355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ник Перумов » Алмазный меч, деревянный меч (Том 2) » Текст книги (страница 9)
Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:17

Текст книги "Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)"


Автор книги: Ник Перумов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

…На самом верхнем уровне, уже не в катакомбах, а в подвалах храма я наткнулся на первую живую душу – заморенного монашка в рабочей коричневой рясе. Он брел, шевеля губами, вдоль длинного ряда пузатых бочек, время от времени что-то отмечал стилом на восковой табличке, что использовались для черновых записей вместо дорогой бумаги и еще более дорогой телячьей кожи.

Я не хотел привлекать к себе внимание, но и пускать в ход магию просто так не хотелось тоже. Я вжался в сырую, покрытую плесенью стену в надежде, что монашек – судя по всему – помощник отца-ключаря или отца-эконома – мирно пройдет себе мимо, считая свои бочки, однако он оказался куда как глазаст. Себе на беду, конечно.

Когда он, ненароком повернувшись, увидел меня, прижавшегося к стене, лицо у него перекосилось до неузнаваемости, рот съехал куда-то набок, глаза округлились и полезли на лоб, уши судорожно задергались, словно у норовистого осла; монашек выронил и стило, и вощаницу, медленно поднял над головой трясущиеся крупной дрожью руки и завопил так, что, казалось, сейчас рухнут все своды подвала. Все еще продолжая неистово вопить, он порскнул вперед, в темноту, с такой быстротой, словно за ним гнались все до единого демоны преисподней.

…И что его так испугало, хотел бы я знать?.. Вопли монашка медленно затихали в отдалении; бежать ему тут было некуда, только по кругу вдоль храмовых кладовых. Невольно подумав, что второй встречи со мной он, пожалуй, не переживет, я заторопился к ведущей наружу лестнице.

Она вела в неприметный боковой неф храма. Я от души надеялся, что прихожан будет немного. Впрочем, храм Хладного Пламени никогда не пользовался особым почтением у простонародья.

Кстати, встреченный мной монашек носил вышитый на рясе знак Спасителя. Интересно, что он делал тут? Да еще с таким деловым видом?

…Однако мне не повезло, В храме шла служба. И притом такая, что мне и в голову не могло б прийти.

Служили вместе жрец Хладного Пламени и епископ, слуга Спасителя. Храм был набит битком, народ едва не сидел друг у друга на головах, и, стоило мне появиться в нефе, как мало что не все головы тотчас повернулись ко мне.

Что последовало за этим, не опишет, наверное, никакое перо, включая мое. Исторгнутый из сотен ртов многоголосый вопль ужаса забился под сводами храма, словно ослепшая от света летучая мышь. Жрец и священник разом упали окарачь, норовя уползти под кафедру, немилосердно пиная и отталкивая при этом друг друга, как будто бы там, под кафедрой, их ждало безопасное во всех отношениях убежище. Остальные прихожане, топча и опрокидывая друг друга, ринулись прочь, в дверях немедля возникла давка; истерично визжали женщины, кто-то пытался добраться до высоких, украшенных самоцветными витражами окон; кто-то просто падал, прикрывая голову руками и тихо завывая от ужаса, какой-то мужчина диковатого вида с воплем «Последний день, братья, последний день!» немедленно повалил свою соседку на пол, задирая ей юбку; я не убежден, что изо всех сил вопившая женщина заметила хоть что-нибудь из происходившего с ней.

Пол в храме, как всегда бывает при паническом бегстве, расцветился обрывками одежды, какими-то растоптанными свертками и еще множеством вещей, встретить которые здесь никак не ожидаешь.

Стараясь не смотреть в сторону занявшейся лихорадочной любовью пары, я прошел к выходу. По углам тряслись скорченные словно в судороге люди; успокаивать их сейчас было бессмысленно, лучшее, что я мог сделать, – это убраться подальше и дать им возможность прийти в себя.

На улице я застал те же следы поспешного бегства Площадь перед храмом вымерла за долю мгновения, только в соседнем кафедральном соборе суматошно затрезвонили все колокола.

Я пожал плечами и пошел дальше. Собственно говоря, в Хвалине мне было делать нечего, все в чем я нуждался, – это спокойный мерин, чтобы без всяких колдовских штучек добраться до Мельина, где мои враги, похоже, развернулись вовсю, судя по отзвуку в магическом эфире.

