Текст книги "Беседа о молитве"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
После этого пошел, ни разу не сбившись, и к утру благополучно добрался до своей кельи.
* * *
Спустя два года пришлось мне еще раз побывать на тех водопадах, но уже вдвоем с отцом N. Рассказал я ему о своем ночном путешествии. Не знаю, что подумал отец но самому мне пришла мысль: «Хотя я и верующий, но если бы кто-то вел меня по этим местам и говорил, что он прошел здесь в темноте осенней ночи безо всякого вреда, то это и мне могло бы показаться невероятным».
Да, невозможное человеку – возможно Богу. И Бог наш один и Тот же сегодня, Каков был сто и тысячи лет назад, Который сказал: «Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс. 49:15).
У Бога нет лицеприятия
– Ну, а если в экстремальную ситуацию попадет человек неопытный, «духовно слабенький»?
– Что ж, – для примера приведу случай, который произошел с человеком мирским и, можно сказать, почти неверующим.
Как-то раз поздней осенью пошел этот человек на охоту. От селения ушел далеко – охотился на высокогорных пастбищах. В это время начался сильный дождь. Охотник, промокнув «до нитки», добрел до ближайшего балагана[6], развел костер, напился чая и расположился на ночлег. Для того чтобы высушиться, разделся, всю свою одежду и обувь развесил на веревку над костром, сам лег рядом и уснул.
Проснулся от какого-то странного запаха. Смотрит, а его последняя рубашка догорает. Оказывается, пока он спал, костер разгорелся, веревка, на которой висела одежда, перегорела и оборвалась, вся одежда свалилась в костер и сгорела. А тут еще, в довершение всех бед, холодный дождь сменился снегом. И остался бедняга босиком, в одной «набедренной повязке», зимой среди леса…
Что делать? Посидел-посидел, но ждать нечего: пока есть силы надо бежать. И пустился бегом по снегу. До ближайшего селения – около сорока километров. Надежды остаться в живых нет почти никакой. Тогда охотник, хотя и был маловерующим, в отчаянии возопил к Богу: «Господи, помоги! Видишь, я погибаю!»
А в этот день некий монах-пустынник М., построивший себе тайную келью далеко в горах, возвращался домой по свежему снегу, радуясь, что никто его уже не потревожит, т.к. снег закрыл все пути.
Охотник, пробежав еще немного, вдруг увидел след недавно прошедшего человека. И хотя ему было странно, что след вел в горы, а не в селение, он двинулся по нему, полагая, что это устроено Богом (до селения все равно еще оставалось около тридцати километров).
М., придя в келью, радовался началу долгожданного одиночества…
…И вот вдруг снаружи слышится чей-то голос. М. выглядывает и видит на снегу… обнаженного человека. Господи, помилуй! Что это? Или это привидение?.. Или на самом деле?..
– Да не бойся, не бойся! Помоги мне – я замерзаю!..
М., конечно, завел охотника в келью, отогрел, накормил…
Так, милостью Божией, этот человек спасся от явной смерти.
Господь исполняет наши желания в несравненно большей степени, чем мы это можем себе представить
– Некоторые люди все же не верят тому, что Бог нас слышит и как-то нам отвечает. Они не понимают, как может ответить нам Бог…
– Божий ответ мы чувствуем сердцем. Чаще же он приходит к нам самим делом (как в случае с замерзающим охотником). Понаблюдайте каждый за своей жизнью, и вы увидите, что не только молитвенно высказанные прошения исполняются любящим нас Богом, но даже многие наши добрые желания (высказанные или даже не высказанные), сердечные чувства, стремления со временем осуществляются Его Промыслом. Это и есть Божий ответ. Но только этот ответ мы получаем не в такой форме, как в беседе с человеком, а в такой, как Бог изволит явить.
