Текст книги "Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Нелли Шульман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Случилась настоящая схватка, с партизанами, а не расстрел безоружных индейцев. Парень пошел в нашу породу, он хладнокровен и не трус. Внешне он больше напоминает Отто, чем фюрера, но так даже лучше… – Шуман покачал головой:

– Милый, мы не можем привлекать к себе внимания. Город неподалеку, рядом пролегает шоссе, да и не с кем здесь сражаться… – мальчик хихикнул:

– Только с крокодилами, но они очень осторожны и не появляются днем. Змеи тоже не любят шума… – оборвав себя, Адольф тихонько охнул:

– Кажется, меня кто-то укусил, дядя… – по растрескавшемуся камню террасы проскользнула темная лента. Мальчик схватился за щиколотку:

– Очень больно, горит… – на белой коже виднелись две красные точки.

Шоссе Кокийявиль-Леопольдвиль

Клэр умела водить машину, но правами девушка пока не обзавелась:

– Виллем меня научил, – говоря о бароне де ла Марке, негритянка всегда смущалась, – он каждую неделю приезжал в Элизабетвилль и забирал меня на пикники в саванну. Он меня и посадил за руль… – Маргарита не хотела спрашивать о таком у будущей невестки, однако по глазам девушки она видела, что кузен и Клэр не дождались венчания:

– Сейчас многие так делают, – вздохнула Маргарита, – на дворе новое время. Даже в Мон-Сен-Мартене, как говорят старухи, на многих невестах вянет флердоранж… – они с Джо только целовались:

– Я видела, что он себя сдерживает, – девушка незаметно прижала ладонь к покрасневшей щеке, – но, поддавшись соблазну, мы бы оба пожалели… – она не хотела размениваться на глупости, как о таком шептались девчонки в старших классах школы:

– Они позволяли парням себя трогать, сами их трогали, – вспомнила Маргарита, – но кюре говорил, что даже маленькая слабость влечет за собой падение в бездну порока… – Маргарита не думала о таких вещах, как о пороке:

– Но мы с Джо выбрали другой путь, – напомнила себе девушка, – мы хотим стоять у алтаря невинными… – она не осуждала Клэр и кузена Виллема:

– Каждый решает сам за себя… – девушка вгляделась в пустынное шоссе, – Иисус учил, что мы все не без греха…

Когда легкий самолет католической миссии превратился в черную точку на горизонте, Маргарита завела мотор форда, припаркованного на пыльном взлетном поле Кокийявиля. Полину Лумумбу с детьми переправили на север, подальше от бывшего Бельгийского Конго. Прощаясь у трапа, жена премьера уцепилась за руку Маргариты:

– Если хоть что-то станет известно… – Полина кусала губы, – сообщи мне немедленно… Может быть, Патриса удастся вывезти из страны… – Маргарита боялась, что премьера уже нет в живых. Ни Виллем, ни Джо ничего не слышали о судьбе Лумумбы:

– Они и не услышат, – подумала доктор Кардозо, – они сидят в глуши, на алмазном карьере. Вряд ли премьера туда привезут. Если его вообще отправили на юг, а не расстреляли на окраине Леопольдвиля… – пустив Клэр за руль, она предупредила девушку:

– Пока асфальт в неплохом состоянии, можешь вести машину. Дальше начнутся выбоины, я тебя сменю…

Деревенские шоссе больше напоминали проселочные дороги. На заднем сиденье форда лежал маленький самолет, забытый детьми Лумумбы. Рядом трясся саквояж Клэр. Маргарита поговорила со святыми отцами из миссии Сердца Иисуса:

– До лета она будет учиться и работать в Леопольдвиле, в нашем госпитале – весело подумала доктор Кардозо, – летом контракт Виллема закончится, они улетят в Бельгию… – Маргарита ожидала, что новую баронессу де ла Марк не примут при королевском дворе:

– Случится скандал, – хмыкнула она, – аристократы закроют перед ними двери, но Виллем истинный Арденнский Вепрь, ему на это наплевать… – словно услышав ее, Клэр тихо сказала:

