, – заметил Герсен. – В полночь банки будут закрыты, и некому будет подтвердить ваш чек.

– Я привезу деньги наличными, второй и третий платежи вместе.

Строго говоря, Герсену было наплевать на деньги; но вдруг ему показалось очень важным не допустить, чтобы Пэтча второй раз обвели вокруг пальца. Он заставил себя рассмотреть ситуацию в более широкой перспективе и осторожно спросил:

– А что скажет ваш хозяин?

Зеуман Отуал нетерпеливо взмахнул рукой.

– Я беру всю ответственность на себя. Он занят в другом месте и предоставил мне необходимые полномочия. Ну, что вы скажете?

Герсен горько улыбнулся. Был ли этот человек с ястребиным лицом Кокором Хеккусом или не был? Иногда Герсену казалось, что, безусловно, был, в следующую минуту он был так же твердо уверен в обратном. Герсен решил потянуть время.

– Сначала решим еще один вопрос – о техническом обслуживании. Вы ожидаете, что мы предоставим вам эксперта?

– Если нам понадобится эксперт, мы вам сообщим. Но у нас есть свой собственный технический персонал, который, собственно, и разработал эту конструкцию. Я не думаю, что эксперт нам понадобится.

Пэтч с трудом приподнялся в кресле.

– Убирайтесь вон! – прохрипел он. – Оба убирайтесь вон! Убийцы, бандиты! И вы, Уолл, или Герсен, или как вас там еще! Я не знаю, какую игру вы ведете, но убирайтесь отсюда!

Герсен мельком взглянул на него и равнодушно отвернулся. Зеуман Отуал выглядел довольным. Герсен предложил:

– Если вы хотите забрать форт в полночь, внесите заранее в банк полную сумму. Мы не желаем возиться с наличными, проверять их фальшметром и таскать с собой до открытия банков. Вы и ваш хозяин, разумеется, исключительно порядочные и благородные люди, но ведь в мире существует много других мошенников. Как только банк подтвердит получение денег, можете забирать форт.

Зеуман Отуал мрачно взглянул на него и резко сказал:

– Пусть будет так, как вы хотите. – Он бросил быстрый, как бросок змеи, взгляд на часы. – Время еще есть. В каком банке у вас счет?

– В банке Ригеля, главное отделение в Старом Городе.

– Через полчаса вы можете навести справки. В полночь я заберу форт.

Герсен повернулся к Пэтчу, с некоторым опозданием вспомнив о своей роли служащего.

– Одобряете ли вы эту договоренность, мистер Пэтч?

Пэтч проворчал нечто нечленораздельное, но Герсен и Отуал предпочли счесть это согласием. Зеуман Отуал откланялся и отбыл. Герсен повернулся и взглянул на Пэтча, Пэтч с ненавистью уставился на Герсена. Герсен подавил желание поджарить его на медленном огне и уселся в кресло.

– Мы должны обсудить наши планы на будущее.

– Какие еще планы? Как только деньги окажутся в банке, я намерен выкупить вашу долю в компании Пэтча. Я готов истратить все до последнего цента, чтобы избавиться от вас.

– Вы удивительно неблагодарны, – заметил Герсен. – Если бы не я, вы бы еще сидели на Обменном Пункте.

Пэтч горестно кивнул:

– Вы внесли за меня выкуп ради своих собственных целей. Я не имею ни малейшего представления, в чем они состоят, но твердо знаю одно – со мной они не имеют ничего общего. Как только деньги будут в банке, я выкуплю вашу долю; я заплачу любую дополнительную сумму – в пределах разумного – и распрощаюсь с вами с величайшим облегчением.

– Дело ваше, – сказал Герсен. – Я не намерен оставаться там, где меня не хотят видеть. Что касается дополнительного вознаграждения – округлите сумму до полумиллиона севов.

Пэтч важно надул щеки.

