Текст книги "Адамант Хенны"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Слушайте все! Коварный враг близок! Пришло время вам доказать своё право на свободу. За мной! Шагом!.. Вперёд!..

Сотня за сотней, громадная армия рабов Харада (а в лагерь согнали не менее ста тысяч человек – верно, полностью выбрав всех, кого могли, с рынков Умбара и внутренних областей страны) потекла через ворота.

– Оружие!.. Где же оружие? – летело над нестройными рядами.

Эовин невольно жалась поближе к Серому. Ладонь дочери Рохана нащупала спрятанную в лохмотьях саблю. Она ловила взгляд молчаливого сотника, однако тот так и не произнёс ни слова – лишь, прищурившись, озирался по сторонам.

Сотню Серого выгнали за пределы лагеря. Перед невольниками, плавно понижаясь к горизонту, лежала обширная, чуть всхолмленная равнина с редкими купами деревьев. На первый взгляд страна казалась богатой и мирной – если бы по тонким лентам дорог не тянулись бесконечные цепочки возов, нагруженных домашним скарбом. Солнце поднималось всё выше, но юго-восточный край горизонта – там, где уже кончались горы, – и не думал светлеть. Все небо там было заткано дымами пожарищ.

– Вот это да… – прошептал кто-то за плечом Эовин. Это подала голос женщина – их никто и не думал отделять от воинов-мужчин.

Навстречу спасавшимся жителям Южного Харада шли тхеремские конные сотни – но их было мало, очень мало…

– Так! Слушайте все! Ваше дело теперь – копать рвы и отсыпать валы! – надсаживаясь, крикнул харадрим-глашатай, парень с лужёной глоткой. Рядом с ним застыл в седле хмурый полутысячник – лицо его казалось чернее ночи. – Заступы и кирки – разбирай!

Громыхая железом, из ворот лагеря уже выезжали возы с инструментом. Тхеремские конные стрелки разворачивались вокруг, готовя луки. Рабов отгоняли в сторону от лагеря.

– Давайте – отсюда и дальше! – Полутысячник неопределённо махнул рукой. – Ров глубиной в два моих роста, вал… Ну, короче, сами увидите. Приступайте!

– Так не приказывают, – услыхала Эовин тихое бормотание Серого.

– Что? – переспросила девушка.

– Так не приказывают, говорю. Ройте, мол, и всё тут. А вдобавок – здесь нет нужды копать рвы. Никаких рук не хватит, чтобы перегородить равнину. Они просто тянут время…

Тем не менее за работу пришлось взяться всерьёз – харадримы шутить не умели. Серый быстро расставил людей по местам – кому относить, кому копать, кому рыхлить; и дело пошло быстрее, чем в соседних сотнях, где все ковырялись кто во что горазд.

Солнце мало-помалу поднималось всё выше; поток беженцев иссяк. Не шли больше и тхеремские рати.

Только на горизонте клубился чёрный дым пожаров.

АВГУСТ, 12, СУМЕРКИ, ОКРЕСТНОСТИ ЛАГЕРЯ РАБОВ

– Не везёт так не везёт. – Малыш перевернулся на спину и, заложив руки за голову, философически уставился в постепенно темнеющее небо. – День крысе каменной на зуб! За целый день – ни конного, ни пешего!

Ведущая на север дорога и впрямь точно вымерла. В лиге к юго-востоку копошилась неисчислимая армада рабов – копали землю, строя укрепления, план которых Торин оценил крайне низко.

– Крепкого пива они перебрали, что ли? Зачем тут рвы? Их копай не копай, всё равно обойдут.

– Может, они на крыльях бой дадут? – предположил Фолко. – А тут – чтобы легче удержать центр?

– Где ж тогда войска? – заметил Рагнур. – Здесь от силы несколько охранных тысяч! Хватит, чтобы рабов в узде держать, но отбить серьёзный штурм?..

– Ночью я пойду в лагерь. – Прищурившись, Фолко смотрел на уродливый нарост из стен и башен, опоганивший величественный зелёный холм. – Не возражать! Я пойду один. От вас, гномов, шума порой больше, чем от бочки с камнями, катящейся под гору!

