Текст книги "Нет пути назад"
Автор книги: Ник Алнек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Ко мне на большой скорости подъехала машина с откидным верхом. За рулем, широко улыбаясь, сидел посыльный.
– Сеньор, извини, долго ждать! – с сильным акцентом прокричал паренек, выскакивая из машины и уступая мне место. – Ехать прямо, потом право и вверх на гора. Там то, что искать. Может, сеньор хотеть взять номер отель?
– Нет, спасибо.
– У нас есть хороший девочки, мальчики, есть маленький возраст. Сеньор любит?
– Нет!
Усевшись за руль машины и настроив навигатор, я тронулся с места. Под колесами зашуршал гравий. Дом, где могла жить дочь профессора, находился не на побережье, как я предполагал изначально, а практически в горах, в стороне от шумных курортных мест. Навигатор предательски молчал. Проехав несколько километров и не встретив ни одного указателя, я чуть было не проскочил поворот. Резко затормозив и выругавшись я полез во внутренний карман пиджака за очками. Они, конечно, вещь хорошая, удобная и в некоторых ситуациях незаменимая, но у меня от них начинала сильно болеть голова. И не только у меня. Когда-то они стали огромным прорывом в области IT-технологий. Тогда, благодаря очкам, отпала необходимость таскать с собой разные девайсы. Очки соединяли в себе всё и давали владельцу неограниченные возможности. Со временем их стали носить все и они превратились в неотъемлемую часть имиджа. Появилось много модельеров, придававшим оправе и линзам всевозможные формы и цветовую гамму. Но не все были рады появлению такого девайса – многие считали, что он способствует вмешательству в личную жизнь других людей, находящихся рядом, так как их передвижения моментально становились известны широкой публике. Суды были завалены исками. Противники использования этого устройства в общественных местах предпочитали самостоятельно вершить «правосудие». Они срывали очки с тех, кто их носил, разбивали или давили ногами. Иногда, за кампанию, доставалось и владельцу очков – его избивали, а порой и калечили. Но никакие действия не могли отбить желание у тех, кто хотел постоянно находиться он-лайн.
Спустя какое-то время с теми, кто не мог расстаться с очками целый день, начали происходить странные вещи: их преследовали головные боли, резь в глазах, воспаление век, а в некоторых случаях и слуховые галлюцинации. Врачи забили тревогу: сильно возросло число онкологических заболеваний среди любителей очков и, когда лет через двести на свет стали появляться младенцы с признаками дистрофии глазного яблока и головного мозга, власти многих государств, существовавших еще в то время, запретили использование этого девайса. Только в крайних случаях, только спецслужбам и только на короткое время. Так как я был ловцом, то имел право на ношение очков, но пользовался ими крайне редко.
Надев очки, я открыл карту и, сдав назад, свернул на узкую извилистую дорогу, идущую сквозь кипарисовую рощу. Миновав ее, электромобиль устремился вверх. На крутых горных поворотах ему явно не хватало мощности. Он еле полз и у меня начали сдавать нервы. Еще немного, и я бы собственноручно сбросил машину в пропасть. Останавливало только то, что, судя по карте, которую я видел на линзах, мне требовалось преодолеть еще приличное расстояние. Минут через двадцать я уперся в отвесный склон горы, на котором пучками произрастала какая-то зелень. Дальше дороги не было, но в свете фар был виден небольшой подъемник. Облегченно вздохнув, я снял очки и, заглушив мотор, вылез из машины. Дул сильный, пронизывающий ветер. Поежившись, я достал из машины пиджак и быстро надел его на себя. Медленно приблизившись к подъемнику и внимательно изучив его, я встал на платформу и дотронулся до панели. Подъемник дернулся и медленно пополз вверх. Интересно, в каком веке устанавливали эту рухлядь?
То ли от холода, то ли нервишки окончательно расшалились, но меня стало потрясывать. Только этого мне и не хватало! Решено, как только доберусь до этой девицы и доставлю куда надо, сразу возьму отпуск и буду сидеть дома, в саду и читать Хвосту вслух книги. Или мы будем валяться на диване и тупо смотреть все, что показывают многочисленные каналы – главное отключить мысли.