Я шел по улицам в сопровождении заунывного собачьего воя и треска судорожно запираемых дверей, ворот, окон и ставен. Наверное, я мог бы сжечь подряд несколько домов – и мне все равно бы не открыли даже под страхом немедленной смерти.

Нечего было и надеяться честно купить лошадь. Я вздохнул и направился к южным воротам.

***

Безумная гонка через леса продолжалась. Хрипло и тяжела дыша, Тави бежала неприметной тропкой; спина обливалась потом под плотно пригнанным заплечным мешком.

Сперва очень донимали раны – до тех пор, пока она не пустила в ход волшебство. Пришлось поорать от боли, зато теперь на месте ожогов и рваных ран остались лишь аккуратные розовые шрамы. Она потратила много сил и не могла теперь встретить всех магов Радуги в открытом бою, как сперва хотела. Оставалось только бежать и выжидать.., без особых надежд на успех.

Маги Радуги не собирались выпускать свою жертву. У них были кони, но лошадей Тави удавалось испугать и заставить бежать в совершенно ином направлении, чем нужно было преследователям. Только эта магия еще и спасала девушку – чародеи Радуги пока не подобрали ключа к этому заклинанию, придуманному самим Учителем Тави, но, можно не сомневаться, скоро они раскусят и эти чары.

Нет, она не боялась смерти, только было обидно, донельзя обидно умирать, когда этот подлец Сидри сбежал с Алмазным Мечом и наверняка получит за него горы золота. А уж что станет делать с этим почти всемогущим оружием Каменный Престол, Тави боялась даже и думать.

А ее гонят на юг, пытаясь в то же время прижать к болотам. В одиночку ей там не пробиться, значит, опять же придется останавливаться и драться. Тави знала – она не попадет в руки Семицветья ни живой, ни даже мертвой, добычей для некромантов Радуги. Последнее предсмертное заклятье испепелит ее тело и развеет по ветру прах, так что даже искусники семи Орденов не найдут ничего, на чем бы продемонстрировать свое черное мастерство.

У нее не было времени ни чтобы поесть, ни чтобы поспать. Маги казались неутомимыми, одну охотничью команду сменяла другая. Они надеялись, что Тави просто свалится, не выдержав гонки.

О, как бы не так, – скрипела она зубами. – Вы крепкие парни, там, в Радуге, но и я тоже не из слабых. Надо оторваться.., во что бы то ни стало оторваться», – твердила она про себя до тех пор, пока не перестала различать даже смысла этих слов. Тави понимала – ей негде укрыться, ее гонят в самое сердце имперских владений, где Радуга особенно сильна, почти что непобедима; даже ее Учитель не дерзал бросать Семицветью открытого вызова в глубинных землях Империи, где в каждом городке высилось по башне одного из Орденов. В конце концов ее просто затравят, как лисицу или зайца, даже если она сумеет чувствительно покусать немало охотников.

«Их слишком много. Они слишком сильны. Они не дадут мне выбраться на дорогу…»

На дорогу? Ну конечно же, на дорогу! Глупая, зачем она теряет время и силы, пробиваясь сквозь приболотную глухомань! Надо атаковать самой, пока они этого не ждут, взять их на испуг и пробиться к тракту. А там захватить пару-тройку коней. Тогда даже Радуге придется повозиться, прежде чем она схватит ее!

Тави не привыкла откладывать исполнение собственных решений.

…Ждать пришлось недолго – лишнее свидетельство тому, насколько близко было к печальному концу ее отчаянное бегство. Между деревьями появились всадники – они пробирались осторожно, шагом, низко нагибаясь к гривам.

Магов было около десятка – правда, лишь трое или четверо были всерьез опасны. Остальные – ученики и подмастерья, смазка для клинка.

Тави знала, что Илмета она скорее всего не добила – он сильный чародей, может оправиться, даже если ему вогнать кинжал в сердце по самую рукоятку, Учитель говорил, что иных магов Радуги не мог лишить жизни даже палаческий топор; надежным средством наставник признавал только огонь – после того как жертву проткнут полудюжиной осиновых кольев.