– Ну ты и загнул! – уважительно отметил Малыш, почесывая бороду и даже забыв возмутиться.

– От гномов – может быть, – невозмутимо уронил Рагнур. – А от нас, кхандцев? К тому же – как ты харадрима допрашивать станешь?

– Увидите, – гордо заявил хоббит.

– Не прав ты, Фолко. – Торин покачал головой. – Идти надо всем вместе. Найдём кого-нибудь из тхеремцев побогаче и…

– Только давайте не спорить! – предупредительно встрял Малыш. – А то не ровён час… опять друг в друга вцепимся…

– В лагере полным-полно народу, – принялся убеждать друзей Фолко. – Рабы, надсмотрщики, воины… Один я проскользну незамеченным – а с вами придётся снимать часовых! Лучше подождите меня у стен. Запаситесь факелами и, если я подам сигнал, – зажигайте всё вокруг!

– А что за сигнал-то?! – в один голос воскликнули Торин и Малыш.

Вместо ответа Фолко разжал руку.

На ладони лежал небольшой деревянный цилиндр, торцы его были запечатаны алым сургучом. Витой шнурок пронзал сургучную нашлёпку, уходя в глубь цилиндра.

– Что это за штука? – удивился Торин. – И откуда она взялась?

– Смастерил, ещё когда мы жили в Бэкланде. – Фолко подбросил цилиндрик. – Я так понимаю: наследство старины Гэндальфа… Если дернуть за шнурок, из цилиндра вылетает алый огненный шар… Я и не знал, что у нас в Хоббитании ещё сохранилось это искусство! А вот гляди-ка… Один умелец в Бэкланде меня тогда и научил, пока вы, достопочтенные, спорили, где пиво лучше – в «Зелёном Драконе» или же в «Золотом Шестке»!.. Одним словом, если будет туго, я выпущу этот шар – а вы уж тогда постарайтесь устроить переполох посильнее!

АВГУСТ, 13, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

Намаявшись за день, Эовин всё же не смогла уснуть. Стояла жаркая, душная ночь. Невесть откуда налетели тучи кровососов; даже когда караван тащился мимо зловонных лесных болот, этой нечисти было куда меньше.

Но донимали не только кровососы. Едва стих гул громадного лагеря, как порыв горячего юго-восточного ветра принёс дальнее многоголосое завывание – пополам с гулким рокотом, словно сотни сотен барабанов гремели в унисон.

Серый приподнялся на локте. Лицо его было мрачным, но спокойным.

– К утру будут здесь, – негромко произнёс он.

Этот немолодой и странный человек был её единственной надеждой; иногда казалось, что он вчера родился на свет, а иногда – что он уже давным-давно измеряет шагами бесконечные тропы этого мира.

– Кто?

– Враги Тхерема. Харадское воинство отходит. Завтра наш плен кончится. – В глазах Серого застыло странное выражение – но едва ли его можно было принять за уверенность в победе.

– Но… рвы не откопаны… ничего не готово…

– Им нужно было просто продержать этих бедняг до прихода наступающих. А чтобы в голову не лезли всякие ненужные мысли, дали в руки заступы.

– Но… как же мы будем завтра сражаться?! – Несмотря на жару, Эовин охватил озноб. – Голыми руками?!

– Не думаю. Что-то в лагере слишком много странных возов… – негромко заметил Серый. И больше Эовин не добилась от него ни слова.

АВГУСТ, 13, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

Фолко без помех перебрался через высокую лагерную стену. На дозорных башнях горели факелы, перекликались часовые, коротко взлаивали псы – дурно их школят, хороший сторож подаст голос не раньше, чем будет точно уверен, что враг рядом, – но разве это могло остановить ловкого, гибкого хоббита, десять лет проведшего в опасных странствиях? Бесшумно закинув обмотанный тряпками крюк на верх стены, Фолко в несколько движений оказался на гребне. Аккуратно смотал верёвку и спрятал снасть.

