Текст книги "Гибель Богов - 2. Книга первая. Память пламени"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Что ж, пока он тут бессилен. Будем ждать, если эти неведомые вновь проявят себя. А пока – собирать силу. Собирать силу и готовиться к решающему бою.

«К решающему бою?! – вдруг оцепенел вампир. – С кем я тут собираюсь сражаться? – Нет, конечно, те же охотники за его племенем могли внести в жизнь некоторое разнообразие и азарт, но чтобы „бой“, да ещё и „решающий“? – Нет уж, благодарю покорно. Драться я стану, когда сам того пожелаю и исключительно для собственного развлечения; „решать“ я ничего не намерен. Риск необходим, без него всё бытие, даже высшего существа, становится пресным и тоскливым, но не более того».

Во всяком случае, думал Ан-Авагар, пока что о серьёзных схватках и думать нечего. Любой сколько-нибудь сильный маг, если только я не застигну его врасплох, одержит верх. Это правда, а истинный вампир всегда смотрит ей в глаза, сколь бы неприятной или унизительной она ни оказалась.

…После восьмой жертвы он ощутил себя уже почти прежним. После десятой – точно прежним. Тринадцатая оставила роскошное послевкусие силы, поднимающейся над. Именно над, словно вода, достигшая вершины дамбы.

Пусть на время, не насовсем, он сделался сильнее себя прежнего. Может, потому, что Эйвилль Великая не очень-то поощряла кровопитие непосредственно у людей и уж точно – не досуха, страшась мести Хедина, Познавшего Тьму.

Что ж, может, его и следовало страшиться – но где сейчас этот Хедин и где он, Ан-Авагар? Старые запреты отброшены, и это донельзя приятно – не церемониться со скотом, с мясом, выпивать их без остатка, оставляя, словно паук, одну пустую оболочку. Тела вампир просто оттаскивал в сторону от дороги и бросал, не слишком заботясь о тщательной маскировке. Трупы вдоль оживлённого тракта, где наверняка пошаливают разбойники, – кого они удивят?

После тринадцатой жертвы – молодого и сильного мужчины, сопротивлявшегося дольше других и с настоящим ожесточением, – Ан-Авагар вышел на берег неширокой, но глубокой и быстрой реки. Он уже знал её название – Риэна.

Река – это хорошо. Хорошо, потому что вдоль неё в изобилии найдутся поселения мяса, и большие, и малые. Хорошо также, что к югу от реки на много дней пути тянутся густые, непроходимые леса, дикие чащи, куда местные стараются не соваться. Там он сможет обосноваться до поры, пока не обзаведётся собственной армией. Ну, а потом можно подумать и о настоящем замке. Это, во всяком случае, может выйти забавно. Отряды храбрых охотников за нечистью, пробирающиеся узкими и опасными горными тропами! Костры в ночи, опасливые взгляды, враг, чудящийся в каждой тени и каждом шорохе! Ей-же-ей, будет чему посмеяться, втихомолку наблюдая за их попытками.

На берегу Риэны Ан-Авагар настиг свою четырнадцатую жертву, молоденькую рыбачку, собравшуюся на самой заре осматривать донные ловушки и уже готовую отплыть. Девушка была чудо как хороша – тонкий стан, две длинные косы, причудливо свёрнутые на затылке, большие синие глаза… Ан-Авагара она не видела до последнего момента, и тут вампир уже позволил себе несколько больше – позволил ей заметить себя в тот самый последний момент. Васильковые глаза расширились от ужаса, сдавленный крик разнёсся по речным берегам, скрытым толстым покрывалом утреннего тумана, и девушка забилась, придавленная к сырой земле мощным торсом Ан-Авагара. Его намерения она сперва истолковала совершенно неправильно, и, лишь поняв, что юбку на ней никто рвать не станет, испугалась по-настоящему.

Ан-Авагар дал ей вглядеться в собственные глаза, сейчас серые и бездонные, как сама смерть. Клыки вошли несчастной в шею, и вампир зажмурился от удовольствия – кровь! кровь! кровь! Свежая, чистая, молодая кровь!

