Текст книги "Полночное свидание"
Автор книги: Нэн Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Хилтон кивнул и решил осмотреть другие строения. Многие из них стояли пустыми. Эдвин, казалось, прочитал мысли Хилтона и печально произнес:
– «Ривербенд» не всегда был таким. Дело в том, мистер Кортин, что мое здоровье пошатнулось, и я… я пришел к заключению, что мне надо расстаться с «Ривербендом». Я хороший адвокат и подумываю возобновить практику. Пусть мое место займет кто-нибудь помоложе.
– Мне кажется, управлять огромной сахарной плантацией не так-то легко, – заметил Хилтон.
– У вас есть хоть малейшее представление, сколько нужно денег, чтобы управлять такой плантацией? – спросил Эдвин. – Для этого нужны бездна слуг и кредит в десятки тысяч долларов. – Он тяжело вздохнул. – Были времена, мистер Кортин, когда… когда… – Голос Эдвина дрогнул, и он замолчал.
Хилтон почувствовал глубокое сострадание к этому человеку и пожалел, что уже принял решение не покупать «Ривербенд». Ему было бы интересно узнать, что стало причиной разорения мистера Фэрмонта.
Вернувшись в особняк, хозяин повел Хилтона на галерею. Они расположились в уютных плетеных креслах, и Эдвин, глотнув бренди, сказал:
– Я готов показать вам остальную часть дома. – Он помолчал. – Хотя… боюсь, некоторые комнаты…
– В этом нет необходимости, – прервал его Хилтон. – С меня достаточно того, что я видел.
Круглое лицо Эдвина расплылось в широкой улыбке.
– Здесь прекрасно, правда?
– Просто дух захватывает, сэр. – Хилтон осушил бокал. – Я ни черта не понимаю в управлении сахарной плантацией, мистер Фэрмонт. Фактически я плохо разбираюсь как в хлопковых, так и в сахарных плантациях.
– Но вы же выросли на процветающей хлопковой плантации, сынок. Определенно вы должны…
– Возможно, но я мало обращал внимания – никакого, как говорит мой отец, – на управление плантацией. Когда мне исполнилось семнадцать, я уехал в Уэст-Пойнт, когда вернулся в Мобил, обнаружил, что это уже не мой дом.
– Боюсь, что не понимаю вас.
– Отец вышвырнул меня из дома. С тех пор я скитаюсь по гостиницам.
– Но… но… тогда как же с вашим предложением? Вы заставили меня поверить…
– У меня есть деньги, мистер Фэрмонт. Достаточно, чтобы купить «Ривербенд», но я заработал их не на хлопковой плантации.
– Вы игрок? – удивился мистер Фэрмонт.
Хилтон холодно посмотрел на него.
– Прости, сынок, забудь, что я сказал. Сколько вам лет, Хилтон?
– Недавно исполнилось двадцать три.
– Жена, дети?
– К счастью, нет, – ответил Хилтон.
– Тогда вам будет скучно одному в «Ривербенде». Мы находимся далеко от Нового Орлеана.
– Дальше, чем я ожидал, сэр.
– Значит, вы не собираетесь покупать «Ривербенд»? Я правильно вас понял?
– К сожалению, сэр. – Хилтон встал с кресла.
Эдвин тоже поднялся.
– Вы останетесь на обед?
– Мне бы хотелось… – Хилтон протянул руку мистеру Фэрмонту, – но я должен вернуться в город. Вы были гостеприимным хозяином. Я уверен, что вам удастся найти покупателя. Куда вы планируете уехать, когда продадите плантацию?
– Полагаю, в ваш родной город. Миссис Фэрмонт выразила желание обосноваться в Мобиле, и я ее понимаю. Это тихий, приятный городок.
– Это так, сэр. Для меня даже слишком тихий. – Хилтон рассмеялся. – Найдите меня, когда приедете.
– Обязательно. – Эдвин проводил гостя до кареты и откланялся.
На пристани Хилтон встретил странного человека с холодными глазами, сошедшего с парохода, и кивнул ему, но человек с острым, словно у хорька, лицом проигнорировал его приветствие. Натянув на глаза черную шляпу, незнакомец, одетый в черное, прошмыгнул мимо Хилтона. Он был высоким, худым, и от него исходила неясная угроза. В правой руке он держал трость эбенового дерева с набалдашником в виде головы Горгоны, сделанной из чистого золота. Походка у него была какой-то странной, скользящей.