– Это будет исключительно удовлетворительно. Через полчаса Пэтч позвонил в местное отделение банка Ригеля, вставил свою кредитную карточку в приемную щель видеофона и получил подтверждение перевода 1.181.490 севов на его текущий счет.

– В таком случае, – распорядился Пэтч, – пожалуйста, откройте счет на имя Кирта Герсена и переведите на него полмиллиона севов.

Перевод был оформлен и подтвержден подписями и отпечатками пальцев Пэтча и Герсена. Когда все было завершено, Пэтч повернулся к Герсену и предложил:

– Дайте мне теперь расписку и уничтожьте договор о партнерстве.

Герсен так и сделал.

– А теперь, – заявил Пэтч, – будьте так добры, уходите отсюда и больше не возвращайтесь.

– Как вам будет благоугодно, – вежливо ответил Герсен. – Сотрудничество с вами было исключительно полезным. Я желаю вам и вашей компании всяческого процветания и хочу дать вам последний совет: после доставки форта постарайтесь снова не попасться похитителям.

– На этот счет не беспокойтесь. – Пэтч оскалил зубы в волчьей усмешке. – Я не зря называюсь инженером и изобретателем. Я сконструировал защитную систему, которая вышибет дух из любого, кто дотронется до меня! Пусть похитители поберегутся!

8

Деньгу потерял – ничего не терял.

Честь потерял – кое-что потерял.

Кураж потерял – все потерял.

Любимая поговорка Раффлзов, взломщиков-любителей.

Ночь на планетах Скопления Ригеля редко была по-настоящему темной. Для миров, занимающих подходящее положение на орбите, Голубой Компаньон сиял как маленькая яркая луна; для всех миров ночное небо освещали несколько других планет Скопления.

На Крокиноле Голубой Компаньон был виден лишь как вечерняя звезда. Такое положение должно было продолжаться еще около сотни лет, благодаря гигантской протяженности орбит в Скоплении и соответственно огромным периодом обращения. Так, период обращения Крокиноля составлял 1642 года.

Полночь на Крокиноле была не темнее и не светлее, чем на любой другой планете Скопления. Патрис не многое мог предложить по части ночной жизни, да и эти скромные ночные развлечения были сосредоточены в прибрежных ресторанах Нового Города. Старый Город был погружен во мрак и речной туман, в котором выделялся единственный освещенный островок – завод Пэтча.

За полчаса до полуночи Герсен тихо прошел по пустынным улицам. Голубой Компаньон давно зашел; уличное освещение состояло из размещенных с большими интервалами тускло светящихся шаров, окруженных из-за тумана золотистыми гало. Воздух был насыщен запахами мокрого кирпича, прибрежных доков, грязевых равнин дельты реки. Эта своеобразная смесь была характерной и уникальной чертой Старого Города. Напротив завода Пэтча высился ряд зданий с высокими фронтонами и глубоко врезанными затененными арками. Перебегая из одного темного подъезда в другой, Герсен подобрался к освещенным воротам цеха Б настолько близко, насколько счел возможным и благоразумным, прислонился спиной к сырым кирпичам, ослабил застежки и ремни, поддерживающие его оружие, и приготовился ждать. Он был одет в черное, подкрасил лицо в черный цвет и надел темные очки, чтобы скрыть блеск глаз, и теперь полностью слился с ночным мраком.

Время шло. Через открытые ворота цеха был виден передний конец форта, укрытый брезентом, да время от времени пробегал один из техников. Однажды появилась массивная фигура Пэтча, который подошел к воротам и озабоченно взглянул на небо.

Герсен взглянул на часы: без пяти двенадцать. Он достал и одел инфракрасные очки, и улица немедленно показалась ему ярко освещенной, хотя и окрашенной в нереальные тона. Распределение светотени тоже было частично искаженным – яркий свет, падавший из открытых дверей цеха, был скомпенсирован управляемым фильтром и казался темным пятном. Герсен поглядел на небо, но ничего не увидел.