Когда она затихла, в нём на миг шевельнулось нечто вроде сожаления – в конце концов, мужское естество его не было напрочь утрачено, когда Эйвилль открыла ему врата к высшему, истинному бытию. Её можно было бы обратить, сделать своей невестой, первой из большого – в будущем – гарема. Но нет, жажда оказалась сильнее. Он её убил, высосал до последней капли; почти невесомое тело сбросил в омут, предусмотрительно привязав груз к ногам и опутав как следует сетями. В лодке нашёлся топорик, и вампир, прорубив дно, затопил и её.

Наверное, четырнадцатая стала лишней, с запоздалым раскаянием подумал он. Силы всё больше и больше, заклинания сами просятся на пальцы; и в самом деле, чего он ждёт? Пора показать всем, что настают новые времена, что сюда явился наконец новый и настоящий хозяин!

За рекою лежал старый погост. Церквушка с перечёркнутой стрелой на крыше давно заперта, само кладбище хоть и содержится в известном порядке, но жизнии памяти в нём уже почти не осталось.

Замечательно. В конце концов, не зря же он – высший из высших вампиров, обладатель сокровенного знания? В крайнем случае он способен обрести силу и не только выпивая досуха жертвы, некромантия ему также не чужда – хорошо, что великий Хедин об этом никогда не слыхал. Шутки и фокусы с усопшими Новый Бог, со слов Эйвилль, очень сильно не одобрял.

Тем не менее проверить стоит. Да и шутка получиться может неплохая. Сила сейчас ему не нужна, но хорошо иметь уверенность, что все его умения с талантами по-прежнему работают как должно.

Ан-Авагар дождался ночи.

И позвал.

* * *

Вообще-то вампиры, даже высшие, не имеют прямой, изначально данной власти над Нежитью, всеми этими ходячими мертвецами и прочим. Они не могут одним мановением руки поставить себе на службу бесчисленные армии зомби или скелетов. Для этого нужна некромантия, истинная некромантия, а её в окружении Эйвилль Великой старательно избегали. Трусы, с презрением подумал Ан-Авагар. Только он, обойдя запреты, оказался достаточно смел, чтобы сунуть нос в кое-какие книги.

Найти их тоже оказалось непросто. Некромантов – к какой бы расе они ни принадлежали – не любили и боялись почти во всех ведомых Ан-Авагару мирах; а в некоторых некромантов и вовсе никогда не бывало.

Книги эти написали люди. Ан-Авагара сей факт не смущал – среди неисчислимых множеств разумного скота неизбежно должны были найтись такие, кто – чисто случайно! – мог обладать известной мудростью. Более того, предоставить людям самим и на собственных шкурах устанавливать, какие заклинания работают, а какие нет, после чего воспользоваться плодами их трудов, было истинно по-вампирски.

Он и воспользовался. Нельзя сказать, что эльф сделался мастером некромантии, но знаний поднабрался.

…И сейчас, произнося про себя соответствующие слова, Ан-Авагар невольно поразился, до чего же легко всё у него получилось. Зашевелилась земля, закачались могильные камни, над утопающими в траве плитами сгустились беловатые облачка призраков и духов, печальные тени заскользили над землёй, умоляюще протягивая бестелесные руки.

«Охотящийся в ночи, – различил Ан-Авагар. – Ты позвал. Мы пришли».

Вот как, удивился вампир. Похоже, в этом мирке его собратья обладали-таки некоей природной склонностью к некромантии. Такое тоже случалось, особенно если вампиром становился кто-то из людей, например, сведущих в тёмном чародействе.

Что ж, тем лучше. Чем больше заботы у местных чародеев, тем успешнее окажется он, Ан-Авагар.

О, его, разумеется, станут искать. Маги и волшебники, короли и правители бросят все силы на поиски причин случившегося бедствия. Быть может, кто-то из них, самый сообразительный, сумеет допросить кого-то из духов, но их смутные, невнятные ответы – а давать другие призраки просто не умеют – только посеют панику, страх и растерянность.

Хорошо, очень хорошо. В любой момент он, Ан-Авагар, сможет как отвлечь ненужное внимание от собственной персоны, так и поднабраться дармовой силы; а уж заметать следы эльф-вампир умел очень хорошо.