Лагерь строили наспех, изнутри осталась масса подпорок. Фолко неслышной тенью скользнул вниз. Его никто не заметил.

Взору хоббита открылось громадное пространство, покрытое палатками, шатрами и навесами. Скорчившись на жалком подобии циновок, вповалку спали невольники. По нешироким дорожкам прохаживалась до зубов вооружённая стража – самое меньшее, по четыре воина в патруле. Было довольно светло – костры горели на каждом перекрёстке. Дело оставалось за малым – поймать тхеремца. Лучше – командира, чтоб мог ответить на вопросы. Отыскать Эовин Фолко почти не надеялся – разве что он случайно наткнётся на неё.

Подходящий харадрим подвернулся довольно быстро. Грузный, неповоротливый, в раззолоченных доспехах, он тяжело протопал ко входу в высокий шатёр, небрежным жестом отослав охрану.

Выждав момент, хоббит скользнул следом. Привычное дело… мало он брал вот таких вот самоуверенных, раззолоченных силачей, что смотрели на него сверху вниз и полагали, будто могут пришибить, как муху?..

«Что это со мной? – думал Фолко, укрывшись в густой тени подле шатра. – Словно глаза чьи-то в спину пялятся… или… нет, что-то знакомое… где-то близко… я это уже видел… чувствовал… когда-то давно…»

Смутное беспокойство не отпускало. Хоббит не впервые пробирался в самое сердце вражеской рати; но подобного с ним никогда не случалось. Некое чувство, вроде бы прочно забытое… Внутренний взор Фолко то и дело наталкивался на странную неправильность в окружавшем его сером полумраке – там, в отдалении, вспухало Нечто, расталкивая то, что люди обычно называли Реальностью. Комок новорождённой, нечеловеческой Силы… Слепой, не сознающей самоё себя… Очень, очень похожей на…

«Да в уме ли ты, брат хоббит? – одёрнул сам себя Фолко. – Совсем, верно, плох стал… Мерещится невесть что…» Он тряхнул головой и постарался выбросить увиденное из головы. Он подумает об этом после… Когда разберётся с тхеремцем.

Возле облюбованного им шатра горел костёр; в полутора десятках шагов сидели караульные; удостоив их одним-единственным взглядом, хоббит скользнул за полог.

Тхеремец был очень-очень удивлён, когда его горла коснулось нагретое за пазухой хоббита остриё кинжала. А дальше всё было уже совсем просто.

Ловко орудуя одной рукой, хоббит спутал харадриму руки.

Тхеремец расширенными от ужаса глазами взирал на невесть откуда свалившегося ему на голову врага.

Кинжал крепко лежал в сжимавшей рукоять небольшой ладони; тёмные глаза ночного гостя были холодны и решительны. И тхеремский тысячник внезапно и твёрдо уверовал, что этот тип и впрямь перережет ему горло в тот самый миг, когда он раскроет рот, чтобы позвать на помощь… Причём перережет ещё до того, как удастся поднять тревогу… Покорившись судьбе, харадрим не сопротивлялся.

Как следует связав пленника и покончив с ещё кое-какими делами, Фолко махнул рукой в сторону выхода.

Так они и пошли – громадный, рослый тхеремец и невысокий хоббит. Пленник чувствовал сталь возле самого сердца и шагал смирно – лишь обильно потел, верно от страха. Караульные почтительно отсалютовали начальству; умело скрывавшегося в тени хоббита они не заметили. Да и то сказать – откуда взяться врагу посреди хорошо укреплённого лагеря?

Они подошли к стене, и тхеремец замычал, мотая головой, – Фолко недвусмысленно тянул его наверх, – но один-единственный укол кинжалом в левое межреберье заставил пленника покориться.

Со стороны казалось: разомлевший в духоте шатра воин вышел подышать ночной прохладой. Стража на стенах с ленцой покосилась в сторону начальника. Посты не проверяет – ну и ладно…

Ничто так не прячет, как открытость. На виду у всех часовых пленник взошёл на гребень стены и остановился, опираясь о колья. То, что в тени грузной фигуры прятался ловкий и юркий хоббит, не заметил никто.

