Текст книги "Кровью!"

Автор книги: Нэнси Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Соня схватила Фелла за локоть, встряхнула, чтобы он ее услышал.

– Фелл! Слушай! Слушай меня, тебе говорю! Это обман! Аниз мертва! Это фокусы Моргана!

Фелл скривился и вырвал у нее руку.

– Откуда ты знаешь, что она мертва? Ты там была? Ты видела, как она умерла?

– Нет, но...

– Так почему ты так уверена? – Он вгляделся в темноту лестницы. – Аниз, милая, это ты? – Он повернулся к спутнице, улыбаясь, показывая на площадку второго этажа. – На этот раз ты ведь слышала? Она жива, Соня! Жива!

Он полетел вверх, перемахивая через три ступеньки за раз.

– Фелл, нет! Не надо! – Соня схватила его за руку, стараясь удержать его, не прибегая к силе. – Это не Аниз! Это не может быть она!

Фелл обернулся, скаля клыки и сверкая красными глазами, и ударил ее в челюсть с размаху. Соня не ждала этого и ничего не могла сделать – только покатиться от удара. Десять ступенек она пролетела вниз, пока ее голова не ударилась о камни площадки, и навалилась темнота.

~~

– Аниз! Аниз, где ты, родная?

Милый, я наверху. Я жду тебя.

–Как ты? Соня сказала, что ты умерла? И Морган подтвердил.

Я жива и здорова, милый. Я так без тебя скучала! Прости меня за то, что я тебе наговорила в последний раз! Я была просто не в себе. Эта злая женщина вложила мне в голову все эти ужасные слова. Как я ошиблась, когда ей поверила!

–Милая, где ты?

Фелл стоял на площадке второго этажа, стараясь ее увидеть.

В библиотеке, глупенький. Где же еще?

При этих словах, прозвучавших у него в мозгу, дверь в библиотеку отворилась.

– А как же Морган?

Его нет, Фелл. И никогда не будет. Больше нам не надо о нем тревожиться.

Фелл не стал сомневаться в своей удаче – достаточно, что его возлюбленная вернулась к нему, а враг исчез. Он бросился в темную библиотеку.

– Аниз?!

Она стояла возле мраморной полки над широким камином, глядела на Фелла с игривой дразнящей улыбкой на губах. И была стройной, как до беременности. Красивая, манящая, а главное – живая.Аниз протянула руки, и Фелл бросился в ее объятия.

– Аниз! Слава Богу, этого не было! Ты жива! Жива!

– Фелл, ты делаешь мне больно.

Он отступил, чтобы насмотреться на ее драгоценную красоту, – и увидел Несносную Муху с замотанной бинтами головой. Фелл отшатнулся от ренфилда, мотая головой, не желая верить своим глазам.

– Нет! Она жива! Я слышал ее! Она звала меня по имени!

– Ты слышал то, что хотел слышать, милый мой мальчик. В этом отношении ты все еще человек!

Фелл уставился на того, кто сидел за массивным мраморным столом, одетый в безупречный вечерний костюм. Морган наклонился вперед, положив подбородок на сцепленные пальцы, приветливо улыбаясь бывшему пациенту.

– Ну вот, блудный сын вернулся!

– Сука ты, Морган!

Вампир приподнял изящную бровь.

– Кажется, ты подвергся тому же растлевающему влиянию, что и твоя бедная сестра. Ай-ай-ай! Только ночь отсутствовал дома и уже нахватался дурных манер!

Ярость Фелла быстро поглотила остатки осторожности.

– Ты меня использовал, Морган! Или ты Кэрон? Я обратился к тебе за помощью, а ты использовал меня, как вонючую морскую свинку! – Он жестом обвинителя ткнул пальцем в сторону Моргана. – Ты заглянул мне внутрь и вытащил оттуда то, что не должно было выходить из моей головы, и так все вывернул, что я рад был подыгрывать твоему "я", у которого Дракула uber alles!

Морган откинулся в кресле, наблюдая Фелла с отстраненным интересом, точно так, как во время сеансов терапии с Тимом Сорреллом. Соня предупреждала его насчет схватки один на один с лордом вампиров, но кто такой вот этот пиявка-слизняк, чтобы Фелл его боялся?

