Текст книги "Империя: чем современный мир обязан Британии"

Автор книги: Ниал Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Колониальные войска подвергали сомнению справедливость требований, предъявляемых к ним империей, только тогда, когда с ними плохо обращались. Например, солдат полка Британской Вест-Индии приводило в негодование то, что их использовали прежде всего для выполнения опасной, но бесславной задачи доставки боеприпасов. В самом деле, английские офицеры проявляли к ним мало уважения. В 1918 году сержант-тринидадец жаловался:

С нами обращаются не как с христианами, не как с британскими гражданами, а как с “черномазыми” из Вест-Индии, к которым не нужно проявлять интерес либо заботу. Вместо того, чтобы приблизить к церкви и империи, нас отвращают от них.

^{Количество мобилизованных в Британской империи в ходе двух мировых войн} 

Похожие сетования слышались почти во всех частях Британского экспедиционного корпуса [179]179
  Полуавтобиографический роман австралийца Фредерика Мэннинга “Средние части Фортуны” уловил такое негативное чувство и среди обычных английских солдат на Сомме. [Название романа – аллюзия на “Гамлета”, где идет речь о срамных местах Фортуны. – Прим. пер.].


[Закрыть]– международного предприятия, которое, в отличие от своего австрийского и российского аналогов, так или иначе доказало свою самостоятельность, несмотря на глубокие этнические различия и нередко неудовлетворительное командование.

* * *

Часто говорят, что в Первую мировую войну Австралия и Новая Зеландия дали империи лучших бойцов. Впервые они подверглись проверке на Галлиполийском полуострове.

Было две Галлиполийских кампании: военно-морская операция, имевшая целью прорыв турецкой обороны в Дарданеллах, и наземная операция, направленная на захват Галлиполийского полуострова. Если бы они были совмещены должным образом, они, возможно, привели бы к успеху, но этого не произошло. Человеком, ответственным за военно-морскую часть, был не кто иной, как Черчилль. Он был уверен, что турецкие форты на берегах пролива можно подавить в результате “двух-трех дней упорных боев”. Не в последний раз в своей долгой карьере он искал легкий способ выиграть европейскую войну, и не в последний раз “мягкое подбрюшье” врага оказалось тверже, чем он ожидал. Фактически атака на Дарданеллы с моря почти увенчалась успехом. Дважды – 3 ноября 1914 года и 19 февраля 1915 года – турецкие форты были сильно повреждены корабельной артиллерией. Во втором случае был успешно высажен десант из моряков и морской пехоты. Но затем произошла бессмысленная задержка, за которой последовала катастрофа 18 марта. В тот день из-за небрежного разминирования пролива три корабля утонули.

После этого Китченер решил, что работу должна выполнить армия, а не флот. Через пять недель в ходе десантной операции, напоминавшей генеральную репетицию “дня Дм следующей мировой войны, 129 тысяч солдат высадились на берега Галлиполи. Солдаты Австралийского и Новозеландского армейского корпуса (АНЗАК) были только частью огромного корпуса союзников. Она включала британские регулярные части и необстрелянных солдат территориальных формирований, гуркхов, даже французские колониальные войска из Сенегала. Замысел был прост: овладеть прибрежным плацдармом, закрепиться, а после идти на Константинополь, лежащий в ста милях к северо-востоку. Черчилль (любитель казино) в частных беседах признавал, что это была “самая большая ставка”, которую он когда-либо делал. Это была игра, стоившая союзникам четверти миллиона солдат.

На рассвете 25 апреля австралийцы и новозеландцы высадились на западной стороне полуострова, на пляже в форме полумесяца, впоследствии известного как “бухта АНЗАКа”. Вероятно, из-за сильного течения солдаты высадились приблизительно на милю севернее запланированного места. Однако турки (среди них был будущий президент страны Мустафа Кемаль) быстро прибыли на место, и вскоре на десантирующиеся войска обрушился град пуль и осколков. Только в первый день погибли пятьсот солдат АНЗАКа, еще две с половиной тысячи были ранены. Хотя есть свидетельства, что некоторые солдаты, впервые оказавшись под огнем, запаниковали, настоящей проблемой стала местность: “бухта АНЗАКа” окружена естественной стеной из мягкого коричневого камня, а в качестве укрытия был только кустарник. Люди на пляже стали легкими мишенями для снайперов. Если вы подниметесь на холм, то сможете увидеть линии траншей: АНЗАКа – спешно выкопанные в иссушенной солнцем земле, и турецкие – тщательно подготовленные по немецким стандартам.