Соблюдая особую осторожность, он пересёк реку, по широкой дуге обогнул мирно спящее село и вскоре скрылся в непроходимой заречной чаще. Конечно, это не настоящий, достойный высокородного эльфа замок, но отсюда удобно будет…

Стоп. Что-то не так было с этим людским селением, что-то совсем не так! Едва уловимый… запах ветра? вкус воздуха? Легчайший, неуловимый аромат крови живых, ощущаемый только вампирами вблизи человеческих жилищ, – в нём явно крылось нечто, Ан-Авагару совсем не нравящееся.

Маг, подумал он. Очень сильный и странный. Доселе Ан-Авагару сталкиваться с такими не приходилось. Конечно, отираясь около Эйвилль Великой, да ещё и при дворе Познавшего Тьму, насмотришься всякого; вампир отлично знал, кто такие «ученики Хедина», как они себя называли. Один на один он, пожалуй, вышел бы против любого из них с немалыми шансами одержать верх; но, поскольку истинный вампир выходит на серьёзный бой, лишь когда эти «немалые шансы» становятся настолько «немалыми», что сражение можно назвать «выигранным ещё до начала», Ан-Авагар – как ему думалось – мог рассчитывать на успех и в одиночку против двух-трёх.

Всякие «охотники за вампирами», существующие лишь для придания жизни некоего рода пикантности, сюда, разумеется, не относятся.

Ан-Авагар остановился, долго прислушиваясь и принюхиваясь. Было тут и ещё кое-что, не понравившееся ему гораздо сильнее.

Запах дракона. Это уже не лезло ни в какие ворота – откуда возьмутся здесь, в человечьей деревне, какие-то драконы?! Им же полагается сожрать тут всё живое на день пути в любую сторону, а не мирно проживать среди пейзан!

Невольно Ан-Авагар уже пожалел о сделанном на погосте. Что взбрело ему в голову? Хотел подкинуть забот местным чародеям? Несомненно, подкинул, но при этом и выдал себя. Драконы! Ничего хуже и придумать нельзя. Это не какие-то там глупцы, гордо и напыщенно именующие себя «охотниками за вампирами». С крылатыми чудовищами шутки плохи.

Ан-Авагар ощутил, как сжимаются внутренности, как по животу разливается липкий холод. Сейчас ему казалось – он припоминает странное зеленоватое мелькание в глазах, когда он только подходил к погосту. Ему кто-то подсказал, что надлежит сделать? Но если этот «кто-то» настолько могущественен, что способен управлять высшим вампиром, зачем ему вообще какие-то орудия? Сущность с такими силами вполне справится безо всяких посредников.

Быть пешкой в чьей-то игре? Благодарю покорно, Ан-Авагар не из таковских. Это не путь вампира. Но как соскочить с крючка? Если он и впрямь несвободен – что ему дали понять в самом начале, когда он только очутился в этом мире, – то как избегнуть невидимых когтей?

Он вновь шагал, пробираясь сквозь ночь, прочь от злого села – но прекрасно понимал, что вернуться придётся. Уж не вели ли его сюда нарочно? Уж не решили ли, что он окажется настоящим врагом неведомому местному магу или же совершенно невозможному дра…

Упругий толчок воздуха – где-то высоко в ночном небе мерно поднимались и опускались огромные чёрные крылья. Ан-Авагар не выдержал – пискнув от ужаса, он простёрся ниц, накидывая плащ на голову и надеясь лишь, что его не заметят. Несмотря на все досуха выпитые жертвы, для боя с драконом сил у него бы не хватило. Ох, ох, да что ж это такое?!

Вампиры ненавидят драконов. Те платят им взаимностью. На драконов не действует подавляющее большинство заклинаний из вампирского арсенала, кроме лишь нескольких поистине наисильнейших. А от драконьего пламени защититься трудно, очень трудно. Не невозможно, нет, – но неимоверно тяжело.

– Пррроклятые. – Ан-Авагар готов был грызть землю. Теперь он уже не сомневался, что стал жертвой чьего-то коварного и хитроумного замысла. Ведь и маг, и дракон наверняка погонятся за тем, кто пробудил погост.

Крылья прошумели в вышине, всё стихло, но вампир ещё долго не решался подняться, ползком пробираясь прочь от недоброго места.

Рисковать без нужды – это не для истинного вампира.

