Текст книги "Журнал 'Целитель'"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Нострадамус был ростом немного меньше среднего и обладал крепким телосложением. До последнего года жизни щеки его сохранили румянец. Он имел большой и открытый лоб, прямой и ровный нос, серые глаза, мягкий взгляд, в гневе загоравшийся пламенем. Со строгого лица его не сходила улыбка, так что вместе с серьезностью в нем проявлялось много человеколюбия. Несмотря на старость, Нострадамус до последнего дня жизни был полон энергии, много смеялся, едко шутил, любил и хвалил свободную искренность выражений. Он обладал хорошими органами чувств, легко воспринимавшими все, что он хотел: имел тонкое суждение и удивительную память.

По характеру Нострадамус был молчаливым, много думающим и мало говорящим, но когда того требовало время и место, умевший прекрасно говорить. В своих движениях быстрый и живой, он был наблюдателен и терпелив в работе, но склонен к гневу. Спал он не больше 4-5-ти часов, охотно упражнялся в посте, милостыни, молитвах и терпении. Он вел жизнь, достойную христианина, и был милосерден к больным, не имевшим возможность отблагодарить его за врачебную помощь. Выходя из дому, он почти всегда одевал докторский берет и плащ. Нострадамус был противником реформации и призывал католиков крепко сомкнуться против лютеран.

Свой пророческий дар Нострадамус мог проявить при разных обстоятельствах жизни, как об этом свидетельствуют рассказы современников.

Приехав однажды в Бар-Ле-Дюк, Нострадамус остановился у неких де Флоренваль в их замке Фэн, куда он был приглашен как врач к бабушке названного господина. Проходя однажды в обществе Нострадамуса по скотному двору своего замка, господин де Флоренваль, много слышавший о пророческом даре своего спутника, спросил его забавы ради, что станет с двумя поросятами, черным и белым, попавшимися им по дороге. Нострадамус немедля ответил:"Мы съедим черного, а волк съест белого". Флоренваль, желая уличить во лжи Нострадамуса, тайно приказал повару зарезать белого поросенка и подать его к ужину. Повар исполнил приказание и, зарезав поросенка, воткнул его на вертел, чтобы зажарить лишь только придет время ужина. В то время, как повар должен был выйти из кухни, туда вбежал прирученный волчонок и полакомился приготовленным к ужину белым поросенком. Возвратившийся на кухню повар испугался последствий своего недосмотра и зарезал черного поросенка, которого и подал к ужину. Флоренваль, не зная о происшедшей подмене, ехидно торжествуя, сказал за столом, обращаясь к Нострадамусу:

– Итак, мосье, мы в этот момент едим белого поросенка, а волк и не нюхал его.

– Я не верю этому, – заявил Нострадамус, – на столе находится черный поросенок.

Призванный для объяснений, повар должен был признаться, к удивлению и смеху всех присутствующих, в происшедшей замене белого поросенка черным.

В тех же самых местах Фэн он многих предупреждал, что в горах, прилегающих к замку, спрятан клад: "Его не откроют – говорил он – если будут искать нарочно, но клад найдется, когда землю взроют по другому поводу".

Умер Нострадамус 2-го июля 1566-го года в возрасте 63-х лет. О последних днях его жизни рассказывает нам друг Нострадамуса доктор прав де Шавиньи Бонуа, бывший в 1548-ом году мэром города Баун. "То, что время его перехода в другой мир было ему известно, даже день и час, об этом я могу свидетельствовать с полной уверенностью. Я очень хорошо помню, что в конце июня рокового для него года, он собственными руками написал на эфемиридах (календарь) Жанна Стадиуса латинскими словами: Здесь приближается смерть. А в тот день, когда он сменил эту жизнь на другую, я находился около него в течение многих часов. Я поздно с ним распрощался до следующего утра и, когда он мне сказал: "Вы меня не увидите в живых при восходе солнца". Над его могилой мы поместили следующую эпитафию, высеченную на латыни: "Здесь покоятся кости Михаила Нострадамуса, почти божественное перо которого, по общему мнению было признано достойным сообщать и начертать людям о влиянии звезд на будущие события, которые должны произойти на всем земном шаре. Он умер в Салоне в Провансе, в год благодати 1566, 2-го июля, имея 63 года, 10 месяцев и 17 дней от роду. О, потомок, не трогай этот прах и не завидуй покою здесь лежащего".

Следуя примеру Карла IX, Людовик XIII в 1622-ом году, Людовик XIV в 1660-м году посетили могилу Нострадамуса, этим самым как бы возведя его в ранг национального французского пророка. Посещение Людовиком XIV в 1660-ом году могилы Нострадамуса имело место 11 лет после английской революции и казни английского короля, происшедшей 8-го февраля 1649-го года, что как нельзя более предсказано в 49-м (не намек ли это?) четверостишии 9-ой центурии "Пророчеств", т.е. за 90 лет до этого события. В этом четверостишии есть следующая строка:

Лондонский Сенат казнит своего короля.

После всего сказанного вполне понятно, что с каждым десятилетием слава Нострадамуса все больше росла. Говорят, что Ньютон пытался найти ключ, существование которого предполагают, к датам его предсказаний, ибо Нострадамус доказал несколькими примерами, что он в 1555-ом году умел точно называть года событий, происшедших 200-250 лет спустя. Интерес англичан к предсказаниям Нострадамуса был настолько велик, что в 1672-ом году вышел английский перевод книги "Пророчеств". После смерти Паскаля, среди его бумаг нашли экземпляр книги Нострадамуса. В библиотеке Наполеоновского законодательного учреждения – Трибуната находились два великолепных экземпляра "Пророчеств". Один из них – с гравированным портретом улыбающегося Нострадамуса. Вероятно, и Наполеон заглядывал в эту книгу, в которой находятся предсказания об его удивительной судьбе.

Когда я держал в руках маленькую книжку друга Нострадамуса Шавиньи Бонуа, изданную 30 лет после смерти пророка, я был уверен, что найду в ней откровенности, на которые имел право только близкий друг Нострадамуса. Мои ожидания оправдались, как только я взглянул на заглавную страницу: на ней находилась гравюра, изображающая руку, держащую над бушующим морем корону, подвешенную на тонкую нить. Наверху этого рисунка находилась латинская буква "В".

Эта гравюра является иллюстрацией к удивительнейшему из когда-либо дошедших до нас сквозь тысячелетия истории, пророчеству, заключающемуся в 44-ои четверостишии 7-ой центурии.

Оно гласит:

Тогда, когда один из "Bour" будет очень "bon" (добр)

и который будет носителем знаков закона.

и от рождения носителем длинного имени

вследствие несправедливого бегства будет казнен.

Очевидно Нострадамус объяснил своему другу содержание этого стихотворения, ибо бушующее море, над которым на тонкой нити В" после 1789-го года получила свое историческое объяснение и пророческое оправдание. Доказательством тому, что эта гравюра является объяснением к упомянутому пророчеству, доверенным Нострадамусом своему другу, служат комментарии к этому четверостишию, напечатанные в книге, изданной ровно сто лет до казни короля бывшим губернатором пажей Людовика XIV – неким Гюно.

Остроумный, но наивный комментатор не мог предполагать за сто лет до казни Людовика XIV-го, что то будет коронованная голова, которая скатится в бушующее море революции. Автор же гравюры, отпечатанной на книге Шавиньи, не мог яснее выразить свою мысль по вполне понятным обстоятельствам времени и места опубликования своего рисунка.

Первые издания "Пророчеств" от 1555-го года и от 1558-го годов в Парижских публичных библиотеках не имеются.

Самое старое издание, строго охраняющееся в Парижской нац. библиотеке – чтение этой книги должно происходить за особым столом, рядом с которым сидит на возвышении чиновник библиотеки – было напечатано в год смерти Нострадамуса, в 1566-ом году "заботами брата Жана Валье из монастыря в Салоне" – города, где скончался Нострадамус.

Последнее обстоятельство заставляет предполагать, что оно очень близко к оригиналу.

На оборотной стороне заглавной страницы этого издания, легко помещавшегося на ладони, напечатана известная нам уже эпитафия надгробного памятника Нострадамуса. Затем следует волнующее предисловие к читателям:

"Уже с давнего времени, – говорится в этом предисловии, – и многократно я предсказывал задолго до событий то, что вследствии сбывалось... Я желал замолчать и не писать вовсе нижеследующее по причине несправедливостей и оскорблений не только настоящего времени, но и большей части будущих времен, а также потому, что правители, секты и правительства потерпят такие резкие и противоречивые изменения, т.е. изменения, противоречащие понятиям о чести и даже совершенно ей противоположные, что если бы я открыл то, что должно произойти в будущем, то все те, которые в настоящее время являются представителями правительства, сект, религий и вер, нашли бы все это столь малосогласным с их мелкими представлениями, что они прокляли бы то, что будущие века узнают, увидят и оценят... Все это было причиной, почему я скрыл свой язык от черни и перо от бумаги, но потом я решился сделать сообщения при помощи темных и двусмысленных сентенций о некоторых будущих, даже весьма близких событиях, но, чтобы не скандализировать мелкие самолюбия, я писал тем более туманно, чем более пророческим я считал то, что хотел сказать... Пророки через вечного Бога и добрых ангелов получили дар предвидения, при помощи которого они замечают далекие вещи и имеют возможность предвидеть будущие события... Ибо тайны Бога непонятного... проясняют причины, которые не могут сами по себе достичь ясности, ни с помощью человеческих догадок, ни другими способами познания или какой-либо оккультной добродетели, даже заключенной в небесном своде, но из самого факта абсолютной вечности, включающей в себе все времена... Познание, как результат интеллектуального творчества не может видеть оккультное..."

Объяснив таким образом, что пророческие способности являются даром "Вечного Бога", Нострадамус старается теоретически объяснить возможность пророческого предвидения идеей вечности, которая не ведает деления времени на прошедшее, настоящее и будущее, как и не знает конца и начала в пространстве.

Человек, награжденный божьим даром пророчества, выходит из обычных границ времени и пространства в беспредельную вечность, чтобы, возвратившись в сферу временного и пространственного, сообщить братьям по плоти о своих видениях, истину которых остальному человечеству дано только познать в более близком или далеком будущем. В дальнейшем, Нострадамус переходит к вещанию будущего, смысл которого раскрыла нам 400-летняя история, протекшая со времени опубликования его книги.

"Я оставил, – говорит он, – пророческие книги, содержащие каждая по сто четверостиший астрономических (комментаторы читают: математических точных М.Г.) пророчеств, смысл которых я сознательно заклепал и которые доведены до 3797 года... ибо согласно небесным знакам... мир приближается к анарогонической (комментаторы читают: анаксагоричной – от философа Анаксагора, Г.) революции... и согласно явному суду неба, когда мы еще будем седьмом числе тысячи, которая завершит все, приближаясь к восьмому... тогда великий и вечный Бог завершит революцию".

В предисловии ко второму изданию автор "Пророчеств" говорит: "Если бы я хотел прибавить к каждому четверостишию точное время, событие должно свершиться, я в состоянии был бы это сделать, но это далеко не всем было бы приятно".

В доказательство этого, Нострадамус несколькими строчками ниже печатает фразу о 1792-ом годе, столь удивившую парижан в утро 1-го января того года.

Пророчество, что французская революция (французская потому, что всюду, где Нострадамус говорит о Франции, он ее не называет) кончится в конце XVIII-го и начале XIX-го века, "когда мы еще будем в седьмом числе тысячи... приближаясь к восьмому" в лишний раз доказывает, что Нострадамус обладал более ясным знанием будущего, чем он счел возможным публично выразить.

В упомянутой мною книге Гюно от 1693-го года, изданной 111 лет до коронации Наполеона, напечатаны любопытные по своей ошибочности комментарии к 57-му четверостишию XII центурии, гласящему:

От простого солдата дойдет до Империи

От короткого платья дойдет до длинного

Храбрый в битвах, с церковью будет хуже,

Он столько же будет досаждать священникам,

Сколько вода – губке.

"Нострадамус предсказывает, – говорит Гюно в 1693 г., удивительнейшую судьбу частного лица, который будучи простым солдатом, т.е. человеком, одетым в короткую куртку, в будущем дойдет до длинной одежды, т.е., что он покинет оружие, чтобы стать священником; его счастливая звезда будет ему благоприятствовать во всем, что он предпримет и, наконец, она доведет его до Империи католической церкви, т.е. до папского престола, что Нострадамус предсказал во второй строфе. В дальнейшем пророк говорит:

Храбрый в битвах, с церковью будет хуже,

Он столько же будет досаждать священникам,

Сколько вода – губке.

...Способ, каким выразился Нострадамус в данном случае, есть образное выражение, которым он хотел сказать, что этот Св.Отец будет иметь благоразумие привлечь к себе с такою же легкостью уважение церкви, с какой губка притягивает воду, или, если хотите держаться буквы, что он причинит церкви также мало зла, сколько вода причиняет губке, которую она, напротив того, увеличивает в объеме и укрепляет".

Со времени опубликования цитированного комментария должны были пройти 111 лет, пока, наконец, Наполеон, сменил короткую куртку капрала на длинную соболью мантию и корону Императора, чтобы стало очевидным, к кому относится это древнее пророчество Нострадамуса.

Нам в настоящее время остается удивляться, что Нострадамус предвидел не только главные вехи карьеры Наполеона, но и тому, что в 1555-ом году ему было известно о конкордате Бонопарта с церковью.

От пророка, духовным взором видевшего жизнь и даже облик Наполеона, вплоть до коротко остриженных волос, сменивших у Императора длинные парики эпохи Людовика XIV и Робеспьера, можно ожидать, что он знал даже имя покорителя мира. И действительно, – в книге Федора Буи, изданной в Париже в 1806-ом году – два года после коронации Наполеона I, – мы находим анализ 54-го четверостишия 4-ой центурии. В этом пророчестве, хотя прямо и не названо имя Наполеона, которое Нострадамус, если и знал его, не мог бы назвать, но в нем дается описание специфических признаков имени будущего французского Императора.

В предисловии ко второму изданию "Пророчеств", помеченном 14-ым мартом 1557-го года, прочел строки, напоминающие прокламацию Бонопарта и предшествовавшие события.

"Я в этом месте, – говорит Нострадамус, – не называю себя пророком, это не угодно Богу. Я свидетельствую, что все это от Бога и возношу Ему вечную хвалу, благодарность и честь... большая часть пророчеств сопровождалась движениями небесного свода и я видел как бы в блестящем зеркале в туманном видении великие, печальные, удивительные и несчастные события и авантюры, которые приближались к главнейшим культурам..."

Л.Н.Толстой, изучавший для романа "Война и мир" в течение пяти лет эпоху наполеоновских войн, не выдумывал там, где в романе говорят и действуют исторические лица, а пользовался материалами, из которых у него во время работы образовалась целая библиотека. 29-летний Толстой в 1857-м году, т.е. девять лет до того, как он начал писать "Войну и мир", на полтора месяца приехал в Париж. В опубликованном в 1928-ом году дневнике Толстого, относящемся к этому времени, ничего не говорится о том, что писатель знал пророчества Нострадамуса, подлинность которых можно проверить только в Парижской нац.библиотеке.

Тем не менее автор "Войны и мира" упоминает в романе, что "Пьеру было открыто одним из братьев массонов, выведенное из Апокалипсиса Иоана Богослова, пророчество относительно Наполеона". Это доказывает, что при близком изучении той эпохи Толстой наткнулся на глухое эхо пророчества о Наполеоне, источником которых, вероятно, служила книга Нострадамуса.

В ней я нашел, подобно приведенному пророчеству о пожаре Москвы, и другие четверостишия, относящиеся к французской революции, незамеченные – вольно или невольно – современником этих событий – Федором Буи.

В предисловии ко второму изданию "Пророчеств" имеются строки, заключающие, по моему мнению, предсказания о Робеспьере и его публичных казнях.

То, что Нострадамус говорит в этом предисловии о "короле", не должно нас удивлять и вводить в заблуждение. В 1555-ом году пророк не мог иначе выразиться о революционном диктаторе и герое террора, стремившегося уничтожить монархию на всем земном шаре; но описание этого "короля" у Нострадамуса, по моему мнению, не оставляет сомнения о ком здесь идет речь.

В седьмом четверостишии 9-ой центурии заключено еще одно поразительное по точности употребленных в нем выражений предсказание, также относящееся ко времени террора, экономических преобразований и прихода Наполеона.

Третьи (третье сословие), ставшие первыми, будут хуже, чем был Нерон,

Будут проливать кровь храбрых, Перестроят печь для выпечки хлеба.

Золотой век: величественный приход нового короля.

32-е четверостишие 1-ой центурии говорит, что хотя и в восторженных выражениях, как того требовал трагизм предсказанного события, но вполне ясно о первом изгнании Наполеона на остров Эльбу, о скором расширении его власти до пределов старой Империи и последнем пленении Бонопарта на острове Св.Елены.

Великая Империя вскоре будет перенесена

В маленькое место, которое очень скоро

Начнет увеличиваться,

Совсем маленькое место ничтожного царства,

Посредине которого он поместит скипетр.

Империей Наполеона стал скалистый берег с роскошной, как во всей Италии, растительностью, с обилием фруктов, ржи и маиса. Как подарок Почетного Легиона, его основателю – Бонопарту – принадлежали железные рудники острова.

Вскоре прибыл на Эльбу батальон из 400 солдат, составляющий священную гвардию личной охраны Императора. На острове Эльбе Наполеон не был пленником, но Императором. Как это предвидел Нострадамус в первой строфе своего четверостишия:

Великая Империя вскоре будет перенесена в маленькое место".

Следующая строка гласит:

"Которая вскоре начнет увеличиваться". Ибо прошли только десять месяцев как Бонопарт возвратился во Францию, в течение 100 знаменитых наполеоновский дней еще раз превратившейся в его Империю.

Сейчас же после упомянутой строки следует другая, внешне противоречащая ей, но которую объяснила история:

Совсем маленькое место ничтожного графства,

Посредине которого он поместит свой скипетр".

Остров Св.Елены, куда был вторично изгнан Наполеон после поражения при Ватерлоо, принадлежал в те времена Вест-Индийской компании, что Нострадамус ясно охарактеризовал словами: "совсем маленькое место ничтожного графства".

Но Нострадамус видел несколько веков до этого не только заключительную сцену революционной драмы, закончившейся смертью главного героя на острове Св.Елены и его вступительный акт: бегство королевской семьи Тюльерийского дворца, как и последующий арест беглецов в городе Варени.

Философия пророчества

Действительность течет непрерывно и постоянно. Для того, чтобы быть в состоянии воспринимать ее, мы вынуждены расчленять непрерывную действительность на отдельные моменты. То, что мы видим непосредственно в один из ближайших, беспрерывно ускользающих от нас моментов, мы называем настоящим: то, что мы видели, а теперь не видим прошедшим, а чего не видим, но что может наступить или же не совершиться – будущим.

Обыкновенно полагают, что прошедшего уже нет. Оно прошло, исчезло. Будущего тоже нет: оно еще не пришло, не образовалось. Никогда мы не можем уловить настоящего. То, что мы уловили, всегда уже стало прошедшим. Настоящим временем мы называем момент перехода явления или вещи из будущего в прошедшее, т.е. момент перехода из одного небытия в другое, ибо краткий момент настоящего не имеет измерения. Это – только фикция.

Таким образом, после анализа обычных взглядов на время, мы можем с полным правом сказать, что настоящего вообще не существует, но если прошедшего уже нет, будущее не наступило, а настоящее – только фикция, мы приходим к полному абсурду. Мир вообще не существует. Следовательно, в нашем обычном отношении ко времени есть какая-то ошибка.

Это есть ошибка чувственного восприятия. Наша же мысль, не связанная с чувственной иллюзией, может увидеть прошедшее, настоящее и нередко будущее, лежащий и на одной плоскости. Мысль может определить путешественника: увидеть духовным взором город, в который едет и, обернувшись к своей памяти, увидеть башни того города, откуда он выехал. Мысль может подняться над плоскостью времени и увидать сзади колыбель свою, а впереди могилу: увидать – осенью – одновременно распускающиеся почки весны и голые, покрытые снегом ветви деревьев зимнего пейзажа.

Мыслью же мы, в данной проблеме, видим, что прошедшее и будущее не могут не существовать, потому что если они не существуют, то не существует и настоящее. Непременно, прошедшее и будущее где-то существуют, только мы их не видим глазами и не ощущаем остальными органами чувств.

Мы должны признать, что прошедшее, настоящее и будущее ничем не отличаются друг от друга, что время нужно себе представить как беспрерывное настоящее, которое мы не видим, потому что ощущаем только маленький кусочек настоящего, отрицая реальное существование за всеми остальными временами.

Как в пространстве не могут внезапно вырасти, а должны заранее существовать вещи, которые предстают перед нашими глазами, так и во времени события существуют прежде, чем мы к ним прикоснулись нашими органами чувств, и остаются существовать после того, как мы отошли от них. Протяженность во времени имеет также свойства протяженности по неизвестному нам пространству, а не есть только расстояние, отделяющее одно событие от другого.

Таким образом, пространство можно рассматривать, как второе измерение времени, а время, как четвертое измерение пространства.

О времени можно говорить, как о пространственном понятии, и тогда только нам становится более понятными явления пророчества. Человек, поднимаясь на аэроплане, начинает видеть одновременно много вещей, которые для него на земле разделены временем, как, например, катастрофу от движения навстречу друг друга с предельной скоростью двух поездов: приближение скрывающегося за горами и еще невидимого с равнины неприятельского отряда и т.д. Момент времени в данном случае расширяется, включая в себе настоящее, прошедшее и будущее. Нашим чувством времени мы, таким образом, смутно ощущаем новые свойства пространства, выходящие из области трех измерений.

Таким образом, мы можем рассматривать вселенную, как четырехмерный мир, который по свойствам нашего восприятия, мы видим только в его разрезе, как трехмерную вселенную. Четырехмерный мир есть бесконечное число моментов, рядом существующих из жизни трехмерного мира, его состояний и положений.

Время и пространство – чувственная иллюзия одного и того же порядка, и от ширины и глубины нашего сознания зависит взаимное их превращение одного в другое: то, что разделено во времени, раскрывается нашим удивленным взором в явлении пророчества: то, что разделено пространством, является перед нами в видениях, совершенно выпадающих с событиями, разыгрывающимися в этот же момент далеко от нашего чувственного восприятия. Это происходит при исключительных обстоятельствах, когда наше или близкое по духу сознания находится на пороге радикального перерождения.

Павел Бондаровский

"КОГДА КОЗЕЛ БОДАЕТ ИЗГОРОДЬ, ТО В НЕЙ ЗАСТРЯНУТ ЕГО РОГА"

С ПОМОЩЬЮ "КНИГИ ПЕРЕМЕН" ВЫ СМОЖЕТЕ ЗАГЛЯНУТЬ В СВОЕ БУДУЩЕЕ

Символ дао – всеобщего закона Вселенной... Готовые перейти одна в другую, равные, вечно враждующие и неразделимые космические силы ян (белая) и инь (черная). Белая точка на черной половине и черная на белой – признаки их непременного взаимопроникновения...

До чего все-таки силен в нас человеческий шовинизм! Во всем мы разбираемся, все мы знаем лучше Природы, как будто не она нас, а мы ее сотворили, как будто не мы от нее, а она от нас не ждет милости и берет, и берет у нас... Мы же мстим ей за это высокомерным презрением, приспосабливаем ее то так, то сяк к нашим вечно растущим и меняющимся прихотям.

Нам почему-то стыдно вспоминать, что мы – homo sapiens, стыдно признавать, что в мозгу у нас серенькое, в общем-то, вещество, стыдно обнаруживать свою объективно вполне понятную неспособность окинуть разумом бескрайность Вселенной и осознать бесконечную делимость элементарных частиц... "Человек может все!" Не означает ли расхожесть этого утверждения, что мы толком не знаем ни что такое "все", ни что такое "человек"? Вернее было бы сказать, что он может всякое: разгадывать тайны вращения небесных тел – и выдумывать изощренные пытки для астрономов-еретиков, открывать законы общественного развития – и подводить идейную базу под истребление целых народов... Да, в этом смысле человек действительно всемогущ. Но есть в его царственной позиции по меньшей мере одно уязвимое место: но не знает самого главного о себе – своего далекого прошлого, и самого важного для себя своего ближайшего будущего. Он не знает, откуда взялся и куда держит путь. Однако некому упрекнуть человека в этом незнании, и он переживает его со спокойной душой.

Древние к подобным вопросам были менее равнодушны. Быть может, потому, что не отделяли себя от остальной природы столь решительно и бессовестно, как это делаем мы. (Кстати, мы поступаем так и по отношению к своим далеким предкам, жившим этак 10 – 15 – 20 веков назад, отводя им место где-то на уровне "братьев меньших". А куда выше? Ведь они камнем о камень огонь высекали, а мы можем нажатием кнопки аж всю планету спалить!.. Опять шовинизм: на этот раз, правда, иного рода – хронологический.) Предки общались с природой на равных, как члены одной с нею семьи, где царили уважение и доверие и где при этом Природа была главой. К ее слову прислушивались, с ее законами считались, у нее учились. И тайны свои она открывала тогда гораздо охотнее.

Мы по праву гордимся сегодня современной наукой, ее достижениями, открытиями. Но, если вдуматься, не в частностях ли она преуспела? Разве главные, основные, вселенских масштабов открытия и поистине жизненно важные изобретения не были сделаны много раньше, в те туманные годы Зари Истории?

Без приборов и лабораторий, не располагая и крохотной долей тех знаний, какими располагаем мы, далекие наши предки безошибочно формулировали всеобщие законы, краеугольные физические и математические понятия, снисходительно именуемые теперь элементарными.

Они оставили нам множество памятников-загадок, которые мы сегодня не в силах разгадать даже с помощью новейшей компьютерной техники.

Они были первопроходцами философской, этической, эстетической мысли, еще не зная бумаги и имея несравнимо меньше материала для обобщений, чем мы, однако создавали вечные эталоны и здесь.

Они с успехом лечили людей практически без лекарств и делали сложнейшие, даже по современным понятиям, операции, вплоть до нейрохирургических...

Список можно продолжить, но никто не способен привести его весь. Ведь так много утеряно, подчас безвозвратно, а то, что дошло до нас в целости и сохранности от древних цивилизаций, что известно о них сегодня, – не более чем верхушка айсберга, чья основная часть покоится в недоступных глубинах тысячелетий и тает в них, растворяясь навеки.

Да, они многое знали, наши древние предки, многое понимали порою лучше нас, многое предвосхитили. Но никак не предполагали, что настанет время, когда техника, созданная человеком, окажется в состоянии соперничать с силами самой планеты и когда из бесчисленных творений природы на плечи одного только homo sapiens ляжет ответственность за все живущее на Земле; что прогресс этой техники в ХХ веке окажется куда более стремительным, чем прогресс в понимании человеком природы; что тяга к большему, нежели может охватить разум, когда-нибудь станет опасной; что слабость перед соблазном сделать что-то просто потому, что это возможно сделать, станет разрушительной силой; что на "высшей стадии эволюции", когда над сознанием возобладает "сознательность", угрожать человеку будет горе не от ума, а от недоумия.

Конечно, три-четыре тысячи лет назад представить подобное было трудно. Представлений в те времена вообще бытовало меньше. Зато все они были яснее и недвусмысленнее, хотя всегда поверялись одновременно по двум пробным камням, камням-силам, вечно враждующим и навеки неразделимым – Добра и Зла. И это гораздо позднее мы идеалистически решили, будто их можно только противопоставлять, древние же рассуждали иначе: не "или" – "или", а "и" – "и"; не свет или тьма, а и свет и тьма; не постоянство или перемены, а и постоянство и перемены.

Книгу, рассказу о которой автор счел нужным предпослать столь пространное и, на первый взгляд, отвлеченное предисловие, они и назвали: "Книга перемен". Они бережно пронесли ее сквозь десятки веков, сохранили от гибели в вихрях стихий и пожарищах войн, стремясь передать нам в целости первозданную мудрость, первозданное понимание мира, жизни и человека. А мы, похоже, оказались неподготовленными, не оправдали пока доверия, ибо все еще не в силах разгадать полный смысл и значение этой самой, быть может, великой загадки, когда-либо задававшейся людям людьми, загадки, имя которой "Ицзин" – китайская классическая "Книга перемен".

Познакомимся с ней и посмотрим, сравним, далеко ли наш разум увел нас путями познания за три с лишним тысячи лет. И не в сторону ли.

...И вот люди в юности начинали изучать эту книгу, но и с побелевшей головой не достигали ее истоков...

Су Сюнь (1009 – 1066). Рассуждение о "Книге перемен".

Во времена, когда еще не существовало ни мифов как таковых, ни религий, 3 – 5 тысячелетий тому назад, взгляды на строение Вселенной у народов, населявших бассейн реки Хуанхэ, были достаточно твердыми, хоть и парадоксальными. Небо им представлялось бескрайним и одновременно круглым, земля – квадратной, но тоже бескрайней. А в центре земли и, по-видимому, под центром неба располагался Китай, который, правда, тогда называли иначе – Срединной или Поднебесной страной.

Твердость воззрений распространялась у древних китайцев и на далекое прошлое, когда ни неба, ни земли еще не было, а был, как они полагали, хаос, нечто вроде туманности, в которой плавали мириады мельчайших частиц ци. Среди этих частиц были легкие, светлые (ян), постепенно поднимавшиеся вверх, и – тяжелые, темные (инь), медленно опускавшиеся. Таким вот образом разделившись, первые образовали небо, вторые – землю... Упрощенное, примитивное – какое угодно, но в основе-то своей мало чем отличающееся от сегодняшнего представление о процессах, происходивших на месте нашей Солнечной системы в невообразимые времена и завершившихся ее формированием в нынешнем виде около 5 миллиардов лет назад.