Текст книги "Двойная игра"

Автор книги: Ник Колин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ник Колин
Двойная игра

Пролог

В одно мгновение все перевернулось. Радужные мечты о веселых вечеринках на побережье теплого моря улетучились, их из головы с корнями вырвали инстинкты, продиктованные борьбой за выживание.

«Это фиаско, братан!» – вот так бы охарактеризовали эту ситуацию в кругах продвинутой молодежи. То, к чему так долго стремился, и то, что, казалось, шло само к тебе в руки, разлетелось на тысячу осколков. Нужно только выжить, и тогда все еще возможно…

Последние пара месяцев прошли фантастически. Постоянные тусовки, алкоголь и легкие наркотики. Наконец он попал, по его собственному мнению, в струю настоящей жизни и мог позволить себе все, о чем раньше только грезил. И делать для этого особенно ничего не нужно было, деньги текли неиссякаемым потоком.

«Почему же все изменилось именно сегодня? И эта странная улыбка!» – крутилось постоянно в голове. Сейчас нет времени отматывать ситуацию назад и вспоминать, где же он сделал ошибку и когда не разглядел демона под маской ангела. Все в жизни ошибаются, а некоторые даже делают плохие вещи, которые очень четко прописаны в уголовном кодексе, но забрать чужую жизнь – это слишком!

Гортань и легкие горели от жадно захватываемого холодного воздуха. При каждом вдохе редкие мелкие снежинки залетали в широко раскрытый рот, похожий на пасть загнанной собаки. В разодранном свитере и джинсах, парень стоял на четвереньках на промерзшей земле и пытался отдышаться. Лицо и тело его кололи жесткие ветки кустарников, а над ним в ночной мгле возвышались безжизненные стволы деревьев. Еще чуть-чуть, где-то совсем близко слышен плеск воды, но ледяной и иссиня-черной. Он загнан в тупик: впереди непреодолимая река, за которой вдалеке видны огни Ростова, а сзади зловещий хруст веток под ногами преследователей и дыхание смерти.

Левый берег Дона, такой опьяняющий своим весельем и огнями, многочисленными барами и ресторанами, выплюнул его в мрачную бездну, туда, где под лунным светом произойти может все что угодно.

Парень судорожно оглядывался, стараясь рассмотреть в темноте путь к спасению. Отсюда до ближайших ресторанов несколько километров вниз по реке, а перед ним вдоль берега черной скалой возвышались непреодолимые заросли камыша.

Однако при всей безвыходности в нем жила надежда на спасение. Обмороженными руками он судорожно шарил по земле, разбрасывая в стороны землю и подмерзшую полуразложившуюся листву. Рефлекторно пальцы намертво сжали попавшуюся палку. С каждым выдохом силы оставляли его, а колючий мороз проникал в самые отдаленные уголки его тела. Голова кружилась, и в ушах начали появляться звуки, реальность которых была под большим вопросом.

– Стой! Иди сюда, тебе все равно некуда бежать! – где-то сзади раздался грубый мужской голос, а единственный лучик света от фонаря преследователей рыскал сквозь заросли камыша и кустарников. – Тебе ничего не будет!

Виски гудели, давление зашкаливало так, что глаза вылезали из орбит. Дыхание не успокаивалось и вот-вот грозило превратиться в свистящий хрип.

С самого раннего детства он и физическая активность были по разные стороны баррикад, об этом стоило сейчас пожалеть, но спринтерский бег на морозе по пересеченной местности заставлял лишь думать о предстоящем, а не анализировать прошлое.

Можно, конечно, сдаться им и уповать на их милость. Хотя какая, к черту, милость после сегодняшнего вечера. Если бы не его предусмотрительность, не было бы этого забега и этой ночной охоты, все бы кончилось гораздо раньше и менее эпично.