Среди австралийских пехотинцев были Алекс и Сэм Вейнготты, двое братьев из Аннандейла, пригорода Сиднея. Они были сыновьями преуспевающего портного-еврея, который бежал из российской Польши от преследований, чтобы начать новую жизнь в Британской империи. Старший брат, Алекс, погиб через неделю. Сэм пережил первую атаку. Дневник, который он вел, ни в коем случае не является великим произведением военной литературы, однако ярко отражает ожесточенность боев в “бухте АНЗАКа”: близость врага, смертоносное действие осколков и ужасающую краткость жизни на фронте.

25 апреля, воскресенье. Достигли Галлипольского полуострова в 5 часов утра, когда линейные корабли открыли мощный огонь по врагу. Ввязались в бой с турками с 12 часов полудня вс. до рассвета понедельника. Осколок задел локоть. Наши несут большие потери.

26 апреля, понедельник. <… > Бой шел весь день. Вражеские орудия наносят ужасный урон. Кажется, большая часть наших парней погибла.

30 апреля, пятница. <… > Весь день – сильный огонь. Снайперы продолжают стрелять и положили много парней на берегу…

5 мая, среда. Ушли в передовую в 7 часов, вернулись в 1 час пополудни. Повеселились. Сам сделал около 250 выстрелов. Тяжелый ущерб наносят осколки, и я чуть не получил один. Интенсивный огонь в течение дня. У турок хороший диапазон обстрела. Ушел в траншею в 2:00. Все время стрелял. Трупы перед траншеей начали пахнуть.

17 мая, понедельник. Враг продолжает интенсивный обстрел, бьет точно в цель. Мой приятель получил пулю в сердце, когда задремал… Снаряд взорвался в нашей траншее, убив или тяжело ранив капитана Хилла.

18 мая, вторник. Турки задали жару… Ужасные картины. Людей рядом со мной разрывает в клочья. Упало более 50 снарядов. Солдаты морально подавлены. Многие не контролируют себя. Траншеи полностью разворочены, всю ночь восстанавливали.

29 мая, суббота. Враг начал сильную бомбардировку в 3. Стреляли в упор, нанеся большой ущерб нашим траншеям. Один снаряд взорвался у моего лица, и я, хотя не был ранен, потерял сознание на несколько минут. Мою винтовку переломало до неузнаваемости. Остальную часть дня не мог ничего делать.

1 июня, вторник. Артиллерия не умолкала. Инженеры взорвали некоторые траншеи врага… Минометы за ночь нанесли большой ущерб. Назначен младшим капралом, отвечающим за отделение. Очень горд.

2 июня, среда. Услышал, как лейт-т Ллойд сказал: я стал бы хорошим сержантом, поскольку я совсем не боюсь. Вражеская артиллерия довольно активна.

Это была одна из последних записей в дневнике Сэма Вейнготта. Три дня спустя он был ранен в живот. Сэм умер на госпитальном судне через несколько часов после эвакуации.

Несмотря на внезапную высадку в августе, солдаты АНЗАКа не смогли преодолеть турецкую оборону высот. И так происходило везде, где наступали союзные войска. Лобовые атаки пехоты были самоубийственны, если корабельные орудия не могли подавить турецкие пулеметы и артиллерию. Вскоре стало очевидно, что положение безвыходное, как и на Западном фронте. По словам неудачливого британского главнокомандующего сэра Иана Гамильтона, началась “ужасная траншейная война”. При этом снабжение и санитарные условия становились все хуже. В разгар взаимных обвинений и споров Черчилль умолял дать ему еще немного времени. Двадцать первого мая он написал Асквиту: “Позвольте мне выстоять или пасть при Дарданеллах – но не вырывайте их из моих рук”. Асквит ответил прямо: “Вы должны принять как решенное, что вы не останетесь в Адмиралтействе”. После того как от Черчилля отделались герцогством Ланкастерским [180]180
  Канцлер герцогства Ланкастерского – синекура с неопределенными обязанностями для отставных политиков. – Прим. пер.


[Закрыть], его политическая карьера казалась оконченной. Его жена Клементина думала, что он не “преодолеет Дарданеллы”. Какое-то время даже казалось, что он может “умереть от горя” [181]181
  Он вернулся в правительство два года спустя – в качестве министра вооружений.


[Закрыть].

Народная память о Галлиполи превозносит храбрость “диггеров” и возлагает вину за их гибель на слабых и некомпетентных офицеров-помми [182]182
  Презрительное прозвище англичан. – Прим. пер.