За минуту до полуночи Пэтч опять вышел на улицу. На поясе у него вызывающе висели два тяжелых лучемета, на шее – микрофон, явно хорошо подготовился. Подозрительно глянув на небо, Пэтч вернулся в здание. Минута прошла. Издалека, от Мерлисаны, колоссальной статуи женщины, стоящей по колено в море, донесся гнетущий протяжный гудок, отмечавший полночь. Высоко в небе послышался шум грузового вертолета. Он снизился и завис над улицей. Герсен прищурился и нерешительно поднял гранатомет. Вертолетом, разумеется, управляли сообщники Кокора Хеккуса. Если их прикончить, Галактика только выиграет… Но где сам Кокор Хеккус? Герсен вновь проклял неопределенность, не дававшую ему спустить курок. Появился маленький аэрокар. Он описал вираж и опустился прямо на улицу метрах в тридцати от Герсена. Герсен отступил дальше в тень и сдвинул на лоб инфракрасные очки – теперь они ему только мешали.

Из аэрокара вышли два человека. Герсен застонал от разочарования – ни один из них не был Зеуманом Отуалом, ни один не мог быть Кокором Хеккусом. Оба были невысокие, плотные, темнокожие. Оба были одеты в облегающие темные костюмы с капюшонами. Они быстро подошли к воротам, заглянули внутрь, и один из них сделал нетерпеливый жест рукой. Герсен опустил инфраочки и взглянул на грузовой вертолет. Тот по-прежнему висел над улицей. Герсен поднял инфраочки и вновь перенес внимание на людей, вышедших из аэрокара. Из ворот цеха, неубедительно напуская на себя воинственный вид, вышел Пэтч. Он остановился и заговорил. Двое вновь прибывших коротко кивнули, и один из них бросил несколько слов в микрофон.

Пэтч повернулся и махнул рукой, окутанный брезентом форт вышел на улицу. Вертолет опустился и завис над ним. Герсен внимательно наблюдал за происходящим, и в нем росла уверенность в том, что цепь событий, начавшихся на эспланаде Авенты, готова вот-вот оборваться.

Пэтч шагнул назад в цех, держа обе руки на рукоятках лучеметов. Люди в черном не обращали на него никакого внимания. Они взобрались на форт и начали прикреплять к болтам вдоль спинного гребня форта десяток тросов, сброшенных с вертолета. Затем они спрыгнули на землю, и один из них махнул рукой. Тросы натянулись, форт поднялся и исчез в темноте. Люди в черном быстро направились к аэрокару, даже не оглянувшись на Пэтча, который, напыжившись, стоял в дверях и неприязненно глядел им вслед. Аэрокар взлетел и скрылся в темноте.

Двери цеха Б закрылись, и на улице вновь стало темно и пусто. Герсен немного расслабился. Он чувствовал себя проигравшим. Почему он хотя бы не сбил вертолет с фортом? Кокор Хеккус вполне мог быть на борту. А даже если и нет, то уничтожение форта разъярило бы его и вынудило к каким-нибудь ответным действиям.

Герсен очень хорошо знал, почему он не уничтожил форт. Его палец на спусковом крючке был скован нерешительностью. Он жаждал открытой схватки. Кокор Хеккус обязательно должен был узнать, кто его убил и почему. Просто подстрелить его из засады было бы хорошо, но мало.

Где и когда может представиться следующая возможность? Пожалуй, стоит заняться Зеуманом Отуалом. Герсен шагнул на улицу. Три темных фигуры изумленно шарахнулись от него. Кто-то хрипло вскрикнул приказ, и в глаза Герсену ударил яркий луч света, на мгновение совершенно ослепив его. Он на ощупь потянулся к оружию. Одна из фигур скользнула к нему, и резкий удар отбросил его руку. Другой человек взмахнул длинным гибким кабелем, который, как живой, обвил Герсена, приковав его руки к туловищу. Второй отрезок кабеля охватил его ноги. Герсен покачнулся и упал. Кто-то пинком отбросил в сторону его гранатомет и, нагнувшись, вытащил его лучемет и нож. Человек с фонарем подошел ближе и направил свет на лицо Герсена. Он хмыкнул:

– Неплохо. Этот парень – тот партнер, у которого деньги. – Это был холодный спокойный голос Зеумана Отуала.