Итак, главное сейчас – оторваться от погони. Обычно Ан-Авагар мог почти точно сказать, преследуют его сейчас или нет, но это касалось обычных «охотников за вампирами», с коими он любил порою поразвлечься. Обычно – но не сейчас. Погони он не ощущал. Что, само собой, ничего не могло значить, когда имеешь дело с опытным и очень сильным чародеем.

Невольно Ан-Авагар подумал, с каким бы наслаждением он высосал досуха этого проклятого мага. Что ж, месть хороша, когда её подают холодной. Ни к чему спешить, у него впереди вечность. Что не может не радовать…

Разумеется, надо постараться, чтобы преследователи – буде таковые отыщутся – встретили на своём пути как можно больше приятных и во всех отношениях радующих – его, Ан-Авагара, – неожиданностей.

Поиск давался легко и быстро, всё-таки, несмотря на рану, он оставался высшим вампиром, да и сил пока хватало. Мелкая лесная нечисть… имеется, но такому магу она на один укус. А вот что это у нас там, далеко, в глубине леса? О-о, какие милые, полезные, удивительные создания! И охраняют они премилую ловушечку. Гляди-ка, в заштатном мирке – и вдруг такое!

Вампир даже остановился, не веря собственным глазам.

Что ж, пора на охоту, друзья, незачем отсиживаться в чащобах…

С ними придётся повозиться даже самому опытному чародею, не без самодовольства подумал Ан-Авагар.

Заклятие сложилось само. Неслышимый прочим зов проник глубоко в лесную крепь, и услыхавшие его замерли, поднимая головы и внимая беззвучному приказу.

Найти мага и убить его. Всё остальное неважно.

…Убить они его, конечно, не убьют, но на какое-то время задержат. А если и не убьют и не задержат и если этот маг окажется не полным глупцом – тонкие губы Ан-Авагара насмешливо-презрительно сжались, – то он явится ровно туда, куда мне нужно. Главное – успеть.

Глава IV

Клара Хюммель-Стайн, Сфайрат, Ирма

– Не нравится мне этот господин Гойлз. Как есть не нравится.

– Милый, ты это сегодня уже сто первый раз повторяешь, – откликнулась чародейка. Её любимый дракон вышагивал туда-сюда, меряя гостиную из угла в угол. Каблуки врезались в пол так, что доски аж гудели; хорошо ещё, подумала Клара, что Сфайрат не в своём истинном виде…

Да, дракон принял облик погибшего Аветуса Стайна, былого воздыхателя Клары Хюммель-Стайн, и вот тогда-то у них и началось главное, о чём потом сама чародейка забыть не могла. Словно должен был появиться кто-то с истинно драконьей силой, чтобы она наконец стала не просто «своим парнем» среди боевых магов, но той, кто любит, и любит по-настоящему, один раз и на всю жизнь.

Но Клара уже давно звала его истинным именем – Сфайрат. Оставался только облик, и она всё чаще ловила себя на мысли, что, быть может, дракону не стоило уж так точно копировать давно похороненного чародея. Потому что Клара Хюммель-Стайн полюбила не Аветуса. Она полюбила дракона Сфайрата, дракона, что, подобно многим другим из его магической расы, мог легко менять облик.

Надо сказать, что за прошедшие годы бывший хранитель одного из эвиальских кристаллов и в самом деле несколько изменился. Человеческое его лицо менялось медленно – драконы и чародеи почти не стареют, хотя не бессмертны, – но менялось совсем не так, как, наверное, изменился бы сам Аветус Стайн, останься он жив.

– Не нравится, – повторил Сфайрат в сто второй раз, резко повернулся, сел рядом с Кларой. Та безмятежно взглянула на раздражённого супруга, не отрываясь от вышивки. Иголки сновали туда-сюда сами собой, направляемые магией.

– Что это у тебя?

– Блузка для Аэсоннэ. Красиво, правда? Тут вот солнце, а здесь горы, а тут…

– Девять летящих драконов, – вздохнул Сфайрат. – Да, красиво, дорогая моя. У тебя всё, за что ни возьмёшься, выходит красиво, даже очень. Но Гойлз…

– Не беспокойся, – Клара аккуратно закрепила нитку. – Ничего он нам не сделает. Ручки коротки.

Дракон усмехнулся, покачал головой.

