Текст книги "Заметки путевого Обходчика"

Автор книги: Ник Львовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11.  Аномалия.

Если исключить сырость, низкие потолки, иногда приходилось идти, согнувшись в три погибели; и крыс, не тех, гигантских, а обыкновенных, таких, какими им, и положено быть от природы, наше путешествие можно было считать почти что увеселительной прогулкой. Но все были настолько измотаны, что даже такой поход довел их до ручки.

     У любого человека есть свой предел, порог, переступив через который, наступает полная и окончательная потеря сил. И что говорить о детях и женщинах, если даже взрослые мужики  валились с ног от усталости.

    Поэтому, буквально вывалившись в тоннель, соединявший станции Сокол и Войковскую, все просто попадали, кто, где видел.  Я улегся у стены, блаженно прикрыв глаза. Потянулся, хрустнув каждой косточкой, и почти сразу стал проваливаться в сон. Тем более, что рядом, плотно прижавшись по всей длине тела, растеклась Даша, тихо посапывая мне в ухо.

     Начальник, вмиг уразумев, что тащить всех дальше не получится, тут даже его силы убеждения будет недостаточно, только обреченно махнул рукой.  Тоже присел, упершись спиной о стену, и начал клевать носом. Парочка сталкеров все же встали в караул. Вернее попробовали встать. Потому что через пять минут, и они погрузились в глубокий сон.

     Скажите, вру. Нисколечко.  Тогда, в тот момент никого из нас не удивил такой вот скоропалительный и добровольный уход в оковы Морфея. Эффект был сродни тому, словно нам что-то подсыпали. Какое-то сильнодействующее снотворное. А иначе, как еще объяснить такой вот провал.  Причем сон был столь глубоким, что никто ничего не слышал. А впоследствии и ничего не помнил. Даже самого момента, когда это случилось.

     Проснулись мы тоже все вместе, как по команде открыв глаза. Голова раскалывалась от жуткой боли. Все тело ломило, а во рту был странный привкус железа.  Но самое странное творилось все же вокруг нас.

      Туман. Самый настоящий, сродни тому утреннему,  который застит своим белым покрывалом все и вся. Когда не видно даже собственную вытянутую вперед руку, а ваш крик, посланный в эту манку, тут же возвращается, словно споткнувшись о какую-то невидимую стенку.

     И все бы ничего. Ну, туман, и что из этого.

– НО В МЕТРО ТУМАНОВ НЕ БЫВАЕТ!!!  – мои мозги взорвались от сумасшедшей догадки, и боль стала просто невыносимой. Я обхватил, сжал, что есть сил, виски обеими руками, пытаясь предотвратить, немедленно положить конец этому мучению. С таким же успехом я мог бы попытаться остановить своим телом, несущийся мне навстречу поезд. Результат предсказуем. Поезд пронесся бы дальше, а боль была все там же и все такой же.

    Я подсунулся впритык, нос к носу, и посмотрел на Дашу.      Тут же понял, что она испытывает нечто весьма похожее.  Только девушка еще и тихонько постанывала. Кстати, до меня дошло, что я только сейчас начал слышать.

      Остальных я разглядеть и не пытался.  Напрасная трата времени. Но я их тоже услышал. Причем звук был глухой, отдаленный. Так еще кричат, моля о спасении,  упав в очень  глубокий колодец. Детский плач. Когда глаза бездействуют, уши начинают работать в гораздо улучшенном режиме, стараясь хоть как-то компенсировать потерю. Какая-то женщина, позабыв о своих болячках, пробует успокоить ребенка.   Я поворачивал голову, направляя уши-локаторы в разные стороны. Отвлекся.  И боль немного отступила. Я даже смог попытаться осмыслить увиденное и услышанное. Или не мог?

      – Цок, цок, цок.

– Ты слышишь?! – Даша крепко сжала мою руку.

– Цок, цок, цок – а звук все приближался и не услышать подобное мог только глухой. Но вот мой разум  противился, поставив крепкий, нерушимый барьер. Твердо сказав: «НЕЕЕЕЕТ!!!! ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!», чтоб окончательно не слететь с катушек, я попробовал подключить логику.