Подъемник еще раз дернулся и остановился. Ступив на каменистую почву, местами покрытую мхом, я огляделся. Пологий склон представлял собой почти ровный участок земли, где у подножия другого горного хребта стоял дом, умело скрытый от посторонних глаз. Его стены были покрыты материалом, напоминавшем кору дерева, а в больших окнах отражались растущие на соседних склонах деревья. Где-то рядом слышалось журчание горного ручейка. Я подошел к дому и подергал за ручку двери. Она была заперта.
Постучав, я прислушался. В доме царила тишина. Тогда, я попробовал хоть что-нибудь разглядеть через толстые стекла окон, но было так темно, что моя надежда на внезапную удачу стала быстро улетучиваться. Потоптавшись еще немного, я решил, что пора уходить. И именно в этот момент в глубине дома вспыхнул огонек. Я не поверил своим глазам. Неужели она дома? Огонек стал приближаться, и через несколько мгновений дверь мне открыла пожилая женщина в длиной белой рубахе. На голове у нее красовался старомодный чепчик, а в руках она держала медную старинную лампу, освещавшую ее морщинистое лицо.
Посмотрев на меня строгим, чуть мутным взглядом, старуха сурово сказала:
– Мы ждали тебя еще утром. Проходи!
И она посторонилась.
Меня явно с кем-то спутали, но я ничего не сказал и лишь молча переступил порог дома. Свет от лампы был тусклым и не позволял увидеть многое: лишь пару обшарпанных диванов, да низкий журнальный столик на трех ножках.
Прошаркав мимо меня, старуха буркнула:
– Жди здесь.
– Мэм, включите свет – я темноты боюсь, – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.
Старуха, что-то пробормотала себе под нос, но свет зажгла. И тут, я обомлел. Все стены были заставлены книжными шкафами, в которых плотными рядами стояли или лежали самые настоящие книги. На меня это произвело ошеломляющее впечатление. Такого количества книг я не видел даже в музеях. Неужели, когда-то, во всех домах находились такие библиотеки? Вряд ли. Они занимают слишком много места. Куда удобнее электронные хранилища.
Я не удержался и протянул руку к одной из книг. Прикоснувшись подушечками пальцев к ее корешку, я ощутил шероховатость материала. Аккуратно вытащив реликт я открыл его на первой попавшейся странице, и мне в ноздри ударил странный едковато-кисловатый запах, от которого тут же защекотало в носу. Я громко чихнул. Обветшавшие и пожелтевшие от времени страницы казались хрупкими и готовыми в любой момент рассыпаться у меня в руках. Испугавшись, что этим все и закончится, я быстро захлопнул книгу и поставил ее на место.
– Не привыкли нынче люди к настоящим книгам, вот и чихают от бумажной пыли, – услышал я голос хозяйки дома.
Обернувшись, я посмотрел на пожилую женщину. Она поманила меня к себе пальцем и я послушно подошел к ней.
– Вот это надо передать получателю, – сказала старуха, протягивая мне толстую тетрадь.
Я взял тетрадку в руки и из нее тут же, что-то выпало и мягко спланировало на пол.
– Какой неуклюжий! – возмутилась старуха.
– Извините, мэм, случайно получилось.
Я нагнулся и поднял всю в изломах и с неровно оторванным краем старинную фотографию запечатанную в непроницаемую пленку, на которой была запечатлена красивая молодая женщина.
– Кто это? – спросил я, рассматривая фотографию.
Старуха кинула на нее безразличный взгляд и, пожав плечами, ответила:
– Я так давно живу, что не помню.
Заложив фотографию между листами, я захлопнул тетрадь и сказал:
– Тогда я пойду.
Старуха открыла мне дверь и я вышел в прохладу ночи.
Вернувшись в контору я быстро пролистал страницы тетради. Они были исписаны математическими уравнениями, странными символами и схемами. Ни одного слова. Настоящая головоломка, которую я очень хотел разгадать, но времени было в обрез и я, сунув тетрадь во внутренний карман пиджака, начал готовить документы по беглецам. От работы меня отвлек звонок. Это был Лоренц.
– Есть новости, – заявил он, как только его лицо проявилось на линзах очков. – Конкурирующая контора поймала одного парня. Он ошивался около того самого дома, где когда-то жил профессор.