Конечно, с магами такой силы Тави еще не встречалась – на свое счастье. Они оставались далеко, в Мельине, все эти Сежес и прочие.

…Вот они, всадники. Едут, развернувшись в цепь; у двоих в ладонях теплятся голубые зародыши огненных шаров-файерболов. Это неприятно – файерболы непростые, очень сильные и верткие, такой сложно отбить.

Другие тоже заготовили подарки – нет, столько ей не отклонить, придется ставить щит, это больно и пожирает уйму сил, а она только-только начала приходить в себя после того, как залечила раны. Прорыв должен быть быстр.., очень быстр. Иначе это и впрямь окажется ее последний бой.

Левую руку Тави согнула в локте, полуоткрытая ладонь смотрит вверх. Правая кисть опирается о левую запястьем и сама до предела оттянута назад. Получилось нечто вроде гротескной пасти, поиграть с малышом.

Правда, сама Тави играть отнюдь не намеревалась. Да и детей в жизни своей она не то что никогда не имела, но и почти что ненавидела.

Магия жеста была не столь древней, как предметная; кое-кто из волшебников Радуги, из старого поколения, вес еще пользовался проверенным арсеналом. Правда, все нынешние Верховные маги, за исключением, быть может, старика Гахлана, уже давно отказались и от жеста, отдавая предпочтение магии мысли.

Ну, давай, Тави!

Она зажмурилась, во всех деталях представляя себе пару сплетшихся в чудовищное кольцо драконов. Один встал на дыбы, другой еще только разворачивает бронированные извивы исполинского тела. Открываются кроваво-алые пасти, слюна – жидкий огонь – течет по жемчужным усам; глаза – две пары пылающих изумрудов – в упор смотрят на приближающихся врагов; раскрываются тонкие кожистые крылья, и вот…

– Атака! – слышит Тави чужой крик. И тотчас же – шипение файерболов. Горло стискивает костлявая лапа удушья, глаза горят, словно в них плеснули кислотой; Тави вскакивает, руки взмывают вверх, точно птичьи крылья; голова вспыхивает мгновенной болью, но воображение уже замкнуло вокруг нес горящий бледным перламутровым пламенем щит, Вспышка! И сразу – вторая! Земля летит навстречу, Тави тяжело ударяется о нее всем телом, не успев даже подставить руки, но ее собственное заклятье тоже работает, она слышит отчаянные крики ужаса и боли; глаза залиты кровью, откуда она взялась – уже не вспомнить; Тави знает одно – надо бежать, и она бежит, слепо, на одном инстинкте уворачиваясь от стволов и сучьев; что творится с магами, она не знает, о щит разбивается еще один файербол, се вновь бросает оземь, и она вновь встает, хрипло рыча от первобытной ярости и отплевываясь кровью.

…Наконец крики стихают. Шатаясь, она бежит дальше. Остатки сил уходят, чтобы сплести заклятье, утоляющее жажду. Тави сжигает себя, но иного выхода нет и воды набрать тоже негде.

Она не знает, настигло ли кого-то ее заклинание, но, судя по тому, что погони пока не видно, волшебство ее не пропало даром… Тави бежит дальше.

***

Сулла и Аврамий, скорчившись в три погибели, сидели на низком чердаке какого-то дома, что смотрел прямо на широкую и ровную Баронскую Тропу, как издавна называлась эта улица. Когда-то по ней шли приведенные к покорности ленные владетели, шли, дабы принести последнюю присягу своему повелителю – или чтобы умереть на плахе за ослушание или паче того мятеж.

Арбалетчики Суллы заняли все верхние этажи, легионеры Аврамия – нижние. Не было времени сооружать баррикады – они лишь послужили бы Радуге преотличной мишенью.

– Повелитель приказал держаться, – проговорил Аврамий, ерзая и вытягивая шею, тщась разглядеть происходящее в дальнем конце Баронской Тропы. – Ему нужно время, чтобы вывести когорты из города.

– Немудрое решение, – сплюнул Сулла. – Магиков надо бить здесь, раз уж взялись, в чистом поле они от нас даже доспехов не оставят.

– Ты сомневаешься в приказе повелителя? – с холодным изумлением спросил Аврамий.