В нем кипела буря ненависти, наполняя силой, как коктейль из амфетаминов со спидболом на закуску. Он чувствовал, что может так сейчас наподдать Моргану, что отправит его на луну и обратно. Он был бессмертен и неуязвим, дитя ночи, и пусть боятся все, кто окажется у него на дороге.

Положив ладони на стол Моргана, Фелл наклонился к нему, вызывающе выставив подбородок.

– Ты играл со мной, сволочь! Хуже того, ты играл с той, которую я любил! И сейчас ты за это мне заплатишь. Я с тебя шкуру сдеру заживо, а кишки твои поджарю на углях!

– Да, конечно, – улыбнулся вампир. – Так почему бы не начать? – Одним плавным движением Морган встал из-за стола и развел руки в стороны. – Прошу.

Фелл схватил со стола обсидиановый нож для бумаг и двинулся вперед, готовый вонзить лезвие в глаз вампира. Взгляды их встретились, и комната перед Феллом завертелась, будто вдруг превратившись в центрифугу. Он вскрикнул от боли, когда невидимая рука разжала его пальцы на рукояти ножа, и обсидиановый клинок упал на ковер.

Морган смотрел на своего протеже с неподдельным интересом.

– В чем дело, Фелл? Судорога?

Фелл зарычал и отвернулся от издевательской усмешки Моргана.

– Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь! – хлестнул словами лорд вампиров.

Фелл продолжал пялиться в пол.

– Я сказал, смотри на меня, мальчик!

Слова Моргана отдались громом под черепом Фелла. Юноша не сдержал крика, когда невидимые пальцы схватили мышцы его шеи, заставив глянуть в красное вино глаз Моргана.

– Хорошо. Теперь покажи мне, кто здесь хозяин. Фелл рухнул на пол, ползая у ног Моргана, как собака, отчаянно пытающаяся подольститься к хозяину. Потом повалился на спину, подставив живот, как волчонок – доминанту стаи. Тонкое носовое хныканье вырвалось у него из глотки и стало громче, когда Фелл обмочился.

Морган глядел на него с холодным презрением.

– Ах, безрассудность молодости! – Опустившись на колени, он погладил щеку Фелла подушечкой большого пальца. – Каждый из них мечтает перегрызть поводок и броситься в мир, радостный и веселый, как щенок в игре! Этого ты хочешь, дитя? Свободы?

Фелл попытался ответить, но лишь кровавая пена забулькала изо рта.

– Нет необходимости отвечать – я вижу все в твоих глазах. Боюсь, ты все еще слишком человек и веришь в эту чушь, что портит тебя непоправимо. – Морган печально покачал головой. – Что такое свобода, как не шанс умереть от голода? Умереть от рук тех, кто тебя боится? Если ты пойдешь в зоопарк и откроешь дверь тигриной клетки, что сделает зверь? Побежит по улицам, хватая младенцев из колясок для закуски, пока не остановит его пуля полисмена между глаз? Или просто зевнет и снова заснет, не придав никакого значения понятию «свобода» – кроме, конечно, жизни вне пределов решетки?

Морган нежно поцеловал Фелла в лоб, как отец, желающий спокойной ночи маленькому сыну.

– Надо было тебе оставаться в клетке, Фелл, – вздохнул он. – Мне от тебя больше нет пользы. А жаль. Твоя терапия продвигалась весьма успешно.

Морган подобрал нож для бумаг, который обронил Фелл, повертел в ловких пальцах. Провел большим пальцем вдоль лезвия, глядя, как закипает пеной кровь, подобно черноватой воде. Порез зажил быстрее, чем густая вонючая жидкость успела заляпать ковер.

– Дай мне руку.

Команда прозвучала спокойно, почти ласково. Фелл стиснул зубы и попытался не дать правой руке развернуться. Мышцы стонали, как гнилые причальные канаты, но воля лорда вампиров была непреодолима.

Положив нож на судорожно дрожащую ладонь юноши, Морган обернул его пальцы вокруг рукояти.

– Ты знаешь, что делать.

Морган встал, не сводя глаз с распростертого на ковре Фелла.

Фелл еще сильнее скрипнул зубами, не обращая внимания на кровь, наполнившую рот, когда клыки разорвали нижнюю губу. Он пытался отвернуть голову от медленно приближавшегося острия, но бесполезно. Тело его не слушалось. Он приказал левой руке вцепиться в правую, выбить нож из ладони, но левая не двинулась. Он закричал, но из судорожно стиснутого горла донесся только собачий скулеж.

