Текст книги "Энциклопедия мировых сенсаций XX века (Том 2, Ошибки и катастрофы)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

"Ангелы смерти"

В предрассветные часы 9 августа 1969 года Мэнсон отправил на задание четырех одетых в черное членов "семьи", трое из которых были женщинами: Сьюзен Аткинс, бывшую певицу церковного хора; Патрицию Кренвинкл, когда-то работавшую секретаршей в офисе одной фирмы; Линду Касабьян, впоследствии ставшую главной свидетельницей обвинения, и единственного мужчину в этой команде Чарльза Уатсона, который в недавнем прошлом был отличным спортсменом у себя в Техасе.

Четыре "ангела смерти" приехали в престижный район Лос-Анджелеса Бенедикт-Каньон и остановились на вершине холма, откуда были хорошо видны шоссе и большой особняк. Этот особняк арендовали киноактриса Шарон Тэйт и ее муж, кинорежиссер Роман Поланский. Чтобы хозяева не смогли предупредить полицию, Уатсон перерезал телефонные провода.

Спустившись вниз на машине, четверка осторожно приблизилась к особняку, бесшумно проникла внутрь. И началась резня.

Киноактриса Тэйт, которой было всего двадцать шесть лет, со дня на день ожидала рождения ребенка. Ее убили, нанеся шестнадцать ударов ножом.

Ужасной смертью умерли и другие жертвы. Избивая дубинкой Войтека Фриковского, польского кинорежиссера, Уатсон с упоением шептал: "Я дьявол и пришел, чтобы заняться дьявольским делом". Когда режиссер потерял сознание, убийца зарезал его ножом.

Стивена Пэрента, восемнадцатилетнего гостя управляющего особняком, ударили ножом четырежды.

Джей Себринг, голливудский модельер-парикмахер, получил пулю и удар ножом.

Абигайль Фолжер, дочь миллионера – владельца кофейной компании, зарезали на лужайке перед домом, когда она пыталась убежать.

Перед тем как покинуть дом, озверевшие убийцы кровью своих жертв написали на парадной двери слово "свинья".

Узнав об этой резне, весь Лос-Анджелес испытал шок. И тем не менее Мэнсон решил, не откладывая, нанести еще один удар. На этот раз он сам возглавил шайку налетчиков.

На следующий вечер Мэнсон и трое его ближайших последователей ворвались в дом Лено и Розмари Ла-Бьянка, владельцев сети небольших магазинов. Мэнсон собственноручно связал ни в чем не повинных людей и отдал их на растерзание "детям дьявола" – Уатсону, Кренвинкл и семнадцатилетней Лесли Хоутен, в недавнем прошлом "королеве красоты" одного из колледжей.

Позже на суде выяснились ужасные подробности этой трагедии. Жертвы умирали медленной и мучительной смертью. Три маньяка буквально отрезали от них куски мяса с помощью ножей и вилок. Кренвинкл вырезала на животе Лено Ла-Бьянка слово "война", а потом оставила в мертвом теле торчащую вилку.

Поначалу полиция не связывала это мерзкое преступление с резней в особняке Тэйт. Дело в том, что и в самом особняке, и около него при обыске детективы нашли остатки кокаина и марихуаны. Эксперты пришли к выводу, что резня стала результатом чрезмерного употребления наркотиков самими обитателями особняка. Это была чудовищная ошибка.

Полиция была настолько убеждена в "наркотической причине" кровавой драмы в особняке Поланского, что блюстители закона проигнорировали одно очень важное обстоятельство. Вскоре после резни в этом особняке два детектива, работавшие по делу об убийстве некоего Гэри Хинмана, доложили своему начальству, что на месте преступления, как и в случае в доме Тэйт, убийцы оставили на стене надпись кровью. А в последующем рапорте детективов говорилось, что они арестовали подозреваемого по имени Бобби Бьюсолейл. Ранее этот самый Бобби был замечен в группе, где верховодил бородатый парень по имени Чарли.

И тем не менее в полиции упорно отказывались верить, что между этими двумя случаями есть связь.

И так продолжалось до тех пор, пока Аткинс не начала откровенничать перед соседками по камере.