Я напрягся. А вот и курьер нашелся.
– Когда?…
– Час назад. Так что можешь туда не соваться.
– Я только что оттуда вернулся.
– И?…
– Ничего. Профессор там не живет. Его дочь тоже. Только старуха. А, что за парня там взяли?
– Обыкновенный курьер. Работает в одной небольшой фирме. Неделю назад им поступил заказ. Нужно было забрать что-то из этого дома и передать это что-то завтра в руки некоего гражданина в Новой Зеландии. Парни у этих курьеров все заявки просмотрели. Действительно есть такой заказ.
– Думаете, у банка будет сам профессор?
– Не думаю. Поэтому по-прежнему нас интересует только его дочь. Ты должен ее поймать. Миллион кредитов.
– А что старуха? Ее арестовали? – поинтересовался я, стараясь вложить в свой голос максимум равнодушия, на которое только был способен.
– Да кому она нужна! Уверяет, что никого не видела, ничего не знает, вот только я ей не верю. Эх, знать, где там камеры слежения установлены, думаю, мы много интересного узнали бы.
Я хорошо понимал, о чем говорил шеф. Официально считалось, что камеры слежения в Центральной Америке, как и еще в парочке подобных мест, где находились самые злачные курорты мира якобы не устанавливались. На самом деле скрытые камеры в этих местах были повсюду и предназначались для слежки за политиками и толстосумами. И желающих заполучить информацию о буйствах развлекающейся публики было много.
– А, если запросить информацию со спутников? – предложил я.
Лоренц расхохотался:
– Софи, ты порой как наивное дитя! С каких пор военные помогали Департаменту Безопасности? Они ненавидят друг друга. Забудь!
– Шеф, а Вам не кажется странным, что той старухе явно больше ста пятидесяти лет, а ее никто не трогает?
Лоренц помолчал, а затем ответил:
– Кто их разберет. Это не наша забота. В списках беглецов она значится?
– Нет.
– Так почему у нас должна болеть голова?
Ровно в пять вечера я прибыл в Дом Забвения и, быстро поднявшись на второй этаж, вошел в комнату ожидания. Мои беглецы находились уже там, под присмотром двух полицейских из ДОБа. По всей видимости, их уже успели накачать убойной дозой транквилизаторов – движения были заторможены, а взгляды безжизненными и потухшими.
Кивнув полицейским, я направился к стойке администратора, за которой стоял полный мужчина в черном костюме. Проведя ладонью по густой шевелюре, он обратился ко мне:
– Вы Софи Краут?
– Да.
– У нас все готово для проведения ритуала. Вам осталось только подтвердить свой статус и получить деньги.
Я приложил ладонь к дисплею на поверхности стойки. Тот мгновенно считал мой биор и на нем высветились цифры. Пятьдесят?
Я перевел взгляд на администратора.
– Простите, но тут, какая-то ошибка. Мне должны были перевести шестьдесят кредитов…
– Никакой ошибки нет, – ответил администратор и снова провел ладонью по волосам. К нам доставили пять беглецов. По десять за каждого. Итого пятьдесят.
Я обернулся. Пересчитав подопечных, я поманил к себе пальцем одного из полицейских и спросил:
– Где еще один?
– Скончался по дороге от разрыва сердца, – отрапортовал тот.
– Вы готовы? – услышал я за спиной голос администратора.
– Да. Готовы.
Он набрал на дисплее код, и раздвижные двери из непроницаемого матового стекла бесшумно разъехались в разные стороны, пропуская нашу группу внутрь.
Ненавижу эту часть своей работы. Каждый раз, когда я попадаю в Комнату Упокоения, меня прошибает пот либо бьет озноб. Я не раз задавался вопросом, что буду чувствовать сам, когда наступит мой черед. Может, к тому времени изменятся законы или все снова начнут быстро стареть? Или, к примеру, наш мир перестанет существовать?… Хотя, возможно, ничего не изменится и мне придется сделать этот чертов выбор: спокойно уйти из жизни под действием препаратов или бежать и скрываться, как это делают многие другие.