[Закрыть]. Это карикатура, однако в ней есть доля правды. Настоящая проблема заключалась в том, что Британская империя считала, будто имеет дело со слабой восточной деспотией, и проиграла. Турки, хорошо обученные их союзниками-немцами, быстро освоили методы ведения позиционной войны. И их моральный дух – комбинация младотурецкого национализма и мусульманского рвения – был высок. Хасан Этем служил в 57-м полку 19-й дивизии Кемаля. Семнадцатого апреля 1915 года Этем писал матери:

“Господь мой! Все, что хотят эти героические солдаты, это донести Твое имя до слуха французов и англичан. Пожалуйста, прими это наше благородное желание и сделай наши штыки острее, чтобы мы сокрушили врага. Ты уже уничтожил многих из них, так уничтожь еще больше”, – помолившись так, я встал. Не было никого радостнее и счастливее, чем я тогда. Если волею Господа враг высадится на сушу и мы окажемся на передовой, то разве не произойдет бракосочетание [единение мученика с Аллахом]?

Мятежи индийских войск в Ираке и рвение турецких солдат на Галлиполийском полуострове наводят на мысль, что германская стратегия священной войны вполне могла принести плоды.

Британцы терпели неудачу всюду, где пытались ударить по туркам в лоб. Несмотря на первые успехи – взятие Басры, продвижение по Тигру к Багдаду, – захват индийской армией Месопотамии закончился провалом. Девятитысячный экспедиционный корпус генерала Чарльза Тауншенда (две трети составляли индийцы) пять месяцев сидел в осаде в Кут-эль-Амаре. После неудачных попыток деблокировать город Тауншенд был вынужден капитулировать [183]183
  Последующее пренебрежение судьбой солдат Тауншенда и высокая смертность среди них вызвали скандал, который привел к отставке Остина Чемберлена с поста министра по делам Индии, хотя вина лежит на скупых его подчиненных.


[Закрыть]. Несмотря на эти débâcles [184]184
  Крах, разгром (фр.).– Прим. пер.


[Закрыть],англичане незамедлительно разработали новую ближневосточную стратегию, почти столь же фантастическую, как и германский план исламского джихада против Британской империи. Идея была в том, чтобы подстрекать к антитурецкому восстанию живущие в пустыне арабские племена под началом шерифа Мекки Хусейна ибн Али. Олицетворял эту новую стратегию Томас Эдварде Лоуренс – эксцентричный историк из Оксфорда, ставший тайным агентом, археолог, лингвист, умелый картограф и талантливый партизан, склонный к мазохизму гомосексуалист, который стремился к известности и бежал от нее всякий раз, когда она приходила. Лоуренс был незаконнорожденным сыном ирландского баронета и няньки, пламенным востоковедом, испытывавшим удовольствие от ношения арабской одежды, и человеком, который не делал тайны из того, что был изнасилован (или только мечтал об этом?) турецкими охранниками во время своего краткосрочного пленения в Дераа. Его общность с арабами можно оказалось бесценным.

Цель Лоуренса состояла в том, чтобы взорвать Османскую империю изнутри, превратив арабский национализм в новую силу, которая, как он верил, могла бы взять верх над субсидируемой немцами священной войной. Вековому турецкому правлению над Аравией время от времени бросали вызов местные кочевые племена. Приняв их язык и платье, Лоуренс намеревался обратить их недовольство на пользу Британии. Лоуренс, будучи прикомандированным с июля 1916 года к сыну Хусейна Фейсалу, решительно возражал против развертывания британских войск в Хиджазе. Арабы должны были почувствовать, считал он, что борются за свободу, а не за привилегию быть управляемыми британцами, а не турками:

Арабы должны быть первым нашим “коричневым” доминионом, а не последней “коричневой” колонией. Арабы сопротивляются, если вы пытаетесь вести их, и они столь же упрямы, как евреи. Но вы можете привести их куда-либо без насилия, якобы идя рука об руку. Будущее Месопотамии настолько блестяще, что если она всем сердцем будет с нами, мы сможем раскачать весь Ближний Восток.

Это сработало. С помощью Лоуренса арабы начали очень эффективную партизанскую войну и перерезали турецкие коммуникации вдоль Хиджазской железной дороги от Медины до Акабы. К осени 1917 года они испытали на прочность турецкую оборону в Сирии, когда армия генерала Эдмунда Алленби прошла от Синая к Иерусалиму. Девятого декабря Алленби пригласил Лоуренса присоединиться к нему, когда тот, с надлежащим смирением, вошел в Святой город через древние Яффские ворота – пешком (“Да и как можно было поступить иначе, если Он так вошел сюда?”). Это был волнующий момент. После трех долгих лет военных неудач – наконец-то настоящая победа со всеми полагающимися атрибутами: с кавалерийскими атаками, бегущим неприятелем и молодым героем впереди. Романтически настроенным людям то обстоятельство, что Иерусалим теперь был в христианских руках, напомнило о крестовых походах – несмотря на то, что из-за неразберихи сдачу города первым принял повар-кокни, спозаранку пытавшийся найти яйца для завтрака [185]185
  Получив ключи от города, он будто бы сказал: “Мне не нужен ваш хород.Мне нужно хьяицдля моих хофцеров!”