Хилтон поднялся на палубу и оглянулся. Человек в черном усаживался в карету Фэрмонтов. Прищурившись, Хилтон смотрел на незнакомца и думал о причине его приезда в «Ривербенд».
* * *
Эдвин Фэрмонт сидел в своем кабинете и думал о молодом Кортине. Он был его последним шансом, его последней надеждой спасти «Ривербенд» от цепких рук шантажиста Хайда Рэнкина. Ничто теперь не сможет остановить Рэнкина. Ничто.
Эдвин оглядел свой любимый кабинет, где провел столько счастливых часов. Его красавица жена и очаровательная дочка улыбались ему с портрета над камином. Через распахнутые высокие двери в комнату залетал легкий ветерок. Вдоль стен располагались стеллажи с бесценными книгами, а рядом, у окна, стояла удобная тахта, где он любил вздремнуть после обеда.
Эдвин продолжал предаваться воспоминаниям, пока их не прервал его преданный слуга Делсон, тихонько войдя в кабинет. Он объявил, что к хозяину пришел с визитом джентльмен. У Эдвина заболело сердце.
– Впусти его, – сказал он слуге, вставая с кресла.
В кабинет неслышно проскользнул Хайд Рэнкин. Прислонив эбеновую трость к столу Эдвина Фэрмонта, он торжественно протянул ему банковский чек.
– Меня привело сюда дело. – Его тонкие губы растянулись в кривой усмешке. – Уверен, вы хотите, чтобы я как можно скорее убрался отсюда, дабы не смущать своим присутствием ваших очаровательных жену и дочь.
Эдвин молча выдвинул нижний ящик стола и, вынув из него металлическую коробку, открыл ее и достал документ па владение «Ривербендом». Трясущейся рукой он протянул права на владение огромной плантацией злобному человеку, сидевшему напротив него.
Покупатель холодно улыбнулся:
– Я с удовольствием буду жить в этом доме. Однако я добрый человек и позволю вам остаться здесь, пока вы не подыщете себе жилье. – Его взгляд впился в Эдвина Фэрмонта. – Но я бы не советовал вам думать, будто с переездом в Мобил вы навсегда избавитесь от меня. Я не позволю…
– Разве вы недостаточно получили? – с отчаянием спросил Эдвин. – Вы покупаете мою плантацию на деньги, которые получили от меня путем шантажа. Вы отняли у нас все.
– Неправда… – спокойно протянул Хайд Рэнкин. – Я просто заплатил вам приличную сумму за разорившуюся плантацию. Меня не беспокоит, как вы будете зарабатывать деньги, но вы должны их зарабатывать, иначе вас ждут неприятности. – Он злобно улыбнулся. – Когда я поселюсь в этом особняке, мне будут нужны деньги, чтобы вести приличную жизнь сельского джентльмена.
– Господин Рэнкин, – взмолился Эдвин Фэрмонт, – вы будете владеть землей и рабами. Почему бы вам не привести плантацию в порядок и не начать зарабатывать на ней деньги?
Гость разразился громким смехом.
– Работать? Почему я должен работать? – Он направился к двери, но, взявшись за бронзовую ручку, повернулся и холодно заметил: – Мобил – очаровательный городок. Я с удовольствием буду навещать вас, как делал это всегда. Уверен, у вас в скором времени появятся деньги. Когда-то у вас была репутация способного адвоката…
Откинувшись в кресле, Эдвин крепко вцепился в деревянные подлокотники. Он разорен. Что ждет их впереди? На него навалились отчаяние и безысходность. Сердце щемило от страха.
Дверь открылась, и в комнату грациозной походкой вошла миссис Фэрмонт. Подойдя к мужу, она молча прижала его голову к своей груди.
– Моя дорогая, мне так жаль, так жаль… – застонал Эдвин.
– Успокойся, милый. – Она поцеловала мужа в макушку. – Все это не имеет значения.
– Моя ненаглядная, – прошептал Эдвин сквозь слезы. – Серина.