У него сейчас было небольшое преимущество, он успел слегка оторваться от своих преследователей. Он слышал, как они пробирались сквозь плотные дебри веток и видел бегающую полоску света над своей головой. А вот окрик о том, что ему некуда бежать, вполне соответствовал обстановке, но ему казалось – его спасение в реке. Нужно только добраться до воды, а течение само снесет вниз по реке ближе к городу и поможет добраться до людей. Мысли о минусовой температуре воды в январскую ночь его совсем не волновали.

– Не будь дураком. Иди сюда! – угрожающе раздалось уже где-то совсем рядом.

От испуга он нервно дернул рукой, в которой все еще была зажата палка. Шелест и хруст веток выдали в ночной тишине логово затаившейся жертвы. Резкий звук выстрела разорвал ночную тишину.

– Вот он… – луч фонарика забегал по кустам, изредка попадая ему на спину.

Из последних сил он вскочил на ноги и бросился бежать, разгребая руками ветки на своем пути. Вот он, камыш, а за ним река, всего метров тридцать… Вдруг под ногой исчезла земля, где она? Мгновение в невесомости и сильный удар в стопу. Какой-то хруст, только не от сломанной под ногой палки, а хруст внутренний, звонко разлетевшийся по всему телу.

Его глаза нервно забегали, никакой боли он не ощущал: холод давно отключил нервные окончания, только вот одна странность – почему-то камыш впереди рос строго вверх, а теперь быстро наклонялся к земле или …

Глухой удар в левый бок, плечо и голову.

После падения он лежал на земле и не мог пошевелиться. Силы в одно мгновение оставили его, он больше не мог управлять своим телом, оно ему не принадлежало. Через закрывающиеся веки он успел разглядеть свою ногу, стопа которой была неестественно выгнута.

На секунду промелькнула мысль: «Как это? Все хорошо, встань и беги!», но что-то невидимое прижимало его к земле и затягивало в свои объятия.

В груди как-то резко потеплело, дышать стало легче, напряжения в замершем теле больше не чувствовалось, только еле слышны расплывчатые раздосадованные голоса где-то совсем рядом:

– Сука!..

1

Томный взгляд Егора Васильевича Гирина, начальника уголовного розыска, не обещал ничего хорошего. За последние несколько месяцев в городе объявились молодчики, вскрывающие банкоматы и терминалы оплаты. Их уловы от пары сотен тысяч до нескольких миллионов рублей постоянно будоражили умы молодежи, показывая дурной пример мгновенного обогащения.

Зацепок в деле банковских грабителей двадцать первого века практически не было, а начальство требовало результат уже сейчас. Прошедшей ночью вскрыли очередной банкомат, и воры унесли больше восьми миллионов рублей. Как назло, банкомат накануне под завязку наполнили купюрами, строго за день до начисления заработной платы работникам одного из предприятий города.

В высоких кабинетах руководство поразмыслило и, не видя перспектив, в отдел полиции, где под руководством Гирина трудился оперуполномоченный Морозов, направило внеплановую проверку. Ничего хорошего для Егора Васильевича и его подчиненных это не сулило. За годы службы выводы любой проверки были одинаковы независимо от проверяемого и проверяющего: слабая организация работы, многочисленные нарушения при оформлении служебных документов, низкая дисциплина и полное отсутствие контроля со стороны прямых начальников, в данном случае со стороны Гирина. Как итог проверки – «братская могила» в виде объемного приказа об объявлении замечаний и выговоров простым операм и руководству отдела.

Егор Васильевич готов был прямо сейчас подписаться под своим дисциплинарным взысканием, лишь бы его оградили от этих нескольких дней глупого времяпрепровождения. Пустой перенос с места на место толстых томов о делах давно минувших дней и их утомительное изучение. Поиск какой-нибудь мелкой справчонки, о существовании которой в ежедневной беготне мало кто помнил. И все это на общем фоне натянутых улыбок и пресмыкания перед проверяющим.

Гирин, сидя в своем кресле, поежился. После последней такой проверки ему объявили выговор с занесением в личное дело. И снять досрочно это взыскание получилось благодаря поимке убийцы предпринимателя Пирогова. С Гирина в качестве поощрения сняли взыскание, а операм дали по очередной почетной грамоте. Этот случай еще больше укрепил в Гирине веру, что Платову не надо мешать и на него можно положиться, даже если против этого протестует разум и служебные инструкции.