[Закрыть].

* * *

К концу лета 1918 года стало ясно, что кайзеровская стратегия глобальной войны провалилась. В конечном счете, дело было не в том, что сюжет “Зеленой мантии” был выдумкой, а в том, что немецкая стратегия оказалась далека от реальности. Мировая война, Weltkrieg,была неосуществима, как и план поставить кубанских казаков под начало австрийского офицера, который был братом митрополита Галицкого, или столь же безумное предложение немецкого этнографа Лео Фробениуса склонить на свою сторону Лиджа Иясу, императора Абиссинии. Немцам были необходимы люди-хамелеоны вроде Лоуренса, способные понимать неевропейские культуры. Но для появления таких людей требовались столетия связей с Востоком. Типично дилетантским было немецкое посольство к эмиру Афганистана, пятнадцать участников которого пробирались через Константинополь, снабженные викторианскими атласами и замаскированные под бродячий цирк. Неудивительно, что антибританский джихад не привел ни к чему, кроме временного укрепления турецкого духа, и что арабский национализм оказался сильнее.

Война 1914-1918 годов была мировой, но исход ее решился в Западной Европе. Австрийцы, как и хотели, выиграли войну против Сербии. Немцы, как и хотели, выиграли войну против России и, кроме того, победили Румынию. С другой стороны, британцы и французы взяли верх над Османской империей, не говоря уже о Болгарии. Даже итальянцы в конечном счете победили Австрию. Но не это определило исход войны. Она должна была закончиться во Фландрии и Франции: именно там немцы весной 1918 года предприняли последнее решительное наступление, но когда оно провалилось, поражение стало делом времени, и дух германской армии, прежде высокий, начал слабеть. В то же время дела Британского экспедиционного корпуса после четырех лет кровавой бойни пошли на лад. С возвращением мобильности на Западном фронте, была наконец достигнута надлежащая координация действий пехоты, артиллерии и авиации. В мае-июне 1918 года британцы взяли в плен менее трех тысяч немцев. В июле, августе и сентябре количество пленных превысило девяносто тысяч. Двадцать девятого сентября 1918 года германское Верховное командование, опасающееся бунта, предложило перемирие, предоставив грязную работу по ведению переговоров о капитуляции прежде бездействовавшим немецким парламентариям.

Отчасти поэтому многие немцы не поняли, почему проиграли войну. “Некомпетентные милитаристы” и “ноябрьские преступники” [186]186
  Оборот, используемый нацистскими пропагандистами в адрес тех, кто способствовал заключению перемирия иноября 1918 года. – Прим. пер.


[Закрыть]винили друг друга. На самом же деле поражение было обусловлено внешними, а не внутренними причинами: это был неизбежный результат попытки вмешаться в глобальный конфликт, не будучи при этом мировой державой. Учитывая огромную разницу в ресурсах, единственная загадка заключается в том, почему Британской империи потребовалось столько времени, чтобы одолеть Германскую.

* * *

Во время Версальской мирной конференции много говорили о новом мировом порядке, основанном на самоопределении и коллективной безопасности. Однако итоговый документ не содержал ничего нового: победителю – трофеи. Как выразился историк Г. А. Л. Фишер, мирные договоры прячут “грубость завоевания” под “покрывалом этики”.

Несмотря на обещания Лоуренса арабам, после войны было принято решение придать Ираку, Трансиордании и Палестине статус британских “мандатных территорий” (эвфемизм для колоний), в то время как Франция получила Сирию и Ливан [187]187
  Согласно соглашению Сайкса – Пико (1916), которое неистово отвергал Лоуренс. Он сказал Фейсалу, что “намеревается поддерживать его несмотря ни на что и в случае необходимости бороться против французов за восстановление Сирии”.