– Сомневаюсь, сынок, сомневаюсь, Я не дослужился бы до второго легата, коль всегда исполнял бы приказы, не сомневаясь. Мои ребята начнут первыми, и уж тут не зевай! Магиков надо брать на испуг. Валите вперед все вместе, сбивайте их щитами, потому что стоит им опомниться…

– Я был в Черном Городе. – Аврамий с обидой вскинул подбородок. – Я знаю. Мои легионеры убили не меньше магиков, чем твои стрелки, второй легат.

– Ладно, сударь первый легат, или, по-старому, господин тысячник, – усмехнулся ветеран. – Не хорохорься. У нас с тобой сейчас дело одно – сохранить своих ребят и вычистить побольше магиков. Я не думаю, что они дадут моим молодцам показать призовую стрельбу…

– Когда начнется свалка, твои же не станут стрелять?

– Станут, сударь первый легат, конечно же, станут, Они станут стрелять при первой возможности подколоть магика своей булавкой. Ты должен понять – один чародей стоит целой манипулы. Ты можешь положить полкогорты за дюжину чародеев, и я назову это выгодным обменом.

– Сулла! Я не поведу моих солдат под твои стрелы!

– Ты предпочтешь, чтобы тебя повесили вниз головой, вспороли живот и стали медленно накручивать кишки на деревянную скалку, остановив кровь заклятиями и ими же не давая тебе помереть в тот же миг от боли? – невозмутимо поинтересовался Сулла. – Мы можем оба остаться здесь.., и наши ребята тоже, но тех магиков, что идут сейчас на нас, мы обязаны прихватить с собой тоже.

– Где это учат изрекать столь необычные и оригинальные сентенции? – фыркнул Аврамий. – Я рассчитываю на четыре твоих залпа, Сулла, после чего поведу своих в рукопашную. И уж, пожалуйста, не стреляй!

– Я…

– Это приказ, второй легат, понятно?

– Понятно, сударь первый легат. Повиновение Империи! – Сулла угрюмо стукнул себя кулаком по латам.

– Повиновение Империи, – кивнул Аврамий…Сулла едва-едва успел разослать гонцов.

– Легат, что это? – услыхал Аврамий его сдавленный хрип.

Впереди, примерно в двух сотнях шагов, там, где засели арбалетчики Суллы, медленно оседала темная пыль над грудой озаренных пожарами развалин.

– Дом начисто смели, – скрипнул зубами Сулла. – Лавка.., лавка оружейника Амброзия, мир его праху. Какой был мастер!..

– Не каркай, легат, может, дом давно пуст…

– Пуст он, как же. Там моих шестеро было!.. Ночь и дым не давали рассмотреть, что же на самом деле творится там. Легаты переглянулись.

– Надо атаковать, сударь первый легат, – выдохнул Сулла. – Кажется, магики смекнули, что их ждет, и теперь просто будут рушить все дома, где почувствуют твоих или моих ребят. Они, наверное, вперед и вовсе не пойдут. Зачем?

– Командуй атаку, легат, – отрывисто распорядился Аврамий. – Мне нужна каждая стрела.

Треск пожаров и крики пересек привычный каждому легионеру рев боевой трубы. Сигнал, по которому ноги ветеранов сами начинают шагать вперед, а руки привычно перебрасывают вперед щит и берут на изготовку первый пилум. Спустившись вниз, Аврамий выхватил меч и легко побежал вдоль сплошного ряда домов, увлекая за собой засевших там солдат.

…Рев наступающей когорты прокатился над крышами, легионеры привычно смыкали ряды, выстраивая стену щитов.

– Ап-ап-ап-ап-ап! – подбадривали своих центурионы.

А впереди один за другим начали рушиться дома.

На крыши выскакивали стрелки Суллы, навскидку разряжая арбалеты куда-то в темноту вдоль Баронской Тропы; из слуховых оконцев тотчас подавались новые, с натянутыми тетивами; слыша над головой привычный свист железных дротов, легионеры приободрились еще больше.