Левой рукой Фолко накинул на брёвна обмотанный тряпкой крюк. Верёвка скользнула вниз с лёгким шорохом. Теперь предстояло самое трудное.

Снизу донёсся чуть слышный тройной скрип. Гномы и Рагнур на месте. Фолко оставалось только ждать.

Ожидание продлилось недолго. Над одним из шатров внезапно взвились языки пламени. Вечно голодный огонь скользнул по богатым, расшитым занавесам, щедро рассыпая снопы искр. Караульные вскочили на ноги; кто-то ударил тревогу.

Именно этого и ждал хоббит. Часовые на дозорных башнях все, как один, смотрели только в сторону быстро разгоравшегося пожара; в следующий миг обезумевший от ужаса тхеремец, обдирая ладони, скользнул по верёвке вниз со стены – прямо в объятия Маленького Гнома.

– Бежим! – Фолко не отставал от пленника. – Сейчас они там сообразят, что к чему…

Однако там, за стенами, все думали о пожаре, об одном лишь пожаре. Резкое движение тхеремца, когда тот перелезал через ограду, краем глаза заметил один из часовых; но ему показалось, что это движение воин сделал, бросаясь вниз по лестнице, – и потому не поднял тревогу… Но об этом Фолко уже никогда не узнает.

– Ну и молодцы же вы, хоббиты! – восхищённо покачал головой Малыш, когда они все оказались в безопасном отдалении. – Я бы до такого не додумался… Как это ты?

– Ничего особенного, – отмахнулся Фолко. – Масляная лампа, верёвка и огарок свечи.

Пожар тем временем разгорался. В лагере поднялась нешуточная тревога. Кто-то даже затрубил в боевой рог.

– Ладно, пусть себе суетятся, – махнул рукой Торин. – У нас есть заботы поважнее…

Рагнур, не теряя времени, взялся за дело. Пленник, поражённый до глубины души той лёгкостью, с которой его выкрали из самого сердца тхеремского войска, отвечал без утайки – тем более что захватившая его мрачная шайка отнюдь не походила на тех врагов, что наступали сейчас с юго-востока… Фолко и его друзья узнали много интересного. Великий Тхерем воевал, оказывается, со странным племенем перьеруких, невесть откуда навалившимся на юго-восточные рубежи. Война шла из рук вон плохо – тхеремцы отступали, поскольку враг сражался с небывалым ожесточением, без раздумий жертвуя собой, если того требовало сражение. Здесь пролегал последний рубеж…

– Почему последний? – невольно удивился Фолко. В самом деле – к северу от благодатной степи тянулись жаркие и влажные леса, непроходимые чащобы и болота; там один человек с луком мог остановить целое войско.

– Великий правитель и благородные сословия искали ответа возле Чёрной Скалы, и ответ Сил был чёток и недвусмыслен, – разъяснил Рагнур. – Врага должно остановить здесь.

– Ну и глупые же эти их Силы! – непочтительно фыркнул Малыш.

– Может, и не в них дело, – заметил кхандец. – Может, в Хриссааде кто-то хочет кого-то подсидеть… оказаться поближе к трону… у них такое в порядке вещей.

– Спроси его: зачем здесь столько рабов? – обратился к Рагнуру Фолко. – И спроси ещё – понимает ли он, что сражение на этой позиции они непременно проиграют?

– За нас великие Силы, – последовал ответ. – Враги наши назавтра умоются кровью!

– Что за ерунда! – Торин пожал могучими плечами.

– Это не ерунда… – задумчиво произнёс Фолко. – Думается мне, тут не обошлось без того, что мы ищем…

– Ты уверен?.. – начал было Малыш.

– Именно. Попахивает явным безумием… Ставить войско на заведомо невыгодную позицию… мы бы выбрали совсем иную… А почему? Да потому, что кому-то наверху, похоже, стукнуло в голову, что отступать перед врагом, мол, позорно и надо теперь стоять насмерть…

– Нам от этого не легче, – пробурчал Маленький Гном.