Герсен возразил:

– Вы ошибаетесь. Пэтч выкупил мою долю акций.

– Чудесно… Значит у вас есть деньги. Обыщите его как можно тщательнее. Он может оказаться опасным.

Ловкие руки тщательно ощупали Герсена, обнаружили и вытащили его метательный нож, газовый баллончик с анодином, несколько других устройств, которые явно озадачили нападавших. Один из них сказал с почтительным удивлением:

– Этот парень – просто ходячий арсенал. Я бы не хотел столкнуться с ним один на один.

– Да, – задумчиво заметил Отуал. – Странный набор инструментов для инженера. Странный тип… Впрочем, это не важно. Вселенная полна странных типов. Теперь он – наш гость, и незачем дожидаться Пэтча.

Рядом с ними приземлился аэрокар. Герсена запихнули в грузовой отсек и аэрокар взмыл вверх.

Через некоторое время Зеуман Отуал заглянул в грузовой отсек.

– Вы странный человек, мистер Уолл. Вы были оснащены таким количеством оружия, что можно было подумать, что вы умеете с ним обращаться; вы укрылись так тихо и терпеливо, что мы, тоже тихие и терпеливые люди, даже не подозревали, о вашем присутствии, а потом, даже не оглядевшись, вы вдруг вышли на середину улицы.

– Это был глупый шаг, – согласился Герсен.

– Глупостью было ваше партнерство с Пэтчем. – Вам должно было быть ясно с самого начала, что этот надутый умник никогда не получит от нас ни гроша. Однажды мы обчистили его через Обменный Пункт. Теперь ваша очередь. Если вы согласны вернуть нам 1.681.490 севов немедленно, то мы тут же покончим с этим делом. Если же вы не заплатите – боюсь, вам придется совершить космическое путешествие.

– У меня нет такой суммы денег, – запротестовал Герсен. – Позвольте мне объяснить некоторые обстоятельства.

– У меня нет времени спорить с вами, – мне нужно далеко лететь и много сделать. Если у вас нет денег, все пойдет обычным путем.

– Обменный Пункт? – спросил Герсен, неприветливо улыбнувшись.

– Именно. Я желаю вам удачи, мистер Уолл, каково бы ни было ваше настоящее имя. Было очень приятно иметь с вами дело.

Зеуман Отуал вышел, и больше Герсен его не видел. Герсена перевели на космолет, где он оказался в компании трех детей, двух молодых девушек, трех женщин постарше и одного мужчины средних лет. Очевидно, это были люди из состоятельных семей Крокиноля, похищенные ради выкупа. Время шло. Герсен несколько раз ел и спал. Наконец корабль замер. Последовало привычное, но раздражающее ожидание выравнивания давления внутри корабля, затем пассажиров вывели на почву Сасани, затолкали в автобус и повезли через пустыню в Обменный Пункт.

Там их собрали в маленькой аудитории, и один из служащих провел брифинг.

– Леди и джентльмены, мы рады приветствовать вас и надеемся, что во время вашего пребывания у нас вы постараетесь расслабиться, отдохнуть и наслаждаться жизнью. Наши возможности не уступают первоклассному санаторию, и мы в определенной степени поощряем общение между гостями – в рамках общепринятых приличий. Мы всячески поощряем различные хобби – плавание, шахматы, теннис, музицирование и хроматил. У нас нет возможности для альпинизма, планерного спорта, марафонского бега или исследования пустынь Сасани. Мы предлагаем шесть классов обслуживания, от сверхроскошного класса АА до стандартного Е, не слишком шикарного, но, безусловно, комфортабельного. Существует восемь разновидностей меню, соответствующих основным гастрономическим вкусам народов Ойкумены. Для лиц, привыкших к более экзотическим блюдам, возможно специальное обслуживание за дополнительную оплату. Мы льстим себя надеждой, что все наши гости могут питаться если не с наслаждением, то с аппетитом.