– Это, наверное, туман – погладил девушку по плечу, свободной рукой. – Я слышал, что иногда подобное случалось. Звуки имеют свойство искажа…. – цок, цок, цок – …ться.

– А звук может рассеивать мглу? – Дашин вопрос заставил меня отвлечься.

– Что ты …. – я хотел поинтересоваться, что она имела в виду, но так и замер с раскрытым ртом. Я уже все и сам увидел.

    Она сжималась, уплотнялась, превращаясь во что-то более осязаемое. Мне даже показалось, что ЭТО! можно пощупать. Но я не мог пошевелиться. А еще тишина. В ушах зазвенело от этой, неестественной тишины. Я не верю, что никто не закричал от ужаса. Но ко мне не долетало ни звука. Даже моего, собственного, потому что я тоже должен был кричать.   Рот раскрыт и я ору, ору во всю глотку. Но в ушах по-прежнему ничего. Только: «цок, цок, цок».

    Постепенно стали вырисовываться контуры. Все четче. Все ближе. Совсем близко.

     Рядом со мной возник всадник.

– Цок, цок, цок – конь, сотканный из белесых нитей тумана, двигался очень медленно.  Плавно покачиваясь в такт лошади, наездник безучастно смотрит пустой глазницей куда вдаль. На его голове, вернее том, что от нее осталось, ополовиненная фуражка с кокардой. На поясе четко угадывалась сабля. В руке, вяло повисшей вдоль тела, нагайка.

     За всадником следовали солдаты с ружьями – герои былой, окончившейся больше ста лет назад, войны. Те же невидящие ничего и никого глаза. Такие же, как и на командире, полуистлевшие шинели. Большинство с явным отсутствием какой-то из конечностей, или рваными, огромными ранами на телах. Их души «разбудили» и они возвращались домой. У них осталось одно, последнее желание, но, к сожалению, никто не мог им в этом помочь.

     Боль в голове достигла, казалось, своего апогея. Мои глаза так и норовили тоже покинуть глазницы. А главное все та же тишина, от которой можно было ОГЛОХНУТЬ! А еще ощущение полной беспомощности, и подспудное желание снова, как в детстве, спрятаться под одеяло, и притвориться, что ты спишь. Глядишь, и чудище не тронет. Побродит вокруг и уберется восвояси.

     – А-а-а-а-а!!! Ма-а-а-а-ма!! У-у-у-у-у!!! Йо…..!!! – сперва включился звук.  Сразу и одновременно. И я с облегчением услышал, что тоже кричу. Не стесняясь, почти по-женски. Рядом, уже охрипнув и сойдя на фальцет, орала Даша.

     А уже за миг туман сгинул. Будто и не было его вовсе. Осталась чернота тоннеля и слабое свечение наших фонариков. В голове тоже прояснилось. Даже боль ушла, а глаза снова встали на свои места.

     Обсуждать только что увиденное не хотелось никому.   Было лишь желание убраться отсюда подальше и поскорее. Усталость как рукой сняло. Откуда только силы взялись. Мы дружно, прейдя на легкую трусцу, понеслись в сторону Войковской.

     На станции, как я и предполагал, почти никого не было. Почти. Пяток искателей легкой наживы  сгрудились у костра, обсуждая какой-то очередной мерзкий план. Заслышав топот в тоннеле, они, было, подумали, что добыча сама, своим ходом пожаловала к ним в руки. Представьте себе  их разочарование, когда к ним, притаившимся в засаде, вылетела такая толпа. Озверевшая, кстати, жаждущая куда-то согнать всю, накопившуюся за столь нелегкий путь, злость. Вооруженная до зубов. Они то и попались под горячую руку.

     Отзвук выстрелов громким эхом разнесся по тоннелю. Но когда мы с Дашей вбежали на станцию, все уже было кончено. С горе бандитами было покончено за пару минут.

