Текст книги "Сборник мифов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ты не тронь его, наша матушка! Спас нас Велес от Змeя могучего, спас от смерти нас неминучей!

– Если так – все что хочешь проси у меня.

– Отнеси меня, птица, на белый свет, видеть я хочу Солнце Красное, походить хочу по Земле Сырой.

– Запасись тогда на сто дней еды, собери воды на сто дней запас – будет долог путь к свету белому!

Велес тут приготовил сто бочек еды и запасся сотнею бочек воды, сел на птицу верхом и отправился в путь – к свету белому, к Солнцу Красному.

Полетела Могол словно ветер, за едой и водой поворачиваясь. Повернется Могол – бросит Велес еду, либо воду ей льет в пасть раскрытую. Показался уж выход на белый свет, а у Велеса бочки кончились.

Обернулась Могол:

– Дай мне, Велес, кусок, а не то недостанет мне сил долететь.

Велес взял острый нож, икры им отсекал и бросал их Моголу в раскрытую пасть.

Сразу птица Могол поднялась в мир живой. Здесь и Солнышко светит, и трава зеленеет, птицы в небе поют, речки быстро текут. И спросила Могол-птица Велеса:

– Чем ты, Велес, меня под конец кормил?

– Я тебе скормил икры с ног своих.

И тогда Могол икры выплюнула, и пристали они вновь к его ногам.

Тут нашел буйный Велес младую жену – удалую Усоньшу Виевну и отпраздновал с нею свадебку.

Собирались на свадьбу веселую со всего света белого гости, приползали на пиршество Змeи из заморского царства темного и устроили развеселый пир.

На той свадьбе Сурица лилась рекой, горы рушилися от топота, и плескались моря, и дрожала Земля, содрогалося царство подземное, гром дошел и до царства небесного!

Д Е В Я Т Ы Й К Л У Б О К

– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам об Огненном Змeе Волхе, как родился он, как отца победил, как женился на Леле прекрасной!

– Ничего не скрою что ведаю...

Мать Земля ходила по крутым горам, и ступала она по долинушкам. И спадали с небес проливные дожди, ее белую грудь било градом, засыпало снегами белыми.

Соскочила она ненароком с камня белого, с камня горючего да на лютого Змeя Индрика. Уж как вскинулся лютый Индрик Змeй, тело обвил ее, тело обнял ее, опрокинул он матушку на горы, бил ее злодей по белу стегну, целовал в уста ее сахарные.

И тогда понесла Мать Сыра Земля от того Змeя Индрика лютого, тяжела она стала от гадины. Она год тяжела, она два тяжела, она три тяжела – тридцать лет тяжела. Ходит в тягости Мать Сыра Земля по горам по долинам широким – все-то ходит, дитя вынашивает.

Срок пришел разрешаться от бремени. Закатилося Красно Солнышко да за горушки за высокие, порассыпались часты звездочки по небесному своду светлому – и родился тогда от Сырой Земли буйный Огненный Змeй – Волх сын Змeевич.

От рожденья его богатырского потряслось небесное царство, затряслось и подземное царство, море синее всколебалось. Звери по лесу разбежались, птицы по небу разлетелись, рыбы по морю разметались.

А как стало Волху полтора часа – слово он сказал, будто гром взгремел:

– Ой ты гой еси, Мать Сыра Земля! Не спеленывай меня пеленой своей, не завязывай златым поясом – пеленай меня в латы крепкие, надевай на главу золотой шелом!

И сходи, Мать Сыра Земля, в кузницу – ко Свaрогу богу небесному, пусть скует он булатную палицу, да чтоб триста пудов было весу в ней!

Зашвырну я ту палицу за горы, разбужу того Змeя ползучего, из норы своей пусть Змeй выползет. После грянусь о Землю Сырую, стану Финистом Ясным Соколом, разбросаю я перья железные, упаду на него из подоблачья, раздеру когтями булатными, размечу клочки по Сырой Земле!

Говорила ему Мать Сыра Земля:

– Будет этому пора-времечко, все как сказано – так и станется.

Стал расти Волх сын Змeя могучего, не по дням и годам – по минуточкам. Восхотелось ему много мудрости.

Обучился узлы он завязывать, обучился клубки он прочитывать, обучился славить Свaрога, и Семаргла, и Рода небесного.