Наши правила несколько строже, чем на обычном курорте, и я должен предупредить вас, что любые прогулки по пустыне могут принести только неприятности. Во-первых, там полно хищных насекомых; во-вторых, там нет ни еды, ни воды. В-третьих, туземцы, которые по ночам вылезают из своих берлог, являются людоедами. В-четвертых, мы считаем своим долгом охранять интересы клиентов, и чрезмерно предприимчивый индивидуум вскоре оказывается лишенным всех привилегий.

Сейчас я раздам вам бланки. Пожалуйста, укажите желательный класс обслуживания и меню. Внимательно прочтите список наших правил. Вы обнаружите, что обслуживающий персонал неизменно вежлив, но соблюдает определенную дистанцию. Им хорошо платят, так что не пытайтесь совать им чаевые. Мы с подозрением относимся к подобным поступкам и проводим тщательное расследование их мотивов.

Завтра вам будет предоставлена возможность связаться с лицами, которые могут аннулировать ваш взнос. Вот все, что я хотел сообщить. Благодарю за внимание.

Герсен внимательно ознакомился с бланком и выбрал класс Б, который одновременно с доступом ко всем развлечениям гарантировал ему определенное уединение. Ему случалось есть пищу почти всех народов Ойкумены – даже сандускеров, мрачно подумал он, вспомнив торговца с Ард-стрит, и он не был чрезмерно разборчив. Он выбрал «классическое меню» – меню Альфанора, Новой Земли и доброй трети населения Ойкумены.

Он прочитал «правила поведения» и не обнаружил ничего особенно интересного, кроме пункта 19: «Лица, проживающие в Обменном Пункте и по истечении первичного периода перешедшие в „доступную“ категорию, в первой половине дня должны оставаться в своих номерах, чтобы незаинтересованные посетители могли ознакомиться с ними».

Спустя некоторое время Герсена отвели в его номер, который оказался достаточно комфортабельным. В гостиной стоял письменный стол, несколько кресел, журнальный столик, полка с журналами. Стены были цвета мальвы с оранжевыми пятнами, потолок красновато-коричневый. Ванная комната содержала набор стандартных удобств. Кровать была узкая и довольно жесткая, инфрарадиатор свисал с потолка, как в старомодной сельской гостинице.

Герсен принял ванну, переоделся в чистую одежду, которую нашел в шкафу, улегся на кровать и стал обдумывать планы на будущее. Во-первых, было необходимо избавиться от депрессии и самобичевания, которые были его постоянным состоянием с того момента, когда фонарик Зеумана Отуала вспыхнул ему в лицо. Он чересчур долго считал себя неуязвимым, защищенным самой судьбой исключительно из-за возвышенности его устремлений. Вероятно, это было единственным его суеверным убеждением – считать, что пятеро негодяев, уничтоживших Маунт-Плезант, неизбежно один за другим падут от его руки. Одержимость этой идеей помешала ему совершить простейший поступок, диктуемый здравым смыслом – убить Зеумана Отуала, и теперь он расплачивался за это. Он должен пересмотреть свой взгляд на вещи. Он был самодовольным, негибким, дидактичным. Он вел себя так, будто успех его миссии был предопределен свыше, будто он наделен сверхъестественными силами. Все это, с горечью признал Герсен, было глубоким заблуждением. Зеуман Отуал захватил его до смешного легко. Это далось ему так дешево, что он даже не удосужился допросить Герсена, а просто сунул его в мешок с остальной добычей. Самолюбие Герсена было жестоко уязвлено. Раньше он даже не представлял себе, насколько он тщеславен. Ну что ж, сказал себе Герсен, если абсолютная изобретательность и абсолютная неукротимость действительно являются базисными элементами его натуры, настало время доказать это на деле.