Нас уже ждали две женщины в длинных черных платьях с кружевными белыми воротничками. Пока полицейские снимали пластиковые наручники я от нечего делать принялся рассматривать убранство комнаты, в которой не был месяца полтора. Она ничуть не изменилась. Все те же бежевые стены, приглушенный свет и светло-пепельные перегородки, делящие пространство на несколько частей. Интересно, какое количество уходящих ежедневно проходит через это место? Я начал было производить в уме арифметические действия, но от этого занятия меня отвлек администратор.
– Вы хотите присутствовать при подключении к капельницам? – услышал я его вопрос.
– Нет, увольте. Предпочту, если за меня это сделает, кто-нибудь другой.
– Тогда Вы можете идти. Если хотите, я выпущу Вас здесь, но лучше через основной зал. Оттуда ближе к порталу.
– Знаю.
Направляясь к выходу, я краем глаза видел, как беглецов по очереди уводят за перегородки. Там, уложив их на красиво убранные каталки, им наденут наушники, а в вену введут иглу от капельницы, в которой их дожидается «Зов Предков» – специальный коктейль для безболезненного ухода из жизни.
В основном зале было многолюдно. Пришедшие проститься томились в ожидании: одни просто стояли, уткнувшись в свои гаджеты, другие тупо слонялись из стороны в сторону, а третьи смотрели рекламу на телепанелях.
Я стал пробираться к выходу и тут мой взгляд наткнулся на лицо молодой женщины. От неожиданности я чуть не споткнулся. Это была она – женщина со старинной фотографии. Один в один. Только моложе и волосы темнее. Дочь профессора? Возможно.
Мисс Зарин стояла около заплаканной женщины и о чем-то тихо с ней разговаривала. Почувствовав, что на нее кто-то смотрит, она повернула голову в мою сторону и замолчала. Глупо было стоять и продолжать пялиться на нее. Мне ничего не оставалось, как подойти к ним.
– Добрый вечер, – поздоровался я не сводя глаз с мисс Зарин.
Она ничего не ответила, только кивнула в ответ, а ее спутница спросила:
– Вы пришли попрощаться с Фрэнком?
– Да, – соврал я уже четвертый раз за день.
Женщина слабо улыбнулась и сказала:
– Я совсем не помню Вас. Простите, но у меня сейчас такое состояние…
– Понимаю, – отозвался я и слегка пожал протянутую мне руку.
– Спасибо, что нашли время. Это так странно. Я сообщила всем, кто знал Фрэнка, но, как видите, пришли только Вы и Лизи.
Вот, значит, как. Ее зовут Лизи…
– Вы работали вместе с моим мужем?
– С кем? – не понял я.
Дочь профессора удивленно приподняла одну бровь, а женщина повторила:
– С моим мужем. С Фрэнком.
– Ах, да, – спохватился я. – Нет-нет, встречались, иногда.
– Встречались? – женщина сильно сжала в руках небольшую сумочку. – Последние двадцать лет Фрэнк не выходил из дома…
Я поспешил перевести разговор, и обратившись к Лизи, сказал:
– Давно мечтал с Вами познакомиться, мисс Зарин.
От неожиданности та вздрогнула:
– Я не понимаю…
Она не успела договорить. Появились первые каталки с усопшими, и ее спутница, громко всхлипнув, устремилась к одной из них. Лизи поспешила следом.
Я не знал, что мне делать. С одной стороны, я представился знакомым покойного, а с другой, мне абсолютно не хотелось ломать комедию скорби. На мое счастье, сотрудники Дома Забвения не дали растянуть процедуру прощания, и каталки очень быстро увезли в крематорий.
Поддерживая под руку жену Фрэнка, Лизи повела ее к выходу. Я не мог отпустить ее просто так. Догнав женщин у самого порога, я обратился к мисс Зарин:
– Простите, но нам обязательно нужно поговорить.
Лизи в недоумении посмотрела на меня:
– Вы же видите, я сейчас не могу. Позвоните мне завтра. Вы знаете мой номер?
– Это не может ждать до завтра, мисс Зарин.
Жена Фрэнка посмотрела на Лизи и тихо произнесла:
– Не беспокойся за меня, девочка, со мной все будет хорошо. Жаль, что твой отец не смог приехать.