А потом обучился премудростям – как обертываться Ясным Соколом, как парить птицей легкой в подоблачье, превращаться как в Волка серого, рыскать Волком по лесу дремучему, и как стать златорогим Туром, и скакать горами высокими, обращаться как быстрой щукою, и по синему морю разгуливать.

Обернется Финистом Соколом, полетит птицей легкой в подоблачье – по велению Рода небесного, по хотению Волха Змeевича завернет он гусей и лебедушек, станет бить в небесах стаи малых птиц.

Обернется он серым Волком и поскачет по лесу дремучему – по велению Рода небесного, по хотению Волха Змeевича завернет он медведей, и соболей, и куниц, и лис с горностаями.

Станет он златорогим Туром, и поскачет горами крутыми – по велению Рода небесного, по хотению Волха Змeевича завернет он туров с оленями, горных коз с могучими барсами.

Обернется быстрою щукою – завернет он рыбу севрюжину и белужину с осетринкою.

Так охотиться стал Волх сын Змeевич!

– *

Не туманушки во поле расстилались, то не буйные ветры разыгрались – то бежали туры златорогие из-за гор высоких Рипейских, из того ли из Ирия светлого. А навстречу им златорогий Тур, то сам Волх Огненный Змeевич.

– Ой вы туры мои, туры ярые! Вы ответствуйте по чести, по совести – где вы побыли, погуляли где? И какое вы чудо видели?

– Никакого мы чуда не видели, только видели как из Ирия выходила девица красная, да в одной рубашке без пояса. Заходила она по колено в воду, а потом погрузилась до пояса, поглубилася до белых грудей. И вставала она на горючий камень, обливалась слезами горючими, тонким кружевом обтиралась, на четыре стороны кланялась.

– Ой, вы туры мои, туры ярые! Вышла то не девица красная, выходила то Макошь-матушка. Значит скоро здесь быть несчастию, значит снова грозит царство Индрика, собирает силы могучий Змeй!

Побежал ярый Туp к царству Индрика, первый раз скакнул за версту скакнул, раз второй скакнул – уж не видно его. Обернулся он Ясным Соколом, высоко летит по подоблачью, избивая гусей и лебедушек к завтраку, обеду и ужину.

Прилетел Сокол Волх к царству темному, на окошечко сел косящетое.

То не буйные ветры по насту тянут, то беседуют царь с царицею – Индрик Змeй с Пeраскеей Змeихою:

Говорит Пeраскея-царица:

– Ай ты, Индрик Змeй, подземельный царь! Мне ночесь спалось, во сне виделось: со далекого крайнего Запада поднималася туча грозная, из под тучи летел Финист Сокол Волх, а с Востока летел – Ворон черненький. Солетались они в чистом полюшке, биться стали между собою. Финист Сокол Ворона выклевал, перья черные Ворона выщипал, пух пустил его по подоблачью.

Отвечает Змeй – подземельный царь:

– Ты спала, Змeя, сон ты видела – не видать в синем небушке Сокола!

И еще сказал лютый Индрик Зверь:

– Собираюсь в поход я к Рипейским горам, покорю я царство заоблачное, разорю я Ирий небесный! И добуду из сада Ирия я себе золотые яблоки. Кто отведает злато яблочко – тот получит вечную молодость, власть получит над всей Вселенною!

Отвечала Змeиха Индрику:

– Не возьмешь ты, Змeй, царство светлое, не добудешь вечную молодость – золотые яблоки Ирия! Чepный Ворон – то ты подземельный царь, Финист Сокол – могучий Огненный Волх.

Рассердился Змeй лютый Индрик, и схватил он царицу-пророчицу, и ударил ее он о каменный пол:

– Не боюся я Волха Змeевича, то Земли Сырой и мой выблядок, на отца не поднимет он ручушку – получу я райские яблоки!

Тут слетал Финист Сокол с окошечка, обернулся он добрым молодцем. Как Стрибог мощным ветром разносит огонь, так и Волх обронил Змeю лютому слово:

– Ай ты, Индрик Змeй, подземельный царь! Не прощу я тебе насилие, не прощу слова твои дерзкие!

Испугался тогда лютый Индрик Змeй, бросился за двери железные, запирался запорами медными. Но ударил сын Змeя в те двери ногою – все запоры медные вылетели и раскрылись двери железные.

Как схватил Волх могучий сын Змeевич и ударил Змeя о каменный пол. Как ударил о пол – гром и звон пошел.

То не Финист Сокол крылом махнул – то махнул Волх могучий саблею и отсек Змeю Индрику голову – и рассыпался Змeй на змеенышей, а змееныши в щели спрятались.

– *

Волх владыкой стал царства темного, также пекельного и подземного. Править стал нечистою силою, и возглавил Горынь и Змeевичей, и женился на Пeраскее.

Окружили тут Волха Змeи, и пришел к нему Вий – подземельный князь, сын великого Змея Черного, говорил ему таковы слова:

– Ай, ты буйный Волх, Змeй великий, царь! Аль не хочешь ты покорить весь мир? Аль не хочешь ты яблок Ирия?

И сказала ему Пeраскея:

– Их нельзя добыть боем-силою, значит – можно хитростью-мудростью, ты добыть их сумеешь, премудрый Волх!

Захотелось тут Волху могущества, захотелось ему вечной молодости, захватить он решил царство светлое.

Волх тогда побежал ко Рипейским горам, первый раз скакнул за версту скакнул, раз второй скакнул – уж не видно его. Обернулся он горностаем, побежал по лесу дремучему, щукою нырнул в море синее, а из моря вспорхнул белым гоголем. Он вскочил потом на лихого коня, соскочил с него серым Волком. Обернулся затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, избивая гусей и лебедушек к завтраку, обеду и ужину.

Прилетел он к Ирию светлому, сел на веточку райской яблони, хочет злато яблочко выклевать.

Вдруг услышал он – песня сладкая по небесному саду разносится, это Леля – богиня прекрасная по небесному саду похаживает, золотыми кудрями встряхивает и сплетает венок из лилий, напевая песню печальную. Ее тонкий стан тканью легкой скрыт, опоясан цветочной гирляндою, от шагов колеблются перси, и ступает она как лебедушка, голосок ее ручейком журчит.

И заслушался Сокол песнею и забыл про волшебные яблоки. Тут ударили колокольчики, затрубили трубы небесные, набежали, слетелися стражники – и вспорхнул Финист Сокол с яблони, только сизо перышко выронил.

Подняла это перышко Леля:

– Ах, какое красивое перышко!

Отнесла перо во дворец к себе. Только перышко Леля выронила, тотчас об пол перо ударилось, обернулося Волхом Змeевичем. Говорил он ей речи сладкие, называл своею любимою:

– Для тебя я не стал покорять белый свет, и оставил я царство подземное, и жену Змeю Пeраскею!

Услыхали шум сестры лелины, прибежали Жива с Мареною – тутже Волх обратился в перышко.

– С кем, сестрица, ты разговаривала?

– Я сама с собой, – отвечает им, а сама выпускает перышко со правого рукава за окошечко: – Полетай, перо, в чистом полюшке, погуляй до поры и до времени.

Улетело перо в чисто полюшко – обернулось перышко Соколом. Днем летал Ясный Сокол по небу, а настало лишь время вечернее, полетел опять к милой Лелюшке.

Позвала Ясна Сокола Лелюшка:

– Разлюбезный мой, Ясный Сокол, ты явись ко мне, ты приди ко мне!

Финист Сокол влетел в окошечко, в пол ударился – стал добрым молодцем. И пошли разговоры веселые.

Услыхали сестрицы лелины – побежали к Свaрогу небесному:

– Ой, Свaрог небесный, отец родной! Знай, что Лелюшку гость по ночам навещает!

Встал Свaрог и пошел, входит к дочери Леле. Финист Сокол же вновь обернулся в перо.

– Ах вы, дочери, все вам чудится! – тут накинулся на сестер Свaрог: – Что напраслину вы возводите? За собою лучше б присматривали!

На другой день Жива с Мареною принимались за хитрости-мудрости, как стемнело – они на окошечке натыкали ножей и иголочек. Коль наколется гость на иголочку – путь забудет навеки к Лелюшке!

Прилетел Финист Сокол к Леле – бился, бился – не смог пробиться, только крылышки все обрезал и иголки те искровянил.

И вскричал тогда Финист Сокол:

– Ты прости, прощай, Леля милая! Если вздумаешь отыскать меня, то ищи в тридесятом царстве, в темном царстве у гор Кавказских! Башмаков железных три пары истопчешь, обломаешь чугунных три посоха, и три каменных хлеба изгложешь – тогда лишь ты найдешь меня, ты спасешь меня!

Так уж Родом небесным написано, так уж видно завязано Макошью – разлучаться должны влюбленные. Но порвать нить судьбы возможно ли? для влюбленных – что расстояние?

И собралась скорешенько Леля, и пошла она по дороженьке, по тропиночке со Рипейских гор, говорила Свaрогу небесному:

– Не брани меня, милый батюшка! Отпусти меня в путь-дороженьку! Видно Родом мне так написано, видно Макошью так завязано – отправляться мне в царство темное!

Много лет она шла, много зим она шла – все брела полями широкими, пробиралась лесами дремучими и взбиралась на горы высокие. Песни птиц сердце Лелюшки радовали, ручейки лицо омывали, и леса ее привечали, звери лютые к ней сбегались, и жалели ее, и ласкали ее. Башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных, и три каменных хлеба она изглодала.

– Отзовись, отзовись, Ясный Сокол мой!

В кровь изранила она ноженьки – там где падали крови капельки – распускались цветы чудесные.

Вот дошла она до Кавказских гор.

Как у той ли у речки Смородины – видит Леля – стоит избушечка и на куричьих ножках вертится. Вкруг избушечки с черепами тын. Попросилась Леля в избушечку:

– Ой да вы, хозяин с хозяйкою! Буйный Велес с Бурей Ягою! Приютите меня, накормите и укройте от темной ноченьки!

Отвечают Леле хозяева:

– Заходи в гости, милости просим! Куда держишь путь, Леля милая?

– Много лет, много зим я по свету иду – все ищу я Финиста Сокола, распрекрасного Волха Змeевича.

– Ох и трудно тебе отыскать его! Финист Сокол живет в царстве пекельном, на Змeе Пeраскее женился он. Было раньше у Сокола времечко, он легко парил по подоблачью, уж он бил гусей и лебедушек, ну а ныне времечка нету – тяжело в золоченой клеточке, на серебряном, тонком шесточке, будто резвые ножки в опуточках!

А наутро прощалась Лелюшка с Бурей Виевною и Велесом. И сказала Леле хозяюшка:

– Вот бери подарочек, Леля, – ты возьми золотое яблочко, вместе с ним и блюдце серебряное. Как покатишь по блюдечку яблочко – все что хочешь в блюдце увидишь! Лишь скажи заветное слово: покатись, золотое яблочко, покажи мне то-то, и то-то!

Провожал Лелю Велес по лесу – покатил впереди клубочек:

– Ну ступай, Лелюшка, за клубочком, куда катится он – путь туда держи, приведет он к Финисту Соколу.

Вот пришла она в царство темное, горы там в облака упираются, и дворец стоит между черных скал.

У дворца стала Леля похаживать и катать по блюдечку яблочко:

– Покатись, золотое яблочко, покатись по блюдцу серебряному, покажи мне Финиста Сокола!

Покатилось по блюдечку яблочко – показало Финиста Сокола. Увидала то Пeраскея – ей понравилось блюдце волшебное.

– Не продашь ли, Леля, забавушку?

– Не продам – это блюдце заветное. А завет мой такой – ночку темную провести с твоим мужем Соколом.

"Не беда! – Пeраскея думает. – Опою я Финиста Сокола, он всю ночь будет спать, как убитый, ну а блюдце с яичком волшебное станет лучшей моей забавою!"

А в ту пору летал Финист по небу, избивая гусей и лебедушек, птиц небесных к себе заворачивая. Вот слетел и ударился о Землю, обернулся вновь Волхом Змeевичем.

Опоила его Пeраскея – поднесла ему чашу сонную, и заснул тотчас Финист Сокол.

– Что ж, иди, – прошипела Лелюшке. – Финист твой на всю ночь, мой же будет – с рассвета.

Подошла Леля к спящему Финисту:

– Ты проснись-пробудись, Ясный Сокол мой! На меня погляди, к сердцу крепко прижми! Много лет прошло, много зим прошло. Я к тебе, Волх любимый, по свету шла – башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных, и три каменных хлеба уже изглодала – все тебя, Ясный Сокол, по свету искала!

Целовала в уста его сахарные, прижимала его к своей белой груди. Но не слышал Волх околдованный.

Занималась уже зорька ясная, поднималося Солнце Красное, гасли на небе звезды частые.

Тут упала слезинка жгучая на щеку Волха – Финиста Сокола, пробудился Волх и раскрыл глаза:

– Здравствуй, Леля моя прекрасная!

Сговорились тут Финист с Лелею и бежали из царства пекельного. По утру Пeраскея хватилась и подняла вой на все царство, во все трубы трубить приказала:

– От меня сбежал Волх-изменщик!

Тут сбежалась к ней нечисть черная – прибежал и Вий подземельный князь, и Горыня, Усыня с Дубынею, солетелись Змeи летучие, и сползлися змеи ползучие – и все ринулися в погоню. Из норы ползли – озирались, по песку ползли – извивались:

– Волха мы доведем до погибели и засадим его в темницу!

Финист Сокол тем временем с Лелею добежали до речки Смородины. Как у той ли у речки Смородины повстречались им Велес с Бурею, и сказали они Леле с Финистом:

– Вы бегите скорей в царство светлое ко Рипейским горам к саду Ирию, – мы задержим погоню у реченьки!

Пepеправились Финист с Лелею – и погоня приблизилась к реченьке. Как увидели Змeи Велеса с Бурею Виевною у реченьки – тут же все они в норы спрятались, Вий и Виевичи разбежались, лишь Змeя Пeраскея ощерилась и набросилася на Велеса.

– Финист Сокол – мой, пропусти меня!

Тут ответил ей буйный Велес, раскатился гром в царстве пекельном:

– Ты, Змeя злокаманка, Змeя Пeраскея! Ты продала Волха за блюдечко, ну а Леля за ним на край света пришла! Башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных!

Тут стряхнул Пeраскею Велес и притопнул ее ногою, раздавил змею ядовитую.

Побежали Волх вместе с Лелею ко Рипейским горам к саду Ирию. Обернулся он ярым Туром, Леля села на буего Тура, – он скакнул первый раз – за версту скакнул, раз второй скакнул – уж не видно их. Обернулся Волх серым Волком, обернулась Леля Волчицею, побежали они по дремучим лесам, обернулись щуками быстрыми и поплыли по морюшку синему, обернулись птицами светлыми – полетели они по подоблачью.

Прилетел Финист Сокол с Лелею ко Рипейским горам к саду Ирию, о Сырую Землю ударился, обернулся вновь сизым перышком. Леля спрятала сизо перышко и пришла к Свaрогу небесному.

– Где же ты была, дочь любимая?

– Я гуляла по свету белому.

– Говорили мне ветры буйные, как летала ты вместе с Соколом, говорили мне волны синие, как ты плавала вместе с щукою, мне шептали леса дремучие, как бежала ты вместе с Волком, рассказало мне Солнце Красное, как на буем Туре скакала ты... Покажи-ка мне Волха Змeевича – удалого Финиста Сокола!

Обронила тут Леля перышко – обернулось оно Ясным Соколом.

– Что ж, – сказал Свaрог, – видно Род судил, видно так завязано Макошью – будет свадьба у нас небесная!

И сыграли свадебку в Ирии, стала Леля женою Волха, удалого Финиста Сокола.

На той свадьбе трубили трубы, лился Хмель, и плясали звезды. И явились на свадьбу боги – сам Пepун Громовержец с Дивой, и Стрибог, Семаргл и Велес, прилетела и Буря Виевна, и пришла Корова небесная. Хорс с Заpей-Зареницей и Месяц, Макошь с Долею и Недолею, и Марена пришла вместе с Живою.

И слетелись на эту свадьбу со всего света белого птицы, и сбежались свирепые звери, и сошлись златорогие туры, и сползлись ползучие змеи.

Веселился тогда весь подсолнечный мир, веселилось и царство подземное, пировало и царство небесное!

Д Е С Я Т Ы Й К Л У Б О К

– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, о рожденьи Дажьбога прекрасного, сына бога Пеpуна могучего и прекрасной русалки Роси. И о битве Дажьбога с отцом своим, как они боролись-братались, расскажи о победе дажьбожеей!

– Ничего не скрою, что ведаю...

По лесам дремучим и шелковым травам вдоль Днепра по крутому его бережку сам Пеpун Громовержец проезживал. На другом бережку его девы-русалки пели песни, пуская венки по волнам.

А одна красна девушка смелой была, она спела Пеpуну, пуская венок:

– Если б кто, добрый молодец, Днепр переплыл, поборол бы его многомощный поток – за того добра молодца вышла бы замуж, будь он стар, будь он молод, беден, или богат.

Поднял брови густые могучий Пеpун и заслушался песней русалки Роси. Загорелась тут в жилах перуновых кровь, удалая вскружилась его голова.

Он снимал с себя всю одеженьку и кидался-бросался в могучий Днепр. Он поплыл через Днепр сизым гоголем. Пepеплыл через первую струечку, и вторую струю без труда переплыл, третья струйка тут взволновалась, закрутила Пеpуна грозного – и отбросила вновь на крутой бережок.

Тут промолвил Пеpуну могучий Днепр:

– Громовержец Пеpун, многомощный бог! Ты не плавай, Пеpун, по моим волнам, мои волнушки все свирепые: струйка первая – холодным хладна, а вторая струя – как огонь сечет, третья струечка заворачивает.

Вновь Пеpун бросался в могучий Днепр. Днепр вновь Пеpуна отбрасывал, как отбрасывал – приговаривал:

– Не видать тебе моей дочери! Не гневи, Пеpун, Рода батюшку, Ладу матушку богородицу и жену свою – Диву грозную!

Тут запела Рось песнь печальную:

– Видно нам с тобою не встретиться. Видно мне, рябинушке тонкой, век качаться одной у речки далеко от высокого дуба!

Кpинул тут Роси мощный бог Пеpун – раскатился гром по подоблачью:

– Не могу переплыть я могучий Днепр, не могу я стать твоим мужем, Рось! Но прошу я тебя – стань у берега, стань у камешка у горючего, покажи лицо свое ясное!

Встала Рось у камня горючего, показала лицо свое ясное.

Тут снимал Пеpун лук тугой с плеча, натянул тетивочку шелковую – и пустил стрелу позлаченую. И сверкнула стрела, будто молния, раскатился тут в поднебесье гром. Рось тогда укрылась за камешком – и стрела ударила в камешек.

И возник в бел горючем камешке – образ огненный, человеческий.

И тогда закричал мощный бог Пеpун:

– Высечь сына тебе из камешка лишь Свaрог небесный поможет, призови Свaрога небесного!

Так сказал Пеpун и поехал прочь.

– *

Призвала Рось Свaрога небесного. Трое суток он камень обтесывал, бил по камню горючему молотом. Так родился Дажьбог Тарх Пеpунович – его ноженьки все серебряные, его рученьки – в красном золоте, во лбу Солнце, в затылке – Месяц, по косицам его звезды частые, за ушами его – зори ясные.

И сказал Дажьбогу великий Свaрог:

– Нужен конь тебе богатырский, чтобы бегал быстрее ветра, чтоб летал он быстрее птицы, чтоб ты мог на нем целый год скакать! Ты ступай, Дажьбог, ко высоким горам, ты ступай к пещере глубокой. За двенадцатью дверями железными, за двенадцатью запорами медными, в той пещере стоит богатырский конь, цепью тяжкой к столбу прикованный. Разломай эти двери железные – конь услышит тебя и сорвется с цепей, удержать тогда ты коня сумей!

И пошел Дажьбог ко высоким горам, и нашел пещеру глубокую, стал разламывать дверь железную. Тут услышал его богатырский конь и заржав сорвался с цепей своих, разломал все двери железные и хотел на волюшку вырваться. Тарх Дажьбог на коня того вскакивал и обуздывал его, и оседлывал.

И спросил Дажьбог:

– Кто меня сильней? Кто смелей меня? Кто хитрей меня? Есть быстрее ли конь – моего коня?

И сказала Дажьбогу матушка:

– Я бы рада была б уродить тебя смелостью в Пеpуна грозного, в Святогора могучего силою, ну а хитростью в Волха Змеевича, но не так было Макошью связано. Но и ты хорош, молодой Дажьбог, и тебе нельзя на судьбу пенять!

– *

Был Дажьбог великий на возрасте, словно сокол ясный на возлете. Научился узлы он завязывать, научился клубки он прочитывать, и играть на гуслях яровчатых, славить бога Свaрога небесного, и Семаргла, и Рода-Пращура. Научился он бою грозному, научился с крутой и с носка спускать.

На крутую он хаживал горочку, и кричал, и звал зычным голосом:

– Даст ли мне Свaрог поединщика, чтоб под стать был мне он по силушке?

И пошла про Дажьбога славушка – и великая слава, немалая, да по всем городам и украинам, доходила она до Рипейских гор, и до сада Ирия светлого, до Пеpуна – бога могучего.

Громовержец Пеpун собираться стал, обуздал коня – Буpю грозную, брал и стрелы свои золоченые, брал свою булатную палицу. Конь его бежит – Мать Земля дрожит, изо рта пламя пышет, из ушей дым валит. У коня Пеpуна жемчужный хвост, его гривушка золоченая, крупным жемчугом вся унизанная, а в очах у него камень маргарит, куда взглянет он – все огнем горит.

Сотворились тогда чудеса – растворились тогда небеса. И поехал Пеpун да на Буpе-коне, золотою главой потрясая, в небо молнии посылая. И спустился он в чисто полюшко, и поехал он чистым полюшком, грудь свою копьем ограждая и небесный закон утверждая. С гор на горы он перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.

Пepеехал он лесушки темные, переехал поля Сарачинские, до Днепра доехал могучего. Мать Земля под ним сотрясалась, во Днепре вода всколебалась, в поле травушки приклонились.

Услыхала Рось поступь грозную и сказала Пеpуну могучему:

– Уж ты здравствуй, Пеpун сын Cварожич, бог!

– Что ж – ты знаешь меня и по отчеству?

– Как Орла не узнать мне по вылету, не узнать как Пеpуна по выезду?

И еще ему Рось промолвила:

– Ой ты гой еси, грозный бог Пеpун! Ты не вспыльчив будь, а будь милостив: ты Дажьбога найдешь в чистом полюшке, не сруби у сыночка головушки. Мой сынок Дажьбог молодешенек, он на буйные речи заносчивый, и в делах своих неуступчивый.

Выезжал Пеpун в чисто полюшко, выезжал на холм на окатистый, на окатистый холм, на угористый – и увидел: с восточной сторонушки едет Тарх-Дажьбог на лихом коне.

Мечет он булатную палицу чуть пониже ходячего облака, а другою рукой прихватывает, как пером лебединым поигрывает:

– Ай ты, палица моя, ты булатная! Нет мне равного поединщика, на горе ли крутой, в чистом полюшке.

Говорил ему Громовержец:

– Уж те полно, царь, потехаться, похваляться пустыми словами! Уж мы съедемся в чистом полюшке, мы поборемся-побратаемся – да кому Род небесный поможет?

Ото сна будто Тарх пробудился, повернул коня он лихого, и съезжался с Пеpуном во полюшке. То не горушки в поле сталкивались, то столкнулись два бога могучих.

Тут поднял булатную палицу сын Сваога Пеpун-гомовежец, ударял той булатной палицей по щиту Дажьбога могучего – на три части распался дажьбожий щит, на три части сломилась палица.

Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными – и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались на три части они обломались. Ударялись и саблями острыми – на три части сломились сабельки.

Как они боролись-братались – содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалось и море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землей всколебался небесный свод, под Землей шевельнулся и Юша-Змей.

Тут сходили они со могучих коней, опускались на Матушку Землю. Стали биться они врукопашную. Они бились-дрались трое суточек и ослаб вдруг Пеpун Громовержец – подвернулась правая ноженька, ослабела левая ручушка. Пал Пеpун на Землю Сырую, а Дажьбог ему сел на белую грудь:

– Ты скажи, бог могучий, как имя твое, назови свое имя-отчество, – так сказал Дажьбог поединщику.

– Я приехал из Ирия светлого, я Пеpун Громовержец Свaрога сын.

Тут вскочил Дажьбог с его белых грудей, брал Пеpуна за белые ручушки:

– Ты прости меня за такую вину, что сидел у тебя я на белых грудях! Встань, Пеpун, – ты родимый мой батюшка!

Помирились они, побраталися, и вскочили они на буланых коней, и к Роси поехали матушке.

Говорил тогда молодой Дажьбог:

– Ой ты, Рось – родимая матушка! Отпусти меня ко Рипейским горам, отпусти меня к Ирию светлому ко Свaрогу богу небесному.

Попрощался Дажьбог с Росью матушкой и поехал с Пеpуном к Ирию.

О Д И Н Н А Д Ц А Т Ы Й К Л У Б О К

– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын Пepунович на младой Златогорушке Виевне.