В кабинет к начальнику УГРО на утреннее совещание заходили опера и рассаживались на свои места.

«Вся эта проверка не только не приблизит нас к поимке преступников, но и отнимет драгоценное время, которого всегда катастрофически не хватает», – чуть было не сказал вслух Гирин. Эта мысль не давала ему покоя с той минуты, когда ему позвонили из Главка и сообщили эту приятную новость, и в своей задумчивости он чуть было непроизвольно ее не озвучил перед еще ничего не знавшими сотрудниками.

– Доброе утро, – резко произнес Гирин, когда дверь в его кабинет закрылась за последним опером, и тут же добавил: – Если оно доброе, конечно.

Морозов заерзал на стуле и открыл ежедневник, приготовившись записывать. По интонации своего шефа опера сразу поняли, что день предстоит не из простых, оставалось только узнать, что является этому причиной, и, самое главное, не злить Егора Васильевича, поэтому в кабинете установилась гробовая тишина, а все сыщики постарались принять максимально рабочее положение и изобразить заинтересованность в своих глазах.

– У нас две новости, – продолжал Егор Васильевич, – одна плохая, а вторая – еще хуже, – после секундной паузы закончил Гирин. – Начну с первой, – продолжал он, – сегодня ночью вскрыли очередной банкомат и унесли восемь лимонов11
  Лимон (жарг.) – миллион рублей


[Закрыть], а вторая – сейчас к нам приедут проверяющие из Главка, и все потому, что мы не можем поймать этих хреновых грабителей. С каждым словом тон Егора Васильевича становился все грубее и жестче.

– Кто-нибудь ответит мне, что это за банда вскрывает банкоматы? – вопрос адресовался всем сразу, но остался без ответа.

Опера понурили головы, некоторые бездумно обводили ручкой проставленные даты в блокноте, а кто-то просто смотрел в пол или в сторону. Никто не хотел навлечь весь гнев шефа на себя, уж лучше пусть он распределится на всех поровну, чем неловкий взгляд или движение выделят кого-то из общей массы и автоматически сделают его главным виновником, в которого полетят все претензии.

– Отлично! – после паузы гаркнул Гирин и, вскинув руки вверх, с силой стукнул обеими ладонями по столу. – Поработали, молодцы! Четвертое ограбление, а у нас даже намека нет, кто это может быть.

Никто из оперов не смел и головы поднять.

– Может, есть какие-нибудь предложения? – сурово спросил он. – Великолепно! – сам же ответил на поставленный вопрос после единодушного молчания его подчиненных.

Подполковник Гирин покрутил головой и с силой выдохнул. Как ему показалось, рабочее настроение проникло в голову каждому сыщику, сбив последние следы утренней дремоты.

– Записываем, – тем же грозным тоном, каким родитель ругает своего ребенка за невыученный урок, но с ноткой надежды на прощение, сказал Егор Васильевич.

Мгновенно оцепенение оставило его подчиненных, зашелестели страницы блокнотов, заклацали ручки, а у майора Петрова, не совладавшего со своей собственной прытью, колпачок от шариковой ручки отскочил в центр кабинета. На секунду Петров замешкался: встать и поднять колпачок сразу или оставить его там и забрать, когда планерка будет закончена. За его внутренними терзаниями, замерев, наблюдали все. Он никак не хотел снова стать объектом насмешек, наконец, привстав и тут же снова сев на свой стул, Петров решил забрать злосчастный колпачок при выходе.

– Пишем, – еще раз повторил Гирин, вернув себе всеобщее внимание.