Глава 5
Густой туман стелился над рекой, моросящий дождик сыпался с серого неба, деревья тянули вверх голые ветви, как будто посылали беззвучную молитву тому, кто мог остановить этот надоевший непрекращающийся дождь.
Сильвия, одетая в теплое шерстяное пальто, застегнутое на все пуговицы, бежала по дороге, направляясь туда, где за сплошной стеной дождя возвышалась старая церковь.
Подойдя к полуразрушенному строению, она быстро отодвинула расшатанную доску и проскользнула внутрь. Достав из кармана пальто серные спички, она зажгла свечу и, подняв ее над головой, в который уже раз стала внимательно оглядывать стены. Где? Где спрятаны сокровища? Они здесь. Она это знала. Ей никогда не, забыть той ночи, когда она подслушала шепот двух старых рабов. Они все время повторяли одно имя: Кашка. Они говорили: «Кашка знает тайну». Но кто такой Кашка? В «Ривербенде» не было раба по имени Кашка.
Сильвия закусила губу. Как мог ее отец продать «Ривербенд»? Как она перенесет разлуку с этим местом, которое было ее домом? Почему они должны уехать отсюда? Мать объяснила ей, что отец стареет и уже не может управлять такой огромной плантацией. Они решили продать поместье, избавившись тем самым от головной боли, и купить небольшой домик в городе, где жить им будет гораздо легче.
Сильвия загасила свечу и, выбравшись наружу, посмотрела на деревянный крест. По ветхим перекладинам стекала вода, словно этот символ страданий и рабства оплакивал всех угнетенных.
Сильвия быстро шла через густой лес, то и дело утирая слезы, струившиеся по ее щекам, и уходя все дальше от этой заброшенной церкви с ее деревянным крестом. И от своей тайны.
– Сильвия, поторопись, – услышала она сквозь шум дождя голос Делилы. – Мы готовы к отъезду. Вы слышите меня, мисс?
– Я здесь, Делила! – закричала Сильвия, вбегая в ворота. – Я ходила прощаться со слугами.
Делила, подбоченившись, смотрела на девочку, бежавшую к ней. Ее темные волосы намокли и спутанными прядями спадали на раскрасневшееся лицо. Покачав головой, Делила пошла ей навстречу и, взяв за руку, повела Сильвию в дом. Тщательно осмотрев девочку, она пригладила ей волосы и провела пальцем по мокрым ресницам.
– Ты плакала?
Отшвырнув руку служанки, Сильвия покачала головой.
– Нет, не плакала! – ответила она, но голос ее дрожал.
– Ах ты, моя деточка. – Делила прижала Сильвию к себе.
Девочка обняла служанку и припала к ее высокой груди. Делила гладила Сильвию по голове и тихо что-то напевала, как часто делала это прежде. Когда маленькое тельце перестало дрожать, Делила приподняла лицо своей подопечной за подбородок и улыбнулась:
– Вот так-то лучше. Папа с мамой скоро спустятся. Мы ведь будем улыбаться, когда она придут, правда?
– Да, Делила. – Сильвия взяла предложенный ей платок, вытерла глаза и высморкалась. – Мы сделаем вид, что очень счастливы, да?
– Конечно.
* * *
У крыльца их ждала карета. Она останется в «Ривербенде». В последний раз семья Фэрмонт усядется в нее, и в последний раз старый Нед, кучер, отвезет их на пристань. Нед уже не принадлежит им. У него теперь новый хозяин.
Серина Фэрмонт с гордо поднятой головой медленно спустилась по лестнице своего огромного дома, держа под руку мужа. Эдвин Фэрмонт не спускал глаз с ее лица – никогда еще он не любил жену так сильно, как в этот момент. Уже в миллионный раз с тех пор, как он женился на ней, он повторял про себя, что он самый счастливый человек на свете. Эдвин был уверен, что сердце этой хрупкой женщины обливается кровью в это сырое мрачное утро, что расставаться с ее любимым «Ривербендом» невыносимо больно для нее, но она не жаловалась и даже не выразила неудовольствия. Наоборот, она не раз намекала ему, что продажа такой огромной плантации была бы мудрым решением. Она была настоящей леди.
Сильвия и Делила шли следом за ними. Все прощальные слова были сказаны, чемоданы отправлены на пристань, последние вещи упакованы.