Глава 12. Опять в путь.

Станция Войковская никогда особой красотой не блистала. Тот, кто проектировал сие сооружение, не стал заморачиваться с отделкой стен, или хотя бы с ажурностью колон. Здесь все было правильным, прямым и до скукоты обыденным. И если бы не мрамор, то данную станцию вообще можно б было перепутать с подземным переходом или вестибюлем какого-то дома культуры.

     Поэтому сейчас, после надцати лет запустения, станция производила весьма гнетущее впечатление. Но Савеловцы на то они и Савеловцы, чтобы не опускать руки ни при каких обстоятельствах. Они, не долго думая, по хозяйски закатали рукава и принялись к обустройству своего нового жилища.

     Но проблемы все же были.  Да еще какие. Большинство припасов и палатки в спешке оставлены на Савеловской. Проблема освещения – не всю жизнь же при кострах жить. А главное заканчивались запасы воды. Срочно требовались фильтры для очистки новой.

    Слава Богу, что все это можно было купить. Хотя бы даже у Ганзы. Или в Китай-городе. Но все же лучше у Ганзы. Их товары обладали хоть какой-то степенью прочности. Приобретая что-то у ганазейских купцов, вы могли быть уверены, что оно не сломается, стоит лишь вам покинуть пределы лавки. Подобно мне, купцы еще дорожили своим именем, поэтому у них даже существовало что-то наподобие гарантийного обслуживания. Да-да. Я не шучу.

        И я понял, что пришло время раскурочить один из своих тайников.  Ну, захотелось мне спонсором заделаться, и что из того. Вот поэтому у меня с начальником состоялся весьма серьезный разговор.

     Когда я сообщил ему о своем решении и попросил выделить мне в дорогу парочку провожатых, он даже прослезился.

– Не ожидал. Не ожидал – Савелий Порфирьевич шмыгнул носом, а потом подошел и крепко сжал меня в своих объятиях-клещах. У меня тут же перехватило дыхание. Но не от переизбытка чувств.  Мои ребра трещали и вопили: «Отпусти!», а легкие вторили им, моля о доступе свежего воздуха.

    – Живой! – начальнику надоело обниматься и я натужно задышал. У меня было такое ощущение, будто я только что пробежал многочасовой марафон или взобрался на высоченную гору. И я себе поклялся, что впредь надо быть поосторожнее в общении с ним, а  то ж и помереть можно.

       – Тебе не придется ни за что платить – сопение он видать перепутал со своим шмыганьем. Потому что продолжал разговор, не обращая на мое состояние никакого внимания. – Мешочек то я сберег – радостно сообщил мне, имея в виду морфий. – Теперича, как я понимаю, надо будет обменять его. Я даже список составил интересующих нас вещей. Все не решался попросить тебя. Ну, в смысле доставки. Ты ж и так столько для нас сделал – он виновато посмотрел в мою сторону.

– Да в чем разговор – я все же восстановил запас воздуха и смог достаточно внятно ответить. – Я ж так и так собирался это сделать – напомнил, с чем я собственно пожаловал.

– Ну, тогда … – он снова распростер руки, но я был начеку и резко отступил назад.

– Не время для благодарности – я вытянул правую руку ладонью вперед, образуя между нами стоп барьер. – Вот дело сделаю, и тогда погуляем – я даже улыбнулся, отметив, что он успокоился и засунул руки в карманы брюк.

       За те пару дней, проведенных на станции, я с головой погрузился в отношения с Дашей.  Все, что мы вместе пережили, сильно сблизило нас. Мне даже уже стало казаться, что, то, что я почувствовал когда-то к незнакомке, было всего лишь мелким недоразумением. Что только с Дашей меня ждет счастливое и спокойное будущее. Скажу по секрету, я даже начал строить планы.  Не говоря пока что ничего девушке, в воображение я видел себя здесь, рядом с ней.  И сейчас мне казалось это единственно правильным решением. А то, сколько ж можно по станциям бегать, да приключений на свою голову искать.

