Текст книги "Бог Кальмар"
Автор книги: Ник Поллотта
Соавторы: Фил Фоглио
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Ник Поллотта, Фил Фоглио
Бог Кальмар
1
В лондонской ночи царил клубящийся туман.
Шагнув из экипажа в серую мглу, профессор Феликс Эйнштейн остановился у края тротуара и привычно сверился со стеклянным шариком, который держал в свободной руке. В центре прозрачной сферы находился мумифицированный египетский тарантул. Насекомое не шелохнулось под пристальным взглядом профессора, и тот расслабился, увидев знак того, что никакой злой магии в непосредственной близости нет. Пока, во всяком случае.
Удовлетворенный развитием ситуации, проф. Эйнштейн убрал талисман обратно под свое замечательное шотландское пальто-инвернесс с пристегивающимся капюшоном. Одетый словно банкир с Боу-стрит, Эйнштейн щеголял в этом пальто, под которым скрывался костюм в серую полоску и оксфордский университетский галстук с обязательным пятнышком от овсянки. Лицо профессора, с резковатыми чертами, покрывал густой загар, а серебристая прядь в волнистых волосах почти идеально сочеталась с серебряным набалдашником в виде головы льва на трости черного дерева. Внутренний карман его пальто оттопыривался, выдавая таившийся в нем револьвер «Адамс» тридцать второго калибра, а поперек жилета протянулась золотая цепочка часов с болтающимся на ней в качестве брелока окаменевшим акульим зубом. Из верхнего же кармана жилета выглядывал изящный футляр с многочисленными визитными карточками, на которых стояли только имя, фамилия и адрес владельца, а также несколько десятков носимых им титулов. Настоящей его профессии среди них не значилось.
Уже оборачиваясь к дожидающемуся кэбмену, проф. Эйнштейн вдруг нахмурился, уловив донесшийся из ближайшего здания шум бурного веселья. Это еще что? По квалифицированному мнению профессора, даже мексиканский танец харабе[1]1
Харабе – мексиканский парный танец ухаживания. В нем танцор бросает на землю сомбреро и, если он устраивает партнершу в качестве возлюбленного, та проходится в танце по полям шляпы, а потом надевает ее себе на голову.
[Закрыть] в исполнении отряда зулусских воинов не был бы сейчас более неуместен, чем этот громкий смех, доносящийся из окон первого этажа выделяющегося среди других зданий квартала шикарного пятиэтажного особняка.
За последние несколько недель Эйнштейн заметил, что картина погоды во всем мире неуклонно меняется к худшему: снег в Египте, торнадо в джунглях Амазонки, ярко сияющее солнце в Ливерпуле и тому подобное. Но это были лишь побочные эффекты надвигающегося апокалипсиса.
«Да кто же может смеяться в такое страшное время? – раздраженно спросил себя профессор. – Уж наверное не мои знакомые по клубу! Возможно, туман искажает звуки: где-то далеко идет вечеринка, а кажется, будто веселятся поблизости? Ну конечно, в этом все дело. Как все просто».
– Смотри в оба, Дэвис, – сказал проф. Эйнштейн, протягивая на прощанье руку дюжему вознице. Сложная процедура рукопожатия заняла несколько мгновений, так как включала соприкосновения большими пальцами, кулаками, щекотание и хлопанье ладонями. Она больше походила на дружеский кулачный поединок, чем на приветствие.
– Я бы порекомендовал действовать по схеме номер девять, – добавил Эйнштейн, когда они, наконец, завершили ритуал.
– Да я и сам так думаю, – прошептал Дэвис, ощупывая заткнутую за широкий кожаный пояс железную дубинку. «Ливерпульский законодатель» – такое имя носила эта вещица – был отполирован от постоянного применения и выглядел столь же внушительно, как корабль сопровождения линкора королевского флота. – Оглянуться не успеете, командор, как я буду на месте.
– Вот и славно.
Подмигнув профессору, Дэвис тряхнул поводьями, и две упряжные лошади тронулись от тротуара, тут же перейдя на легкий галоп. Кэб исчез в клубящемся тумане, словно призрак, оставив после себя лишь затихающий стук колес по булыжной мостовой.