Даже желания наши часто исполняются. Я тоже вспоминаю, какие были желания, и те Господь исполнил. Помню, посмотрел, идут туристы: «Вот бы мне такой рюкзак». И через некоторое время преподносят мне такой рюкзак. Посмотрел на ботинки, думаю: «Хорошие ботинки». И вот на тебе такие ботинки. И так – на каждом шагу. Однажды приехал к нам в гости один послушник, и у меня мысль: «Вот раб Божий, с ним вполне можно было бы совместно подвизаться». А лет через десять он приехал сюда насовсем…
Так что Господь наши желания исполняет в несравненно большей степени, чем мы это можем себе представить, только мы не внимаем этому и потому впадаем в апатию, ропот, уныние, расслабление – вроде бы Господь нас не любит, вроде бы Господь нас не слышит, вроде бы Господь про нас забыл. Это – оскорбление Бога и в этом нужно каяться. Если слышит Бог всякое праздное слово, – когда человек говорит хулу или какое-нибудь непотребство (это же все записывается, отвечать надо будет), – то тем более разве Он не слышит наших молитв? Все Он слышит, и все воспринимает, только мы не внимаем тому, как Он нам отвечает. Вот наша беда.
Вера – это порыв[7] через препятствия
– Когда душа приобщается к малым крупицам живого молитвенного опыта, а потом (в остальное время) разрушается цепь общения с Богом, то душа впадает в расслабленное состояние: «Если нет в сердце живого чувства, то и вообще ничего не надо!» – нападает апатия, уныние и происходит разрушение всякой попытки молитвы, «тихий бунт»: «Или так, или – никак! А мертвой молитвой молиться не буду!» Это, наверняка, искушение?
– Да, это искушение. Оставление молитвы навевает диавол. Когда мы вырываемся из его сетей, он всеми способами ухищряется снова уловить и удержать нас в них, чтобы душа не воспарила к Богу. Потому-то он и делает такие внушения. Как рассказывал один батюшка: «Я ощущал, что какое-то леденящее чувство наполняет меня, будто кто-то шприцом вливает мне в душу что-то холодное, мерзкое и страшное – как бы некий бунт против Бога. Я осознавал, что это не мое, но не мог этому сопротивляться. А потом все-таки начал бороться и освобождаться от этой диавольской накачки». Подобные искушения постигают каждого человека в жизни: кого-то в большей, кого-то в меньшей мере. И с ними мы должны бороться, потому что в этом борении проявляются наша верность и преданность Богу.
Вот мы читаем евангельское повествование: слепец сидел около пути, а Христос шел мимо (Мк. 10:46–52). Слепец закричал: «Сыне Давидов, помилуй мя!» Сказано: «Предходящие запрещали ему» – дескать, «молчи, не кричи!» А он еще более начал кричать. Это образ того, что когда душа начинает кричать к Богу, «предходящие» – наши страсти, наши грехи – они поучают, советуют и даже закрывают нам уста: «Да не надо, перестань!» И эти лукавые советники предлагают прекратить молитву под самыми разнообразными предлогами: «Да ты все равно не умеешь молиться, брось!», «Да тебя Бог не услышит!», «Да это у тебя пустая трата времени!», «Да это безполезное дело, оставь!», «Да все равно ты не получишь настоящей молитвы!», «Сегодня нет наставников в делании молитвы, оставь ею заниматься, а то в прелесть впадешь!» – и прочие самые разнообразные благовидные предлоги внушаются нам бесами, не допускающими нас призывать Целителя и Спасителя нашего. И если мы перестаем молиться, то делаем большую ошибку.
А евангельский слепец еще больше кричал. И когда Христос его позвал, то он «отверг», сказано, «ризы своя и прииде ко Иисусови». Заметьте: когда он отверг все вещественное и плотское, тогда приблизился к Спасителю. Так и нам должно отвергнуть всего плотского, ветхого человека, и тогда мы придем к Иисусу, и Господь отверзет нам очи. Вот образ нашей молитвы.
В Священном Писании сказано: «В скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны» (Рим. 12:12). Это означает, что мы должны, несмотря ни на что, быть постоянными в молитве и терпеть вот эту брань и тяготу от плоти и диавола. Ведь ей – молитве – сопротивляется вся демоническая сила, сопротивляется наш ветхий человек, сопротивляется само наше тело, потому что оно бренное. Но, тем не менее, мы должны отвергать все, что стоит на нашем пути к Богу и кричать подобно евангельскому слепцу: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!»
Здесь еще немаловажно может быть благодарение за саму тяготу: «Господи, благодарю тебя за то, что Ты даешь мне увидеть, какой я негодный на самом деле пред Тобою, и что помогаешь мне преодолевать все препятствия на пути к Тебе!» Ибо противностями проверяется наша любовь и стремление к Богу, как сказал некто: «Вера – это есть порыв[8] через препятствия».
На молитве наша вера свидетельствуется тем, что мы прорываемся через помыслы, желания, мечтания, нехотения, тяготу и даже саму телесную утомленность, дебелость, заботы, обремененность и т. д. Мы свидетельствуем, что, будучи облечены плотью, желаем жить не по скотским похотям, а по уму, т. е. быть духовными личностями и служить Богу, подобно Ангелам, таинственно уподобляясь им в предстоянии пред Творцом. Так что в этом нашем борении заключен очень важный момент духовной жизни.
Вспоминается рассказ одного знакомого архимандрита, который присутствовал при кончине некоего старца. История этого старца была такова: он пришел в монастырь и начал усердно заниматься Иисусовой молитвой. Через некоторое время молодой подвижник, действительно, преуспел в молитве – она пошла у него уже самодвижная. И вот однажды этот монах увидел во сне прекрасную девицу, которая, подойдя к нему, сказала: «Ну, вот – ты видел меня. А теперь я ухожу, и ты меня поищи». Проснувшись, он ощутил, что самодвижная молитва покинула его… И тогда он понял, что девица, виденная им во сне, была образом молитвы, которая от него ушла, и что теперь ему снова нужно заниматься трудовой молитвой. Монах усиленно за это принялся и в таком труде провел около 50-ти лет.
Незадолго до смерти его посетил старый друг-сподвижник (который потом и рассказал мне эту историю). Когда он находился возле старца, то вдруг увидел, что старец сделался необыкновенно радостным и в духовном восторге воскликнул:
– Пришла!.. Пришла!.. Наконец-то она пришла!..
– Отец, кто пришел? – ведь никого кругом не было.
– Молитва пришла!.. И так пришла, что наполнила меня всего! Я не могу тебе передать, какое я имею чувство!
При этом старец рассказал брату свою историю: как молитва в начале пришла, потом покинула его, и сколько лет он ее искал.
Так что, действительно, если мы что-то делаем ради Бога, Господь нас не оставит Своею милостью, лишь бы мы не оставляли Его и делали то, что зависит от нас. А все благое завершит Господь в свое время Своею благодатью.
Нужно нудить себя на добродетель – а не так, что сегодня начали делать, а завтра уже ищем плодов. Говорим: «Я столько-то времени делаю то, другое, третье, но никакого плода нет». Старец, как видим, 50 лет нудил себя на молитву – и только перед смертью она посетила его и дала покой, радость и благодатное утешение в такой степени, что оно не вмещалось в его душе. И старец в радости и благодарении Богу преставился от этой жизни, явив нам пример труда и терпения.
А современные делатели зачастую не имеют ни терпения, ни постоянства и потому остаются без плодов. Только взялся за дело и вскоре он уже изнемогает, уже не может понудить себя. Вернее не «не может», а не хочет. Он хочет, чтобы сразу посыпались плоды.
Потому-то многие сегодня и прельщаются всевозможными «духовными системами», которые обещают «приобрести благодать в течение одной недели». Или пытаются смешать Православие с йогой и оккультизмом, чтобы поскорее «продвинуться» в духовный мир и избавиться от того-то… (например, пьянства) и приобрести то-то… (например, «бесстрастие» или «ясновидение»)[9].