– Итак, – начал зачитывать оперативную сводку Егор Васильевич, – «сегодня в пять утра предположительно трое неизвестных преступников путем отжатия металлопластикового окна проникли в помещение акционерного общества «Рубин», где, взломав банкомат Сбербанка, похитили более восьми миллионов рублей (точная сумма устанавливается)». Вся прелесть ситуации, – уже от себя продолжал Гирин, – заключается в том, что помещение, в котором стоял банкомат, вплотную примыкает к помещению охраны. Там мило спал охранник, пока умельцы вскрывали банкомат. И никто ничего не слышал! – он вскинул руки вверх и снова ударил ладонями по столу.

– Как вам это нравится? – начальник УГРО обвел всех своих подчиненным строгим взглядом.

– Значит, он с ними заодно, – осмелился вставить реплику кто-то из оперов.

– Вот! – Гирин был возбужден из-за предстоящей проверки, поэтому его голос из спокойного мгновенно переходил в грубый, с нотками претензии в адрес слушателей. – Вот над этим надо работать, впервые нам попала хорошая зацепка.

Далее Гирин начал перечислять вслух, что необходимо было сделать в первую очередь: допросить охранника, который якобы спал во время ограбления, просмотреть личные дела всех сотрудников охранного предприятия, даже тех, кто в эту ночь не работал или уволился в течение последних трех-четырех месяцев. Под подозрение попадали и сотрудники самого предприятия, потому что о крупной сумме денег в банкомате за день до заработной платы могли знать только близкие к предприятию люди.

Гирин поручил Морозову выезжать на сам завод в отдел кадров и копаться в личных делах работников, а оттуда уже оперативно сбрасывать информацию об интересных лицах для их дальнейшей отработки.

– Шеф, а можно вопрос? – подал голос молодой опер Валерий Косов, который последнее время все чаще становился напарником Морозова в различных спецоперациях.

– Давай, – сухо ответил Гирин.

– Егор Васильевич, вы сказали, что преступников предположительно было трое. Их точное количество не известно?

– Двое было точно. Они попали на видеокамеру, которая висит прямо над банкоматом. Но окно, через которое они проникли, камера не захватывает. На записи видно, как жулики подбегают к окну, при этом пропадая из кадра, а возвращаются уже с инструментами в руках. Логично, что под окном стоял кто-то третий и подавал им инструменты, а заодно стоял на шухере22
  Стоять на шухере (жарг.) – предупреждать об опасности


[Закрыть]. Эксперты изъяли следы обуви под окном, но они нечеткие. Пальцев вообще нет, – глубоко вздохнул Гирин, – работали в перчатках.

– Может, этот третий и был охранник? – не унимался Валерий Косов.

– Так я о чем! – Егор Васильевич снова повысил тон. – Давай, Косов, бери своего Морозова и пулей на завод. К вечеру мы должны четко понимать, откуда ноги растут…

Бурную речь Гирина прервал телефонный звонок его рабочего аппарата. Он тут же схватил трубку, потому что красная лампочка загорелась напротив надписи «Начальник отдела».

Еще с молодости Гирин отлично помнил, как у его начальника уголовного розыска на столе стояла целая вереница рабочих телефонов с дисковым набором. Среди этой вереницы особое место всегда занимали красные аппараты без наборного диска и с гербом СССР вместо него. Они стояли в самом центре, и отвечать на их звонок мгновенно вырабатывался рефлекс. Провода от этих красных телефонов напрямую вели к высоким начальникам.

Теперь же, когда Егор Васильевич сам дослужился до кресла руководителя, а технический прогресс сделал свое дело, на его рабочем столе находился всего один аппарат, на котором помимо кнопок набора с цифрами от одного до девяти торчали еще около десяти клавиш, расположенных снизу-вверх. Рядом с каждой из них имелась красная лампочка и маленькая бумажная табличка с надписью, чей телефон запрограммирован под этой кнопкой. Верхняя кнопка, естественно, была подписана «Начальник отдела».

– Слушаю, Гирин, – отрапортовал начальник УГРО в трубку.

После полуминутного абсолютно молчаливого выслушивания Гирин ответил «Есть» и повесил трубку. Лицо его снова напряглось, каким предстало в начале совещания.