Женщина нежно обняла дочь профессора, и та поцеловала ее в щеку. Слабо улыбнувшись, вдова Фрэнка дотронулась до моей руки и после этого покинула Дом Забвения.
Лизи проводила ее взглядом и повернулась ко мне. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего:
– Кто Вы такой? – строго спросила она.
– Мисс Зарин, – начал я.
– Я не мисс Зарин, – перебила она меня, – и я не понимаю, почему Вы уже третий раз обращаетесь ко мне подобным образом.
Я опешил. Ошибиться я не мог. Я был уверен на миллион кредитов, что передо мной стоит дочь профессора.
– Профессор Артур Зарин Ваш отец?
– С чего Вы это решили? – приподняв одну бровь, спросила Лизи.
– Да или нет?
– Что Вы хотите? Я позову охрану!
– Это Ваше право, мисс Зарин, но, если Вы заметили, я пока вежлив с Вами.
Она, отскочив от меня, крикнула:
– Это называется вежливость?!
Несколько любопытных взглядов устремились в нашу сторону.
– Давайте, не будем привлекать к себе внимание, – устало сказал я. – Тем более, что охрана Вам не поможет. Я – ловец, и она будет полностью на моей стороне.
– Ловец? – от страха у нее расширились зрачки.
И так постоянно! Никто не любит ловцов. Можно подумать, что это мы издали закон запрещающий жить больше ста пятидесяти лет. Бред! Но нас избегали и боялись, словно мы прокаженные.
– Да, ловец, – подтвердил я. – И мне не хотелось бы применять силу. Итак, начнем сначала. Артур Зарин Ваш отец?
– Предположим, – настороженно ответила Лизи.
– А, если хорошо подумать?
Лизи прищурила глаза и склонив свою голову чуть набок, спросила:
– Скажите, я похожа на идиотку?
– Нет.
– Тогда с чего Вы решили, что я сдам Вам папу? Да, он нарушил закон и купил мне другой биор, но это ведь не сверхпреступление. Тем более прошло столько лет…
– Во-первых, я ничего не решал. Во-вторых, у меня есть то, что очень заинтересует Вашего отца. Ну, а, в-третьих, в розыске находитесь Вы.
– Я?! – Лизи ошарашенно уставилась на меня.
– Да, и арестовать я должен Вас. Почему? Этот вопрос не ко мне, я лишь исполнитель.
– Скажите, – сделав шаг назад, спросила дочь профессора, – откуда Вы знаете, что я – это я?
– Это не имеет значения.
Лизи молча изучала мое лицо. Наконец, она сказала:
– Хорошо. Позвольте мне позвонить отцу. Это все какое-то недоразумение, нелепость и я уверена, что он во всем разберется.
Обычно, я сразу скручиваю беглеца, но в данном случае, она им не являлась и я, кивнув головой, ответил:
– Да, конечно.
Пока Лизи говорила по виркому, я, облокотившись о широкую стойку с брошюрами, не сводил с нее глаз. Она была совершенством. Невысокая, тоненькая, словно тростинка, с небольшой грудью и бесподобными ногами. В ней была та изюминка, что сводит с ума. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, наверняка у нас мог бы завязаться роман. Мне нравилось в ней все: и как она, разговаривая, пытается заправить непослушную прядь волос за ухо, и как хмурит свой гладкий лоб, и как покусывает свою нижнюю губу. Я смотрел на нее и не мог оторваться.
И именно в тот момент, когда я любовался точеной фигуркой Лизи, одной толстой тетке, проходившей мимо, приспичило остановиться напротив меня, загородив своими необъятными габаритами дочь профессора. Движением руки я попросил отойти ее в сторону, но она, нагло усмехнувшись, повернулась ко мне спиной. Выругавшись, я направился к тому месту, где стояла дочь профессора и обнаружил, что мисс Зарин исчезла!.. Только что здесь стояла и разговаривала по виркому, а теперь ее нет – она улизнула, воспользовавшись ситуацией. Во мне вспыхнула ярость. Даже не знаю, из-за чего больше. То ли оттого, что из-за собственной глупости потерял хорошие деньги, то ли от обиды что со мной так подло поступили. Я, как подорванный завертелся на одном месте. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы мой взгляд не остановился на той самой жирной корове, что загородила от меня дочь профессора. Она все еще стояла на том же самом месте и с довольным выражением лица уплетала пирожное внушительных размеров. Меня стало обуревать только одно желание – свернуть ей шею.