– Всё та же Клара. Может носить цветастую юбку до пят и нянчить детей, а внутри прежний боевой маг, чьё слово больше её жизни. Ты вот делаешь волшебные игрушки…

– Да, а делать их не стоило, – безмятежно отозвалась чародейка. – Потому что местные маги заметят, и будут у нас неприятности. Верно?

– Гм, верно, – признался Сфайрат. – Но ты не послушала, только отмахнулась. Ещё тогда, давно, помнишь?

– Я всё помню, милый. А ты разве забыл, что это за игрушки?

– Нет, конечно, – буркнул дракон. – У большинства детей это будет просто такая забавная кукла, как бы живая, но не до конца, только и знающая, что немного слов…

– А у тех, кто действительно наделён даром, моя игрушка станет настоящим талисманом, – тихо промолвила Клара. – Истинным фамилиаром. Может быть, даже удастся найти спящего дракона.

– И потому ты готова рискнуть даже нашими детьми? – в упор спросил дракон.

– Другие тоже очень часто рисковали из-за меня всем, в том числе и собственными сыновьями. Или дочерьми, – парировала волшебница. – Да и сами драконы Эвиала… разве не пожертвовали они вообще всем? И всем потомством своего рода? Разве я не в долгу у них?

Сфайрат опустил голову. На лбу собрались морщины, кулаки сжались. Кларе даже почудилось, что из ноздрей потянулась пара тонких струек дыма.

– Не грусти, – вышивка упала на пол, Клара тесно прижалась к мужу, обняла. – Мы сладим с любой бедой, я знаю. А только тихо жить не по нам с тобой. Не обманывай себя, милый. Ты хранил кристалл, теперь стараешься хранить нас… но мы-то отнюдь не мёртвый камень.

– Вы – живые, – дракон обнял её в ответ, сжал так, что Клара охнула.

– Раздавишь!

– Вы – живые, – повторил Сфайрат. – Раньше я думал, что не смогу существовать без своего кристалла. Кристалла больше нет, а я по-прежнему жив. Он был мёртвым, вот и всё. А теперь я знаю, что не смогу без вас. Что, если что-то стрясётся с тобой, с Зосей, Аэ, Чаром, я…

Клара прижала ладонь к губам мужа. Тёплые и шершавые, человеческие – но под ними крылась драконья плоть, истинная суть Сфайрата.

– В любом мире, где угодно – мы всё равно не спрятались бы ото всех, – шепнула она. – Бежать, хорониться, ходить пригнувшись – разве это для тебя, могучий дракон?

– Или для тебя, боевой маг Долины? – улыбнулся Сфайрат. – Но, быть может, всё-таки перекинуться, слетать и сотворить из милейшего господина Гойлза хорошо прожаренный шашлык? Скажем, вдвоём с Чаргосом, парню пора привыкать, что быть драконом – это не только…

– Нет, милый, нет, не надо.

– Отчего? Ты ж не хочешь, чтобы наш старший вырос слюнтяем, который не может даже…

– Не может никого поджарить? – невольно улыбнулась Клара. – Нет, Сфай, нет, конечно. Он мужчина, он дракон. Я последняя, кто потребует, чтобы он отрёкся от своей драконьей сущности. Но убивать господина Гойлза вовсе не обязательно.

– Да? – с явным сожалением осведомился Сфайрат.

– Не думай, муж мой, будто я указываю тебе, что делать и как поступать, – промурлыкала Клара, потёршись щекой о твёрдое, бугрящееся мускулами плечо дракона. – Рассуди сам: исчезнет Гойлз – пойдут слухи. Маг он не из последних, его станут искать. Мы с тобой спровадили не одну депутацию местных чародеев, но Гент наверняка предупредил сотоварищей, куда направляется. Его убийство станет началом войны, той самой, которую ты так жаждешь предотвратить. Напротив, нам выгоднее всё оставить как есть. Пусть себе разоряется! Может, нам и впрямь будет небесполезно о чём-то с ним договориться, но не сразу, а как следует поторговавшись. Не тревожься, милый мой.

– Легко сказать. – Морщины на лбу дракона не расходились, брови хмурились по-прежнему. – Не успокаивают слова, Клара, не ведаю, отчего. Что-то сидит здесь, внутри, – Сфайрат потёр грудь. – Не верю предчувствиям, не хочу верить, но… лучше бы нам с тобой отсюда убраться. За тридевять земель.