Сильвия медленно обернулась. Из-за стены тумана выглянуло слабое солнце. В его робких лучах особняк сверкал белизной. На верхней и нижней галереях дома стояли слуги, и на их лицах были страх и отчаяние, а в глазах печаль. Они были проданы вместе с «Ривербендом».
Сильвия послала слугам воздушный поцелуй, а Эдвин и Серина, прежде чем сесть в карету, помахали им на прощание. Делила громко рыдала, по лицу кучера неудержимо катились слезы.
Дорога, проходящая по дубовой аллее, тянулась до самой пристани. Сильвия, сидевшая рядом с рыдающей Делилой, смотрела в окно кареты. Она видела сквозь деревья шпиль старой церкви, ее высокий крест поднимался к самому солнцу.
Это был «Ривербенд», ее «Ривербенд». Она обязательно вернется сюда.
Глава 6
Фэрмонты сели на пароход, направляющийся в Новый Орлеан. В порту их встретил одетый в ливрею кучер и повез в фешенебельный Парковый квартал, в дом доктора Николаса Делона. Известный врач-креол и его очаровательная жена Надин были старыми друзьями Фэрмонтов. Розали Делон, хорошенькая дочка этой супружеской пары, была одного возраста с Сильвией, и они относились друг к другу как сестры.
Розали в одном платье, несмотря на мороз, выбежала встретить Сильвию, и подруги крепко обнялись. Они исчезли в ярко освещенном доме и по резной лестнице поднялись в уютные апартаменты, принадлежащие Розали.
– Я думала, что умру от одиночества, когда вы уехали, – сказала невысокая, пухленькая Розали, закрыв дверь и сняв шаль с хрупких плечиков Сильвии.
* * *
На следующий день семья Фзрмонтов, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, отправилась в Мобил. Героически пытаясь подбодрить семью, Эдвин Фэрмонт обнял жену и дочь и, улыбаясь, склонил к ним седую голову.
– Вот и старый порт, – сказал он, когда вдали показался Мобил. – Правда, красивый город?
– Весьма красивый, Эдвин, – с улыбкой ответила Серина. – Я уверена, что наша семья будет здесь счастлива. – Она с надеждой посмотрела на дочь.
– Да, папа. – Сильвия старалась быть искренней, хотя это давалось ей нелегко.
* * *
Фэрмонты вынуждены были остановиться в отеле, пока для них подыскивали подходящий дом. Сильвия, в восторге от непривычного образа жизни, тут же написала Розали, что ей разрешено обедать в ресторане!
Но восторги Сильвии вскоре сменились тоской, потому что ей было запрещено покидать комнату, которая превратилась в тюрьму для привыкшей к свободе девочки. Сильвия была счастлива, когда на пятый день их пребывания в Мобиле Эдвин объявил, что они с матерью купили для них дом.
Небо было свинцовым и тяжелым, а воздух холодным, когда Сильвия впервые ступила на Дофин-стрит. Перед ней стоял дом из красного кирпича, построенный в колониальном стиле. Сильвией овладела паника. Точно такими же домами была застроена вся улица. Они стояли очень плотно друг к другу. Как она сможет здесь дышать? Как она сможет жить среди соседей, которые будут следить за каждым ее движением? Как она сможет ходить здесь босиком? Как она сможет здесь резвиться? Разговаривать сама с собой? Где она будет прятаться от Делилы?
Сильвия повернулась к отцу, чтобы высказать свое мнение о доме, и неожиданно обнаружила, что ее папочка очень стар. Никогда прежде она этого не замечала. Его лицо было покрыто морщинами, плечи ссутулились, в глазах было непривычное усталое выражение, но все-таки он улыбался. Стоя на продуваемом всеми ветрами дворе этого странного нового дома, она внезапно подумала, что ее отцу, возможно, тоже не хотелось переезжать сюда. Наверное, есть вещи, о которых она не знает. Наверное, ему не хотелось продавать «Ривербенд», но у него не было выбора.
– Наклонись ко мне, папочка, – попросила она, улыбаясь. Он повиновался. Взяв в ладони его родное морщинистое лицо, она крепко поцеловала отца в тонкие губы и сказала: – Этот дом годится даже для королевской семьи. Он очень красивый. Давай войдем в него, и я посмотрю мою новую комнату.