       Кстати, я всегда считал себя везучим. Судьба постоянно  не давала мне окончательно сгинуть где-то в тоннелях метро, милостиво подставляя свое, пускай не всегда мягкое, но все же плечо. А вот в последнее время, я начал чувствовать, что как бы исчерпал лимит доверия, что ли.  Нет, она и дальше регулярно меня спасала. Но делалось это на грани, в последний момент.  Того и гляди, не успеет.  Не уложится в свои собственные строки. А это ж все нервы, которые, как утверждали доктора, не восстанавливаются.  Да и годы. Не мальчишка ж уже. Те же пробежки, которые еще совсем недавно давались мне так легко, играючи, теперь изматывали выше крыши. И восстанавливаться приходилось все дольше и дольше.

        Сборы были недолгими.  По той простой причине, что собирать, собственно,  было нечего. Даже мой верный рюкзак, с набором нужных мне вещей, достался крысам. Прощаться я тоже не любил. Все эти приседания на дорожку и напутственные речи совсем не добавляли мне энергии. Скорее наоборот.

       Вот и сейчас я тоже хотел по привычке уйти почти по-английски. То есть один два поцелуя, парочка слов и вперед, не оглядываясь. Но не в этот раз.

      Должен заметить, что у меня  с самого утра не заладилось.   У меня буквально все валилось из рук. Я постоянно о что-то спотыкался. Казалось, еще чуток и сломаю или вывихну себе какую-то конечность, и на том мой поход закончится, так и не начавшись.

     Но все это было пустяки. Главное Даша. В ее глазах было что-то не то.   Какая-то безысходность обосновалась там, и никаким отшучиванием мне не удавалось ее оттуда вытравить.

– Может, ты не пойдешь? – этот вопрос я слышал сегодня, по крайней мере, раз пятый. – Почему ты? Что больше некому? – она подступила ко мне вплотную, надежно перекрыв любую возможность к отступлению.

– Ну, а кто, если не я? – я уже исчерпал все доводы, и поэтому повторял одно и то же, только в разных вариантах. Параллельно я старался улыбнуться, но, напоровшись на ее взгляд, быстро увял.

– Я чувствую, что больше никогда тебя не увижу – выдала она. Такого довода я от нее еще не слышал. Мне аж не по себе стало.

– Ну, что ты плетешь! – мое возмущение, как и моя уверенность в том, что я хочу, желаю сюда вернуться, было искренним. – Я хочу быть с тобой – признался я и сильно прижал ее к себе.

– Правда? – глазки у нее замигали быстро-быстро, нагоняя слезу, которая естественно не заставила себя долго ждать.

– Честно – почти выдохнул я, и мои губы мягко прошлись от ее ушка к шее.

      Это мое признание сработало на какое-то время. Даша слегка успокоилась, и  через час я все же покидал станцию.  Но знаете, то ли на меня подействовало заверение девушки, что я больше сюда не вернусь, то ли у самого внезапно появилось некое предчувствие, но мне почему-то захотелось остановиться, чтобы еще раз глянуть назад. До боли в шейных позвонках, до чесотки в носу. Еле себя пересилил. Просто примета у меня такая, оглянулся – жди неприятностей. И я все шагал и шагал, уставившись невидящими глазами вперед.

     В напарники мне достались все та же сладкая парочка сталкеров – Рыжий и тот, который как все. Звали его Семен. Видать вся эта неприметность напрочь отбивала желание, чтобы хоть как-то его переименовать. Не за что зацепиться.

    Дорогу от Войковской до Сокола мы осилили, пожалуй, немногим медленнее от поезда. Нам на пятки постоянно давило воспоминание о призраках. Сильно давило. С ускорением.

    Свет начинался еще в тоннеле, призывно маня нас, будто ночных бабочек, к себе. Начинался вместе с посадками. Аккуратные, ровные ряды грибных грядок, вдоль стен. Еще какая-то зелень. Потом что-то схожее по виду с картофелем. И все это нуждалось в постоянном, бесперебойном  освещение.  Фотосинтез или как там его.