– Драконы никогда не бежали от опасности!

– Да, – Сфайрат понурился. – Никогда. А теперь я готов бежать даже от тени, от жалкого смертного колдунишки, какого раньше бы испепелил на месте, не почувствовав ни малейшего угрызения совести. И всё потому, что боюсь за вас!

Клара помолчала, сидя с закрытыми глазами и улыбаясь. Голова её по-прежнему лежала на плече у дракона.

– Я люблю тебя, – наконец сказала она. Внутри становилось тепло-тепло, и жило словно предвкушение огромной, небывалой ещё радости. – Ты мой дракон, самый лучший. И я твоя. И мы все тоже твои. Не беспокойся, милый. Дракон Эвиала, Хранитель Кристалла и боевой маг Долины – вдвоём мы кое-чего стоим. И, если местные чародеи решат проверить нас на прочность, у нас найдётся, чем ответить. Да, я тоже боюсь за детей. Но я всегда помню, что они – плоть от твоей плоти, что они тоже драконы. Под юбкой не удержишь.

– Речи жены дракона, – твёрдая рука обнимала её за плечи, однако кончики его пальцев чуть подрагивали. – Это ваш мир, мир людей. Я тебе верю, Клара.

– Я знаю, – шепнула она, утопая в его ауре, нечеловеческой, бездонной, пугающей – и самой-самой лучшей, родной, неотделимой. – Драться всё равно придётся, рано или поздно. Нас не оставят в покое. Разве что на время. И это время, боюсь, вышло.

Дракон помолчал, лишь крепко прижимая её к себе, словно боялся, что она вот-вот исчезнет.

– А эти дети… с игрушками… Ты и в самом деле не подумала, что случится, если коллеги Гойлза возьмутся за них всерьёз?

– Подумала. Магам это обойдётся ой недёшево.

– А детям?

– С ними ничего не случится.

Дракон покачал головой.

– Чтобы я раньше стал беспокоиться о каких-то там человеческих детёнышах!.. А теперь, как появились свои собственные… Клара, ты уверена? У тебя в каждой кукле или зверюшке что, небольшой кристалл наподобие эвиальских? Пугаешь ты меня порой, честное слово. Жалею уже, что… что посмеялся тогда над тобой, при нашей первой встрече…

– Ты – дракон, – засмеялась Клара. – Никому никогда не приручить дракона. Он с тобой, только пока он сам этого хочет. Но один неверный шаг…

– Что ты такое несёшь? – аж отодвинулся Сфайрат.

– Ничего, ничего, милый. Пойду детвору к обеду звать, пока не простыло всё.

* * *

Вечером, когда весеннее солнце опустилось за дальний лес, и Клара, по всегдашнему обыкновению, стояла на крыльце, обхватив себя за плечи и любуясь последними отблесками отгоревшего заката, Сфайрат возник рядом смутной размытой тенью. Тревожный, сжавшийся, готовый.

– Что с тобой? – Она откинулась, затылком касаясь его груди.

– Полететь, – одними губами ответил дракон. – Со всеми остальными.

– Что, и с Зоськой? – удивилась Клара. – Она ж небось уже десятый сон видит!

– И с Зосей, – мрачно сказал Сфайрат. – Со всеми.

– Зачем, милый? – Клара повернулась к мужу, взглянула в нахмуренное лицо. – Ты всё из-за Гойлза?..

– Нет, – взгляд дракона остался непроницаем. – Что-то какая-то пакость чуется, гниль какая-то… точнее не скажу. Но взлететь тянет. И огонь… накопился. Застоялся почти что.

– А детвора-то зачем?

– Как «зачем»?! Мы все вместе, драконья стая!..

Да. Верно. Драконья стая. Как она могла забыть?

Дракон и его потомство в небе словно сливались воедино, и без того зоркие глаза становились почти всевидящими.

– Конечно, дорогой. – Клара склонила голову жестом послушной жены.

Сонная Зоська заворчала было, не желая выпускать тёплого и пушистого котёнка, устроившегося у неё под боком, но, едва услыхав «Лететь! С папкой!» – подскочила словно ошпаренная.

