Текст книги "Бюллетень поэзии 'Manuscriptum'"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

На ту беду лиса, раба злодейских рвений, на свой пушистый хвост искала приключений. Увидев, что ее Всевышний обделил, лисице показался белый свет не мил. И принявшись ворону созерцать, изысканно плутовка стала лепетать, что краше птицы во всем свете не сыскать, что ее перьями лишь мудрости писать, и что во всей Вселенной нет мудрей ворон, и перед ней в ораторстве бессилен Цицерон. – Прошу, толкни же речь, промолви слово! Тебя я слушать целый день готова.

Но глянув на лису презрительно и хмуро, ворона каркнула в ответ: Да что я – дура? Сыр выпал. Вновь лиса достигла цели и удалилась, с сыром, прочь от ели. Ворона ж философски рассудила так: Произошло обычное перераспределенье благ. Как резок благосостояния контраст! Быть может, снова бедной птичке Бог подаст?

1993

АФРОДИТА

Ясны очи украсив тенями и помадой намазав губки, "Афродита" сверкнет коленями из-под джинсовой миниюбки, и свежа, молода годами, стройный стан соблюдая свой, по асфальту стучит каблучками, словно лошадь по мостовой. Уповает прохожих мгновеньями, на ходу поправляя волосы, а мужские взгляды – рентгенами бьют все чаще, да ниже пояса.

И меня так недавно мучили, но, о Боже, как мне наскучили эти глазки, и грудь, и талия, и так далее, и так далее...

x x x

Нынче – спрос на сверхкрасоток, как щедры дары природы! Превратят ли их в кокоток или в жертвы криков моды?

А желающих так много ни конца тому, ни края: Вот еще одна "Джоконда", вот еще одна "Даная", каждая достойна лести, уникально одеянье, только было б все на месте, только было бы желанье...

РЕКЛАМА

Потребитель сверхмодных вещей, обитатель торгового дома все разборчивей он, все щедрей, ему каждая мелочь знакома.

Дорогие меха! О, мираж! Как увидели, так обалдели! Лихо впишутся в зимний пейзаж длинноногие фотомодели.

Да, реклама – всесильная вещь! Браво законодателям моды! Потребитель вцепился, как клещ, хоть его раздражают расходы.

КОРОЛЕВА КРАСОТЫ

Сбылись заветные мечты в изяществе походок плавных! О королева красоты, ты – первая, тебе нет равных! О, как блажен судьбы просвет! Тебе, тебе цветы живые! О, нимфа! – восклицал поэт. О, фея! – вторили другие.

Но сон растаял на беду, к тебе действительность вернулась, когда с авоськами на льду ты так бездарно растянулась. Но джентльменов рядом нет. О, где вы, грезы голубые? Растяпа! – пробурчал поэт. Раззява! – гаркнули другие.

x x x

Небеса в ночи темнели, чьи-то сны лелеет ночь. Твой младенец в колыбели, на тебя похож точь-в-точь, что-то странное лепечет, разрезвился и не спит, в погремушки ручкой мечет и шалит, шалун, шалит! Одержима бренной целью не уснуть... вот-вот уснешь, и склонясь над колыбелью, тихо песни ты поешь.

От разлук изнемогая, льнет к тебе моя душа, чтоб помочь тебе, родная, убаюкать малыша.

x x x

Люблю я засыпать под мерный шум дождя, проваливаясь в сон, куда-то уходя, туманится сознанье, мысли меркнут, и я куда-то, в мир иной, низвергнут. В нем растворяюсь я, окутан теплым сном, не трогает меня ненастье за окном, в спокойствии все тело пребывает, и нежится душа, и отдыхает...

Но мой растаял сон. Как звонко птичье пенье! Луч солнца сквозь окно облегчит пробужденье, сияют лужи тут и там, на солнышке блестя, и небо чисто, и давно уж нет дождя.

1993

ЗАБРОШЕННЫЙ ХУТОР

Хутор стоит в Вологодских лесах, всеми забыт, заброшен. Плуг не коснется земли в тех краях, луг много лет не кошен. Лишь пролетит одинокий шмель, да комары резвятся. Мимо пройдет осторожный зверь нечего здесь бояться. Ранней зарею петух не споет, скот не пойдет на выгон, ветхие срубы – подобье сирот...