Я с детства не переношу людей больших размеров. Возможно, из-за того, что еще в школе надо мной постоянно измывался один толстый гаденыш, а детская психика ранима. Увидав мой взгляд, женщина засунула в рот остаток сладкого и с набитым ртом пренебрежительно бросила:
– Чего уставился, урод?
Я сжал пальцы в кулаки и медленно двинулся на нее.
Ее лицо исказилось, а в маленьких, заплывших жиром глазках, вспыхнул страх.
– Билли, Билли! – завопила она во всю мочь.
Заметив краем глаза какое-то шевеление я повернул голову и в тот же миг получил мощный удар прямо в скулу. Не удержавшись на ногах я отлетел в сторону и врезался в стоявшую неподалеку каталку с покойным. Падая, я опрокинул ее на себя, и покойник, свалившись, откатился в сторону. Несколько женщин закричали. Выбравшись из-под каталки, я потер ушибленную скулу, стукнул себя ладонью по лбу и с трудом поднявшись на ноги попытался сфокусировать свой взгляд на Билли. Мне это удалось, и я увидал перед собой довольно рослого, накачанного мужчину. Рядом с ним, пытаясь подпрыгивать, продолжала верещать тетка:
– Врежь ему, Билли, врежь! Еще раз!
На мое счастье к нам подбежала охрана. Если бы не они, думаю, Билли успел бы размазать меня по стене.
Оказавшись на улице, я первым делом, надев очки, соединился с гаджетом уличных камер. Введя пароль, я подключился к панорамному обзору всех близлежащих улиц и переулков. Лизи нигде не было видно. Тогда я переключился на камеру, установленную напротив выхода из Дома Забвения, и ввел приблизительное время побега. Перед моими глазами пошла запись. Вот жена Френка вышла на улицу, постояла немного и направилась в сторону портала. Я чуть ускорил запись и остановился, когда увидел, как из дверей выбежала дочь профессора и что есть мочи побежала в сторону станции. Это плохо. Если она прошла через портал, я не смогу отследить ее передвижение. Но то, что я увидел дальше, обрадовало и расстроило меня одновременно: из соседнего переулка на большой скорости выскочил электромобиль и сбил бежавшую по улице Лизи. Ее словно тряпичную куклу отбросило в сторону, и она упала прямо на тротуар. Не останавливаясь, мобиль скрылся. Лизи держась за левый бок, медленно поднялась на ноги и, сильно хромая, направилась к небольшому магазинчику. Открыв дверь она вошла внутрь. Развернув камеру под нужным мне углом я прочитал вывеску: «Элитный чай из Зазеркалья». Теперь я знал, где могу найти беглянку.
Когда я вошел в магазин, у меня над головой предательски дернулся и звякнул дверной колокольчик. За последние лет двести они снова вошли в моду, но в тот момент у меня было совсем не то настроение, чтобы умиляться его перезвону.
Место, куда я попал, больше напоминало небольшую комнатушку, стены которой были полностью уставлены стеллажами. На их полках уютно расположились емкости заполненные какими-то травами, лепестками, разноцветными шариками и чем-то еще, внешне очень напоминающим опилки. Посреди комнаты стоял резной столик, на котором помимо небольших электронных весов и сканера красовалась ваза с искусственными цветами. Мое внимание привлек дверной проем, завешанный тяжелой портьерной тканью. Если за ней нет другого выхода, то Лизи могла находиться только там. Не успел я об этом подумать, как ткань шелохнулась и в проеме показалась невысокая худощавая женщина с очень короткой стрижкой. Она производила странное впечатление. Возможно, из-за нарисованных бровей или из-за шрама, идущего от правого виска через всю щеку, к подбородку. Она шагнула мне навстречу и, оглядев меня с ног до головы, спросила довольно низким для женщины голосом:
– Вы что-то ищите?
– Кого-то, – поправил я ее. – Минут тридцать назад сюда вошла молодая женщина. Где она?
– Вы ошибаетесь, сюда никто не заходил.