Клара так и осталась стоять, не в силах отвести взгляда – пятёрка драконов, выстроившихся клином и устремившихся вслед за давно скрывшимся солнцем, с огромным Сфайратом в середине и маленькой Зосей впереди всех. Аэсоннэ с Эртаном по бокам, старший Чаргос замыкал процессию.

Всё-то у них наоборот, у драконов. Птичий клин возглавляет вожак, самый сильный и выносливый; а драконы в такие полёты вперёд пускают малышку Зоею. Потому что дракон становится драконом, только побеждая сам по себе.

Могучие крылья упёрлись в воздух, драконы стремительно поднимались; на востоке уже сгустилась непроглядная темень, звёзды выглядывали робко и неярко.

Как же они красивы, подумала чародейка. Мои дети. Мой муж. Я мать драконов и жена дракона – что может быть лучше этого? Вперёд, дорогие мои, режьте ночь, пусть сама тьма бежит от взмахов острых ваших крыл; летите и возвращайтесь, потому что без вас нет и меня самой.

Драконий клин скрылся. Клара ещё постояла, глядя в пустое небо, зябко передёрнула плечами и шагнула обратно через порог.

Никого нет. Только обиженно и недоумённо мяукает полосатый котёнок, разыскивающий свою маленькую хозяйку.

Неслышной тенью появился Шоня, страж-кот, потрогал лапой неразумного, негромко фыркнул, и малыш сразу успокоился.

– Плохая ночь, госпожа.

– Госпожа! Давненько я от тебя такого не слыхала, – насторожилась Клара.

– А такой скверной ночи давно и не выдавалось, – кисточки на ушах страж-кота подрагивали, глазищи так и сверкали. – Вся нечисть повылезала, хозяйка, вся как есть.

– С чего ради? – процедила Клара сквозь зубы.

Страж-кот попытался пожать плечами.

– Откуда ж мне знать, хозяйка? А вот чую я их повсюду. Бестелесные, гады, только я их и замечу, хозяйка… Ну, и ты, конечно, тоже… Голодные призраки всяческие, не припомню такого сборища…

– Где? – только и спросила Клара.

– Старое кладбище, за рекой, – кот махнул хвостом.

– За рекой… мост… – быстро прикидывала Клара. – Через воду пойдут?

– Не, – помотал головой кот, опять подражая человеческим жестам. – Они там просто так… табунятся. Злобные, но собрать их да к нам повести некому. Вожака не чую.

– Ну, коль так, оставайся дома, – распорядилась Клара. – Сфайрат, видать, не зря забеспокоился. Придётся и мне до старого погоста прогуляться. Как, один справишься?

– Конечно, хозяйка! – возмутился Шоня подобным недоверием. – Да и малыш мне пособит. Замяукает, если кто полезет. Ну, а тут уж я их встречу.

– Встречай, – Клара накинула на плечи шаль, всунула ноги в мягкие сапожки, по старой привычке затянула широкий кожаный пояс на талии. – Старое кладбище, значит. Заречное. Что ж, посмотрим.

Распахнута крышка заветного сундука в мастерской – детям строго-настрого запрещено даже приближаться к нему. Старая верная шпага с крупными рубинами – кровоточащая память о последней битве в Эвиале – сама легла в руки. Что ж, подружка, пришла тебе пора подышать свежим воздухом…

Дверь дома закрылась. Клара быстро очертила несколько рун прямо в воздухе – против здешней нечисти более чем достаточно, Шоня своё дело знает, да и детей в доме нет…

Ночь выдалась тёмной. Звёзды утонули в плотном облачном мареве, улочки заливал мрак. Не брехали псы, смолкли ночные птицы, и даже летучие мыши куда-то подевались. Пару раз Клара замечала осторожно высовывавшихся из-за стрехи домовых или овинников. Они тоже напуганы, подумала чародейка. Им Нечисть и Нежить отнюдь не собратья.

Вот и река. Древнее поверье гласило, что текучую воду не переносят ни неупокоенные, ни голодные духи, подъятые из могил. Разумеется, это не так. И ходячие мертвецы, и призраки отлично умеют перебираться через ручьи и речки; они не любят воды, это так, однако сама по себе она их не остановит.

Только сильная и готовая к бою человеческая воля.