Стряхнув чувство беспокойства, проф. Эйнштейн, прежде чем двинуться по тротуару к гигантскому особняку, проверил заряженный револьвер в кармане. Снова донесся этот странный смех, на этот раз громче, и совершенно определенно из клуба. Возмутительно! Раздраженно фыркнув и теряя терпение, Эйнштейн двинулся широким шагом к возвышающемуся особняку.
Достигнув фасада огромного здания, проф. Эйнштейн быстро поднялся по истертым ступеням мраморной лестницы, продолжая размышлять о странном смехе. Эйнштейн отлично знал, что редкое заседание клуба обходится без того, чтобы руководитель очередной недавно вернувшейся экспедиции не развлекал собравшихся самыми свежими рассказами о своих лихих похождениях, усиливая производимое впечатление с помощью звуковых эффектов, визуальных средств и при неохотном содействии бедолаги из обслуживающего персонала, которого угораздило подвернуться под руку. Надо сказать, что лондонский «Клуб исследователей» был единственным в своем роде заведением в Англии, обязанным доплачивать своей обслуге «за вредность». Но столь вульгарный смех в тот момент, когда мир на грани уничтожения? Профессор Эйнштейн в замешательстве нахмурился. Совершенно неподобающе. Он искренне надеялся, что, по крайней мере, некоторые из членов клуба окажутся в состоянии разглядеть в происходящем предзнаменования грядущего апокалипсиса. Наверное, он ошибался.
Распахнув обитую бронзой дверь из красного дерева, Эйнштейн вошел внутрь и отдал швейцару пальто, шляпу и трость, а тот в свою очередь передал их ливрейному лакею. Сделав глубокий вдох, профессор выдержал блаженную паузу, давая теплому воздуху проникнуть до самых костей. Пряная атмосфера клуба была пропитана уютным, домашним запахом полированного дерева, трубочного табака и бездымного пороха. Ах, дом родной, мой милый дом!
В этот самый момент раздался новый взрыв смеха, который, впрочем, тут же оборвал суровый мужской голос. Эйнштейн попытался уловить, что именно произнес этот голос, но слова быстро заглушил очередной приступ веселья. Шум, похоже, доносился из Большого зала. Несмотря на срочность своей миссии, профессор вынужден был признать, что это становится интересным. В клубе существовало неписаное правило: рассказчик сам должен чувствовать, когда лучше придерживаться правды, а когда можно чуточку приукрасить рассказ. Правило это многие соблюдали не слишком строго, но мало кто по-настоящему нарушал. К сожалению, значительное число экспедиций не встречало на своем пути ничего более захватывающего, чем зловонные джунгли, подобострастные туземцы и тупые животные, отличавшиеся столь откровенной глупостью, что набредали прямо на тебя и деликатно дожидались, пока ты откопаешь из рюкзака старенькое ружье «мартини-генри» калибра 0,577 и окажешь несчастным тварям любезность, вышибив им мозги. Но такие истории едва ли заслуживали пересказа.
Быстро проследовав по центральному коридору, профессор Эйнштейн свернул у испанских рыцарских доспехов налево и вошел в Большой зал. В названии помещения не было никакой передержки: оно было добрых триста шагов в длину, а дубовые потолочные балки терялись где-то в вышине. Квадратное пространство простого деревянного пола сотней островков занимали индийские ковры и обитые бархатом курительные кресла, а в центре зала негромко журчал и поплескивал многокаскадный итальянский фонтан. Вдоль стен выстроились исполинские книжные шкафы, храня в своих недрах свыше миллиона томов в кожаных переплетах, в большинстве своем – первых изданий, и рукописных дневников многочисленных экспедиций. Картину всего этого великолепия завершал прекрасно исполненный бронзовый бюст Марко Поло. С высоты галереи второго этажа святой покровитель исследователей по-отечески приглядывал за своими потомками-учениками.
Рядом с жарко пылающим камином вокруг дубового демонстрационного стола столпилась группа членов клуба. На исцарапанной темной поверхности стола взгляд привлекал деревянный кораблик, не больше фута длиной[2]2
1 фут = 30,48см.