Широко улыбаясь, он повел ее в дом, оживленно рассказывая, что у нее будет угловая комната с большими окнами, и что она непременно понравится ей.
Дом и огороженный стеной сад за ним располагались на двух акрах земли, что не шло ни в какое сравнение с обширными плантациями и огромным домом в «Ривербенде», обслуживаемом двадцатью двумя домашними слугами и множеством рабов, работавших на полях. Здесь не было садов, полей, не было конюшен с породистыми лошадьми, не было хижин рабов, густого зеленого леса, не было частного причала. И главное – не было церкви.
Сильвия, изо всех сил стараясь казаться счастливой, чувствовала себя одинокой, заброшенной и несчастной. Однажды в конце января она, закутавшись потеплее, вышла во двор и долго сидела на холодной чугунной скамье под голыми ветвями миртового дерева, пока ее одиночество не было нарушено приходом матери.
Серина села рядом с дочерью, погладила ее по холодной щеке и ласково сказала:
– Я знаю, что ты несчастлива, дорогая…
– Нет, мама, – прервала ее Сильвия. – Я…
– Тебе не надо притворяться, детка. С того момента, как ты открыла глазки, я чувствовала то же, что чувствовала и ты. – Серина нежно посмотрела на дочь. – Ты даже не представляешь, как ты мне дорога. Я очень люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, мама.
– Я знаю, дорогая. Ты и папочку любишь, и у него для тебя есть хорошие новости. – Серина с улыбкой наблюдала, как в серых глазах дочери вспыхнул живой интерес.
– Правда?
– Правда. Он скоро вернется домой. Почему бы нам не пойти в дом и не подождать его там?
– Что это такое, мама? – спросила Сильвия, вскакивая со скамьи. – Если ты хотя бы намекнешь мне, я буду…
Серина рассмеялась и покачала золотистой головкой:
– Даже не проси, но я предлагаю тебе бежать наперегонки до дома. – Она подхватила тяжелые юбки, а Сильвия, завизжав от удовольствия, стремглав понеслась к дому, обгоняя мать.
Новости были действительно хорошими: Сильвию вместе с родителями приглашали на карнавал во вторник на масленой неделе. Настроение девочки заметно улучшилось, и она стала считать дни до праздника.
Наконец наступил масленичный вторник. Сильвия, уже одетая к выходу, с нетерпением ждала вместе с отцом появления матери. Она захлопала в ладоши, когда ее мать в сногсшибательном пышном платье из муаровой тафты спустилась по лестнице. Зачесанные наверх волосы блестели в свете канделябров, высокая грудь дерзко выпирала из низкого декольте, а талия была такой тонкой, что казалось, вот-вот переломится. Серина Фэрмонт улыбалась, глядя на восхищенные лица мужа и дочери.
– Ты красавица! – воскликнула Сильвия, хлопая в ладоши.
– Ты тоже, дорогая, – заверила ее Серина. – Пошли?
* * *
Сильвию закрутил водоворот праздничной суматохи и веселья. Она наслаждалась каждой минутой великолепного карнавала, и когда позже ее отвезли домой, чтобы родители могли пойти на костюмированный бал, она с горящими от восторга глазами долго делилась со служанкой своими впечатлениями.
* * *
Сильвия поступила в частное учебное заведение мисс Эллерби и подружилась там с молодыми леди, но ни одна из них не могла занять в ее сердце места любимой подруги Розали Делон. Как она скучала по ней! Они часто переписывались, но письма не могли заменить их ночных разговоров, когда они, прижавшись друг к другу, шепотом делились своими маленькими секретами.
Как тяжело находиться так далеко от подруги! Сильвия становилась взрослой, и у нее появилась масса смущавших ее тайн, которые она могла доверить только Розали. Прошло уже больше года, как она рассталась с подругой. В то время она была совсем ребенком, а сейчас ей исполнилось четырнадцать лет, и она стала взрослой. Как ей хотелось увидеть Розали!
Сильвии не пришлось долго ждать встречи с подругой. В последнем письме Розали сообщала, что больна, и просила навестить ее. Серина Фэрмонт получила письмо от миссис Делон с просьбой разрешить Сильвии приехать к ним. Сильвия, не медля, стала собираться.