    У самой кромки света расположилась и застава. Мужики в дозоре были, не чета нам. В крутых, словно только что сшитых, комбинезонах, довольные сытой жизнью, они напоминали штангистов переростков. Причем «перерост» произошел у всех в области живота.

    – Кто такие? – вопрос прозвучал лениво, без всякого интереса к ответу. Что-то типа: «Идешь, ну и проваливай куда шел». Я так понимаю, что со стороны Войковской они ожидали увидеть лиш всякий, недостойный ихнего внимания сброд.  А вот мой документ, который черным по белому гласил, что я житель Ганзы (слава Умельцу), все же немного расшевелил этих господ. Один из них даже привстать изволил и, отвел автомат за спину, чтоб не мешал. Ганазейцев здесь уважали. Впрочем, как и на большинстве других станций. А если и не уважали, то побаивались или завидовали.

    – А они? – бугай кивнул в сторону моих напарников.   Хотя слово кивнул слабо применимо к его бычьей шее, но все же, скажем так, он попытался сделать вид, что кивнул, двинув почти всем телом.

– Они со мной, но без документа – паспорта, в которых была указана станция Савеловская, я попросил оставить дома. Лучше вообще ничего не иметь, нежели показать всем свою принадлежность к почти, что банде Махно. – Они заходить не будут. У выхода меня подождут – заверил я охранника.

    Вид самой станции меня поразил. У меня сразу же возникло такое впечатление, словно я попал в ботанический сад.  Только без деревьев. Но с кустарниками.

    Зелень. Много зелени. После серятины, царивший практически на всех станциях, мне показалось, что некий добрый дядя волшебник вдруг взмахнул своей палочкой, и я снова оказался в том времени.  Правда, приглядевшись повнимательнее я все же понял, что зеленый цвет совсем не такой зеленый, как мне привиделось вначале. Элементарно сказывалось отсутствие солнечного света. Ну, чтоб вам было понятнее, это как те ранние, тепличные огурцы и нормальные,  выросшие на бабушкиной грядке. И вкус, и цвет совершенно разные.

    Получив, вернее назначив себе новое задание, я не забыл о старом. В строки я, конечно же, уже не укладывался, но выполнить все равно надо. А на счет сроков, так мне Малый ничего, ни о какой срочности  не гутарил. Так что взятки гладки, когда приду, тогда приду.

     Федул оказался совсем и не Федул. Это он, видать, только для Малого и его гопкомпании Федул, а здесь это был Федор Иванович, достаточно уважаемый и в меру упитанный господин, сорока – сорока пяти лет от роду. И числился он здесь агрономом или чем-то вроде того.

        Дядька  и при той жизни подобным занимался. Даже кандидатскую в этой области защитил. Но жена ему попалась настоящая с….  Она настоятельно требовала в себя все больше и больше капиталовложений. А, как вы сами понимаете, на одной, пусть даже кандидатской, далеко не разгуляешься. Вот он и связался с криминальным элементом, поставляя им совсем иные дары природы. Куда более наркотичные, и куда менее безопасные для жизни и нормального сосуществования с законом.

    Представляете удивление сего господина, когда и здесь, после всего что произошло, к нему однажды заявились все те же бандюки и потребовали все те же наркотики. И мозги нашего на смерть перепуганного ученого заработали в нужном направлении. И весьма скоро, под прикрытием все тех же грибочков, на одной из грядок выросло нечто, из чего можно было приготовить такое, что вставляло похлеще кокаина.  И от чего у многих такие глюки начинались, что только держись.

      Подобного вида информацией меня в основном снабжал Аршин. Откуда он все это узнавал, меня не интересовало.  А вот справочку о клиентах я желал иметь всегда. А то мало того, что не знамо что тебя в тоннелях поджидает, так еще и невесть к кому в гости соваться.  Причем добровольно.   Нетушки.