[Закрыть]. Единственная приземистая каюта располагалась посередине палубы крошечного судна. И паруса, и мачты у этого суденышка отсутствовали, а руль был сломан.
– Ей богу, Карстерс, – рассмеялся из-под модных в британской Королевской морской пехоте пышных усов лорд Данверс. – Вам придется показать что-то более существенное!
– Да уж, куда более существенное, – фыркнул доктор Томпкинс, снова погружая свой красный нос в полупустой стакан виски. – По-моему, это вздор. Нарушает неписаное правило. Ну надо же, в самом деле, – Ноев ковчег!
Охваченный праведным негодованием, лорд Бенджамин Карстерс поднялся во весь свой рост, и ему не требовалось шляпы, чтобы возвышаться над остальными членами клуба.
Наблюдая происходящее холодным испытующим взглядом ученого, проф. Эйнштейн рассудил, что в этом малом должно быть более шести футов роста и фунтов двести веса[3]3
1 фунт = 453,59 грамм.
[Закрыть], при этом без единой унции жира в атлетичной, почти геркулесовой фигуре. Одевался великан не без щегольства: на нем была тройка из коричневой шерстяной материи, идеально дополнявшей его белую рубашку, и полосатый гарвардский галстук. Его удлиненный подбородок и впалые щеки были выбриты с болезненной тщательностью, тогда как светло-каштановые волосы и голубые глаза явственно говорили о саксонском происхождении.
«Что ж, никто не совершенен», – иронически усмехнулся про себя потомок норманнов Эйнштейн.
– Я настаиваю на своем прежнем утверждении, – спокойно заявил лорд Карстерс, опуская загорелую руку на маленькое судно. – Вы видели мои экспедиционные дневники и прочли мои заключения. Этот корабль был найден на вершине горы Арарат погребенным под напластованиями древнего размыва почти у самой границы снегов. Он сделан из древесины гофера, возраст которой четыре тысячи лет, и обмазан необработанной смолой. Все пропорции полностью соблюдены и идеально совпадают с описанием судна в Книге Бытия, главы с шестой по десятую. Я считаю, что его сделал Ной Бен Ламех в качестве рабочей модели, прежде чем построить собственно настоящий мореходный ковчег.
В зале снова грянул хохот, а какой-то грубиян добавил еще и громкий непристойный звук губами, на американский манер.
– Добрый вечер, джентльмены, – громко произнес, перекрывая смех, профессор Эйнштейн.
Реакция последовала незамедлительно. Веселящаяся толпа разом прекратила шуметь и дружно повернулась к вошедшему.
– Феликс, старина! – вскричал барон Эджуотерс, окладистая борода которого, казалось, весила больше, чем его объемистый живот. – Ты, как всегда, вовремя. Тут у нас сегодня такое – ты только послушай!
– Парень уверяет, будто нашел реликвию, имеющую отношение к Ноеву ковчегу – каково! – фыркнул лорд Данверс и сделал еще один приличный глоток. – Думает, ему удастся одурачить нас, как одурачил в семьдесят четвертом Томсон со своей теорией «континента под Антарктикой». Ха!
– Чудесно, чудесно, – бросил Эйнштейн, нетерпеливым жестом давая понять, что эта тема ему неинтересна. – Он нашел Ноев ковчег. Поздравляю от всей души. Но у меня есть для вас еще более экстренная новость.
– Я сказал модель, а не сам ковчег, сэр, – сухо поправил Карстерс.
– Как вам угодно, – пожал плечами профессор. – Это не имеет значения.
– В самом деле? И что же такое может быть важнее этого? – вопросил лорд Данверс, оглаживая усы.
Проф. Эйнштейн уже открыл было рот, чтобы поведать о своем открытии, но его перебил лорд Карстерс.
– А кто вы, собственно, такой, сэр? – спросил лорд.
– Неужели вы никогда раньше не встречались? – ахнул от удивления д-р Томпкинс, поднимаясь из кресла.