…Сразу по нескольким улицам и улочкам, что шли с параллельно Баронской Тропе, вперед двинулась железная стена, ощетинившаяся частой оградой пилумов. У магов не было обычных щитов, для которых в основном предназначались эти короткие тяжелые копья, но рука бывалого легионера пробивала тяжелым пилумом конский круп навылет, Аврамий бежал среди своих, чувствуя, как холодеет сердце – его когорта была сейчас слишком хорошей мишенью. Он отлично помнил судьбу Кожевенных ворот и не слишком обольщался надеждой.

…Он получил-таки от Суллы четыре залпа. Многие арбалетчики успели четыре раза нажать на спуск, прежде чем крыши стали рушиться под ними. Кто успевал или кому везло, прыгал вниз; кому очень везло – успевал отползти, прежде чем дом погребал под собой защитников.

Немногие счастливчики, не переломавшие и не вывихнувшие себе ноги, выхватывали мечи, присоединяясь к легионерам Аврамия, или же торопливо натягивали тетивы, пристраивая арбалеты над плечами щитоносцев первого ряда.

– Вона, вона они! Магики впереди! – заорали в передовой шеренге.

Аврамий видел врагов словно на ладони. Семеро магов в однотонных плащах разных цветов; один уже как будто лежал на мостовой; остальные составили круг над погибшим, и в руках у каждого Аврамий увидел какой-то посох, увенчанный зеленым светящимся камнем, остроконечным, словно копейное навершие.

– Когорта-а!.. – закричал он, взмахивая мечом. Ему отозвались центурионы – и из глубины, и с соседних улиц.

– Когорта-а-а!»

До магов оставалось не больше сотни шагов. Легионеры перешли на бег.

Рядом с Аврамием оказался молодой арбалетчик, богатырского сложения парень со шрамом на лице, в чьих могучих руках тяжелый легионный арбалет казался детской игрушкой.

– Последняя! – проорал солдат, вскидывая приклад к плечу. Тетива загудела. Аврамий ожидал увидеть – надеялся увидеть! – как отлетит, пробитое навылет, тело кого-нибудь из магиков, однако вместо этого железный дрот натолкнулся в воздухе на колышущуюся полупрозрачную завесу на манер тонкой кисеи и вспыхнул в воздухе, разламываясь на рассыпающиеся снопами искр части.

– Проклятье! – зарычал стрелок. Забросил арбалет за спину и выхватил меч.

Аврамий ощутил внезапный болезненный укол – магия готова была прийти в действие.

До волшебников оставалось не более пяти десятков шагов.

– Легаты Аврамий и Сулла пошли в атаку! – Бледный гонец стоял навытяжку перед Императором. – Легат Аврамий просит поддержки.

– Они спятили! – не выдержал Навкратий. – Они могли держаться там сколько угодно!..

– Но не против магиков, легат, – шевельнулись губы Императора. – Не против магиков. Передайте Сулле и Аврамию приказ держаться. Нам надо время, пока Фибул не вернется с казной.

– Их всех перебьют, мой Император, – угрюмо сказал легат. – Моя когорта…

– Когда мы выйдем из города, нам понадобится каждый меч, Навкратий. Побереги своих. Я ручаюсь тебе, что этот бой – не последний.

Щенок с перебитыми лапами, хрипящий на черном камне жертвенника… Нож, летящий в живот Сежес…

– Этот бой – не последний, – с усилием повторил Император. – Мы отступим, как только вернется Фибул.

Глава 6

Клара осторожно раздвинула кусты. Вес правильно. Козлоногий не обманул. Вот она, знакомая дорога, вон и крыши заставы, а вот и Райна, меряет шагами обочину – в полном вооружении, только забрало поднято.

Стараясь, чтобы вес выглядело, как обычно, Клара вышла из зарослей.

– Госпожа Хюммель! – воскликнула мгновенно повернувшаяся к ней воительница. – Уже вернулись! С удачей?

– Как всегда, Райна, как всегда. – Клара снисходительно похлопала валькирию по обтянутому двойной кольчужной сеткой плечу. – Ты же знаешь, у меня нет привычки возвращаться на щите.

– О да. – Воительница смотрела на Клару горящими глазами. – Госпожа Хюммель.., могу ли я.., дерзну ли…

– О чем ты хочешь просить, доблестная?