Когда острие ножа проткнуло правый глаз, как перезрелую виноградину, Фелл смог издать короткий приглушенный крик боли. Тут, к его ужасу, левая рука поднялась, будто по собственной воле, и перехватила у правой обсидиановый нож. Она оказалось быстрее правой и выколола оставшийся глаз в секунды.

Темнота была полной, а боль – такая, какой Фелл не знал никогда в жизни. Потом он ощутил, как лезвие начинает двигаться взад-вперед у шеи. Он все еще старался крикнуть и тогда, когда перерезал себе гортань.

Аниз, я не спас тебя. Соня, я тебе не помог. Лит, и для тебя я ничего не сделал. Простите меня. Простите...

–Что такое? Ребенок жив?

В предсмертной муке Фелл забыл, что Морган владеет его разумом так же, как и телом.

Вампир сел верхом на тело умирающего, выбив нож из его руки. Потом схватил Фелла за рубашку, встряхнул осторожно, чтобы голова случайно не отвалилась.

– Значит, это был обман? Ребенок не погиб? Он жив и где-то спрятан! Говори, производитель! Говори!

Фелл открыл рот, но оттуда вышел только большой черный пузырь крови. Голова склонилась набок под острым углом – спинной мозг был почти перерезан. Морган шарил в его умирающем мозгу, выискивая все, что известно было о Лит. Для ослепшего и полупарализованного Фелла это было как находиться в темном доме с бешеным голодным зверем.

– Скажи мне, производитель, где ребенок, и я убью тебя быстро.

Фелл поднял правую руку, сомкнув пальцы на длинных светлых волосах. Он облажался по-крупному и сейчас расплачивается за свое фраерство. Как последний дурак, влетел с размаху в расставленную западню. Почуял себя сверхчеловеком и сорвиголовой. Да, он умирает, но будь он дважды проклят, если выдаст этому монстру собственную дочь. Однако Морган сильнее – и физически, и ментально, – и он привык получать, что хочет.

– Говори, производитель!

Фелл хотел сказать «пошел ты...», но горло было перерезано. Все, что он смог сделать, – захватить горсть собственных волос и последний раз как следует дернуть.

Голова Фелла свалилась на измазанный персидский ковер. Морган взвыл, выпустил тело и несколько раз озлобленно пнул его ногой. Хруст ребер почти не унял его злость. Несносная Муха нервно наблюдал за хозяином.

– Послать за Хауэллом этого чертова пиротика! Выруби ему телевизор, шнур из розетки выдерни и объясни, что не будет ни «Острова Гилигана», ни «Специального отряда», пока он не притащит ко мне доктора! Когда я закончу, он может взять себе тело как вместилище.

– Будет сделано, милорд. А дикарка?

– Это работа для меня.

~~

Соня села, потирая затылок. Пальцы стали липкими от крови. Соня хмыкнула, вытирая руку о жакет. Пацан оказался сильнее, чем она думала.

Она встала, тяжело облокотившись на перила. Под веками вспыхивали букеты черно-синего фейерверка. Будь она человеком, это падение ее бы убило. Да и так кровоизлияние в мозг было почти несомненным. Но это подождет. Сначала надо найти Фелла. Проверить, что ничего с ним не случилось. И чего этому дураку взбрело в голову так вот сбежать?

– Фелл! – Голос прозвучал слабо, как старушечий. – Фелл, где ты?

В ответ послышались шаги на верхней площадке.

– Фелл, это ты? Ты цел?

Фелл вышел на свет тяжелой неверной походкой.

Соня замотала головой, будто не желая верить тому, что она увидела.

Одежда Фелла была черна от крови, словно его окатили пятигалонной банкой краски. Труп поднял окоченевшую правую руку, показывая голову Фелла, висящую на длинных желтых волосах. Глаза выколоты, нос отрезан.

Мертвые пальцы разжались, и тело обмякло, свалившись на площадку лестницы. Голова запрыгала и покатилась вниз, глядя на Соню кровавыми орбитами.

Горе было так глубоко и мучительно, что Соня онемела. Снова одна. После стольких лет одиночества она нашла наконец двоих, с кем можно было разделить жизнь и знание, и обоих вырвали у нее из рук в один день. Так нечестно.