– Нет, – в один голос ответили оба.
– Но это прискорбное обстоятельство должно быть исправлено как можно быстрей! – провозгласил полковник Пирпонт, поправляя пенсне и принимая важную позу. – Карстерс, разрешите представить вам профессора Феликса Эйнштейна из Международного Британского музея, частная компания. Эйнштейн, разрешите представить вам лорда Бенджамина Карстерса из Хедер-Даунса, в Престоне.
Сцепив руки за спиной, Карстерс кивнул в знак приветствия:
– Рад знакомству, сэр. Я с интересом прочел ваши книги по археологии. Особенно вашу монографию о той гипотезе, что Стоунхендж является разновидностью солнечного календаря.
Охваченный нетерпением, Эйнштейн принял комплимент со всей любезностью, на какую был способен при данных обстоятельствах.
– Не слишком значительная работа. А я довольно хорошо ознакомился с вашими путевыми заметками, сэр. Ваши теории о возможном ацтекском происхождении статуй острова Пасхи весьма впечатляют.
– Благодарю вас.
– И если это ускорит дело, то я, как старший член клуба, официально признаю ваше открытие и поздравляю вас с находкой, – продолжал Эйнштейн. – Потому что это вовсе не модель, как вы полагаете, а самый настоящий ковчег.
Все присутствовавшие в зале исследователи остолбенели, словно в клуб вошла живая женщина.
– В-вы с ума сошли, Феликс? – выдавил потрясенный сэр Лавджой, сделавшись еще бледнее обычного. – Это судно всего в фут длиной! Как, во имя королевы Виктории, эта игрушка могла свезти всех представителей земной живности, в двух или в семи экземплярах каждый?
– Объяснитесь, сэр! – потребовал д-р Томпкинс.
Крайне раздосадованный, проф. Эйнштейн закрыл глаза, чтобы никто не увидел, как он закатывает их к потолку. О боги, похоже, никакая другая тема разговора рассматриваться не будет, пока не разрешится этот мелкий вопрос. Ну, что же, пусть будет так.
– Дживс! – чуть повернув голову, крикнул профессор.
В дверях тут же появился дворецкий в ливрее, словно только и дожидался этого звучного вызова.
– Да, сэр? – протянул он с почтительностью слуги.
– Свежие газогены, пожалуйста, – распорядился Эйнштейн, задумчиво потирая свой счастливый акулий зуб. – Все чертовы сифоны, какие у нас есть.
Это требование привело Дживса в замешательство. Рядом с профессором на столике с напитками стоял едва начатый сифон с содовой водой. Зачем ему понадобились дополнительные емкости? Да к тому же все? Для такого заведения, как «Клуб исследователей», это означало, по меньшей мере, несколько десятков. И тут дворецкий похолодел. «О нет, – горячо взмолился он, – только не еще одни «джунгли Амазонки». Что угодно, только не это».
– А я и не знал, что вы недавно побывали на Амазонке, Феликс, – подивился лорд Данверс, снова наполняя стакан, когда дворецкий понуро удалился.
Оставив это замечание без внимания, проф. Эйнштейн невозмутимо ждал возвращения Дживса. Через несколько минут наученный горьким опытом дворецкий явился в макинтоше и резиновых сапогах, толкая перед собой столик на колесиках, нагруженный деревянными упаковками содовой воды в сифонах. Еще там были зонтик и ведро.
– Благодарю вас, Дживс, – вежливо произнес профессор, беря с тележки газоген. Зонтик и ведро были предосторожностью мудрой, но в данном конкретном случае излишней. – А теперь раздайте, пожалуйста, всем присутствующим по одной такой штуке.
Тем временем пока дворецкий раздавал сифоны, Эйнштейн передвинул демонстрационный стол в центр зала. Вооружившись газогенами, все теперь ждали, что же будет дальше. Феликс Эйнштейн пользовался заслуженной славой мастера вытаскивать кроликов из шляпы. Чего стоил один этот его экстравагантный музей.