– Виллем мне говорил о сиротском доме, где он жил. Я тоже сирота, – девушка помолчала, – но, когда мама умерла, был жив мой дедушка. В моей деревне мы все друг другу родня. Хочется… – Маргарита увидела улыбку на красивых губах, – чтобы у нас была большая семья… – доктор Кардозо отозвалась:

– Я сама дочь еврея, японцы у нас в семье тоже есть, даже индейская кровь попадается, а теперь и африканка появится. Наша родня тебя примет, не сомневайся, а остальное… – она махнула рукой, – не… – ветровое стекло форда словно взорвалось. Услышав цоканье пуль по металлу, перехватив руль, Маргарита толкнула Клэр вниз:

– На севере нет повстанцев, – пронеслось в голове девушки, – машина расписана красными крестами. Видно, что едут врачи, хотя форд могли угнать…

Автомобиль пошел юзом, под колесом разорвалась брошенная на шоссе граната. Птицы заметались над разбитой дорогой, хрипло крича. Форд затих, воткнувшись развороченным бампером в дерево на обочине.

Долина реки Убанги

Феникс не мог поверить, что Шуман, врач, прилетел на север без походной аптечки. Усадив Адольфа в кресло, он спокойно велел Доктору:

– Принеси нож и стакан спиртного… – мальчик бледнел на глазах. На щиколотке, вокруг укуса, наливалась багровая опухоль:

– Надо действовать быстро, – Феникс опустился на колени, – пока яд не разнесся с кровью по организму… – племянник испуганно сказал:

– Дядя Макс, я умру? Это была ядовитая змея… – голубые глаза заблестели, подросток всхлипнул:

– Мне страшно, дядя Макс… – Феникс никогда не видел племянника плачущим:

– Даже малышом, падая, он упрямо поднимался и шел дальше. Он боится, бедное дитя… – Максимилиан ласково обнял подростка:

– Даже если она ядовитая, в чем я сомневаюсь… – он хотел успокоить парня, – дело не займет и пары минут… – Шуман сунул ему стакан бренди:

– Врач, – кисло подумал Макс, – в Аушвице он подвизался мясником, кромсая заключенных. Настоящий врач озаботился бы сывороткой против змеиного яда. Мы, в конце концов, в джунглях… – он заставил Адольфа выпить половину стакана:

– Зажми нос и глотай, как лекарство. Будет немного больно, но не больнее, чем у зубного врача… – Адольф не любил дантистов. Желая поддержать мальчика, Феникс всегда сопровождал его в клинику:

– Мы садимся в соседние кресла, – подумал он, – но ведь я так и не нашел дантиста, равного покойному Францу. У него были золотые руки… – Феникс мог отыскать надежного врача для установки капсулы с цианистым калием:

– Но для чего мне это нужно, – он пожимал плечами, – я Ритберг фон Теттау, человек вне подозрений… – последний раз он навещал дантиста перед отлетом в Африку. Как и во времена войны, ему рекомендовали полоскание для кровоточащих десен:

– Франц считал, что курение только усугубляет заболевание, – вздохнул Феникс, – но я не брошу курить, почти на шестом десятке… – несмотря на полвека за плечами, он чувствовал себя молодым:

– Я должен дожить до триумфа Адольфа, увидеть его во главе нового рейха… – пока ему надо было спасти племянника. Уверенно сделав надрез ножом, не обращая внимания на слабый крик боли, он тоже отхлебнул бренди:

– Лишние предосторожности не помешают, учитывая, что у меня бывают ранки во рту… – Феникс понятия не имел, какая змея укусила мальчика, но сейчас это было неважно:

– Какая разница, у нас все равно нет сыворотки… – в Конго жили и габонские гадюки, одни из самых ядовитых змей в мире:

– Мы видели их с Адольфом в террариуме, в зоопарке Цюриха… – он высасывал кровь из ранки, сплевывая растрескавшиеся камни террасы, – но проклятая змея была темнее и короче… – не оборачиваясь к Шуману, он приказал:

– Пошли ребят с оружием на шоссе. Пусть останавливают первую попавшуюся машину, вытряхивают оттуда кого угодно, хоть самого президента страны. Может быть, понадобится поехать в госпиталь… – Феникс не хотел никакого риска:

– Движение не может лишиться будущего вождя, я не могу потерять Адольфа… – он любил мальчика, как собственного сына. Феникс учил его играть в шахматы, стрелять и ходить под парусом:

– Я обещал устроить ему знакомство со взрослой жизнью, – он усмехнулся, – в следующем году, когда мы полетим на Ближний Восток. Я увижу, как он женится на Фредерике, я понянчу внуков… – бледное лицо ребенка постепенно розовело:

– Мне лучше, дядя Макс… – удивленно сказал Адольф, – гораздо лучше… – он попытался подняться. Феникс осторожно усадил его на место:

– Ты должен отдохнуть. Переночуем здесь, вернемся на север завтра, ничего страшного… – язык плохо его слушался. На лбу выступил пот, сердце прерывисто забилось. Феникс схватил пересохшими губами воздух:

– У меня все-таки кровоточили десны, бренди не помог. Укус в голову или шею, почти мгновенная смерть… – у него закололо в груди:

– Симптомы похожи на сердечный приступ, но я никогда не жаловался на сердце. Нет, это змеиный яд… – сквозь шум в ушах он услышал шаги. Гневный женский голос сказал:

– Да как вы смели, мы машина Красного Креста! Если вам требуется медицинская помощь, вы должны были выйти на шоссе и остановить нас, а не устраивать пальбу… – он едва разглядел высокую девушку в рубашке хаки, с повязкой Красного Креста. Она оттолкнула Шумана:

– Не смейте меня трогать, или вы пойдете под суд. Верните мне медсестру, принесите мою докторскую сумку… – на Феникса пахнуло порохом и слабым запахом дезинфекции:

– Она похожа на еврейку… – успел подумать Максимилиан, – из евреев всегда выходили лучшие врачи… – покачнувшись, он растянулся прямо у ног девушки.

Из сумки Маргариты вытряхнули все, вплоть до бинтов и ваты.

Разъяренно отбросив рюкзак, она прошагала к заколоченному досками окну. В голой, с ободранными стенами комнате, стоял косо сколоченный топчан. Сквозь щели в досках просачивался яркий свет тропических звезд.

На экваторе темнело почти мгновенно. Маргарита потрясла доски, но дерево не поддавалось:

– Они принесли на террасу факелы, но тогда уже стало понятно, что сыворотка подействовала… – неизвестный Маргарите светловолосый мужчина лет сорока приходил в себя:

– Ему за сорок, – поправила себя девушка, – он хорошо выглядит, но вблизи у него заметна седина… – никто из собравшихся на террасе белых ей не представился. Красивый, высокий подросток с испуганным лицом тихонько сидел в углу:

– Сначала змея укусила его… – грубоватый мужчина, в полевой куртке указал на мальчика, – потом его… – он оборвал себя:

– Ему высосали яд, он почувствовал себя лучше, однако мой друг… – он замялся, – как видите, тоже пострадал… – подросток и его отец, как решила Маргарита, носили дорогую одежду. Разговор шел на французском языке, но она уловила в речи грубоватого мужчины явственный акцент:

– Немецкий или австрийский, и у мальчика такой же… – девушка задумалась, – что здесь делают немцы… – пострадавший с ней не разговаривал:

– Он и не мог говорить, он едва миновал кому и смерть. Форд восстановлению не подлежит, но что такое машина по сравнению с человеческой жизнью… – Маргарита подозревала, что на заброшенной плантации обосновались наемники. В полыхающей гражданской войной стране скопилось много любителей половить рыбку в мутной воде:

– Странно, что они на севере, а не на юге… – девушка присела на топчан, – такие мерзавцы сейчас собрались в Катанге, ближе к алмазам… – вскочив, она подергала запертую снаружи дверь:

– Где моя медсестра… – Маргарита приблизила губы к замочной скважине, – вы обещали ее привести… – она услышала только отдаленный стук солдатских ботинок:

– Оружия у них больше чем достаточно, – горько поняла девушка, – в нас не только стреляли из АК-47… – в Конго даже дети узнавали советскую марку, – в нас бросали гранаты… – собравшиеся на террасе белые носили пистолеты. В саду Маргарита заметила и негров с автоматами:

– Понятно, что здесь их держат на вторых ролях. Хотя этот здоровый парень, кажется, швырнул гранату на шоссе. Именно он забрал Клэр… – девушек разделили на дороге. Маргарита понятия не имела, что случилось с негритянкой. Они не хотела думать о самом худшем:

– Они не могли ее тронуть. Мы на севере, где нет гражданской войны, где соблюдаются законы… – она понимала, что успокаивает себя:

– Это наемники, – вздохнула Маргарита, – плевать они хотели на все законы, вместе взятые… – вспоминая бесцеремонные прикосновения главаря, грубого мужчины с правильным, довольно привлекательным лицом, она передергивалась:

– Ему тоже за сорок лет, – поняла Маргарита, – не удивительно, что они обосновались рядом с рекой, то есть с границей… – девушка подозревала, что они с Клэр наткнулись на перевалочный пункт контрабандистов. Виллем рассказывал о процветающем на шахтах воровстве:

– «Де Бирс» немедленно увольняет замеченных в подобном, – вздохнул кузен, – однако на одном нашем карьере работает три тысячи человек. За всеми не уследишь… – стоя у двери, Маргарита задумалась:

– Если они привезли алмазы с юга, у них должен быть свой самолет. Иначе сюда не попасть, они бы не потащили камни через всю страну… – ничего похожего на взлетную полосу девушка не видела:

– Но я вообще ничего не видела, – она сжала руки в кулаки, – меня сразу привели сюда, то есть протолкали по тропинке… – она еще раз позвала:

– Есть здесь кто-нибудь? Где моя медсестра? Вы обязаны нас отпустить! Мы работники Красного Креста, у нас дипломатический иммунитет… – это было не совсем правдой, однако Маргарита надеялась, что удостоверение врача-добровольца в ее сумке сделает свое дело:

– Они видели документ, они распотрошили мой рюкзак, – зло подумала девушка, – они, наверное, боятся, что я задушу их бинтами… – у нее забрали малый хирургический набор, пузырьки с лекарствами, противоядия и обезболивающие:

– Наркотики я с собой не вожу… – Маргарита прислонилась к двери, – но зачем им больничные обезболивающие? У них наверняка есть и героин и кокаин… – осматривая пострадавшего, она ловила на себе неприязненные взгляды главаря:

– Словно он брезговал на меня смотреть, – поняла Маргарита, – вообще повадки у них солдатские. Они могут быть дезертирами из Иностранного Легиона или войск ООН… – и те и другие части были расквартированы в провинции Катанга.

Голова гудела. Маргарита запустила длинные пальцы в кудрявые волосы на затылке:

– Джо никак не позвонить, – пожалела она, – на карьере нет телефона. О чем я, здесь его тоже нет. Какие телефоны в такой глуши… – они с Джо обменивались письмами и телеграммами. В Леопольдвиле Маргарита привыкла к белозубой улыбке паренька, почтальона:

– Вам весточка, доктор… – он притормаживал старый велосипед у госпитальных ворот, – каждый день я сюда езжу. Вам положено пригласить меня на венчание… – Маргарита брала конверт, подписанный каллиграфическим почерком:

– Может быть, это от моего кузена… – почтальон подмигивал ей:

– Господин барон в названии нашей столицы умудряется сделать пять ошибок. Нет, письмо от вашего жениха, доктор… – в последней весточке Джо сообщил, что Хана собирается в Америку:

– Она будет выступать в ночных клубах, попробует пробиться на Бродвей. Она говорит, что надо с начинать с малой сцены… – в Париже, по словам Джо, все было в порядке:

– Мама себя хорошо чувствует, однако я пока не сообщаю ни ей, ни Пьеру о нашем венчании… – Маргариту забавляла суеверность Джо:

– Это в нем японское, – мимолетно подумала девушка, – католик католиком, но он в первую очередь японец… – по коридору загрохотали шаги, она отскочила от двери. В замке лязгнул ключ, в комнате заметался свет фонарика:

– Твоя медсестра… – она услышала смешок, – незачем было так орать…

Маргарита не видела его лица, но по акценту поняла, что перед ней тот самый грубоватый главарь. Клэр втолкнули в комнату. На смуглых щеках девушки виднелись потеки от слез, под глазом набухал синяк, нижняя губа кровоточила. Она комкала рукой разорванный воротник платья:

– Клэр… – бросилась к ней Маргарита, – милая, что с тобой…

Забившись в угол комнаты, негритянка только мотала изящной головой.