Через два дня ее и Делилу встретили взволнованные родители Розали.
– Иди сразу наверх, моя дорогая, – сказала Надин Делон, обнимая Сильвию.
Толкнув тяжелую резную дверь, Сильвия вошла в комнату Розали и на цыпочках приблизилась к кровати. Темные глаза подруги открылись, и она, увидев Сильвию, протянула к ней руки. Смеясь и плача, девочки обнимали друг друга, пока обессиленная Розали не упала на подушки.
– Теперь ты поправишься, – авторитетно заявила Сильвия.
Через два дня здоровье девочки неожиданно улучшилось, и это никак нельзя было отнести на счет вмешательства докторов. Миссис Делон со слезами на глазах благодарила Сильвию за спасение дочери. Через неделю Розали встала с постели и могла принимать пищу вместе со всеми в столовой. А с выздоровлением к ней вернулось и ее обычное хорошее настроение. Подруги не могли наговориться, ведь за последний год у них накопилось столько новостей, что им просто не хватало времени их обсудить.
И вот однажды, сидя на кровати и наблюдая, как Сильвия расчесывает волосы, Розали вдруг воскликнула:
– Господи! Ты пробыла здесь уже столько времени, а я до сих пор не рассказала тебе о самом неотразимом мужчине Нового Орлеана!
Сильвия сразу забыла о своих волосах. Она уселась на кровать и взяла с подноса гроздь винограда.
– Кто он? – нетерпеливо спросила она.
– О нем ходит столько разных сплетен, что я даже не знаю, с чего начать. Он такой красивый, что дух захватывает, но это не самое главное.
– Нет? – Сильвия отщипнула виноградинку. – Он вдобавок ко всему богатый и обходительный?
– Конечно, но и это еще не все! Говорят, у него совсем нет сердца, что он дьявол, и его похождения обсуждаются в гостиных самых известных людей Нового Орлеана.
Серые глаза Сильвии вспыхнули интересом.
– Ты с ним знакома?
– Нет, – честно призналась Розали, – но надеюсь скоро познакомиться. Когда мне позволят пойти на прием, нас непременно представят друг другу. Но я еще не рассказала тебе самого главного. Никто не знает, каким образом он разбогател, и откуда он родом, так как его семья отказалась от него, когда его выгнали из Уэст-Пойнта. Говорят, будто самые знатные креольские красавицы готовы пожертвовать своей репутацией и даже отказаться от наследства, лишь бы побывать в его объятиях. Я слышала, как они называли его настоящим мужчиной, и я видела, как загорались их глаза, когда они говорили об этом человеке. – Розали замолчала.
– Что ты еще знаешь о нем? – нетерпеливо спросила Сильвия.
– Они клянутся, что он, не моргнув глазом, проигрывает в карты целое состояние. Он дерзкий, смелый, и его не беспокоит ничье мнение. Он участвовал не в одной дуэли и был исключен из Уэст-Пойнта именно за дуэль. Женщины в него безнадежно влюбляются и уже никогда не расстаются с этой любовью. Ходят упорные слухи, что одна из отвергнутых любовниц грозилась покончить с собой, так как осталась с разбитым сердцем, когда он устал от нее. Он чувствует себя как дома и в будуарах самых роскошных аристократок, и под красными одеялами проституток. – Посмотрев на возбужденное личико подруги, Розали добавила: – Говорят, он относится к проституткам как к леди, а к леди – как к проституткам.
– Розали Делон! Ведь это ужасно! Мне делается плохо от твоих слов! – Шокирующие подробности возбудили Сильвию. Она почувствовала, как по ее спине забегали мурашки, но ей хотелось узнать как можно больше об этом необыкновенном, странном человеке. – Как его имя? – спросила она.
– Кортин, – с мечтательной задумчивостью произнесла Розали. – Хилтон Кортин. – Она вздохнула.
Розали чувствовала себя прекрасно, на ее щечках снова играл румянец, и родители уговорили ее сопровождать их, когда они будут наносить визиты.
Сильвии не было нужды подвергать себя подобному наказанию, и она, сославшись на головную боль, попросила разрешения у Делонов остаться дома. Они охотно пошли ей навстречу.