Действуя с предельным вниманием, проф. Эйнштейн установил «модель» так, чтобы ее киль был расположен строго по продольной оси зала. Дерево казалось на ощупь сухим как пыль, при этом пальцы Эйнштейна слегка прилипали к нему, что определенно подкрепляло догадку профессора относительно происхождения кораблика. Профессор в последний раз чуть-чуть подправил его положение на столе, добиваясь максимальной точности. Так. Пожалуй, достаточно.
– По моему сигналу, джентльмены, начинайте поливать ковчег водой, – велел Эйнштейн, принимая позу стрелка. – Товьсь, целься...
Окружающая толпа пребывала в неописуемом восторге, в то время как ошеломленный лорд Карстерс опустил сифон.
– Вы уверены, что это благоразумно? – спросил он с неподдельной тревогой в голосе.
– Пли! – выкрикнул проф. Эйнштейн, нажимая на спуск сифона. На миниатюрное судно обрушился искрящийся поток шипучки. Все струи попали точно в цель, но с кораблика не скатилось на стол ни одной капли жидкости. А через мгновение деревянное суденышко издало зловещий скрип.
– Всем залп! Немедля! – рявкнул Эйнштейн, перекрывая шипение газированной воды. – Быстро поливайте его, а не то корабль разорвет на куски! Эта резкость тона, как щелчок кнута, побудила членов клуба к действию. В согласованной атаке струи газированной воды обрушились на реликвию, окатывая ее от кормы до носа и обратно.
Когда давление в газогенах, наконец, иссякло, поток содовой воды уменьшился, и вот уже последние капли упали с носиков сифонов на индийский ковер.
– Поразительно, – выдохнул лорд Фардингтон, не отрывая глаз от кораблика. Тот лишь слегка увлажнился. Здесь определенно происходило что-то странное.
С причудливым всасывающим звуком лужицы влаги втянулись в корпус, и прямо на глазах у потрясенных членов клуба иссохшее судно начало разбухать, словно какая-то невозможная губка. Увеличивающийся с невероятной скоростью корабль стал больше демонстрационного стола, отодвинув в сторону пустое кресло; вдребезги разлетелась лампа.
– Назад! – выкрикнул полковник Пирпонт, вскидывая руки и ненароком сшибив с себя пенсне.
Уговаривать никого не пришлось – пораженные члены клуба бросились врассыпную. Демонстрационный стол с громким треском разломился пополам и рухнул на пол. Ковчег продолжал стремительно увеличиваться в размерах во все стороны, не переставая при этом скрипеть и стонать, словно его молотили волны открытого моря. Он достиг пяти ярдов[4]4
1 ярд = 91,44 см.
[Закрыть], десяти, двадцати ярдов в длину, прежде чем процесс замедлился.
– Боже милостивый! – возопил укрывшийся за оттоманкой барон Эджуотерс. – Вы только гляньте на это! Эта чертова штука действительно Ноев ковчег!
– Вне всякого сомнения, – откликнулся кто-то с другой стороны судна.
– Тут налицо такое сильнейшее обезвоживание, о каком не слыхали во всем цивилизованном мире! – добавил другой член клуба откуда-то из района форштевня.
– Или в Англии, – добавил из-за оконных штор некий патриот.
– Поздравляю, Бенджамин! – прогремел лорд Данверс из-под столика с напитками.
Выбравшись из своих убежищ, все присутствующие окружили лорда Карстерса и устроили ему бурную овацию. Откровенно сияющий от внезапного удовольствия, Карстерс внезапно изменился в лице и с ужасом указал на корабль. Все обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как все еще медленно растущий нос судна уткнулся в чашу фонтана.
– Черт подери, – тихо прошептал, попятившись, проф. Эйнштейн.
Раздался громкий звук всасываемой воды, тут же перешедший в оглушительное стенание терзаемой древесины, и ковчег одним махом увеличился вдвое. Сделавшееся более пятидесяти ярдов длиной судно угрожающе нависало над бросившимися наутек членами клуба, не прекращая расти, стремительно заполняя собой Большой зал. Послышался треск сокрушаемого камня, и фонтан с грохотом обрушился; корабль же утвердился на каменных останках, извергающих мощный столб воды, которая окатила корабль, вновь придав ускорение его росту.