– Так, отставить все выезды: проверяющие уже приехали, – произнес Гирин. – Сейчас все идем в зал совещаний, – он встал и, идя к двери, выругался себе под нос.

Опера встали и направились к выходу вслед за своим шефом. Одним из первых в дверном проеме оказался Петров, но тут же, вспомнив про потерянный колпачок от ручки и не сумев смириться с этой потерей, резко развернулся и попытался протиснуться назад в кабинет начальника уголовного розыска, откуда на него наваливали коллеги.

– Куда прешь? Зал совещаний в другой стороне, – посыпались на Петрова насмешки со всех сторон.

В отместку за свои активные толчки локтями в людской гуще Петров получил в ответ несильный удар в плечо и достаточно увесистый пинок в правый бок. Наконец, Петров оказался посредине кабинета в одиночестве, шум шагов, удалявшихся по коридору сыщиков медленно стихал. Егор Васильевич стоял в коридоре, держась за дверную ручку своего кабинета, и ждал, пока его покинет Петров, чтобы закрыть дверь.

– Ну, ты скоро? – раздраженно спросил Гирин.

– Да-да, – судорожно бегал глазами по полу Петров в поисках колпачка.

– Он тебе так нужен? Давай выходи, – скомандовал Гирин.

Когда колпачок выскочил из рук Петрова, он ускакал в самый центр просторного кабинета, а сейчас, наверное, когда опера выходили, кто-то пнул его ногой, и он улетел в другую сторону.

– Да выходи! – повторил Егор Васильевич, когда Петров кинулся под стол начальника и с победным видом извлек оттуда свою пропажу. С чувством выполненного долга и с улыбкой на лице он выскочил из кабинета начальника. Петров прижимал обеими руками свой ежедневник к груди, чтобы не выронить, и одновременно пальцами пытался надеть колпачок на ручку, при этом быстрыми шагами направляясь в зал совещаний по коридору.

Гирин захлопнул дверь и услышал звон падающей ручки. Он повернулся, глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой, глядя на раскоряченную позу Петрова в коридоре.

Даже эти мелочи не веселили Гирина, все его мысли занимала предстоящая проверка и желание побыстрее от нее избавиться. Он медленно побрел по коридору в сторону зала совещаний.

Комиссия приехала проверять служебную деятельность только уголовного розыска, поэтому и в большом зале собрался личный состав только этого подразделения. Гирин зашел в зал, кроме его подчиненных еще никого не было.

– Садимся поближе, – вяло произнес он, призывая оперов пересаживаться с дальних рядов.

Сам же Гирин сел на первый ряд, прямо напротив трибуны. Обычно он садился за стол президиума, лицом к залу, но сейчас он в роли проверяемого и сидеть рядом с комиссией Главка ему не положено.

– Товарищи офицеры! – подал команду один из оперов при виде заходящего в зал начальника в сопровождении других сотрудников.

Все сотрудники вмиг замолчали и вытянулись по стойке «смирно».

Последовала ответная команда начальника: «Товарищи офицеры!», означающая, что присутствующим можно сесть на свои места.

Начальник отдела вместе с проверяющими расположился за столом президиума. Худшие ожидания Гирина от проверки сбылись, и не от самого факта проверки как таковой, а в том, что возглавлял комиссию майор полиции Эдуард Андреевич Хвостов. С ним Егор Васильевич был знаком очень давно и не очень успешно.

Будучи еще молодым лейтенантом, Хвостов начинал служить под началом Гирина в этом же отделе полиции. Задиристый, нагловатый и слишком самоуверенный – таким его знал и помнил начальник УГРО. В компании оперов, даже более старших и опытных, он всегда держался наравне, не желая признавать никакие авторитеты. Такая черта характера отчасти полезна, но когда она скрывает безграмотность и нежелание учиться, то вызывает отвращение и превращается в банальное хамство.