– Когда окончится срок моей службы здесь.., и я отработаю свое право тут жить.., вы возьмете меня с собой, когда отправитесь на войну? Меня уже тошнит от этих мелких стычек! Мой меч уже давно не пил вдоволь крови!

У входа в долину, несмотря на все усилия магов и стражи, никогда не прекращались беспорядки – уж слишком много охотников находилось пощупать мошну здешних обитателей. Райна ела свой хлеб не зря.

– Пожалуйста, госпожа Клара, кирия, – умоляла воительница. – Я устала здесь. Возьмите меня, я пригожусь! Я буду вашим оруженосцем, я готова таскать за вами дорожный мешок, лишь бы вновь побывать в сражении!

Клара помолчала. И, видно, что-то в ее лице опасно изменилось, так что Райна вдруг осеклась и схватилась за меч.

– Я думаю, тебе нет нужды проситься на войну со мной. Райна, – медленно сказала волшебница. – Потому что война, боюсь, скоро сама придет сюда.

На скулах воительницы набухли желваки.

– Тогда, с вашего позволения, госпожа, я пойду устрою смотр стражи. И отряжу глубокий поиск.

– Погоди, погоди, Райна, – вздохнула Клара. – Все это далеко не так просто. Смотр, пожалуй, проведи.., и глубокий поиск устрой тоже, но так, чтобы об этом никто не знал, кроме меня и Архимага господина Игнациуса.

Лицо Райны приобрело выражение фанатичного восхищения.

– Не извольте беспокоиться, госпожа Хюммель. Все будет исполнено в лучшем виде.

– Хорошо бы, – проворчала Клара, глядя в спину удалявшейся валькирии.

…В Долине ничто не изменилось. Собственно говоря, и времени прошло совсем немного. Однако Клара уже давно заметила – сколько бы ни длился твой поход, к Долине ты подходишь утром и впереди еще целый долгий день, за который можно успеть очень многое.

Она шла по привычно чистым улицам, привычно раскланиваясь со знакомыми; правда, дом Аглаи Стевенхорст Клара обошла стороной. Не хватало только еще объясняться сейчас с лучшей подругой.

Волшебница спешила к дому Архимага Игнациуса. «Жду тебя, милая Клархен, – прозвучало у нее в сознании, когда она поднялась на крыльцо. – Дверь не заперта».

Архимаг вышел из-за стола, встречая ее, неожиданно галантно поцеловал руку. Небрежно повел странно загнутыми пальцами правой руки – Клара почувствовала, как дом окутывает облако непроницаемой магической защиты.

– Ты голодна, Клархен? Я вижу, ты прямо с дороги… Приказать завтрак?

– Едва ли я сейчас могу что-то есть, – покачала головой волшебница. – Владыка, дело куда хуже, чем кажется отсюда, из нашей милой Долины…

Архимаг Игнациус слушал Клару, не перебивая. Длинные сухие пальцы задумчиво играли крупным остроконечным самоцветом необычного ярко-ярко-зеленого цвета, ярче, чем даже молодая трава.

Искажающий Камень. Не более чем забавная игрушка, пресс для бумаг и свитков в руке Архимага, Страшное оружие в иных мирах.

Когда она наконец замолчала, Игнациус вздохнул и откинулся в кресле, как никогда похожий на старого охотничьего ястреба – если только ястребы могут поседеть до снежной белизны.

– Ну что же, милая Клархен, – неторопливо произнес Архимаг, и Клара внезапно ощутила, что по спине у нее бегут струйки холодного пота. Она поняла, что ей страшно, так страшно, как никогда еще в жизни; и что от последующих слов Архимага будет зависеть вся судьба Долины. – Не могу сказать, что ожидал чего-то подобного. Рад бы, но не могу. Ты видишь сейчас редкий случай – Архимаг признает свое поражение. Моя память тут бесполезна. Ни я, ни кто-либо из предыдущих Архимагов никогда не сталкивался ни с чем подобным. Надо же, они прокладывают Путь! Дочиста уничтожая миры, что ли?.. Надо разведать, милая Клархен. И, боюсь, мне придется отправляться самому. Времени осталось очень мало, а рисковать безопасностью всей Долины я не могу. Пожалуйста, собери всю вашу Гильдию.., да, да, там, где обычно, Я буду говорить.

– Владыка, вы хотите драться?