– Ошибаетесь, мэм. Это зафиксировали камеры слежения.
Лицо женщины пошло красными пятнами. Приблизившись к ней, я тихо добавил:
– Вы хотите, чтобы через пять минут здесь были представители ДОБа? Женщина, о которой я спрашиваю, находится в розыске и, следовательно, укрывая ее, Вы являетесь пособницей.
Она отпрянула от меня и я, отодвинув портьеру, вошел в еще одно небольшое помещение, предназначенное для хранения товара. Первое, что бросилось мне в глаза было сломанное окно-кондиционер – его цифровая картинка снежных гор тускло мерцала. Чувствовался спертый запах воздуха. На полу хаотично валялись большие коробки с товаром. На одной из них, вытянув вперед левую ногу, сидела перепуганная Лизи. Ее лицо было неестественно белым.
Засунув руки в карманы брюк, я сказал:
– Еще раз, здравствуйте, мисс Зарин.
– Сколько можно повторять: у меня другое имя, – тихо сказала она.
– Мисс Зарин, меня абсолютно не интересует Ваше нынешнее имя – это будет выяснять ДОБ, – я достал из кармана брюк пластиковые наручники. – Во всей этой истории меня огорчает то, что я, доверяя Вам, позволил обмануть себя.
Лизи сильно втянула в себя воздух:
– Что теперь об этом говорить… Странно все это.
Она с трудом поднялась на ноги и, сплетя вместе пальцы, протянула их вперед.
– Сожалею, но теперь я вынужден надеть на Вас наручники и доставить…
Договорить я не успел. Сильный удар по затылку заставил меня замолчать. Комната закружилась перед глазами и я, схватившись обеими руками за голову, обернулся назад. За моей спиной, с искаженным от ненависти лицом, стояла женщина с нарисованными бровями. Она что-то кричала мне, но я ничего не слышал – в ушах звенело. Скользнув растерянным взглядом по ее лицу я попробовал сделать шаг вперед, но упал и потерял сознание.
Очнулся я от того, что меня кто-то похлопывал по щекам. Открыв глаза, я увидел лицо склонившегося надо мной моложавого мужчины.
– Вы кто? – хриплым голосом спросил я.
– Владелец магазина.
Он помог мне подняться и, усадив на табурет, подал стакан воды. С жадностью выпив всю воду я вернул стакан и стал ощупывать затылок. Нащупав большую шишку я поморщился.
– Крови нет, – поспешил успокоить меня хозяин. – Вы легко отделались. Ваза была тяжелая.
– Как Вас зовут?
– Том Брук, – он опустился на колено и стал собирать с пола многочисленные осколки.
– Смотрите не порежьтесь, – предостерег я, продолжая ощупывать шишку, – лучше щеткой подмести.
– Нет у меня здесь щетки, – сказал Том, – если бы знал, что в моем магазине развернутся боевые действия, то принес бы из дома.
– Я не видел Вас здесь.
– А меня и не было. Я домой ходил.
– И оставили магазин открытым?
– Я попросил присмотреть за ним покупательницу. А что мне оставалось делать? Сюда ввалилась молодая девица и стала что-то сумбурно говорить о мобиле, который ее сбил… Что бы Вы сделали на моем месте?
– Вызвал бы медиков и ДОБ.
Он бросил несколько осколков в пустую коробку и поднялся с колена:
– Я и хотел вызвать врачей, так она не дала. Попросил ее уйти, а она ни в какую. Вот, я домой и пошел. Я тут рядом живу.
– А домой-то зачем?
– За обезболивающим.
– Вы хотите сказать, что храните лекарства дома? Это запрещено законом.
Том нагнувшись подобрал еще пару осколков.
– Думаете я не знаю? Но мне много лет и возраст дает о себе знать. Через неделю стукнет сто тридцать два года. Силы и здоровье уже не те… Суставы болят, одна почка отказала… Впрочем, думаю, Вам это знать не интересно.
– Почему сами не обратитесь к врачам? Они быстро все заменят.
Том криво улыбнулся:
– А Вы в курсе сколько это стоит? Мне дешевле лекарство купить у нелегальных торговцев, чем отработать предоставленные кредиты.