[Закрыть]. Германские колонии Тоголенд, Камерун и Восточная Африка были присоединены к британским. Юго-Западная Африка отошла Южной Африке, Западное Самоа – Новой Зеландии, а Новая Гвинея вместе с архипелагом Бисмарка и северной частью Соломоновых островов – Австралии. Богатый фосфоритами остров Науру был разделен между двумя австралазийскими доминионами и Британией. Теперь даже у колоний были собственные колонии. Империя получила приблизительно 1,8 миллиона квадратных миль территории и приблизительно тринадцать миллионов подданных. Министр иностранных дел Артур Бальфур с удовлетворением отметил, что на карте мира стало “больше красного”. Министр по делам Индии Эдвин Монтегю сухо прокомментировал, что хотел бы услышать какие-либо возражения против британской аннексии всего мира. Год спустя министр по делам колоний Лео Эмери предъявил права на Антарктиду.

Заключив союз с турками, немцы сделали Ближний и Средний Восток театром военных действий. В итоге регион достался Британии. Еще перед войной Аден, Египет, Судан, Кипр, Северное Сомали, Договорный Оман, а также Маскат, Оман, Кувейт и Катар прямо или косвенно находились под британским владычеством. Теперь ко всему этому прибавились мандатные территории (как выразился один чиновник, без “официальной пантомимы, известной как протекторат”). Кроме того, англичане укрепили свои позиции в Иране при Пехлеви благодаря контрольному пакету акций Англо-персидской нефтяной компании (позднее “Бритиш петролеум”). В меморандуме Адмиралтейства (1922) говорилось: “Самое важное со стратегической точки зрения – Британия должна контролировать территории, где есть нефть”. Хотя в то время Ближний и Средний Восток производил всего 5% мировой нефти, британцы строили империю с расчетом.

Одних территориальных приобретений казалось мало. В 1914 году Германия была основным конкурентом Британии на море. Война, перемирие и мирный договор уничтожили Германию как морскую державу. Британцы захватили все немецкие корабли, что смогли: и военные, и торговые. Несмотря на то, что немцы затопили свой ВМФ в бухте Скапа-Флоу вместо того, чтобы отдать его, у Британии (считая только корабли класса “Дредноут” и последующие) было сорок два крупных боевых корабля против сорока четырех кораблей у всех остальных государств мира. Соединенные Штаты со своими шестнадцатью кораблями оказались на втором месте.

Известно, что в Версале было принято решение сделать Германию ответственной не только за компенсацию ущерба, нанесенного военными действиями, но также за военные пенсии и пособия семьям военнослужащих. Немцам был предъявлен огромный счет. Менее известно (британцы позднее попытались переложить вину на французов), что это было сделано в значительной степени по настоянию австралийского премьер-министра Уильяма М. Хьюза, который считал, что его страна ничего не получит, если размер репараций будет сокращен. Хьюз, амбициозный уроженец Уэльса, эмигрировавший в Австралию в возрасте около двадцати лет, подошел к участию в мирном урегулировании с деликатностью рабочих сиднейского порта, где он впервые добился политического успеха как организатор профсоюза. Пусть кайзер, заявил Хьюз, вел Германию,

однако она следовала за ним не только по своей воле, но и с охотой. Вина ложится на плечи всех классов и всех частей общества. Они все были опьянены животной страстью, надеждой на завоевание мира – и помещик, и торговец, и рабочий, – все надеялись поучаствовать в грабеже. Таким образом, ответственность за войну ложится на немецкую нацию, и она должна искупить свое преступление.

Возможно, самое яркое выражение послевоенного триумфального настроения – это грандиозная аллегорическая фреска Сигизмунда Гетце Britannia Pacifatrix,заказанная Министерством иностранных дел и законченная в 1921 году. Британия стоит, исполненная великолепия, в римском шлеме и красном плаще. Слева от нее – четыре фигуры, подобные Адонису, олицетворяющие “белые” доминионы, справа – несколько ее более экзотических союзников, Франция, Соединенные Штаты и (источник необычной республиканской формы правления) Греция. У ног Британии – дети побежденного врага. Едва различим под ногами великих белых богов чернокожий мальчик с корзиной фруктов. По-видимому, он олицетворяет вклад Африки в победу.

Однако для Британии мир оказался иллюзорен. Правда, империя никогда не была больше, но ей никогда и не приходилось платить за победу такую цену, в сравнении с которой экономическое значение новых территорий было незначительным, если не отрицательным. Ни одна держава не потратила на войну так много, как Британия: немногим менее десяти миллиардов фунтов стерлингов. Это была высокая цена даже за миллион квадратных миль, тем более что управление ими требовало больше расходов, чем они приносили дохода. Приведем пример: стоимость управления Ираком составила в 1921 году 23 миллиона фунтов стерлингов – больше, чем расходы Британии на здравоохранение.

До 1914 года большинству казалось, что прибыль от империи превышает расходы. После 1918 года расходы перевесили.