Селение осталось позади. Клара невольно оглянулась – тесовые, а кое-где по окраинам даже и соломенные крыши, густые сады подле домов, колодцы, изгороди, храм, речная пристань… Всё обычное, ничего особенного, но здесь родились её, Клары, дети, здесь они вместе со Сфайратом поднимали их первый дом, строили семью, учились жить вместе, так, чтобы не испепелить один другого подходящим заклятием или же не схватиться по старой памяти на мечах.

Что ж, настал черёд возвращать долги. А она, Клара, очень не любила оставаться в должниках.

Дорога взбиралась на крутобокий каменный мост. Каменный – потому что уже давно по приказу его величества Симвеля, отца нынешнего короля Саввиоля, все деревянные переходы на важнейших трактах королевства заменили куда более прочными каменными.

Клара остановилась. Тёмная вода спокойно катилась меж опор; царила жутковатая тишина, даже рыба не плеснёт, не пролетит ночная бабочка. Не видать и козодоев, не скользят в прибрежном тростнике змеи – всё живое попряталось, чуя явление Нежити, что свирепо завидует и ненавидит тех, в чьих жилах течёт настоящая кровь.

За рекой дорога вытягивалась струной, по обе стороны вздымались дозором высоченные платаны. Чуть в стороне, на невысоком холме, устроилась маленькая церквушка – церковь Спасителя, само собой. Её построили в незапамятные времена, когда и самого селения в помине не было. Почему и зачем – Клара никогда не интересовалась. Тогда, после Первого Его пришествия, храмы возникали повсюду. Может, здесь в древние времена обосновался какой-нибудь отшельник, а может, ещё что-то. Потом в селе построили новую церковь, большую, высокую и красивую, залитую светом, с росписью и фресками, с нарядными витражами на окнах; старый же храм как-то сам собой пришёл в известный упадок, и местный епископ разумно решил, что незачем содержать два прихода.

Древняя церквушка закрылась. Ключи от тяжёлого замка хранились у настоятеля нового храма – порой там ещё совершались заупокойные службы, поминания тех, кого схоронили на тамошнем погосте.

С горбатого моста старое кладбище виднелось словно на ладони. Обычный человек, разумеется, ничего бы не разглядел в ночной тьме, но Клара, хвала всем богам и силам, к обычным людям не относилась.

Надгробия с перечёркнутой стрелой, иные покосившиеся, иные, напротив, высящиеся прямо и гордо. Кованые ворота – Поколь кичился богатством – заперты, частокол вокруг погоста не тронут.

Да, Шоня прав. Нежить близко. И её много, очень много. Самой разной – призраки, мертвяки, ходячие скелеты. Клара мельком пожалела, что никогда всерьёз не занималась некромантией – мессир архимаг Игнациус, глава Долины Магов, никогда не допускал подобных штудий.

Эх, Кэра бы сюда…

Сердце привычно защемило болью. Не спасла мальчишку, не уберегла. Так и не смогла посмотреть подруге Аглае Стевенхорст в глаза после этого. Струсила, спряталась…

Клара скрипнула зубами. Не ждите сегодня пощады, молча посулила она и шагнула вперёд.

Давно, как же давно ей не приходилось драться всерьёз!

Но что же всё-таки встревожило Нежить, что подняло из могил, что разбудило? Старое кладбище всегда оставалось спокойным, умиротворённым, даже дети, ничего не боясь, бегали играть среди вросших в землю могильных камней – а дети чувствуют незримое куда острее взрослых.

Да, точно. Шоня не ошибся – да и с чего ошибаться истинному страж-коту? Нежить там. Два надгробия повалены, и пара нагих костяков медленно, вытянув вперёд желтоватые кости рук, бессмысленно шагает кругами, спотыкаясь, налетая на ограды других могил, словно что-то разыскивая. Рядом с ними кружили, словно свита вокруг вельмож, полдюжины призраков в длинных полупрозрачных одеяниях; даже отсюда, издали, Клара видела яростно-зелёный блеск в бесплотных глазницах.

Есть и мертвяки – вроде б в них должны обращаться недавно погребённые, ещё не успевшие разложиться трупы, но на старом погосте последнего покойника зарыли лет десять назад по местному счёту. Что-то, значит, тут по-своему пошло, не по писаному.