– Водопровод! – крикнул лорд Карстерс прислуге, ошалело глазевшей на происходящее из дверного проема. – Перекройте воду!
Один из служителей послушно развернулся и стремглав помчался по коридору.
Между тем проф. Эйнштейн, в голове которого вертелась довольно пугающая арифметика, в оцепенении смотрел на вырастающую перед ним чудовищную громаду. Все твари земные... По паре и по семь... Насколько же большим может стать ковчег? Ответ очевиден: чересчур большим, черт побери. Зря я все это затеял!
В своем неотвратимом движении вперед нос судна, словно деревянный экспресс, врезался в камин, разнес очаг и сшиб писанный маслом портрет Ее Королевского Величества. В ту же секунду корма корабля встретилась с противоположной стеной, раздробив штукатурку и стряхнув бюст Марко Поло с пьедестала на галерее второго этажа. Когда массивное бронзовое изваяние полетело прямо на перепуганного Дживса, лорд Карстерс бросился вперед и оттолкнул дворецкого в сторону. В результате тяжелый бюст обрушился на самого Карстерса, и жестокий удар бросил лорда на колени, хотя он все же с трудом сумел перевести триста фунтов металла на пиратский сундук семнадцатого века. Сундук разлетелся в щепки как от попадания метеорита, а похожий на взрыв грохот было хорошо слышно даже сквозь скрип ковчега.
Побелевший и трясущийся Дживс на мгновение потерял дар речи.
– В-вы спасли мне жизнь – заикаясь, вымолвил наконец дворецкий, выронивший на пол зонтик из онемевших пальцев.
– Пустое, – отмахнулся Карстерс, тяжело дыша и разминая кисти для прекращения колотья. – Уверен, вы сделали бы для меня то же самое.
Дживс покосился на металлического путешественника, лежащего посреди бывших некогда крепким корабельным кофром обломков.
– Несомненно, – со сдержанной искренностью произнес слуга.
В этот момент под ковчегом что-то заскрежетало, раздался металлический лязг. Рост сразу же прекратился, и с заключительным стенающим креном, вышибив напоследок восточный световой люк, титаническое судно, наконец, замерло.
– Господи боже! – шептал куда-то в сторону один из членов клуба, с трудом протискиваясь между книжным шкафом и сломанным рулем. – А я-то считал крайне волнующим отчет Уильямсона о его путешествии на Женевское озеро!
Потрепанные, но невредимые, исследователи постепенно выползали из-под мебели и отряхивали с себя пыль, глядя во все глаза на невозможное судно. Пройдя к останкам разбитого шкафчика с напитками, лорд Данверс налил себе чего покрепче.
Проф. Эйнштейн поправил возвращенный на стену портрет королевы. Вот так-то лучше.
– Черт возьми, сэр! – вскричал герцог Фардингтон, хлопая по плечу лорда Карстерса. – Да за вами трудно угнаться!
Нервно посмеиваясь, более молодые члены клуба принялись убирать разные обломки, в то время как старшие разглядывали заполнившего зал библейского исполина.
– Конечно, то, как мы его вытащим отсюда, это совсем иной вопрос, – заметил, допивая виски, лорд Данверс.
– Чертовски неудобно устраивать заседания при этой нависшей у нас над головами штуковине, – констатировал судья Фоксингтон-Смайт, задумчиво поглаживая один из своих многочисленных подбородков. – Но мы можем просто снести стену-другую и потихоньку выпихнуть его на задний двор. Из него выйдет отличная смотровая площадка, точно. Произведет неизгладимое впечатление на соседей.
Всякие работы разом прекратились, так как все повернулись к судье и уставились на него во все глаза.
– Наружу? – удивленно переспросил кто-то из исследователей.
– Где бывает дождь? – добавил другой.
Все, кто слышал эти слова, побледнели и посмотрели на ковчег; ужас на лицах с каждым мгновением проступал все сильнее. Что же делать с этой громадиной?