Саквояжи, изысканно потрепанной итальянской кожи, Феникс аккуратно поставил за пилотским сиденьем своего Piper.

На западе, в стороне океана, поднималось солнце. Бурая вода Убанги золотилась, на мелководье торчали плоские головы крокодилов. Даже на рассвете воздух дышал жаркой влагой. Вокруг надоедливо звенели москиты:

– Не подцепить бы малярию напоследок, – недовольно подумал Феникс, – алмазы алмазами, но в тропики я больше не собираюсь. Мне хватило одного укуса змеи, то есть мне и Адольфу… – по словам Доктора, с ним и с мальчиком все было в порядке:

– Девица довольно профессиональна, она отлично справилась с реанимацией… – хохотнул Шуман, – ты был прав, она наполовину жидовка… – в удостоверении врача-добровольца, выданном Красным Крестом, значилась доктор Маргарита Мендес де Кардозо:

– Она похожа на отца, – зевнул Шуман, – после перевода из лагерного госпиталя в зондеркоманду, он перерезал себе вены, но его откачали. Должно быть, он потом сгорел в печах, как и другие жиды. Он был гениальный врач, этого у него не отнимешь. Но… – Шуман поднял загорелый палец, с грязноватой каемкой под ногтем, – расово неполноценен…

Феникса нисколько не занимала форма черепа врача, спасшего его от смерти. Он принял от Шумана флягу с бренди:

– Как ты помнишь, в рейхе у нас были полезные евреи… – они говорили, не таясь, взлетное поле пустовало, – некоторым разыскивали арийские документы, восстанавливали истинную родословную… – Шуман покачал головой:

– Ты говорил, что ее мать бельгийская аристократка… – Феникс кивнул:

– Баронесса де ла Марк. Она связалась с подпольщиками, по молодости лет, по глупости. К тому времени она ушла от мужа, то есть Кардозо. Вернее, мы его арестовали и отправили в Аушвиц… – Феникс мимолетно вспомнил сиротский приют в Мон-Сен-Мартене:

– Святоша Виллем прятал еврейских детей. Весь поселок молчал, никто ни в чем не признался. Проклятая шахтерская кровь, Элиза была такой же упрямицей… – он подозревал, что нынешнюю доктора Кардозо, тогда малолетнюю девчонку, спасли именно шахтеры:

– Она осталась единственной наследницей титула. Рабочие грубые твари, но в той среде царят сентиментальные нравы. Де Ла Марки всегда были их сеньорами, местные жители выказали лояльность. Нельзя забывать, что они верующие люди… – он смутно помнил католический крестик на шее девушки:

– Религия значения не имеет, жидовская кровь есть жидовская кровь. Но Шуман ее не расстреляет, она ценное приобретение… – Феникс не сомневался, что Доктор не станет жить с еврейкой:

– Он брезгует жидовками. Я теперь тоже… – он дернул щекой, – после предательницы, шлюхи, так называемой Цецилии… – Феникс не мог завести надежную любовницу в Европе:

– Израильтяне, мерзавцы, тянут руки куда угодно, – напомнил себе он, – любая дама или девица, будь она трижды европейкой по бумагам, может оказаться их агентом… – Феникс не хотел закончить жизнь на эшафоте в Израиле:

– Адвокаты могут добиться экстрадиции в Германию, но надо мной висит бессрочный приговор к смертной казни, из Нюрнберга… – напомнил себе он, – придется мне пробавляться визитами к шейхам, то есть в их гаремы…

Адольф высунул белокурую голову из кокпита. На щеках мальчика играл румянец:

– Он отлично выспался, с аппетитом поел, – облегченно подумал Феникс, – Доктор уверяет, что место укуса быстро заживет… – несмотря на вчерашнее рандеву со смертью, как весело сказал Феникс за завтраком, он тоже хорошо себя чувствовал:

– Змеи, милый мой, ерунда… – заметил он Адольфу, – в меня стреляли, бросали гранаты, поливали пулеметными очередями, пытались заколоть ножом… – Феникс пыхнул сигарой, – но почти все, кто это делал, мертвы. Я, как видишь, жив, и намереваюсь жить дальше… – он подумал о вдове Маляра, Монахине:

– От нее я избавлюсь. Месье Монах тоже зажился на свете, но сначала она. Она может узнать меня даже после пластических операций, она видела не только мое лицо… – он, тем не менее, хотел использовать Монахиню в своих целях:

– Коммунисты так делали в Испании, – вспомнил Феникс, – уничтожали врагов чужими руками. Так и случится, движение должно быть вне подозрений… – племянник закричал:

– Дядя Макс, все готово! Вы обещали купание в океане… – Феникс отхлебнул холодного кофе с тростниковым сахаром, из второй фляги:

– Обещал, значит искупаемся. Сейчас полетим, милый… – он потрепал Доктора по плечу:

– Отпускать девчонок не след, они побегут в местную полицию. Засада на шоссе, захват заложников, изнасилование… – Шуман хмыкнул:

– Мбвана взял ее в жены. Это местный обычай, никакого изнасилования не было… – Феникс поднял бровь:

– Ему пришлось избить и связать девчонку, прежде чем заняться делом. Любой юрист скажет, что это изнасилование, какие бы здесь ни были обычаи. Забирай их на юг, в лагере тебе пригодится врач, пусть и расово неполноценный… – Шуман согласился:

– Так и сделаю. Мбвана пусть разбирается с обезьянкой, а жидовку мы расстреляем, когда найдем белого врача. У меня не всегда хватает времени лечить ребят… – они обменялись рукопожатием. Феникс сверился с простым блокнотом в черной обложке:

– Следующая партия через полгода. Я сюда больше не приеду… – он усмехнулся, – тебе пришлют имя и адрес доверенного человека в Южной Африке. Он поможет с транспортировкой груза… – доверенным человеком был еврей, местный дилер алмазов, но Феникс рассудил, что Шуману все равно, с кем вести дела:

– Он получает свой процент на счет в Цюрихе, как Барбье, как все остальные. Денег хватит его внукам, впрочем, как и моим наследникам… – помахав вслед темной точке Piper, Шуман крикнул в сторону ангара:

– Ребята, по коням! К полудню мы должны быть в воздухе и направляться на юг… – выбросив сигарету, он широкими шагами пошел на плантацию.

В поясницу Маргарите врезался острый край металлического рундука. Пошевелившись, она тихонько охнула. На тонких запястьях блестели наручники полицейского образца. Над ее головой горела одна тусклая, красная лампочка

– Здесь нет иллюминаторов, я их видела только в салоне… – в заднюю часть фюзеляжа контрабандисты свалили пустые ящики:

– Нас тоже свалили, словно груз… – девушка до боли прикусила губу, – но нельзя себя жалеть. Думай о Клэр, ей сейчас тяжелее… – словно услышав ее, негритянка подняла кудрявую голову с колен Маргариты. Темные глаза заплыли слезами, нежные веки распухли. С трудом наклонившись, доктор Кардозо поцеловала высокий лоб:

– Спи, пожалуйста. Ты выпила лекарство. Спи, милая моя… – Маргарите стоило большого труда вырвать успокоительные таблетки у Мясника, как она про себя называла главаря:

– Когда он явился за нами, я обещала, что его ждет суд и смертная казнь, – хмыкнула девушка, – но он даже бровью не повел. Его, мерзавца Мбвану, и всех остальных наемников… – уперев руки в бока, Маргарита остановилась перед мужчиной. Опять заметив брезгливость в его глазах, она велела себе не обращать на это внимания:

– Он должен вернуть мне сумку с лекарствами. Надо обработать ссадины Клэр, воспользоваться антисептиком, дать ей успокоительное средство… – в Леопольдвиле Маргарита часто лечила женщин, жертв изнасилований:

– Не только женщин, но и девочек, – горько подумала она, – даже пятилетних малышек. Такие случаи не проходят мимо полиции, но на многое они закрывают глаза… – африканки не посещали докторов, мужчин:

– Они стесняются, – вздохнула Маргарита, – тем более белых врачей… – кабинет доктора Кардозо в поликлинике при госпитале осаждал поток пациенток. Женщины приводили навещающих их матерей, из деревень вокруг столицы:

– Многие никогда в жизни не видели врача, они лечатся у местных знахарей… – она ласково погладила черные кудри Клэр, – а изнасилование здесь, к сожалению, обычное дело… – Мясник презрительно отрезал:

– Никакого насилия не случилось. Мбвана взял ее в жены, это местный обычай… – вскинувшись с топчана, Клэр оттолкнула Маргариту:

– Я помолвлена, – гневно сказала негритянка, – он не имел права прикасаться ко мне. Я не собираюсь становиться его женой, я лучше умру… – до прихода Мясника, глотая слезы, девушка пробормотала:

– Я говорила, что меня нельзя трогать, я кричала, дралась, но он был сильнее. Я теперь не гожусь в жены, Виллем на меня и не посмотрит… – Маргарита покачала ее:

– Ерунда. Мбвану арестуют, он пойдет под суд с остальной бандой. Но если нет, – в голубых глазах промелькнул холодок, – то Виллем его найдет и сбросит в самую глубокую шахту… – Клэр шепотом повторила:

– Я теперь порченая, на таких девушках не женятся. Он сказал, что у меня кровь вождей, что я должна родить ему сыновей… – Маргарита обняла ее:

– Он сдохнет не оставив наследников, я тебе обещаю… – она приблизила губы к уху девушки. Клэр помотала головой:

– Сейчас безопасное время. Я медсестра, я знаю такие вещи. И с Виллемом мы тоже, то есть пока, до венчания… – она ярко зарделась. Маргарита улыбнулась:

– Следующим годом позовете меня крестить, слышишь? Маленького Виллема или маленькую Антонию… – Клэр кивнула:

– Виллем рассказывал о его матери. Я тоже плохо помню маму, но я слышу ее колыбельные… – Клэр хлюпнула носом. Маргарита вытряхнула на ладонь таблетку:

– Выпей, – она протянула пилюлю девушке, – главарь все-таки принес мне лекарство… – что-то пробурчав, Мясник вернулся с упаковкой ваты, тюбиком антисептика и парой таблеток:

– Больше он мне ничего не дал, но на первое время нам хватит… – немного успокоившись, Клэр задремала. Размеренно гудели моторы самолета:

– Меня никто не трогал, – Маргарита ловила из-за перегородки голоса наемников, – даже не пытался. Они видели мое удостоверение. Кардозо известная фамилия. Они могли знать, что папа еврей… – Маргарите внезапно стало страшно. Она поняла, почему главарь контрабандистов говорит с немецким акцентом:

– Он бывший нацист, то есть беглый нацист, поэтому он так на меня смотрел… – длинные пальцы задрожали, она заставила себя собраться:

– Я им нужна, потому что я врач. Надо добраться до юга и бежать. Клэр родилась в провинции Катанга, она знает тамошние места. Джо с Виллемом рядом, им сообщат, что мы пропали на шоссе… – наемники оттащили разбитый гранатой форд в джунгли, но Маргарита не сомневалась, что рано или поздно о нападении станет известно:

– Меня ждут в госпитале. О Полине Лумумбе я никому не рассказывала, но коллеги знают, что я поехала в миссию Сердца Иисуса. Виллем и Джо землю перевернут, но найдут нас… – Маргарита натянула на плечи Клэр завалявшееся в самолетном закутке грубое одеяло. Девушку била дрожь, белые зубы постукивали:

– Он сказал… – Клэр пошевелила губами, – что если я не буду с ним жить, он отдаст меня остальным в отряде… – слезы покатились по ее щекам. Маргарита прижала Клэр к себе:

– Я врач, ты медсестра. Все можно устроить. Виллем тебя никогда не оттолкнет, он не такой человек. У него благородство в крови, мы потомки рыцарей. Он тебя любит, будет любить всегда… – Маргарита шептала что-то нежное, пока девушка не затихла:

– Куда… – она сонно пошевелилась, – куда мы летим… – доктор Кардозо отозвалась:

– Не знаю. Но думаю на юг, в Катангу… – мигали огни самолета, под крылом уходила за горизонт темная пелена джунглей.