Хвостов проработал около полутора лет в отделе Егора Васильевича, а потом с подачи его родственника, о котором никто толком ничего не знал, был переведен в Главк, где дослужился до звания майора и должности маленького, но все-таки начальника. И теперь, уверовав в свою абсолютную правоту и незыблемость принимаемых решений, Хвостов прибыл проинспектировать отдел уголовного розыска под руководством его бывшего наставника, к которому не питал никаких симпатий и особого уважения, хотя был младше его лет на пятнадцать.

– Добрый день, коллеги, – начал начальник отдела полиции. – Нашего куратора Хвостова вы хорошо знаете, он вместе со своими коллегами пробудет у нас несколько дней, проверит нашу работу и окажет помощь в раскрытии серии грабежей денег из банкоматов.

Казалось, что сам начальник отдела не очень верит в то, что говорит, особенно про помощь в раскрытии. Полковник полиции Фадеев больше десяти лет был руководителем и иллюзий в отношении итогов этого целевого выезда не питал.

– Эдуард Андреевич, – обратился он к Хвостову, – с Гириным вы знакомы, так что оставляю вас с ним, он предоставит вам всю необходимую документацию, а я с вашего разрешения поеду к прокурору, он меня ждет.

На этом вся короткая официальная часть была окончена. Проверяющие представлены, и у начальника отдела не было никакого желания оставаться в их компании, а причина для этого выбрана идеальная. Вроде как начальник хочет остаться с проверяющими, но, к сожалению, не может: надо ехать в надзорное ведомство.

– Да, кстати, – начальник отдела обратился к Гирину, – где вы разместите Хвостова?

– В кабинете Осмаева, он сейчас в отпуске, – сидя доложил Егор Васильевич.

– Хорошо, – Фадеев одобрительно кивнул и встал из-за стола. – Ну, что ж, Эдуард Андреевич, как только вернусь из прокуратуры, заходите, обсудим наши недостатки и начнем их немедленно устранять.

– Договорились, – ответил Хвостов и не вставая пожал полковнику руку. На его лице отчетливо читалась некоторая пренебрежительность к присутствующим и осознание собственного превосходства, даже перед старшими по возрасту и званию руководителями.

Времени осваиваться Хвостову не требовалось, и, когда начальник отдела покинул зал совещаний, он командным голосом обратился к присутствующим:

– Что ж, коллеги, ситуация плачевная. Руководство не удовлетворено результатами вашей работы: по городу бродит банда взломщиков банкоматов, а вы ничего не делаете.

– Егор Васильевич, – обратился Хвостов к Гирину, насупившемуся и не желавшему смотреть на него.

– Да, слушаю вас, Эдуард Андреевич, – подчеркнуто вежливо ответил начальник УГРО, подняв на него взгляд.

– Давайте начнем с того, что узнаем, чем каждый ваш сотрудник занимается и что сегодня планирует сделать полезного для Родины, -усмехнулся Хвостов, – а потом перейдем к проверке дел.

На эту фразу Гирин не отреагировал, нечто подобное он ожидал от своего бывшего ученика.

Поочередно Хвостов поднимал со своих мест оперов и заслушивал их. Каждый сотрудник максимально пытался отвечать на поставленные вопросы, но проверяющим все сводилось к одному: «…того, что вы делаете, недостаточно… не в полном объеме… и не в том направлении… всему виной незнание приказов и инструкций…». Майор Хвостов делал все и ставил вопросы так, чтобы показать низкий уровень руководства Гириным вверенным подразделением, причем на глазах самих же сотрудников.

Егор Васильевич продолжал молча сидеть, не глядя на Хвостова и его двух сподручных. Он пытался делать вдохи поглубже, потому что внутри все кипело и рвалось наружу. Гирин давно так не нервничал, но не подавал вида и пытался просто не шевелиться: любое движение могло привести к внутреннему взрыву и непредсказуемым последствиям.