– Не знаю, милая Клархен, не знаю. Конечно, всегда лучше решить дело миром, но…

– Неужели мы станем спокойно смотреть, как эти твари обращают в ничто целый мир? – тихо спросила волшебница. – Целый наш мир, куда у нас нахожены Тропы! И кто может поручиться, что эти создания сказали все-таки правду? Я ведь могла и ошибиться.

– Спокойно смотреть мы, конечно, не станем, Клара, – сухо сказал Архимаг, вновь принимаясь крутить в пальцах Искажающий Камень. – Но и класть всю Долину под ноги могучего врага, о котором мы почти ничего не знаем, было бы крайне неразумно. Нам надо еще многое выяснить. Что это за Путь? Откуда и куда он ведет – или это какой-то совершенно иной вид Пути, из ниоткуда в никуда через ничто? Проклятые «скаты» дали нам слишком мало времени. Надо попытаться выиграть его побольше.., поэтому тебе придется возвращаться в Мельин. Думаю, они следят за тобой и сами тотчас отыщут тебя. Постарайся выторговать у них побольше времени, Клархен, а я пока прикрою тебя и вышлю разведку. Я объявлю день и час заседания Совета – не сомневаюсь, наши козлоногие гости имеют тут, в Долине, и глаза, и уши. Все должно выглядеть предельно достоверно. На Совете мы объявим, что не можем принять окончательного решения из-за нехватки правдивых вестей, но склоняемся к тому, чтобы принять предложения наших.., м-м-м.., гостей. Постарайся выторговать у них отсрочку, Клара. Совсем-совсем небольшую. Пару дней, не больше, хотя лучше, конечно, три. Начинай торговаться с трех, девочка. Потом уступи, но ни в коем случае не отпускай меньше двух. Тебе все понятно, Клархен?.. Тогда иди и собери мне вашу Гильдию, всех, кто сейчас в Долине.

…Гильдия боевых магов никогда не отличалась многочисленностью, в противовес тем же целителям, мастерам погоды или инженерам. Далеко не у всех правителей сопредельных и несопредельных стран хватало казны оплатить услуги настоящего мага. Всего в Гильдии сейчас числилось шестнадцать членов, из которых целых двенадцать предавались в Долине сладостному ничегонеделанию.

Гильдийский клуб, однако, помещался в самом престижном месте Долины – на узком мысу, что подобно наконечнику стрелы вонзался в Круглое Озеро. Гильдия боевых магов была самой древней и когда-то самой богатой и самой почитаемой. Однако те времена уже давно миновали, золотой век воинов-волшебников остался позади – даже Игнациус не помнил дней их расцвета. Однако в самые трудные годы, когда Гильдия, чтобы поддержать своих членов, один за другим продавала знаменитые трофеи и редкие артефакты, ни у кого не зародилось даже мысли продать клуб, хотя Гильдия целителей предлагала за него огромную сумму, достаточную, чтобы несколько поколений боевых магов провели всю жизнь в роскоши и неге.

Здание было похоже на небольшой замок с башнями в виде вставших на дыбы драконов по углам; сплетшиеся и перекрывающиеся крылья каменных чудовищ образовывали крышу. У высокого и крутого крыльца с коваными перилами, опять же в виде распластавшегося и вытянувшегося дракона, стоял привратник, он же сторож и хранитель клуба, старик Гормли. У него было очень бурное прошлое. Годами он, кстати, почти не уступал Архимагу Игнациусу, и Клара знала, что два старика частенько проводят вместе время за кружкой доброго зля, сваренного осенней порой окрестными гоблинами.

В самой Долине, как известно, осени не бывало.

Гормли служил привратником уже очень, очень давно – он поступил на эту должность еще до рождения Клары, Где и от кого он, не будучи магом, получил секрет бессмертия – знал, наверное, один только Игнациус.

Несмотря на годы, Гормли сохранил военную выправку и бравый вид. Поскольку несение караульной службы без оружия старик почитал чепухой, он всегда облачался в полный доспех и лишь лет двадцать назад сменил тяжелые латы на более легкую кольчугу.

Гормли отсалютовал Кларе обнаженным мечом, четким движением вбросив клинок обратно в ножны.