Из темноты второго этажа раздался смешок.

Соня знала этот звук. Последний раз она слышала его в Лондоне, больше двадцати лет назад.

– Я иду за тобой, гад! – шепнула она про себя, и пальцы сомкнулись в кармане на рукояти ножа. – И я заставлю тебя заплатить.

~~

Она идет. И руки мои трясутся от предвкушения. Аура движется перед ней, освещая ей путь, как свет гнилушки. Это я создал такое великолепное творение? Случайно преуспел там, где тщательно продуманные планы так страшно провалились? Это захватывающе... и унизительно.

Я должен ее уничтожить. Само ее существование – угроза моему. И все же я ничего не могу сделать, я стою, благоговея перед ней – преклоняясь перед ней.

Она идет. И руки у меня начинают гореть, когда я думаю о ее крови.

Палмер прижал руку ко лбу, закрыв глаза от тех тварей, что вплывали и выплывали из поля зрения. Они напоминали многоножек, только прозрачных, и плавали в воздухе. Если Хауэлл тоже их видел, то они скорее были ему безразличны. Он слишком увлекся шприцем, выгоняя оттуда воздух, чтобы беспокоиться об адских тварях из других измерений, плавающих под потолком.

– Послушайте, док! Если вас так волнует уход от Моргана, то Соня наверняка вам с удовольствием в этом поможет...

– Дорогой мой мистер Палмер, – вздохнул ученый, прижимая кожу на сгибе локтя средним и указательным пальцем, чтобы выделить вену. – Более пяти лет я провел во власти одного вампира. Что заставляет вас думать, будто я сам пойду в лапы другого?

– Соня не такая, как Морган.

– А ядовитая ящерица гила не такая, как гремучая змея. – Хауэлл ловко всадил иглу в руку.

От этого зрелища Палмеру захотелось закурить. Он вздрогнул и отвел глаза.

Хауэлл криво улыбнулся:

– Не стесняйтесь, отворачивайтесь. Мне все равно. Тычок в вену – это зрелище, которое даже для наркоманов не слишком привлекательно. А вы могли бы прямо сейчас на меня наброситься. Почему вы этого не делаете?

Палмер пожал плечами:

– Не знаю, – ответил он. И это была правда.

Хауэлл быстро снял жгут и несколько раз согнул и разогнул руку. Потом повернулся к Палмеру. Зрачки его расширялись от хлынувшего в кровь героина. Палмер вдруг сообразил что, вопреки своей внешности, Хауэлл всего лишь на пару лет старше его самого.

Доктор вытащил из кармана «люгер». Палмер напрягся. Этот тип – псих, и будто этого мало, он еще и законченный наркоман. Что ему взбредет в голову, никто не знает.

– Я не горжусь тем, что делал на службе у Моргана, но сейчас поздно притворяться, будто я этим не занимался или что у меня не было выбора. Я должен признать, что эта работа интересовала меня больше всего, что я делал для частного бизнеса.

Хауэлл протянул Палмеру пистолет рукояткой вперед. Детектив буркнул какие-то слова благодарности и быстро спрятал оружие в кобуру.

– Я давно выкопал себе могилу, мистер Палмер. Я покойник, вопрос лишь в том, когда у меня перестанет биться сердце. Не думаю, что придется ждать слишком долго. Я даже буду удивлен, если доживу до рассвета. Но вас я хочу предупредить: не надо верить вашей союзнице только потому, что она – женщина. У них самки еще хуже самцов.

– Соня не такая. Не такая, как другие.

Он сам досадливо поморщился от своей фразы. Это звучало глупо, будто человек не хочет расставаться с иллюзиями, но он говорил правду. Только как объяснить ее человеку вроде Хауэлла?

– Вы ее любите.

Совершенно ровно прозвучал голос ученого, без интонаций, напоминая столь же безжизненное произношение Чаза.

– Да. Я ее люблю.

Палмер сам удивился, что признал это вслух.

– Они всегда любят своих хозяев. Вот почему они так преданны... – Хауэлл замолчал, потянул носом воздух. – Это мне кажется, или действительно пахнет жареным мясом?

21

Кровавый след привел в библиотеку, где ждал ее Морган. Она ощущала его, как один сиамский близнец ощущает настроение и здоровье другого. Это была мерзкая, нежеланная близость, и Соню потянуло на рвоту.