Хлопнув в ладоши, проф. Эйнштейн вернул членов клуба к прерванным занятиям, и через некоторое время им удалось расчистить дорожку к дверям. Тут же набежали слуги с метлами и мусорными совками и принялись за гераклов труд по приведению зала в порядок. Предоставив слугам заниматься этим делом, взъерошенные члены клуба собрались теперь вокруг Карстерса и Эйнштейна.
– Члены Клуба исследователей, – торжественно провозгласил лучшим своим парламентским голосом герцог Фардингтон. – Лорд Бенджамин Карстерс!
Члены клуба, как положено, зааплодировали, а английский лорд отвесил поклон.
– Спасибо, джентльмены, крайне вам благодарен. – После чего Карстерс проговорил уже тише, обращаясь к проф. Эйнштейну: – И спасибо вам, сэр, за спасение моей репутации. Если я когда-нибудь смогу отплатить вам, то умоляю, дайте мне знать.
– Сейчас – самое время, – напрямик ответил ему проф. Эйнштейн. – Я пришел сюда для того, чтобы найти двух-трех людей, готовых помочь мне в одной крайне опасной экспедиции. – Тут профессор улыбнулся, оглядывая щегольски одетого юного голиафа. – Впрочем, похоже, вы один сойдете за двоих-троих.
Данное наблюдение едва ли было оригинальным, поскольку лорд Карстерс принял эти слова хоть и с удовлетворением, но как нечто само собой разумеющееся.
– Какова же цель этой экспедиции, позвольте узнать?
– Спасти мир от полного уничтожения.
Не ожидавший ничего подобного Карстерс несколько раз моргнул.
– Вы это серьезно, профессор?
– Абсолютно, лорд Карстерс, – кивнул Эйнштейн.
Поскольку на кон была поставлена честь, решение пришло к лорду мгновенно.
– Тогда я в вашем распоряжении, сэр, – сказал лорд Карстерс, протягивая профессору внушительных размеров ладонь.
Проф. Эйнштейн принял поданную руку с такой же осторожностью, как если бы это был взведенный медвежий капкан, и они обменялись рукопожатием.
– Превосходно, молодой человек! – воскликнул Эйнштейн, окидывая взглядом окружавший их беспорядок. – Но здесь самое неподходящее место для разговора. Идемте, я расскажу вам все подробности по дороге к моему дому.
– Полноте, что за спешка? Разве дело настолько неотложное?
– Да, фактор времени играет очень существенную роль.
– Что ж, принято.
Когда они выходили из зала, лорд Карстерс задал еще один вопрос:
– Есть ли у нас шанс вернуться оттуда – куда там мы отправляемся – к началу следующего месяца? Мы с друзьями собирались еще раз попробовать отыскать в Африке кладбище слонов.
Уже готовый съязвить, профессор Эйнштейн сдержался и вместо этого тактично произнес:
– Юноша, если наша экспедиция окончится неудачей, вам не придется беспокоиться о таких делах.
Лорд Карстерс помрачнел: эта туманная фраза наводила на тревожные размышления.
– В самом деле, сэр, – пробормотал он.
В вестибюле ливрейный лакей передал их пальто швейцару, а уж тот чопорно вручил верхнюю одежду владельцам. Со стороны Большого зала, точнее, того, что от него осталось, доносились стук и приглушенные расстоянием проклятья.
Надев пальто, спутники покинули клуб и подошли к краю тротуара. Сунув два пальца в рот, проф. Эйнштейн пронзительно свистнул; из клубящегося тумана послышалось щелканье кнута, лошадиное ржание, и в поле зрения появилась карета с Дэвисом на облучке.
Забравшись внутрь, исследователи удобно расположились на сиденьях, и Дэвис тронул с места. Когда кэб углубился в наползающий со стороны реки туман, из темного переулка по соседству с Клубом исследователей появилось несколько фигур в низко опущенных капюшонах. Стряхивая с одежды битое оконное стекло, вышедшие из переулка поправили скрывавшие их черты шарфы, достали ножи и быстро последовали за удаляющейся каретой. Странное дело – ступая по гранитным булыжникам городской улицы, жесткие подошвы их сапог не производили ни звука.