Фолко кивнул:

– Да, правдивые вести мы можем сыскать, похоже, только у перьеруких…

– У их набольших, – уточнил Торин.

Кхандец покачал головой:

– Тамошних мест я не знаю. Я и тут-то могу вести только по наитию…

– Э, нам не впервой! – Малыш беззаботно махнул рукой. – Столько лиг вот так, наугад, исхожено… Так что пойдём до конца.

– Одна беда – южных наречий не знаем, – заметил Торин.

– Так и я – только по-харадски болтаю. – Рагнур развёл руками.

– Вингетора бы сюда, – пробормотал Фолко. – Он-то их речь изучил…

– Без него справимся, – отрезал Торин.

– А Эовин? Что с Эовин? – напомнил кхандцу Фолко.

Однако тут друзей ждала неудача. Собственно, на успех рассчитывать было трудно – только в том случае, если девушка угодила в руки охранников. Едва ли они бы так легко расстались с золотоволосой уроженкой Рохана…

Но все усилия оказались тщетными. Пленник – а он оказался ажно тхеремским тысячником – ничего не знал об Эовин. Хотя – сквозь зубы – и выдавил, что она могла укрыться среди рабов…

– Значит, будем искать среди рабов, – подытожил Торин. – Фолко! Не мог бы ты…

– Разумеется, если только один непоседливый гном не будет дёргать меня всё время, – усмехнулся хоббит.

Дивное Древобородово питьё сгинуло бесследно, и Фолко приходилось рассчитывать только на себя – да ещё, быть может, на помощь перстня Форве. Нелегко заставить истаять все до единой мысли; яростный свет, казалось, жжёт глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки.

Перед мысленным взором медленно шевелилась какая-то толпа. Казалось, люди стоят в ней так плотно, что, опустив руку, они уже не в силах поднять её вновь.

«Эовин!»

Огненный мотылёк вырвался из-под руки, взмывая над лагерем, где кончали заливать водой обгоревшие остатки нескольких шатров.

«Эовин!»

Каждый взмах радужных крыльев отзывался жестокой болью во всём теле. Эта толпа… столько душ, столько мыслей… Как отыскать в этом скоплении чистую помыслами Эовин?

Однако что это? Мотылёк словно наткнулся на невидимую стену… тотчас сменившуюся жестоким, тянущим к себе – но и гибельным огнём. Не знающая жалости – как и новорождённый младенец – Сила, бесформенная, беспамятная, полуслепая…

И очень могущественная.

Хоббиту казалось, что он ползёт по узкому тоннелю, причём стены густо усеяны острыми, раздирающими плоть шипами. Он вгонял мотылька во внезапно сгустившийся воздух, словно копьё в грудь врага. Радужные крылья беспомощно затрепетали и обвисли; посланца удерживала одна лишь воля хоббита.

Внизу шевелилась неразличимая масса.

И вдруг… Знакомый проблеск золота разметавшихся в беспокойном сне волос – волос, покрытых засохшей грязью, защитой от посторонних взоров – совсем рядом с этой чужой Силой!.. Той самой, что…

Фолко застонал. Мотылёк превратился в бесформенный клубок обрывков радужных крыл. Рука хоббита потянулась к клинку Отрины: казалось, если дать клинку вновь напиться крови, он поможет…

Да, это была Эовин. В глазах полыхало слепящее жёлтое пламя, однако хоббит узнал девушку. А вот рядом с ней…

Миг, один-единственный миг смотрел хоббит на лежавшего подле Эовин человека. А затем неведомая Сила легко, словно пушинку, отшвырнула хоббита прочь…

Он пришёл в себя. Рот был полон крови, из полуослепших глаз градом катились слёзы, руки, словно обретя собственную жизнь, судорожно шарили по траве.

Всполошившиеся гномы долго приводили его в чувство, пустив в ход последние капли тщательно сберегавшегося вина.