– Дитя мое. -Дверь библиотеки отворилась сама собой, и странный мерцающий свет окраски зрелого кровоподтека выплеснулся в холл. – Выйди вперед, дитя, чтобы я на тебя посмотрел.

Знакомый голос, хотя и без того акцента британского высшего света, что звучал в нем в тот первый раз, в 1969 году.

Она неуверенно шагнула в лилово-черный свет, как можно сильнее закрывшись от пения сирен личности Моргана.

Вампир стоял перед огромным камином, одетый в сшитый на заказ смокинг. Волосы его были собраны в хвост и перевязаны черным бархатным шнуром. Улыбка его сверкала, и он смотрел на Соню поверх летных очков.

В голове Сони прошипел голос Другой:

Не клюй на показуху, ты уже не шестнадцатилетняя дебютантка! Загляни глубже иллюзии, смотри на то, какой он на самом деле!

Изображение в глазах Сони мелькнуло – она сменила спектр, и фигура Моргана поплыла и скрутилась, как кусочек целлофана, поднесенного слишком близко к горячей лампе. Кожа потеряла загар солнцепоклонника и стала похожа на гриб, смазанный салом. Ногти стали кривыми и длинными, как у китайского мандарина, лицо распухло от газов клеточного разложения. Запах напомнил Соне дохлую мышь, которую она когда-то нашла в старом диване. Сама мысль, что это гнилое чудовище совало в нее свой омерзительный конец, взметнула волну тошноты – даже теперь, через двадцать лет.

Другая считала, что было бы неплохо вырвать Моргану глаза и сыграть его головой в кегли вместо шара. Соня соглашалась, но продолжала сражаться с кипящей внутри злостью. Она ненавидела осклабившегося монстра, который насиловал и пытал ее столько лет назад – она даже культивировала в себе эту ненависть, чтобы легче было выносить повседневную рутину, – но сейчас не время было давать волю этому чувству.

Соня знала границы своей ненависти, знала, что та может наделать, если спустить ее с цепи. И поклялась себе когда-то, что ни за что, никогда больше не потеряет над собой контроль. Не так, как в прошлом году. Ей никогда не забыть уничтоженные ею жизни и рассеянные в ночи души.

– Мне сказать: «Наконец-то мы встретились» или какое-нибудь другое подобное клише? – предложил Морган. К нему вернулось прежнее красивое и аристократическое лицо.

– Ты знаешь, кто я?

Соня старалась, чтобы голос не дрожал.

– Я знаю, что ты называешь себя Соня Блу. Или ты спрашиваешь, узнаю ли я тебя? – Губы Моргана скривились жестокой усмешкой. – Ты можешь себе представить, сколько глупых и беспомощных девчонок соблазнил я за последние шестьсот лет? И ты хочешь, чтобы я из этой толпы помнил одну?

–Меня... ее звали Дениз Торн. Лондон, 1969 год.

Вампир кивнул, будто это что-то ему говорило.

– Ах да! Наследница! Тебя действительно искали. Это было неосторожно. И еще неосторожнее было, что я избавился от тела, не проверив, действительно ли ты мертва. Знаешь, я думаю, виной тому дух шестидесятых. Такая была эра счастья, беззаботности и безответственности! Вот я и обнаружил, что это заразно. А ты?

– Прекрати пустую болтовню, покойник! Ты знаешь, зачем я здесь.

Морган вздохнул и стал рассматривать свои ногти.

– Знаю! Знаю! Ты здесь, чтобы меня убить. Как это неприятно! Скажи, дитя, что должно доказать мое устранение?

– Что я не такая, как ты.

– В самом деле? Если ты не такая, как я, как же ты выжила последние лет двадцать, малышка? Чем питалась?

– У меня... у меня были способы.

– Да, конечно, плазма в бутылках. Но этого вряд ли было тебе достаточно, не правда ли? У тебя не получится солгать мне, дитя. Я знаю, какбезвкуснабывает консервированная кровь. Ты убивала, зверушка моя?

– Я...

– Отвечай правду, дитя.

– Да.

Морган медленно и хитро улыбнулся. Соня подавила желание вцепиться ногтями ему в лицо.

– И сколько же ты убила? Десятки? Дюжины? Сотни? Или тысячи?