Значительно успокоившись, Герсен принялся оценивать свое нынешнее положение. Завтра он может, если захочет, известить Пэтча о своем похищении. Но проку от этого не будет никакого. У самого Герсена были полмиллиона севов, выплаченные ему Пэтчем и, может быть, семьдесят-восемьдесят тысяч, оставшихся ему от деда. Назначенный за него выкуп был на миллион севов больше. Столько ему ни за что не собрать.

Если бы удалось убедить Кокора Хеккуса или Зеумана Отуала, что они с Пэтчем разделились, они могли бы попробовать снова похитить Пэтча и снизить выкуп Герсена до полумиллиона, который он получил за свой пай в компании. Но Пэтч достаточно умен, чтобы сейчас оказаться вне пределов досягаемости похитителей. Герсен может застрять на Обменном Пункте на месяцы, если не на годы. Постепенно расходы Обменного Пункта начнут съедать прибыль спонсора. Тогда выкуп будет уменьшен. Как только он достигнет полумиллиона, Герсен сможет выкупить себя. Разумеется, независимый покупатель может выкупить его раньше, но это было весьма маловероятно. Так что фактически Герсен должен был оставаться заключенным Обменного Пункта в течение неопределенного срока.

Попытаться бежать? Герсен никогда не слыхал об удачных побегах с Обменного Пункта. Даже если человеку удастся обмануть бдительность стражей и хитроумную систему контрольных лучей и электронных устройств, куда ему бежать? Пустыня была смертельно опасна днем и особенно ночью. Батареи автоматических пушек делали весь район недоступным для космических кораблей. Было всего два пути на свободу – смерть или выкуп. Неожиданно Герсен вспомнил Алюз Ифигению Эперже-Токай, девушку с Фамбера. Ее выкуп составлял фантастическую сумму – десять миллиардов севов. Интересно, насколько близок Кокор Хеккус к тому, чтобы собрать ее? Как было бы здорово выкупить Ифигению прямо из-под носа у Кокора Хеккуса! Безнадежная мечта – ведь он не может внести даже свой сравнительно скромный выкуп.

Прозвучал гонг, возвещающий начало ужина. Герсен прошел в столовую по коридору с голыми стенами и потолком из переплетенных стеклянных лент. Такие потолки были характерной чертой коридоров и переходов Обменного Пункта. Столовая была просторной комнатой с высоким потолком и серыми стенами. Гости сидели за небольшими индивидуальными столиками, еду им подавали с тележек, разъезжавших туда-сюда. В столовой отчетливо ощущалась тюремная атмосфера, более или менее незаметная в других помещениях. Герсен не мог точно определить ее источник и, подумав, решил, что это ощущение вызывается изоляцией гостей, отсутствием общения между людьми, сидящими за соседними столиками. Еда была синтетической, не слишком приятной на вид, не очень хорошо приготовленной и довольно скудной. Даже Герсен, который не был очень разборчив в пище, счел ее неаппетитной. Если таким было обслуживание по классу Б, подумал он, то что же подают в классе Е? Вероятно, почти то же самое.