– Хорошо. Но зачем Вы ей хотели дать лекарство?
– Чтобы ушла быстрее, – пояснил Том. – Мне не нужны неприятности. Может она врала, что ее мобиль сбил.
– Что произошло дальше?
– А что произошло? – удивился он. – Отсутствовал, от силы минут пятнадцать. Возвращаюсь, а тут такое! Вы на полу, покупательница пытается стащить целую коробку ценнейшего чая… За что они вас так?
– Понятия не имею, – ответил я. – Возможно, они были в сговоре и хотели Вас ограбить, а я случайно зашел и помешал.
Мужчина помолчал немного и сказал:
– Думаю, Вы правы… Простите, я не спросил Вашего имени.
– Алекс, – не моргнув глазом, представился я и добавил, – то, что Вы, Том, пошли домой, спасло Вам жизнь. Они могли разбить вазу и об Вашу голову.
Хозяин тяжело вздохнул и, выбросив осколки, протянул мне какой-то сплющенный предмет:
– Это, кажется, Ваше.
Он оказался прав. Этим предметом оказались мои очки, только полностью искореженные. Видимо, кто-то уничтожал их с большим наслаждением. И я, кажется, догадываюсь, кто. Повертев в руках испорченный девайс, я бросил его в коробку с мусором. Взглянув на хозяина, я поинтересовался:
– Так Вы ее отняли?
– Что? – не понял Том.
– Коробку с чаем.
– Ах, это! Конечно. Активировал парализатор и всё – дамочки успокоились. Он ткнул пальцем в сторону.
Я перевел взгляд и обомлел. У стены, притулившись к ней спиной, сидела Лизи. Чуть в стороне от нее, лицом вниз, лежала та самая покупательница с нарисованными бровями.
Поднявшись с табурета, я был вынужден снова сесть. Моя голова просто раскалывалась от боли.
– Лекарство, где? – скривившись от боли, спросил я Тома.
Тот поморгал глазами, видимо вспоминая, куда положил обезболивающее, затем суетливо проверил все свои карманы и, нащупав пакетик с порошком, протянул его мне. Я быстро открыл его и высыпал содержимое в рот. Порошок имел приторно-сладкий вкус, но действовал на удивление быстро – боль стала отступать. Поднявшись, я подошел к женщинам и присел на корточки. Глаза Лизи были широко открыты, а пальцы рук неестественно вздрагивали. Было видно, как ей тяжело дышать. Итак, парализатор. Откуда он у хозяина? Их запретили законом лет четыреста назад. Спросить его? Он, вряд ли, скажет правду… А штука-то убойная – действует на центральную нервную систему, парализуя ее практически полностью. Если не ошибаюсь, то у многих возникали ожоги. Я стал вспоминать, сколько по времени длится воздействие парализатора на человека. Кажется, до четырех часов… Внезапно, меня стало подташнивать.
Я повернул голову к хозяину магазина:
– Том, а это точно было обезболивающее?
Тот оторвался от подсчета коробок и взглянул на меня:
– Да. Я его почти каждый день принимаю.
– Странно, – сказал я. – Меня тошнит от него.
– Может, это последствие удара? – предположил Том и вернулся к своему занятию.
Все может быть. Я снова посмотрел на женщин.
– Как долго они находятся в отключке? – спросил я, борясь с позывами рвоты.
– Минут тридцать, – откликнулся он.
Я передвинулся поближе к покупательнице и перевернул ее на спину. Платье на ней задралось и от увиденного я присвистнул. Дама оказалась совсем не дамой. Теперь понятно, почему он так испугался, когда я упомянул о ДОБе. Уже лет семьсот гомосексуалисты, лесбиянки и прочая братия нетрадиционной ориентации были вне закона. Если, кто-нибудь из них попадал в поле зрения ДОБа, то ничего хорошего их не ждало. Ну что же, посмотрим, что с этой личностью. Лоб и часть подбородка приобрели ярко-красный цвет. Вот и обещанный книгами ожог. Но самым неприятным было то, что нетрадиционщик не дышал. Я попробовал нащупать пульс сначала на шее, потом на руке. Он не прощупывался. Неужели труп? И тут я вспомнил, что парализатор был опасен для сердечников.