Молитва и жизнь – одно
– Существует довольно распространенное мнение, что молитва – это одно, а жизнь – это совсем другое. К молитве можно отнести церковные службы, келейное правило и т. п. Все же остальное время занимает «просто жизнь» – работа, отдых, домашние заботы, личные интересы и т. д. Таким образом, наше земное бытие составляется из чередования молитвы и обычной человеческой жизни. Правильно ли это?
– Преподобный Марк Подвижник сказал: «Все то, что мы без молитвы говорим или делаем, бывает впоследствии погрешительно или вредно и обличает нас через дела». Только жаль, что мы редко когда берем это во внимание.
Молитва – это беседа души с Богом, и она должна быть растворена во всем нашем бытии. Во всех скорбях и радостях, во всех печалях и недоумениях, во всех смущениях и преткновениях – везде проникает молитва, т. е. обращенность души к Богу.
Мы должны жить пред Богом и приобретать свойства Христовы
– А разве не существует молитвы «в чистом виде»?
– Возьмем два образа. Вот перед нами птичка. Если понаблюдать за ней, то можно заметить, как она порхает и что делает. Она поет. Некоторое время попела, потом клюет, что она нашла съедобного на земле. Поклевала – смотрит на небо: нет ли там коршуна или другого врага? Потом снова попела, снова поклевала и снова поет. Это – образ начальной молитвы, обозначающий то, что она – молитва – должна переплетаться со всей нашей жизнедеятельностью. А вот второй образ. Когда стемнело, на ветку садится соловей и поет. И так поет, что он уже никого не видит и ничего не слышит…
Этот вопрос, конечно, сложный и многогранный, в двух словах всего не скажешь. В данном случае лучше со вниманием читать то, что уже написано Святыми Отцами о молитве, и применять это в жизни.
А если все же попытаться кратко высказать главную мысль, касающуюся вопроса о молитве – молитва неотделима от жизни просто потому, что МЫ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ПРЕД БОГОМ И ПРИОБРЕТАТЬ СВОЙСТВА ХРИСТОВЫ. И это – очень важный вывод.
Пришлось мне как-то беседовать с одним священником, который побывал на Старом Афоне. Разговор зашел о том, почему сегодняшние монахи – ну, в частности, мы – занимаясь Иисусовой молитвой на протяжении многих лет, не сподобляемся умно-сердечной самодвижной молитвы. Мой собеседник, будучи на Афоне, говорил на эту же тему с Афонскими старцами (причем с известными, достигшими высоких степеней духовности).
И вот мы, беседуя, сошлись с ним на одном мнении – и там он такой вывод сделал, и здесь мы к этому же пришли: Иисусова молитва не прививается к нашим сердцам только потому, что мы не приобретаем свойств Христовых – не преобразуемся в новую тварь. То есть не стараемся быть милостивыми, любвеобильными, кроткими, смиренными, тихими, недостаточно стараемся каяться во всех грехах и все это сопровождать исполнением прочих заповедей Христовых. А первая заповедь: «Покайтесь и веруйте во Евангелие» (Мк. 1:15), – с нее нужно начинать. Затем заповедь: «Блаженны нищие духом», «Блаженны плачущие», «Блаженны кроткие», «Блаженны егда поносят вас» (Мф. 5:3-12) и другие.
Если мы поймем, что мы должны делать, и начнем делать, тогда уже будет успех и в молитве. А поскольку мы этого не исполняем, то и молитва нас временами посещает, дает покаяние, плач, умиление, утешение – и снова уходит. И мы скорбим, унываем, изнемогаем, погружаемся во мрак.
Но еще важно отметить следующее. Когда человек решится начать исполнять заповеди, при этом ему необходимо осознать, что эти заповеди нужны нам не ради самих заповедей, т. е. ради формального, холодного их исполнения. Они нужны нам для того, чтобы мы с их помощью приобретали в чувстве сердца свойства, угодные Богу и спасительные для нас.
К примеру, сказано: «Повинуйтесь друг другу в страхе Божием» (Еф. 5:21). Это значит, что мы должны с радостью повиноваться друг другу, отсекая свою волю. Не с тем, чтобы угодить человеку: «Ну ладно, раз уж ты сказал – сделаю, чтобы потом не было последствий» – нет. Мы должны стараться навыкнуть отсечению своей воли пред ближним, чтобы приобрести свойство Христа, Который был послушен Богу-Отцу даже до смерти, и тем самым избавиться от свойства ветхого человека, воспринятого нами от праотца Адама, который не послушался Бога, а послушался сатаны, взяв плод с запрещенного древа.
Также, когда нас оскорбляют, делают нам какую-то неприятность, мы должны с радостью прощать обидчику, чтобы усвоить себе дух всепрощения.
Если мы видим кого-то в беде, мы должны сострадать ему: «Помоги ему, Господи, вразуми, просвети, помоги ему и телесно, и душевно, чтобы он избавился от сетей вражьих!»
Поступая так в каждом случае, мы будем постепенно совлекаться ветхого человека и облекаться в нового, творя всякое доброе дело пред Богом (втайне от людей, насколько это возможно).
Нам нужно понять, насколько важно нам иметь эти свойства.
Когда мы их будем иметь, тогда всякая чужая боль станет нашей, и мы сможем и внимательно молиться, и плакать, и смиряться, и любить – молитва сама будет литься из сердца. И только после этого мы уже сможем взойти к «соловьиной» молитве.
Когда мы говорим себе «я не могу», то делаем этим большую ошибку
– А как быть, если не получается жить благочестиво, по заповедям? Порой вроде бы и видишь, и чувствуешь, и понимаешь, что живешь не так, как надо, но совершенно не можешь справиться с собой. И тогда приходят помыслы: «Такая „правильная“ жизнь доступна только избранным. Я так не могу…»
– Когда мы говорим себе «я не могу», то делаем этим большую ошибку. Попросту говоря – глупость. Нужно понять тот факт, что сами мы не можем спастись. Мы не можем совершить какую-либо добродетель сами, потому что Господь сказал: «Всяк сад, иже не насади Отец Мой Небесный, искоренится» (Мф. 15:13). И: «Без Мене не можете творити ничесоже [т. е. ничего благого]» (Ин. 15:5). Всякий сад, т. е. всякое дело, которое не совершается благодатью Божией, не годится для Царствия Божия.
И потому, чтобы нам приобрести свойства Христовы, нам нужно понять, что они усваиваются в нас только благодатью Святого Духа (при совместном содействии нашей воли). Именно тогда совершается нами какая-то добродетель, т. е. проявляется в нас благое свойство, подобное в какой-то степени Христову (в чувствах, мыслях, расположениях) – как и апостол говорит, что в нас «должны быть те же чувствования, какие во Христе Иисусе» (Флп. 2:5).
Дело спасительного преобразования совершается так. Мы прочитали какую-либо заповедь, допустим: «Прощайте». И вот мы вроде бы пытаемся простить нашему обидчику. Но внутри у нас все кипит: «Нет, я не могу простить ему! Сказал „не могу“, значит, не могу – и все!» В этом случае зло (как свойство) в нас так и остается и укореняет в душе страсти злопамятства и ненависти. А «всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть» (1 Ин. 3:15). Если же мы начинаем делать это доброе дело и, видя свою немощь, просим: «Господи, я вижу, что я не могу, но надо же это делать по заповеди Твоей, помоги мне!», – то Господь дает Свою благодать.
Мы, понимая необходимость дела, начинаем делать его своей свободной волей, осознаем свою немощь (что сами мы не можем этого сделать), смиряемся, но продолжаем понуждать себя и просим помощи благодати Святого Духа. Господь же, видя наше произвольное начинание, подает нам благодать, и она завершает начатое дело. Таким образом, в нас насаждается древо благодатного сада – мы приобретаем свойство прощать. И потом мы уже прощаем с радостью. А после этого мы уже сможем молиться за своих врагов: «Не постави им это во грех», – и, таким образом, еще одно деревце насаждается в нас при помощи нашего старания и помощи благодати Святого Духа.
Также взращиваются и другие свойства: милосердие, кротость, воздержание и прочие. Ведь не Богу все это нужно (чтобы было в нас, к примеру, воздержание), а нужно нам самим. Нужно, чтобы мы приобрели такое свойство: чтобы, видя что-то соблазнительное, мы умели воздерживаться, зная, что это греховно и не угодно Богу.
– Но одно дело, если я просто думаю, что «я не могу, наверное, это сделать». А если я чувствую, что что-то конкретное я не могу исполнить? Ну, просто не хватает сил…
– Здесь нужно рассудить, по какой причине это происходит: от телесного естества или же от диавольского искушения. А потом уже решать. Если это, действительно, физическая болезнь, то можно дать телу отдых, поскольку все должно делаться с рассуждением меры. А если совесть подсказывает, что это душевная немощь, то нужно просить у Господа помощи: «Господи, помоги мне, укрепи мою слабую волю противостать этому искушению», – к примеру, лености, нерадению, расслаблению при утреннем подъеме.
Бывали и со мной такие случаи. Когда мне нужно подняться рано, а я после путешествия устал, то на будильник я уже не надеюсь, а просто молюсь: «Господи, помоги мне, Ангел-хранитель, разбуди меня в 5 часов – нужно мне встать. Знаю, что я устал, и спать буду крепко». Звонок прозвонил, и я думаю: «Да, да, надо вставать», – и снова уснул. Но поскольку я же просил Ангела-хранителя, вдруг начинается судорога в ноге (пальцы ступни сводит). Ищу, куда бы придавить, чтобы судорога отпустила. Пока давил, проснулся. Но опять засыпаю, а нужно вставать… И снова начинается судорога: уже икры схватила! Ой!.. Я давил-давил, а она все выше и выше. Ну, все. Тогда уже схватываюсь за булавку, начинаю колоть ногу. Потом думаю: «Слава Тебе, Господи, что хотя вот так Ангел-хранитель поднял меня, лодыря». Да, я не могу, но я попросил Ангела, и он меня поднял таким способом. А если бы не просил? Проспал бы, надеясь на себя, что встану. И таких случаев было очень много. Вот так и начинается наша борьба со своей страстью.
– А если, например, в храме бывает много народа (порой – малоцерковного), который постоянно суетится, движется туда-сюда во время службы, и этой «толкотней» выводит меня из себя – как быть? Как воспитывать в себе этом случае мирное устроение души? Это кажется каким-то непреодолимо-сложным «не могу».
– Нужно подумать: а что будет со мной, если я с этим свойством отойду в вечность? Что тогда будет со мной, если я сейчас не могу терпеть ближних? Где я обрящусь? Куда меня посадят, в какую каталажку закроют, если я не люблю тех, за которых умер Христос – тех, кого Он искупил Своею Честною Кровию, которых Он терпит, а я не терплю?
– Не помогает…
– Значит, нужно усилить молитву об этом: «Господи, изведи меня из этого окамененного нечувствия, моего омрачения, братоненавистничества, нетерпения и т. д., из моего бедственного состояния!» А самому, наоборот, стоять с этими людьми и терпеть, понуждая себя находиться в таком обществе. Но в то же время вопиять: «Господи, помоги мне любить, помоги мне прощать, помоги мне сострадать немощам ближних! Если Ты мое безумие терпишь, то научи и меня терпеть хотя бы эту маленькую немощь моих ближних!» И стоять, и вопиять так внутренне, и терпеть. И если будешь так делать, ну, хотя бы недели 2–3, то, думается, эта твоя «аллергия» пройдет с Божией помощью. Но только делать это надо, надеясь не на себя, а на помощь Божию. Господь поможет. Потому что сказано: «Просите, и дастся вам» (Мф. 7:7). А мы ведь как обычно делаем? Мы же не просим, надеемся на себя: «Я не могу – пробовал, а не получается! Значит, нужно убегать мне от них – и все». И таким образом мы остаемся со своей немощью, со своим диавольским свойством братоненавистничества. А всякий ненавидящий брата – человекоубийца есть. А всякий человекоубийца не имеет жизни вечной. Вот чем это кончается.
Бог нам хочет больше дать, нежели мы можем принять
Нам нужно понять очень простую вещь: наша жизнь дана нам только для того, чтобы приготовить себя к вечности. И если мы себя здесь не приготовим, там будем вечно плакать, пеняя на самих себя. Нужно понять, что Бог нам хочет больше дать, нежели мы можем принять. Но только Он не может нам дать потому, что мы этот дар не можем употребить себе во благо, во спасение, в вечную радость и блаженство. Ведь родители не дают ребенку, скажем, нож, топор или пистолет, потому что он употребит их во вред себе и другим. А после того, как этот ребенок вырастет, ему уже доверяют такие предметы, и он употребляет их во благо (становясь врачом, строителем или военным).
И вот, действительно, если человек не приготовит себя для вечности, не приобретет свойств Христовых, то он не сможет там принять дара благодати. Нужно понять это, ощутить сердцем, душою, что так просто и в то же время так страшно: БОГ НАМ ХОЧЕТ БОЛЬШЕ ДАТЬ, НЕЖЕЛИ МЫ МОЖЕМ ПРИНЯТЬ. А мы не уготовляем себя к этому, потому и не можем принять от Бога дара благодати.
И самое частое препятствие на этом пути – наша склонность к самопревозношению и уничижению ближних. Пока мы от этих страстей не освободимся, мы не сможем принять и сохранить какие-либо дары благодати. (Потому-то Церковь во время Великого поста учит нас молиться и просить: «Даждь ми, Господи, зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего!»)
Пока у нас еще есть время земной жизни, мы должны каяться, очищаться от всех своих греховных склонностей и приобретать свойства Христовы, т. е. добродетели. Если мы такие свойства приобретем, то благо нам будет – мы сделаемся жизнеспособными к будущей жизни в Царствии Небесном.
Вот такое, до очевидности, серьезное дело. И, действительно, Страшный Суд страшен будет именно потому, что мы сами себя осудим. Осознав всю действительную реальность вечности, мы увидим, какую мы сделали непоправимую ошибку. И тогда мы не сможем сказать: «Прости, Господи». Потому что увидим, какие мы сделались негодные для того звания, к которому Господь нас призвал: мы не стали сынами Божиими, а своими страстями уподобились скотам, зверям и бесам. И нам останется только вечно плакать и скрежетать зубами: «Какой же я был дурак!.. как безрассудно я прожил земную жизнь!.. И не позаботился хотя бы немножко приобрести свойства Христовы…»
О страхе Божием
– А может ли человек, когда молится, испытывать страх перед величием Божиим?
– Если кто имеет страх перед величием Божиим, так это самое нужное для человека. Если кто хочет в краткое время приобрести настоящую живую молитву, тот должен молиться именно с таким страхом, чтобы «по спине мороз ходил», т. е. чтобы стоять пред Богом, как пред Судиею, приговор Которого мы вот-вот услышим в бесконечную вечность. (Но иногда бывает чувство благоговейного страха – от осознания величия Божия и своего ничтожества).
Если так будем действовать, мы быстро научимся молиться. А если мы стоим, лишь бы вычитать количество, или кто побыстрее кафизму прочитает, тот и лучший чтец, то – увы! увы! – это плача достойная молитва. Ибо по слову преподобного Симеона Нового Богослова «нет большего греха, как молиться без страха Божия, без внимания и благоговения» (Слово 9).
О духовном возрасте, внимании, терпении и мужестве
– А молитва слышится Богом только такая, которая исходит от сердца? Молитва, «формально» произносимая, уже совсем бесполезна?
– Дело в том, что Господь знает, кто эту молитву произносит. Принимается молитва в соответствии с тем духовным уровнем, на котором человек находится. Если, допустим, он новоначальный, только два-три раза зашел в храм – он-то и «Отче наш» едва прочитает (может, даже и все слова, написанные там, исковеркает). Но, тем не менее, эта его молитва принимается Богом, потому что человек только-только обращается – он младенец. Ведь младенец не может научиться сразу ясно говорить – от него никто и не требует, чтобы он сразу правильно произносил все слова, а радуются тому, что он хоть что-то сказал. Так же и в молитве. Если по своему духовному уровню человек неспособен на большее, следовательно, его молитва принимается такой, какая она есть.
А если человек уже может молиться более-менее чисто, но не молится – это вменяется ему в нерадение (потому что он не понуждает себя на делание, какое он может принести Богу по своему духовному уровню, но не приносит).
Однако смущаться неумением молиться не нужно. Ступени обучения (чистой молитве) мы проходим в процессе самой молитвы[10].
Скажем, начали мы читать правило. «Отче наш» прочитали рассеянно. Потом немного настроились, «Помилуй мя, Боже» прочли уже более внимательно. А «Достойно есть» прочитали (или спели) со всем усердием, от всей души, зная, что этими словами восхваляется Божия Матерь, Которая есть наша Мать, Заступница и Ходатаица нам всех благ – и временных, и вечных. И если хотя бы «Достойно есть» мы прочитали с усердием – это уже принимается, как молитва.
– А остальное? То что было прочитано рассеянно?
– То, что было прочитано нами «кое-как», с небрежением, – увы, – «высоко» не поднимется. Из молитвы «принимается» лишь то, что было «чисто»: чему внимал ум и сочувствовало сердце.
Но все это, повторяю, зависит от того духовного уровня, на котором находится человек.
– Как-то раз я спросила у своего духовного отца: «Если заметила, что прочитала молитву невнимательно – перечитывать?» Он ответил: «Нет. Просто скажи: „Господи, прости – замечталась“». Ну, я как-то и успокоилась. А Вы говорите, что если читал или слушал невнимательно, то это «не считается».
Так что же получается: стоял, например, на правиле. Клонит в сон – начинается борьба со сном. Проснулся – ушел мыслями «налево». Вернулся. Тут вдруг вспомнилась какая-то старая обида. «Ах, ты ж… – ведь явно вражий помысел!» – обнаружил, отогнал, с горем пополам собрал внимание. Пока шло «состязание», правило кончилось. Но почти все время шла борьба, и мысли были рассеянны. А рассеянная молитва «не засчитывается». Получается, все впустую. Так что ж теперь: лучше и на правило не ходить, ведь все равно «не молился»?
– Первое, что нужно помнить, читая и слушая эти ответы – все они даны на тот случай, когда человек не имеет духовного руководителя (а жизнь-то идет, и решать вопросы как-то нужно). У послушницы все очень просто: представила все в полном виде своему духовному отцу, и: «как благословите поступать?» Как скажет – так и поступать.
А тем, кому в силу сложившихся жизненных обстоятельств приходится заниматься самоисправлением и самовоспитанием по святоотеческим книгам[11], – Бог в помощь извлечь для себя какую-либо пользу из здесь написанного.
Однако, вернемся к поставленному вопросу: «Так что ж теперь: лучше и на правило не ходить?» – Как это: не ходить на правило?.. – «Ведь все равно „не молился“…» – Зря ты так думаешь.
Один военный человек (назовем его N.), одевшись в парадную форму, шел в полк на праздничное построение. Но неожиданно на улице наткнулся на «кашу», которую заварил старый преступник-рецидивист. С ним N. пришлось вступить в схватку. Дело закончилось благополучно – преступника обезвредили и закрыли. Но… мундир-то потерял свой праздничный вид. Да и на праздничное построение N. поспел только к самому концу. Генерал в начале построения, по причине отсутствия N. в строю, выразил свое негодование. Но, узнав, в чем было дело, переменил гнев на милость, похвалил N. за мужественную борьбу с опытным преступником, и даже повысил его в звании…
Так что и мы не будем унывать и малодушествовать, ежедневно вступая в борьбу с опытным мысленным преступником – ибо Господь любит мужественных борцов.