     По сути самого разговора у нас с Федулом и не было. Стоило лишь мне заикнуться, что я от Малого, как розовощекий дядя, заделался цвета все той же, изобилующей вокруг, зелени.  Трясущимися, потными ручонками, он отдал мне весьма увесистый пакет и сказал всего три слова: «Доза, как всегда». А мне то что. Как всегда – это не ко мне. Это пущай те мазурики себе голову и вены парят.

     Вечно Аршин меня втравит во всякое г… .  Я, ежели б до начала разговора знал, за чем пойду, честно, никогда б не согласился. Еще один из моих дурацких принципов.  Почему дурацких?  Да потому что, исходя из своего слишком принципиального опыта, я знал, что как раз тем самым, беспринципным людям живется значительно легче. Как говорится на «нет» и суда нет.

    А вот отказаться я уже не мог. Вернее мог, но с очень и очень отягощающими для своего здоровья последствиями. Поэтому, поразмыслив так и эдак, я все же решил согласиться.

    Кстати, это была еще одна, весьма немаловажная причина, по которой я решил завязать с таким вот бизнесом.

     Пакет перекочевал в мой новый рюкзак, и  я поспешно покинул палатку.   Мои провожатые поджидали меня у выхода из станции.

– Вот бы нам такое добро –  не смог сдержать эмоций Рыжий, поглядывая в сторону буйства красок.

– Ты уже, я погляжу, тут по-хозяйски на кое-что глаз положил? – поинтересовался я. – Если так, то забудь! –  рявкнул громко, отрезвляюще, чтоб дошло. – У нас дел по горло. И неприятностей нам не надо. Понял?!! – и Рыжий «понял», испугавшись не столько меня, сколько своего непосредственного начальника, незримый образ которого стоял перед ним сейчас в моем обличье.

Глава 13. Мир не без добрых людей.

Кто сказал, что мы больше не люди

Зло сравнив нашу расу с кротами

Кто талдычит, что дальше не будет

Уверяя, что лучшее было не с нами.

«Нет!» – такой мы дадим ответ

Не бывать такому вовек

В жизни будет еще расцвет

Пока жив хоть один Человек!

        Гитара еще раз, надрывисто тренькнула и стихла.  Молодой парень устало встал с мешка, пересыпал патроны, которые ему бросали слушатели, из котелка себе в карман, и, закинув инструмент за спину, устало побрел в сторону прилавков со съестным. Вслед ему, уразумев, что концерт окончен, потянулись и слушатели. И уже через мгновение остался лишь я один. Стоял, уставившись в никуда, а в голове вертелись, накрепко засев слова барда. И ничего вроде бы такого особого в них не было. Но вот почему-то задели они меня до глубины души.   Сумели затронуть такие струны, такое болото разворошили, которое я, оказывается, все эти годы надежно припрятывал от самого себя.

      В жизни каждого человека наступает момент полного переосмысления. Как еще говорят, приходит время собирать «камни». Правда, частенько этих самых камней то и не хватает.  А что ж тогда мы оставим после себя? Будет ли хоть кто-нибудь помнить нас? А если будут, то как? За какие дела наши?

     – Эй! Ну, ты чего? – Рыжий хлопнул меня по плечу, выводя из транса. – Зову тебя, зову, а ты ноль на массу – затарахтел он. Но, увидев мое лицо, удивленно притих. – Что с тобой? – участие, проскользнувшее в его голосе, шло в разрез с моим представлением о характере этого парня. Это то и вывело меня окончательно из ступора.

– Да так … – мне больше нечего было добавить, и я лишь вяло отмахнулся.

– Ну, раз ничего, то пошли есть, а то шашлык стынет – Рыжий опять надел маску шута, и его рот растянулся в улыбке до ушей.

     – Грибы! Свежие грибы! Патроны! Батарейки! – доносились со всех сторон крики продавцов.  Базар на Киевской был в самом разгаре. Но после сытного обеда нам все это было до одного места.

        – Купите самогон! – к нам подскочила бойкая бабенка, и заговорщицки подмигнув, махнула головой куда-то в сторону. Видать звала за собой в укромное местечко, чтобы мы смогли приобрести тот самый «самогон».