Ребята тем временем не сдавались и как могли выкручивались, чтобы не подвести своего шефа. Очередь дошла до самого молодого сотрудника отдела уголовного розыска, лейтенанта Гризодубова, который полгода назад выпустился из института. Хвостов почувствовал слабину, начал давить на молодого парня, засыпая его неудобными вопросами. У Гризодубова на исполнении находился материал по факту кражи из автомобиля. Хоть это преступление заведомо имело мало шансов на раскрытые, молодой опер взялся за него с энтузиазмом: опросил около пятнадцати человек, жильцов близлежащих домов. Обошел пешком половину района в поисках видеокамер, постоянно мониторил сайты бесплатных объявлений – не решил ли преступник продать украденную магнитолу. Но все безрезультатно, как, в принципе, и ожидали более опытные опера, потому что такие преступления раскрываются иначе.

Многолетний стаж подсказывал им, что это дело рук наркомана, ищущего деньги для покупки очередной дозы. Магнитола уже давно продана скупщику на рынке, зелье гуляет по венам, и пьянящий дурман кружит голову. Рано или поздно этот наркоман попадет в руки полиции, вот тогда и надо проверять его на причастность к нераскрытым кражам, если повезет – всплывет целая серия преступлений. Гризодубов только начинал познавать азы розыскной работы, это был первый материал, который он собирал сам от начала до конца, без помощи старших товарищей.

– Вы считаете это достаточным? – строго спросил Хвостов о проделанной работе у молодого сыщика.

При виде грозного проверяющего молодой парень начал сбиваться в ответах, запинаться, боясь что-то сказать не так. Его охватило то чувство, когда тебя ругают, но ты не можешь понять, за что:

– Все, что мне говорил начальник, я все сделал, – оправдываясь, ответил Гризодубов.

– Вот-вот! – сделал себе пометку в блокноте Хвостов, намекая, что все причины кроются в слабом руководстве.

Неожиданно на весь зал заиграла мелодия сотового телефона, Гирин был так раздосадован проверкой, что, заходя на совещание, забыл поставить телефон на беззвучный режим.

– Извините, срочный звонок, – Гирин встал и вышел из зала, громко хлопнув дверью.

Выйдя, он отбил входящий вызов: поговорить со своим старым другом он еще успеет, сейчас не до него. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и пошел к себе в кабинет. Сидя в своем кресле, он отчетливо вспомнил, как напротив него сидел молодой Хвостов, пришедший в первый раз на работу.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и зашел начальник отдела Фадеев.

– Сиди, – скомандовал полковник и махнул рукой в сторону попытавшего подняться из кресла Гирина. – Закончил он свою клоунаду?

– Нет, – прошипел Гирин.

– На удивление неприятный человек. Есть же нормальные люди в Главке, так нет, обязательно к нам вот такого пришлют, – Фадеев опустился на один из свободных стульев напротив Егора Васильевича.

– Да скотина этот Хвостов, – сдерживаться Гирин больше не мог. – Вот здесь, – он ткнул пальцем на пустой стул, – сидел молодой да зеленый, весь из себя перспективный, а теперь?.. Сам же недалеко ушел от Гризодубова… Нахватался там… учит теперь… – речь его была обрывистой и очень импульсивной.

– Тише, Егор Васильевич, вот об этом я и хочу тебя попросить, – успокаивал его начальник. – Он твой бывший подчиненный, поэтому отнесись к этому более спокойно, давай не будем нагнетать обстановку. В конце концов он сейчас здесь порезвится и уедет, а нам тут еще служить, – он взглянул на Гирина. – Постарайся держать себя в руках и не поддавайся на его провокации, он только и ждет этого.

– Есть, товарищ полковник, – покорно ответил Гирин и еще несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Вот и хорошо. Как грабителей планируешь искать?

– Есть зацепки по работникам завода, но надо ехать и их отрабатывать, а не с ним… – Гирин нервно дернул головой, – бумаги с места на место перекладывать.

– Значит, определи, кто сейчас едет на завод и продолжает заниматься этим делом, а другие пусть завалят его бумагами. Дай ему все дела, и этого года, и прошлых лет, начиная с девяностых. Пусть читает.