–Это не важно.

– Ха! – Морган рассмеялся. – И ты еще говоришь, что не такая, как я!

– Я не твоей породы!

– Вот это правда. Ты на нас не похожа. И во многих смыслах ты не похожа и на твоих дорогих покойных брата и сестру. Ах, если бы Фелл и Аниз оказались хоть вполовину так хороши, как ты. Наверное, это мне наказание за выбор дефектных шаблонов. И все же стыд и позор уничтожать вещи такие... уникальные. Ты мне напоминаешь одно видение, которое явилось мне лет пятьдесят назад...

– ...в камере пыток гестапо в оккупированном Амстердаме.

Самодовольная уверенность Моргана исчезла.

– Откуда ты знаешь?

Соня насмешливо улыбнулась, довольная его смущением.

– Есть такие места, где размываются прошлое и будущее – для тех, кто может видеть. Это окно работает в обе стороны, Морган. Я тебя видела там в форме полковника СС. А ты видел свою смерть, отделенную от тебя временем и пространством.

Он оказался внутри ее головы, быстро, как бросившаяся кобра. Соня напряглась, когда воля Моргана ударилась об ее волю, будто волна о высокий утес. Давление внутри черепа нарастало. Соня смутно чувствовала, как что-то теплое и липкое течет из ноздрей. Пораженный ее демонстрацией силы, Морган отступил, издав тихий удивленный смешок. Он наклонил голову набок, изучая Соню из-под летных очков.

– Зачем нам биться, дитя мое? Разве так встречаются отец с дочерью?

Соня вытерла кровь с носа и рта.

– Ты мне не отец! – сплюнула она.

– Я тебя создал, дитя! Ты вылеплена по образу моему. И мы связаны, ты меня не отринешь! Мы очень похожи, ты и я. Со мной у тебя больше общего, чем с Аниз и Феллом вместе взятыми. Они были слабыми, дефектными. Негодные сосуды. Не могли они отказаться от иллюзии человечности.

Он поднял левую руку, провел ногтем правой по ладони. Черная мерзкая жидкость выступила из разреза.

– Чти отца своего, Соня! Загляни в себя – и ты найдешь меня – в крови своей!

Тут она это ощутила. Безжалостное давление его воли, тяжелое, как свинцовое ярмо. Будто ее вдруг перенесли на дно океана. Неодолимым был соблазн сдаться. Капитулировать, дать ему заполнить ту пустоту, что у нее внутри. Соня рухнула на колени, охватив руками живот. Черно-лиловое солнце под веками взорвалось сверхновой.

Дыши! Дыши, мать твою! -завопила Другая.

Морган придвинулся ближе, улыбаясь ей, как наказующий отец.

– Ты красива. Я люблю красивое. – Его мужественное прекрасное лицо задрожало, поплыло, превратилось в изъеденные червями останки. – И еще ты очень, очень опасна. В тебе я вижу те качества, что были в молодости у меня, – злая, неуловимая, хитроумная, дерзкая. И это сходство... возбуждает.

Трупной рукой он показал на собственные выпирающие штаны.

– Люди вечно бормочут о любви. Я ничего об этом не знаю. Что я знаю – я знаю голод, потребность, хотение.Ты возбудила во мне голод, красавица. Голод мотылька по пламени, голод мангуста по кобре. Сотни лет я провел, пользуясь слабостями других, чтобы в конце концов обнаружить слабость в себе. Я не могу этого допустить. Это угрожает моему существованию. И все равно я не могу не восхищаться...

Подняв пахнущую могильной плесенью руку, вампир коснулся ее щеки. Кожа его была мертвой и холодной. Соня закрыла глаза и увидела девушку, голую и окровавленную, пытающуюся вырваться из лап красноглазого монстра, который распинал ее на заднем сиденье автомобиля. Она услышала крики той девушки, когда Морган извергнул горячее семя в ее избитое чрево. Услышала, как смеется Морган, когда затрепетал и стал угасать ее пульс под его холодными руками.

Свистящий голос Другой отдался в ушах:

Двадцать лет! Ты охотилась за этим подонком двадцать лет, ты жила, чтобы у бить его! Чтобы отплатить за то, что он с тобой сделал! И что ты делаешь теперь? Корчишься, как выпоротая собака, подставляющая горло! Ты прошла весь этот путь лишь для того, чтобы умереть от его рук? Выпусти меня! Выпусти меня, женщина, пока он нас обеих не убил!

–Ты дрожишь... – Голос Моргана превратился в хриплый шепот, прямо ей в ухо. Дыхание его обдало Соню облаком плесени.

– Не трогай меня!

Нож полоснул воздух и Моргана одним мощным дугообразным движением.

Вампир с визгом отпрянул, зажимая левую сторону лица. Густая желтоватая жидкость выступила между пальцами.

– Серебро! Серебро! – Голос его треснул, поднялся почти до визга. – Больно!

Он готов был захныкать, как капризный сосунок. Очень приятно было видеть боль врага. Очень.

– Я тебе не комнатная собачка, Морган! Я родилась в канаве и выросла на улицах! И я люблюсырое мясо!

Уцелевший глаз Моргана истерически засверкал. Сколько? Сколько времени он уже не знал боли? Не временного неудобства сломанной конечности или порванной ткани – настоящейболи? Такой, которая лишь бессмертной плоти доступна. Осознание, что у него теперь будет серьезный – и постоянный – шрам, пугало и возбуждало одновременно.

– А я-то хотел оставить тебе жизнь, подменыш! – прошипел он. – Изувечив и лоботомировав – это правда. Но оставить в живых. А теперь нет, сука! – Он зарычал низким, нечеловеческим голосом. – Теперь нет!

Морган широко раскинул руки, оставшийся глаз закатился под лоб. Соня никогда раньше не билась с Ноблем, но узнала ритуальную позу псионической битвы. Она последовала его примеру, упав в себя как раз вовремя, чтобы встретить Моргана на поле боя, известном лишь как Место, Которого Нет.

~~

Там была тьма и свет – и не было ни того, ни другого. Там верх и низ был повсюду. Образ Моргана висел в воздухе, с неповрежденным лицом, одетый в развевающиеся шелка и парчу средневекового флорентийского князя. Глаза его горели как полированные гранаты, пламя срывалось с губ. Руки его обернулись ладонями внутрь, и в каждой был шар черной энергии, дымившейся, как злобный огонь св. Эльма.

– Это все, на что ты способна, вундеркинд? – презрительно фыркнул он, показывая на образ своей противницы.

Соня оглядела себя. Разве что кожаный жакет стал новым, с иголочки, а других различий между образом и физической сущностью не было заметно.

– А какая разница? Ведь каждый видит себя таким, какой он есть.

Будто в ответ из груди Моргана выскочил трехглавый тигр со скорпионьим хвостом. От клацающих зубов сыпались тучи искр, сопровождаемых громоподобным рычанием. Тигр прыгнул и опрокинул Соню на спину.

Клыки химеры сомкнулись на лице жертвы, и тут Другая начала смеяться.

~~

На глазах у Хауэлла и Палмера замок на двери зарделся и в мгновение ока достиг белого каления. Запах жареной свинины стал так силен, что у Палмера заурчало в животе.

– Другой выход есть? – резко спросил он у Хауэлла.

Ученый кивнул, не в силах оторвать глаз от двери.

– Есть люк, который ведет в ядро. – Он показал на секционный стол, придвинутый к стене.

– Так чего ждем? – Палмер схватил Хауэлла за руку. – Если это то, что я думаю, то он не с цветами пришел!

Хауэлл освободил руку и покачал головой.

– Нет! Я вам уже сказал: я покойник. И лучше иметь дело со слугой Моргана, чем попасть к нему в лапы.

Палмер не успел возразить, как дверь распахнулась. Ручка и замок превратились в растаявшую карамель. Пиротик вошел в комнату, шипя в собственном жиру. Хотя у него был тот же рачий цвет кожи и вареные белки глаз, как у того, в Сан-Франциско, Палмер подумал, что тело вряд ли то же самое. Тот, кто охранял резиденцию Моргана на Пасифик-Хейтс, теперь уже должен был расплавиться лужей.

– Ага, так ренфилды тебя вместо себя выслали? – Хауэлл схватил большой зловеще искривленный нож из лотка рядом с секционным столом. – Это ему не поможет! Я не вернусь, тебе придется меня убить!

Пиротик вроде бы не слышал и уж тем более не понимал. Он приближался, пуская из ушей и ноздрей вымпелы дыма.