Как только карета отъехала от дома, Сильвия, напевая что-то себе под нос, начала перебирать свои наряды. Со дня появления у Делонов она еще ни разу не выходила из дома. Стоял прекрасный летний день, и она решила немного погулять.
Дождавшись, когда Делила уйдет к себе в комнату, Сильвия бесшумно выскользнула из дома и направилась на площадь. Шагая широким, неподобающим леди шагом, она прошла по Шартр-стрит и свернула за угол. Широкая улыбка не сходила с ее лица, когда она проходила мимо торговых рядов французского рынка. Пересекая заполненный народом сквер, она с удовольствием отметила, что молодые люди бросают на нее восхищенные взгляды. Был великолепный теплый день, и многие семьи пришли сюда, чтобы послушать джаз. Оркестранты в щегольских костюмах исполняли зажигательную мелодию.
В прекрасном настроении она двигалась вместе с толпой, впитывая в себя беззаботную городскую жизнь. Оставив позади шумную площадь, она миновала особняк испанского посла и оказалась на узкой улочке, ведущей к реке. Сильвия ускорила шаг, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.
Сказав себе, что она постоит на пристани всего несколько минут, только посмотрит на пароходы, а потом сразу вернется домой, Сильвия ускорила шаг, чтобы поскорее добраться до воды. Наконец ее взгляду открылась пристань, и она рукой прикрыла глаза. В гавани стояли самые разные суда: шаланды, каноэ, крытые ялики, огромные плоскодонки и ее любимые колесные пароходы.
Сильвия была так очарована этой необычной смесью плавучих средств, стоявших на спокойной мутной воде, что даже не заметила, что она единственная на пирсе женщина, пришедшая сюда без сопровождения. Она проходила мимо салунов, не обращая внимания на любопытные взгляды, которые бросали на нее мужчины, потом увидела продавца пралине, и у нее потекли слюнки. Она обожала это лакомство. Подозвав к себе негра-продавца, Сильвия сняла перчатки и, выбрав самую большую конфету, отправилась дальше, не обращая внимания на окружающих.
– Это что за явление? – прогремел у нее над ухом пьяный голос. Сильвия спокойно посмотрела на высокого широкоплечего мужчину. – Ты очень сладкая девочка! – Он протянул к ней руки, чтобы схватить ее.
Сильвия отскочила в сторону, но в этот момент двое других мужчин преградили ей путь. Покачиваясь на нетвердых ногах, они обступили ее со всех сторон.
– Иди сюда, – поманил ее один из них, обнажив в ухмылке прокуренные зубы.
– Убирайтесь вон! – Сильвия гордо вздернула подбородок.
– Сколько ты хочешь? – спросил высокий головорез. – Идем в гостиницу и возьмем номер. – Он схватил ее за руку. Недоеденное пралине упало на землю.
Внезапно догадавшись об их намерениях, Сильвия закричала и начала отбиваться. Но незнакомец схватил ее за тонкую талию, сжал грязными пальцами ее подбородок и потянулся к ее губам.
– Милочка, ты самая хорошенькая из всех, кого я когда-либо видел. Когда с делом будет покончено, я куплю тебе целую коробку сладостей. А сейчас идем.
Сильвия брыкалась и кричала, умоляя прохожих освободить ее из рук этих негодяев. Но те лишь ухмылялись и проходили мимо. Сильвия почувствовала, как огромный мужчина засунул ее под мышку, словно она была мешком с мукой, и куда-то поволок.
В этот момент подкатила черная блестящая карета, и из нее выпрыгнул высокий джентльмен в вечернем костюме. Четыре больших шага, и его кулак врезался в красное лицо здоровяка. Тот от изумления выпустил свою пленницу. Вскрикнув от боли, гигант пошатнулся и получил мощный апперкот в нижнюю челюсть.
– Беги! – крикнул ее спаситель, и его кулак снова врезался в окровавленное лицо мужчины. – Беги, девочка! – приказал он, прежде чем двое других пьяниц набросились на него. Словно в столбняке, Сильвия наблюдала, как два головореза скрутили незнакомцу руки, а третий нанес ему в живот несколько сокрушительных ударов. Он застонал, но сумел вырваться и вцепился в горло коротышке, державшему его. Наконец тот не выдержал боли и отпустил ее спасителя.