– О-она там, – кое-как выдавил наконец хоббит, когда к нему вернулась способность видеть, слышать и мыслить. – Я нашёл её. Но там есть и ещё кое-кто… какой-то… я не знаю… дух… дух во плоти… очень, очень сильный… я склонился над ним… пытался разглядеть лицо… не смог… одна темнота… мрак, и ничего больше… лица нет, понимаете, совсем, совершенно нет!

Остолбеневшие гномы слушали его в молчании. Рагнур же лишь удивлённо крутил головой, не понимая ни единого слова.

– Волшебник?.. Чародей среди рабов? Что за чепуха? – пробурчал Торин себе под нос. – Откуда ему там взяться?..

– Спроси лучше, откуда ему вообще взяться в Средиземье? – Фолко яростно тёр воспалённые, слезящиеся глаза. – Время магов закончилось! Давно! Олмер… убит! Его нелюдь смыта волнами Великого моря!

– Саруман… – осторожно предположил Малыш.

– Ну да, конечно же, Саруман, – саркастически хмыкнул хоббит. – Если только Варда вдруг смилостивилась и вернула ему первоначальный облик!.. Не говори ерунды…

– Эльф? – вопросительно взглянул Торин.

– Ох, да не знаю я! – Фолко откинулся на спину, закрывая лицо ладонями. – Говорю ж вам – ничего нельзя было ни разглядеть, ни понять…

– Вот и ещё одно на нашу голову! – сплюнул Малыш. – И за что только нас так возлюбил Великий Дьюрин?..

– Не иначе как твоя тяга к пиву тому причиной, – мрачно пошутил Торин. – Но что толку вопрошать Праотца? Быть может, в Мории он бы ещё и снизошёл до ответа, а тут… слишком далеко до наших корней. Так что давай забудем о Дьюрине! По крайней мере до тех пор, пока не вернёмся на Север…

– Ничего не понял из ваших речей, ну да ладно, – усмехнулся кхандец. – Скажите лучше, что делать дальше? Фолко нашёл девушку – и теперь?

– Теперь придётся снова лезть в лагерь, – проворчал Торин. – Как иначе её выручить?

– А может, обменять её у харадримов на этого жирного тысячника? – предложил Рагнур.

– Тебе лучше знать, пойдут они на такую сделку или нет, – пожал плечами Фолко.

– Может, и пойдут… только потом всё равно из кожи вон вылезут, чтобы стереть нас с лица земли, – пробормотал кхандец. – Шансов, конечно, мало… – Он погрузился в размышления, что-то бормоча себе под нос.

Суета в лагере тем временем стихала.

– Сейчас они хватятся сего борова… и нам, боюсь, придётся улепётывать без оглядки, – заметил Фолко.

– Да, надо уходить, – спохватился Рагнур. – Поднимайтесь, поднимайтесь! Пока они ещё не спустили собак…

– А этого? – Малыш с самым что ни на есть кровожадным видом потянулся к кинжалу. Пленник затрепетал.

– Оставим тут. Не позже утра его отыщут, – ответил Фолко, торопливо собирая нехитрый походный скарб. – Лишнюю кровь на себя брать…

– И то верно, – одобрил Торин. – Мы ж не головорезы…

Четыре облачённые в плащи фигуры скрылись во мраке. Связанный тхеремский тысячник остался на земле, с трудом веря в собственное спасение.

Над всем Средиземьем застыла ночь. Застыла в тревожном ожидании – что-то принесёт с собою рассвет?

АВГУСТ, 13, НОЧЬ

Всё время, пока Фолко, Торин и Малыш путешествовали от Хорнбурга до Умбара и далее, пока собирался флот Морского народа и вершились остальные события, берегом сперва Минхириата, а потом Белфаласа пробиралась странная пара – неуклюжий толстый всадник в сопровождении свирепого пса. Точно безумные, они обшаривали каждый фут берега, питаясь тем, что добывали скудной прибрежной охотой и рыбалкой.

Сборщик податей Миллог и осиротевший пёс искали труп Серого.