Палмер не стал тратить слов. Если ученый хочет искупить свои грехи в битве один на один с пиротиком, это его дело.

Он нырнул под секционный стол и глянул в люк. Шаткая лестница уходила вниз, в темноту. Вряд ли лестница в небо, но сойдет.

– Нет! Отойди, идиот! Это не телевизор! Нет, я сказал!

Раздался звон стекла, что-то неразборчивое заорал Хауэлл.

Зародыш подменыша лежал на полу, окруженный осколками стекла. Кожа у него была яркая и волдырчато-розовая, как у вареной креветки. Трепыхаясь беспомощно на полу, как выброшенный на берег акуленок, подменыш издавал жалобное мяуканье.

Палмер поднял глаза и увидел, как доктор Хауэлл, выкрикивая во весь голос проклятия, всадил нож в живот пиротика, развалив его от паха до горла так же легко, как если бы взрезал рождественскую индейку. Пиротик открыл рот, чтобы закричать, но раздалось лишь шипение пара. Из раны хлынул напалм, залив Хауэлла.

Незадачливый исследователь завопил, охваченный пламенем, топча умирающего подменыша. Вопли стали сильнее, когда Хауэлл замахал пылающими руками над головой – как мальчик, на которого напали разъяренные шершни.

Извилистое змееподобное создание из дыма и огня, похожее на бородатых драконов на воротах Чайнатауна, вырвалось из разваленного брюха пиротика и завертелось в воздухе в поисках нового хозяина.

Палмер захлопнул дверцу люка и быстро слетел вниз по лестнице. Какие бы ни таила опасности «Западня Призраков», все лучше, чем превратиться в ходячий ромовый пудинг.

~~

Соня спокойно посмотрела на химеру, сидящую у нее на груди, химеру с отравленным жалом и тремя парами челюстей. Чудище задергалось, заревело в недоумении и стало тонуть в груди своей бывшей жертвы. Соня встала. Огромный скорпионий хвост химеры все еще бешено извивался около ее талии. Глаза Сони затрепетали, будто она была заворожена приливом невероятного наслаждения.

С безупречного лица Моргана закапала кровь, из его корпуса показалось что-то вроде обезьяны с длинными паучьими руками. У этой обезьяны были мех цвета древесного гриба, сложные глаза и красная пасть, как у миноги. С пронзительным визгом фантом набросился на врага своего хозяина, вонзая в лицо когтистую клешню.

И тут же визг стал выше, переходя в ультразвук, – сначала кисть, потом по локоть рука обезьяны всосалась. Оставив правую руку на произвол судьбы, обезьяна отпрыгнула, вереща, как летучая мышь. Обхватив обрубок правого плеча, тварь прыгнула обратно к Моргану и скорчилась у его ног. Вампир, нахмурившись, быстро вобрал ее в себя.

– Ты меня удивляешь, подменыш! Я знал, что ты сильна, но мне даже не снилось, что у тебя столь твердая воля. Давно я уже не встречал такого противника. Это почти заставляет меня усомниться в своем превосходстве. Почти.

Из груди Моргана вырвалось щупальце, арканом закрутилось над его головой. Еще два высунулись из боков, быстро обернулись вокруг талии, рук и ног Сони. Она зашипела, когда кольца стали сжиматься, и это шипение перешло в вопль, когда тысячи игольчатых крошечных пастей вцепились в ее плоть.

~~

И она снова оказалась в физическом мире, свернувшись в позе эмбриона на полу библиотеки. Оказалась ли? Она все еще осознавала себя там, в Месте, Которого Нет, но в то же время ощущала щекой прикосновение ковра. Над ней склонилась оболочка Моргана, присела, как горгулья на карнизе собора. Уцелевший глаз так далеко закатился под лоб, что казался мраморным шариком.

Черт тебя дери, не валяйся ты так, вдыхая пыль! Убей его! Убей его, пока он не понял, что поймал лишь половину нас!

Почему-то голос Другой звучал слабее.

Половину нас? Что она этим хочет сказать?

Перестань ты гадать о двойственности природы и коли эту сволочь!

Онемевшими пальцами Соня попыталась нашарить в кармане нож. Где же он? Где?

~~

Морган сильнее сдавил образ противницы, сокрушая иллюзию мяса и костей, чтобы вызвать настоящую боль.