И тут началось настоящее побоище. Сильвия, не долго думая, ввязалась в драку, раздавая удары направо и налево, но вдруг увидела, как один из нападавших выхватил нож, и громко закричала. Длинное сверкающее лезвие угодило молодому человеку в бровь, и тотчас хлынула кровь, заливая лицо незнакомца.
Каким-то чудом ему удалось выбить нож из рук атакующего, и он упал на землю. Сильвия, не медля ни секунды, схватила нож и, улучив момент, кинула своему спасителю. Улыбаясь, молодой человек наставил нож на троицу, подняв другую руку в приглашающем жесте.
– Подходите, – сказал он. – Кто первый? Один шаг – и я перережу ему горло, – предупредил он, не сводя глаз с нападавших. Троица в страхе переглянулась. А Сильвия смотрела только на своего спасителя. На его улыбающемся лице были написаны бесстрашие и уверенность в себе. Она даже не заметила, когда головорезы, испугавшись, убежали, как побитые собаки.
Незнакомец стоял, широко расставив ноги, губы его кривила ленивая ухмылка, черные глаза на загорелом лице горели азартом. Его смокинг был распахнут, белая кружевная рубашка порвана, обнажая загорелую грудь, поросшую черными кудрявыми волосами. Рана на лбу продолжала кровоточить, нижняя губа была рассечена. Брезгливым жестом он швырнул нож в реку и, вынув из кармана белоснежный носовой платок, приложил его к ране. Сильвия внезапно обрела дар речи:
– Большое спасибо, что пришли мне на помощь. – Она благодарно посмотрела на него. – Не знаю, что бы случилось со мной, если бы вы не оказались здесь. Вы Хилтон Кортин?
– Это все, что от меня осталось, – усмехнулся он. Продолжая прижимать платок к ране, он взял Сильвию за локоть и повел к ожидавшей его карете. Усевшись напротив него, она взяла у него платок и заботливо приложила к ране.
– Ужасно болит? – спросила она. – Как вы думаете, шрам останется? Не поспешить ли нам к доктору?
– В этом нет необходимости. Я уверен, что выживу. – Он взял у нее платок и приложил к рассеченной губе. – А вы Сильвия Фэрмонт?
– Да, но откуда вы знаете?
– Мы встречались в «Ривербенде». Вы показывали мне вашу секретную церковь. Разве мог я забыть такое?
– Я удивлена, что вы узнали меня, – сказала Сильвия, глядя ему в глаза. – Ведь тогда я была ребенком.
– Разумеется, сейчас вы совсем взрослая молодая леди. – Он широко улыбнулся.
– Именно так, – подтвердила Сильвия, скромно опустив ресницы, а поэтому и не заметила веселых огоньков, вспыхнувших в его глазах.
Для Хилтона Кортина она была все той же маленькой девочкой, которую он встретил в «Ривербенде». Правда, она подросла за те два года, что они не виделись, но оставалась все тем же милым ребенком, и очень хорошеньким. Ему захотелось отчитать ее за то, что она одна расхаживает по городу, но он решил не делать этого. Он не несет за нее никакой ответственности.
– Куда вас отвезти, мисс Фэрмонт? – вежливо осведомился он.
– Я приехала в гости к Делонам. Они живут в Парковом квартале…
– Доктор Николас Делон?
– Да. Вы их знаете?
– Я знаком с доктором и его женой.
Хилтон хлопнул кучера по плечу, и карета тронулась. Он устало откинулся на сиденье, даже не попытавшись стянуть на груди разорванную рубашку. Сильвия сидела напротив, украдкой бросая на него взгляды. Он был необыкновенно красив. Его глаза с густыми ресницами придавали ему мечтательное выражение, а полные губы так и хотелось поцеловать. Он был окутан атмосферой опасности и таинственности, и Сильвия невольно стала вспоминать все те ужасные вещи, которые подруга рассказала ей об этом человеке.
А Хилтону неожиданно захотелось узнать побольше о его маленькой приятельнице, и, улыбнувшись, он спросил:
– Насколько я понимаю, вы со своими родителями сейчас живете в моем родном Мобиле? Вам нравится этот город? – Он дружелюбно посмотрел на нее. Но это было совсем не то выражение, которое ей хотелось увидеть в его глазах.