Словно забвенью выдан весь этот край и весь этот простор. Прежняя жизнь заглохла много воды утекло с тех пор, много ручьев засохло. Так вот, сквозь годы, за днем идет день, в блеклости дикой картинки, только, увы, не видать перемен в дебрях Российской глубинки.

1994

ВЕСНА

У природы – свои права, у природы – свои прогнозы. Вновь безудержная весна у берез вырывает слезы.

В ясных отблесках вешних вод, пеньи птичьем и солнца сияньи все яснее ее приход, все нежнее ее дыханье.

И не зная дорог и троп, в чистом поле, где краски пестры, жеребец совершал галоп, на ходу раздувая ноздри.

Он себя удержать не смог, молод, дерзок, красив и ясен, забывая, что мир жесток, свято веря, что мир прекрасен.

1993

ВСЕ, КАК ВСЕГДА

Все, как всегда... И небо хмурится от суматохи городской, и грохот транспорта на улице в безмолвии толпы людской.

Все, как всегда... Заботы старые вновь разрывают на куски, души пожары небывалые меняют приступы тоски, и в радость перемен не верится, у каждого судьба своя.

Все, как всегда... Когда ж изменится однообразье бытия?

1985

ТАЙНЫ ИСТОРИИ

Что кроется там, под камнями надменных вершин пирамид? Рабы остаются рабами, пока надзиратель не спит. Хранили молчание сфинксы во мгле вековой тишины, решаются войнами иксы, и воины жаждут войны. Строители древних развалин шагают незримой тропой, история, полная таин их детище, их крепостной. Растут диссертации в стопки и противоречий скандал, усердно ведутся раскопки, где каждый сенсаций искал.

x x x

Мы все под солнцем и луной в плену материи единой, нам целью – мнимый рай земмой... Неудержимою лавиной течет сознания струя, все на пути своем сметая, духовность – призрак бытия, объемов графика скупая мировоззрения полет бесплодной уймой точек зрений, и в неизвестность нас влечет господство тайных измерений.

А жизнь внезапно – коротка, врасплох – последнее дыханье и блеск застывшего зрачка опустошенья содержанье.

1993

РАЗГУЛ

Раздольно веселье, богато застолье, мила нам сивушная вонь! Мы пьем под закуску, да пляшем вприсядку дай жару, шальная гармонь! Веселые, пьяные до неприличья, друг другу открыты душой. С ума меня сводит улыбка девичья поедем кататься с тобой? Мне сердце волнуя, твои поцелуи отнимут последний покой. Россия родная, любовь неземная, навеки, навеки я твой! Вернувшись к постою, кричу со слезою: О как я безумно влюблен! И ночью густою, в обнимку с тобою, уйду я в неистовый сон.

Наутро, объятый похмельною дрожью, я пью у колодца с ведра. Неужто по этому вот бездорожью мы мчали так лихо вчера?

1993

x x x

Храмы шитые златом и просторы равнин, обагренных закатом лучезарных долин и морскую обитель это, кажется мне, где-то раньше я видел... Не во сне... Не во сне... В глубине подсознанья помню смутно свой дом, тайну цели желанья, в воплощеньи ином жил я жизнью другою, и уверенность есть, что встречался с тобою, но не здесь... Но не здесь...

ЮРИЙ КАНАЩЕНКОВ

ВОЙДЯ В ЭТОТ МИР

книга стихов

О ВЕСНЕ И ОБО МНЕ

в уменьшительно-ласкательной форме.

Нынче приятный прогнозец: облачко сжалось в комочек, сник импотентно морозец, серенько стаял снежочек, ласковы солнышка вспышки, спятили кошки и пташки, и обнаглели мальчишки в жажде желанной свидашки. Скачут за модой девчушки глухи к дешевке, милашки, монстров-магнатов подружки тушками мажут мордашки, только о тряпках судачат, любят деньжонки людишки, дамочки сумочки прячут донышки режут воришки.

К лирике страсти лелея, сяду на дряхлом пенечке, хрупкие косточки грею и сочиняю стишочки. Волен я легким сердечком, мыслей мятеж в черепочке, лязгнув изящным словечком, строем равняются строчки. Мир графоманам скандальным, лавры – пустышкам беспечным! Что-то я все о банальном, а так хотелось о вечном.

1995

МЕДНЫЙ ВСАДНИК

Мне память давних дней дано хранить судьбой и в монолитной мгле таить любовь и боль. Что вам милей – ад или рай, громить иль петь, в неволе жить иль за свободу умереть?

И от звонка, и до звонка растет стена, где вера в Бога велика, но не прочна. Раздайся колокольный звон, Россию славь! Не допусти кошмарный сон в благую явь!

Не сломлен и не побежден, я здесь застыл, и солнца луч, теплом силен, по мне скользил. Великой силой солнца свет раздавит мрак, на все найдется свой ответ.

Да будет так!

1986

ДУХИ

Мы опутаны с лихвою бытия цепями. Крест на крест – душа с душою, божьими рабами, там, на небе, совершают браки и разводы и от глаз мирских скрывают таинства природы.

Полно! Полно вам лукавить, оргии мистерий! Через нас дано вам править формами материй. Кто узреет в сверхчернухе сверхнепогрешимость? Только вы, немые духи, тайная незримость.

1992

БЕССОННАЯ НОЧЬ

"И увидел Бог, что это хорошо." Библия. Ветхий Завет.

Мне свои объятия раскроет ночь – тиха, бессонна и темна. Будто страшный заговор готовят и земля, и небо, и луна.

Что же не на шутку загрустил я, может меня Боги заждались? Ангел бытия расправил крылья и унесся в неземную высь.

Пустота душевная тревожит, в жажде перемен, на все готов. Если я усну, тогда, быть может, стану очевидцем вещих снов?

И придет конец забвенья власти, и не надо тратить лишних слов, и вернутся вновь былые страсти, и очнется ото сна любовь.

Там, во сне, я ход судьбы нарушу. Милая, что я в тебе нашел? Мне Господь обжег любовью душу, и увидел Бог, что это хорошо.

1994

ВОЙДЯ В ЭТОТ МИР

Войдя в этот мир, я чувствую каждый свой вздох, я чувствую каждый свой шаг и углубляюсь в жизнь. Войдя в этот сплав из множества дней и ночей, в безмолвии света и тьмы я ощущаю их.

И мысли ко мне приходят одна за другой. Полетом в бездонную высь я обгоняю звук. Но в сердце моем хранится огромный запас ненависти и любви это моя мощь.

Незримой звездой паду в полымя любви и этим согрею тебя с сердца сойдет лед. Я ветром сорвусь, чтоб высушить слезы твои, которые вызову я страстью своих грез.

1985

МОЛОДОСТЬ

О молодость, ты – море по колено! Твои черты сияюще-наивны, самонадеянно легка и дерзновенна, тебе поет сама природа гимны.

О молодость, цветок надежд, желаний! Но сколько нам еще цвести осталось? Под нестерпимый гнет воспоминаний тебе жестокий счет предъявит старость.

Ну а пока, о молодость, гуляй и лепестки с цветков своих срывай.

1994

НЕ СПАТЬ

Под грузом век слипались ясны очи, светило восходило ровно в пять и после долгой и бессонной ночи хотелось лечь, хоть где-нибудь, и спать.

Роса прощалась с зеленью растений и пташки начинали щебетать, все пробуждалось без особых сожалений, как будто только в этом благодать.

И вот засуетился мир наш грешный, теперь его до ночи не унять. Ко мне подкрался сон бескрайне нежный, хоть я твердил себе: Не спать! Не спать. Не спать...

1989

СТАРИКИ

Мой старый, милый, незабвенный друг, достойны ль мы того, о чем мечтали? Ты помнишь, как мы молодость швыряли горстями из могущественных рук?

Средь юных лет веселой чехарды формировались цели и желанья и планы дерзкие нам были не чужды. Теперь?

Теперь – одни воспоминанья.

На голове полным-полно волос седых, похоже, тайный заговор природы. Понять пытаясь непонятных молодых, вздыхаем:

То ли дело в наши годы!

"Скрипим", походкой тяжкою пыхтя, и боли в сердце вряд ли успокоим, ворчим и ноем, будто малое дитя, но все же мы пока чего-то стоим!

1985

ЛЕТНИЕ НОЧИ

Земля от зноя отдыхала, неясными казались тени и нежно ночь благоухала пьянящим запахом сирени.

Жара угасла, все спокойно и дело не дошло до пепла, и функцию свою исполня, за горизонт убралось пекло.

Что ж, время спать. Что нам приснится? С годами нам покой дороже. А где-то молодость резвится, ночная тьма – друг молодежи.

Мне болью – время скоротечность! Я помню вас, шальные ночи, и нашу юную беспечность, и ясные девичьи очи.

И целью были мы единой, рука в руке, неразлучимы. О, ночи с тайной сердцу милой, как вы любимы, как вы мнимы!

Улягутся ночные страсти и новый день взойдет зарею, и снова будет все во власти тридцатиградусного зноя.

1995

О СМЕШЕНИИ КРОВЕЙ

Мне – что японцы, что чухонцы, не понимаю никого, нам всем едино светит солнце и нет важнее ничего.

Мчит homo sapiens сугубый в цивилизованную сеть, но я – всего лишь варвар грубый и ближний мой сосед – медведь.

Открыть бы третий глаз незрячий и жизнь понятней бы была. Всем надо счастья и удачи, всем смерть страшна и жизнь мила.

Расисты видят преступленье в смешеньи расовых кровей, от этой практики (их мненье) народ становится слабей.

И нам генетики ухабы уже не сгладить, хоть убей! По мне – что чукчи, что арабы, по мне – что немец, что еврей.

1995

ДЕРЖАВНАЯ СИЛА

Державная сила – на страже закона, но к власти сильна ее страсть. Когда с эшафота слетает корона, то значит, слаба ее власть.

Наследник, свой срок ожидая в утробе, дерзал материнский приют и низкий поклон августейшей особе лакеи с вельможами шлют.

Величество, полон и сил, и отваги, пред подданными предстает, он будет указы кропать на бумаге, его стезя власти зовет.

Он власти рычаг повернул слишком круто и зыбнет державная твердь, в народе растут недовольство и смута, в стране – беспорядки и смерть.

1991

В МЕТРО

В час, когда безумный город в многочисленное стадо превращался и рассудок испарялся весь куда-то, в час, когда устало кисли неотчетливые мысли и за горизонт светило направлялося уныло, в этот час, обыкновенно, в глубину подземных сводов набивалась масса плоти, именуемой народом. Вяло ликовали тени сброшен свет дневной с престола! И ребристые ступени исчезали в дебрях пола, монотонно и уныло, в безмятежности покорной, мерно двигались перила лентой безысходно черной

Весь измученный и смятый равнодушною толпою, я, надеждою объятый, встречи жду с моей мечтою. Где же ты, мечта поэта, идеал, ни с чем не схожий? Ни ответа, ни привета, ни одной знакомой рожи... И безмолвностью людскою наполняется окрестность, а толпа течет рекою, уплывая в неизвестность, уходя в свою интимность, никого не замечая и надежду на взаимность хладнокровно убивая. Люди сходят со ступенек, обратив надежду в грезы. И держу в руках я веник то недавно были розы.

1994

ЖИЗНЬ ЗЕМНАЯ

Мне путь в этот мир открывает Господь. Сюрпризов полна жизнь земная и лепит душа неокрепшую плоть, генетике предков внимая.

Судьбы поднимая неведомый флаг, вперед, в мир жестокий и мрачный! Кому-то подарит судьба саркофаг, кому-то лишь холмик невзрачный.

И долгие годы томится душа в скафандре болезненной плоти. Неправедность и справедливость верша, все новые мысли в полете.

И радость познав, и нужду, и печаль, вновь зову Всевышнего внемлю: взмывает душа в занебесную даль, вернется ли снова на землю?

1995

ВИКИНГИ

В морскую даль спешат знамена эмблемы воронов, волков, и плоскодонные драконы саксонских жаждут берегов, где будет литься кровь рекою, оставит смерть свои следы, и неприступною стеною для боя строятся щиты. Жестокому инстинкту внемля: тот власть имеет, кто сильней, свои права на эти земли провозглашает звон мечей. Захватчики добыче рады, богам войны благоволя. И у небес прося пощады, застыла в ужасе земля.

Земля, где пепла прах, как иней, и дым развеян на ветру, лежит поникшею рабыней в жестоком викингов пиру.

1995

x x x

Суета...

Споры с пеной у рта: в чем источники зла, в чем она – красота? Чу! Любовь обожгла, а за ней снова мгла, и душа вновь пуста. Суета... Суета...

И куда ж мне, куда? На изломе душа, чья-то нежность – не та, хоть стократ хороша, пусть хоть трижды чиста, пусть – сама доброта, нет любви и следа. И куда ж мне, куда?

1995

ЗАЧЕМ?

Скажи мне, для чего, зачем ты в жизнь вошел неясным курсом и масса мелочных проблем стучит в висках сверхмощным пульсом?

Зачем звучит так лживо речь и сердце больно ранит слово, зачем нужна случайность встреч, зачем нам расставаться снова?

Что нам грядущее несет, и ждать ли нам решенья спора, и скоро ли в наш дом придет давно обещанное "скоро!" ?

Но, может, станешь ты мудрей, от множества "зачем?" опомнясь, в минуту гибели своей... Зачем напрасно жать на тормоз?

1995

ДЕПРЕССИЯ

Весь во власти былого развалин, ощущаю депрессии рост. Я сегодня уныл и печален и как трешка, не моден и прост. Меланхолия вряд ли уймется, суть мою норовит раздавить. – Мужики, огоньку не найдется? Третьим? Буду! А как же не быть!

За углом, под тенистым каштаном, чтобы граждан покой не смущать, наливали стакан за стаканом грех на грешные души принять. И в хмельном, тошнотворном кошмаре, мысли путались в пьяную слизь, языки заплетались в угаре, мужики разожглись! Разошлись... Сделав ручкой последней надежде, я не стою теперь ни гроша, на душе тяжелее, чем прежде, и желает простора душа!

1993

В ТРУЩОБАХ

В трущобах нет того огня, который в сердце лед расплавит, цепями ржавыми гремя, здесь серость бал жестокий правит. Так рвите ж цепи, господа! Я верю, чудеса бывают! Пусть воссияет нам звезда! Но звезды меркнут... умирают... И под закат моей звезды, былое – время подытожит. Мой конь не портит борозды, но сделать новой он не может. Любым путям есть свой предел, моя душа для вас – потемки. Что не сумел, что не успел, оставлю вам, мои потомки. Хочу, чтоб все, как у людей, всплакни же надо мной, друг милый! Нет, мне не нужен мавзолей, мне б скромный крестик над могилой.

1992

УСТАЛОСТЬ

В тот час, когда я, грустный и уставший, плетусь до дома, на исходе дня, мне мнится в этом мире столько фальши и кажется, что он не для меня.

Здесь я – чужой, случайный гость незванный, не познанный, не понятый никем, весь этот мир такой абсурдно-странный и он ко мне безмерно глух и нем.

И хочется разбить оковы эти или скорей закончить жизни путь не виден смысл в бездарном долголетьи. А может, надо просто отдохнуть?

1995

ТИШИНА

1

Тишь да гладь везде, с мглою сходится в тихом омуте черти водятся. Тишина кругом, словно чья-то месть, давит колдовством, аж ни встать, ни сесть.

2

Сила чар крепка, сердце мается, в тишину тоска опускается, тучей темною надвигается, сам Господь слезой обливается!

3

Жалом молнии тьма нависшая сжечь пытается все притихшее. Грянул гром тотчас страшным грохотом дьявол ли потряс землю хохотом?

4

В землю выплеснет силу темных туч, солнце выпустит яркий, теплый луч, капли отстучат в листья тонкие... больше не молчат пташки звонкие.

1995

ПЛОТОЯДИЕ

Встреча двух живородящих на узкой тропе, страстью животных желаний – кошачьи напевы. Кошка все так же гуляет сама по себе, ей наплевать на проблему Адама и Евы.

Вечным инстинктом – привычка добычу искать, цепок и ловок свежего мяса любитель. Полно! Не лучше ль на пастбище травку щипать? В страхе откусит свой хвост змей-искуситель.

Мир совершенен: одни пожирают других, слабых – в расход, пусть сильнейший проявит живучесть! Здесь разделяется все на своих и чужих, ненависть, смерть и вражда – наша давняя участь.

Отче Всевышний, прости нам все наши долги! Божий избранник не высунет нос из ковчега! Агнец, в обличии волка, оскалил клыки, псы перегрызлись... собака – друг человека.

1994

x x x

Синица умерла в руках, журавль скрылся в облаках, и я растерянный стою и песнь печальную свою пою всем, кто имеет честь пронесть то малое, что есть, не уронить, не раздавить, не погубить, а сохранить.

Синица мертвая в руках, журавль где-то в облаках, и грузом тяжким мне земля... ищу я в небе журавля.

1991

x x x

Не все потеряно еще... О мире вечном и высоком лампадный свет церковных окон пусть слово укрепит мое.

Стремимся ль жить к плечу плечо, нам дружба – лучшее богатство. Когда вражда заменит братство, не все потеряно еще.

Не все потеряно, не все! В мечте несбыточно-печальной и даже в скорби погребальной есть продолжение свое.

1991

МЕЖ ТОРГОВЫХ РЯДОВ

Как Адам, не внимавший совету богов, пав под власть искусителя-змея, я уныло брожу меж торговых рядов, свой порожний лопатник лелея.

Многоликих прилавков неистовый плен предо мною глумливо пестреет. Велико искушенье товаров и цен и фантазия душу мне греет:

Если б банк я ограбил иль клад бы нашел или вытянул выигрыш где-то, я бы это купил, да и то приобрел, да пожалуй, и это, и это...

Если б деньги имел и богато бы жил, продавцам я не дал бы покоя, я б любовнице пол магазина скупил, а жене, так и быть, остальное.

Из желаний своих пользы я не извлек, мысли мерзки, бесплодны, угрюмы. Мне, увы, невдомек: если пуст кошелек, то к чему эти тяжкие думы?

1993

РАВНОДУШНЫЕ ЛИЦА

(На рынке)

На равнодушных лицах мгла и спесь, их безучастность, дико холодна, собою тяготит и угнетает. Они не спросят, для чего я здесь, для них я – бесполезная стена, которая лишь солнце заслоняет.

Им наплевать на мой скупой упрек. Кто я? – им это, право, все равно, не разберутся – нужен иль не нужен? Им поскорей набить бы кошелек, и каждый здесь, как это ни смешно, единой целью сам в себя погружен.

И сердце мне пронизывает боль как взор бездушный тошнотворно хмур! И недоверие в глазах – гримасой зыбкой. А вот и фокуса магическая соль: при виде соблазнительных купюр, смягчаются угодливой улыбкой.

1995

ГАДАЛКА

Добра или зла через край, то сердце зажжет, то остудит. Гадалка, прошу, погадай что было? что есть? и что будет?

Не ты ли – сама доброта? Прими в моей просьбе участье! Пусть лаются с пеной у рта творцы пресловутого счастья!

Впаду в наркотический транс в порыве слепого азарта. Скорей разложи мне пасьянс какая мне выпадет карта?

Быть может, разлука – мой рок, иль дальняя светит дорога? А я уж гляжу за порог, а я уж стою у порога.

Любовь ли мне сердце сожжет где наши сойдутся дорожки? И скоро ль удача придет? Прошу, погадай по ладошке!

К чему приведет ворожба? Пусть грех мой Господь не осудит! Скажи, что сулит мне судьба? Что было? Что есть? и что будет?

1993

x x x

Живущие с ... и по ... , терпящие нужду и не знающие нужды, с положением в обществе и без! У всех вас времени слишком в обрез, чтобы тратить его для жестокости и вражды и в нашем мире вакантности мест друг другу пакостить, друг друга злословить, вместо того, чтобы смиренно нести свой крест, вас тянет в омут дуэлей и междуусобиц.

Любовь для вас потеряла со смыслом связь и блуждает одна в необъятном, развратном городе и закрывая глаза на невежество и грязь, тонет в душевном голоде и холоде. Но пребывая в тоске и печали, однако на что-то еще надеется: оплевали ее и с грязью смешали, но в чьей-то душе она еще греется.

1991

ДЕТСТВО

Эти детские забавы непоседства бесконечность, нет на шалости управы: шум, веселье и беспечность, любознательность, активность, в каждом спит чертенок сущий. Эта детская невинность воплотится в мир грядущий.

Детство на большой планете есть ли что милей и краше? То, во что играют дети это будущее наше. С каждым днем взрослеют мысли, детской резвостью насытясь. Милые цветочки жизни, отцвести не торопитесь!

1995

БЕЗ ТЕБЯ

Как пусты закаты и рассветы, тяжба дней уныла и горька! Без тебя я – спутник без планеты, без тебя я – без воды река.

Жизнь течет бездарно и нелепо. И гнетет, и тяготит меня это вечно пасмурное небо, эта серо-мрачная земля. Между нами – стены... стены... стены... в лабиринтах улиц городов ждем конца под жуткий вой сирены, рвем сердца под визги тормозов. Мы в своем бессильи расписались и слова застыли на устах, где-то, в глубине души, остались идеалы, павшие в глазах.

Что-то вдруг проснется, встрепенется и надежда снова – через край. Без тебя я – как земля без солнца, без тебя я – как без Бога рай.

1992

МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ

Сколько странности скрыто в глубинах тайной сущности рода людского: слишком женского много в мужчинах, слишком в женщинах много мужского. Настоящая женщина – редкость, настоящий мужчина – находка, купидоны утратили меткость и удача пуглива и кротка.

Одержимые мнимой мечтою, под влияньем иллюзий блаженства, совершаем ошибки порою, но стремимся достичь совершенства. Пусть нам грузом тяжелым планида лишь блуждать между тьмою и светом, пусть от нас что-то важное скрыто и запутано все в мире этом, пусть Любовь – наивысшей вершиной, кем-то проклята, кем-то воспета, остается мужчина мужчиной, если женщина чувствует это.

1995

СОДЕРЖАНИЕ

О весне и обо мне Медный всадник Духи Бессонная ночь Войдя в этот мир Молодость Не спать Старики Летние ночи О смешении кровей Державная сила В метро Жизнь земная Викинги "Суета..." Зачем? Депрессия В трущобах Усталость Тишина Плотоядие "Синица умерла в руках..." "Не все потеряно еще..." Меж торговых рядов равнодушные лица Гадалка "Живущие с ... и по ..." Детство Без тебя Мужчины и женщины

* Юрий Канащенков. Гость *

Книга стихов

Издают засовы стоны от своих забот потери, о пришествии персоны возвещают скрипы двери.

За внезапное вторженье не судите гостя строго. В ожиданьи приглашенья он томится у порога.

Гость от кофе отказался, не желая даже чая, быть скромнее он старался, лишь коньяк предпочитая.

Он на женщин взоры точит, излучая нежность взгляда. Если женщина не хочет, значит... лишнего не надо.

Он желает молвить слово, мысля прозой и стихами, и найти приличный повод, чтобы встретиться с друзьями.

1994

–

Курица – не птица

Уныло месяц побледнел и небо обожгла зарница. Орел с курятника летел и думал: Курица – не птица!

Она не знает света звезд, полета прелести не знает, имеет крылья, перья, хвост, но почему-то не летает.

А в небе! В небе – красота! Просторны шири небосвода! Как видно, куры – не чета для птиц высокого полета.

А где-то там, в тиши гнезда, томится бедная орлица и не узнает никогда о том, что курица – не птица.

1992

–

Инопланетянин

От забот мирских очнувшись, монотонных и рутинных, я пойму, что этим самым душу я топил во мгле.

В глубину высот поднявшись, оживу в мечтах невинных снова я в своей тарелке, снова я в своем седле.

Чьей-то подлостью изранен, снова я коснусь святого и пути познаю млечность, и туманностей покров. Гордый инопланетянин, оторвусь я от земного, испаряясь в бесконечность сверхтаинственных миров.

А затем, с высот чудесных, грохнусь мордою об землю, корчась от несносной боли, и под тяжестью забот, не найду я смысла в песнях и жестокой прозе внемлю, что я – раб жестокой воли и отпетый идиот.

1995 –

Вся жизнь – игра

Вся жизнь – игра, а мы в ней – пешки, на шах и мат нам наплевать, не любим суеты и спешки, что нам не дать, то с нас не взять.

Из поколенья в поколенье лелеем жалкие гроши. О как бесплодны наши рвенья: как ни шурши одни шиши.

Мы бороздим земли просторы, наш мир абсурдами согрет. Который раз свернули горы, а толку нет, один лишь вред.

Но по дороге реализма шагает бодро наш народ от пессимизма к оптимизму, а может быть, наоборот.

1996

–

Одинокий мечтатель

Слова утопают в пространстве, в бессилье от слез и от смеха, виновные в непостоянстве и сгинет в безмолвие эхо.

Пусть мысли сомнением дышат, но истину в муках рождают. Тебя здесь никто не услышит, тебя здесь никто не узнает.

И пусть кров твой полуразрушен, и не был богат и престижен, но здесь твой покой не нарушен и словом никто не унижен.

Фортуной ты не избалован, но сердцем и духом возвышен, пусть был одиночеством скован, свободой зато не обижен.

1995

–

Апатия

Когда немая пустота невыносимо душу гложет, молюсь... быть может, Бог поможет? Крещен, но не ношу креста.

Пути не зная своего, я слепо верю, что сумею достичь того, что не имею, и выжать все из ничего.

Мне равнодушие – щитом. И больше не хранит сознанье любовь и разочарованье теперь уже не важно в чем.

Мечтой останется мечта и о любви пустые мифы и страстные для нимфы рифмы вдруг превратятся в холод льда.

И в сердце каменном – запрет безумным чувствам запоздалым, и не стремлюсь я к идеалам, и совершенства в мире нет.

1996

–

Обыденность

Над морем смятенье царит, спокойствие дышит обманом, невинный принявшее вид, прикинувшись полным болваном.

Чу! Мышка попалась в капкан, воркуют на крыше голубки и курит завод-великан бетонно-кирпичные трубки.

Доносы строчат стукачи, на внука ворчит дед сердито, девица рыдает в ночи: Разбито сердечко! Разбито!

Кого-то сажают на трон, кому-то поют анафему, и я, в чью-то лиру влюблен, лелею изящную тему.

1990

–

Я нарушаю

Вторгаясь в мир беспечный твой, я ненависть к себе рождаю, с прямолинейной простотой свой грех невинностью считаю. Тем, что кому-то верен я и что кому-то изменяю, в потоках правды и вранья, я все законы нарушаю, которые лелеешь ты, но мне они совсем чужды.

Себя не в силах обуздать, я зла оковы разрушаю, и силясь доброе понять, чужую боль в себя впитаю, презрев все то, что наяву, в далеких облаках витаю, тем, что родился и живу, уже, уже я нарушаю всех истин призрачный мираж, все то, чем болен разум наш.

1996

–

Вырождение

Вырождающийся я старомоден и не молод. Я люблю осенний холод, мне милей ненастье дня. В ностальгии о былом, вспомню все судьбы подарки. Я один в осеннем парке, моросящем и пустом.

Вырождающийся я мерзну на сырой скамейке, за душою – ни копейки, и ничтожен курс рубля. В бесполезной суете славьтесь труженики-трутни. Мне – что праздники, что будни, никогда я нигде.

Вырождающийся я, сын природа незаконный, в смысле жизни погребенный, динозавры мне – друзья. Шелушится листопад, бренно все под небесами. Склонен я вперед ногами не найти пути назад.

–

Вырождающийся я и подавлен, и унижен, голос свыше мне не слышен и не слышит Бог меня. Жизни грешный полигон поголовная мессия. Тлею я в своей стихии, на кончину обречен.

1996

x x x

Ночь-смуглянка мир, объятый мраком, освещает фонарем луны и звезда сияет добрым знаком нынче небеса чудес полны! Та звезда явилась предо мною образом твоим прекрасным вдруг и зажглась сверхъяркою звездою, озарив собою все вокруг.

К твоему низложен изголовью мир иной. Что он в себе таит? И душа, объятая любовью, пред твоими окнами грустит...

1992

–

Ночь темна

Ночь темна перед рассветом. В спину чей-то взгляд дуплетом отразится рикошетом стоном... станет боль сильней. Другу друг – пустой обузой, и вражда всех свяжет в узел. Время гибельных иллюзий, время битых фонарей.

Ночь темна перед рассветом, души в темноте томятся, тени скрытые глумятся, царствует стихия тьмы. Ночь темна, за нею следом красок полная неясность, неуверенность, опасность и не время петь псалмы.

Давит мгла клочечки света, не видать ни силуэта, где-то слышен шорох – это топчет святость сатана, в тьме густой спешит на запах... Задыхаясь в цепких лапах, в череде дыханий слабых, ночь на смерть обречена.

1996 –

Звезда востока

Поднявшись в небо одиноко, теплей и ярче сотен лун, все озарит звезда востока, так ласкова и так жестока, чей лик велик, и свеж, и юн.

Мы все верны своей орбите, блуждая в вечности пустой. Легко парит звезда в зените, и в землю золотые нити вонзились тканью световой.

Пусть суждено успеть не много познать пытливому уму, я, может, не совсем от Бога, светла, но тяжела дорога, мятежно сердцу моему.

Нам будет вечною судьбою удел – прощаться и прощать. Ничто не вечно под луною, и спит восток, укрытый тьмою... до запада – рукой подать.

1995

–

После продолжительной болезни

Там, где свет на твердь звезда роняла, страсти остужались мглою темной, где конец так близок от начала, жил-был человек простой и скромный.

После продолжительной болезни, от которой не нашлось лекарства, умер он слугой неспетой песни и небесное пред ним раскрылось царство.

Молвил Бог: Как долго ты томился в страшных муках, духом безутешен, но в любви успеха не добился, этим ты, мой сын, безмерно грешен.