После нескольких секунд молчания и раздумий Фадеев подытожил:

– На том и порешили, – стукнул себя ладонями по коленям, встал и направился к выходу. – Если что – я в прокуратуре, – не оборачиваясь, произнес полковник и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

2

Пара гаражей среди частного сектора, превращенные в автосервис и шиномонтажную, стояли в центральной части города. Отсюда виден Дон. Редкие дорогие особняки торчат среди старых одноэтажных построек – старые кварталы постепенно сдаются под натиском времени и денег.

Марк Платов в рабочем комбинезоне и с запачканным лицом стоял, прислонившись плечом к стене автосервиса и пил черный чай, крепостью больше похожий на чифирь, наблюдая, как Леха ковыряется под капотом у заезженной вишневой «Нексии».

Леха-слесарь – обычный парень лет тридцати. Суетной и бесшабашный, постоянно поправляет сползающую на глаза промасленную бейсболку, которая на несколько размеров больше его головы.

В такой мастерской понятия трудового времени в принципе нет и перерыва тоже нет: когда пришла машина на ремонт – тогда и работают, а нет клиентов – перерыв.

– Подай головку на двенадцать, – крикнул Леха, не вынимая правую руку из-под капота, а левую протягивая в сторону Марка.

Платов поставил кружку на верстак, рядом с банкой из-под кофе, с плавающими внутри окурками. Тут же стоял серый от пыли самовар, который Леха все грозился почистить и продать. Слой пыли достигал пальца в толщину, но данную затею Леха не намеревался бросать и каждого уверял, что эта пузатая жестянка засверкает золотым отливом. Рядом с верстаком была свалена груда старой обуви и одежды. Туда же постоянно бросали пришедшие в негодность матерчатые перчатки.

Хозяин сервиса Вазген, армянин лет шестидесяти, ругался на Леху за этот бардак в автосервисе, и когда три дня назад принимал на работу Платова, потребовал от него навести порядок и вынести эту кучу на ближайшую мусорку.

– Ну че там? – обернулся Леха в ожидании инструмента.

– Ищу, ищу. Сейчас, – Марк стоял возле покосившегося стеллажа и перебирал головки для ключа-трещотки.

– Тут нет, посмотри рядом с собой, – сказал Платов и вернулся к своей кружке крепкого чая.

– А, вот она… – выругался Леха, чуть приподняв живот и обнаружив нужную головку на кромке капота.

Затрещал ключ на весь гараж, Марк нажал на кнопочку маленького радиоприемника, и из пыльного динамика заиграла музыка. За пару дней на новом месте работы он устал слушать рассказы о несчастной Лехиной жизни. Марк уже знал, что этот гараж раньше принадлежал Лехиному отцу, но его родитель использовал это помещение только как место для выпивки. Вышел на пенсию и начал днями напролет пропадать в гараже, вот мать и решила, чтоб отец не спился, продать и гараж, и их покосившийся деревянный домик. Купил все это хозяйство предприимчивый Вазген, у которого Леха трудится уже два года. За автосервисом стоит их старый дом, совсем обветшавший без жильцов.

Вазген выкупил гараж у соседей, открыв там шиномонтаж. Получился вполне себе автосервис. Как выглядел этот гаражный сервис, такие и автомобили сюда приезжали на ремонт.

Но хозяин постоянно обещает снести всю эту рухлядь и построить на этом месте большой автосервис, с кузовным и малярным цехом, с автомойкой и комфортной комнатой ожидания для клиентов. А пока Вазген говорит: «Надо клиентов прибить, и тогда начнем строиться». Лехе же он пообещал должность старшего мастера в новом автосервисе, тем более что в машинах тот соображает.

Но был один минус у Лехи, он, как и его отец, не ровно дышал к алкоголю, поэтому регулярно подвергался промывке мозгов и принудительным выводам из запоя.

За такие выходки Вазген мог бы давно выгнать Леху, но где найдешь слесаря, готового крутить гайки за копейки, а Леха мог бы устроиться в более-менее приличный сервис, но тут по-прежнему был его дом, тут он вырос. Пока это все не снесут, Леха точно будет здесь. Такой баланс устраивал всех.