– Гильдия собралась, фройляйн Хюммель.

– Сколько можно тебе говорить, Гормли, что в моем возрасте уже неприлично именоваться «фройляйн»!

– Ничего не могу поделать, фройляйн Хюммель, вот когда я погуляю на вашей свадьбе, тогда и стону именовать вас «фрау», – невозмутимо отпарировал старик.

Клара поморщилась и взбежала по ступенькам. Гормли ухмыльнулся ей вслед.

Зал собраний Гильдии мог вместить куда больше народу, чем обычно собиралось тут. Что делать, первоначально Гильдия насчитывала почти две сотни членов, а в годы своего расцвета – и до трехсот; в зале спокойно могли усесться около полтысячи человек. Сейчас там сошлись всего двенадцать. Горел камин – не огромный пиршественный очаг в середине зала, рассчитанный на жарку пары быков одновременно, а небольшой, в дальней стене. Члены Гильдии сдвинули кресла к огню; позвякивало серебро кубков (по традиции стекло, хрусталь или кристаллы здесь не допускались), длинные тени метались по стенам, скользя по развешенным тут и там памятным трофеям, добытым членами Гильдии в разные времена и пожертвованным для этого своеобразного музея.

– Клара!

– Государыня моя Клара Хюммель!

– Ну наконец-то Клара кончила красить губы и соизволила явиться…

– Где ты пропадала, Клархен?

Кто-то пододвинул ей высокое жесткое кресло с вырезанным на спинке гербом Гильдии – драконом, обвившимся вокруг обнаженного меча.

– Зачем ты нас собрала?

– Что такое случилось? – слышалось со всех сторон.

– Друзья мои, погодите! – как могла, отбивалась Клара. – Владыка сам будет говорить. И сам все скажет. Ай! Мелвилл, старый греховодник, если ты не перестанешь трогать мой зад так нагло… – Значит, потихоньку, не нагло, можно, да, Клара? – тотчас отпарировал Мелвилл. На вид ему можно было дать лет сорок – статный черноволосый мужчина с легкой проседью на висках и короткой щетинкой усов над верхней губой. На самом деле ему было не меньше четырехсот. Правда, последнее время он совсем отошел от дел, предпочитая в своем саду выращивать дивные, невиданные сорта орхидей, что ценились среди магов Долины много выше золота.

– Да ну тебя! – необидчиво отмахнулась Клара. – Давайте немножко посерьезнее, друзья мои. Дело, поверьте, не столь уж веселое.

Смех как-то сразу стих.

– Дело? Дело – это хорошо, особенно если за него неплохо заплатят, – задумчиво проговорила Эвис, самая молодая из членов Гильдии – ровесница Кэрли Лаэда, но, поелику не принадлежащая к бесчисленному сонму Клариных дво-, тро-и четвероюродных племянниц, от знакомства с ним отставленная. Впрочем, Эвис не скучала. О ее похождениях уже ходили легенды.

Тонкая, миниатюрная, черноволосая, с эльфийскими миндалевидными глазами и высокими скулами, Эвис была очень хороша. Она вечно жила в долг, потому что считала своей обязанностью одеваться у самых дорогих и модных кутюрье Долины. Судя по тому, что на ней сейчас была простая куртка из драконьей чешуи – рабочая одежда боевого мага, – дела у нее в очередной раз шли не очень.

– Насчет оплаты не знаю, – покачала головой Клара. – Речь пойдет о судьбе Долины. О нашей с вами судьбе. Похоже, придется вспомнить, что нас не зря называют боевыми магами. Обычно мы сражаемся по найму и получаем золото за свои услуги, но когда надо защищать родную Долину, место, где мы все родились и выросли…

– А почему мы должны бесплатно защищать тех же докторишек? – нимало не смутившись, заявила Эвис. – Они гребут золото не то что лопатами, а целыми телегами, сражаться же не умеют вовсе. Если нам придется пойти всем в бой, они останутся у нас за спинами, ноя и скуля от страха!.. Так почему бы им не раскошелиться чуток? Гильдия целителей бы не обеднела, а мы… – О времена, о нравы! – демонстративно всплеснул руками Мелвилл. – Девочка, ты далеко пойдешь. А представь себе, что если тебя ранят…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю