Текст книги "Флот "

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

По-прежнему высились стены и башни Оуахаллазина, алебастр венчали сине-зеленые купола. По-прежнему за городом низвергалась с утеса река Таурури и приглушенный гул наполнял улицы и дома. По ночам зажигались лампы, как раньше масло, но гораздо ярче, а гидростанция была построена так, чтобы не портить картину снежной чистоты водопада.

С террасы Джайо окинул взглядом легкую дымку, поднимавшуюся от воды. Бриз нес прохладу, как благословение после дневной жары; давление воздуха на этой широте меньше двух бар, и дышалось довольно легко. Взгляд его скользнул по стене, увитой цветущей лозой, и потоку, устремляющемуся в каньон. Вода ослепительно сверкала. Он посмотрел вверх и заметил на уже начинающем темнеть небе нежный дрожащий отсвет. Солнце яростно пробивалось сквозь пелену облаков, окрашивая все в пурпур. Странно, что столь яркая звезда может создавать столь изысканную красоту. Но дальше к северу клубились черные тучи и мелькали вспышки молний.

Тазру указал в том направлении.

– Наши предки сочли бы это знамением, – глухо проговорил айкс. И действительно, гроза слишком яростная даже для южной зоны Прокруста. – Они бы решили, что Сеятель Смерти готов отправиться в путь.

– Вы ведь больше не верите в знамения, – ответил Джайо.

Верховный Мэр издал свистящий звук, перекрывший неумолчный грохот, водопада. У человека это означало бы вздох.

– По крайней мере, мы сохранили восприятие мира, как единой целостности. Возможно, это и случайность, но так уж совпало, что буря обрушится на Илкайзан после твоих слов, что ты покидаешь нас.

Джайо почувствовал напряжение. Нет, не станет он стоять и сносить обвинения, пусть даже предъявленные в столь мягкой форме.

– Мы не бросаем вас. Я зашел предупредить заранее. Мы поможем вам приготовиться. И оставим средства для защиты.

– У врага есть оружие сродни нашему. – Этого следовало ожидать. Илкаи были цивилизованы на свой лад, но их цивилизованность не предполагала сотрудничество с чужеземцами. Их ремесленники вполне способны делать огнестрельное оружие по украденным образцам.

– Искусство войны для вас утеряно, но для них оно остается венцом творения. Их Властелин снедаем неистовыми страстями предков. Когда айкс слышит, что вам предстоит уйти, айкс начинает считать дни до разлуки.

– У нас есть приказ, – проскрежетал Джайо. – Вы в Сируину должны научиться, что повиноваться приказам – значит быть солдатом.

– Будет ли у нас время научится? Эта наука должна войти в плоть и кровь, не так ли? – Тазру умолк. Пальцы айкса стиснули парапет. Возможно, я сейчас говорю нечто ужасное, но... прежде, чем уйти, вы можете уничтожить Илкаи. Для нас.

Несколько ядерных взрывов. Несколько городов, пара миллионов жизней, окончившихся в огне; кричащие дети вдали от эпицентра, – расплавившиеся глаза и обгорелая кожа; уцелевшие, которые дерутся за то, что осталось; руины, голод, чума – создай пустыню и назови это миром. Джайо тщательно подбирал слова:

– Ты действительно этого хочешь?

– Не хочу. Но я должен был это сказать. У меня внуки.

– По ту сторону границы тоже чьи-то внуки. К тому же, это поможет не надолго, а потом все вернется на круги своя. Мы, люди, обуздали Илкаи для вас, и стоило нам это больше, чем вы думаете. Мы не стали покорять их, ведь тогда нам пришлось бы направлять и защищать их, а это непосильная ноша. Теперь, если Илкаи исчезнут, дикие племена с другой стороны пройдут через их земли и обрушатся на вас. С Властелином вы можете хотя бы договориться.

Гордость звенела: "Нас хотят выжать досуха, но мы не выжаты." Голос его смолк. Тазру опустил голову.

– Нет, – пробормотал айкс, – ты прав, вам нельзя становиться мясниками. Мы должны сами противостоять нашествию. Боюсь, мы много потеряем. Оуахаллазим неминуемо падет. Но, вероятно, мы сможем отстоять сердце Сируину, а через многие годы вернуть остальное.

– Прекрасно!

Но воодушевление Джайо пропало, когда Тазру продолжал:

– Но чем все это кончится? Истощим ли мы силы друг друга настолько, что в конце концов варвары покорят оба наших народа? Или Сируину станет чудовищем, еще более ужасным, чем сами Илкаи? Что бы не ожидало нас, жизнь дали нам предки, которые знали, что она станет не более чем воспоминанием, унесенным ночным ветром, как запах этих цветов. Я от души рад, что не доживу до этого.

Пальцы айкса легко, точно перышки коснулись щеки Джайо.

– Я буду скучать в разлуке, друг мой.

Поразительно, насколько громкими и многочисленными были возгласы.

– Ваша преданность достойна похвалы, – сухо отозвался бригадир. – Но клятвы вы приносили Флоту.

– А как обстоят дела с ответной преданностью? – взревел Дилледа. – Что мы для высшего командования, – оловянные солдатики – не более того! – Он глотнул воздуха и добавил: "Сэр". – Но последнее заглушил шум толпы.

Джайо поднял руку и резко опустил. Его жест мгновенно восстановил тишину.

– Жалеть себя позорно, – бросил он. – Вы получаете, что положено подходящее жилье и содержание...

Общий рев прервал его. Что ж, я побывала в ветхих кварталах, ела в грязных кафе, видела, как маленькие девочки в испуге, убегают, а мальчики усмехаются, как отшатываются женщины, и недобро косятся мужчины, когда лишь наполовину похожий на человека Крусти проходит по улице или садится в автобус. Я присутствовала на паре вечеринок, где ветераны набивались в чью-то конуру или шатались по парку, передавая по кругу бутылки и закуску, не имея условий для лучшего отдыха. После нескольких заварушек все таверны в Беллегарде были для них закрыты.

– У вас должно хватить мужества довольствоваться этим, – закончил Джайо. – Вас заберут отсюда, как только будет транспорт. Очень долго ждать не придется. Тогда те из вас, кто годен или может быть соответственно подлечен получат новое назначение. Там условия будут несомненно лучше, чем почти в любом уголке Прокруста. Те, кто негоден к продолжению службы, также получат необходимую медицинскую помощь, потом увольнение и пенсию. Что еще вам нужно?

Вопрос был риторический, но справедливый. Флот не просуществовал бы столько веков, не заботься он о своем составе. Но в этом-то все и дело.

– Сэр, нас распустят, – возразил Диледда. – И мы не будем больше в своей старой части. Наши части перестанут существовать.

Я заметила, как помрачнел Восмайер. У него тоже было свое подразделение. И теперь он не более чем безымянный нажиматель кнопок в пыльном пенале офиса. Неудивительно, что он хотел уйти в отставку. Но наверное, если он вернется, ему и родные будут чужими.

Диледда сел где стоял. Экран с беспощадной тщательностью демонстрировал. Что сделало с ним истощение. Его бормотание, стоившее определенных усилий, пролетело по лугу невнятным шелестом и затерялось среди деревьев.

– Теперь нам остается положить форму на полку, Лиа и мне. Мы нигде уже не нужны. Мы знали, что эти кончится, когда были молодыми и добровольно пошли на биомодификации. Но думали, что после увольнения сможем осесть там, куда забросит судьба. Заведем маленькую ферму...

Некоторые физические изменения практически необратимы, и подвергшийся таким биомодификациям начинает понемногу меняться, и в итоге уже не может стать прежним. Медики в Порт Тау Кита пожалуй сумели бы добиться, чтобы сержант дышал без аппарата в среде с нормальным давлением, но не вернуть ему полноценное здоровье уже не сможет никто. Он будет хрипеть и трястись, пока быстро бегущее время не доконает его.

– Вы получите ваши пенсии, – повторил Джайо. – И найдете место для жилья.

Торсов решил вмешаться.

– Сэр, я полагаю, это очевидно, – сказал он. – Надо двигаться дальше и решить, как с ними быть. Могу я высказать соображения?

Бригадир кивнул.

Торсов выступил вперед. В переливающейся одежде и с золотистой бородой он напоминал языческого бога, явившемся перед сборищем троллей. Взгляд его голубых глаз обежал собравшихся и на несколько секунд задержался на Диледде, словно о чем-то напомнил ему. А затем он заговорил, и первые слова, произнесенные низким голосом, были:

– Я знаю, что может чувствовать старый солдат, прибывший из чужого мира...

Терренев неплохая планета для нормальных людей, а в местах, где климат не вполне идиллический, – не слишком дорогая.

Ветер с Северного полюса пронизывал холодом, осыпал мелким снегом, но в этом ощущались бодрость и вызов, а когда становилось достаточно и того и другого, можно было войти внутрь. Дома Обурга стояли вплотную, задней стеной к зиме, окошки приветливо светились.

Из-за этого сторожка казалась вдвойне заброшенной, одинокое прямоугольное строение за пределами города, в белой прерии. Торсков прохаживался, заставляя кровь бежать быстрее. Вдруг бодрый настрой исчез и, немного поколебавшись, он потянулся к панели вызова.

Прошла минута или две. Вероятно, привратник изучал его. Сколько трудов ему стоило получить желаемое приглашение: найти человека, постоянно ведущего дела в Обурге, практически навязать знакомство, потом охаживать несколько дней. Вдобавок, он пообещал, что не станет записывать свои наблюдения ни на бумаге, ни на видео или аудио.

Герметичная дверь открылась. Он зашел в кессонную камеру. Дверь закрылась и затарахтел насос, разжижая атмосферу. Одновременно уменьшилась влажность. Его слизистую словно обожгло, и он надел носовую маску. Трубка была подведена к бутылке с водой и увлажнителю. Это устройство ему пришлось изготовить самому. Ничего подобного в продаже не было. Жители города практически никогда не появлялись в Сторожке.

Внутренняя дверь открылась, и он шагнул внутрь. Жара мгновенно охватила его. Свет был приглушенно красным. Он пожалел, что не прихватил дополнительный кислород; но особой активности он проявлять не собирался лишь осмотреться и побеседовать с теми, кто согласится.

– Для удовлетворения собственного любопытства, – признался он тогда. Я любопытствующий, дилетант. Конечно, если я смогу что-то сделать, чтобы помочь вашим людям...

– Не сможете, – ответил Вентура. – Слишком поздно. Разве что, многие из нас, я думаю, с удовольствием послушают рассказ о ваших приключениях. Вот почему вас допустили сюда. Жизнь наша слишком замкнута.

– Она должна быть такой?

– А что еще остается?

Вентура ожидал Торскова. Мрачный, с широкой грудной клеткой, он выглядел иссохшим, как большинство ветеранов Иремоса. Его манера одеваться была несколько шокирующей, хотя известно, что здесь вообще одеваются весьма необычно. На голове его водружена была шотландская шапочка с изысканным плюмажем, плащ с зубчатой каймой накинут поверх расшитого камзола, свободные брюки из флюоресцентного материала ниспадали на странные башмаки. Он перехватил взгляд посетителя и криво улыбнулся.

– Одежда для нас многозначна, – заметил он. – Это единственная игра, которую мы можем себе позволить.

– Они пошли по коридору. Несколько дверей вели в апартаменты. Вентура приоткрыл дверь и разрешил заглянуть. Обитатели отсутствовали. Запорами никто не пользовался, не имея ничего ценного. В комнатах почти нет мебели, и сами комнаты настолько малы, что больше похожи на камеры.

– Когда мы сложились, чтобы построить этот дом, на удобства уже не осталось денег.

Сувениры с Иремоса попадались всюду.

– Да, полагаю, многие вернулись бы туда, будь у нас шанс. Не то, чтобы там рай, но это пространство, целый мир – пустыни, горы... восходы над Горьким Океаном... Но договор с аборигенами запрещает Только несущим службу разрешена посадка.

– Вы предвидели, что этим кончится? – спросил Торсков и тут же понял, что сморозил глупость.

– Ха! Разумеется, нет. Мы знали, что в земных условиях будем нуждаться в специальных системах поддержки, но предлагаемая премия вроде бы компенсировала неудобства. Тогда мы были молоды После увольнения – что ж, в конце концов большинство из нас плюнули на все. Все попытки были безнадежны. Поэтому мы образовали эту колонию Обург предложил место бесплатно, потому что строительство должно было поднять местную экономику; и мы по-прежнему делаем там покупки Враждебности нет. Народ в городе старается быть дружелюбным, устраиваются совместные встречи по праздникам... или устраивались. В последнее время это прекратилось.

Торсков кивнул. Он слышал, как называют обитателей Сторожки: то надменными, то сумасшедшими.

– Просто мы слишком на них не похожи. – Вентура говорил без умолку. Наверное, долгие годы он бессознательно тосковал по возможности выговориться. – Поэтому мы мало играем в представлениях, мало читаем или общаемся с внешним миром. Он значит для нас все меньше и меньше Или слишком о многом напоминает. Ваши истории должны быть славным развлечением, если вы будете избегать упоминаний о делах людских.

Встречные пристально рассматривали незнакомца. Не все были причудливо одеты, но у каждого была эмблема: повязка на голове, пояс, брошь, медальон или нашивка на плече. Похоже, всем не меньше пятидесяти. Как правило, они молчали, даже в компании. Они давно уже истощили все темы разговоров.

Коридор выходил в большое центральное помещение, что-то вроде зала отдыха. В отходящих комнатах люди играли в кладовщиков и ремесленников. Торсков заметил, что поделки продаются в Обурге. Ему сказали, что случайные туристы их покупают.

Вентура указал на богато украшенную дверь между колоннами, увенчанными крылатым диском солнца.

– Святилище, – пояснил он. – Здесь происходят Таинства.

Он огляделся и понизил голос.

– С ними стало сложно управляться. Дайте нам какое-нибудь дело. Иллюзию значимости того, что осталось от нашей жизни.

– И без надежды на будущее, и вы знаете это.

Когда хотел, Торсков мог быть красноречивым. Голос его подобно волнам прокатывался по поляне, и был в нем еще морской бриз, приносящий свежесть из-за горизонта. Растерянная и рассерженная толпа внимала ему так же жадно, как и я.

Напряжение достигло предела.

– ...никогда. Но вы не связаны этим. Вы свободные мужчины и женщины. У вас есть завтрашний день. Так вперед? Выбирайте назначение свое!

– Вы можете вернуться на Прокруст.

Общий вздох взорвался криками. Толпа забурлила.

Мой взгляд упал на Диледду и его жену. Охваченные внутренним огнем, они схватились за руки.

Торсков поднял руку, требуя тишины. Когда шум постепенно улегся, его слова прозвучали уверенно:

– Флот предоставил вашу планету собственной судьбе. До сих пор там ничего ужасного не случилось. Но вы знаете, что скоро может случиться, если вы, собравшиеся сегодня здесь, не предотвратите это. Вы способны. Вас всего несколько сотен, но вы знаете тот мир, знаете военное и инженерное дело, у вас есть все необходимое, чтобы взять на себя руководство. Арсеналы и заводы на месте. Космический корабль, способный войти в атмосферу, сам по себе мощное оружие – один его звук может разогнать армию железного века. Мы можем охранять Сируину, пока под нашим руководством они станут создавать оборону. Потом мы сможем спасать цивилизацию по всей планете. Можете вы мечтать о более замечательном будущем?

Нельзя сказать, чтобы он увлек всех.

– Ага, – прокаркал мужчина, чью потерянную руку предполагалось вновь отрастить в Порту. – Конечно, могу. Попасть под военный трибунал. Раздалось несколько отрывистых смешков.

– Но кто должен доставить нас? – спросила женщина.

– Я, – ответил Торсков.

Я потянула Восмайера за рукав.

– Хочу походить и сделать отдельные снимки, – проговорила я сквозь общий шум. Он отсутствующе кивнул, трепеща от возбуждения. Джайо остался безучастным.

Я спрыгнула вниз и стала протискиваться между телами, зажав в руке омниграф. Бас Торскова продолжал греметь:

– У меня есть корабль, способный забрать всех вас, транспорт, принадлежащий этому Владению. Экипаж состоит на моей личной службе. На Беллегарде это означает, что они мои, равно как и вы были принадлежностью ваших подразделений. На корабле имеются два вспомогательных челнока для высадки на планету и запасы на год, пока-мы не восстановим на Прокрусте синтез и сельское хозяйство. И сейчас корабль уже на орбите!

– Господи, – в общей суматохе выдохнул кто-то, – сколько ж у него денег?

Это был худой, неглупый с виду мужчина с лейтенантскими нашивками. Вероятно он служил в нагорьях, поскольку был совсем черным, правда на этот раз по рождению. Я встала напротив и поднесла микрофон к его лицу.

– Он младший сын аристократа, – произнесла я – Богатый, да, по вашим меркам или моим. Но важнее, что у него есть союзники.

Офицер прищурился.

– Может ли это причинить ему вред?

– О, космос, да. Он должен очень туда стремиться, чтобы играть по таким ставкам.

Он посмотрел пристальнее.

– Кто вы?

– Валя Монье, журналист. Приглашена, потому что ваши командиры, бригадир Джайо и полковник Восмайер, хотят, чтобы такая как я рассказала мирам о том, что думаете и чувствуете вы. Ответите на несколько вопросов?

– Ух, погодите.

Торсков заглушил крики, летевшие с каждого квадратного метра:

– ...совершенно неожиданный шаг. Мы будем вне пределов досягаемости, прежде, чем Флот или правительство планеты узнают, что мы выступили.

Дальнейшая сумятица.

– Ладно, – сказал лейтенант. – На несколько отвечу.

– Имя, пожалуйста?

Он сообщил имя и сказал, да – он точно вернулся бы, если смог, хотя у него и есть дела в Алисоне.

– Вы не понимаете, что ведете крамольные разговоры? – завопил человек по-соседству. У него были знаки, отличия майора. Щеки пылали от гнева.

– Ведем, ведем, – пробормотал мой лейтенант. – Дайте Флоту приложить к этому руку. Хватит, леди. – Он отмахнулся от меня. – Я должен дослушать.

Джайо взял слово. Упала тишина. Казалось, она звенит от неслышного эха. Его властный металлический тон не изменился ни на йоту.

– Да, мы говорим крамолу, так что уже виноваты в призыве к бунту. Но не притворяйтесь, что у вас самих не возникало подобных мыслей. Не будь этого, вы не пришли бы сюда. Мы можем говорить о высшем долге – по отношению к союзникам, доверившимся нам, или к самим себе и нашим семьям. Но практически, получается, что те, кто отправится, будут зачислены в мятежники и дезертиры. Вернуться они смогут не скоро. Жить и растить детей, которые возможно появятся, им придется на Прокрусте – по крайней мере, пока для некоторых из них не будет обустроено более удобное место обитания на луне или на орбите. Те, кто не готов, пусть отойдут в сторону.

Каким-то образом он вдруг резко стал еще более прямым, чем раньше.

– Я возглавляю поход. Вы также должны быть готовы поступить под командование мое и моих офицеров. Вы должны будете подписать новый Контракт. Мы влезаем в это дело вместе и бесповоротно.

Я расхаживала, фиксируя лица.

"Хотите вы этого?" – должна была шептать я и слышать: "Да – нет – не знаю – убирайтесь".

– Что в этом для тебя, Торсков? – выкрикнул Диледда.

Богатырь откинул голову – золотистая грива разлетелась – и расхохотался.

– Достойные деяния? – прогремел он. – И, да, слава. Я хотел бы остаться в памяти не только как звездный богач. Понимаете, я объявляю себя вне закона вместе с вами. Совет Магнатов не сможет просто заявить Флоту, что сожалеет. У них есть договор. Но вам понадобятся силы в космосе для транспорта, патрулирования и выживания на планете. Я возьму на себя организацию и возглавлю их.

Сквозь общий гам пробился женский голос:

– Все бесполезно. Мерзавцы придут взять нас в оборот и расстреляют.

– Нет, – сказал Джайо. – Я учел это, навел справки. Беллегард не имеет такой возможности. Флот ведет войну на отдаленных рубежах, плюс обязанности на территории Альянса. Пытаться отыскать нас – на большой, облачной, гористой и дикой планете, обитатели которой либо спрячут нас, либо умрут, защищая нас – почти невозможно и совершенно бессмысленно.

– Они легко смогут достать нас ракетами! – выкрикнул мужчина.

Я была потрясена. Неужели мораль упала настолько, что кто-нибудь во Флоте, и вообще кто-нибудь, мог такому поверить?

Восмайер ответил первым. Я и не предполагала, что он может быть настолько эмоционален.

– Убивать тысячами невинных аборигенов, разрушать их общество из-за злобы на нас, тогда как мы представляем угрозу разве что для разбойничающих варваров? Флот не просуществовал бы тысячу лет, будь он карательной машиной.

– Высшее командование придет в ярость, но им придется принять fait acompli [свершившийся факт (фр.)], – добавил Джайо. – Пока мы остаемся в системе солнца Прокруста, мы в безопасности.

– От всего, кроме Прокруста, – усмехнулся мужчина.

Так все и продолжалось, туда и обратно, взад и вперед. У штатских это превратилось бы в сущую неразбериху. У моряков было больше дисциплины и чувства локтя. Тем не менее, начинало казаться, что каждый следующий говорит что-то свое. Я пробиралась среди кружащих, толпящихся, толкающихся тел и записывала. Когда представлялась возможность, я вставляла вопросы.

– И мы станем Верховными Властителями? Мне это не нравится.

– Кто знает; что произойдет? – ответил Торсков – Бесспорно, люди будут в Сируину особой кастой. А позже и везде на планете. Но я не вижу нас, как правителей аборигенов. Мы и они слишком разные.

– Что, черт побери, можем мы делать, кроме как воевать за них?

– Быть учителями, предпринимателями, соседями и друзьями, – произнес Торсков. – Вам не придется скучать или чувствовать свою бесполезность, обещаю.

– ...изгнание.

– Не навсегда. Мы станем... гражданами... Сируину, суверенного государства, заключившего в прошлом договоры с Альянсом. Со временем нас простят. Удачливых повстанцев всегда прощают. Я не рассчитываю, что нам вернут имущество или звания, но к тому моменту мы добудем новые и сможем снова жить среди людей. Фактически, мы станем героями.

– Если сможем прожить так долго.

– Что для вас лучше, – отпарировал Торсков, – гнить или рискнуть?

Расспросы, ссоры, ниспровержения, споры Дважды я заметила, как возникали потасовки, но окружающие тут же разнимали дерущихся. Луны начали заходить. Тень от планеты поползла по ее обитателям.

Наконец.

– К порядку! Внимание! – Многократно усиленный голос Джайо перекрыл шум. Я протиснулась сквозь толпу. Отовсюду разило потом. С записями своих мини-схваток я вскарабкалась на сцену Похоже, наступал решающий момент.

Когда прохладный воздух наполнила тишина, Джайо заговорил:

– Мы слишком много попусту мелем языком Уже некогда объяснять прописные истины. Сколько хочет вернуться на Прокруст?

Я прикинула, что поднялось сотни две рук.

– Слишком мало, – сказал Джайо.

Поднялось еще и еще.

– Четыреста – тот минимум, который, я считаю, необходим. Если столько не набирается, все что нам остается – вернуться в Алисон и ждать военных кораблей.

Взлетели еще несколько рук. С каждой секундой колебание все нарастало. Над головами проносились метеоры. Их число – одно из чудес Беллегарда, но сегодня они были как начертанные вопросительные знаки.

– Мы проиграли?.. А-а, нет, теперь у нас набралось нужное число.

Сразу же присоединились еще тридцать или сорок рук.

Те, кто не согласился, затравленно оглядывались по сторонам. Увидев себе подобных, они устремились друг к другу, до тех пор, пока собрание еще пестрило островками предательства. Дилледа и его жена были почти единственными, излучавшими радость. Для большинства решение, каким бы оно ни оказалось, далось не легко. Невозможно безболезненно рвать десятилетние связи, будь то с Флотом или со своими товарищами.

Торсков шагнул вперед.

– Мы отправляемся! – радостно провозгласил он. – Я уверен, что решившие остаться будут сохранять молчание пока мы не окажемся уже далеко.

– Будут ли? – Мой лейтенант протиснулся в первый ряд. Его образ на экране бросал быстрые взгляды вправо, влево, назад. – И могут ли? Если он так поступят, то станут соучастниками.

– Никто не должен знать, что они сегодня здесь, – сказал Восмайер. Он обратился ко всем: – Вы понимаете нас, не так ли? Вот поэтому вы прибыли сюда. Вы выбрали не присоединяться к нам, и это ваше право, но вы не предадите тех, кто вам доверился.

Я заметила, как сжались губы майора.

– Когда мы стартуем? – донеслось из толпы, и остальные подхватили: Когда? Да, когда, когда?

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Торсков. – Этой же ночью." Вспомогательные челноки доставят нас на корабль.

– Нет, нет, постойте, – вмешался лейтенант.

Ропот вокруг него перерос в общий шум. Конечно, это было слишком неожиданно. Направив микрофон, я уловила несколько протестующих голосов. У лейтенанта осталась девушка в Алисоне, не имевшая физических недостатков и поэтому не оказавшаяся среди недовольных, но он должен был увидеться с ней напоследок, разве нет? Кто-то еще должен был уплатить или получить долги. У каждого были какие-то пожитки, которые хотелось взять с собой. И... не стоит бросаться очертя голову, надо немного все обдумать... Мы не станем подчиняться Бригадиру Джайо, лучше выберем собственных офицеров... Да, Народная Республика Прокруста... Неужели мы все должны остаться на этой проклятой планете? Я знаю, на астероидах есть минералы...

– К порядку! Внимание! – крикнул Джайо.

– Да пошел ты...

– Эй, погоди, ты не можешь так обращаться к командиру.

– А кто сказал, что он мой командир? Мы должны стать свободными.

– Тише, тише, – попросил Торсков. – Если не будем заодно, мы все обречены. Доверьтесь вашим вождям.

– Доверьтесь... – глаза Джайо сузились. Внезапно его палец уперся в меня. – У нас посторонний.

Стоявший внизу Диледда услышал.

– Постойте, сэр, – осмелился он возразить. – Вы знаете, кто она. И она согласилась оставаться с нами, пока... ух...

Возникшее столкновение на помосте, проецируемое на экран, привело собравшихся в чувство Постепенно восстановилась тишина. Я ощутила, как ночной бриз прополз по моей коже.

– Это смешно, – отчеканил Восмайер. Но тут же засомневался: – Хотя... у нас нет ничего, кроме ее слова.

Торсков шагнул ко мне.

– Давайте быстро разберемся с этим, – потребовал он. И вполголоса добавил: – Это должно утихомирить их, показать, что мы владеем ситуацией. Иначе они будут препираться до рассвета и ничего не решат.

– Боюсь, они вас не послушают, – печально заметил Восмайер.

Торсков обратился ко мне:

– Извините, миледи Монье. Придется через все это пройти.

Он громко произнес, перекосив лицо в усмешке:

– Итак, вы собираетесь поведать нашу историю.

Взгляды снизу из толпы давили на меня, почти с физической силой. Я кивнула.

– С вашего позволения, – ответила я. – Я хочу записать и представить правду о вас и ваших делах.

– Нам бы могло это пригодиться. Надеюсь, это действительно будет правдой.

Я изобразила улыбку.

– Тогда я надеюсь на ваше исчерпывающее интервью.

– Может быть, позже. На кого вы работаете? Объединенные новости? Гильдия?

– На себя. Я свободный художник.

– И надеетесь продать свои творения большому дистрибьютору. Ясно. Как вы услышали про нас?

– Новость о вашем прибытии обошла весь Беллегард. Я приехала в Алисон по горячим следам.

– Вот как? Не думал, чтоб слух прошел вне этой планеты. Разве какое-нибудь маленькое сообщение. А вы из внепланетарной системы?

– Нет, нет, – вмешался Восмайер. – Миледи сказала мне, что она из Вестландии.

Торсков поднял брови:

– О? Откуда позвольте узнать?

– Ну, ну... – Моя улыбка сделалась натянутой. – Я не люблю оседлую жизнь. Я бродяга.

– Но ведь вы где-то родились и выросли, – вкрадчиво проговорил Торсков. – В каком городе? Я хорошо знаю многие.

Тишина и подозрительные взгляды сосредоточились на мне.

– Уануотер! – выпалила я.

После секундной паузы он покачал головой и промурлыкал:

– Уануотер, а? Странно. Судя по выговору, вы не оттуда, или из любого другого места в Вестландии – да и вообще на Беллегарде. Что на это скажете, миледи?

Я отступила на шаг. Темное лицо Восмайера застыло. Прыгнув, он схватил меня сзади за руки. Омниграф со стуком упал на сцену.

Шум в толпе напомнил мне столкновение арктических льдин.

Джайо жестом усмирил толпу.

– Надо расследовать это, – сказал он. – Нет ли среди нас женщины, готовой произвести обыск?

– Я служила в военной полиции, – заявила одна, присоединяясь к нам.

Обыск был быстрым и умелым. Передатчик находился в медальоне на моей шее. Она вытащила его и раздавила каблуком.

– Я не пользовалась им. – Голос прозвучал неожиданно пискляво. – Это только для безопасности. Чтобы вызвать помощь, если... ситуация выйдет из-под контроля.

– Ну, разумеется, – ядовито заметил Восмайер.

– Вы записывали нас, – сказал Джайо. – И в уме и своим устройством. Теперь они будут точно знать, кто и что намерен делать.

– Постойте, вы не можете с ней расправиться! – рявкнул Дилледа.

– Конечно, нет, – ответил Торсков. – Мы не толпа линчевателей.

Это замечание утихомирило гневные выкрики Его перекосило.

– Но вы создали нам проблему, миледи.

– На кого вы шпионите? – резко спросил Восмайер.

– На... на Совет, – запнувшись, призналась я. – Они подозревали...

– И наняли... свободного детектива. – Торсков остался невозмутим. Откуда вы на самом деле, Монье?

– Терренев, – сдавленно проговорила я.

– Да это, в общем, не важно. Важно, что мы под подозрением. И виновны в заговоре и подстрекательстве к мятежу. Правительства не склонны позволять отдельным личностям заниматься внешней и военной политикой. Когда завтра вас не будет на связи, Совет поднимет Флот и нас арестуют для расследования.

Торсков обернулся. И выкрикнул в перепуганное скопище.

– Если только мы не отправимся немедленно! Это наш единственный шанс. Вы со мной?

Первые робкие отклики окрепли. Вскоре они ревели.

Восмайер отпустил меня. Понурив голову, я стояла под зимней стужей их ненависти и искала убежище в своих воспоминаниях.

Прерия вздымалась серебристо-зеленым морем под весенним ветром, когда мы, держась за руки, вновь вышли из Обурга и прогуливались около реки. Там росли деревья с синими плодами, ронявшие на нас лепестки.

– Я скучала по тебе, – призналась я.

– А я – по тебе, – ответил Торсков. – Я все чаще подумывал вернуться сюда.

– Пока практические соображения не решили дело.

– Я приехал бы в любом случае.

– Вероятно, со временем, Джерик, не будем притворяться. Я рада, что нужна тебе для дела, которое способна исполнить. После будет видно.

Улыбка его получилась вымученной.

– Боже милостивый, ты способна дать отпор кому угодно. – Он глубоко вздохнул. – Ну, ладно. Я прибыл с планеты, о которой упоминал в последний раз, с Прокруста. Там вот-вот может случиться беда. Я разговаривал с людьми, включая одного из высших офицеров. Мы с ним нащупали подход к тому, что следует предпринять. Но нам потребуется помощь извне, от агента, которого нельзя расшифровать. Сдается, ты, именно то, что надо.

– Достаточно сумасшедшая, а? – Мурашки пробежали у меня по позвоночнику. – Ну, давай рассказывай.

...Позже, в комнате моего отеля в Алисоне, когда подступившие к окнам сумерки скрадывали беспорядок:

– Их будет несколько сот, Валя. Слишком много, чтобы сохранять тайну. Ты – журналист и знаешь, что утечка абсолютно неизбежна. Кто-нибудь окажется против или захочет получить награду, и донесет на нас. Но даже, если этого каким-то чудом не случится, как нам справиться с организацией дела, как обуздать прирожденных буянов, не привлекая внимания?