После обеда наступил так называемый «час общения», который проходил в огромном зале с прозрачным куполом, позволявшим любоваться пыльной ночью Сасани. Все гости Обменного Пункта вечером собирались здесь, побуждаемые скукой и любопытством: кто прибыл, кто отбыл? Герсен подписал чек, взял в центральном киоске бумажный контейнер с пивом и уселся на скамью. В зале было около двухсот человек, старых и молодых, со всех концов Ойкумены. Некоторые из них играли в шахматы, некоторые прогуливались, остальные, подобно Герсену, сидели на скамьях и пили. Большого оживления не было, почти у всех на лицах было одинаковое выражение отвращения к Обменному Пункту и всему, с ним связанному, включая других гостей. Даже дети, казалось, были заражены этой общей тоской, хотя и проявляли большую склонность собираться группами. Среди присутствующих было около двадцати молодых женщин, которые выглядели еще более одинокими, недовольными и обиженными, чем остальные. Герсен с интересом рассматривал их, гадая, которая из них Ифигения. Если Кокор Хеккус так отчаянно жаждал обладать ею, она должна быть необычайно прекрасна. Но ни одна из присутствующих девушек, на взгляд Герсена, не отвечала этим требованиям. Невдалеке высокая девушка с ослепительно рыжими волосами задумчиво разглядывала свои длинные пальцы, каждый сустав которых был охвачен металлической лентой, что ясно указывало на ее принадлежность к Эгимандам с Копуса. Чуть подальше, лениво прихлебывая вино, сидела невысокая темнокожая девушка. Она казалась веселой и привлекательной, но была явно не из тех, кто оценит себя в десять миллиардов севов. Там были и другие девушки, но все они казались либо слишком молодыми, либо слишком старыми, или же не достаточно привлекательными – как молодая женщина, сидевшая на другом конце скамьи, на которой устроился Герсен. У нее была бледная кожа, цветом напоминавшая слоновую кость, чистые серые глаза, правильные черты лица и золотистые волосы. Короче говоря, она отнюдь не была непривлекательна, но вряд ли стоила десять миллиардов. Герсен не стал бы вновь рассматривать ее, если бы не надменный поворот ее головы и холодный решительный блеск глаз… В комнату, не глядя ни направо, ни налево, вошел служащий, с которым Герсен имел дело во время предыдущего визита. Как бишь его звали? Ах, да, Арманд Кошиль. И Герсену стало еще грустнее, чем раньше. Час общения заканчивался, и гости стали расходиться по своим комнатам, номерам и апартаментам.

Утренний завтрак – чай, сдобные булочки и компот – подали прямо в номер. Потом Герсена вызвали в центральное административное здание. Там он обнаружил еще несколько человек, вместе с которыми он прибыл на Обменный Пункт. Когда назвали его имя, он прошел в офис, где измученный клерк механически кивнул ему и отбарабанил стандартный текст:

– Мистер Уолл, садитесь, если хотите. С Вашей точки зрения, Ваше присутствие здесь – несчастье. С нашей точки зрения – Вы гость, к которому нужно относиться с заботой и уважением. Мы чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы улучшить мнение общества о нас и прилагаем к этому все усилия. Вашим спонсором является Кокор Хеккус. Он требует 1.681.489 севов, и я предлагаю Вам внести эту сумму.

– Я бы очень хотел, – ответил Герсен, – но это совершенно нереальное требование.

Клерк кивнул:

– Многие из наших гостей находят назначенные суммы чрезмерными. Как Вы знаете, мы не контролируем размер взноса; мы можем лишь призывать спонсора к умеренности, а гостя – к сотрудничеству. Итак, можете ли Вы выплатить эту сумму?

– Нет.

– А Ваша семья?

– Не существует.

– Друзья?

– У меня нет друзей.

– Деловые партнеры?

– Нету.

Клерк вздохнул:

– Тогда Вам придется оставаться тут, пока не произойдет одно из следующих событий. Спонсор может уменьшить свои требования до приемлемой суммы. Через пятнадцать дней после извещения Ваших друзей или знакомых Вы переходите в «доступный» статус, и Ваш взнос может быть аннулирован любым желающим, после чего Вы поступите в его распоряжение. Через некоторое время, если счета за стол и проживание не будут регулярно оплачиваться, мы будем вынуждены предложить Вас одному из незаинтересованных посетителей, чтобы покрыть наши расходы. Итак, что Вы решили?

– Я не могу уплатить эту сумму. Мне некого извещать.

– Мы сообщим это Вашему спонсору. Вы не могли бы назвать сумму, которую готовы заплатить?

– Около полумиллиона, – нерешительно ответил Герсен.

– Я сообщу это спонсору. Тем временем, мистер Уолл, я надеюсь, что Вы найдете пребывание здесь не слишком неприятным.

– Благодарю вас.

Герсен вернулся к себе в номер, а затем отправился на ленч в столовую.

В течение дня ему были доступны все разновидности отдыха, имеющиеся на Обменном Пункте. Тут были небольшие спортзалы, мастерские, комнаты для игр. Он мог заняться гимнастикой в спортзале или поплавать в бассейне. Мог оставаться у себя в номере. Посещать чужие номера категорически запрещалось.

Прошло несколько дней. Герсен чувствовал растущее напряжение и жажду активной деятельности. Однако единственным способом разрядки был гимнастический зал. Он вновь обдумал возможность побега. Но это казалось немыслимым, не было ни малейшей зацепки.

На третий день во время часа общения Герсен, возвращаясь от киоска с пивом, лицом к лицу столкнулся с Армандом Кошилем. Кошиль пробормотал извинения и шагнул в сторону, затем повернулся и удивленно воззрелся на Герсена. Герсен принужденно улыбнулся.

– Условия несколько изменились после нашей последней встречи.

– Да, я вижу, – согласился Кошиль. – Я хорошо вас помню. Вы мистер Гассун? Или Гриссон?

– Уолл, Говард Уолл, – сказал Герсен.

– Да-да, конечно, мистер Уолл. – Кошиль изумленно покачал головой. – Судьба порой выделывает странные штуки. Но простите, мне пора идти. Нам не разрешают болтать с гостями.

– Скажите мне только еще одну вещь. Насколько близок Кокор Хеккус к тому, чтобы собрать десять миллиардов?

– Он делает большие успехи, насколько я знаю. Мы все здесь очень заинтересованы – это самая крупная сумма за всю историю Обменного Пункта.

Герсен ощутил прилив иррациональной злобы – или зависти?

– Эта женщина выходит в общий зал?

– Я видел ее здесь несколько раз. – Кошиль делал ощутимые попытки ускользнуть.

– Как она выглядит?

Кошиль нахмурил брови и оглянулся через плечо.

– Это совсем не то, чего вы ожидаете. Она не принадлежит к типу хорошеньких умниц, если вы понимаете, что я имею в виду. Пожалуйста, извините, мистер Уолл, но я должен идти – или меня накажут.

Герсен присел на свою обычную скамью, чувствуя новый прилив неудовлетворенности. Эта неизвестная женщина по всем законам логики не должна была ничего для него значить… Однако на деле все было иначе. Герсена удивляли собственные чувства и их причина. Как и почему это его затронуло? Потому что Алюз Ифигения оценила себя в десять миллиардов севов? Или потому, что Кокор Хеккус, с его чудовищным эгоизмом и надменностью, был близок к тому, чтобы овладеть ею? Эта мысль вызвала у него странную ярость. Из-за ее предполагаемого места рождения – мифической планеты Фамбер? Потому, что она возбуждала его, казалось, тщательно подавленный романтизм? Какова бы ни была причина, Герсен вновь тщательно оглядел зал в поисках прекрасной девушки, которая могла бы быть Ифигенией с Фамбера. Ни маленькая темнокожая девушка, ни огненно-рыжая девица с Копуса определенно не могли быть ею. Девушки с золотистыми волосами и надменными манерами не было видно, но и она вряд ли подходила. Хотя, подумал Герсен, ее глаза были серыми и лучистыми, а фигура безупречной – хрупкой, деликатной и в то же время идеально пропорциональной. Прозвучал гонг. Герсен вернулся в свою комнату, ощущая разочарованность и беспокойство.