– Ничего не скрою, что ведаю... –

Хoроша поездка в чистом полюшке, хороша пробежка лошадиная. Видно где Дажьбог на коня вскочил, да не видно где в стремена вступил – только видно в полюшке пыль столбом.

Тут увидел Дажьбог – в чистом полюшке поляница-наездница едет.

– Что за чудо-чудесное в поле? Поляница во полюшке едет, а под нею конь, будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко.

Тут вскричал Дажьбог зычным голосом:

– Ой да ты, поляница могучая! Спишь ты впрямь, или ты притворяешься? Не ко мне ли ты подбираешься?

Поляница ж молчит – не ворохнется.

Разгорелось тут сердце дажьбожее – взял Дажьбог булатную палицу, ударял поляницу могучую. Поляница ж сидит – не ворохнется, на Дажьбога она не оглянется.

Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:

– Видно смелости во мне все по-старому, только силы во мне не по-прежнему!

Видит он – дуб стоит в чистом полюшке. Наезжал на него Тарх Пepунович и ударил булатною палицей – и расшиб сырой дуб на щепочки.

– Значит силы в Дажьбоге по-старому, видно смелость во мне не по-прежнему!

Разъезжался Дажьбог сын Пepунович, вновь наехал на ту поляницу – и ударил ее в буйну голову.

Поляница ж сидит – не ворохнется, на Дажьбога она не оглянется.

Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:

– Видно смелости во мне все по-старому, только силы во мне не по-прежнему!

Видит он – скала в чистом полюшке. Наезжал на нее Тарх Пepунович и ударил булатною палицей – и разбил на мелкие камешки.

– Значит силы в Дажьбоге по-старому, видно смелость во мне не по-прежнему!

Разъезжался опять Тарх Пepунович, вновь наехал на ту поляницу он и ударил ее в буйну голову, и отшиб себе руку правую.

На коне поляница сворохнулась, на Дажьбога она тут оглядывалась:

– Я-то думала – мухи кусаются, оказалось – то добрый молодец!

Ухватила Тарха Пepуновича поляница за желтые кудри, подняла с конем богатырским, опустила его во хрустальный ларец, а ларец запирала ключиком.

И поехала снова к Рипейским горам. Едет целый день вплоть до вечера, едет темную ночь до рассвета. А на третьи сутки могучий конь стал под нею брести-спотыкаться. Она била его плеткой шелковой:

– Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, ты чего подо мной спотыкаешься?

Тут ответил ей богатырский конь:

– Поляница ты удалая, Златогорка дочь Вия подземного! Ты прости уж меня, хозяюшка, третьи сутки иду я без отдыха, и везу двух могучих всадников, вместе с ними коня богатырского. Богатырь тот силой слабей тебя, ну а смелостью посильней тебя!

Тут опомнилась Златогорка, вынимала хрустальный ларчик, отпирала его золотым ключом, вынимала Дажьбога Пepуновича из ларца за желтые кудри:

– Ах, удалый ты, добрый молодец! Сделай ты великую заповедь, ты возьми-ка меня в замужество. Будешь жить тогда ты по-прежнему. Коль откажешься – знать тебе не жить. На ладонь положу, а другой прижму – только мокренько между ладошками будет!

– Златогорка, дочь Вия подземного! Отпусти ты меня жить по-прежнему, я согласен на заповедь вечную, я приму с тобой золотой венец!

И поехали они да не в чисто поле, а поехали ко Рипейским горам, ко тому ли Ирию светлому. Встретил их Свaрог с Ладой-матушкой. И спросил Свaрог Златогорушку:

– Ты кого привезла, Златогорушка?

– Привезла я могучего витязя удалого Тарха Пepуновича, скуй Свaрог нам свадьбу небесную!

Приняли Дажьбог с Златогоркою золотые венцы свароговы, стали вместе они коротать свой век.

– *

Далеко-далеко в чистом поле поднималась пыль и стелилась ковыль. Проезжали там добрый молодец – молодой Дажьбог сын Пepунович и удалая поляница: Златогорка – дочь Вия подземного.

Они ехали ко святым горам, ко высоким горам Араратским. Ехали они много времени, подъезжали они ко Святой горе. Находили тут чудо-чудное, чудо-чудное – диво-дивное, площаницу нашли огромную. А на ней надписана надпись:

"Тот в гроб ляжет – кому в нем лежать суждено."

Тут спустились они со могучих коней и ко гробу тому наклонились. И спросила тогда Златогорушка: