Текст книги "Каспийские легенды и сказки"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Пегие кони

Пришлось как-то раз Степану Тимофеевичу Разину с двумя своими верными есаулами Василием Усом и Григорием Драным уходить от воеводской погони. Целый день они не слезали с седел. Сами устали, и кони притомились. К тому же и ночь зашла. Решили отдохнуть. На постоялом дворе остановились, полегли спать и не приметили, что, кроме них, был еще один постоялец – Мишка Шпынь. Он давно уже за три целковых продался воеводе.

В полночь Степан Тимофеевич проснулся и толк Василия Уса в бок:

– Поди-ка погляди, как наши кони?

Василий вышел, глянул коней и вернулся:

– Ничего, атаман, не беспокойся, стоят и овес жуют. Уснули казаки. Перед рассветом Степан Тимофеевич опять проснулся. Есаула Григория Драного разбудил и тоже послал поглядеть коней. Не прошло и минуты, прибежал есаул:

– Беда, атаман! Мишка Шпынь коней порубил и сам невесть куда сгинул. Не уйти нам теперь от воеводской погони.

Степан Тимофеевич тут чекмень на плечи – и к коням. Поглядел на них, а они на куски порубаны. Есаулы стоят позади него, головы повесили, вздыхают тяжело.

Степан Тимофеевич на них как крикнет:

– Эй, вы! Что приуныли, прежде смерти вздумали умирать! До беды нам еще далеко. А ну-ка, живо, сложите коней, да так, чтобы у каждого было все, что полагается: голова, хвост и по четыре ноги!

Долго ждать себя есаулы не заставили. Все враз сделали и говорят:

– Ну, мы, атаман, управились!

И тут Степан Тимофеевич сказал свое тайное заветное слово. Успел только его промолвить, как кони поднялись на ноги, встряхнули гривами и копытами бьют о землю.

Стоят есаулы и сами себе не верят, а Степан Тимофеевич их торопит:

– Вы чего глаза-то таращите, поскорее седлайте, ехать нам пора, а то и вправду воеводская погоня настигнет.

Оседлали Василий Ус и Григорий Драный коней, и они тронулись тут же в путь. От постоялого двора верст пять отъехали. Григорий то к одному, то к другому коню присматривается, а потом и говорит:

– Атаман, вот ведь что я примечаю: конь у тебя был рыжей масти, у меня – белой, у Василия – вороной. А сейчас все они какие-то пестрые, пегие.

Поглядел Степан Тимофеевич на своего коня, потом на тех, что под его есаулами были, и рассмеялся:

– Это вы, ребята, перепутали, вот они и получились пегие! Ну да это не беда. Была бы беда, если бы не имели мы никаких коней.

Он взбодрил своего коня и поскакал вперед, а за ним есаулы.

И пошли вот с тех-то пор пегие, на вид неказистые кони, зато выносливые и крепкие на ноги.

Запись Б. Лащилина

Переволока

Прослышал Степан Тимофеевич Разин, что царь шлет по Волге астраханскому воеводе целый караван судов. Все они гружены огнестрельным зельем-порохом, ядрами, картечью и жеребеями[1]1
  Жеребеи – куски рубленого свинца, употреблявшиеся, как и картечь, для стрельбы из пушек.


[Закрыть] для пушек. На тех судах крепкая охрана – стрельцы, а с ними едет воевода. У него скорописная грамота, в которой царь приказывает астраханскому воеводе снарядить своих людей, дать им ружья – мушкеты и медные пушки. Послать в устье речки Камышенки, что повыше города Царицына, и там заложить крепость с дубовыми рублеными стенами, обнести глубоким рвом и высоким земляным валом. Поставить пушки и не пускать больше с Дона казаков на Волгу, чтобы они не смели нападать на его, государевы, и на купеческие корабли.

Прослышал об этом Степан Тимофеевич Разин и задумался. Поставит царь крепость, тогда беда, не пройти казакам на Волгу с Дона, не гулять им на Каспийском море, не бывать в Персии. Где добудут себе бедные – голутвенные казаки сукна на зипуны, юфти на сапоги? И порешил он перехватить тот царский караван со стрельцами и боевыми припасами, с воеводой, что вез в Астрахань царскую грамоту.

Кликнул Степан Тимофеевич клич, к нему немало набралось казаков. Явился и есаул Василий Ус. На легких стругах дошли по Дону до устья реки Иловки. Поднялись по ней, и нужно им было переволакиваться в речку Камышенку. А тут прискакал гонец. Весть привез: назавтра утром пройдет мимо устья Камышенки царский караван.

Есаул Василий Ус и говорит Степану Тимофеевичу:

– Значит, нам за ними не поспеть. Чтобы казакам перетащить струги через Переволоку, надобно двое суток. А за это время караван далеко уйдет вниз, не нагоним.

Степан Тимофеевич на это ничего не сказал. Прошел на нос струга. Поправил шапку да как своим зычным голосом крикнет:

– Станьте, наши казацкие струги, подобно орлам да соколам, перенесите меня с казаками на Волгу-матушку!

И свершилось диво-дивное, глядят казаки и есаул Василий Ус и не смеют себе верить. Вольными птицами чуть не к самому ясному солнышку поднялись струги и по облакам, как по волнам, поплыли. А потом пали на Волгу.

Вовремя подоспел Степан Тимофеевич с казаками. Вскоре и царский караван подошел. Взяли с бою его казаки. Схватили воеводу, в куль его да в воду, пусть там свою скорописную грамоту ракам да рыбам читает. Полковники да сотники полегли в бою, а простые стрельцы с радостью пошли служить к Степану Тимофеевичу.

Не пришлось астраханскому воеводе поставить крепость в устье речки Камышенки. Долго еще казаки через Переволоку с Дона на Волгу-матушку ходили.

Запись Б. Лащилина

Рыбак и клад Степана Разина

Жил бедный-пребедный молодой рыбак. Жил он в ветхой землянке со стариком отцом. Однажды, это было на пасху, отправился он в море. Все моряки приехали на праздник домой, а он остался рыбачить. Только за два дня поймал он рыбы лишь себе на котел.

Возвращаясь с моря на третий день пасхи, он думал: «Хоть бы по дороге клад найти!» И вдруг видит: на одном из бугров светит зеленый огонек. Рыбак пристал к берегу, сошел с лодки и отправился на огонек. Перед ним открылся роскошный подземный ход. «Будь что будет!» – решил рыбак и вошел в пещеру. Подошел к двери, открыл её и оказался в комнате, отделанной во все медное. Из этой комнаты в другую вела дверь. У двери сидел пожилой мужчина и безмолвно показывал пальцем на неё. Рыбак открыл и эту дверь. Другая комната была убрана в серебро. Все в ней блестело и переливалось. Здесь сидел мужчина постарше первого и также молча указывал на третью дверь. Открыл рыбак и третью. Перед ним предстала еще более роскошная картина: вся комната сияла и отделана была в золото. Повсюду валялись золотые монеты, драгоценные камни, ожерелья. В золотом кресле восседал и дремал седой старик. В той же комнате стоял золотой чан, наполненный до краев зеркальным вином, а в нем, как утка, плавал золотой ковш. Рыбак потревожил от сна старика и попросил: «Старец, дай мне несколько монет». Старик, не глядя, в знак согласия махнул рукой. Рыбак набрал денег полные карманы и пошел на свою лодку. Но тут он не успокоился. Взял мешок и снова отправился в подземелье. Для храбрости выпил он из золотого чана ковш хрустального вина. Наполнил мешок золотом и пошел к лодке. Но снова не успокоился: взял второй мешок и решил наполнить его не только золотом, но и драгоценными камнями. Подошел он к пещере, а ни её, ни огонька уже не стало. Все исчезло…

Плывет рыбак домой и думает: «Теперь я буду богат. Заведу себе рыбный промысел. Найму рабочих. Если они будут плохо и нерадиво работать, то с них три шкуры спущу». Наконец он добрался до своего села. Открыл люк бударки и ахнул: никаких драгоценностей там не оказалось, а вместо них на дне лодки лежал конский помет. Открыл рыбак слань, а там лежало лишь несколько монет. Поднял он их и тому был рад.

Дома его ждал старик отец. Сын рассказал отцу обо всем и показал монеты. Когда рыбак снял с себя верхнюю одежду, отец увидел у него за поясом золотой ковш. Старик посмотрел на деньги и сказал:

– Эти монеты – чеканки времен Ивана Грозного. – Затем рассказал сыну памятную историю. – В нашем краю проезжал Степан Разин. Здесь в одном из бугров зарыл свой клад, который хотел раздать бедным людям. Клад тебе давался, но ты, сын мой, оказался жадным. Это тебе наука за твою жадность.

Запись Л. Зибровой и Н. Чалова

Пугачевские жеребея

Раньше Камышин был крепостью. И когда к нему подошел Емельян Иванович Пугачев, то все было начеку – солдаты под ружьем, пушки заряжены. Комендант и офицеры не думали сдаваться. Они через своих верных людей знали, что в обозе у Пугачева нет ни ядер, ни картечи, ни жеребеев. А с одними пиками да шашками крепости не возьмешь.

Выйдут офицеры на крепостной вал, посмеиваются и кричат пугачевцам:

– У нас свинцовая каша для каждого из вас приготовлена, поближе подходите, накормим досыта! Не то, что у вас!

Досада возьмет пугачевцев, кинутся на крепость, но не успеют добежать до её вала, как по ним начнут бить картечью, да так, что волей-неволей назад повернешь.

Тогда Емельян Иванович кликнул своего главного начальника над пушками Ивашку Творогова:

– Что же ты делаешь, почему у тебя пушкари без дела гуляют, еще ни одного выстрела по крепости не дали? Почему ты господ офицеров не потешишь, да так, чтобы они от страха зуб на зуб не попали!

Ивашка Творогов только руками разводит:

– И рад бы, да нечем!

Задумался Емельян Иванович, а потом спрашивает у Ивашки Творогова:

– В Саратове мы захватили казну?

– Десять возов меди да два воза серебра, – отвечает ему Ивашка Творогов. – Только ведь сейчас на них ни жеребеев, ни картечи не купишь.

Емельян Иванович поглядел на него и говорит:

– Вижу, нет у тебя смекалки. Пали по крепости пятаками да целковыми, они будут ничуть не хуже жеребеев и картечи.

Ивашка Творогов не стерпел тут:

– Ведь жалко деньгами стрелять!

– Раз я тебе приказываю – выполняй и не вздумай ослушаться. Наше дело не казну наживать, а бить господ-дворян.

Начали пушкари серебряными целковыми да медными пятками палить по крепости. Не выстояла крепость, сдалась. Солдаты повязали веревками коменданта и офицеров, под караул посадили и открыли крепостные ворота, говорят пугачевцами:

– Мы вам не черти, чтобы считать каленые пятаки. Помилуйте.

И Емельян Иванович всех их помиловал, зачислил к себе в войско.

Запись Б. Лащилина

Иван Грозный и казачишка

В стародавнюю пору у Грозного царя Ивана Васильевича была война с татарами. Долго воевали они, войне не было видно конца. Вот татары и говорят Грозному царю:

– Не будем больше воевать; а вот мы вышлем бойца, а вы, русские, своего высылайте. Если наш богатырь побьет вашего, то все вы будете нашими подданными, а коли ваш победит, то мы будем вечными рабами русских.

Подумал Грозный царь и согласился. Выходит с татарской стороны великан саженного роста и хвалится перед русскими:

– Кто такой явился, что со мной вступит в бой великий; убью его, как собаку поганую.

Глубоко вознегодовал Грозный царь за такую похвальбу нескромную и решил примерно наказать злого бахвальщика; сделал он клич по своей рати…

Долго не находилось охотников. Грозный царь начал уже сердиться. Но вот нашелся один, – так, небольшой казачишка. Идет он к государю, в ноги кланяется и говорит:

– Царь-батюшка, не прикажи казнить, дозволь, государь, слово вымолвить.

Приказал Грозный встать, разрешил слово сказать.

– Я даю слово, – говорит казачишка, – великий царь, что убью этого поганого врага каленой стрелой, прямо в правый глаз; если ж этого не сделаю, то волен ты, государь, в моей жизни…

Вышел он на поле ратное, навел тетиву на тугом луке и угодил стрелой татарину чуть повыше глаза правого, прямо в бровь. Повалился злой татарин, а казачишка бросил лук и стрелы и пустился в бег… Царь послал гонцов за ним… Привели его к государю:

– Ты что же убежал, ведь ты же убил врага лютого? – спрашивает Грозный царь.

– Да, царь-батюшка, врага-то я убил, да слова своего не выполнил: попал не в глаз, а в бровь, стыдно мне перед твоими очами государевыми, – ответил казачишка.

– Я прощаю тебе, – говорит Грозный царь и наградил казака да приказал выдавать второй паек на жену.

Из газеты «Астраханский справочный листок», 1892, № 40.

Петр I и астраханский лапотник

Петр I, будучи в Астрахани, в свободное от дел время любил ходить по разным местам и все якшался с мастеровыми и рабочими людьми. Петру I хотелось чему-нибудь от них поучиться. Однажды он подошел к мужикам. Один из них сидел на земле и плел лапоть. Царь подошел, посмотрел и говорит:

– А ведь я тоже сумею сплести лапоть.

А мужик на это ответил:

– Нет, не сплетешь!

– А вот приходи сюда завтра, увидишь, – сказал царь и пошел своей дорогой.

На другой день Петр пришел и держал в руках сплетенный им лапоть.

– Что, не сплел? – обратился он к мужику. Мужик повертел в руках лапоть и говорит:

– А ну-ка, обуй! Лыко-то ползет!

– И в самом деле! – согласился Петр, – сущие ведь пустяки, а ведь не догадался.

Петру так понравился мужик за его тон и деловитость, что он сейчас же позвал его и всех, кто тут случился, в кабак, угостив на славу, Петр отправился к мужику на дом. Царю хотелось научиться закреплять лыко в лапте. Царя в доме встретила жена мужика, ожидавшая ребенка.

– Это твоя баба? – спросил Петр.

– Моя, – ответил мужик.

– Скоро родит?

– Да, вишь, при последних днях ходит.

– Так вот, когда родит, возьми меня кумом.

– Спасибо, да где я тебя найду?

– Ты приезжай ко мне в Питер. Приедешь, спросишь: «Где тут Петруха большой?» Меня там все знают.

Так и случилось. Петр покумился с мужиком.

Из газеты «Астраханский вестник», 1889, № 77.

Астрахань

Древен город Астрахань, но еще древнее название города. Об этом существует множество легенд. Один старый рыбак рассказывает:

«Кипчакское ханство большое, много недель нужно всаднику, чтоб объехать его. И повсюду ласковая степь да лазурное небо. Когда-то эти земли принадлежали хану Казиму. Много лет он воевал с соседями, опустошал их селения. Однажды среди пленных оказалась девушка, чья красота была нежнее степных цветов. А что милей девичьей красы и ласки темных глаз? Девушку скрыли за расшитой шелковой занавеской в ханском дворце. Только раз взглянул на нее ханский сын Байман и сразу же потерял покой. Не ездил он больше в степь на охоту, и не радовалось уже его сердце молодецким забавам. Ничего не нужно было молодому хану. Только о ней и думал он, смотря на стаи облаков, плывущих над дворцом. «Астра» – это имя, которое он дал девушке.

Сколько раз он приходил к ней, стараясь показать, что любит её. «Астра… Астра…» – неустанно твердил юноша. Но девушка, завесив темные глаза длинными ресницами, не отзывалась. Он уходил, а губы продолжали шептать её имя.

Видя муки Баймана, старая Яшин пришла ему на помощь. Она отвела юношу в дальний угол ханских покоев и шепотом сказала:

– Нужно знать слово. Это заветное слово на заре после весенней грозы раз, лишь один раз в своей жизни, молвит своей лебедушке лебедь. Лебедушка повторяет это слово и на всю жизнь остается с лебедем. Если же человек подслушает это слово, запомнит и скажет любимой, то девушка будет с ним.

Нахмуренные брови Баймана распрямились, печальные глаза глянули весело. Да разве найдется сила, способная помешать ему услышать заветное слово? И он стал собираться в путь. Много весной лебедей в низовьях Волги, но добраться сушей к ним нельзя, и Байман сел в непривычную для жителей степей лодку. Через три дня он уже был среди безбрежных камышовых зарослей. Смельчак крался, боясь плеснуть веслом. Кругом тишина. Кажется, крикни, и голос твой дойдет до самой ханской столицы. Но попробуй крикнуть! Камыш примет твой голос и понесет дальше. Камыш любит другие голоса. Он подхватывает и несет весенние птичьи свисты, щелканье, гульканье, гоготанье…

Прошло несколько дней, а Байман все не может различить среди птичьего гомона заветных лебединых слов. Однажды вечером налетел холодный, резкий порыв ветра. Вмиг все кругом изменилось. Приближалась гроза. Бурлив и грозен бывает старый Каспий. Низко склоняются прошлогодние сухие камыши, мечутся над взморьем с тревожным криком перелетные стаи. Нависает свинцовая пелена над головой.

Байман решил плыть к берегу и поднял парус, но лодку едва не опрокинуло. Тогда он опустил конец паруса. Лодку несло, её захлестывали волны… Сколько времени пробыл Байман в море, он не помнил. Очнулся он утренней зарей на прибрежном песке; у ног ласково плескалась волна, а в воздухе слышались чьи-то странные голоса. Байман открыл глаза и увидел летящих двух лебедей и услышал… Так вот оно, это слово! И обессиленный Байман закрыл глаза…

Едва живого нашли и подобрали Баймана ханские слуги. Осторожно перевезли в ханский дворец.

– Что с тобой, сынок? – прошептал беззубым ртом хан Казим.

Ничего не ответил Байман, лишь когда он встретился взглядом с любимой девушкой, воскликнул: «Я люблю тебя, Астра!» Улыбнулся одними глазами и умер… Это были заветные слова белокрылого лебедя. Услышав их, горько заплакала красавица Астра, а ночью, добравшись до высокого крутояра, бросилась в быструю, как лебединая стая, Волгу.

Опечалился хан Казим. И порешил перенести свою столицу на новое место, ближе к всесильному Каспию, и назвал этот город в честь красавицы пленницы Астры Астраханью».

Запись А. Маркова

Кизляр

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была царица красавица. Весть о её прелестях облетела весь мир, и не было человека, который не мечтал бы о ней. У царицы было сильное войско, и она постоянно вела войны, оставаясь победительницей. Прослышал о чудной царице один из царей и решил женить на ней одного из двух сыновей. Оседлали коней, и айда в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли они ехали, но, наконец, добрались до владений царицы. Обрадовалась она гостям, не знает, где посадить, чем угостить, какие почести воздать. Царь пирует, веселится и думает думу крепкую: как сказать царице о цели потаенной, кого из сыновей сватать за неё? Сыновья тоже не знают, как быть, ибо ни одному не хочется уступить её другому. Задумалась и царица, когда узнала о намерении своих гостей. Оба царевича были краше солнца ясного, оба, что два сокола. Думала, думала и ни до чего не додумалась. Собрала подруг и спросила их, как ей быть, Те поклонились, взглянули на царицу, посмотрели на царевичей и сказали: «Не тебе, царица, и не нам, рабыням, решать такое дело. Предоставь его судьбе: ей лучше знать, как вершить дела, как решать людские споры». Царица согласилась. Она приказала вывести ей самого быстрого коня, вихрем взлетела на него и сказала:

– Гей, вы, царевичи, гости дорогие, женихи любезные! Садитесь на коней и скачите за мною. Кто меня догонит, тот догонит своё счастье.

Вскочили царевичи на коней и полетели за царицей… А та, словно ветер, несется по полю, птицей перелетает пропасти, молнией сверкает в отдалении. Другой бы махнул на все рукой, отказался бы от царицы, но не таков был младший царевич. Чем дальше несется конь царицы, тем ближе и ближе подбирается он к ней. Вот, наконец, и она: осталось протянуть руку схватить её. Но вдруг… взвилась стрела, и царевич упал замертво. То была стрела из колчана брата, обезумевшего от ревности. Но, увы, не помогла она ревнивцу: за стрелою-убийцей понеслась стрела мстящая, и брат лег рядом с братом, пораженный рукою царя-отца…

Не стало женихов, не стало у царицы и желания глядеть на белый свет. Пустила она коня, что было мочи, доскакала до большой и бурной реки и прямо с берега бросилась в воду… Только её и видели…

Один царь остался. Отказался он возвращаться в свое царство, остался там, где погибли его сыновья, и в память царицы-красавицы основал крепость, которую назвал «Кизляром» (по-татарски «кызлар» – девушки).

Остатки этой крепости видны до сих пор.

Из газеты «Астраханский вестник», 1890, № 401.

Семирублевое

Возвращаясь из похода, царь подплывал со своей свитой к узкому колену реки Бахтемир. Здесь он увидел, как один из рыбаков поймал в сети осетра. Царь попросил ловца, чтобы тот продал ему пойманную рыбу. На эту просьбу рыбак ответил:

– Осетра я не продам, а подарю. Себе я еще поймаю. Петру понравился ловец и его речь. Не говоря ни слова, царь вынул из кармана своего сюртука семь золотых рублей, все, что было у него, и сказал:

– За подарок спасибо. А это прими от меня, я тебе тоже дарю, а не плачу!

С той поры мужичок обосновался с семьей на бугре, где позже образовалось селение, жители которого в память о Петре Первом назвали село Семирублевое. Позже это село назвали Бахтемиром.

Из газеты «Восток», 1867, № 291.

Баскунчак

I

В Прикаспийской степи, недалеко от горы Богдо, жил бай. У этого богача было много овец и коней. Бай гордился не только своими отарами и табунами, но и дочерью-красавицей.

Среди многочисленных пастухов богача находился ловкий, мастер на все руки, сильный и красивый юноша. Однажды хозяйская дочь, гуляя в степи, случайно встретилась с ним. Юноша и девушка полюбили друг друга. С этой поры часто встречались они. Как-то вечером девушка прибежала к милому и рассказала, что отец решил отдать её замуж за богатого, старого и немилого человека. Верный своей любви, юноша вскочил на своего скакуна и помчался к юрте хозяина. Войдя в юрту, он стал умолять отца девушки отдать её в жены ему. Бай рассвирепел и приказал слугам жестоко наказать нищего. От побоев юноша-пастух вскоре умер.

Горюя о нем, девушка отправилась к горе Богдо, села у её подножия и стала плакать. Не смыкая глаз, она проливала слезы несколько дней. От её слез в низину степи протек ручей, из которого образовалось соленое озеро, которое существует сейчас под названием Баскунчак.

Запись Н. Проценко

II

Когда-то, в давно прошедшие времена, случилось, что озеро совершенно обмелело. Дно озера, образованное из соляных кристаллов, обнаружилось и соблазняло ездока прокатиться по белоснежной поверхности. Какой-то лихач решился воспользоваться случаем, чтобы сократить путь. Не жалея ни себя, ни лошади, ни собаки, провожавшей его, он пустился по дну озера. Благодаря быстрому бегу и добрым копытам, конь счастливо перенес всадника, но собака, изранив ноги об острые кристаллы соли, достигла только середины озера. Потом пошли дожди. Озеро покрылось слоем соленой воды, а труп собаки, пропитавшись солью, надолго уцелел от порчи. С тех пор в течение многих лет в бурную погоду часто выплывала из-за бушующих волн голова собаки, которую мог видеть каждый, кто находился вблизи озера. Вот почему «бас-кунчак» (по-казахски – голова собаки) перешла в его название.

ГААО, рукопись Ф. Шперка, т. 3, с. 26.