"Это ваши дети..."

Когда преступники были пойманы, сведения о Мэнсоне и рабски преданных ему последователях придали убийствам неожиданное и неизвестное обществу до сих пор звучание. Выяснилось, что богатых и известных людей зарезали "дети свободы", те самые, что покинули свои достаточно обеспеченные семьи из среднего класса для жизни в атмосфере наркотиков, необузданного секса и насилия.

На судебном процессе, который длился девять месяцев, Мэнсон охарактеризовал свое окружение предельно ясно:

"Дети, которые приходят в ваши дома с ножами в руках, – ваши дети. Не я научил их этому. Вы научили. Большинство тех, кто пришел ко мне на старое ранчо, тех, кого можно назвать "семьей", – это отвергнутые вами... Я сделал для них все, что мог, я поднял их с мусорной свалки, я сказал им: "В любви ничего плохого нет".

...Я представляю собой лишь то, что живет внутри всех и каждого из вас...

Я никогда не ходил в школу, так и не научился толком читать и писать, я сидел в тюрьмах, поэтому остался неразвитым, остался ребенком, в то время как ваш мир взрослел. И вот я вгляделся в то, что вы создали, и не смог этого понять".

В этот момент глаза Мэнсона стали огромными, голос его загремел. Присутствующие в зале заметили во всем его облике налет сумасшествия и в то же время какую-то завораживающую силу воздействия на других. Мэнсон продолжал вещать:

"Если бы я мог, я бы выдернул сейчас этот микрофон и вышиб бы им ваши мозги. Потому что именно этого вы заслуживаете, именно этого... Разве является секретом тот факт, что музыка призывает юных подниматься на борьбу с истеблишментом? Музыка говорит с вами каждый день, но вы глухи, немы и слепы, вы не способны воспринимать ее. И еще многое... Вот дети и бегут от вас на улицы – и в конце концов все равно натыкаются на вас!"

Действительно, уже во время судебного процесса события показали, что Мэнсон во многом прав. Для тысяч разочаровавшихся подростков он стал героической жертвой во имя торжества справедливого дела. В листовках его превозносили как "невинного человека", вступившего в борьбу с угнетением.

Вердикт общества

В понедельник 29 марта 1971 года, после самого долгого уголовного процесса в Америке, присяжные признали Мэнсона и его бездумных "слуг смерти" виновными по всем эпизодам предъявленного им обвинения.

Через три недели после вердикта присяжных судья Чарльз Олдер приговорил всех обвиняемых к смертной казни. Но в 1972 году, когда смертная казнь в штате Калифорния была отменена, приговор был заменен пожизненным заключением.

Однако Чарли и сегодня опасен, как и прежде. На шестом десятке лет он мешками получает письма от разочаровавшихся в жизни подростков. Мэнсон проводит свои дни бренча на гитаре или делая фигурки скорпионов из любого подручного материала, который попадает в одиночную камеру тщательно охраняемой тюрьмы штата Калифорния. В соавторстве с другим заключенным он написал книгу под заголовком "Мэнсон сам о себе", которая была опубликована в 1988 году.

Что касается последователей Мэнсона, тех самых, что убивали, чтобы "осуществить" его пророчества, в отличие от Чарли, они, по-видимому, дьявольских убеждений больше не придерживаются. Сьюзен Аткинс, которой сейчас за сорок, в тюрьме обвенчалась, вернувшись в лоно христианства. Сорокалетняя Лесли Хоутен, находясь в тюрьме, окончила колледж и получила диплом искусствоведа. Третья женщина – Патриция Кренвинкл, тоже перевалила сорокалетний рубеж. Она подавала просьбу о помиловании, но в ноябре 1989 года эта просьба была отклонена.

Чарльз Уатсон свое пожизненное заключение отбывает в калифорнийской мужской колонии. Он тоже вернулся в лоно христианства и помогает местному священнику. Уатсон женат, и у него трое детей.

Линда Касабьян, которая на судебном процессе была главным свидетелем обвинения и потому избежала наказания, живет ныне в провинциальном Нью-Хэмпшире и воспитывает четверых детей.

Мэнсон же демонстрирует равнодушие к тому, выйдет ли он когда-либо на свободу или нет. "Я хочу, чтобы вы знали, – писал он в 1988 году из тюремной камеры, в моем распоряжении весь мир. Силой своей воли я на свободе, я среди вас".

БРАТЬЯ ХУСЕЙН: Цена ошибки

Мюриель Маккей, домохозяйка средних лет, была похищена, как оказалось, по ошибке – и для ее мужа-журналиста заголовки газет в тот день стали воплощением самого жуткого сна. Но даже сейчас только ее похитители знают, какая судьба постигла несчастную женщину.

Мюриель Маккей жила в устроенном, комфортном и благополучном мире, укрытая от любых возможных неприятностей за широкой спиной своего мужа Алика. Будучи "номером два" в газетной империи промышленного магната Руперта Мердока и заместителем председателя редакционного совета массового выпуска английской газеты "Ньюс оф уорлд", Алик Маккей каждый день сталкивался с проявлениями преступности и порока.

Отправив мужа утром на работу, миссис Маккей спокойно проводила свои дни в заботах о роскошном доме в Уимблдоне и развлечениях с приятельницами в фешенебельном клубе. Так продолжалось до тех пор, пока вечером 29 декабря 1969 года она не исчезла навсегда.

Миллион – к среде

Алик Маккей в тот вечер вернулся в свой дом в 20 часов. И сразу понял: что-то случилось. Прежде всего журналиста насторожило то, что парадная дверь была не заперта: он и Мюриель принимали тщательные меры предосторожности после того, как несколько месяцев назад кто-то пытался проникнуть к ним в дом.

Войдя в холл, Алик увидел на полу сумочку жены. Содержимое сумочки валялось на ступеньках лестницы. На столе лежали обрывки лейкопластыря, моток крепкой веревки и выглядевший зловеще кухонный топорик для рубки мяса. Алик громко позвал жену, потом схватил топорик и побежал наверх. Мюриель нигде не было. Встревоженный муж кинулся к соседям, а потом позвонил в полицию.

Через несколько часов, в тот момент, когда детективы тщательно осматривали дом и снимали отпечатки пальцев, раздался телефонный звонок. Произошел такой разговор:

Незнакомец. Это группа "Мафия-три". Мы из Америки. "Мафия-три". Ваша жена у нас.

Алик. Моя жена у вас?

Незнакомец. Вам понадобится миллион фунтов стерлингов к среде.

Алик. О чем вы говорите? Я не понимаю.

Незнакомец. Мафия. Понимаете?

Алик. Да, я о ней слышал.

Незнакомец. Ваша жена у нас. Это будет вам стоить миллион фунтов.

Алик. Это нелепо. У меня нет никакого миллиона.

Незнакомец. В таком случае вам лучше достать его. У вас есть друзья. Возьмите деньги у них. Мы хотели захватить жену Руперта Мердока. Не вышло. Поэтому вместо нее мы взяли вашу жену.

Алик. Руперта Мердока?

Незнакомец. Вы должны достать миллион к среде, или мы убьем ее. Понятно?

Алик. Но что я должен делать?

Незнакомец. Все, что вы должны делать, – это ждать контакта с нами. Мы дадим вам инструкции. Либо у вас будут деньги, либо у вас не будет жены. Мы свяжемся с вами опять.

На другом конце провода положили трубку.

Откуда раздался звонок, полиция определить не смогла.

В восемь часов утра следующего дня почтальон принес в злосчастный дом письмо. Внутри конверта лежал листок дешевой голубой бумаги, на котором почерком Мюриель было написано:

"Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы я вернулась домой. У меня завязаны глаза, мне холодно. Пожалуйста, пойди им навстречу, потому что я не могу больше выдержать. Я постоянно думаю о тебе, о семье и друзьях. За что мне такие страдания? С любовью, Мюриель".

"Я падаю духом..."

Несколько дней Алик не имел никаких сведений ни о жене, ни о ее похитителях. Но голландский ясновидец Джерард Круиз, который в свое время точно указал, где спрятаны трупы детей – жертв убийцы в одном из нашумевших дел, заявил, что Мюриель прячут на границе между Эссексом и Хердфордширом, примерно в сорока милях к северу от Лондона. Полиция проигнорировала это заявление. И, как оказалось, зря...

Лишь 20 января 1970 года бригада из тридцати детективов, работавших по этому делу, получила зацепку. По почте пришло еще одно письмо Мюриель, отправленное, судя по штемпелю на конверте, из городка, расположенного севернее Лондона. Миссис Маккей писала:

"Здоровье мое ухудшается, я падаю духом. Пожалуйста, пойди им навстречу. Прости, что пишу неразборчиво, у меня завязаны глаза и замерзли руки. Пожалуйста, не вмешивай полицию и сотрудничай с группой, называющей по телефону код "М-З". Чем раньше ты достанешь деньги, тем быстрее я смогу вернуться домой, иначе ты никогда меня больше не увидишь. Дорогой, ты можешь все сделать быстро? Пожалуйста, умоляю, не вмешивай сюда полицию, если хочешь меня увидеть. Мюриель".

На следующий день раздались три телефонных звонка от похитителей. Они давали инструкции, где оставить денежный выкуп. Алик потребовал от них доказательств того, что жена его жива. Банда прислала в ответ пакет с тремя кусочками зеленой шерстяной материи от одежды Мюриель и обрезком кожи от ее туфель. Эксперты-криминалисты смогли обнаружить на пакете отпечаток большого пальца, который впоследствии стал важнейшим доказательством обвинения.

Выкуп требовалось отдать двумя частями, по 500 тысяч фунтов стерлингов каждая. Алик дал полицейским 300 фунтов в потертых банкнотах, остальные деньги представляли собой листы чистой бумаги. Однако несколько попыток передать "выкуп" похитителям оказались неудачными.

Наконец наступила пятница, 5 февраля, день, который в очередной раз назначили похитители Мюриель. Пакет с выкупом нужно было выбросить из машины возле городка Бишопс-Стортфорд. Полиция наводнила весь этот район. Но на приманку никто не клюнул. Тем не менее полицейские засекли "вольво-пикап", который кружил в это время по соседним дорогам. Выяснилось, что эта машина с регистрационным номером "XGO 994G" уже попадала в поле зрения детективов во время предыдущих попыток передать выкуп. Быстрая проверка показала, что машина принадлежит человеку по имени Артур Хусейн. Он оказался выходцем из Вест-Индии, по профессии портным, который мечтал разбогатеть.

В 1967 году Хусейн и его жена-немка Эльза купили ферму Руке в деревне Стокинг-Полхэм в нескольких милях от Бишопс-Стортфорда. Через несколько месяцев к ним приехал младший брат Артура Низамудин. Жители деревни прозвали Артура "Королем Хусейном", поскольку он постоянно хвастался, что в один прекрасный день станет миллионером. Но они и не подозревали, каким образом Артур намеревался осуществить свою мечту.

Как вынашивался план

Однажды вечером Артур Хусейн и его брат увидели по телевизору Руперта Мердока, который давал интервью. Во время передачи упоминалась жена Мердока Анна. Вот тут-то у Артура и родился план: он и Низамудин узнают, где живет Анна Мердок, похитят ее и потребуют в качестве выкупа миллион фунтов стерлингов.

Братья осуществили свою "домашнюю заготовку" (во всяком случае, они так считали), но при этом совершили две грубые ошибки. Во-первых, они с самого начала перепутали адреса Мердока и Маккея. Во-вторых, они следили за "роллс-ройсом" газетного магната, не зная, что Алик пользуется им, когда босс в отъезде.

Все эти факты выяснились позже, в суде, во время процесса. А тогда, к вечеру 6 февраля 1970 года, две сотни полицейских обложили ферму Руке. Когда детективы постучались в дом и Эльза отозвалась из-за двери, они сказали, что якобы ищут тайник, куда воры спрятали похищенные драгоценности.

Когда детективы вошли в дом, Артур не проявил ни малейшего беспокойства. "У меня достаточно денег, – сказал он. – Я не занимаюсь скупкой краденого. Можете искать, где угодно".

Уже в самом начале обыска полицейские убедились, что они на верном пути. Первая добыча оказалась в спальне – клочки точно такой же дешевой голубой бумаги, на которой были написаны послания Мюриель. Потом нашли и сам блокнот, а на нем следы, по которым оказалось возможным определить оттиски некоторых слов, написанных рукой Мюриель. Детективы обнаружили также обрез винтовки, из которого кто-то недавно стрелял.

Но вот чего они не нашли, так это следов Мюриель Маккей – живой или мертвой.

Утром полицейские обратили внимание на еще одно обстоятельство, подсказавшее им вполне возможный, хотя и самый страшный вариант исчезновения женщины. В печке они обнаружили обгорелые кости, а в самом доме – крюк, на который цепляют туши животных при разделке. Артур Хусейн пояснил, что этот крюк остался здесь от прежнего хозяина фермы. И невозмутимо добавил: "Когда мы разделываем теленка, то остатки отдаем собакам, а кости и голову кидаем в кормушку для свиней".

Выяснилось, что недавно братья продали несколько свиней. Однако ни одну из них полиции разыскать не удалось. Иначе, возможно, подтвердилась бы версия, что Мюриель Маккей была убита, а ее расчлененное тело пошло на корм свиньям.

К тюремному заключению

В любом случае у полиции оказалось достаточно оснований, чтобы предъявить братьям-фермерам обвинение в убийстве. Среди доказательств фигурировал отпечаток большого пальца, обнаруженный на присланном Алику пакете, идентичный с отпечатком пальца Артура Хусейна. Эксперты обнаружили также отпечатки пальцев Артура на газете, которую похитители выронили у входа в дом Маккей в тот вечер, когда пропала Мюриель.

Братья отрицали свою вину, однако в ходе следствия проявили прямо противоположные характеры.

Низамудин вел себя на допросах по-детски. Однажды он горько расплакался, уткнувшись следователю в плечо и повторяя: "О Боже, что Артур сделал со мной? Что он говорил мне?"

Совсем иначе держался Артур. Он был разговорчив и на удивление самоуверен. На одном из допросов он даже хвастливо заявил, что собирается написать книгу об этой истории, по которой будет снят фильм с Ричардом Бартоном в роли детектива и Сэмми Дэвисом-младшим в роли его самого.

Но братьям ничто не помогло. На судебном процессе оба были приговорены к тюремному заключению.

Еще несколько месяцев полиция искала тело Мюриель Маккей. Но о том, что с ней в действительности произошло, знали лишь Артур и Низамудин Хусейн. А они так и не сказали ни слова.

В качестве горького постскриптума к этой истории приведем строки из письма Алика Маккея в газету "Сан", номер которой вышел на следующий день после вынесения приговора братьям Хусейн:

"Смерть обычно воспринимается как явление естественное и неизбежное... Но в данном случае, при нынешних обстоятельствах никто не может утверждать, что Мюриель умерла, поскольку тело ее не найдено, хотя я уверен, что она уже никогда не вернется домой...

Я должен смириться с этим очевидным фактом и продолжать жить, насколько это возможно".

ЛИЗЗИ БОРДЕН: "Женушка-топор"

Это один из самых примечательных случаев нераскрытых убийств в истории американской преступности. Правда ли, что знойным августовским днем 1892 года учительница воскресной школы Лиззи Борден зарубила топором отца и мачеху, которые не давали ей нормально жить, или это сделал кто-то другой?

Лиз Борден топорик схватила,

Раз двадцать маман угостила,

Затем за отца принялась

По кумполу бедного хрясь!

Этот детский стишок звучал во время ребячьих игр в каждой школе по всем Соединенным Штатам. Эхо корявых рифмованных строк преследовало Лиззи Борден до самого последнего ее часа. Действительно ли в припадке слепой ярости она изрубила ненавистную мачеху, а затем – отца-пуританина? И судья, и присяжные решили, что она этого не делала. И Лиззи вышла из зала суда полностью оправданной.

Но если Лиззи была невиновна, то кто же орудовал топором в городе Фолл Ривер?

Ни расследование, ни время ответа на этот вопрос так и не дали.

В нищете и убожестве

Лиззи Борден родилась в 1860 году в городке Фолл-Ривер, штат Массачусетс. Ее отношения с отцом не заладились с детских лет. Кстати, он назвал ее Элизабет Эндрю, так как хотел иметь сына.

Через два года мать Лиззи умерла. Отец, Эндрю Дж. Борден, вскоре женился на Абби Дарфи Грей, толстой сварливой женщине из простонародья.

Бывший владелец похоронного бюро, мистер Борден был богатым человеком. Почти полмиллиона долларов он скопил на имущественных сделках. Но при этом оставался ужасным скрягой.

Несмотря на немалое состояние, Бордены жили гораздо хуже, чем многие рабочие местной хлопковой фабрики. Эндрю Борден не считал нужным тратить деньги ни на старый запущенный дом, ни на детей – Лиззи и ее старшую сестру Эмму.

Лиззи сначала обижалась на мачеху, потом стала ее презирать. Она была уверена, что Абби вышла замуж за ее отца с единственной целью – наложить лапу на его деньги. Лиззи отказывалась садиться с мачехой за один стол и всегда называла ее "миссис Борден".

Лиззи росла бесхитростной, тихой и вдумчивой девочкой. Она часто ходила в церковь, а свободное время проводила либо на рыбалке, либо за вязанием. Нередко она часами мечтательно просиживала у окна своей спальни.

Вот в такой убогой обстановке провела Лиззи Борден тридцать два года своей жизни. А потом, 4 августа 1892 года, произошло ужасное событие, навсегда положившее конец семейству Борден.

Дело сделано

Городок Фолл-Ривер изнывал от жары. Сестра Лиззи Эмма уехала с друзьями на природу в местечко Фейрхевен, в двадцати милях от Фолл-Ривер. Сама Лиззи после легкого пищевого отравления чувствовала себя неважно. К тому же настроение ей испортили два недавних происшествия. Вопервых, она случайно узнала о намерении обычно скупого отца отдать часть своего состояния сестре жены, мачехи Лиззи. Разозлившись, девушка зашла в спальню Абби, обыскала ее и забрала какие-то дешевые украшения. Родителям она позже сказала, что в доме побывали воры, однако отцу не составило труда убедиться, что пропажа дело рук Лиззи.

Второе событие произошло, когда кто-то тайком забрался в садик Борденов. Ничего не пропало, но реакция хозяина дома была более чем странной: он почему-то решил, что непрошеных гостей привлекли голуби, которых держала Лиззи, взял топор и отрубил птицам головы.

Так что в то роковое августовское утро Лиззи проснулась в неважном настроении. Жизнь в доме шла как обычно. Мистер Борден после завтрака ушел по делам. Джон Морс, брат его первой жены, приехавший на несколько дней погостить, отправился навестить родственников. Миссис Борден начала домашнюю уборку, а служанка, добродушная ирландка Бриджет Салливан, мыла окна.

Примерно в 9 часов 30 минут утра миссис Борден мыла ступеньки лестницы, ведущей в спальню для гостей. В этот момент на ее голову обрушился топор. Потом кто-то нанес ей еще девятнадцать ударов. Экспертиза установила, что умерла она мгновенно, после первого же удара.

В одиннадцать часов, обливаясь потом, домой вернулся мистер Борден. Возбужденная Лиззи встретила его и проводила в гостиную. А потом, оставив отца отдыхать, отправилась на кухню посплетничать с Бриджет, уже закончившей работу. Через некоторое время служанка ушла в свою комнату передохнуть от полуденной жары.

Минут через десять она услышала отчаянные крики Лиззи: "Сюда! Сюда! Отец мертв! Кто-то вошел и убил его!" Бриджет кинулась на голос и увидела Лиззи у двери гостиной. Она не позволила служанке туда войти, приказав бежать за доктором Боуэном, семейным врачом.

Где-то ненадолго задержавшись по дороге, пришел доктор. Он осмотрел изрубленное тело мистера Бордена. Как было установлено позже, несчастный погиб точно так же, как и его жена. На его голове насчитали следы десяти ударов топором. Диван, ковер, стены гостиной были забрызганы кровью.

Когда доктор Боуэн накрывал труп простыней, в дом прибежали встревоженные соседки. Одна из них, миссис Аделаида Черчилль, кинулась успокаивать Лиззи. Но та была совершенно спокойна и явно не нуждалась в участии. Соседку такое равнодушие в тот трагический момент потрясло.

Миссис Черчилль спросила Лиззи, где ее мачеха. И услышала в ответ: "Представьте себе, не знаю. Она упоминала, что собирается навестить какого-то больного. Но я точно не знаю... Мне кажется, что я слышала, как она вернулась домой".

Не прошло и нескольких минут, как миссис Черчилль и Бриджет обнаружили тело миссис Борден. Она лежала на ступеньках в луже крови.

Подозреваемые определились

Поначалу подозрение пало на Джона Морса, чье поведение в тот момент, когда он возвращался в дом Борденов, озадачило толпу, собравшуюся у подъезда: подходя к дому, Джон почему-то замедлил шаг и вместо того чтобы сразу войти в парадную дверь, обошел вокруг дома и сорвал с дерева яблоко. Полиция тоже предполагала, что его алиби не очень-то убедительно. Однако, когда все факты были тщательно проверены, подозрение отпало.

Детективы с самого начала были убеждены, что оба убийства – дело рук кого-то из обитателей дома. Бриджет Салливан они исключили из числа подозреваемых очень быстро: у нее не было никаких мотивов убивать; имя ее не упоминалось в завещании Эндрю Бордена; наличных денег в доме не было.

Оставалась лишь Лиззи Борден. Ее поведение после происшедшего было по меньшей мере странным. Когда Бриджет спросила ее, где она была в тот момент, когда на ее отца напали, Лиззи ответила, что выходила во двор. А на тот же вопрос, заданный миссис Черчилль, ответила, что ходила в это время в сарай за какой-то железкой. Естественно, об этом же ее спросили и детективы. Она повторила, что была в сарае и даже съела там три груши. Полицейские буквально на четвереньках облазили весь сарай, но никаких огрызков не обнаружили. Кроме того, Лиззи сказала, что не видела тела мачехи, когда спускалась по лестнице вниз встретить отца.

А тут еще одна из соседок сообщила полиции, что вечером накануне убийства Лиззи говорила ей, что у ее отца есть враги и она боится за его жизнь. Но расследование не выявило у конкурентов Бордена никаких поводов для убийства.

Выяснилось также, что за день до гибели родителей Лиззи купила в городской аптеке синильную кислоту и цианид. Объяснить, зачем ей это понадобилось, она не смогла.

Перед судом

Практически ни одна американская газета не обошла вниманием этот случай, и все они считали виновной в убийствах Лиззи Борден. Еще бы газеты промолчали! Это же была несомненная сенсация – старая дева-дочь отомстила тирану-отцу и жестокой мачехе.

Детективы, расследовавшие дело, готовы были согласиться с газетами. Они даже заготовили ордер на арест Лиззи, но решили подождать до конца предварительного следствия, надеясь, что там ее вина прояснится.

И они не ошиблись в своих ожиданиях. Во время предварительного следствия Лиззи допрашивали в качестве свидетельницы. Она утверждала, что ее не было наверху, когда отец вернулся домой. Стало ясно, что Лиззи пытается уйти от опасного вопроса: как она прошла по лестнице и не заметила на ступеньках тела мачехи?

"Я думала, что находилась в этот момент на лестнице, но теперь вспомнила, что была в кухне", – сказала Лиззи на следствии. И добавила доверительным тоном: "Когда обдумываешь это ужасное происшествие, многие вещи припоминаешь более четко".

Несмотря на "уточненные воспоминания", следствие выдвинуло против Элизабет-Эндрю Борден обвинение в убийстве Эндрю Дж. Бордена и Абби Борден.

К тому времени, когда дело о двойном убийстве попало в суд, провинциальное население Америки объединилось в своем недовольстве прессой за ее "несправедливое отношение" к Лиззи. Богобоязненная добропорядочная дочь бессердечного отца вызывала всеобщие симпатии. Простые люди считали, что тихую учительницу воскресной школы не должны судить в связи с таким дьявольским преступлением. Короче говоря, преобладало мнение, что она невиновна.

Тем временем Лиззи оказалась весьма удачливой в выборе адвоката. Это был Джордж Робинсон, бывший губернатор штата Массачусетс. В свое время, еще будучи при должности, именно он назначил на пост одного из трех судей, которые вели теперь судебный процесс по делу Лиззи. На предварительном слушании этот судья по просьбе Робинсона отклонил все утверждения обвинения по поводу покупки синильной кислоты и цианида. Таким образом, прогулка Лиззи в аптеку ни разу даже не упоминалась во время открытого судебного процесса.

Сам процесс шел десять дней. По ходу его было видно, как обвинение шаг за шагом теряет позиции. Лиззи помогла себе и тем, что упала в обморок на скамье подсудимых, что вызвало волну сочувствия и в зале, и среди присяжных.

Блестящее представление

Робинсон все проделал блестяще. Он убеждал присяжных заседателей, что государство поступило жестоко, позволив устроить суд над чистой, святой девушкой, обвинив ее в преступлении, которое она не способна совершить. Он закончил свою защитительную речь таким обращением к присяжным: "Чтобы признать ее виновной, нужно поверить в то, что она злодейка. Джентльмены, разве она похожа на злодейку?"

Присяжные решили, что непохожа, и признали Лиззи невиновной. Лиззи Борден встала со скамьи и под приветственные возгласы публики вышла из зала суда свободной женщиной.

И не только свободной, но и богатой. Она унаследовала большую часть папашиного состояния, такую сумму, о которой и мечтать-то не могла, пока он был жив. Несмотря на грубый стишок, который выкрикивали ей вслед ребятишки, она и не подумала уехать из Фолл-Ривер. Правда, жить в доме, который принес ей столько неприятностей, Лиззи не стала. Она купила другой дом – в престижном пригороде.

Бриджет Салливан после суда вернулась в свою Ирландию. Поговаривали, что Лиззи, вопреки завещанию отца, дала служанке довольно значительную сумму денег.

Какое-то время ходили слухи, что Лиззи и Бриджет сговорились избавиться от старого жестокого скряги и его противной жены. Но полиция никогда больше не возвращалась к этому делу. Там были уверены, что в свое время арестовали истинную преступницу. По твердому убеждению детективов, двенадцать добреньких мужчин-присяжных отпустили на свободу убийцу. Кстати, преступник с топором из Фолл-Ривер больше нигде и никогда не появлялся.

Лиззи поселилась в новом доме с сестрой Эммой. По свидетельству соседей, сестры вскоре начали ссориться и Эмма ушла из дома.

Лиззи до конца своих дней так и осталась одинокой старой девой. Она скончалась в 1927 году в возрасте шестидесяти семи лет и унесла с собой в могилу тайну душного августовского утра.

Но по сей день убийство в Фолл-Ривер время от времени вызывает споры. В Америке даже существует "Общество друзей Лиззи Борден", которое регулярно протестует против обвинений в ее адрес и настаивает на ее невиновности. Но есть также множество людей, убежденных в том, что в тот августовский день 1892 года забитая и униженная дочь Эндрю Дж. Бордена в конце концов вышла из себя и жестоко отомстила тем, кто не давал ей нормально жить.

ОСКАР СЛЕЙТЕР: Жертвы предвзятости

Создатель образа Шерлока Холмса обладал столь же блестящим умом, что и его придуманный герой-детектив, иначе он никогда не написал бы свои рассказы. Однажды Конан Дойлу пришлось применить свои способности и знаменитый дедуктивный метод в связи с необычным преступлением, совершенным в реальной жизни.

Более века прошло с той поры, как талантливое перо Артура Конан Дойла подарило миру Шерлока Холмса, борца с преступностью и скрипача-виртуоза. И в наши дни этот литературный герой остается образцом величайшего детективного ума.