– Не, мать – Рыжий легко отодвинул ее в сторону, освобождая проход. – Потом, на обратном пути, я к тебе может, и загляну – добавил, видя возмущение на ее лице от такой бесцеремонности.

– А может курева хорошего желаете – бабенка тоже не желала отпускать клиента. Она ловко оббежала нашу троицу, и снова перекрыла нам путь. – Или девочек? – вытянула главный козырь из рукава.

– Это ты, что ли девочка? – Рыжий громко заржал.

– Могу и я – женщина и не думала обижаться. Наоборот,  она подошла к парню и уперлась в него своим пышным бюстом.

– Я еще не изголодался до такой степени – от нее разило потом и тем самым самогоном. Даже я учуял и ускорил шаг. Вступать в дискуссию мне совершенно не хотелось.

– Дык и получше найдутся – бабенка поняла, что на нее спроса нет.

– Женщина, тут, что окромя нас больше никого нету? – в разговор включился Семен. – Не видите, что мы спешим.

– Ишь какие – возмутилась торговка. – Я им и то, и се, а они ни в какую.  Что за народ пошел – плюнула нам под ноги.

Хотела, было еще чего добавить, особенно в адрес, скалившего зубы Рыжего, но ее излияния были прерваны ревом моторов.  Громогласное тарахтение перекрыло даже шум базара. Все в раз примолкли, настороженно поглядывая в сторону тоннеля.

    На перрон выкатили сразу три дрезины. И это в то время, когда и одну машину повстречать большая редкость. Мы тоже остановились, напряженно всматриваясь.

– Да это же Кузьмич! Зуб даю, он – вдруг заорал Семен и кинулся в сторону первой дрезины. Рыжий, услышав о каком-то там Кузьмиче тоже не задумываясь, понесся следом.

       Когда я подошел поближе, мои парни уже радостно о чем-то разговаривали с парочкой мужиков, слезших с дрезины.

– Обходчик, это свои – замахал Рыжий, заметив, что я топчусь поодаль. – Автозаводские.  Они к нам едут. Представляешь?!

     – Но как вы узнали? – задал я вопрос бородатому мужику с шапкой ушанкой на голове.

– Земля слухами полнится – прозвучало сзади, и чья-то рука тяжело надавила мне на плечо. Настороженно оглянулся, но, увидев добродушную улыбку на лице подошедшего, тотчас успокоился.

– Сергей – мужик протянул мне руку для приветствия. Второй он все время поправлял слишком длинную челку, которая так и норовила упасть ему на глаза. – Мы с ВДНХ. А там – он указал на третью дрезину, возле которой копошилось еще несколько людей – Севастопольцы. Все, прослышав о вашей беде, собрали кто, что мог – я перевел взгляд на мешки, горкой возвышающиеся над бортами – и направили к вам.

– Но все же – не унимался я.

–  Мы к вам еще на Савеловскую с подмогой спешили – в разговор встрял еще один Автозаводчанин. Молодой, почти пацан.  С копной белых кучеряшек на голове, в промасленном бушлате, снятом с кого-то значительно большего размера, и наганом, засунутым за пояс.  Он тоже протянул мне руку. – Данила – пробасил юношеским, только недавно преломившимся голоском. – Но, не успели. А потом, сталкеры попробовали поверху подобраться. Там-то они и повстречались с одним из ваших. Он, когда на вас мутанты повалили, с перепугу совсем в другую сторону рванул. Так один и сгинул бы, если б не наши. Вовремя подоспели. Вот он и рассказал, где теперь вас искать. А на кольцевой мы и с остальными повстречались – он указал рукой на две другие дрезины. – Они тоже к вам, на Савеловскую, путь держали.

      – Ты, что ли, Обходчиком будешь? – к нам подтянулись  Севастопольцы, и один из них обратился ко мне.

– Ну, я – мне лишняя реклама ни к чему, но и увиливать от ответа не хотелось. Тем более что средних лет мужичок, смотрел дружелюбно, а вид у него был далек от воинственного.  Он скорее напоминал школьного учителя, который в спешке покинул учительскую, а в класс так и не дошел. И теперь вот не знает, что со всем этим делать. Особенно с винтовкой, которая никак не вписывалась в его понятия о жизни.

– Я просто хотел поблагодарить вас от имени всех нас …. – он и дальше еще что-то там тарахтел, но я его уже не слышал.

– Вот и ответ на твой вопрос – завертелось у меня в голове. И все, чем я раньше жил показалось мне таким мелочным и никчемным, что аж взвыть захотелось.

    – Спасибо тебе – я пришел в себя, оттого  что кто-то размашисто трясет мою руку. Это был высоченный, я, при росте метр семьдесят пять, рядом с ним почувствовал себя пигмеем,  мужик, косая сажень в плечах. В нем чувствовался такой потенциал, такая сила перла, как говорят из всех щелей, что это передавалось даже окружающим. Мне сразу подумалось, что с таким напарником и сам черт, пожалуй,  не страшен.

– Да ладно – я потер ладонь, которая от его пожатия почти что отмерла.

– Ты расскажи,  расскажи, как ты всех через вокзал вывел – рядом опять нарисовался Рыжий.

– Вот сам и рассказывай – я почему-то разозлился на хохмача. Наверное, оттого, что он внес с собой совсем другие, ненужные мне в этот момент нотки.

– Короче, слушайте …– Рыжему моя злость была до одного места. Он, взяв узды повествователя в свои руки, сразу же заходился описывать наши геройские приключения.

     Я, с облегчением отметив, что все внимание теперь не на мне, немедля отошел в сторону. Слышать еще раз о пережитом не хотелось. У меня были мысли поважнее. А именно, мне вдруг пришла в голову идея, что, а ну его в баню этого самого Малого, со всей его братвой.  Наблюдая за парнями, которые, бросив все свои дела, понеслись помогать совершенно чужим людям, мне до жути захотелось присоединиться к ним. Стать частью именно этой жизни. Такой вот бескорыстной, воистину ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ.

     Рюкзак за спиной внезапно заделался таким тяжелым, будто туда кто кирпичи напихал. А его содержимое немилосердно жгло мне плечи. Я с отвращением сбросил его на пол и пнул, что есть силы, ногой.  Не помогло. И тогда, вымещая все, что наболело, я заходился пинать, топтать, втирать в пол, ни в чем не повинную вещь.

     Пять минут такой вот терапии и, вконец обессилив, я  бухнулся на пол. А с облегчением пришло и отрезвление, понимание того, что я только что наделал.

– Идиот! – я глянул в сторону рюкзака. Весь вид его говорил о том, что поклаже конец. Подтянул к себе и осторожно, затаив дыхание, раскрыл. – Придурок! – пакета больше не существовало, а его содержимое, превратившись в пыль, теперь большей частью было втерто в саму ткань. – Мне капец – подытожил, и мурашки  стройными рядами зашагали по спине вниз.

    А вы б не испугались, когда бы поняли, что вам осталось жить самую малость?  Понимаете, метро это же, как подводная лодка. А, как известно, с подводной лодки, когда она погружена в морские глубины, выхода нет. И рано или поздно, ваши пути с кем-нибудь из жителей этой самой лодки обязательно пересекутся. И то, что бандиты так просто мне этого не подарят, я знал на все сто процентов. А значит будут искать, подсылая своих людей, пока не найдут. Уж такие они упертые. А то, как же иначе. Если б они таковыми не были – разве б их хоть кто-нибудь боялся. Конечно же нет.

   – Хорошо, что я хоть морфий Рыжему отдал – вспомнил я о мешочке и мне чуточку, немножечко полегчало. – Но с Малым надо тему закрыть. Иначе никак. Придется все же маленько тайники потрепать. Ну  и хрен с ними, с тайниками то этими.  Зато потом легче дышаться будет – в голове прояснилось от четкости вызревших целей и ясности того, что меня ждет впереди